Текст книги "Ангел-искуситель"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Выйдя на улицу, я задумался. Мой руководитель сказал мне, что я могу обращаться к нему в любой момент – но как? Я решил, что лучше это сделать в невидимости – мало ли, вдруг они выдернут меня отсюда для беседы. Я оглянулся по сторонам. Время рабочее – народу на улице почти нет. Но все же… Ага, вон нужная мне остановка, и она закрыта с трех сторон. Отлично, и на остановке никого. Присев на скамейку, я дождался просвета в потоке машин и перешел в невидимость.
Что теперь? Как его позвать-то? В этот момент я особо остро вспомнил вопрос Татьяны о том, как мы обращаемся друг к другу – без имен. Представив себе своего руководителя, я мысленно воззвал к нему: «Уважаемый Ангел! У меня… э… возникла к Вам просьба». Через несколько мгновений в голове у меня раздался профессионально-приветливый женский голос: «Здравствуйте, Ангел. К сожалению, в данный момент Ваш руководитель занят. Он свяжется с Вами, как только освободится. Оставайтесь, пожалуйста, в невидимости».
Я оторопел. Замечательно. И как долго мне оставаться в невидимости? Что, мне так и сидеть здесь – райской птицей на насесте? А почему, собственно, сидеть? До метро мне пять остановок, если я не ошибаюсь, ехать – вот и прогуляюсь; благо, время позволяет. И заодно буду двигаться в направлении основного места работы. А если он со мной до метро не свяжется? Ладно, пошел – здесь-то я точно ничего не высижу.
Путь к метро оказался неблизким. Пять остановок – это звучит хорошо, но если каждая из них в километре от другой расположена… Ничего-ничего, мы с Татьяной и дольше ходили. Дорога была прямая, ровная, как стрела – разве что то вверх, то вниз шла – но совершенно неинтересная. Дома и дома по обе стороны, вон стройка какая-то слева, невозможное количество машин на проезжей части… Впрочем, я в окрестности особо не всматривался, прислушиваясь изо всех сил, не раздастся ли какой сигнал в мозгу. Но в голове стояла полная тишина, и с каждой минутой я все больше и больше напрягался. Что, если он со мной через час свяжется – а то и позже? В метро в невидимости заходить – не лучшая идея. Там всегда полно народа, от всех не увернешься. Можно, конечно, в направлении следующей станции пойти – но я же не знаю, где она находится! А спросить – так из невидимости выходить нужно. Тьфу, что мне вокруг станции… спортивной ходьбой заниматься?
Голос моего руководителя раздался у меня в голове, когда я подходил к станции.
– Здравствуйте, Анатолий. Насколько я понял, Вам нужна моя помощь?
Фу, прямо от души отлегло. Никогда еще я не был так рад слышать его голос. – Здравствуйте. Да, я хотел бы обратиться к Вам с просьбой.
– А что это Вы так тяжело дышите? – спросил вдруг он.
– Да… я с Вами на ходу разговариваю, – ответил я, думая, с чего начать.
– Вы куда-то торопитесь? – В голосе его прозвучала нотка… ровного неодобрения. – Может, нам лучше позже поговорить – в более спокойной обстановке?
Нет! Я просто должен сегодня сообщить Татьяне – между делом – что вопрос с документами решен!
– Нет-нет, что Вы! – воскликнул я. – Мне не хотелось бы отрывать Вас от дел еще раз. Я сейчас… присяду… где-нибудь…
Увидев открытое кафе у входа в метро, я ринулся туда, прошмыгнул в самый дальний угол и рухнул на стул. Вот так – посетителей совсем немного, и они явно предпочитают не заходить вглубь.
– Так я слушаю Вас, – вновь обратился ко мне мой руководитель.
– Да. Вот. Дело в том, – начал я, перестав раздумывать, с чего начинать, – что я в следующем месяце женюсь.
– Поздравляю, – проговорил он так, словно пытался сдержать усмешку.
Очень хорошо. Либо он сейчас перестанет радоваться, либо… будем улыбаться вместе.
– После свадьбы мы с моей подопечной приглашены во Францию, к Анабель, – быстро добавил я. – И для этой поездки мне нужен загранпаспорт.
– Неужели Вы не можете решить эту проблему самостоятельно? – удивился мой руководитель.
– Не могу, – неохотно признался я. – Либо этот паспорт изготавливается слишком долго – мы не успеем другие документы оформить; либо – для ускорения процесса – требуются дополнительные финансовые средства. Мне не хотелось бы…
– Понятно, – ответил мой руководитель. – Мы, в целом, знакомы с медлительностью человеческой бюрократии. Хорошо, паспорт Вы получите – скажем, часа через два-три. В это время Вам нужно будет находиться в невидимости. Это все?
– Нет, – замялся я. – Есть еще проблема свадьбы. По предварительным подсчетам на нее мне потребуется достаточно большая сумма. Поэтому я хотел спросить… – Уверив себя мысленно, что я действую строго в рамках предварительной договоренности, я продолжил: – Нельзя ли мне получить все мое двухмесячное финансирование сейчас – чтобы оплатить расходы на свадьбу?
– Мой дорогой Анатолий, – произнес он после недолгого молчания, – я ведь говорил Вам, что Вы весьма слабо представляете себе, во что обходится проживание на земле. Я имею в виду, с финансовой точки зрения. Впрочем… – Я затаил дыхание, – … хочу напомнить Вам, что мы согласились покрыть все издержки по Вашему вступлению в человеческое общество – в течение двух месяцев, но ни секундой дольше. Постарайтесь, однако, свести свадебные расходы к необходимому минимуму – посоветуйтесь с Вашей подопечной, люди куда более сведущи в вопросах экономии. Что-нибудь еще?
Я вдруг почувствовал, что говорить о паспорте для Галиного ангела нельзя. Просто нельзя – и все. Я сам сегодня лекцию о терпимости читал – но ведь даже у ангелов она предел имеет. Представлю-ка я ему Татьянин план на рассмотрение и утверждение. И парню легче будет, если он официальное разрешение получит. А не одобрят… Будет Татьяне урок, что нечего лезть в ангельские дела с чисто человеческим нетерпением.
– Есть еще один вопрос, связанный с моими дополнительными обязанностями, – осторожно заговорил я и, не дождавшись никакой реакции, продолжил: – Ознакомившись на месте с ситуацией, у меня возникла мысль, что было бы неплохо познакомить моего коллегу с его подопечной.
– Анатолий, – медленно произнес он, – Вам не кажется, что Вы слегка увлекаетесь?
Я понял, что говорить нужно быстро.
– Не раскрывая его сущности, конечно, – объяснил я. – Я мог бы представить его в качестве своего друга. И он мог бы сыграть роль моего свидетеля на свадьбе, в то время как его подопечная будет там свидетельницей. У людей такая ситуация обычно способствует сближению, а с близкими друзьями люди беседуют намного откровеннее. Это могло бы разрушить барьер, который возник между ними. Опыт Анабель, насколько я помню, – добавил я, скрипнув зубами, – дал очень неплохие результаты.
– Надеюсь, пока это – только мысль? – спросил он.
– Конечно, – поспешил я заверить его. – В первую очередь, я хотел посоветоваться с Вами. И потом, – признался я, решив, что больше мне нечего терять, – если эта идея встретит Ваше одобрение, моему коллеге понадобится паспорт.
– И квартира? – невинно поинтересовался он.
– Нет, что Вы! – воскликнул я. – Паспорт будет необходим ему, как свидетелю. Ни в чем другом надобности пока нет.
– Пока! – Он… фыркнул, что ли? Нет, меня отзовут-таки! За методичное и последовательное разрушение состояния ровной доброжелательности в среде непосредственного руководящего состава.
На этот раз молчание его длилось дольше. Наконец, он сказал: – Мы обсудим Вашу идею и дадим Вам знать о принятом решении.
«Когда?» – чуть было не спросил я, но вовремя сдержался. Господи, сделай так, чтобы они приняли решение сегодня – до того, как мы с Татьяной отправимся домой!
– Спасибо, – произнес я.
– Не вздумайте обсуждать эту тему с коллегой, – строго добавил он.
У меня екнуло сердце. Он произнес эту фразу в будущем… Господи, лишь бы о прошлом не спросил!
– Нет-нет, ни в коем случае, – быстро проговорил я. – Я непременно дождусь Вашего решения.
– Теперь, я надеюсь, все? – В голосе его слышалось откровенное нетерпение. Точно – отзовут!
– Да, это все. И… Извините, что отобрал у Вас столько времени, – искренне добавил я.
– Не могу не признаться, – оставил он за собой последнее слово, – что всякий контакт с Вами, дорогой Анатолий, вносит в последнее время… свежую струю в наше видение связей с человечеством. Только не старайтесь превращать эту… струю в порывы ураганного ветра.
Я заверил его, что и в мыслях такого не было.
Поняв, что разговор окончен, я ринулся к Татьяне. Черт, на обед уже опаздываю! Но, с другой стороны, два из трех вопросов уже благополучно решены; это, согласитесь…
Окрыленный своим успехом, я влетел в кафе… и замер прямо на пороге. За нашим столиком сидела Галя. Одна. О Боже! Где Татьяна? Я ведь ее всего на полдня оставил! Вот чуяло мое сердце, что нужно было прямо на работу ехать! А куда этот идиот малолетний смотрел? А где он, кстати? Я вдруг почувствовал, что его в этом кафе тоже нет. А вот это уже совсем интересно.
– Здравствуй, Анатолий, – приветливо поздоровалась со мной Галя. – А Татьяна в магазин отлучилась – сейчас подойдет.
Я сел за столик, мысленно подбирая наиболее болезненные способы отделения головы от туловища. Как я и предупреждал – ему первому. Это что за наплевательское отношение к своим непосредственным должностным обязанностям? Это что за браконьерство на вверенной мне территории? Я его о чем просил – присмотреть за Татьяной или по магазинам с ней шататься? Если он ее в продуктовый потащил – на экскурсию по человеческой еде…
Татьяна впорхнула в кафе через пять минут после меня. И этот паршивец ни на шаг от нее не отстал! Их обоих спасло только то, что мне уже обед принесли – руки были заняты. Я вернулся к нашему разговору о хороших людях, спросив у всех присутствующих (в том числе и невидимо), расценивают ли они умение сдерживать данные обещания как непременное свойство положительной личности. Татьяна оживленно включилась в разговор, заявив, что обещание, вырванное у человека нечестным путем, не следует считать обязательным для выполнения. Ах, ты…! У парня хоть хватило совести пристыжено молчать.
За него я взялся, как только мы очутились в офисе.
– Это что здесь было? – спросил я, еле сдерживаясь.
– Да ты не злись! – залопотал он. – Как только они на обед вышли, Татьяна в магазин направилась. Что мне было делать-то? Галя хоть в кафе пошла – там-то я знаю, что она никуда не денется, а Татьяна? Кто ее знает, куда ее занесет, и что там с ней случиться может. Я просил ее вернуться, но… Ты сам ее знаешь.
– Ты просил ее вернуться в кафе, и она отказалась? – уточнил я.
– Ну да, – произнес он совершенно несчастным тоном. – Она меня назад к Гале отправила, но… Я же тебе обещал!
Ладно, парень, живи пока. Значит, вот как, Татьяна Сергеевна? Продолжаем своевольничать, да? Стоит мне только отвернуться – продолжаем планы свои безумные в жизнь воплощать, да? Не потрудившись даже поинтересоваться ни моим мнением, ни мнением ангельского, между прочим, руководства? Запугиваем, значит, молодого парнишку и начинаем сбивать его с пути истинного, да? А отдуваться за все это кому?
Я замолчал, отбирая в уме наиболее весомые аргументы для вечернего разговора.
– Ты чего молчишь? – не выдержал парень.
– Не мешай, – огрызнулся я, – я контакта с руководством жду.
– Какого контакта? – чуть не взвизгнул он.
– Не твоего ума дело, – с особым удовольствием поставил я его на место. – Зайдет речь о тебе – расскажу. А пока – сиди и помалкивай.
Помалкивать нам обоим пришлось почти до пяти часов. Услышав мысленно голос своего руководителя, я собрался с силами. Вот если за парнем сегодня наблюдали, сейчас мне не поздоровится.
– Анатолий, у меня есть всего несколько минут, поэтому слушайте внимательно, – заговорил он. – Ваша идея вызвала большие споры, но, в конечном итоге, мы ее приняли. – Я шумно перевел дыхание. – Не безоговорочно, – тут же добавил он. – Ваш коллега еще очень молод, поэтому вся ответственность за этот эксперимент возлагается на Вас. Не забудьте поблагодарить при встрече Анабель. Все. Документы, о которых шла речь, Вы найдете у себя в кармане по окончании этого разговора.
Я ошарашено хлопал глазами. Да что же это такое, в самом деле? Мало того, что они Татьянин идиотский план одобрили, так я еще и отвечать за него должен? И еще и Анабель при этом благодарить? Впрочем… Меня только что – совершенно недвусмысленно – поставили во главе всего этого мероприятия. И если теперь кто-то только попробует не считаться… Так, первым делом парня приструнить – он хоть какое-то понятие о субординации имеет.
– Слушай меня внимательно, – обратился я к нему отрывисто. Вот именно – отныне мне, как руководителю этой авантюры, некогда время на пустые разговоры терять. – Сегодня я связывался с отцами-архангелами, что обсудить с ними тот план, о котором мы с тобой говорили. Они его одобрили, так что теперь ты имеешь официальное разрешение материализоваться среди людей…
– Правда? – воскликнул он с подобающим восторгом в голосе. Ну вот – пусть не забывает, кто ему это разрешение раздобыл. – Здорово! Мы как раз с Татьяной говорили – я теперь с Алешей тоже смогу познакомиться!
О чем они говорили?
– Только в офисе, – нервно добавил он, неправильно (а может, правильно?) истолковав мое молчание. – Ни на секунду не отвлекаясь от Гали. Это ведь ничему не помешает! И Татьяна обещала подумать.
Я судорожно сглотнул. О чем еще они говорили? Что еще мне придется легализовать, рискуя навлечь небесный гнев на свою голову? О чем еще я узнаю дома?
До дома я не дотерпел. Я начал разговор в маршрутке. Там хоть на крик не сорвусь. А то она… научилась уже!… в ответ еще громче кричать.
Разговора не получилось. Мне не удалось объяснить ей, каким неприятностям она чуть было не подвергла Галиного… ладно-ладно, Тошу – если ему все равно, то мне – тем более. Мне не удалось открыть ей глаза на все те ухищрения, на которые она вынудила меня пойти, чтобы добиться одобрения ее плана. Мне не удалось объявить ей, что отныне ответственность за его выполнение лежит только на мне. Она – в очередной раз – послала меня в нокаут, смешав в невообразимую кучу все мои здравые мысли и благие намерения.
Я смотрел на мобильный, который она театральным жестом положила мне на колени, и пытался привести хоть в какое-то соответствие увиденное с услышанным. Мобильный? Мне? Она купила мне подарок? Она потратила время своего обеда, подвергла свою жизнь тысяче скрывающихся за углом опасностей – чтобы я мог в любой момент узнать, как у нее дела? Она сходила с ума в мое отсутствие? Мне вдруг совершенно расхотелось говорить с ней о субординации и уважении к законам. Мне захотелось… показать ей, что я сделал все, чтобы мы смогли беспрепятственно воплотить в жизнь ее план. Похлопав по карману, я сказал ей, что проблемы документов больше не существует. На этом разговор и закончился.
Черт бы побрал это технологически развитое молодое поколение! Не мог этот балбес выбрать модель попроще?
Но даже этот мелкий укол самолюбию не смог разрушить то отличное расположение духа, в которое привела меня предстоящая поездка к реке. На фоне этого события меркли все незначительные неприятности. Подумаешь, пацан… Тоша лучше в технике разбирается – посмотрим, на что он физически способен! Подумаешь, с Мариной в машине ехать – доберемся до места, там можно ее и не замечать! Подумаешь, плавок у меня нет – прыгну на мгновенье в невидимость… Да и па… Тошу с собой возьму.
С этого я и начал, как только мы очутились на месте. Мне одного взгляда вокруг хватило, чтобы придти в неописуемый восторг, но я все же позвал его разведать окружающую территорию – нам нужно было уединиться. Бросив на меня недоуменный взгляд, он – тем не менее – последовал за мной. Ну, хоть ему успел объяснить, кто у нас – главный.
– Сейчас раздеваемся, – бросил я ему отрывисто – для поддержания впечатления – как только кустарник скрыл от нас всю остальную компанию. – Затем переходим в невидимость. И думаем при этом о пляже.
– Зачем это? – спросил он с нескрываемым подозрением в голосе.
– Затем, что на пляже мы должны быть в плавках, – объяснил я. – Они у тебя есть? – Он покачал головой. – Вот и делай, что тебе говорят.
Через пару мгновений мы материализовались – оба в подходящем для отдыха у реки виде – и на меня накатило ощущение всемогущества. Я испытал его не в первый раз, но сегодня мне казалось, что я не просто все могу – что я должен все мочь. Потому что я отвечаю за этого мальчишку (Господи, ну, и дохлятина!). Потому что я отвечаю за Татьяну. И за Галю. И за всех остальных заодно. Мне уже не терпелось перевести эту ответственность в некое практическое русло. Так, начнем с парня. Я пошел назад.
Лишь выйдя на пляж, я наткнулся глазами на насмешливый Маринин взгляд. К счастью для нее, я вовремя заметил, что он устремлен куда-то мне за спину. Подойдя к Татьяне и бросив свои вещи на одеяло рядом с ней, я быстро оглянулся. Так, понятно – парня изводить взялась. Разлеглась, понимаешь – богиня греческая! – и сверлит его взглядом. А у того от смущения уже лицо с волосами в цвете сравнялось. Так, в реку – охлаждаться. Заодно посмотрим, как он на воде держится.
Сергей идти с нами отказался, а вот Олежка… Света бросила на меня убийственный взгляд: «Ну вот – и что мне теперь делать?». Что делать, что делать – ответственное дело нужно ему поручить и доверие продемонстрировать! Оставив Олежку на боевом посту, я кивнул Тоше в сторону реки.
В воде он вел себя… неплохо. Движения – естественные, емкие, не размашистые. Руки – сильные, против течения без особого труда держится. Легкие – тоже ничего, нырнув, не выскакивает из воды, как поплавок, воздух ртом хватая. Меня чуть, паршивец, не обогнал. Но это еще не показатель физической формы – в воде… сама вода помогает. Ладно, сейчас отдышится немного на берегу, потом продолжим.
Выйдя на берег, я с удовольствием опустился на одеяло рядом с Татьяной. Тоша переминался с ноги на ногу неподалеку, нарочито повернувшись спиной к Марине. Вот бедняга! Он же с собой никакого одеяла не брал – вот теперь и присесть рядом с кем-то стесняется. Так, освободим ему место, чтобы передохнул, а я бы пока… еще раз окунулся… с Татьяной…
Естественно, она отказалась. Плавает она плохо, понимаешь! А я рядом зачем? Ну, почему она доверяет мне только в том, от чего я бы с удовольствием отказался? Почему мне нужно – раз за разом – доказывать, что рядом со мной ей нечего бояться? Вон парня хоть бы пожалела – ему и примоститься-то негде… Что значит – пусть с нами садится? Конечно, хватит – этому Кощею и на шарфике места хватит! Ну, что она за человек – я же сказал, что я хорошо плаваю!
Я вдруг вспомнил, как в первый раз подхватил ее на руки – в парке. Я еще тогда хотел подсадить ее на дерево, а она – так же, как сейчас – решительно отказывалась. Я тогда впервые понял, что при любом чрезмерно эмоциональном контакте с Татьяной меня выбрасывает в невидимость. Не теперь-то мне это не грозит! Как она тогда от меня отбивалась! А как верещала! Нет, вот это нам сейчас не нужно – она мне всю историю про бдительных пиратов поломает. Я тихонько попросил ее не ронять мой авторитет в глазах ребенка, подхватил ее под спину и колени и – в одном движении – поднялся с одеяла и направился к реке.
Вот умница, послушалась! Молчит. Смотрит на меня глазищами своими огромными – и молчит. Господи, не знаю, как в реке, а в этих глазищах точно утонуть можно. Когда она смотрит на меня вот так – словно, кроме меня, во всем мире больше никого нет – я уверен, что смог бы океан переплыть. На спине. Чтобы ее из рук не выпускать. Так, немедленно в воду… Охлаждаться…
Как выяснилось, плавает Татьяна действительно… так себе. На воде она держится, но… больше, пожалуй, сказать нечего. Я старался держаться поближе к ней, чтобы – в случае чего – она смогла ухватиться за мое плечо, но все же не слишком близко, чтобы не стеснять ее движений. Пару раз она потянулась рукой в мою сторону, но (вот же характер!) так и не снизошла помощи попросить. Вместо этого она повернулась к берегу, упрямо сражаясь с течением. Устала, наверное. Я подплыл поближе, намереваясь подхватить ее у берега и вынести из реки так же, как занес туда, но она уже встала на ноги и побрела, пошатываясь, к нашему одеялу. Причем авторитет мой она, видимо, решила хранить до конца пикника.
Провожая ее глазами, я вдруг замер на месте. На нашем одеяле сидел Тоша – к этому я был готов. Но рядом с ним сидела Марина. Свернувшись в клубочек и с тем сладострастно-томным выражением, с которым наевшаяся до отвала кошка взирает на оставленную про запас мышь. Она еще, по-моему, и мурлыкала что-то соответственно. Тоша смотрел прямо перед собой совершенно пустыми глазами и ограничивался утвердительными или отрицательными кивками головы.
Я чуть не взвился. Да что же она… зубы-то обо всех подряд точит? Об меня не вышло – так можно мальчишку за шиворот трепать? Он же людей толком не знает – где ему перед таким напором устоять? Вон уже забыл, зачем сюда приехал – глаза очумелые. Ничего, сейчас я его быстро в чувство приведу. Как же мне его только от нее оторвать? Вон Татьяна уже возле них на одеяло улеглась – мне там места не хватит. Марину согнать? Как-то нехорошо – и, кроме того, с нее станется и его с собой утащить, словно добычу загипнотизированную…
Опять меня малыш выручил! Я и забыл, что обещал ему узнать, когда мы будем обедать. Я быстро глянул на Свету, она проговорила одними губами: «Полчаса» – и я тут же понял, что мне делать. У меня есть полчаса, чтобы одним выстрелом убить трех зайцев: занять малыша до обеда, вырвать коллегу из-под пагубного влияния особо яркой представительницы земных хищников и проверить-таки окончательно уровень его физической подготовки.
Конечно, ребенок зарядку делать не хочет. Если ему каждый день твердят, что нужно делать, ни разу не показав, для чего. Вот сейчас мы ему и покажем. Или я – им. Похоже, коллеге моему юному также не мешает увидеть, каких высот можно достигнуть в результате обычных ежедневных, банальных даже тренировок.
Тряхнув несколько раз головой, он встал с нашего одеяла и подошел к нам с Олежкой.
– Ну что – разомнемся? – насмешливо спросил я. – Ты хоть стойку на руках осилишь?
– Что? – спросил он, как-то странно глянув на меня.
Господи, он, что, и это не может? Вот меньше нужно у компьютера пастись, когда Галя спит!
– Ладно, начнем с примитивного равновесия, – бросил я и пробежался по стволу поваленного дерева.
Олежка заверещал: «Я тозе, я тозе» и побежал к началу нашего импровизированного бревна. Тоша поспешил за ним.
– Олежка, покажем дяде Тоше, как ты умеешь ходить по дереву? – позвал я малыша с другого конца.
Он тут же взобрался на ствол, покачался немного и осторожно ступил вперед. Радостно рассмеявшись, он сделал второй шаг, затем третий… и свалился с дерева, замахав руками. Тоша подхватил его в последний момент.
– Ну что, дадим теперь дяде Тоше попробовать? – спросил я мальчика, подходя к ним.
– Да нет, я пока посижу, посмотрю… – ответил Галин ангел, хмурясь и отводя глаза в сторону.
Святые отцы-архангелы, как его на землю выпустили? Похоже, придется мне таки в спортзал записаться – вместе с ним. И девушек наших возьмем. Чтобы было ему, с кем в уголке для начинающих тренироваться. А пока пусть посмотрит… Это, конечно, не мой любимый дуб… Но, с другой стороны, так, может, и лучше – не стоит ему сразу чрезмерно психику травмировать…
Я выжал стойку прямо на поваленном стволе, перенес вес с одной руки на другую и наоборот, покачиваясь и восстанавливая равновесие – прошелся на руках до конца ствола. Не пробежался, конечно, но в сторону меня ни разу не повело. Спрыгнув на землю, я повернулся к подрастающему поколению – у Олежки губы сложились в идеальную окружность – и подбадривающе улыбнулся: – Вот будете каждый день зарядку делать, однажды и у вас так получится.
Галин ангел вдруг хмыкнул (Ты посмотри – он мне еще не верит!) и направился к началу ствола, бросив мне через плечо: – Я, пожалуй, рискну попробовать.
Я шагнул за ним – он ведь и сгруппироваться-то в падении вряд ли сможет…
Он подошел к краю ствола, постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, сделал стойку, вытянувшись в струнку, и пошел вперед, перебирая руками с абсолютно нахальной непринужденностью. Добравшись до того места, где я замер в полном ступоре, этот паршивец развернулся лицом ко мне и протянул мне ладонь, без малейшего усилия балансируя на одной руке. От неожиданности я пожал протянутую руку, мысленно представляя себе, как он, должно быть, развлекался, выслушивая мои назидательные наставления. Ладно, разминка закончена.
Сцепив зубы, я прошел – неторопливо – к началу ствола и прошелся по нему колесом. Усмехнувшись, он сделал то же самое – с большим количеством переворотов. А задом наперед? Нет, пожалуй, не надо – я уже давно в этом не практиковался. Я сделал «крокодила» – он сделал его на двух руках по очереди, не вставая на ноги…
Хорошо, что Татьяна не уронила мой авторитет – с этой задачей я тоже сам лучше справился.
Нет, мы все-таки пойдем с ним в спортзал! Он же худой, как скелет – понятно, что ему свой вес держать проще. Посмотрим, как он с тяжестями работает… А девчонки пусть пока кофе где-нибудь поблизости попьют…
О, умница Света – сейчас в самый раз что-нибудь перекусить! Я хмыкнул, предвкушая, как он будет за обедом выкручиваться. Нет, вы только посмотрите на него – он уже и малыша обаял! Тот его от себя ни на шаг не отпускает! Хотя, впрочем, чему тут удивляться – близость в возрасте сказывается…
Ну вот, я же говорил – он и за столом ведет себя, как ребенок: «Не хочу, не буду!». Что?! Отравился он? На днях? Надо понимать, моим бутербродом, который я от себя, корчась в голодных спазмах, оторвал. Нет, я напущу-таки на него Татьяну! И посмотрю, как он будет отбрыкиваться, когда она его… попросит… по-человечески… А пока – пусть сидит и яблоком хрустит – мне больше останется!
После обеда, дождавшись, наконец, давно обещанного купания, Олежка потащил нас с Тошей в воду. В смысле, потащил он Тошу. Я сам за ними пошел. Нужно же, чтобы хоть кто-то за этими младенцами присмотрел. Наблюдая за тем, как они болтаются в воде, я почувствовал, что они общаются на неком совершенно недоступном мне уровне. Нет, я тоже малыша без слов прекрасно понимал, но эта парочка вообще одними междометиями довольствовалась. Тоша держал мальчика одной рукой под живот, а другой показывал ему, как грести руками и ногами. Ага, конечно, так он тебе и поплывет с первого раза! Вот черт – поплыл! А, все-таки не совсем… Да поддерживай ты его, балбес, утонет же сейчас ребенок!
Когда Олежка принялся нырять, прыгая со скрещенных Тошиных рук, к нам примчалась Света. А за ней и Галя. Ну, слава Богу, а то мне уже начало казаться, что в этой реке три бабуина плещутся, причем один из них – немой. Олежка, визжа от восторга, принялся шлепать руками по воде, окатив мать волной брызг. Гале тоже досталось. Пока они пытались со смехом отловить мальчика, который брыкался, извивался и выскальзывал из рук, как намыленный, я подошел к Тоше и тихо сказал: – Ты еще помнишь, зачем ты сюда приехал?
Он вздрогнул и, покосившись на Галю, буркнул: – Помню, помню.
Ну, если он с таким лицом предложит девушке проводить ее домой…
Да святые же отцы-архангелы – ну, почему некоторым так везет с подопечными? Галя его надутость приняла за очаровательную робость и принялась отказываться, уверяя его, что прекрасно доберется домой сама. О, ты смотри – твердость в голосе прорезалась! Так, глядишь, еще пару лет – и я из него что-нибудь толковое воспитаю…
Черт, эта Марина меня таки однажды доведет! Куда она их отвезет? Куда она Тошу отвезет, я спрашиваю? Мы же с ним только район обсудили – да и тот почти на другом от Гали конце города! Ему же потом не меньше часа назад, на перекладных… Как же мне ему подсказать, чтобы через квартал от Галиного дома из этой машины-западни выскакивал? Так он через десять минут – если бегом – на боевой пост вернется…
Ох, еще раз спасибо тебе, малыш! Прямо не ребенок, а талисман ангельский! Недаром говорят, что устами младенца глаголет истина – в самом деле, давайте назад поедем так же, как сюда приехали. Правильно-правильно – Галя с Тошей только до метро; и так уже ребенку весь режим сегодня поломали…
В машине у Марины я старался смотреть куда угодно, только не в зеркало заднего обзора, в которое она то и дело поглядывала искоса, за нами с Татьяной наблюдая. Татьяна сидела, привалившись ко мне плечом. И молчала. А что это она совсем притихла? И, по-моему, уже давно… Опять что-то комбинирует? Да нет – на лице полное умиротворение написано, блаженство какое-то… неземное. Ну и я помолчу, редкой минутой тишины наслаждаясь. И глаза закрою, чтобы это зеркало не видеть. Нет, в самом деле, как хорошо-то день прошел! И с Тошей тоже – без сучка, без задоринки…
Через несколько минут в блаженную тишину ворвался деловитый голос Марины. Да помню я, что ее сотрудники завтра из своих поездок возвращаются! Ну, вот когда выяснится, что есть о чем – тогда и поговорим! Обязательно в момент полной безмятежности… о работе?
Но состояние безмятежности ко мне так больше и не вернулось. Для начала пришла приглашение от Франсуа, напомнив мне, что ко всем хлопотам по свадьбе теперь еще добавляются неведомые мне пока хлопоты по поездке. Господи, когда же всем этим заниматься? Не мешало бы еще выяснить, чем именно. Нужно будет у Татьяны завтра расспросить, что нам, собственно, осталось сделать. Слава Богу, хоть с Тошей ситуация из тупика вышла. Перед ним теперь новые горизонты открываются – нужно будет только направлять его в нужную сторону. Лишь бы только ему никто… поперек дороги не стал…
Черт, ну, чего Марина к нему пристала, а? Что она в нем нашла? Внешне – чучело чучелом и двух слов связать не может! Кувыркается, правда, как обезьяна… Может, это ее и привлекает? А что – лишь отдельные звуки иногда издает, одними бананами питается, а руки – сильные, чтобы чемоданы за ней по командировкам таскал. Голубая мечта деловой женщины!
Нет, нужно ее как-то к порядку призвать! Господи, хоть бы из этой работы ничего не вышло! Тогда я ей смогу прямо, без обиняков сказать, чтобы отвязалась от парня. А то… неудобно как-то об этом… в ответ на предложение дальнейшего сотрудничества… Видно, придется-таки Татьяну просить побеседовать с подругой… по-человечески…
Ах, они уже беседовали? Ну и…? Мои друзья Марину интересуют? Многогранные? В голове у меня вдруг глухо бухнул колокол тревоги. С какой это стати она решила грани в нем высматривать? Нет уж, пристальное внимание парню вовсе незачем. Это я уже приноровился скользкие ситуации обходить, а у него-то еще в крови сидит привычка не привлекать к себе никакого внимания – а тут, на тебе: сразу под микроскоп. Так, хватит с него выходов в свет. Вон с Галей познакомился – пусть и сосредотачивается теперь на основной задаче. А то еще ляпнет что-нибудь, а мне его потом вытаскивать… А у меня и так – дел невпроворот, подумал я, глянув на конверт Франсуа.
