Текст книги "Дорогая кузина"
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
25
– Вы зачем сюда без конца ходите? – спросила уже не в первый раз Любочка Ингу. – Что вам здесь нужно? Алексей занят, он много работает, у него заказов полно… А вы ему мешаете…
Люба возненавидела Ингу, едва увидела. Инга это прекрасно понимала.
– Это мое дело! – холодно отвечала она секретарше. – Хочу и хожу!
Выгнать ее или просто не пустить Люба не имела права, поскольку Малышев, выслушав сбивчивые объяснения Алексея, усмехнулся и распорядился эту девицу сюда пропускать. Пусть молодые разберутся сами! Правда, в тетатетном разговоре откровенно бросил Алексею:
– Тебе зачем неприятности себе на задницу? Хотя, конечно, дело хозяйское… Девка прилипчивая, судя по всему, и глаз на тебя положила. А мне что? Пусть себе ходит… С нами удобно…
Леха ничего не ответил, глядя в окно.
А Григорий нервничал день от дня все больше и жалел, что неосмотрительно велел пускать сюда незнакомую даму. Он поневоле привязывался к этой стервозной бабе, таскающейся за Лехой. И отдыхал от нее только возле Любочки – украшения офиса, как он ее называл. Она всех подкупала и забавляла наивностью, и была всеми любима. Но однажды ее чем-то достали, и она вдруг сказала громко, измученно, устало и одновременно смешливо и резко:
– Ничего я не успеваю, опять отчеты о работе сыщиков у меня не готовы! А если я начальству работу в таком виде сдам, он меня измудохает!
В офисе наступила ошарашенная тишина. Потом Никоша, главный провокатор, прокашлявшись, пробубнил, заливаясь козлиным смешком:
– Чаво-чаво? Чаво, Любаша, ты сказала? Мы не ослышались? Ну-ну… Ты уже у нас такие словечки позволяешь? Как ты дошла до такого?! Да, Люба, любовь наша общая, недосмотрели мы за тобой, отбиваешься ты от наших рук…
– Скотина! – заорал Григорий. – До чего хорошую девку довел!
– Нежнее, Гриша, еще нежнее! – посоветовал Никоша и поинтересовался: – Опять меня увольнять будешь? Шеф, я готов! И давно привык.
Малышев махнул рукой и вызвал к себе Любочку. Она вошла и робко остановилась у порога, приготовившись к страшному разносу.
– Выходи за меня замуж! – коротко буркнул шеф. – Тебе все равно ничего другого не остается делать! И мне тоже. Точка!
Любочка обомлела и подняла на Григория кроткие изумленные глаза.
– Хорошо! – прошептала она. – А что мне теперь делать?
Малышев усмехнулся:
– Работай как раньше. Заявление в загс подадим, тогда я тебя отсюда заберу. Пока подыщу тебе замену. Подружки подходящей никакой нет?
– Есть, – прошептала Любочка.
Именно эту подружку и собиралась выдать замуж за Леху практичная и сметливая Любочка. Она уже познакомила их полгода назад. Алексей не возражал. А потому Инга сильно мешала Любе и пришлась совсем некстати.
А Инга сама не знала, зачем ходит в агентство. Как-то утром она выследила путь молодого волка на работу и будто случайно столкнулась с ним у входа в офис.
Леха побелел и сжал кулаки:
– Ты как здесь оказалась?!
– Соскучилась! – заявила Инга. – Лешенька, не бросай меня! А вдруг я исправлюсь и стану тебе хорошей женой?..
– Горбатого могила исправит! – буркнул Алексей.
– Лешенька! – не обращая на его слова внимания, снова зачирикала Инга. – Ты ведь сам говорил, что не можешь без меня! И я тоже не могу! Ну, что тебе стоит попробовать?
– Попробовать что?! – взвился Алексей. – Тебя я давно попробовал! А нормальной жизни с тобой ни у кого не получится! Ты не оседлая, как цыганка! Это в крови.
– Я постараюсь! – обещала Инга. – Я ведь тоже хочу как лучше!
– Инга, – вдруг быстро заговорил Алексей, приблизившись к ней, – а ты помнишь свою юность?
Инга пожала плечами. К чему все это?
– Ты, как все мы в начале жизни, наверняка верила в нее и в себя саму, да? Ты хотела любить, а не просто трахаться, стать любимой и счастливой и не бояться за свое будущее. Чтобы ни тучки на синем небе! Но это мечты. Между ними и настоящей жизнью нет ничего общего. Просто в юности у всех неисчерпаемый запас надежд. Но они редко сбываются и потом называются разочарованиями. Позже каждый понимает, как жизнь уныла и заурядна. И пробует по-своему ее украсить и раскрасить, на свой вкус и манер.
– Ну и что? – с вызовом спросила Инга.
– Да ничего! Молчи и слушай! Раз уж сюда притопала! – рявкнул Леха. – Наша жизнь проходит, и ни одно ее мгновение не повторяется. Поэтому надо сразу твердо решать, чего от нее и от себя хочешь, или ничего не хотеть. Мы все живем сегодняшним днем. Иначе не получается. Но мы его не ценим, а его надо почитать, каждый наш новый день, не губить, не тратить его зря, не разменивать на пустяки. Даже если он сер, груб и кажется отвратительным. Все равно надо верить и ждать. Пусть тебе нынче не повезло, ничего не поделаешь, смирись, но тебе повезет завтра или послезавтра. Обязательно! А пока ты просто не в силах ничего изменить. Так зачем желать большего? Надо делать то, что можешь. И удовлетворяться достигнутым. Не рваться в заоблачные недосягаемые дали.
– Я тебя не понимаю, – сказала Инга. – И я никуда не рвусь.
– Ты все понимаешь! – гавкнул Леха. – Не самая последняя дура! И ты как раз рвешься туда, куда не следует! Там нет счастья!
– Ты снова собираешься меня наставлять на путь истинный и беседовать со мной о счастье? – проворковала Инга.
Леха сбавил тон:
– Допустим… Что ты о нем знаешь?
– А ты, Лешенька?
– Да уж больше, чем ты! – самонадеянно заявил Леха.
И Инга в который раз подивилась мужскому самомнению.
– В этом пресловутом счастье далеко не так много счастья, как все уверены, – расфилософствовался Леха. – Хотя многие по-настоящему болеют и страдают без него, выдумывая себе хворь. Им так нравится! На самом деле нам нужно не само счастье, а умение быть счастливыми. Но это две большие разницы, как говорят в Одессе. Кроме того, как ни странно и диковато звучит, для счастья требуется мужество. Как и для горя. А мы, не найдя в счастье того, чего искали, хотя часто сами не знаем, что ищем, не боремся за него и выпускаем из рук. И еще… Вокруг нас люди. Может, стоит пытаться дать им хотя бы каплю счастья, чтобы самим стать счастливыми?
Инга, скучая, переминалась с ноги на ногу. Он был раньше простой и понятный, как приказ, как сигнал светофора, а теперь она его не понимала. Впрочем, она не слишком старалась и думала о другом…
– Тебе, наверное, пора на работу? – справилась она. – Я тебя задерживаю?
– Неинтересно слушать? – скривился Леха. – Да, ты сюда явилась совсем не за этим… Гуд бай, дамочка! И больше чтобы я тебя здесь не видел!
Но увидеть ее здесь ему пришлось не раз.
Леха стал избегать ее, прятаться. Звонил утром шефу по мобиле, отчитывался о проделанной работе, получал новое задание и в офисе старался не появляться.
– Бегаешь от дамы? – посмеивался Григорий. – Смотри, добегаешься! А впрочем, дело твое!
Вечерами Инга, как прежде, бывала в лучших домах Москвы, где собиралось интеллигентное общество литераторов, журналистов, киношников, музыкантов композиторов… В последнее время чаще всего вместе с Вадимом.
Ингу забавляла эта ситуация. Интересно, что будет с ее стареющим плейбоем, когда он узнает, что усердно, много месяцев подряд, трахал и содержал родную племянницу? Ведь он не в курсе ее происхождения… Забавно будет посмотреть на его физиономию… Может, все ему рассказать?
Но она не спешила с важной информацией. Поумнев и став опытней, Инга выработала правило никогда не ускорять ход событий. Пусть себе текут естественной чередой…
Только однажды, выйдя из ЦДЛ под руку с Вадимом, она наткнулась на чей-то пристальный взгляд. Вообще-то он начал ее преследовать еще в ресторане, потом в холле. Но на Ингу так смотрели часто, думая, что магнетической силой глаз сумеют заставить ее обратить на них внимание. Гипнотизеры придурочные! Она давно плевала на большинство этих взглядов, но действовала тонким методом отбора. Если вдруг на нее западал какой-нибудь видный мэтр, Инга тотчас брала его на заметку. И подплывала к нему, когда Вадика не оказывалось рядом.
Сегодняшний взгляд чем-то встревожил Ингу, заставил насторожиться. Почудилось что-то нехорошее…
Уже почти садясь в машину, Инга обернулась
Прямо на нее, в упор, мрачно и горестно, смотрел Филипп.
Инга вздрогнула. Нет, это не он… Откуда ему тут взяться? И как он мог вычислить, где ее искать? Чепуха… Ей показалось… Она устала, переутомилась с этими мужиками. Надо отдохнуть…
Она села в машину Вадима, захлопнула за собой дверцу и нежно поцеловала великого поэта.
– Вадик, сильно не гони! Ты знаешь, как я боюсь большой скорости! – капризно и жеманно прочирикала Инга.
Вадим кивнул, потерся лбом о ее плечо и плавно тронул джип с места.
Машина проехала мимо застывшего столбом человека, так похожего на Филиппа. Инга оглянулась и вздрогнула снова.
Это действительно был Филипп.
26
Илья получил до востребования сбивчивое, сумбурное письмо от тетки. Она просила честно и побыстрее написать, как живет в Москве Инга и чем занимается. Тетка явно что-то прознала или услышала.
Илья разорвал письмо и выбросил в ближайшую урну, не доходя до своего дома. Не будет он ничего писать! Правду об Инге он знал, чего тут не знать! Дорогая кузина… Слишком дорогая, не каждый сможет столько заплатить… Но быть осведомителем… Илью эта роль не привлекала и не грела.
Каждый день в новой квартире начинался с того, что Илья просыпался и смотрел, как Лидочка, выпрыгнув из постели, принималась делать зарядку.
Молекула приседала и выбрасывала ножки вбок, кувыркалась, размахивала руками… С высокого шкафа доносился мужской голос, отмеряющий упражнения, и музыка. В глубине, ближе к стенке, стояла магнитола, заряженная Лидочкиной кассетой.
– Там лежит дядя, – объявил однажды Илья.
– Где? – удивилась Лидочка.
– На шкафу, – Илья ткнул пальцем. – Он далеко лежит, отсюда не видно, и голос оттуда подает: ать-два, упражнение первое!
Лидочка принялась весело смеяться во все зубки, гибкая и пышнотелая.
– Какой дядя? – спросила она, румяно улыбаясь. – Лев Аполлоныч, что ли?
– Ох! – скривился Илья. – Не надо о грустном!
С Львом Аполлоновичем они рассорились сразу после дня рождения Ильи и быстро съехали на другую квартиру. Ни к чему пьяные дебоши и заявки, что хозяин будет всех бить. Снова помогла верная Сима. Здесь вместо катакомбной камеры, которую выделил им Лев Аполлонович, была большая цивильная комната. Кроме них в квартире снимала комнату другая семья. Она бытовала тихо и никому не мешала.
Жить стало тихо, уютно и просторно. Свалился груз нервов и разборок с пьяным Львом.
Лидочка ушла с надоевшей должности курьера, рассчитывая на службу Ильи. Но увы… Возможно, конкуренты оказались сильнее, чем вирусы Ильи, или его "трояны" не принесли желаемого результата, но так или иначе Илюша остался без работы.
Приходилось снова затягивать пояски. И потуже. Со стола исчезли мясо и рыба, не хватало и на пиво. Была вода, в лучшем случае, чай, хлеб, иногда готовили кашу из консервов. Лидочка сыпала на сковородку рыбу из вскрытых банок, мешала с гречкой кильки или сардины и жарила. Уплывали последние деньги. Просить у матери Илья не хотел. Кроме всего прочего, он до сих пор не сообщил ей, что его выгнали из института. Боялся, что она этого не переживет, ведь она гордилась сыном, и, кажется, уже весь Краснодар знал, что Илюшка Охлынин учится в Москве на писателя.
Но молодые старались не унывать. Их очень сблизили бытовые невзгоды. Соединили одиночество и безнадежность. Да и мучиться вместе, вдвоем всегда легче и проще. Дни текут веселее, когда рядом есть хоть кто-то, способный поддержать.
Позвонила Сима.
– Привет! – прощебетала она. – Как жизнь?
– Пьем чай с вареньем и хлебом. И мороженое едим, чтобы калории шли. Думаю подработать в Интернете, – сообщил брат.
– Уже нашел что-то интересное? – спросила Сима, подумав, что брату опять срочно нужно помочь.
– Да так… Пока ищу… Какая-никакая надежда…
– А все-таки зря ты институт бросил! – сказала вдруг Сима.
– Я куплю себе диплом! – резко бросил Илья.
– Далеко пойдешь, как твой папаша, – иронично и скорбно обронила сестра и повесила трубку.
Илья пожал плечами и уселся на диван. Прислушивавшаяся к разговору Лидочка внезапно задумалась, словно пораженная легким ударом, и замерла столбиком. И медленно пробормотала:
– Самолетик, а ведь ты живешь без прописки!
– Да и ты тоже! – пробурчал Илья.
– Но я учусь! На заочном, ага? И потом у меня прописка в области. А вот ты как дальше будешь?
– Да как-нибудь. Живу ведь!
– Ты что, годами собираешься обитать в Москве без прописки?
– А что?
– А то, что несерьезно это все, самолетик, – спокойно и твердо произнесла Лидочка, будто долго хранила эту мысль, но не решалась высказать, надеясь, что многое изменится или пронесет. Но теперь надеяться перестала. – И насчет диплома… Разве ты не понимаешь, что купленный диплом – сейчас практически ничто?! Теперь все дипломы лежат в компьютере!
– Да, конечно, – мрачно пробубнил Илья. – И ведь я – уклонист от армии.
Он глянул за окно. Да, он попросту пробует скрыться от людских глаз. Лист прячется в лесу, травинка – на лугу, а человек – в большом городе. В данном случае на краю мира под названием Москва. Неизвестный никому человек в очках и с хвостом. С краснодарской пропиской. А ведь говорят, на улицах выявляют уклонистов и силком отправляют в армию…
Как тут тихо… Можно выйти и бродить допоздна… Но лучше сидеть в тиши, никому не показываясь… Хотя все равно долго не получится…
– Я буду есть один хлеб с водой, а все вкусное отдавать тебе. И у меня начнется анемия. Тогда в армию не возьмут, как дистрофика, – вдруг брякнул Илья, диковато рассмеявшись.
– Перестань, самолетик! – захныкала Лидочка и испуганно замахала руками. – Ты и так бледный и осунувшийся! Настоящее Привидение, как говорит твоя красотка сестра! А на одной воде и хлебе ты вовсе превратишься в дым!
Илья почесал нос:
– Я в армию не хочу! И зацепок нет, кроме близорукости, но с этим берут запросто. Может, подкупим военкомат? Хотя в Москве это стоит тысячи баксов… Или у нас пройдет за триста? Все-таки провинция… А если и не пройдет – то что? Раз надо – так надо, пойду отслужу два года, куда деваться…
Лето прошло трудно, но зато было солнечно и тепло. Матери Илья написал, что приехать не может, поскольку устроился на работу. Они сидели на одном мороженом подешевле, старались класть в чай побольше сахара, чтобы поддерживать последние жалкие силенки. Илья искал работу, но тщетно. Лето – мертвый сезон, все в отпусках… Комната снята в долг, а бюджет трещал… И, наконец, треснул.
Хозяин квартиры явился каким-то усталым и раздраженным.
– Выйдите ко мне! – потребовал он.
Илья и Лидочка покорно, испуганно вышли.
– Съезжайте от меня сегодня или платите за два месяца! – сказал хозяин, как отрезал.
Наступило молчание. Несчастным квартирантам стало холодно.
– Но вы обещали, что можно пожить в долг, – робко начал Илья. – Мы заплатим…
– Я обещал в долг на один месяц! – тонко и плаксиво заявил хозяин, начав психовать. – А прошло уже два! И вы ничего не заплатили, хотя по нашему юридически оформленному договору так не положено! Но я вас простил и дал вам фору. Я смотрел на все сквозь пальцы, и вы жили даром. Но пошел третий месяц! И не оплачен ни один!
– Мы заплатим, – повторил Илья тупо и бессильно. – Чуть позже. Я пока безработный…
– Это ваши проблемы! – крикнул хозяин. – Вы должны мне за два месяца!
– Хотите, я заплачу вам сейчас семьдесят пять долларов? – предложил Илья. – Остальное потом.
– "Потом" я слышал много раз! – заорал хозяин. – Это мне надоело! Вы живете в моей квартире даром! И ваши семьдесят пять долларов мне не нужны – это плата за половину одного месяца! Хватит! Немедленно собирайте вещи и выметайтесь! Не надо мне от вас никаких денег, в суд я не пойду, но в моей квартире жить больше нечего!
– Поймите, мы сами в долгах, – попытался объясняться дальше Илья, пробуя повести мирный диалог и сознавая, что дело плохо. – У меня есть сестра, Серафима, вы ее ведь знаете, она нам поможет… И родители тоже…
– Меня не волнует, кто там у вас есть! – закричал хозяин, не дав Илье договорить. А затем вдруг стал спокоен и твердо отчеканил: – В общем, или вы сейчас уезжаете с вещами, мы считаем конфликт исчерпанным, и денег я с вас не требую. Или я вызываю милицию.
Повисла пауза.
– Хорошо, – хмуро пробормотал Илья. – Мы уезжаем.
Молча и торопливо они собрали рюкзаки, запихнули в коробку компьютер и покинули квартиру. Теплый желтый осенний день подернулся тягостным черноватым облаком.
Илья и Лидочка стояли на тротуаре перед домом. Рядом лежали рюкзаки и компьютерная коробка. Мимо раскатывали на самокатах дети, глядя наивными любопытными глазами, и Илья подумал вдруг, как это особенно тоскливо: наивные карапузы, ни о чем не подозревающие, мило смотрят на тебя, а у тебя горе. И от этого детского взгляда в подобные минуты накатывает такая рвущая сердце тоска, что солнце плачет посреди неба…
– Куда мы теперь пойдем? – грустно спросила понурая и посеревшая Лидочка.
Илья почесал нос:
– Не знаю.
Они проголосовал частнику и отправились на Савеловский вокзал. Там разгрузились и втащили вещи внутрь. Илья оставил Лидочку сидеть на сумках и караулить, а сам выбрался на улицу. Ему было очень тяжко.
Кругом раскинулись зеленые газоны, где сидели люди. Мамы расположились на траве, а дети носились вокруг. Некоторые пассажиры спали в обнимку с тюками в ожидании дальних составов. Другие тянули пиво, болтали и резались в карты. Бродили возле киосков, хрустя чипсами. Носильщики катали тележки.
Илья постоял, невесело посмотрел и, желтея старенькой адидасовской курткой, вошел в здание вокзала с другой стороны. Нечленораздельно гнусаво вещал репродуктор об отходящих и прибывающих поездах, в креслах и на скамейках теснился народ, и багаж, багаж, багаж повсюду.
Илья направился к Молекуле. Она была хорошо видна – в дальнем углу, возле моечных машин. Белея вытертыми застиранными джинсами, возвышалась на кофре, опустив глаза и надув губки. Прежняя, скованно-сжатая, опасающаяся мира вокруг. Илья догадался, что она сейчас заревет, и сел рядом:
– Ничего, что-нибудь придумаем… Пока деньги у нас еще есть. А там, может, снимем угол за дешевку. Только вот где?
Лидочка молчала.
Так они просидели на вещах часа три. Люди шумели и шагали мимо, за стенами отходили скорые поезда. Били часы. Тянуло угольком. Мерцали огни в барных подвалах вокзала.
Илья сходил в ларек на улицу и купил булочек и сосисок. Но есть не хотелось.
– Послушай, самолетик, – заговорила Лидочка, вяло и нехотя ковырявшая сосиску. – Давай махнем к тебе домой! У тебя мама хорошая. Купим билеты и уедем в Краснодар ага? Там устроимся. А про институт тебе все равно рано или поздно придется ей рассказать.
Лидочка вопросительно взглянула на него.
– Я не могу ехать сейчас домой… – пробубнил Илья. – Мне нет туда дороги.
– Почему?
– Ну, как ты не понимаешь?.. Меня сразу забреют в армию с осенним призывом. Я приписан к части. Я уклонист. И не хочу вставать под ружье…
Лидочке хотелось кричать и плакать, но на это уже не осталось сил.
– Поживем пока тут, на вокзале. Мне не в новинку – я до института немного бомжевал. Раньше приехал, в общежитие не пустили… А вот тебя жалко. Ты к такому не привыкла…
– Да ладно, очень нужна твоя жалость! – вдруг раздраженно, истерично закричала Лидочка. – Я прекрасно обойдусь без нее! Себя пожалей, очкарик!
…Они проснулись рано утром. В стеклах вокзала играло яркое, ослепляющее, но холодное солнце рассвета. Вдали гуляла юбочно-сапожная служительница железной дороги.
В начале десятого ввалилась компания с удочками. Шумели, балагурили, хрупали чипсами и курили.
Илья и Лидочка сидели на кофрах и рюкзаках и смотрели вялыми глазами. Расслабленные за ночь, словно вросшие в груду размягчающегося багажа, и сами размягченные и прелые.
– Мы здесь почти целый день, – пробурчала Лидочка, надувая расстроенные влажные губы. – Домой к тебе ехать нельзя. Тогда поехали ко мне! Нет у нас никакого другого выхода! Начнем все по-новому. Ага?
– Хорошо, – медленно выдавил Илья, чувствуя, что ничего другого действительно не остается. – Поехали… Попробуем начать по новой… – грустно, с деланным пафосом добавил он, вспоминая чудесный городок Дубну и Лидочкиных родителей.
Илья хотел встать и собирать вещи, как вдруг увидел Ингу. Она приблизилась роскошной походкой фотодивы, отыскав брата издали глазами в углу около мраморного парапета и уборочных громогуделок.
Вокзал при виде Инги изумленно замер.
– Привет, бедолаги! – сказал она бодро и чуть-чуть жалостно.
– Привет! – удивился Илья. – А ты откуда?
– Случайно оказалась поблизости… Ночевала у одного хмыря… – Инга ухмыльнулась. – Я подобрала вам обиталище. Звонила вам вчера и узнала, что вас выгнали. С утра решила объехать все вокзалы. И не ошиблась! Нашла вас уже на первом, повезло! Вставайте и грузите шмотки! – деловито распорядилась она.
– А куда едем? – спросил Илья.
На самом деле ему было совершенно все равно. Он измучился и жалел бледную Молекулу. Куда угодно, лишь бы крыша над головой…
– На одну дачу. Хозяева приедут только летом. Так что можете жить до следующего года. Оплатите потом. Я договорилась. Конфликтов не будет, – твердо заверила Инга. – Поехали! – не допуская возражений, махнула она рукой. – Я на машине.
Добрались до припаркованных возле вокзальной дорожки "Жигулей". Принялись грузить багаж.
– Ты купила машину? – удивленно спросил Илья.
– Никак нет, – хмыкнула кузина. – Хотя могла бы. Но зачем, когда возят? Это тачка одного мужика. А я неделю назад сдала на права и теперь в силах усидеть за рулем.
Дача находилась недалеко от Москвы, среди зеленого леса. Теплый срубовый дом со всеми удобствами: телефон, телевизор, ванная с горячей водой… Илья и Лидочка сразу стали готовиться к мытью.
– Я просто не знаю, как тебя отблагодарить! – пробормотал Илья.
Даже Лидочка сейчас смотрела на ненавистную Ингу благодарными добрыми глазами.
Инга беспечно махнула рукой:
– Мне это ничего не стоило! Ну, ладно, вы тут устраивайтесь, а я поеду. У меня дела!
И тут Лидочка неожиданно, изумив всех, поднялась на цыпочки и звонко поцеловала Ингу в гладкую щеку. Инга чуточку смутилась и уехала.
После ее отъезда Илья с Лидочкой вместе, двоечкой, долго отмокали в пушистой мыльной пене, которой окутали всю ванну, а потом отсыпались до самого вечера, плавно перешедшего в ночь. И на следующий день они дрыхли почти до двух часов.
Дачный поселок давным-давно пробудился. Стучали молотки на дачах, строящихся на окраинах, где на фоне синего простора тянулись к небу смешные каркасы из досок. Раскатывали велосипеды, и рычал гоняющий с бешеной скоростью мопед. Вдали виднелись зеленые, уходящие в бесконечность луга и кромка леса за ними. Тонкими паутинками, черными и резкими, тянулись там, словно на краю земли, анкерные опоры с гудящими тихонько проводами.
А двор их дачи обступали деревья. На веранде стоял столик, накрытый скатертью-клеенкой с расписными вишенками и цветами. В угловой комнате, где был телевизор, они подключили компьютер и, не теряя времени, влезли в Сеть. Лидочка сбегала в местный магазин и прикупила продуктов.
Они приходили в себя медленно, боясь поверить в свое неожиданное спасение, в то, что дача теперь в их распоряжении, и они могут жить здесь долго, вдали от всех, в тишине и на теплом ветерке.
Вечером зажгли на террасе большую желтую лампу и сели возле пить чай.
– Как тихо… – прошептала Лидочка.
Улицы поселка опустели, только где-то далеко по-прежнему носился рыкающий мопед и раздавались громкие голоса мальчишек. Качались фонари, леса вдали потемнели, от электрического света слипались глаза.
На следующий день Илья позвонил Симе, рассказал ей обо всем, сообщил, где они находятся, и дал номер телефона.
Сестра выслушала все молча и вдруг брякнула:
– Я их выследила!
– Кого? – изумился Илья.
– Отца с этой тварью! В ЦДЛ! Он меня не заметил. Был пьян, как всегда!
– А-а, с его Еленой Прекрасной! – засмеялся Илья.
С помощью сестры он давно был в курсе не только этой, но и многих других подробностей жизни своего великого папаши.
Одна из любовниц Охлынина-старшего покончила с собой прямо в его постели. Это была довольно шумная история. Тогда Ариадна с Симой жили на даче, а поэт таскал девок на Лаврушинский. Но скрыть девиц еще кое-как удавалось, хотя все обо всем знали и догадывались, а вот скрыть труп…
Девица, правда, оказалась в сильном подпитии и даже под наркотой, что и спасло поэта в какой-то степени, но все равно перешептывались об этом долго.
Вадим долго морочил девке голову, обещал ей развестись – он, якобы, давно охладел к жене. А потом вдруг бахнул, что ничего не выйдет. Развод отменяется! И у девицы сдали нервы…
– Его новая девка и в самом деле прекрасна! – честно призналась Сима. – По-моему, я ее где-то видела… Не могу только вспомнить где.
– Да в том же самом ЦДЛ! – подсказал Илья. – Где же еще?
– Наверное… – рассеянно отозвалась сестра. – Я ее убью!
Илья расхохотался:
– Помнится, ты утверждала, что я далеко пойду! Нет, Симочка, ты пойдешь куда дальше меня! С такими желаниями и замашками!
Сестра бросила трубку.
– Чего это она? – с любопытством спросила Лидочка, внимательно прислушивавшаяся к разговору.
– С жиру бесится! – отозвался Илья, уставившись в монитор. – За дочками великих поэтов такое водится!
И напрочь забыл о разговоре.
