Текст книги "Ангел-искуситель"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
– Когда напишешь Франсуа, нужно будет позвонить твоим родителям, – ответил он, и я мимолетно порадовалась, что уже закончила ужинать. Иначе точно бы подавилась.
– Зачем? – подозрительно спросила я. По-моему, уровень взаимопонимания, достигнутый им в беседе с моим отцом, оказался существенно выше, чем я предполагала. Если они объединятся… И мать – мне не помощница; опять посуду мыть отправит, стоит мне только рот открыть…
– Я же обещал сообщить твоему отцу, как только мы получим приглашение! – Он удивленно глянул на меня. – И потом – отличный повод пригласить их… уже конкретно… Только давай не на завтра, а? – В голосе его появилась просительная нотка. – Завтра дома хочется побыть.
– Может, сам и позвонишь? – ехидно предложила я.
– Да ради Бога! – Он пожал плечами. – Иди – пиши Франсуа, а я пока им позвоню.
Нет, это уже переходит все границы! Он меня и от общения с моими собственными родителями отстранять вздумал? Он мне – так же, как и они – начнет показывать, что мое дело – сидеть и наблюдать, как великие и мудрые большие дела вершат? Размечтался! Это пока еще – мои родители. И звонить им буду я!
После недолгого обсуждения мы решили, что оптимальным днем для встречи с моими родителями является следующее воскресенье. В субботу как раз подъедем на квартиру к моему ангелу, продукты нужные привезем, какой-нибудь живой беспорядок там наведем…
Отправив Франсуа коротенькое письмо со словами признательности и обещанием сообщить ему дату нашего приезда в самое ближайшее время, я отправилась в гостиную – звонить родителям. Опять гостиная, екнуло у меня сердце. И не зря.
Узнав, что мы получили приглашение от Франсуа, мать поздравила нас.
Услышав, что мы будем ждать их в следующее воскресенье к обеду, она поблагодарила нас за приглашение.
Спросив, чем мы занимались сегодня, и узнав, что мы ездили с друзьями на пляж, она поняла, что подтверждаются самые страшные ее предположения.
– Таня, а со свадьбой как дела продвигаются? – спросила она вкрадчиво, и меня кольнуло нехорошее предчувствие. Нет, не кольнуло – насквозь проткнуло.
– Да нормально продвигаются, мама, – промямлила я, пытаясь оттянуть неизбежное.
– Что значит – нормально? – В голосе ее зазвучала с детства знакомая мне нотка налогового инспектора, интересующегося: «Что значит – нормально зарабатываете?». – Расскажи-ка мне, что вы уже сделали.
– Да я даже не знаю, с чего начать… – Я отчаянно соображала, что лучше: врать или признаваться. О, да мне же есть, что сказать! – Свидетелей мы уже нашли, – гордо сообщила я.
– Свидетелей нашли. – Она помолчала. – Вы кольца купили?
– Нет. – Господи, мы их даже еще не смотрели!
– Платье и костюм выбрали?
– Нет. – Кошмар, опять все это примерять придется!
– Ресторан заказали?
– Нет. – По-моему, про кафе мне лучше сейчас и не заикаться!
– Таня, объясни мне, пожалуйста, – тон налогового инспектора сменился тоном участкового: «Изложите в письменном виде, где Вы находились 13 июня с 17.38 до 18.14 – поминутно», – когда ты уже начнешь относиться к серьезным вещам, как взрослый человек?
Я подавленно молчала.
– Я так и знала, – продолжила она. – Я знала, что твой отец напрасно доверил вам подготовиться к такому важному событию самостоятельно. И теперь я вижу, что не ошиблась. Пожалуй, пора мне этим делом заняться.
– Мама, – взмолилась я, – да ведь еще… целый месяц есть!
– Не еще, – отрезала она, – а всего месяц остался. Значит, так: на следующую субботу ничего не планируй – проедемся по магазинам. И Анатолия предупреди.
– Мама, мама, подожди! – Похоже, само собой все никак не устроится. Лучше я сама. Если мать поедет с нами по магазинам… И будет вместе со мной ждать, пока мой ангел в туалет за деньгами отправится… – На самом деле, мы уже очень многое посмотрели – и кольца, и платье, и в рестораны ездили… Просто не выбрали еще ничего – вот мне тебе и рассказывать толком нечего. – Я мысленно поблагодарила Бога за то, что надоумил нас оставить себе в запасе субботу. – Но мы действительно все сами сделаем. И не в последний день. Честное слово!
– Да? – скептически заметила она. – Ладно, вернемся к этому разговору в воскресенье.
Тяжело дыша, я повесила трубку. Мой ангел встревожено смотрел на меня.
– Что случилось?
– Ты знаешь, – медленно произнесла я, – у нас есть ровно неделя, чтобы доложить о готовности к свадьбе минимум на девяносто процентов.
Глава 8. Водоворот
Я предчувствовал, что согласие на непосредственное участие Татьяны в моей работе даром мне не пройдет. Так и вышло – не успел я оглянуться, как события закрутились, как в водовороте, швыряя меня во все возможные стороны вместо того, чтобы спокойно и плавно следовать предначертанным – мной – путем.
Когда она сказала, что общение с ангелами находится целиком и полностью в моей компетенции, я, наивный, поверил. Ну, разумеется – кому, как не мне, лучше знать, как, когда и где с ними разговаривать. А Татьяне разумнее терпеливо подождать, пока я подготовлю почву, чтобы она могла выйти на сцену спокойно и с достоинством, а не обрушиваться туда, как горный поток через прорванную плотину.
Оказалось, однако, что в период терпеливого ожидания Татьянино сумасшедшее воображение отнюдь не бездействовало – оно строило далеко идущие планы с тем, чтобы немедленно приступить к воплощению их в жизнь при малейшей открывшейся возможности. И если таковая не сыщется, Татьяна ее сама создаст. Сообщать мне об этих планах, естественно, незачем – достаточно поставить меня перед фактом, а я уж как-нибудь выкручусь, если этот факт никак не согласуется с моими планами. По-моему, я опять слегка перестарался, убеждая ее в своей способности найти выход из любой ситуации.
Началось все, как обычно, с мелочи. Знаете, как бывает – незначительное препятствие, возникшее в неожиданном месте и на преодоление которого у вас есть весьма ограниченный отрезок времени. Тут кто угодно впопыхах ошибется. Вот так я и проговорился Галиному ангелу о своей видимости.
В тот день с самого утра я пребывал в возвышенно-лирическом настроении. Ну, наконец-то – идем заявление подавать. Время до обеда тянулось как-то медленно. Я то и дело поглядывал на Татьяну, глаз не отрывающую от работы, и на меня раз за разом накатывала волна умиления. Надо же – трудится, не покладая рук, лишь бы ее отпустили. Подавать заявление. Чтобы выйти за меня замуж. Ей, значит, тоже не терпится. Вспоминая все те безумные сражения, через которые она заставила меня пройти, я улыбался. И рассказывал о них Галиному ангелу – ни о чем другом я просто не мог в тот день говорить. В завуалированной форме, конечно – все наши бесконечные споры я представлял ему как тактичное, ненавязчивое внушение с моей стороны. И умение идти на компромисс.
Добродушное умиление продержалось ровно до обеда. В кафе Татьяна мимоходом сообщила мне о своих опасениях, что известия о ее свадьбе могут опять ввергнуть Галю в мрачную депрессию. Я напрягся. Вот это нам совсем не нужно! Втроем мы Галю быстро, конечно, вылечим, но все равно – времени жалко. Впрочем, ерунда; главное – ангела ее заранее предупредить, чтобы – если что – вовремя отреагировал. Вот бы меня кто вот так предупреждал о сменах Татьяниного настроения – раньше…
Но времени-то у меня после обеда было в обрез, и подготовится, как следует, к этому разговору я не успел.
Увидев, как изменилось Галино лицо, когда Татьяна вышла из кабинета начальника и заговорила с ней, я понял, что у меня осталось минут десять-пятнадцать.
– Слушай, – обратился я к молодому коллеге, – не исключено, что у тебя сегодня будет напряженный день.
– Что случилось? – вскинулся он.
– Ничего пока не случилось, – успокоил я его, – но может. Понимаешь, Татьяна замуж выходит – мы сейчас идем заявление подавать…
– Да? – перебил он меня заинтересованным голосом. – Это, что – за того типа, к которому она на обед в кафе бегала? Так он же, вроде, исчез куда-то? Вернулся, значит…
Что значит – за того типа? И что значит – бегала? И что значит – исчез, да еще и куда-то? Разумеется, он вернулся – куда же он от Татьяны денется!
– Не перебивай! – оборвал я его в крайнем раздражении. – Так что сегодня следи за ней повнимательнее – чтобы не полезла ей в голову всякая ерунда, как после того раза, когда она нас в кафе увидела.
– Что?! – вдруг спросил он – шепотом.
– Не перебивай, я сказал! – рявкнул я, не обратив внимания на его тон. Мне вдруг пришла в голову мысль, что сейчас, пожалуй, наступил самый лучший момент для моего знакомства с Галей. – Твоя задача – продержаться до завтра. Завтра она с нами на обед пойдет, и там уж я ее разговорю.
– С какой это стати ты мою Галя разговаривать собрался? – тут же вскипел он… но через мгновение в голосе его послышался настоящий ужас. – Как ты ее разговаривать собрался?
И тут до меня дошло, что я только что брякнул. – Языком, – буркнул я, осознав, что отступать мне уже некуда.
– Это ты, что ли, с Татьяной тогда в кафе был? – выдохнул он. – Ты, что…?
Татьяна уже складывала сумку.
– Да-да-да, – быстро проговорил я, – был, есть и буду. Я давно собирался тебе сказать, да все как-то не складывалось. Я работаю в видимости. С полного согласия отцов-архангелов. И не я один. Все, я пошел. Завтра поговорим. За Галей смотри, – бросил я ему напоследок, устремляясь вслед Татьяне.
Не успели мы выйти из офиса, как Татьяна сообщила мне абсолютно безапелляционным тоном, что завтра идет обедать вместе с Галей. С этим ее тоном я уже сталкивался – и знал, что против него даже мое рычание не устоит. Хорошо, что я тоже об этом уже подумал. Я сказал ей, что обедать мы завтра пойдем втроем, и – в ответ на ее удивленный взгляд – небрежно обронил, что сегодня как раз сложилась удачная ситуация для того, чтобы поставить коллегу в известность об условиях моей работы. И не моя вина, что она решила, что я сообщил ему обо всех нюансах. Вот завтра утром у меня как раз будет время, чтобы привести реальность в соответствие с ее представлениями о ней. Ничего-ничего, если я разговор с Анабель выдержал, то и ему ничего не сделается. У него сегодня полдня будет, чтобы в себя придти, и бежать ему некуда…
Подача заявления определенно является первым этапом на той полосе препятствий, которую человеческое общество заставляет пройти мужчину и женщину, чтобы определить, является ли их стремление к совместной жизни достаточно твердым и настойчивым. Очередь. Куча каких-то бумаг, которые нужно заполнить. Сверяясь с паспортом. В четко отведенных для этого местах. Черт! Еще и печатными буквами. А, теперь понятно, зачем Татьяна запасные экземпляры брала. Дойдя до графы «Фамилия после вступления в брак», я чуть не подпрыгнул. Опять новую фамилию придумывать? Не буду! Она мне слишком дорого досталась! Татьяна, замявшись, сказала, что тоже хотела бы оставить себе свою фамилию. Я глянул на нее с удивлением – да кто же против? Она ведь действительно – еще не ангел, зачем же отцов-архангелов по пустякам дразнить? Опять очередь. Квитанция на уплату… пошлины? Ага, значит, брак у них – нечто вроде заповедной территории, за вход на которую нужно платить. Глянув на сумму, я приободрился. На это у меня в бумажнике, после магазина, деньги остались – исчезать за ними не придется. Какая ни какая, а все экономия времени. Так, вроде все – сейчас только с днем определимся…
Мы оказались перед женщиной неопределенной наружности, которая явно служила последним кордоном охраны этой самой заповедной территории. И энтузиастом своего дела, как выяснилось – с ее точки зрения, взимаемая пошлина явно не оправдывала вторжение в охраняемые ею владения, и задачу свою она видела в том, чтобы отложить это вторжение на как можно более поздний срок – вдруг передумают. Окинув нас оценивающим взглядом, она принялась листать страницы толстой книги. Эй-эй-эй, куда? Вон уже пустые места пошли! Добравшись до абсолютно незаполненных страниц, она сокрушенно вздохнула и произнесла с явной неохотой: – Ну вот, я думаю, где-то со второй половины августа…
Я чуть не взвился. Какая вторая половина августа? До тех пор мир три раза перевернуться успеет! Не говоря уже о том, что у меня финансовая поддержка закончится. Что значит – раньше все занято? Я же сам видел пустые места! Да вот хотя бы – пару страниц назад… Причем здесь будний день? У меня каждый день – будний! И вообще – с какой это стати она мне будет рассказывать, когда мне жениться? Такого даже Татьяна себе не позволяет! Нет, об этом не нужно – сейчас еще учует мою мысль… Первый свободный день, я сказал! Вот то-то же!
Когда со всеми формальностями было покончено, ко мне постепенно вернулось возвышенно-лирическое настроение. В немалой степени тому поспособствовал праздничный ужин. Не знаю, какой окажется сама эта свадьба, но – как по мне – и в тот вечер атмосфера оказалась достаточно праздничной. Все точки над i расставлены, решение принято, все вокруг поставлены о нем в известность – самое, что ни на есть, торжественное состояние. И стол глаз радует. И не только глаз.
После ужина Татьяна отправила Франсуа письмо с сообщением о предстоящей свадьбе и просьбой прислать нам приглашение. И вдруг… Руки ее замерли над клавиатурой, и ко мне обернулось ее лицо с распахнутыми во всю ширь глазами.
Загранпаспорт. Мне нужен еще один паспорт. Зачем? Зачем?! Зачем, я спрашиваю, им два паспорта? Ведь этот документ, насколько я понимаю, всего лишь удостоверяет их личность – так зачем им две личности? Одна – для домашнего пользования, так сказать; а вторая – на выход, на других посмотреть и себя показать? Ах, они, оказывается, таким образом ограждают себя от преступников из других стран? Да неужели? А зачем им тогда Интерпол? Да им просто нравится бумажки заполнять, как я посмотрю, и в очереди время впустую тратить! Сколько-сколько на это времени уйдет?! Они, что, издеваются надо мной? Ах, можно быстрее! Но… опять дороже? Теперь я понимаю, откуда взялась их поговорка: «Время – деньги»! Почему мне все документы выдали на следующий день и совершенно бесплатно? Кстати…
Вспомнив о приглашении моего руководителя обращаться к нему за помощью в любой экстренной ситуации, я сказал Татьяне, что решу эту проблему сам. У нас наверху это дело явно как-то лучше поставлено…
На следующий день, как только мы зашли в офис, я принялся озираться по сторонам в поисках Галиного ангела. Ага, вот он – опять возле Галиного стола в угол забился! Я направился к окну.
– Привет, – обратился я к нему как можно более непринужденно. – Ну что, идем – поговорим?
– Не пойду, – угрюмо отозвался он.
– Да брось ты, – настаивал я, – я тебе объяснить хочу…
– Не нужны мне твои объяснения, – перебил он меня.
Ну, понятно – он еще понятия не имеет, о чем я хочу поговорить с ним, но ему это уже не нужно. Да что же они все такие упрямые! Ну, люди – я еще хоть как-то понимаю; так ведь и этот… коллега туда же!
– Ну что, мне скрутить тебя? – спросил я, пока еще сдерживаясь. – Только имей в виду: если мы что-нибудь свалим по дороге, будешь сам перед контрольной комиссией оправдываться.
– Чего это я оправдываться буду? – тут же взъерошился он. – Я, что ли, к тебе, как банный лист, пристал?
– А я к тебе не просто так пристал, – ухватился я за его последнюю фразу. – У меня есть на то весьма серьезные причины…
– Не надо! – Опять он мне договорить не дал! – Даже слушать не хочу. Не знаю, с чьего согласия ты все законы нарушаешь, но мне разрешения на общение с коллегами никто не давал.
– А мне дали! – не выдержал я. – И не только на общение с тобой…
– Чего?
Так, судя по голосу, еще минута – и он начнет прорываться из окружения. С боями. И – что бы я ему там ни сказал – оправдываться в этом случае нам придется обоим. Нет у меня времени с земли отлучаться!
– Ну вот, сам видишь – нужно же поговорить, – продолжил я миролюбиво. – Я тебе вчера далеко не все успел рассказать. Идем? До сих пор ничего ведь с тобой не случилось, – бросил я через плечо, поворачиваясь к кухонному уголку.
Он пошел за мной. Не сразу – но пошел. Когда мы устроились в нашем обычном углу, я рассказал ему, наконец, свою историю. В своей редакции, разумеется. Незачем ему знать, что я Татьяне случайно показался; незачем ему знать, насколько мизерной оказалась моя роль в создании моей видимой личности; незачем ему знать, что меня Анабель надоумила за разрешением к отцам-архангелам обратиться… Совесть меня не мучила: в конце концов, я изложил ему квинтэссенцию своей истории (ситуация – проблема – путь решения – достигнутый результат) – так, как мы обычно представляем ее в своих отчетах.
– … и поскольку теперь я имею доступ практически к любому человеку, – закончил я, – мне и поручили помочь тебе наладить отношения с Галей.
– Ничего мне помогать не нужно, – тут же выставил он иголки, – у меня все в порядке…
– Ты бы лучше спасибо сказал – вместо того, чтобы топорщиться, как еж, – оборвал его я. – Проблема есть, если уж они там, наверху, ее учуяли. И потом… – Я вовремя вспомнил о своей земной профессии. – Я совершенно не собираюсь решать ее за тебя. Я всего лишь могу сделать так, чтобы Галя начала говорить о том, что у нее на уме – а ты послушаешь. Поверь мне, я очень хорошо знаю, – усмехнулся я, – как трудно догадаться, о чем люди на самом деле думают.
– А… – Он замялся. – А тебе сейчас легче стало работать?
– Ну, насчет легче – не знаю, – честно признался я, – но точно интереснее. С Татьяной и в невидимости скучать было некогда, а уж сейчас… Сюрприз за сюрпризом. Но, правда, и способов воздействия на нее у меня больше появилось. – Когда я успеваю на нее воздействовать, мысленно добавил я.
– Да, хорошо тебе… – протянул Галин ангел с откровенной завистью в голосе.
Я подумал, что через пару дней – когда он послушает, как умело я подвожу Галю к разговору о себе – можно будет подбросить ему мысль, что он вполне может присутствовать при наших разговорах в видимом состоянии… Сидя, скажем, за соседним столиком, как обычный посетитель того же самого кафе. А там, глядишь, уговорю его…. ну, не знаю, солонку, например, у нас попросить – разговоримся, раззнакомимся…
– Смотри, Татьяна идет, – донесся до меня голос коллеги.
А, соскучилась, подумал я с умилением. Она подошла к столу, включила кофеварку и, сделав шаг в нашу сторону, тихо спросила: – Слушай, ты здесь?
Я погладил ее по руке и уже приподнялся, чтобы чмокнуть ее в щеку (Парень-то меня все равно не видит!)…. как в меня понеслось пулеметной очередью: – Мы идем на обед с Галей. Ты опаздываешь на двадцать минут. Она будет у меня свидетельницей. И передай коллеге, что к нему есть разговор.
– Господи, она обо мне тоже знает! – простонал слева от меня Галин ангел, и я грузно опустился назад на стол.
– Подожди, – обратился я ко всем присутствующим и, в первую очередь, к себе.
Так. Что мне теперь делать? Что мне теперь делать, я спрашиваю? Судя по всему, она уже что-то придумала. И даже начала действовать в выбранном направлении. Так. В первую очередь, нельзя допустить, чтобы парень догадался, что я об этом понятия не имею. Что мне в последнее время удается воздействовать на Татьяну, только когда я успеваю угнаться за ее сумасшедшими идеями. Которые поначалу парализуют мои мыслительные способности. Все до единой. Чем она и пользуется, чтобы воплотить свои идеи в жизнь. Предоставляя мне потом широчайшие возможности продемонстрировать свою способность выкрутиться из любой, самой немыслимой ситуации. Вот – добился доверия. Да. Нет. Парню об этом знать не нужно. Он должен видеть, что, если Татьяна и модифицировала – слегка – внушенные мной идеи, то я всегда готов выслушать – толерантно – человеческую точку зрения.
– Ну, разумеется, она о тебе знает! – воскликнул я самым непринужденным тоном, на какой оказался способен. – Отцы-архангелы прекрасно понимают, что я не смог бы общаться с Галей, не поставив Татьяну в известность, зачем это нужно.
Он снова застонал – еще отчаяннее.
– Должен тебе заметить, – продолжил я, опасаясь, что во время обеденного разговора, при котором и он будет присутствовать, Татьяна может огорошить нас обоих еще чем-нибудь, – что у Татьяны иногда рождаются весьма неплохие идеи в отношении того, как подступиться к тому или иному человеку. Следовать им мы, разумеется, не обязаны, – быстро добавил я, услышав еще один протяжный стон, – но прислушаться не мешает.
– Прислушаться? – с надеждой спросил он.
– Конечно, – успокоил я его, и, видя, что все в офисе вдруг зашевелились, добавил: – Так что, идем и послушаем, о чем это они без нас секретничать собрались.
Никаких особых секретов мы не услышали. Галя просто поблагодарила Татьяну за внимание и участливое слово в нужный момент. Хм. Интересно. Значит, Галя избавилась от черной меланхолии после того разговора с Татьяной? Который произошел прямо накануне моего возвращения? Значит, можно сказать – прямо после него? Нужно будет намекнуть коллеге на этот факт. И не только ему. Нужно будет и кое-кому еще показать, что других людей одно мое появление делает лучше.
Заметив в дверях кухни знакомую официантку с моей, похоже, тарелкой в руке (вот – хоть об этом Татьяна не забыла!), я ринулся на улицу, чтобы вернуться через две минуты в кафе – в видимости.
Когда Татьяна представила нас с Галей друг другу и Галя принялась поздравлять меня с тем, как мне повезло с Татьяной, я чуть не задохнулся. Вот именно – об удаче и везении мы тоже кое с кем сегодня поговорим. Но вечером. Сейчас я ухватился за Галины слова о хорошем человеке и спросил ее, что она под ними понимает. Сейчас я устрою парню мастер-класс. Сейчас я покажу ему, как можно – мягко и ненавязчиво – вызывать человека на откровенность. Сейчас я покажу ему, что совершенно необязательно вбивать ему в голову полезные мысли кузнечным молотом – можно вложить их туда – изящно и незаметно – так, чтобы он их за свои принял…
И здесь без ее замечаний не обойдется! Для кого эта встреча организовывалась? Для меня? Чтобы я с Галей поговорил, или она? Я здесь – психолог, или она? Опять я без нее не справлюсь? Отлично. Сейчас я покажу парню, как следует сосредотачиваться на конкретной цели, не отвлекаясь по постороннее, отвлекающее вмешательство…
Не знаю, что услышал Галин ангел, но у меня сложилось впечатление, что для нее главным в понятии «хороший человек» является терпение и безропотность. Вот – и еще кое-кому не мешало бы послушать! Утихомирилась, наконец – слава Богу! Но, честно говоря (и только мысленно – не приведи Господь, Татьяна об этом пронюхает!), Галино понимание хорошего человека слегка меня удивило.
Была в нем доброта, была и чуткость, и отзывчивость, но и… отстраненность какая-то, что ли. Такие хорошие люди словно окружают себя этой замечательной атмосферой, о которой Галя упомянула, и живут себе в ней, ничуть не заботясь, что за ее пределами творится. И существует их светлый мирок, как в заснеженном лесу поляна заколдованная, на которой подснежники растут. И вход туда открыт только другим хорошим людям – нужно только подойти к ним, заглянуть проникновенно в глаза и спросить: «Ты, правда, хороший?». Кивнут, застенчиво улыбаясь, и – заходи, гость дорогой, обменяемся… атмосферами.
А если плохой человек на пути встретился? В мгновенье ока свернулась поляна и на сто шагов в сторону отпрыгнула, чтобы опять там… подснежники выращивать. То ли боятся они, что плохие люди обидят их безнаказанно; то ли сами испортиться опасаются в плохом обществе. Не знаю. Агрессивность я и сам не люблю, да и Татьяну мою активной личностью трудно назвать… Гм. Трудно было назвать. Но даже она, встречаясь с выплеском злости, никогда не бежала от него – на себя принимала и собой же и тушила. А Галя… Так недолго и на такое зло наткнуться, которое за шиворот ухватит и не даст сбежать, чистоту свою оберегая…
Мне очень хотелось после обеда обсудить эти моменты с Галиным ангелом, но Татьяна, едва вернувшись в офис, предложила всем своим сотрудникам отправиться в субботу в лес. Чуть не поперхнувшись первым же вопросом к парню, я ринулся за ней, чтобы выяснить, что она еще задумала. И услышал окончание фразы, которой она ответила на какой-то Галин вопрос.
– Не-а, он работать будет. Я потому и предложила в субботу – последний, знаешь ли, холостяцкий выход.
Меня просто затрясло от ярости. Так вот, значит, как она мне отомстить решила за то, что я не дал ей в разговоре в кафе поучаствовать! Ну, это просто… Я ее только слова лишил на какие-то тридцать-сорок минут, а она меня – и слова и видимости, да еще и на полдня? Так, лучше мне, пожалуй, сейчас отойти от нее. Холостяцкая суббота ей понадобилась, да? Ладно, будет ей и холостяцкая половина сегодня – звука она от меня до возвращения домой не услышит! А вечером… Будут ей и знаки моего присутствия, и вдумчивые обсуждения гениальных идей и удачи в их реализации!
Когда я вернулся в кухонный угол, выяснилось, что Галиного балбеса перспектива поездки в лес привела в совершеннейший восторг.
– Здорово Татьяна придумала, правда? – забулькал он, как только я уселся рядом с ним на стол. – Хоть какое-то разнообразие.
Да уж, здорово – знать бы только, что именно взбрело ей в голову. И чует мое сердце, что она и ему какую-то роль в своих планах отвела – недаром же разговор у нее к нему возник. Одно утешает – я первым обо всем этом сегодня вечером узнаю. Надеюсь, что узнаю. С нее станется сделать большие невинные глаза и заявить, что она эту поездку исключительно для меня предложила – зная мою любовь к природе. Чтобы я там смог размяться в свое удовольствие… Кстати, можно будет там проверить, в хорошей ли форме парень – а то с Галиным спокойным образом жизни ему и поупражняться-то негде…
Нет! Главное – не отвлекаться. Она, возможно, именно на это и рассчитывает. Отойду я в сторонку, чтобы потренироваться, вон и Галиного ангела с собой возьму – а она пока с Галей пошушукается, еще что-нибудь… предложит.
– Ну, что тебе на это сказать, – ответил я, старательно контролируя свой голос, – мы с Татьяной уже не раз обсуждали, как вырвать вас с Галей из надоевшей рутины. И вот видишь – у нее и родилась неплохая мысль.
– Вот рождались бы у Гали такие мысли почаще, – мечтательно протянул он.
Я закашлялся. Почаще, да? Но, с другой стороны, мыслить он начал в нужном направлении – к Гале ему точно нужно почаще прислушиваться… Вот об этом я и беседовал с ним до конца дня, вспоминая, для примера, случаи, когда Татьянино воображение и смекалка сослужили нам хорошую службу. И стараясь не очень скрипеть при этом зубами.
Пусть только попробует мне сегодня вечером комедию ломать!
Она начала ломать ее прямо в маршрутке. Поглядывая на меня как ни в чем ни бывало, она принялась бомбардировать меня вопросами о том, как мне понравилась Галя, насколько помог мне сегодняшний разговор в составлении представления о ней, как отнесся к ее ответам ее ангел… Я отделывался односложными ответами. Чтобы не сорваться. Она пустила в ход все свои уловки – округляла глаза, хлопала ими, заглядывала мне в лицо снизу вверх, сводила брови домиком, улыбалась, смешно морща нос… Я держался изо всех сил. Вот стоит мне сейчас отойти – точно дома либо шуточками начнет отделываться, либо вообще сделает вид, что не понимает, с чего это я к ней придираюсь. С ней только так и можно – либо рычать, либо молчать.
Я решил молчать до самого начала переговоров. Дома я подождал, пока она снимет обувь – молча – и, взяв ее под локоть, направился в… гостиную – ближайшее место, где сесть можно. Чтобы добраться до кухни, мне уже не хватит терпения. И что бы вы думали? Она вцепилась в вешалку, вереща что-то о рукоприкладстве. Это я рукоприкладством занимаюсь? А кто в меня пальцем тыкал – до синяков – проверяя, не привидение ли я? Кто драться первым – чуть что – лезет? Кто совсем не возражает, когда я рукоприкладством занимаюсь, знаки своего присутствия демонстрируя? Ну, сейчас тебе будет рукоприкладство! Нужно только руки зафиксировать, а то она мне покажет, как это делается…
Зажав ее под мышкой, я понес ее в гостиную. Нет, честно говоря, я даже не догадывался, до какой степени она не хочет со мной разговаривать! Как она умудрилась извернуться, чтобы ногами за дверь зацепиться? И после этого она мне будет рассказывать, что у нее с физкультурой не сложилось? Я даже развеселился. Когда судьба бросает мне вызов, я собираюсь с силами; когда Татьяна – с мыслями. А потом – с силами, чтобы удержать эти мысли на месте.
В гостиной я бережно усадил ее на диван – поглубже, чтобы ей удобно было – и, стоя перед ней, чтобы не сбежала, вежливо поинтересовался, чем именно она занималась весь сегодняшний день.
Ее ответ (она, оказывается, помогала мне!) разогнал к чертовой матери все мои благие намерения в отношении спокойного, вдумчивого обсуждения ее плана.
Я собирался ограничиться коротким, благородным рычанием и вдруг обнаружил, что ору.
Так. Изобрела новую тактику – отвечает мне тем же.
Ничего. Я могу и громче.
Хм. Она, оказывается, тоже.
От неожиданности я замолчал.
Она тоже.
Сделав три глубоких вдоха (вот я всегда говорил, что это помогает!), я спокойно попросил ее рассказать мне все же, что она задумала.
Не будет? Она не будет?! Вот так – в лоб, открытым текстом, даже не потрудившись сопроводить это большими невинными глазами и уверениями, что все, что она делает, она делает для моего блага? Ну, знаете…
Я понял, что мне нужно присесть. Чтобы подумать. О своей новой тактике. На диван – нельзя, она тут же к двери кинется. Я опустился на пол, чтобы при малейшей попытке к бегству перехватить ее за ноги.
Она сложила руки на груди и закрыла глаза. Ну, это мы уже проходили! В самом деле, зачем мне новая тактика, если я всегда могу положиться на Татьянино любопытство. Вернемся к рукоприкладству…
Я положил руки ей на колени, опустил на них подбородок и принялся ждать. Так и есть! Сегодня даже оба глаза распахнулись одновременно! Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, я вновь попросил ее посвятить меня в ее план.
Когда она изложила мне его, я испытал невиданное облегчение. Фу, ты, черт, и надо же было из-за этого столько нервничать! Да не пойдет парень на прямой контакт! Не пойдет – и все. И говорить больше не о чем.
Оказалось, что есть, о чем. Оказалось, что до деталей она еще не дошла. Вот специально же сразу о них не сказала, чтобы раздразнить мой интерес! А ведь действительно интересная мысль… Такой вариант ему предложить можно – видимость его, по-моему, очень даже привлекает, вот только необходимость признаваться Гале пугает… И пример она неплохой нашла – со старушкой… А вот Анабель здесь совершенно не причем! Ну, ладно – причем, я могу о ее случае парню рассказать, не называя имен…Да и пару фактов из прочитанных мной материалов об ангелах, живущих в видимости, можно добавить… Лишь бы он только слушать стал!
