Текст книги "Медовый месяц"
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
20
В тот вечер квартира на Никольской утомилась от майского солнца. В гостиной тихо играла Наденька, всегда бесшумно скользившая по полу на невыразительных штилевых каблуках. Варвара Николаевна куда-то ушла. Владимир Александрович был в институте. Маленький Олег, сын Нади и Сани, привык заниматься сам с собой. Приятелям никто не мешал.
Они удивились, что Саша неожиданно собрал их именно здесь, специально, с какой-то целью приехав сюда со своей обожаемой Кутузки, где довольно давно наслаждался жизнью с Катериной и дочкой Таней.
– То, что нельзя остановить, надо возглавить! – решительно заявил Сашка. – Это понятно?
– Не очень, – отозвался Шура Умберг. – Нельзя ли конкретнее? О том, что невозможно остановить и что стоит возглавить. Очевидно, именно нам?
– Ну конечно, – хмыкнул Александр. – Кому же еще? Или вас устраивает зарплата инженера? А не остановим, друзья, мы в России только криминал. И у каждого поколения свой спектакль… Кому какой показывают… Или кто какой разыгрывает… Все равно…
Конечно, зарплата всех троих не устраивала.
– Предлагаешь убивать и грабить? – буднично поинтересовался Шура.
Сашка скривился:
– Ни в коем разе! И близко не стоял… Кому это выгодно? Все куда проще. Всего-навсего торговать. Хорошая задача и смысля.
– А что же здесь криминального? – удивился Саня.
– Торговать лекарствами. Наша новая задача и смысля. Не важно, что делать, важно – как.
Шура откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Гребениченко.
– Опять не понял, – продолжал Саня. – В чем источник прибыли? И снова – где криминал?
– Объясняю. – Саша склонился к журнальному столу и махнул рукой, предлагая сесть поближе. – Слушайте сюда… Терпение, мой друг, и ваша щетина превратится в золото…
Головы приятелей тесно сомкнулись над полированной поверхностью, горячей от солнца…
В гостиной тихо звучал «Венгерский танец» Брамса…
Саня прислушался. Сашка всегда как холодный воздух из окна… Торговать… Но денег ни на что вечно не хватает. Хотя Надю это просто не интересует.
– Да, – скептически хмыкнул однажды Сашка, – Надежда живет неземными интересами. И как тебе, друг Портос, с ней живется?
Саня привычно отмолчался.
Она играла, выступала, ее стали приглашать за границу. Варвара Николаевна и Владимир Александрович помогали растить Олега.
Продуманность системы у Гребениченко была налицо, и уже довольно четко обозначены пути создания нового бизнеса. Саша многое наметил и разработал. Друзьям предлагалось лишь присоединиться и спокойно качать деньги.
– Закон о частном предпринимательстве, то бишь об индивидуальной трудовой деятельности принят? – рассуждал вслух подковавшийся юридически на все сто Саша. – Государственная программа приватизации имеется? И кончается двадцатый век… Сейчас самое время строить новую жизнь. Мы получили на нее все права! Компании-производители ищут оптовиков и предпочитают работать с меньшим количеством, но зато более крупными дистрибьюторами. Значит, пришла пора нам объединиться, сплотиться и координировать общие усилия по продвижению всяких там таблеток и гелей. – Гребениченко солидно помолчал. – В сфере оптовой торговли уже выделилось несколько крупных компаний, завоевавших рынок в большинстве регионов. Попробуем вклиниться туда и мы с вами… Именно сейчас активно формируются качественно новые связи между аптеками и дистрибьюторами лекарств. Отдельные аптечные киоски заменяются на сети аптек. У них единая структура, ценовая и маркетинговая политика и централизованное управление. Довольно часто за их спиной сильные оптовики. Это актуально. Хорошо идут дженереки…
– А это что такое? – Шура поправил очки, напомнив Саше отца. – Словами новыми сыплешь… Шпаришь как по писаному… Начитался средств массовой дезинформации? Долго речь заучивал?
Замечание насчет речи Саша проигнорировал. Не до того…
– Это химические аналоги какого-нибудь распространенного препарата известной марки, например парацетамола. Дешевые средства, вполне легальные, но не очень эффективные.
– Лжетаблетки? – скумекал Шура.
Саша усмехнулся. Он действительно неплохо подготовился к встрече с друзьями и приготовился объяснять столько времени, сколько понадобится. Ему сейчас позарез требовались преданные и честные компаньоны, на которых бы он мог всегда положиться.
Саня слушал, как играет Надя. Олега не было слышно. Такой тихий, задумчивый мальчик, весь в мать… Шура смотрел на Сашу испытующе, пытаясь не промахнуться в оценках и выводах.
– Совесть пробуждается? – хмыкнул Гребениченко. – Так вот, чтобы она у тебя спала спокойно, как вождь в Мавзолее… У нас в стране, и это давно известно, опасна даже вода из крана. Жесткая от прожитой суровой тягостной жизни, грязная от глины и мусора и прибежавшая из навозно-керосинных отстойников. А ты мне про таблетки!.. Жить вообще вредно. Пойди подыши дымом от горящих торфяников!.. С аптекой я уже договорился, не вопрос… – небрежно заметил Саша. – Даже с двумя… Люсю и Олю помните?
Саня вздрогнул. Рояль зазвучал приглушеннее. Люся?.. При чем здесь она?..
Давнее воспоминание от неожиданности оказалось больнее, чем хотелось. Сашка смотрел насмешливо. Он хорошо изучил друга. Кажется, сколько лет назад они расстались с Людмилой, все травой заросло да асфальтом закрылось… Сколько раз с тех пор этот асфальт, новый и черный, заливали на старые дыры… Только те пробоины до сих пор живут и здравствуют и дают о себе немедленно знать, едва обрушится ливень или заметут снегопады.
Подсобка, Санины неумелые, неловкие движения, Люськины проворные пальчики, и неуправляемое, бесконтрольное, дикое и тяжкое чувство рвущейся на волю чужой, непонятной силы…
Шура перевел внимательный взгляд с Саши на Саню.
– Ты видишься с ними по-прежнему?
Сашка приложил палец к губам и фыркнул:
– Совсем не то, что вы подумали… Ни в коем разе… И близко не стоял! Случайно встретил. У Людмилы семья – муж и двое детей. А Ольга почему-то одна. Странно… Такой милый колобочек… Но она выучилась. Теперь фармацевт. Молодец девка! Говорит, большие деньги отдала за поступление в мед.
Саша весело, выразительно хитро покосился на Саню. И тот снова вздрогнул, вспомнив махинации матери с ее выпускниками и знаменитой школой при Медицинской академии…
– Ольга и свела меня со своей директрисой, – продолжал Саша. – Та быстро сообразила, что к чему. Такая бабища… Ее поставить на эту должность – все равно что цыгану поручить охранять лошадей. Отличная мысля. – Сашка хмыкнул. – А главное… – Он на секунду задумался. – Там есть один такой препарат… Да, впрочем, не один… Их немало. Они золотые. Потому что наркота. И свободно продается через аптеки. Разрешенный список… Все по-честному, никто никого не обманывает…
– А ты не заливаешь? Или, может, ошибаешься? – не удержался Шура.
– Я редко ошибаюсь, – сухо заметил Саша. – Мне это несвойственно.
Он был прав. Шура задумался. Саня слушал, как играет Надя… Брамса сменил Шуберт…
Саша глянул на Саню с иронией:
– Никак не наслушаешься? А то пошел бы сам что-нибудь сбацал! С Надькой в четыре руки! Очнись, меломан! Ты вник в суть дела?
– Вник, – вяло отозвался Саня. – Мне все равно… В общем, я согласен…
– И даже со своей Надькой советоваться не будешь? – насмешничал Саша. – А то смотри, моя сестренка может сильно воспротивиться… Она у нас честная. Да и чужая семья – потемки…
– Я думаю, дело стоящее, – решительно перебил его Шура. – Давай попробуем. А то у меня Анастасия сидит с Семкой дома, еле перебиваемся на мою зарплату. В сад парня не отдашь. Он туда ходит три дня, а потом месяц болеет. Настин педвуз – просто туфта! Зачем она вообще туда пошла? Ставки издевательские, ровно чтобы отдать за квартиру. А дальше свисти в кулак вместе с ребенком, который, между прочим, растет не по дням, а по часам.
Саша понимающе кивнул. Он все прекрасно рассчитал.
– Уроки она пробовала найти… Тоже копейки, но хоть что-то и все-таки дома. Так предложений от несчастных голодающих педагогов столько, что нам даже по объявлению не звонят! Четыре раза в эту рукастую газету давали! Один раз позвонил сексуально озабоченный кавказец и предложил Настьке научить его писать по-русски за любовь. Плата – его постельные услуги! А стоит у него всегда и на всех. Моя Настасья так растерялась… «Я, – рассказывает мне, – его спрашиваю: «Но как же так можно? Вы ведь меня даже никогда не видели! А вдруг я крокодил какой-нибудь?» А он, скотина, ржет: «Мне все равно! Главное, что женщина интеллигентная, грамотная!»
Приятели расхохотались.
Шура развел руками:
– Так что, сами понимаете, положение у меня тоже безвыходное…
Саша встал и подошел к окну. Такая старая, хорошо знакомая коротенькая Никольская улица… Привычная с детства… В гостиной, тоже привычно, играла Надя. Что-то очень знакомое… Но никак не вспомнить, что именно. Почему-то он обозлился от этого на себя и повернулся к приятелям:
– А давно мы с вами вот так вместе не сидели… Сегодня собрались по-новому, по-иному… Там еще вопрос с арендой помещения. Нужна своя контора, юридический адрес… Но это потом. Пока попробуем обойтись тем, что имеем.
Приятели согласно кивнули.
«Дельце с моим братом? Я тебе не советую с ним связываться. Это опасно», – вспомнил вдруг. Саня Надины слова.
Это было довольно давно, еще до их свадьбы. Тогда у Сашки внезапно родилась безумная мысль наладить частное производство деревянных рам и дверей для дачников. Мол, в его нелюбимой Николиной Горе раскупят запросто. А там, в доме Гребениченко, можно организовать и само производство. Но дело умерло, едва родившись. Тогда до правления царя Бориса еще оставалось несколько лет, и Сашка слегка поторопился с идеями и замыслами. Но теперь оно как раз настало и расцвело в полную силу.
Почему Надя не советовала Сане связываться с ее братом?.. Почему?.. Им тоже нужны деньги. Да они нужны всем, даже президенту Клинтону! Этот вообще на баб сколько выбрасывает! И Санина зарплата унизительна для специалиста. Словно ежемесячный плевок ему в морду, который приходится расценивать как великое благодеяние государства.
Саня покосился на Сашу. Тот весь сиял, просто светился отблеском новой перспективы. Будто видел перед собой и уже чувствовал результаты задуманного и содеянного. Рассматривал их и ощущал…
– Перед нами лежит огромная и богатая земля, Санек, – ухмыльнулся Гребениченко. – И мы начнем жить так, словно не собираемся умирать. Верно, друг Портос?
Саня тихо вздохнул. Пути назад нет… Да и зачем возвращаться?.. Надя его поймет. Всегда надо идти вперед, только вперед…
В гостиной тихо звучала «Лунная соната» Бетховена…
21
Эрик Паульсен сразу заприметил эту немолодую женщину. Она довольно часто приходила в посольство по каким-то своим делам. Да и не заметить ее было трудно. Слишком выразительная и запоминающаяся. Бывают такие лица – вроде и не слишком красивые, и на первый взгляд ничем не примечательные, да только вот забыть невозможно. И объяснить это тоже никак нельзя.
Порой она часами сидела внизу, словно терпеливо чего-то или кого-то ждала. Наконец Эрик не вытерпел и поинтересовался у секретаря посольства дамой, которая зачем-то ходит сюда, что-то постоянно неизменно ждет и которую беспрепятственно впускают.
Секретарь поморщился:
– Очень неприятная и странная история… Сначала мы купились на то, что у нее предки – шведы. Ее девичья фамилия – Паульсен.
Эрик изумился:
– Ну да? Неужели родственница?
Секретарь махнул рукой:
– Да когда это было? Ее далекого предка привез в Россию еще Петр Первый, представляешь? Но она настойчиво разыскивает не семью, а какого-то Александра фон Готтарда. Якобы много лет назад, еще при советской власти, он тут бывал, а потом исчез. Почему мы должны его искать? И зачем он ей вдруг понадобился? Не понимаю… По-моему, она сдвинутая. Живет здесь рядом, в Золотых Ключах, вот и таскается к нам. Не пускать – жалко… А чем мы можем помочь? Мы не Интерпол. Выслушиваем из жалости… И чем тут занимался таинственно сгинувший фон Готтард, абсолютно неясно. Дело давнее…
– Не понимаешь? – задумчиво спросил Эрик. – А мне кажется, здесь все ясно. Это была большая настоящая любовь. Была и осталась. Чем бы он там ни занимался… Стокгольм – город маленький…
– Слушай! – обрадовался секретарь. – А может, ты и возьмешься ей хоть чем-нибудь помочь? Мы уже отчаялись переадресовывать ее из кабинета в кабинет. Все-таки однофамилица… А вдруг действительно дальняя родственница?.. У нее и дети есть. Сын и дочь.
Эрик размышлял. Какое выразительное лицо у этой женщины… Его невозможно забыть. И мимо не пройдешь. Видимо, тот пропавший, почему-то бесследно затерявшийся Готтард тоже не сумел. А в молодости она, наверное, вообще была удивительна…
– Я попробую. – Эрик решительно двинулся к даме, неподвижно застывшей в кресле.
Она подняла на Эрика глаза. Какими же они могли быть в молодости… Этому Готтарду можно одновременно и позавидовать, и пожалеть. И как он смог забыть эти глаза?!
Эрик с трудом перевел дыхание и представился.
– Паульсен? – изумленно повторила дама. – А вы знаете…
– Да, мне рассказали, – вежливо оборвал ее Эрик. – Но мне известно очень немного. Мы ведь не занимаемся розысками пропавших родственников или друзей.
– Но вы в силах мне помочь! Я не знаю, куда еще обратиться! Поэтому и пришла сюда… Меня зовут Варвара Николаевна.
«Варьюша!» – услышала она и оглянулась. Алекс?.. Но вокруг никого, тишина и пустота, только вежливый молодой человек, элегантный и подтянутый, очевидно как все шведы.
Он смотрел на нее с состраданием. О чем-то догадывался, что-то подозревал, но казался просительнице хорошим, добрым, отзывчивым… И Варвара Николаевна ухватилась за него, как за свою последнюю, единственную надежду.
– Мне очень нужно его найти! Понимаете, очень… Я давно потеряла его следы. И он больше не пишет…
Она случайно проговорилась. О письмах Алекса здесь не знали. Но они до сих пор хранились дома у Гребениченко. Варе удалось их сберечь и спрятать от любопытных глаз.
– А он вам писал? – живо заинтересовался Эрик. – И давно?
Варвара Николаевна пожалела о сказанном, но поздно.
– Давно… Очень давно… И пришло всего три письма… Их опускали в почтовый ящик в Москве… Но Алекс вырос в Стокгольме. Во всяком случае, там жили его родители. Он рассказывал, что они очень богатые люди. Что-то связанное с торговлей автомобилями…
– В Стокгольме… – задумчиво повторил Эрик. – Я не имею права вам ничего обещать, но попробую…
Она неотрывно смотрела на него. И ее лицо менялось, как меняется лицо человека, узнавшего, что анализы СПИДа не подтвердили…
Как мог этот несчастный Готтард, будь он проклят, настоящий идиот, кретин, забыть такие глаза?! Нет, это невозможно…
– Вы позвоните мне через дня два-три… Вот номер моего телефона. Или зайдите… Я попрошу вас пропустить, – смущенно пробормотал Эрик.
– Я приду, – кивнула однофамилица. – Я живу неподалеку…
Вечером, освободившись от неотложных дел, он позвонил другу в Стокгольм. Даг служил в полиции. Выслушав Эрика внимательно, не перебивая, он весело поинтересовался:
– Дружище, ты окончательно спятил в этой ненормальной России? Ну там и климат! Если уж даже тебя доконал! В России и небываемое бывает! Это, кстати, утверждал великий русский император Петр. Возвращайся домой! Тут ты сразу придешь в себя. Какие еще Готтарды? Зачем они тебе понадобились? А мне тем более… Ты что, влюбился в эту сумасшедшую русскую?
– Она мне в матери годится… – пробурчал Эрик.
– Чем старше женщина, тем ценнее ее опыт! – глубокомысленно изрек Даг. – Ладно, попробую исключительно ради тебя… Нет, ты совсем чокнулся! Пока!
На следующий день к вечеру Даг позвонил сам.
– Все оказалось довольно просто, – сообщил он. – Куда проще, чем я предполагал. Старые Готтарды, действительно очень обеспеченные люди, давно в бессрочном отпуске. Единственный их сын Александер, наследник всего немалого состояния, погиб в Советском Союзе много лет назад при невыясненных обстоятельствах. На его имя, говорят, оставлено завещание, где упомянуты его возможные дети. Но он жениться не успел…
– Женитьба и дети – вещи разные, – заметил Эрик.
Даг засмеялся:
– Ты прав, дружище! Только вот пока что-то претендентов на огромное наследство Готтардов не находится. Тело привезли на родину и похоронили здесь. После его гибели быстро ушли на небеса и его родители, один за другим. С разницей в несколько месяцев… Что тебя еще интересует? Кажется, я сделал все, что ты просил… А ведь в мировой практике как? Если преступления нет в эфире, значит, его нет и не было вообще. О смерти Готтарда не говорили, ее попросту замолчали…
– Благодарю, – пробормотал Эрик. – Большое тебе спасибо!
Он отсоединился и тотчас набрал номер телефона, оставленный ему Варварой Николаевной. Подошел муж.
– Из посольства? – Супруг явно не был в курсе походов жены и розысков неизвестного ему шведа. – Варя, тебя…
– Да, – глухо сказала в трубку Варвара Николаевна. – Эрик, добрый вечер. Вам что-нибудь удалось узнать?
– Довольно много. Но похоже, больше уже ничего не удастся.
– А я могу сейчас зайти? – быстро спросила женщина. – Я мигом, тут близко…
– Конечно. Я вас жду.
Он сам не понимал, для чего ввязался в эту загадочную историю.
Варвара Николаевна стала торопливо собираться.
– Володя, я ненадолго. Покорми Танечку и сам поешь. Ужин в холодильнике.
Муж поправил очки.
– А что случилось? Почему вдруг тебя срочно вызвали в шведское посольство? Нашлись твои родственники?
Он сам подсказал ей ответ. И она поспешила с ним согласиться:
– Да, кажется… Я как-то заходила туда, интересовалась…
– Но это все такая даль… – удивился Владимир Александрович. – Я имею в виду твоих предков.
– И тем не менее… В посольстве работают очень хорошие, отзывчивые люди. Они сразу взялись мне помочь. И может быть, теперь Надя увидит своих родных…
– Надя? – Владимир Александрович снова поправил очки. – А почему только Надя? По-моему, Сашка тоже не отказался бы заиметь родных за рубежом…
Варвара Николаевна стушевалась, замялась… Как легко себя выдать…
– Ну да, конечно… Просто знаешь, Володя, я до такой степени не выношу Катерину…
Муж вздохнул:
– Я тоже ее не переношу. Но что делать… Приходится мириться. Хотя бы ради Танюши. Мне кажется, она стала прекрасно играть.
Варвара Николаевна на мгновение приостановила судорожные сборы.
– Да, ее учит Надя. И она говорит, что у Танечки большие способности. Может быть, у нас в семье будет вторая великая пианистка… Надо попросить Сашу купить ей рояль. Надя сказала, что пианино для Тани уже недостаточно. А пока она хочет перевезти нам свой. Позвони Саше, я все никак не соберусь.
Владимир Александрович кивнул. Вообще в семье подрастало даже два юных таланта. У Олега обнаружился голос. И мальчик стал мечтать о консерватории и карьере оперного певца. Хотя Варвара Николаевна боялась, что с возрастом ангельский голосок может пропасть, как часто бывает у подростков.
Эрик поджидал однофамилицу внизу. Корректно поклонившись, он провел женщину в свой кабинет и усадил в кресло. Она смотрела нетерпеливо и с надеждой. Знала бы Варвара, о чем он собирается рассказать…
Паульсен заговорил медленно, тщательно подбирая слова. Он очень боялся испугать и расстроить. Хотя все равно это случится…
Варвара Николаевна молчала. Не осознала, не поняла до конца услышанного?.. Эрик осторожно взглянул ей в лицо. Она что-то сосредоточенно обдумывала.
– Его больше нет? – будто на всякий случай переспросила Варвара Николаевна.
Эрик кивнул. Он теперь избегал смотреть ей в глаза.
– Он погиб в Советском Союзе? В Москве?
Он снова кивнул.
– А вы говорили что-то о завещании…
– Да. Оно якобы оставлено на много лет вперед для наследников рода Готтардов. Но их нет…
– Их нет… – эхом отозвалась Варвара Николаевна. – Правильно… Их там нет…
Подозрения Эрика усилились. Почему она сказала «Их там нет…»? Там – это, очевидно, в Швеции. Но где-то они есть… И где-то – подразумевается в России… У дамы двое детей – сын и дочь…
Дальше продолжать не стоило.
– Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен? – деликатно справился Эрик.
«Даг прав, я сам лезу в пекло и сую голову в петлю. Меня же никто ни о чем пока больше не просил!.. Но сейчас обязательно попросят…»
– Нет, спасибо! – неожиданно объявила дама. – Вы столько сделали для меня!.. Не знаю, чем вас отблагодарить…
– Ну что вы, не стоит! – быстро вставая, наклонил голову Эрик. – Мне было приятно вам помочь.
– А впрочем, я знаю… – Варвара Николаевна словно что-то внезапно вспомнила. – Вы любите музыку? Нет, не жуткую попсу, забившую все наши телеканалы, а настоящую, классическую?
– Я неплохо играю на скрипке, – признался Эрик. – Правда, исключительно для себя…
– Как я угадала! – обрадовалась Варвара Николаевна. – Такой, как вы, молодой человек не может не любить музыку! Тогда я приглашаю вас на концерт моей дочери. Она известная пианистка и лауреат многих международных конкурсов. Вы, наверное, слышали о ней. Надежда Гребениченко. По мужу она Наумова, но фамилию не меняла. Она уже слишком на слуху.
– Это ваша дочь? – удивился Эрик. – Я видел ее по телевизору, везде афиши… Но на концерт попасть не удалось…
– Это в ближайшую пятницу! В Большом зале консерватории, – радовалась Варвара Николаевна. – Как удачно все сложилось! Вы будете с женой?
– Я не женат, – улыбнулся Эрик. – Так что мне достаточно одного билета. Хотя многие из моих коллег тоже с удовольствием послушают Надежду Гребениченко.
– Тогда я принесу вам десять билетов! – решила Варвара Николаевна. – А вы их тут между собой поделите по-братски!
Она улыбнулась и вышла.
Эрик сел в кресло и задумался. Надежда Гребениченко… Очевидно, это она и есть… Дочь неизвестного ему Готтарда, погибшего в Советском Союзе при невыясненных обстоятельствах, наследница огромного состояния… Известная пианистка России, которую знают во всем мире…
Ну что ж, у фон Готтардов вполне достойное продолжение.
