Текст книги "Дорогая кузина"
Автор книги: Ирина Лобановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
23
Илье исполнялось двадцать лет. И свой день рожденья он праздновал на новом месте жительства – в квартире Льва Аполлоновича.
Все было спланировано заранее. Пригласили Ингу и Серафиму, пусть они наконец познакомятся! Решили приготовить плов.
Илья помогал Лидочке насыпать рис в огромную сковородку, резать лук и мясо. Хозяин смирно сидел у себя. Его с подругой, конечно, пригласили тоже.
Сима и подруга пришли вовремя, именинник не стал дожидаться вечно опаздывающую кузину и пригласил всех к столу.
Лев Аполлонович вышел из своей привычно темной комнаты, пошатываясь, с хорошего бодуна, лежалый и красный, потирая глаза и надевая на ходу очки.
– Вот это Лев Аполлонович Бельведерский! – представил хозяина Илья.
Сима фыркнула. Подруга юмора не поняла.
– Прошу за стол! – сказал Илья, и хозяин, коротко и низко невнятно бросив "Спасибо", тяжело уселся грузной тушей в угол стола.
Подруга Льва уселась рядом с любимым, а в центре восседал виновник торжества в окружении двух не улыбающихся девиц.
– За тебя, самолетик Ил! – подняла первый тост Лидочка. – За твои удачи и успехи, ага?
Илья согласно кивнул, и все радостно выпили.
– Какой запах! – восторженно прошептала Сима, глядя на плов.
Плов – произведение искусства, гвоздь программы – стоял в самом ее конце.
– А где сестра? – спросила Сима.
– Она вечно опаздывает, – объяснил Илья. – Придет, никуда не денется!
– Она наколола вас, эта ваша сестра, – произнес вдруг вышедший из глубокой, растительной, прелой прострации Лев Аполлонович. – Кинула по-черному!
Наступила удивленная пауза. Хозяин квартиры скользнул взглядом по сидящим.
– О-о! – вдруг сделал он потрясающий и занимательный вывод. – За столом только два очкарика – я да именинник! – и он указал пальцем на Илью.
– Да-да! – поспешил согласиться с ним Илья.
Он не любил пьяных и даже немного побаивался их.
– А ты вообще чем занимаешься? – вдруг вспомнил Лев Аполлонович.
– Я хакер! – объяснил Илья.
Хозяин озадаченно уставился на него.
– Да, я хакер! И вот сейчас хакну эту тарелку!
И он протянул руку к блюду с едой перед ним.
Лев изумленно на время затих.
Лидочка по-хозяйски раскладывала по тарелкам тушенку, салаты с крабами, зелень, наливала в стаканы компот из огромной банки. Подруга Льва Аполлоновича сосредоточенно и напряженно, суетясь, помогала.
– О-о! – снова протянул Лев и присвистнул.
Он до конца не проспался, не успел.
– У некоторых людей как бы две метафизических головы, – заговорил Илья, почесав нос. – Одна думает о разврате, другая – о пьянстве. И едва голова, живущая развратом, поднимается, ее тотчас перекусывает вторая, которая суть пьянство!
– А наоборот? – поинтересовалась Лидочка. – Разврат не перекусывает пьянство?
– Нет! Такого не бывает! Разврат перед пьянством бессилен, увы, о магистраты великого Рима! – развел руками Илья – Это закон жизни! – добавил он важно.
Вокруг все хрупали, хрумкали и хрустели.
Илья принялся разливать особый напиток, который приготовил собственноручно, – крепкий бальзам. Первым к утоляющему жажду напитку приложился Лев Аполлонович. И сразу стало ясно, что он пьянеет, понюхав пробку.
Илья положил руку на плечо скованной, стиснутой присутствием поддатого хозяина Лидочки, молчаливо подбодряя. Он, Илья, здесь, и она – за его спиной. Лидочка поняла и ответно прижалась к нему, чмокнула в ухо, любовно потрепала за хвостик…
Сима покосилась недобро, завидуя чужому счастью, но ничего не сказала.
Все дружно лопали и пили. Только Лев Аполлонович сидел каменным монументом, сжав опущенные на стул кулаки и широко расставив голые волосатые ноги в шлепанцах, торчащие, как лампы из абажуров, из холщовых серых шорт. Он был хмур и суров, как языческий волхв. И мало ел, зато все чаще налегал на стакан.
Лидочка засияла глазами-солнышками и торжественно раскрыла круглый расписной поднос. Плов лежал горами желтоватого промасленного риса, покоричневевшего мягкого лука, ломтями мяса на косточках и кусками размягченного лоснящегося сала. Поднимался горячий пар.
– Во-о! – изумленно произнес Лев Аполлонович.
Илья, взяв большую вилку, слегка поводил по плову, разбросал его, и пар повалил сильнее.
– Берите! – сказал именинник. – Не стесняйтесь!
Гости по очереди потянулись к плову с тарелками.
И сразу продегустировали его, горячий и маслянистый.
– Недурно! – заметил Илья.
– А, по-моему, не очень, – вдруг подал голос, как товарняк гудок, Лев Аполлонович. – В нем не хватает чего-то. Бараньего сала не хватает! Настоящий плов жирный. А это не плов. Это рис с мясом. Вот! Не плов, а рис с мясом.
– Нет, вполне ничего. И главное, сделано с душой! – объявила выпившая и расторможенная Сима. – Если тебе что-нибудь дарят на день рожденья, не так уж важно, нужна тебе эта вещь или нет. Главное – дух, а не материя. То, что тебе преподнесли подарок от всей души. Я всегда радуюсь даже ненужной вещи, если мне ее подарили с любовью!
Выслушали вполуха. Все лопали плов и тянулись за новыми порциями. А Лев Аполлонович постепенно хмелел все сильнее.
– Эх! – произнес он. – Хорошо тебе, Лидочка! Ты такая вольная, поешь и пляшешь! И я до института и пел, и плясал, а детей так и не заимел и ни на ком до сих пор не женился!
Повисло молчание. А потом подруга Льва отозвалась с растерянной улыбкой:
– Лева, ты сам себе противоречишь! Всегда твердишь, что ты – убежденный холостяк, не хочешь жениться и иметь детей! Разве не так?
– Именно так! – с жаром ответил хозяин и резко помотал головой. – Не хочу жениться!
– А чего тогда жалуешься?
– Так со мной никто не хочет быть, и от меня детей тоже никто не хочет! – завопил Лев. – Всем на меня наплевать! Я не хочу жениться, это да, но девки об этом не знают! А все равно идут мимо!
Симе стало жаль оскобленную подругу Льва. Она наверняка хотела быть с ним, но тот ее не учитывал.
– Люди все чувствуют, Лев Аполлонович! – наставительно объяснил Илья. – Ощущают флюиды. И раз догадываются, что вы – убежденный холостяк, то с них и взятки гладки. Чувства – они всегда ответные. Если человек чего-то не имеет – значит, не хочет этого иметь. Если бы хотел, добился бы своего!
– Да, ты, кажется, прав, – пробурчал Лев Аполлонович. – А по этому поводу тост! – Он словно пытался замять неловкость своих слов и прорвавшихся чувств. – За вас двоих! – он посмотрел в сторону Ильи и Лидочки. Те с любопытством глядели на него. – Чтобы и дальше у вас все продолжалось так, как сейчас! Чтобы жили вместе, чтобы вместе вам было хорошо, чтобы любовь жила и дальше! А потом, может, и поженитесь?
– Может быть, – Илья почесал нос.
– Тогда меня позовите на свадьбу, ладно? В качестве свидетеля! А то я никогда не был на свадьбе и в загсе! Возьмете?
– Возьмем, – пообещал Илья.
– Слышали? – обратился Лев Аполлонович ко всем. – Мое место свидетеля забронировано!
Все согласно и миролюбиво закивали головами.
– Так вот, – продолжал он, – а потом, глядишь, у вас появятся дети!
– Пока мы не собираемся, – заулыбался Илья. – Но потом – возможно. А сейчас куда нам с ними?
– Я понимаю! За это самое будущее! – провозгласил Лев Аполлонович.
Все дружно одобрительно чокнулись. Стаканы поехали над столом, встречаясь и расходясь, весело сталкиваясь. Снова зазвенели вилки о тарелки.
– Давайте тост за именинника! – крикнула Сима. – Просто за нашего Илюшу!
– Илюшу? – опять раздался голос уже пьяного вдрызг хозяина. – Какого такого Илюшу? За Илью! Человеку двадцать, можно ск-ть, лет! И он уже не И-люша, а взрослый мух-шына, к-торому пора качать в люльке несколько детей! Э-э-эх! – жестко добавил он с каким-то сурововато-мирным мужицким укором.
Все ошеломленно замолчали, раздумывая, почему Лев Аполлонович махнул аж на несколько детей. А потом выпили "просто за Илюшу".
Инга не появлялась, и Сима подумала, что она не придет.
Прошло еще некоторое время, и вдруг молчаливый, тяжело шевелящийся Лев Аполлонович, медленно подняв опущенную голову и уперев руки в колени, пронзительно и холодно посмотрел на сидящих напротив Илью и Лидочку, заставив их в страхе передернуться, обжег взглядом и неожиданно свирепо и твердо произнес:
– Морды сейчас вам я набью, вот что! Поняли?
Наступило молчание. Растерянная Лидочка перестала улыбаться. Илья оторвался от тарелки и ответно взглянул на хозяина. Тот уставился исподлобья застывшим мутным взглядом. А потом стукнул коротко, резко и сильно кулаком по столу. И громко злобно повторил:
– Всем сейчас морды буду бить!
К Льву Аполлоновичу проворно подбежала его подруга.
– Милок, я умоляю тебя, – проговорила она, прижимая руки к груди. – Перестань! Довольно! Пойдем! Я уложу тебя спать!
Лев Аполлонович сидел неподвижным отекшим камнем и молчал. Тусклое сознание замерло, казалось, навсегда.
– Милок! Ну, хватит, прошу! – голос подруги задрожал измученно и нервно. Было понятно, что она успела по-черному намучиться со своим дружком. – Пойдем в комнату!
– Я люблю тебя, – сказал задумчиво Лев Аполлонович и поцеловал ей руку, наклонившись вниз. А затем деловито обернулся ко всем остальным и заорал: – Всех сейчас ногами бить буду!
Тут, не выдержав, встал Илья. Немного привыкший к подобному, он подошел с другой стороны к хозяину и, стараясь его не бояться, спокойно стал уговаривать уйти к себе и лечь баиньки.
Лев Аполлонович, кряхтя, нехотя встал. Но, сделав два шага, налетел на стул, чуть не упал, вовремя подхваченный под локоть Ильей, едва не сбил с ног ахнувшую в испуге подругу и опрокинул на пол тарелку.
– Да что же ты делаешь?! – истерично, чуть не плача, закричала подруга.
– Ну, прости, налетел сослепу! – проговорил, тяжело ворочая языком, Лев Аполлонович. – Я же близорукий! Видишь, во! Очки на мне! – и он неверным пьяным пальцем указал на стекла своих очков. – Не вижу!
– А раз ты в них не видишь, то зачем тогда тебе очки?! – завопила подруга и резким движением, схватив за дужку, стащила очки с возлюбленного и осторожно положила их на тумбочку.
Лев Аполлонович дернулся вперед, поддерживаемый с двух сторон подругой и Ильей. Но, пройдя несколько шагов, рухнул на пол огромной подкошенной колодой.
Все безмолвно смотрели на лежащего без движения, вырубившегося хозяина. Сжавшаяся от страха Сима жалела, что пришла сюда, и мечтала поскорее отсюда выбраться. Как тут живет брат? Нет, надо срочно искать ему другое жилье! И какой дурак посоветовал Симе этого Аполлоныча?! То есть дура… Консьержка в подъезде…
– Так, спокойно! – деловито крикнул не растерявшийся Илья. – Нужна помощь. Мужская сила! Добровольцы! Девушки, вы сойдете за одного мужика!
Симе и Лидочке пришлось нехотя встать, взять под командованием Ильи обмякшего и совершенно неподвижного громадного Льва за руки и за ноги, поднять и потащить в другую комнату. Путь оканчивался у кровати, на которую они уложили даже ни разу не пошевелившегося хозяина. Затем все снова вернулись к столу.
– Вынос тела прошел успешно! – объявил Илья.
Проснулся Лев Аполлонович поздно, когда уже стоял белый день. Сильно болела голова. Постанывая, он заворочался. "Уехать бы, – подумал он. – Куда-нибудь далеко. На лесоповал в тайгу, где я работал в ранней молодости. Что там сейчас, интересно? Да куда мне ехать… Мне уже стукнуло сорок. А ведь неплохо податься из Москвы… Денег можно заработать… Бросить все и смыться в тайгу. А потом вернуться, сделав виток. Только я делал его тогда, а что толку?.. Круги в жизни и есть круги…"
Он не знал ничего о том, что происходило на дне рождения Ильи дальше.
Его подруга, оставшись без повелителя, вдруг опустила подбородок, скрестила на могучей груди руки и надрывно, заунывно завела тягучую мелодию. Остальные притихли, обалдев. Женщина выла, тосковала, грустила о своем одиночестве, это было ясно без слов, проклинала тяжкую, несправедливую долю. И в этом ее выкрике-пении выплескивалась измотанная, исстрадавшаяся, изболевшаяся женская душа.
Даже Симочка, давно и сильно жалевшая, что пришла сюда, заслушалась.
– Расслабься! – сказал ей Илья. – Ты боишься Льва?
Лидочка хихикнула. Получилась смешная игра слов: "боишься льва". Грозного и хищного.
– Ну да, вообще зверей надо опасаться! Но не до такой степени.
Сестра принесла Илье на день рождения дорогой подарок: отличный шерстяной свитер. И вечно мерзнувший на суровых российских ветрах, плохонько одетый Илюша был очень благодарен Симе. Даже Лидочка, относившаяся к ней с презрением, как к представительнице чуждого ей класса, одобрительно кивнула и удовлетворенно пощупала теплую ангорку.
Но без пьяного хозяина вечер, как ни странно, зашел в тупик, стал разваливаться и дурнеть на глазах.
Напевшаяся и напившаяся вусмерть подруга Льва Аполлоновича заснула, уронив черную взлохмаченную голову на стол. А нетрезвые Илья и Лидочка надумали заняться любовью прямо здесь, не сходя с места, совершенно забыв о Симе.
Лидочка привычно начала щекотать круглой пяточкой у Илюшки между ног. Затем пьяные в дупель Илья и Лидочка стали целоваться взасос.
Сима уставилась на них, не отрываясь, не в силах встать и уйти. Хотя прекрасно понимала, что именно так и нужно сделать. Но ей хотелось смотреть дальше…
Лидочка встала и сходила до ветру. Вернулась, села и в любовном угаре опять потянулась к Илье.
– Отодвинься, – буркнула она Симе. – Мешаешь…
Сима торопливо отодвинула стул, а затем тихо, но чрезмерно четко и твердо сказала:
– Вообще-то можно было попросить вежливее.
В ответ Лидочка судорожно повернулась и долго неотрывно пронзительно смотрела Симе в глаза. Словно пыталась понять, кто это и что она тут делает. А затем выкрикнула с надрывом:
– Ну, извини!
Поцелуи угрожали перейти в свою заключительную фазу. Двое возбужденных влюбленных, забыв обо всем, отрешившись от мира, вожделенно ласкались. Наконец, Сима заставила себя встать и сказала:
– Я пошла!
Ей никто не ответил.
Она вышла на улицу и недалеко от дома, по пути к метро почти столкнулась с высокой красивой девушкой, модно и дорого одетой, уверенно шагающей отработанной походкой кинодивы.
"Какая!.." – завистливо вздохнула Сима. И поехала домой на Лаврушинский.
…Инге пришлось долго звонить в дверь. Никто не открывал. "Нажрались водки и вырубились, спят давно, – равнодушно подумала она. – Зря ехала…" Но очень хотелось увидеть брата.
Она всегда любила его. Пожалуй, даже больше, чем родителей. И это казалось ей подозрительным и противоестественным. Она даже старательно скрывала это от себя, но от себя разве спрячешься?
Теперь, когда она обогатилась немалым любовным опытом, Инга стала понемногу догадываться, что в ее сестринской любви всегда таилось нечто дрянное, грязное, то, что называется обычным половым влечением.
И зародилось оно давно, когда однажды летом Инга приметила, что молодой парень, снимавший у них в Анапе комнату, вечерами перед уходом обязательно чистит зубы.
– А это зачем? – спросила она у матери.
– Он идет на свидание, будет целоваться с девушкой, – объяснила мать. – Не хочет, чтобы ей было неприятно.
Инга задумалась. Илья, сидевший тут же, за столом, ухмыльнулся:
– Ты еще совсем неграмотная. Ничего не знаешь. Поцелуи – это так здорово! И все остальное тоже…
Он умышленно притворялся очень опытным.
Тетка шутливо замахнулась на него ложкой.
– Кто тут мне развращает девочку? Илюшка, замолчи!
Он пожал плечами:
– Жизнь все равно развратит, тетя Эля! Рано или поздно. А что в этом плохого? Просто физиология…
Элеонора строго погрозила ему пальцем:
– Поговори еще у меня!
А Инга смотрела на Илью и живо представляла себе, как они целуются, прижимаются друг к другу, гладят друг друга… Она вздрогнула и очнулась. Брат смеялся, глядя на нее…
Инга заколотила ногой в дверь. Она казалась такой хилой и тонкой, что ее можно запросто вышибить, стукнув посильнее. Очевидно, Инга так бы и поступила, но внезапно дверь распахнулась, и на пороге вырос распатлашенный полуголый братец. Инга угадала правильно – только что из постели.
– Ну, привет, Привидение! Поздравляю! – Инга нежно поцеловала именинника и вошла в квартиру. – Чем это так гнусно несет? Не продохнуть от вони! А грязища! По-моему, тебе жить здесь не стоит. Ты же говорил, что нашел хорошую работу! Вот и переезжай в нормальные человеческие условия! – она снова поцеловала полусонного виновника торжества. – А это тебе сюрприз!
Илья бережно взял в руки большую коробку, благодарно кивнул и тотчас открыл ее. Да, с обеими сестренками ему здорово повезло! В коробке лежал комплект модных дорогих рубашек и несколько галстуков.
– Будешь одет, как с иголочки! – продолжала Инга, войдя в комнату. – А почему ты ходишь с расстегнутой ширинкой? Проветриваешься?
Она скользнула по нему развязным бесстыдным взглядом. Илья ухмыльнулся и щелкнул молнией джинсов.
На тахте мирно спала, отвернувшись к стене, Лидочка.
– А это что еще за шмакодявка?
Илья почесал нос:
– Что в твоем понимании значит шмакодявка?
– Кто-то маленький и мерзкий.
– Гм… Это Лидочка Маякова. Прошу любить и жаловать!
– Обойдется твоя Маячиха! – заявила Инга. – Зачем тебе такая страшилка?
Она подошла к спящей и остановилась над ней, рассматривая презрительно и надменно.
– Получше найти не мог? Волосы как пакля, нос круглый, ресницы еле видны! Твою девку надо красить с утра до ночи! Тогда, может, она на что-нибудь и сгодится. Да и то вряд ли! А в постели она как?
Илья задумался. Слишком провокационный вопрос, чересчур в лоб… И ведет себя сестра, как собака на сене…
– Молчишь? – ехидно спросила Инга. – Сказать нечего?.. Пустое дело! Ну, ладно… – она присела на стул. – Я ненадолго, хотела тебя поздравить и увидеть. Есть и пить не буду, можешь не угощать. Разве что за твое здоровье… Расскажи, что за работа, и я побежала. У меня дела.
Илья тоже сел на стул:
– Работа… Она уж очень левая… О ней трепаться не след. Связанная со взломом сайтов и заражением их вирусами. Мне дают список фирм-конкурентов, и я их быстренько вышибаю из игры на долгое время…
– А когда ты всех вышибешь? Тебе придется искать новую работу? – разумно осведомилась Инга.
Илья снова смущенно почесал нос:
– Ну, в общем, да… Ты права. Занятость временная. Но мы живем сегодняшним днем, о завтрашнем не думаем.
Инга одобрительно кивнула:
– Я точно так же. И все остальные. Иначе не получается.
– А я ведь тебе тоже приготовил подарок, – хитро прищурился Илья.
– По какому случаю? – удивилась Инга.
– Да так, без всякого случая… – пожал плечами брат. – Почему, чтобы сделать подарок, нужно обязательно искать повод?
Он протянул ей книгу.
Инга еще больше удивилась и взяла книгу в руки:
– Сорокин, что ли? Нынче это модно…
– Да нет! Зачем тебе Сорокин? Перевод времени…
На обложке красовалось – "Настольная книга стервы".
– Ну, ладно, – пробубнила Инга. Она собралась обидеться и с размаху врезать книгой кузену по лбу, но передумала. Не хотелось ссориться с братом. – Подарок – это некое представление о том, кому он предназначен. Значит, твое представление обо мне. Вероятно, правильное… Ты будешь смеяться, но я ответила тебе по-королевски. Если простую женщину назвать стервой, она встанет в позу и заорет, а назови стервой королеву, она снисходительно уронит: "Кто знает… Может быть, я и в самом деле такая…"
– А голову не отрубит?
– Чтобы рубить голову, нужна серьезная причина, а по поводу подобных вещей… Королева стоИт выше них.
– Ты видишься с Павлом? – неожиданно спросил Илья.
– Достал ты меня прямо этим Павлом! – взорвалась Инга. – Без конца о нем спрашиваешь! Можешь сам ему позвонить и все обо мне выяснить!
– Ты стала шикарная женщина! – продолжал гнуть свою линию Илья, тогда еще почти ничего не знающий о жизни кузины, но о многом догадывающийся. – Откуда у тебя такие шмотки? И косметика, и духи?.. Родители ведь не могут…
– От верблюда! – резко оборвала его Инга и хмуро свела брови. – Еще вопросы будут или допрос окончен?
– Конечно, будут, – невозмутимо сказал Илья и подвинулся вместе со стулом к Инге поближе. – Дорогая кузина, а не пора ли нам поддаться давно затаенным желаниям и трахнуться? Ведь ты, я знаю, давно этого хочешь и об этом мечтаешь!
Он лукаво прищурился.
В первый момент Инга растерялась, но тотчас пришла в себя:
– Ну, ты выдал! Толкаешь кровосмешение?
– Раньше даже женились на кузинах, сплошь и рядом, – хладнокровно объяснил Илья. – И ничего! Кроме того, ты мне не сестра! Мы с тобой чужие друг другу люди!
Инга насупилась. И расхохоталась:
– Тебе вредно столько пить! Плетешь околесицу!
– Это никакая не околесица, – Илья почесал нос. – Это правда… Ее от тебя скрывали. А я все знаю. Правда, узнал не так давно.
Инга в страхе взглянула на него и поняла: Илья не врет.
