Текст книги "Ангел-искуситель"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Он тем временем продолжал рассказывать, что в конечном итоге решил отклонить оба предложения и прямо попросить разрешения остаться со мной в образе человека. Видно, где-то на этом этапе за него и замолвила словечко Анабель. Узнав, что они знакомы, контрольная комиссия обратилась к ней за рекомендациями. Одним словом, получил он это разрешение. А вместе с ним и все необходимые атрибуты земной жизни (кроме работы, с восторгом напомнило мне мое воображение, горя желанием взяться за новую великую задачу), и новые обязанности…
Опять конец парка! Да что же это такое, в самом деле? Прямо какая-то теория относительности в обычной жизни: мои вопросы парк укорачивают, его – удлиняют. Он уже с готовностью развернулся в обратном направлении – и я тоже, поскольку играла сейчас роль коляски мотоцикла. Мне, правда, нечего было больше рассказывать. Так я ему и сказала.
– Как это нечего? – возмутился он. – Ты же с Галей о чем-то говорила в мое отсутствие!
А, это… – В самом деле, эта информация может нам весьма пригодиться в обсуждении наших новых обязанностей. О которых он мне все еще толком не рассказал! Ну что же, не в первый раз мне идти на уступки. Но разве что в двух словах…
Я рассказала ему Галину историю о том, что в нее словно два беса вселились. Один из них внушал ей злобные и завистливые мысли – в частности, в отношении меня, нашедшей ту большую любовь, которую Галя всю жизнь искала. Другой же криком кричал ей на ухо, что нужно прекратить ненавидеть весь белый свет и гнать всех черных кошек прочь в прямом и открытом разговоре. В Галиных отношениях со мной пока победил второй бес.
– Два? – озадаченно переспросил мой ангел, когда я закончила.
– Два, – подтвердила я. – Про бесов это она так сказала; у нас вечно, если человек что-то натворил, так это его «бес попутал». Она скорее боится, что у нее раздвоение личности началось.
– Ну, это вряд ли, – махнул рукой мой ангел. – Я думаю, что это ее личность ей всякие гадости нашептывает, а ангел ее пытается с этим бороться. – Он помолчал немного. – Я только не пойму, чего это он, балбес, криком кричит. И чему его только учили!
– А ты не обзывайся, не разобравшись, – обиделась я как за Галю, так и за этого незнакомого мне ангела. – Чему его учили, я не знаю; а вот у Гали ни злобы, ни зависти внутри нет – я ее знаю.
– А вы, люди, и сами не знаете, что у вас внутри сидит, пока оно наружу не выйдет, – бросил он чрезвычайно снисходительно. – Нужно мне будет и с ней тоже познакомиться.
Еще чего! По-моему, новые обязанности появились у нас – он сам сказал! А теперь получается, что мне и знать об этих задачах не нужно, и решать он их сам будет. Собрала ему, понимаешь всю первичную информацию – а теперь отойди, Татьяна, в сторонку, раз уж великий мастер вернулся? Кому из нас Галя скорее душу откроет? Хотя, с другой стороны, он же – психолог; с ним людям положено откровенно разговаривать…
Я глянула на часы. Похоже, этот разговор нам тоже придется перенести на позже. А еще лучше – на завтра; может, я подготовиться успею.
– Слушай, время-то уже к вечеру, – сказала я ему. – Давай в магазин сходим, а там и домой, ужинать. А завтра…
Я оглянулась по сторонам. Глупо надеяться, что вся эта толпа народа завтра куда-нибудь рассосется – по случайному стечению обстоятельств. И вдруг меня осенило.
– А завтра, – торжественно заявила я, глядя с улыбкой на его хмурое лицо, – мы с тобой поедем на пляж. На целый день. Купаться еще рановато, вода холодная, так что людей там поменьше будет.
– На какой еще пляж? – уставился он на меня с опаской.
– На речной, какой же еще? – я улыбнулась еще шире. – Это не далеко: на метро до конечной, а там пройти минут пятнадцать-двадцать. Там и песчаные места есть, и просто деревья прямо к воде подходят…
– А что это ты раньше ни на какой пляж не ездила? – спросил он еще более подозрительно.
– Так мне раньше не с кем было ездить! – Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ездила к реке… Батюшки-светы, когда студенткой еще была! Потом все как-то не получалось туда выбраться. У Светы Олежка родился, Марина вся в работу ушла, а сотрудники мои лес предпочитают – простора там больше и детвора вокруг не крутится. Не ехать же мне на пляж самой, в самом деле!
Он вдруг разулыбался. – Ну, давай поедем на пляж.
– А там, кстати, и о Гале можно будет поговорить, – быстро добавила я, чтобы он и мечтать забыл, что тема эта закрыта навсегда и безоговорочно. – Без лишних ушей вокруг.
– Замечательно, – легко согласился он, и у меня появились смутные подозрения, что рано радоваться. – Сегодня вечером у нас другой разговор есть. После ужина.
Вот спасибо – напомнил! С темой «Выходи за меня замуж» все обстояло проще – и сложнее. Ну конечно же, я хочу за него замуж, но… Ну что, мне так и брякнуть ему: «Да-да-да!», а потом еще и добавить с лихорадочным блеском в глазах: «А когда?»? И потом что? Тут не то, что вслух произнести, тут самой себе подумать: «У меня муж – ангел» – водевиль девятнадцатого века и кисейная барышня с поволокой в глазах… Да и страшновато, между прочим. Кто их знает, этих ангелов – на каких китах у них брачные узы покоятся. Вот черт, узы – нехорошее слово! По его словам, правда, у них все отношения построены на сплошном взаимо – уважении, расположении, уважении… Так то ведь у ангелов! А с людьми как? Для них ведь люди – как жучки для энтомолога: наблюдай, изучай и время от времени веточкой подталкивай, чтобы бежали, куда следует. А он и так – чуть что, кричать и командовать мастер…
– Ну, так мы идем в магазин или нет? – прервал он мои размышления.
Ага, похоже, магазин у нас сделался не только важным, но и волнующим делом! Отлично, волнения ему уже, вроде, не противопоказаны.
– А ты хоть помнишь, что покупать-то нужно? – насмешливо спросила я.
Он хмыкнул. – Интересно, кто завтрак сегодня готовил? У меня такое впечатление, что ты за эту неделю и куска хлеба не купила.
Ну, знаете ли! Он уже и за холодильник меня отчитывать собрался? – А я по магазинам не бегала, – с достоинством ответила я, – я дома сидела и тебя ждала.
Ой, теперь его волнения, похоже, мне противопоказаны – опять чуть не сплюснул! Так, в магазин и быстро – и дать ему там полную свободу действий, чтобы не отвлекался от поставленной задачи.
В магазине он небрежно подхватил корзинку и уверенно пошел по всем отделам. У него еще хватило нахальства – в моем присутствии – вести вдумчивые беседы с продавщицами о преимуществах того или иного вида продукции! Интересно, почему ему они отвечают на вопросы, чем это отличается от того, в то время как мне обычно фыркают: «Купи и дома попробуешь!»? Чтобы не слышать это безобразие, я отошла в сторону и купила себе мяса. Копченого. Килограмм. И пусть только скажет, что оно напоминает ему окровавленные трупы невинных животных!
Когда я вернулась, он уже нетерпеливо крутил головой во все стороны. Взглядом приглашая его высказаться, я положила в корзинку свое приобретение.
– А это что такое? – спросил он с любопытством.
– Мясо, – коротко ответила я в ожидании того, что сейчас меня накроет залпом благородного негодования.
– Да? А чего оно такое… странное? – Он даже чуть пригнулся, разглядывая пакет, который я только что бросила в корзинку.
Понятно. Из артиллеристов он переквалифицировался в минеры и ведет теперь подрывную деятельность в моей психике. Ну, как мне, скажите на милость, реагировать, если я уже и предположить не могу, на что мне сейчас придется реагировать? Решив восполнить пробел в его ознакомлении с магазинным бытом, я буркнула любимую фразу продавщицы: «Попробуешь – узнаешь».
Он как-то странно глянул на меня и гордо направился к овощному отделу.
Там он справился с выбором продуктов очень быстро.
Как я и предвидела.
Ну, хоть что-то я еще могу предвидеть…
На пути к кассе я дернула его за рукав. – У нас чай заканчивается. И кофе тоже.
У чайного ряда он опять замер на месте. – Чай, что, тоже разный бывает?
– Ну конечно, – пожала я плечами. – Черный, зеленый, с разным привкусом…
Он пошел вдоль ряда, внимательно читая надписи на пачках и коробках. С каждым шагом у него светлело лицо, и вдруг он начал накладывать в корзинку пачку за пачкой… Я присмотрелась к ним. Ну конечно! Он выбрал чай с привкусом разных фруктов.
А вот в выборе кофе я позволила себе настоять на своем. Это ведь он у нас оказался чайным… человеком, а кофе, извините, мы будем пить тот, который я люблю. Он опять не стал спорить.
Дома мы быстро разложили все покупки по местам, и он радостно потер руки. – Значит, так – ужин я тоже приготовлю.
Я глянула на него с неприкрытым испугом. – Да что это с тобой? Ты уверен, что все мне рассказал о том, что с тобой там делали?
Он смутился. – Да ничего со мной не делали! Просто… – Он замялся. – Я ведь неделю ничего не ел и не пил, а хотелось… – Он глянул на меня с вызовом. – Ну да, хотелось, и нечего на меня так смотреть!
– Нет уж, – улыбнулась я, – давай я ужин приготовлю. А ты пока в душ сходи. Ты ведь и там неделю не был.
Он заколебался и вдруг поднял на меня подозрительно прищуренные глаза. – Что, опять решила, что я что-то не так сделаю?
– Нет, – ответила я, – мне просто хочется приготовить тебе ужин.
Я сказала это, не раздумывая – так, как чувствовала. Он, по-моему, растерялся – буркнул что-то, потоптался на месте и как-то бочком вышел в коридор. Да? А как у меня постоянно почву из-под ног выбивать? Я подумала, что не все, наверное, первые побуждения нужно подавлять.
За ужином, глядя на его разомлевшее лицо, я вспомнила о необходимости расширения его кулинарных познаний.
– Может, кусочек мяса попробуешь? Смотри – совсем тоненький. А то я что-то так много его купила…
– Татьяна… – начал он.
– А вот Анабель…, – продолжила я.
– То – Анабель, а то – я, – решил он закончить дискуссию неопровержимым аргументом.
– Могу ли я надеяться, – произнесла я нежно, – что примерно через пять лет ты рискнешь… попробовать… понюхать…
– Татьяна, не дави на меня, – рявкнул он.
Слава Богу! А то от его покладистости у меня уже мороз по коже шел.
Чтобы доказать ему, что я не боюсь доверить ему никакое из домашних дел, после ужина я оставила его мыть посуду и пошла пока в ванную. В прошлый раз я принимала ванну до того, как его вызвали на небесный допрос, и всю эту неделю только в душ ходила. По-моему. Мне очень хотелось смыть с себя всю эту нервотрепку, все это состояние неуверенности-злости-обиды-смирения, которые въелись мне в кожу, как черничный сок.
Судя по всему, я задержалась в ванной. А может, он забыл за эту неделю, что ванна у меня растягивается на час-полтора. Когда я вышла оттуда, источая каждой клеточкой своего тела глубокое довольство всем миром, прямо у двери я наткнулась на него – источавшего каждой клеточкой своего тела не менее глубокое… и громко пыхтящее возмущение.
– У тебя вообще совесть есть? – прошипел он. Если бы взгляды имели материальную силу, меня бы, наверное, назад к умывальнику отбросило.
– Что случилось? – спросила я, замирая от ужасного предчувствия. Грохота бьющейся посуды я, по-моему, не слышала, но я ведь и не прислушивалась…
– Ты там… опять целый час… и ни звука! – завопил он под конец.
– Да что я – утону, что ли, в этой ванне? – от облегчения я рассмеялась. И это было моей ошибкой.
Он выпрямился и принялся чеканить каждое слово: – Имей в виду… хоть я раньше такого и не делал… – Он запнулся, видимо переводя дыхание, – но если ты будешь… по три часа там торчать… я буду заглядывать… и проверять, жива ли ты.
А вот это уже не смешно. – Ты, что, совсем с ума сошел? Это же – ванная, что там со мной может случиться?
– Не знаю, – рявкнул он опять, и на меня опять накатила волна чего-то уютно знакомого. – Новые обязанности не отменили моей главной задачи. Тебя хранить. А для этого я должен знать, что с тобой происходит. Я тут… чего только… не передумал…
Он обхватил меня за плечи и крепко прижал к себе. Ну вот – это совсем другое дело! Дома, не на глазах у половины города я совсем даже не против обниматься… О, и целоваться тоже можно… Ого…
Больше в тот день мы ни о чем не разговаривали. Ха, мелькнуло у меня в голове, он и о том разговоре, начатом в парке, забыл…
Утром в воскресенье, однако, выяснилось, что мы все же разговаривали накануне.
И именно о том, о чем он завел речь в парке.
И я даже сказала ему недвусмысленное «Да» в ответ на предложение выйти за него замуж.
О чем я абсолютно ничего не помнила, выйдя утром на кухню.
Я поинтересовалась, не приснился ли ему этот разговор.
Он спросил, не пытаюсь ли я обвинить его во лжи.
Я сказала ему, что истинными считаются только те ответы, которые даются в здравом уме и твердой памяти.
Он поинтересовался, не ощущаю ли я сейчас каких-либо признаков лихорадочного бреда и помрачения рассудка.
Я вежливо сообщила ему, что мое нынешнее состояние не должно вызывать у него, как у ангела-хранителя, никаких опасений.
Он немедленно спросил, готова ли я сейчас, находясь в полном сознании, отказаться от данного ему накануне слова и забрать свое «Да» назад.
Я открыла было рот… и тут же захлопнула его, клацнув зубами. После того, как из него автоматически вылетело «Нет».
В ответ он громко расхохотался. У меня же слезы на глаза навернулись – от унижения. Нет, ну, вы видели такое? Мало того, что всю манеру поведения поменял – сиди теперь, гадай, как к нему подступиться – так он еще и меня к нужным ему ответам подталкивать взялся, как того жучка веточкой…
Он подошел ко мне и поднял мне пальцами подбородок. – Ну, чего ты злишься? Ты же сама меня психологом сделала. Ты знаешь, каких трудов мне стоило построить последний вопрос так, чтобы ты на него «Нет» ответила – ты же иначе не умеешь? И потом, это ведь ты мне пример подала. Кто меня обманом чай заставил пить? Кто мне картошку с маслом втихаря подсунул?
Я уставилась на него во все глаза, забыв об обиде – из его глаз на меня вновь смотрели знакомые веселые херувимчики. Нет, в целом, он, конечно, не очень изменился. В нем и перед исчезновением появилась уже эта уверенность, и последнее слово он всегда за собой оставлял, и спорить с ним я уже давно не решалась… И потом, не так давно я готова была даже разозлить его, чтобы потом он на меня смотрел так, как сейчас… И на шее у него повиснуть мне чуть ли не с самой первой встречи хотелось…
Завтрак. Мой завтрак! Если он и сейчас мое молчание за поощрение примет, то он меня и завтрака опять лишит, и половины дня, чтобы поговорить… А до реки еще добираться добрый час…
– Ты еще помнишь, что у тебя появились новые обязанности, которые нам не мешало бы обсудить? – быстро спросила я, отодвигаясь от него.
– Я все помню, – многозначительно ответил он, поведя рукой в сторону накрытого стола.
Нам удалось выбраться из дому прямо после завтрака. Двадцать минут на маршрутке до метро, на метро полчаса (он сразу же направился в конец вагона и сел, как в маршрутке, в пол-оборота ко мне, обняв меня за плечи и закрыв от всех остальных пассажиров) и… Как только мы вышли из метро, на меня повеяло свежестью от близлежащей реки.
В центре города река была одета в каменные берега, и прогулки вдоль нее мне, по крайней мере, особого удовольствия не доставляли. Зато здесь, почти на самой окраине… Новостройки еще не успели подобраться к самому краю воды, и оба берега имели почти нетронутый цивилизацией вид. Почти. Длинные участки, покрытые кустарником и деревьями, спускающимися прямо к воде – где круто, где полого – перемежались небольшими песчаными пляжами с грибочками, кабинками для переодевания и прочими атрибутами организованного отдыха. Именно в таких местах и сосредоточились немногочисленные пока отдыхающие. Семей с детьми там почти не было (любая мама прекрасно знает, что ни одного ребенка долго вдали от воды не удержишь – а та была еще холодной), любителям шашлыков лес больше по душе (здесь найти среди деревьев пологое место для большой компании довольно непросто)… Вот так и получилось, что приехали в этот день к реке кучки молодежи, которые оккупировали песчаные пляжи, и отдельные парочки (вроде нас, хихикнула я про себя), которые просто бродили вдоль берега…
Мы тоже отправились бродить. Пляжи мы обходили по краю и быстро, зато среди деревьев нас сразу же охватывало ощущение мира и покоя. Не тишины, нет – птицы вокруг верещали, как сумасшедшие, да и с пляжей то и дело доносились пронзительные визг и хохот – но они воспринимались как некий фон. Так у соседей за стенкой телевизор по вечерам работает – слышать ты его слышишь, но не мешает же он тебе своими делами заниматься…
Мой ангел опять изменился. Он крутил головой во все стороны, глубоко дышал, на меня то и дело поглядывал с легкой улыбкой на губах – и от него опять покатилась волна едва сдерживаемой энергии. Ну, понятно, столько деревьев вокруг разных – он и не знает, к какому первому кинуться; растерялся, как ослик перед двумя… нет, перед целой кучей морковок. Я поняла, что нужно срочно отвлекать его от созерцания столь неимоверного количества искушений, а то он весь день проведет в акробатических выкрутасах, а потом еще – чего доброго – к жонглированию гирей перейдет. Причем роль гири опять придется играть мне.
Вытягивая шею, я оглянулась по сторонам. Справа и слева не просматривалось ничего обнадеживающего, а вот впереди… Впереди, чуть слева, на спуске к реке виднелся просвет среди деревьев, и там… да, точно, лежало поваленное дерево. Подойдя чуть ближе, я увидела, что возле дерева, чуть ниже его, расположились несколько плоских камней… И солнечные лучи пробивались сквозь негустую в этом месте листву, падая на камни с деревом… Ну, чем тебе не кресла – садись на камень (он под солнцем нагрелся – не простудишься), опирайся спиной о дерево и любуйся солнечными бликами на воде! Я даже головой помотала, не веря в такую удачу. Наверное, кто-то притащил сюда эти камни – уж больно удачно все собралось в одном месте для природного явления.
– Пойдем, вон там посидим, – сказала я ангелу, кивая в сторону дерева и камней.
– Ты, что, уже устала? – удивленно спросил он.
– Да нет, – ответила я, – но давай посидим, поговорим немного, а потом можно еще погулять…
Когда мы уселись на камни, я вздохнула от удовольствия. Нет-нет, я, конечно, совсем не устала, но вот ноги как-то… В общем, сидеть было очень приятно – на теплом камне, откинувшись спиной на дерево (через свитер оно совсем не казалось твердым), подставив лицо под неяркие солнечные лучи… Хорошо ему маршировать после недели полного безделья, а мне каково? Я за эту неделю столько километров прошла по собственной квартире, пока он сиднем сидел в какой-то комнате… Кстати, о комнате.
– Ну, так что это за новые обязанности? – спросила я, с трудом выныривая из состояния полного блаженства.
– Да я же тебе уже сказал – Галю помирить с ее ангелом-хранителем, – ответил он лениво, не отрывая глаз от реки.
– Это я помню. – От раздражения остатки умиротворения слетели с меня сами собой. – А если поподробнее?
– Да не знаю я, что поподробнее – мне сначала переговорить с ним нужно, – проговорил он все с той же неохотой.
Я опять вспомнила Анабель. – Тебе, что, нельзя говорить со мной об этом? – тихо спросила я.
О, наконец-то и он проснулся. Он выпрямился на своем камне и повернул ко мне голову. – Почему нельзя?
– Ну, не знаю, – пожала я плечами, – Анабель никогда не рассказывает Франсуа о своем общении… ну, там… ты сам знаешь, где.
Он фыркнул. – Я вижу, что Анабель для тебя стала просто образцом и притчей во языцех.
– Но ты так и не ответил – можно или нельзя? – настаивала я. Вот не выйдет меня с мысли сбить! Анабель, между прочим, очень даже… Нет, так я сама с мысли собьюсь.
– Ладно, – вздохнул он горестно, – отдохнуть, как я понимаю, ты мне все равно не дашь…
Я чуть на камне не подпрыгнула. Я, что ли, дополнительной работой его нагружала? Я, что ли, его за язык тянула о том, что эту работу нам поручили? Я, что ли, держу его в потемках по поводу того, в чем она заключается?
Он уже нагнулся чуть вперед, облокотившись о колени и вертя в руках какую-то веточку. Ладно, если ему нужно время, чтобы собраться с мыслями…
– Не знаю, как там было у Анабель, но мне никто не запрещал говорить с тобой, – начал он, наконец. – Она, возможно, считает необходимым держать свои переговоры с руководителем в секрете, но я, как ты знаешь, никогда ничего от тебя не утаиваю.
Я чуть не подавилась. Никогда и ничего, да? Хорошо, я сейчас ничего не скажу, но я это запомню. В общем, он мне, как будто, до сих пор напрямик не врал, но если я его когда-нибудь поймаю…
– Мне даже кажется, – продолжал тем временем он, – что Франсуа к тебе приставать начал, потому что она такое же задание получила, как и я сейчас…
– В смысле? – оторопела я.
– Перед тем, как я… как ты меня довела до материализации, у меня тоже случались… отдельные моменты потери контакта с тобой, – сказал он, глядя в землю. Он специально туда уставился, чтобы сделать вид, что не видит, как я ртом воздух хватаю! – Не исключено, что ей поручили разобраться с ситуацией на месте, чтобы решить, что со мной делать.
– Что? – Опять он меня, как жука, веточкой… направил! Мое возмущение мгновенно переключилось на его небесное начальство.
– Но это я только так думаю, – тут же добавил он, бросив на меня быстрый взгляд. – Мне об этом никто не говорил, а я сам, как ты понимаешь, не спрашивал. Но уж больно эта ситуация похожа на Галину…
– А вот с этого места можно поподробнее? – спросила я сквозь зубы. Нет, эти ангелы меня доведут-таки! Я, конечно, понимаю, что у них впереди вечность – можно турусы на колесах разводить, сколько душа пожелает. Но у меня-то всего полдня осталось, чтобы выяснить, чем мне прямо с завтрашнего утра заниматься придется!
– Хорошо, – кивнул он, – тогда по порядку. Ангел-хранитель должен всегда оставаться в контакте со своим человеком… В одностороннем, – произнес он с нажимом, когда я открыла рот, – работа у него такая. Он должен сам находить выходы из любых ситуаций, не бросаясь – чуть что – направо и налево за помощью; он не имеет права ни на минуту оставлять своего человека без присмотра.
– Но это же нечестно! – воскликнула я. – Ни с человеком ему отношения выяснять нельзя, ни совета со стороны спросить. Со стороны же виднее…
– Ничего не виднее! – возмутился он. – Хотел бы я видеть, что бы мне с тобой посоветовали – со стороны, совсем тебя не зная… – Он прочистил горло и продолжил, хмурясь. – И потом ангел, выбирая такую работу, знает, на что идет, да и готовят его, так что нечего миндальничать…
– А что же тебя сейчас на помощь отправили? – спросила я, поджав губы.
– Ну, бывают неоднозначные ситуации… – Он помолчал. – Если ангел-хранитель явно не справляется со вверенным ему человеком, начинает совершать грубые ошибки, его отзывают. Иногда насильно, – добавил он хмуро.
Я поежилась. – Это эти, что ли, из быстрого реагирования? – Он кивнул. – Это с ними тебе работу предлагали?
Он опять кивнул, не глядя на меня.
– А ты смог бы вот так забрать кого-то – насильно? – спросила я тихо.
– Пришлось бы – смог бы, – ответил он коротко, и я поняла, что больше говорить об этом не нужно. Сейчас.
– Ну, а с Галей-то что? – вернулась я к началу разговора.
– Так вот с ней-то ситуация и есть неоднозначная… – Он встряхнулся и посмотрел на меня. – Контакт с ней ее балбес почти потерял и сейчас дергается изо всех сил, пытаясь восстановить его. И мне нужно либо мозги ему вправить, либо… если он не образумится… Кстати, проблема и в ней может быть, как я уже говорил – может появилась у нее в душе червоточинка…
– Да как ты можешь так говорить? – возмутилась я. – Он же – твой коллега; он же сейчас так же мучается, как и ты пару месяцев назад! А если бы тебе тогда кто-то начал мозги вправлять?
– Спасибо, с этой задачей ты прекрасно справилась, – буркнул он.
– Имей в виду, я расценила эти слова как комплимент, – не смогла удержаться я прежде, чем продолжить. – А насчет Гали я тебе с полной ответственностью – еще раз – заявляю, что нет у нее в душе никакой… ничего плохого. Я ее лучше знаю!
– Вот и мне нужно ее получше узнать, прежде чем выводы делать, – огрызнулся он.
– Нет уж, Галю я возьму на себя! – воскликнула я. Не хватало мне еще раз с ума сходить, как с Мариной было! – Со мной она скорее откровенничать начнет. И потом, давай не забывать о весьма логичном разделении труда: ты с ангелами общаешься, а уж людей мне оставь!
– А докладывать контрольной комиссии тоже ты будешь? – поинтересовался он ехидно.
– Ну, я же сказала: ангелы – это твоя парафия. И вот, между прочим, Анабель не побоялась Франсуа доверить…
– Опять Анабель! – завопил он. – Я же сказал тебе, что не знаю, почему они за нас взялись; я же сказал, что только думаю…
– Вот и думай дальше в этом направлении! – подхватила я. – Думай о том, что это возможно, а значит, что и мы можем так попробовать, а значит, прямо завтра я и начну говорить с Галей, пока ты будешь с коллегой… знакомиться. – Я вдруг замолчала. – А как ты, кстати, его узнаешь… и вообще увидишь?
– Меня научили других ангелов распознавать, – заявил он, почему-то поморщившись. – А этот, Галин, точно будет где-то в офисе крутиться. Мне нужно только его локализировать, а там уж – подойдем, побеседуем…
– Как это – побеседуем? – Я напряглась. – Там же куча народа будет!
– А нам необязательно разговаривать так, чтобы все вокруг слышали, – улыбнулся он. – Ведь когда за мной… тот, который потом с тобой остался, пришел, ты ведь только мою часть разговора с ним слышала.
– Ну да… – Мне не очень хотелось вспоминать ни об этом разговоре, ни о том, что за ним последовало. – Так что – я прямо завтра Галю на обед в кафе вытащу? Там, кстати, и ты послушаешь, что она мне говорить будет…
– Да нет, – он даже руку поднял, останавливая меня, – с этим давай подождем. Завтра я, пожалуй, с ее ангелом раззнакомлюсь. Мне ведь объяснить ему нужно, что происходит и откуда я взялся, а то он возьмет и выкинет что-нибудь… с перепуга.
– Ну, хорошо, – неохотно согласилась я. – Но ты все же время от времени знаки мне подавай, что ты где-то рядом, ладно?
Он улыбнулся. – По-моему, эту практику мы с тобой уже отработали. Я, как только обнаружу его, шепну тебе, где мы будем, чтобы ты знала, куда смотреть.
– Ладно. – Я вновь откинулась спиной на дерево и с удовольствием подставила лицо лучам уже спускающегося к горизонту солнца.
– Татьяна, когда мы сюда шли, – вновь послышался слева от меня его голос, – я тут видел одного, в воде…
Я тут же напряглась. Ну, конечно, когда это он мне давал расслабиться и насладиться тишиной и покоем. – Ну и…?
– Да я бы тоже не прочь… – мечтательно произнес он. – Я ведь еще ни разу…
– Вот именно! – возразила я. – Ты еще ни разу не плавал – вдруг ты не умеешь, кто тогда тебя вытаскивать оттуда будет?
– Да сколько же раз тебе повторять, – мгновенно вспылил он, – что я все умею…
– А то, что всего один псих в воду полез, тебе ни о чем не говорит? – не осталась я в долгу. – Вода еще холодная, заболеешь…
Он расхохотался. От души расхохотался – так, что я зубами скрипнула. – Я заболею? Я же – не то, что вы, хилые…
– Тихо! – зашипела я. – Да у тебя и плавок-то нет! – ухватилась я за последний аргумент.
– Каких плавок? – озадаченно спросил он.
– Каких, каких… Тех, в которых плавают, – огрызнулась я, мучительно соображая, как ему это объяснять. – Когда плавают, одежду снимают…
– Это я заметил, – фыркнул он.
– Но не всю, – терпеливо продолжила я. – Оставляют нечто вроде того, что ты под брюками носишь…
– Так на мне же это есть сейчас. – Он смотрел на меня с откровенным недоумением.
– Да не совсем это! – Я старательно рассматривала деревья, лишь на него не глянуть. – Это должна быть отдельная одежда, только для плавания. Иначе это просто неприлично!
– Да никого же нет вокруг! – Он уже встал.
– А я кто – никто? – Я тоже встала. Ну, что мне теперь – на шее у него повиснуть, чтобы он в воду не полез? Хм. Это, конечно, вариант, но… Нет, лучше сначала домой добраться…
– Так ты же меня уже ви…
– Все. – Я почувствовала, что лицо заливает краска. Все. Пусть делает, что хочет. Если он сейчас утонет, я его вытаскивать не буду. Все равно не вытащу. Он – ангел, до конца не утонет. Наверное. Но вот если он заболеет… Пусть он мне только слово потом скажет о хилом человечестве – я ему напомню, что крепость здоровья находится в прямом соответствии в количеством извилин в голове.
Оказалось, что плавать он умеет. Он разделся и оказался в воде быстрее, чем я успела отдышаться от его нахальных замечаний. Увидев его голову и ритмично взмахивающие руки метрах в двадцати от берега, я сбежала к кромке воды, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Черт, вот судорога сейчас схватит – и что? Тут пока до помощи докричишься… Я присела и, потянувшись, потрогала рукой воду. Брр, холодная. Если я туда полезу его спасать, меня судорога скорее схватит. Я снова встала, выискивая глазами его голову. Уф, слава Богу, похоже, назад плывет… Нужно назад, к камням возвращаться, пусть не воображает, что я здесь нервничаю…
Он вышел из воды и не спеша направился наверх, ко мне. К счастью, я не могла рассмотреть его во всех подробностях в лучах заходящего солнца – только силуэт обрисовывался на фоне воды. Невысокий, очень пропорционально сложенный, плечи широкие, шаг уверенный, словно и не идет босиком по колючкам всяким… На ходу он встряхнул головой – во все стороны брызги полетели – и принялся сводить перед собой и разводить руки; под кожей у него заходили мышцы… Мне вдруг очень захотелось домой. Он подошел ближе, и я принялась старательно разглядывать его лицо.
– Ох, хорошо! – почти пропел он, продолжая размахивать руками.
– Да одевайся ты быстрее! – завопила я. – И поехали домой быстрее, тебе в ванну нужно и чаю горячего…
– Татьяна, не говори ерунды, – благодушно заметил он, натягивая на себя гольф и брюки. – Меня холод не берет. Я тут другое подумал…
Я замерла на месте. Господи, что он еще удумал? – Да? – осторожно спросила я.
– Моя новая квартира не в этих ли случайно краях? – спросил он, отряхивая ноги в носках и вставляя их в туфли.
– А я откуда знаю? – искренне удивилась я. – Мы же точного адреса не придумывали.
– Я же тебе паспорт показывал! – По-моему, он обиделся.
– Да я не запомнила. – Я вспомнила, как неудобно мне было разглядывать его паспорт, особенно страничку с пропиской. Как будто меня его квартира интересует!
– Ладно, это дело поправимое. – Он вытащил паспорт из внутреннего кармана куртки и принялся листать его.
– Ты, что, все документы с собой носишь? – спросила я.
– Ну да, – ответил он, не отрываясь от поисков нужной странички.
