Текст книги "Дорогая кузина"
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
27
Григорий мрачно смотрел в стол. Любочка робко входила несколько раз, не решалась заговорить и молча выходила.
Никоша, заметив, что шеф не в себе, опять завел с Лехой откровенный занимательный разговор о двух правдах:
– Что ты все о делах беспокоишься? Да е…сь оно все в рот! Ты свою смену сдал, честно ее отработал – и на хуй! Передай свои проблемы начальству, спихни их на него, и не дергайся, не парься! Без тебя дальше разберутся! Дороже твое здоровье, а не дурацкие неполадки и неотслежки на работе! Не о них думай, а о себе – чтоб хуй стоял и деньги были!
Леха обозлился:
– Надоел ты! Вроде рассуждаешь верно. Но вот где одно большое "но"! Потому, что мы начинаем жить по принципу, который ты сейчас сформулировал, у нас рыжий и забирает все в свои руки!
Никоша расплылся в улыбке:
– Ну и пускай! И он е…сь в рот, рыжий твой! Надо уметь приспособиться, и к нему тоже! Приватизирует он ЖКХ – пожалуйста! Я готов, у меня дачка, и я могу там жить и на своем корму держаться, на огороде, на запасах картошки. Буду грядки полоть. А то они быстро зарастают – и репейником, и хуейником! И все остальное – на хрен, жили и дальше проживем! В жизни много лишнего, его надо отсекать, мы, русские, живем чересчур широко. А наши правители, как мысли, приходят и уходят, и нельзя им помешать… – он призадумался. – Леха, а что ты все зыришь в календарь, словно считаешь дни? Неужели вляпался и у тебя задержка?! Смотри не опоздай с абортом! Ох, тяжела ты, мужская доля, тяжела!
– На тебя даже злиться невозможно! – буркнул Алексей. – Инга чего-то пропала, не появляется… Ты давно ее не видел?
Никоша вытаращил глаза:
– Ты охренел? Сам от нее бегал, как от СПИДа, а теперь спрашиваешь, где она?!
Леха тихо вздохнул:
– Я не бегал… Я ее боялся…
– Боялся?.. – Никоша был совершенно ошарашен. – Бабы боялся?! Ты?! Один из самых крутых детективов Москвы?! Вчера сколько водки выжрал? А ну, дыхни!
– Отвяжись! – проворчал Леха. – Не пил я вчера! У тебя только одно на уме! А чего ты, Колян, сегодня какой-то сонный?
– Не спал всю ночь, – признался Никоша. – Бабе колготки надевал. До утра. Жизнь тяжела, хорошо, что коротка!
– Чего надевал? – обомлел Леха.
– Да объявление нашел в Интернете: "Познакомлюсь с девушкой, для которой интимные отношения – натягивание на нее утром колготок". И подумал: значит, что-то в этом есть приятное. Решил попробовать на деле. Всю ночь я надевал на нее колготки. Потом снимал. Потом опять надевал. И так до зари.
– Издеваешься?! – погрозил кулаком Леха. – Смотри, врежу! Настоящий кретин!
– Какое издевательство?! – Николай сделал наичестнейшие, детски невинные глаза и прижал к груди руки. – Очень прикольно получилось. В этом действительно что-то есть, хочется их надевать опять и опять. А если Тушино не город, то и Коля не дурак!
– Интересная логика! А баба тебя по башке за это не съездила?
– Алексей! – крикнул Григорий. – Зайди ко мне!
Леха вошел и сел, угрюмо глядя в пол. Малышев мялся, перебирая на столе бумаги и не зная, как лучше начать трудный разговор.
– У меня несколько дней назад был двоюродный брат Инги, – наконец сказал Григорий. – Ее убили…
Леха вскинул на шефа дикие глаза.
– Зацепок пока никаких, – продолжал Малышев. – Совершенный "висяк"… Но нам "висяки", сам понимаешь, ни к чему. Ты что-нибудь знаешь?..
Леха с трудом разлепил губы:
– Кроме того, что ее паскудный братец замаран грязью по самые уши, больше ничего…
– Да? – живо заинтересовался Григорий. – И чем он так замаран? Вид довольно приличный…
– Тут одна фирма просила помочь, пакостили им здорово на сервере… Никоша разбирался и вышел на Охлынина. Его уже хорошо знают, он хакером трудится за хорошие деньги. Сейчас устроился снова. Кто платит, тот и заказывает вирусов. Но доказать ничего нельзя, сам понимаешь! А на предположениях далеко не уедешь! На вирусе ведь не написано, кто сию программку изобрел: Охлынин или другой подонок. Припугнуть разве… Но фирмы передают его имя из уст в уста…
– А ты давно ее видел?
– Давно… Очень давно… – пробормотал Леха. – Где ее похоронили?
Малышев взглянул на него виновато:
– Прости, не спросил… Могу позвонить Илье и выяснить.
– А экспертиза?
Григорий развел руками:
– Ударили по затылку чем-то тяжелым… Труп подбросили к дому, за гаражи. Хотя, возможно, она как раз шла домой… Ничего толком неясно! Кто будет возиться с неизвестной девушкой, приехавшей из Анапы?!
– Неизвестной? – повторил Алексей и встал. – Ты сказал – неизвестной?! Да ее тут знал каждый фонарный столб! Эта сука переспала с доброй половиной Москвы! И в этом виноват я!
Малышев замер:
– Ты?! При чем тут ты?! А ты… случайно… того… не сам ли девку пристукнул? Смотри, Алексей!
Леха махнул рукой:
– Ты что, шеф, сбрендил?! Я тебе все потом расскажу… Но пришил ее не я, вот те крест! – он перекрестился. – Могу поклясться на Библии. А что тебе рассказал этот поганый братец?
– Рассказал, что училась в университете, снимала квартиру… Подрабатывала. Недавно потеряла отца. Мать тяжело больна…
– Училась – это правда… – пробурчал Леха и вдруг снова заорал: – А он тебе не сказал, отчего умер ее отец? Нет?!
– Успокойся! – взмолился Григорий. – Никогда еще не видел тебя в таком состоянии!
Но Алексей его не слушал:
– Он умер от сердечного приступа, когда узнал, чем занимается в столице его единственная любимая дочь-студентка! Его радость, его надежда и опора в старости! А мать лежит с больным позвоночником. Помогает родная сестра Ингиного отца, мать этого паршивца Ильи! Сюда приехал как-то человек, который любил Ингу. Они из одного города. Как уж он все о ней разузнал, я не в курсе. Говорят, пошел на факультет, а там однокурсницы ему все и выложили. Он поехал в ЦДЛ и увидел там Ингу… Только она не шибко об отце убивалась! У нее – своя жизнь, у родителей – своя…
Григорий встал, подошел к Алексею, сильно нажал на его плечо и заставил сесть.
– Успокойся! – повторил он. – Теперь все равно ничего не исправишь…
– Ни раньше, ни теперь… – пробормотал Леха. – Я пытался… У меня ничего не вышло… Наверное, я делал что-то неправильно… Она меня не слушала. Надо было вернуться к ней, с ней остаться… Она так просила об этом… И тогда бы ничего не случилось…
Малышев взглянул на него удивленно:
– Ты в это веришь?
– Во что это?
– Да вот в то, что тогда бы ничего не случилось…
Леха ссутулился и опять уперся мрачным волчьим взглядом в пол:
– Не верю… Потому и не вернулся…
– Ну, вот видишь… Зачем тогда себя винить? Попробуй что-нибудь разузнать… Братец горит желанием найти и покарать наказать убийцу.
Алексей пожал плечами:
– Пусть покарает меня! Я согласен.
– Да перестань ты, в конце концов! – не выдержал и взорвался Григорий. – А в этом поросенке-хакере говорят лучшие родственные чувства. Все-таки двоюродная сестра, кузина…
– Дорогая кузина… – прошептал Леха.
– Что? – не расслышал Малышев.
– Дорогая кузина… – повторил Алексей. – Очень дорогая… Ты даже не представляешь себе, Гриша, сколько она стоила…
Но Малышев очень хорошо это представлял.
28
Вадим давно почти оборвал все родственные отношения с братом. Поэт и раньше не слишком нуждался в братской любви и заботе, а когда узнал, что после его отъезда из Краснодара и женитьбе на Ариадне Анатолий резко осудил брата и встал на сторону Тамары, решил не общаться с остальными Охлыниными.
Писем они друг другу не писали, редкие телефонные звонки погоды не делали… Так длилось годами.
И вот совершенно неожиданно Вадим получил слезное, какое-то полуистерическое, бессвязное письмо от Элеоноры, жены брата, умолявшей узнать о судьбе дочки Инги, которая учится в Москве, но родителям о себе почти ничего не сообщает.
– Что за чушь! – раздраженно сказал Вадим, бросая письмо на стол. – Почему я должен узнавать о судьбе не нужной мне и не интересной девчонки?! Как там ее зовут? – он заглянул в письмо. – Инга… Как?! Инга… Совпадение… Но это очень редкое имя…
Он задумался. Но ненадолго. Мало ли какая чепуха придет в голову… Великий поэт не привык размышлять всерьез. Он всю жизнь порхал по верхам и потому жил легко и безмятежно. Глубины – они придуманы и созданы для других.
Несколько раз Вадим порывался уйти от Ариадны. Симу он вообще в расчет не принимал. Даже пару раз отваживался выйти на откровенный разговор с женой.
Ариадна лениво отмахивалась от него, как от комара:
– Дима, ты просто снова ее не рассмотрел хорошенько! Ты слишком плохо видишь. Разглядишь – сразу поймешь, что к чему. Я подожду.
Но какой-то доброжелатель, которым несть числа на Руси, недавно прислал Охлыниным конверт с фотографией Инги и недвусмысленной подписью. Дескать, путается ваш муженек, уважаемая Ариадна Васильевна, с этой красивой шлюшкой, и давно путается. Присматривайте за своим поэтическим муженьком получше, иначе вещь, что плохо лежит, могут увести, истина известная.
Ариадна искренне полюбовалась на красотку и положила любительскую фотографию под стекло письменного стола в кабинете мужа на самое видное место. Чтобы сразу заметил, как придет.
Но он по рассеянности, высокомерию и близорукости заметил фото далеко не сразу. Только дня через два. Жене спешить было некуда. Она терпеливо дождалась своего часа, когда ошеломленный муж выскочил из кабинета, держа злополучную фотографию в дрожащей руке.
– Откуда… это?.. – спросил он.
Сима облила отца презрением.
– Прислал один хороший человек, – невозмутимо разъяснила Ариадна. – Друг дома и наш большой заботник. Хотел сделать мне приятное. И сделал! Очень красивая женщина! Я рада, что у тебя, наконец, на старости лет, прорезался настоящий вкус и проснулось понимание красивого.
На фотоснимке, явно сделанном в ресторане ЦДЛ, Инга сидела за столиком, по привычке отодвинувшись от него, чтобы все видели ее ноги, и смеялась куда-то в сторону. Очевидно, заметив близкого знакомого. Это для нее большого труда не представляло.
– Она очень похожа на твою племянницу, – продолжала Ариадна.
– На кого?.. – пролепетал окончательно подавленный, уничтоженный Вадим. Черный взгляд передернулся страхом. – Какую племянницу? Я ее видел лет восемнадцать назад. А ты не видела вообще.
– Это почему же? – бесстрастно справилась Ариадна. – Я давно переписываюсь с твоим братом и его женой. Очень милые люди. И я в курсе их жизни. Равно как и Серафима, – она кивнула на дочь. – Мы помогаем твоему Илюшке… А кто ему поможет, если не мы? От тебя не дождешься даже фальшивой десятки… И они когда-то мне присылали фотографии Инги и Ильи. Сейчас найду…
Ариадна порылась в стенке и вытащила пакет. Вадим следил за ней в отчаянии и ужасе. Нет, этого не может быть… А, собственно, почему не может?..
– Вот, – Ариадна положила перед ним два фотоснимка. – Правда, здесь дети невелики, но определенное сходство есть.
Вадим взглянул на фотографии. На них Илье и Инге было лет тринадцать-четырнадцать. Но это, конечно, была она… Ариадна лукавила. Она тоже сразу узнала это прекрасное лицо. Его забыть было невозможно.
– Значит, Дима, будем в очередной раз думать, что ты ее не рассмотрел, – подытожила Ариадна.
Сима злобно ухмыльнулась.
На следующий день она поехала к дому Инги, который давно отлично знала.
Окна ее квартиры были темны. По всей вероятности, квартирантка еще не возвращалась. Хотя… Хотя могла быть дома с мужиком.
Сима караулила почти час. Окна не зажигались. Она уже надумала ехать домой, когда неожиданно увидела отца. Он вышел из машины и барственным жестом, который Сима так ненавидела, отпустил водителя. Ишь, не боится, что шофер знает адрес! Наверняка не раз сюда приезжали. Впрочем, водитель не выдаст хозяина. Молчание покупается очень большими деньгами.
Сима быстро и ловко спряталась за угол. Правда, бояться ей нечего: в темноте да с его близорукостью, отец никогда не заметит Симу. И все-таки…
Отец поднялся наверх и быстро спустился. Красотки действительно не оказалось дома. Девушка гуляет… Тоже за очень большие деньги. Неужели отец будет ее дожидаться?..
Сима высунула любопытный нос из-за дома и убедилась, что права. Папаша медленно, неторопливо прохаживался вдоль дома в ожидании. Долго же ему придется дышать свежим воздухом! И замерзнуть не боится! Все-таки еще зима! А если краля приедет утром?..
Сима усмехнулась. Видимо, отцу чешется выяснить с ней отношения. Ладно, пусть это произойдет без нее… А расцарапать красотке морду и на время подпортить ее несравненную красоту Сима успеет и позже.
Она начала на цыпочках выбираться из своего укрытия, чтобы ускользнуть, как вдруг неподалеку резко затормозило такси, и вышла Инга в роскошной шубке нараспашку, под которой темнело шикарное выходное платье декольте. Она всегда так ходила. Сима это знала, не раз выслеживая эти диву с отцом в ЦДЛ.
Такси отъехало. Отец поспешил Инге навстречу.
– Какие люди! – насмешливо и ласково пропела она. – Никак, соскучился? Ну, давай поднимемся. Поможешь скоротать еще один вечерок.
Она хохотнула. Сима передернулась от омерзения.
– Мне нужно с тобой серьезно поговорить… – пробормотал отец.
– Вот там и поговоришь! – красавица закинула руку за его шею.
На каблуках Инга была выше Охлынина.
Сима видела, что отец сильно колеблется. Ему одновременно и безумно хочется вновь прикоснуться к этой ослепительной женщине, и его страшит зависимость от нее, и ужас открытия… Видимо, Инга не знает… Хотя как она может не знать его фамилию? Что за чушь?.. Отлично все знает и молчит. Ей так удобно.
– Я услышал о наших родственных связях… – неуверенно начал Вадим.
– Давно пора! – со смехом прервала его Инга. – А я все ждала, когда, наконец, тебя поставят в известность! Но ты знаешь часть правды, а я всю целиком. Поэтому не тушуйся и не робей, все в порядке! Поднимемся, здесь холодно стоять, и я тебе все расскажу. Заодно и поцелуемся всласть! – и она потянулась полуоткрытым ярким ртом к губам Вадима.
Он ответил почти машинально.
Сима готова была теперь вцепиться не только в нее, но и в отца. И выбирала, в кого лучше. Сразу в двоих у нее не хватит рук.
– Инга… – внезапно позвал мужской высокий срывающийся голос.
На него обернулись все сразу.
– Это опять ты? – удивленно пропела красавица. – Что тебе неймется? Я ведь тебе все популярно объяснила. Еще в прошлом году…
– Инга… – повторил худой, даже костлявый мужчина в легкой куртке не по сезону, в смешной вязаной шапке, и шагнул вперед. – Это просто наваждение… На тебя здесь что-то нашло, накатило… Синдром большого города. Вся эта суетливая красочная жизнь… Она вообще-то не жизнь… Ты должна все бросить и уехать. Я приехал за тобой! Мать не встает. Она просила меня привезти тебя домой во что бы то ни стало, любой ценой!
Инга лениво пожала плечами:
– Как надоело объясняться… Я никуда не поеду! Мне здесь хорошо!
– Кто это? – спросил Вадим.
– Отстань! – окрысилась Инга. – Поднялся бы в квартиру без разговоров – и никого бы не встретили!
– Я без тебя не уеду! – решительно заявил мужчина. – И больше не отпущу от себя! Мы сейчас же соберем твои вещи и сядем в самолет. Университет окончишь заочно.
– Что ты лезешь в мою жизнь? – закричала Инга. – Тебе нечего в ней делать! Ты весь остался в прошлом, понимаешь?! Остался навсегда, без права на появление! И я буду жить так, как мне нравится! Без учителей и наставников!
Она ловко, изящно подхватила Вадима под руку и потащила к подъезду.
– Стой! Я не пущу тебя! – закричал костлявый. – Инга! Остановись!..
Она, не оглядываясь, шла к дому. Но смешной человечек в шапке не отступился. Он бросился за ней, вцепился в ее шубу и сорвал с плеч. Инга развернулась и заехала худому по физиономии. Началась драка. Отец пытался вырвать шубу из рук костлявого, но безуспешно. Инга пронзительно завизжала.
Сима выругалась, плюнула и бросилась бежать.
…Отец вернулся домой поздно, пьяный вдребедан.
Через несколько дней позвонил Илья и спокойным, ровным тоном сообщил, что Ингу убили. "И я знаю, кто это сделал, – подумала Сима. – Тот тощий человечек… А отец все видел".
И ничего не ответила Илье.
Потом наступила весна, на одной улице с промежутком в пять минут стали встречаться дамы в шубках и девушки в босоножках, и вовсю роскошно заблагоухало свежей краской.
Начались экзамены. Илья не появлялся. Сима ему тоже не звонила. И как-то все забылось, растеклось ручьями и лужами…
– Ты давно не видела Илью? – спросила однажды мать.
– Давно, – рассеянно отозвалась Сима. – Некогда… Надо бы ему позвонить…
29
Он не мог ее спокойно видеть. Ее вызывающую вальяжную походку, густо накрашенный рот, длинные ореховые волосы… С ним никогда в жизни, пусть еще не слишком длинной, не случалось ничего подобного.
Григорий в ужасе понял, что полюбил. Полюбил первый раз по-настоящему. Вот матушка обрадуется! Наконец сынок нашел себе жену! И не какую-то там простушку в конопушках, а настоящую диву столичную, тонкую штучку! Отпадную шлюху в мехах и драгоценностях…
У Малышева начинали дрожать руки, когда он видел Ингу. Он в панике, смятении комкал сигареты на столе и однажды наорал на Леху:
– Ты что, не можешь ее отвадить?! Тебе она не надоела?! Мне она сидит вот где! – и резанул себя ладонью по горлу. – Неприятности себе на задницу!
– Не могу! – заорал в ответ Алексей. – Она неотвязная! Да и ты, шеф, помнится, говорил, что тебе якобы все равно, пусть себе ходит!
– Говорил! Но она мне глаза намозолила, эта фря!
– Тогда сам ее и выставляй! – гаркнул Леха. – А у меня хрен получается! Она назойлива, как весенняя муха!
И вылетел в приемную. Любочка подняла на него ясные глазки:
– А может, Леша, мы ошибаемся? И тебе стоит жениться именно на ней? Подружке я все объясню.
– Иди ты! – впервые в разговоре с ней сорвался Леха. – Да и все вы со своими подружками!
И умчался по делам.
Григорий вышел из кабинета:
– Любаша, явится эта… мадам, пусть сразу зайдет ко мне.
Любочка послушно кивнула. По своей наивности и невинности она ни о чем не подозревала и свято верила, что Григорий Васильевич, как волшебник, способен все наладить и исправить.
Часа через три появилась Инга и в сопровождении Любочки вплыла в кабинет Малышева. Люба улыбнулась и вышла. Инга села, привычно закинув ножку на ножку.
Григорий почувствовал, что не в силах оторвать взгляд от этой ноги в модном сапожке, ласково к ней прильнувшем.
Инга заметила это и усмехнулась, слегка качнув ногой:
– Вы меня звали?
Малышев кивнул и судорожно сглотнул. Инга усмехалась уже открыто. Она обожала видеть свою власть и играть ею, наслаждаясь могуществом.
– Оставь Алексея в покое! – бросил Григорий. – Так будет лучше. И тебе, и ему.
– А тебе? – прямо спросила Инга.
Малышев вскинул на нее мрачные глаза. И ужаснулся. Она откровенно издевалась над ним. Дерзкая, обаятельная и бесстыдная. А он вновь только нервно комкал сигареты, непроизвольно, почти не замечая, не фиксируя своих движений, и весь взмок, как мальчишка, впервые ощутивший могучий зов женского тела. Порой ему казалось, что он знал ее всегда, столько, сколько жил на свете. И всегда любил. А возможно, любил ее еще до своего рождения… Какой-то бред…
– Ты бы, Малышев, – небрежно уронила Инга, – думал лучше о себе, чем о коллегах. Уж поверь мне, в случае беды они о тебе и не вспомнят. А наше время – оно паршивое, время распада. Когда исчезает все прежде объединяющее людей: дом, семья, вера. И никто не с кем не считается, всякий живет независимо, несвязанно, сам по себе, в полной уверенности в своей правоте. На кого вокруг можно положиться? Абсолютно не на кого… А тут… – она снова задумчиво покачала отличной ножкой. – Тут тебе как раз кушать подано… И чего ради отказываться? Раз бутылка вина стоит на столе, ее нужно выпить до конца. Человек должен быть естественным, ничего из себя не изображать и не строить. Конечно, это похвально – твоя якобы привязанность к Любке. Только на самом деле ты к ней не прикипел и никогда не прикипишь. Она рядом с тобой ребенок, Малышев. Не умеет ни одеться, ни раздеться… И не то, чтобы дать, и не то, чтобы взять… Тебе совсем не то нужно. Заскучаешь ты с ней, Шерлок Холмс, затоскуешь… Или тебе искать надоело? Ведь ты по жизни этим занимаешься, детектив! Ну, и приискивай себе бабу дальше! Глядишь, отыщется…
– Ты неглупая девка… – пробурчал Григорий.
Инга снова нагло ухмыльнулась:
– Глупые столько не зарабатывают. Ты тоже давно знаешь, чем я занимаюсь. Поди, дружок рассказал?
Григорий молчал. И думал, что некоторым бабам Бог зря даровал слова. Еще хорошо, что они не всегда ляпают то, что думают. А если бы всегда… Страшно даже представить, что тогда случилось бы в нашем мире с нравственностью…
– Любила я, видно, этого Леху, – задумчиво призналась Инга. – Ты на меня глазами не зыркай! Да, любила… Нового, второго Леху… Не сразу его поняла, он поначалу совсем другой был. Пока разглядела… И не отлюбила еще свое… Только кому все это нужно? Он дурью мается, от меня шарахается, как от прокаженной… А ты мне нравишься. И весь уже запарился от желания… Но здесь не получится, неудобно на глазах у твоей Любки. На, держи! – Она бросила ему свою визитку. – Позвони по мобиле, когда совсем будет невмочь! Я тебе не откажу! Ты из мужиков-знатоков, которых нелегко обмануть, всучив лежалый товар!
Она встала и горделиво выплыла из кабинета. Григорий тупо смотрел, как она идет…
Он позвонил ей на следующий день.
– А-а, не утерпел! – обрадовалась Инга. – Я тут стою возле ресторана, сейчас один тип расплатится и выйдет. Потом мы с ним поедем ко мне. Но это недолго. У мужика семья и совсем плохо стоит. Приходится очень стараться. Иногда надоедает. Приезжай часам к одиннадцати вечера. Адресочек на визитке есть. Пока он идет, – и отсоединилась.
Григорий положил телефон на стол и тяжко задумался. Мысли были размытые, стертые, мысли-лилипуты… Что он делает?! Куда его опять несет шальная голова? С кем он собирается связаться?
Хотя ему не привыкать… Он довольно неплохо знал многих девочек Москвы и ментов, которые их крышевали. Иногда именно они и советовали:
– Гриш, тут две девки есть неплохие! Подкинуть телефон? Недорого и со вкусом. Не пожалеешь!
Да он никогда и не жалел. Но все это было просто так, дурная игра, плохое развлечение, когда требовалось кого-то обнять и на кого-то полюбоваться. Пусть даже на шлюх. Они нравились ему своей раскованностью. Несколько случайных связей с так называемыми порядочными девушками привели его в тоску и уныние. Кроме того, они все как одна мечтали выйти замуж, а Гриша надевать себе на шею хомут не торопился. А поэтому с навязчивыми и неумелыми в постели девицами расставался быстро.
С Ингой они нашли общий язык моментально. Первую ночь не спали до рассвета, а утром Григорий слопал почти все, что было припасено в Ингином холодильнике, запил жратву половиной воды из чайника, вымыл посуду и исчез. Спешил на работу.
Инга проспала до пяти часов, привела себя в порядок и поехала в ЦДЛ на встречу с верным Вадимом.
Любочка явно что-то заметила. С шефом творилось нечто странное. Он стал смеяться невпопад, не слышать, когда к нему обращались, думать о чем-то постороннем… Или о ком-то.
Заметили это и детективы.
– Ты о Любе не забывай, – мимоходом, вскользь посоветовал Леха.
– Что, шеф, так хорошо дает? Ты прямо на глазах повеснел, как влюбленная барышня! – заржал Никоша. – Где взял? Там никакой завалящей подружки на мою долю не найдется?
– На тебя Люба жаловалась, – холодно отозвался Малышев. – Ты что там вчерашнего дня на стене намалевал?
– Да пойдем, я тебе покажу! – потащил его за рукав Никоша. – Никакой порнографии! Бабе Лизе очень понравилось. А нам все равно здесь скоро ремонт делать.
На обоях Никоша довольно талантливо изобразил человека, сидящего в кресле в комнате, а над ним – торчащую из стены трубу, содержимое которой текло ему на голову.
– И что это означает? – спросил озадаченный Григорий.
– Нашу жизнь, шеф!
– Н-да… Ну, если в этой трубе – пиво, то я не против! – хмыкнул Малышев.
– Увы, нет! И не надейся! Там говно!
Любочка возмущенно зажала руками уши.
– Вот поэтому я и не женюсь! – сделал неожиданный вывод Никоша. – Поскольку такая жизнь! А с бабьем напряженка особенная! Нет ничего труднее, как распознать порядочную бабу и сладкий арбуз! Ох, тяжела ты мужская доля, тяжела!
Григорий встречался с Ингой почти полгода. В офис она ходить давно перестала, но вела свой прежний, привычный образ жизни, который ей нравился и ее устраивал.
А Малышев снова начал метаться. Нужно было что-то решать. Но конкретному "что-то" мешала сама Инга…
– Пора заканчивать с этим делом! – однажды бросил ей Григорий. – Мне надоело делить тебя со всем миром и знать, что у тебя до меня – один, а после меня – двое!
– Ты переоцениваешь мои возможности! – нежно прочирикала Инга. – А главное – мужские финансы, щедрость и потенцию. Нынче они все задохлики!
– Кончай валять дурочку! – разъярился Григорий. – Решай! Или я, или все остальные!
– Я бы это могла сделать только ради Алексея! Я его люблю… – неожиданно больно и жестоко ударила Малышева Инга.
– Любишь?! – презрительно протянул Григорий. – Да кто бы говорил о любви…
Большие ореховые глаза вдруг налились слезами:
– За что ты меня так?.. Думаешь, я любить не могу?.. Все вы так думаете… Это понятно… Выметайся!
Григорий со всего маху влепил ей пощечину и ушел. Но с того вечера он стал плохо спать, как нервическая капризная худосочная барышня, просыпался по ночам и долго лежал, тупо уставившись во тьму… И видел перед собой разметавшиеся по постели Ингины ореховые волосы, запрокинутое назад лицо с опущенными, остроконечными, ласково-колючими ресницами, если к ним прижаться щекой… Чувствовал пальцами ее плотные большие груди, ее твердый живот с милой ямочкой пупка посередине… И готов был зарычать, застонать, расцарапать себе в отчаянии и ярости ногтями грудь…
По утрам он часто просыпался в мокрых трусах.
В то время он начал гулять с девками по-страшному, пытаясь заглушить, забить свою утрату и тоску.
И именно тогда сделал Любочке внезапное предложение. Думал, она спасет его и выручит…
