Текст книги "Лидер (СИ)"
Автор книги: Иоланта Палла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
8
Четыре года назад
POV Маша
Наверное, если какой-то маньяк поймал бы меня и воткнул в сердце тупой ржавый нож, не было бы так больно, как сейчас. Под пристальным взглядом подруги я чувствовала себя ещё гаже, чем вчера, когда явилась к ней с чемоданом в руках. Поток слёз иссяк ночью, и в данный момент я была полностью погружена в кипяток мыслей. За что он так со мной поступил? Зачем привел её в наш дом и уложил в нашу постель, где, как я думала, мы занимались не сексом, а настоящей искренней любовью? Почему променял семь лет быта на интрижку с надутой ботоксом и филлерами девчонкой?
– Ты точно в порядке?
Ира скептически вскидывает бровь, вырывая меня из вчерашнего кошмара, и дотрагивается до руки теплыми пальцами. Я холодна. Кажется, кровь отлила вместе со слезами. Сижу на стуле в кухне у подруги, натянув на себя бесформенный свитер, лосины и теплые носки. На голове и лице черт пойти что. Всё, на что меня хватило, – выполнение утренних процедур. Смыла с себя весь ужас ночи, но от этого легче на душе не стало.
– Если так можно сказать, то да, – вымучиваю из себя улыбку, но в груди горит.
Моё сердце бьется, конечно, только на автомате. Выполняет прямую функцию – поддерживает жизнь. В остальном мне кажется, я умерла вчера.
– Слушай, Машунь, – Иришка тяжело вздыхает, наклоняя голову, и сжимает мои пальцы своими, – всё пройдёт, понимаешь же? Боль – временное явление. Надо жить дальше. Ты тест делала?
– Что? – не сразу понимаю, что она имеет в виду. – А-а-а, – протягиваю, вспоминая об одной красной полоске, – да. Отрицательный.
– Хорошо, – хмурюсь, наблюдая за облегчением, которое проскальзывает на лице Иры, – страшно представить вашу войну за ребёнка.
– Игорь бы не стал… – осекаюсь на половине предложения и выдергиваю руку из-под пальцев подруги.
Что я несу? Не стал бы?! Я была убеждена, что и изменять он мне не станет, а что говорить о ребенке… Я не знаю, чем бы все закончилось…
– Прости, – Ира допивает кофе, поднимается и отходит с чашкой к мойке, – не моё дело.
– Ты меня прости, – устало провожу руками по лицу и пытаюсь прогнать из головы удушающие мысли, – я просто не понимаю…
Иришка ничего не говорит больше, моет чашку, возвращается ко мне и крепко обнимает. Этого достаточно для того, чтобы на глазах выступила влага, но я с остервенением её вытерла. Нет! Я не буду плакать. Я видела, как измена влияет на жизнь женщин, и не хочу быть одной из их. Вот только мои мысленные установки полностью сбиваются, когда Ира уходит на работу, оставляя меня в своей двушке одну, а на телефон поступают вызовы и сообщения от Игоря. Я раз за разом сбрасываю их, после чего сажусь на стул с очередной чашкой кофе и смотрю на экран айфона. Внутри припекает от желания ответить ему, дать объясниться и позволить навешать лапшу на уши. Так ведь будет проще всего – сделать вид, что ничего криминального не случилось.
Но я не даю себя шанса ошибиться вновь. Выключаю звук и, подтягивая колени к лицу, упрямо смотрю в окно, за которым кипит жизнь. Не знаю, сколько времени проходит, но кофе остается нетронутым, а в груди по-прежнему звенит разбитое стекло.
В какой момент мы пошли в разные стороны?
Вопрос отдает частым пульсом в теле. Я чувствую, как накатывает очередная волна слез, и сжимаю пальцами рукава свитера. Нет! Так нельзя. Нужно переключиться на что-то. Срочно, иначе я попросту сойду с ума!
Выпиваю холодный кофе и иду к своему чемодану. К Иришке я явилась в халате и белье, наплевав на приличия и косые взгляды таксиста. Мне было всё равно, как я выгляжу в глазах других людей. Какое это имеет значение, если я растоптана?
Снимаю с себя одежду и смотрю на отражение в зеркале. Я не уродина. В свои двадцать восемь выгляжу неплохо. Слежу за питанием и внешностью. Кожа путь и бледная, но чистая без целлюлита и растяжек. Грудь небольшая, до двоечки не дотягивает, но и в единичку не укладывается. Плоский живот. Слегка выпирающие ягодицы. Верчусь и придирчиво рассматриваю себя со всех ракурсов. Не понимаю…
Чем она лучше? Чего во мне ему не хватило?
В бессилии сажусь на ковер возле кровати и сжимаю его пальцами, чтобы выбросить букет саднящей боли. Только не получается. Она разрастается, как сепсис, ведь заражение уже произошло. Откидываю голову назад, чтобы удержать слезы, которые просятся наружу. Не могу поверить… До сих пор не могу…
С трудом заставляю себя подняться и надеть на себя платье. Делаю макияж и укладываю волосы, решая рассказать всё родителям. Папа будет недоволен, а мама… Не представляю, каким шоком для нее обернется измена Игоря. Она видела в нем настоящего мужчину, который для своей женщины горы свернет, и он это делал. Красиво ухаживал и добивался моего внимания. Расширял бизнес, баловал меня подарками и осыпал комплиментами. Видимо, вознес слишком высоко. Иначе, как объяснить эту боль, которая сплела паутину вокруг моего сердца?
Когда я провожу кистью по лицу, нанося последний штрих румянами, раздается звонок в дверь. Хмурюсь и вспоминаю разговор с Иришкой, направляясь к двери. Может, она забыла ключи? Вроде о посетителях она не упоминала. Открываю и жадно втягиваю ртом кислород. На пороге Игорь, и, судя по ярости, которая плещется в его глазах, он взбешен и настроен решительно.
– Какого черта, Маша?! – отталкивает меня внутрь квартиры и с грохотом закрывает дверь.
Сжимаюсь и отступаю назад, пока не упираюсь спиной в стену. Отчаянно верчу головой, отрицая действительность. Какой-то чертов сюр!
– Что за детский сад ты устроила?! – рычит в лицо, упираясь руками в стену около моей головы. – Хочешь, чтобы я бегал за тобой по всему городу?!
– Так не бегай… Оставь в покое…
От нервов и боли еле выдавливаю из себя эти слова. От его близости меня разрывает на части, словно мясник рубит топором каждую кость.
– Маша, – скрипит зубами, пока я фокусирую взгляд на его подбородке, не желая видеть глаза предателя, – вернись домой. Сядем, поговорим…
– Нет…
– Маша, – хватает меня за подбородок, но я верчу головой, поэтому его пальцы сдвигаются и крепко до боли сжимают мои скулы, – не глупи. Мы столько лет вместе. Оступился. Бывает. Переживешь.
Сердце ухает вниз от его жестокости.
Переживешь…
Пытаюсь вертеть головой, но Игорь удерживает. Цепляюсь руками в его плечи и пытаюсь высвободиться.
– Маша, – шепчет на ухо, пока я тихо бьюсь в истерике, – перестань противиться. Не согласишься вернуться, я буду действовать по-другому.
– Что?
Губы еле шевелятся, а слезы всё-таки стекают по щекам, оставляя на коже жгучие следы. Наверное, так испаряется любовь и рождается ненависть…
– Забыла, кто я? Ты – моя жена, если перестанешь ей быть, то пущу по миру твою семью. Всех до единого. Поняла?
Игорь отстраняется и убивает яростью в глазах, которые я ошибочно считала родными.
– Ты монстр, – выдыхаю, когда он ослабляет хватку.
– Да, – усмехается, пока я трясусь от эмоций, – но ты добровольно вырастила этого монстра.
Муж отходит, поправляя одежду и идеально уложенные волосы, оставляя на мне грязные собственнические отпечатки.
– Вечером, чтобы была дома. Нет, значит запустишь необратимый процесс.
Дверь хлопает, а я стою в невменяемом состоянии. Боже…
Оседаю на пол, глотая соль вместе со слезами. Запускаю пальцы в волосы и безмолвно открываю рот от осознания ужаса всей ситуации. Сиплю вместо крика отчаяния. На большее нет сил.
Зажмуриваюсь и вгоняю ногти в ладони до появления отпечатков. Перед глазами лицо Игоря.
Как же противно…
9
Четыре год назад
POV Маша
– Не понимаю я тебя, подруга, – Ира вертит в руках бокал с шампанским и окидывает собравшихся в зале равнодушным взглядом, – зачем вернулась к нему?
– Я не возвращалась, – делаю большой глоток игристого и нахожу глазами Игоря, который с улыбкой беседует с такими же хозяевами жизни, как и он.
Муж ведёт себя так, словно ничего не произошло. Будто не было измены и его угроз. Создавалось такое впечатление, что я сама себе проблему придумала и после раздула её до масштабов вселенной.
– Временная блажь, пока я не найду правильный выход из положения, – отворачиваюсь, когда Игорь ловит мой взгляд, и глубоко вдыхаю, блокируя жалящее эмоции.
Сейчас нельзя поддаваться панике. Уже три дня прошло с того момента, как я вернулась в нашу квартиру. Описать словами чувства, которыми меня накрыло в то мгновение, нельзя. Нет таких красочно-грязных фраз и словосочетаний для создания правильной картинки. Одно лишь я приняла и не отпускала – мерзость. Мне было очень противно находиться рядом с ним на одной территории и каждый раз прокручивать пленку назад к тому моменту, как он ласкал другую и хотел заняться с ней сексом. Боже…
– Ты в порядке, Маш? – Ирина дотрагивается до моей руки, когда я жадно тяну воздух в себя. – Ты побледнела… Может на балкон выйдем?
– Нет, – улыбаюсь ей и снова поворачиваюсь лицом к залу, наполненному людьми высшей крови, – ненавижу приёмы. С детства.
– Я тоже, – подруга заправляет локон за ухо и смотрит на окружающих свысока, – но иначе полезные связи не установишь. Я вот смотрю Игоряша времени даром не теряет. Обосновался среди местных акул и чувствует себя, как рыба в воде.
Не отвечаю на её едкую реплику. Только кривая улыбка без разрешения растягивается по лицу. Оно в последние дни, как маска, выдает для других то, что они хотят видеть, пока внутри меня происходит тотальная перестройка.
– Семён Филатов явился со своей новой супругой, – Ира старается говорить без умолку, чтобы я не погружалась в свои мысли, и я ей очень благодарная за это, – а Лидии нет. Баб меняют, как верхнюю одежду. – Подруга фыркает и берёт ещё один бокал, опустошив первый. – Резниковы тоже в своём репертуаре. Родители при параде, а сынок и вовсе стал сегодня звездой.
Скольжу взглядом по идеальным лицам семьи Резниковых и на несколько мгновений задерживаю его на их сыне. Парень находится в сторонке. В инвалидной коляске. Выглядит безупречно. Стоит отдать дань генам, внешность у него завидная – смуглая кожа, прокачанные мускулы и смазливое лицо. В общем, он имеет то, чему можно лишь завидовать, кроме возможности ходить, конечно. Теряю интерес, даже толком его не приобретая, и изучаю других гостей благотворительного банкета. Рядом с парнем в коляске стоят еще несколько привлекательных особей, как выразилась бы Ира, которая тоже внимательно их рассматривает. Один из них слишком серьёзный. Одет с иголочки. Второй улыбается так, будто сейчас пребывает на пенной вечеринке, а не на скучном мероприятии, где правит лицемерие и деньги. Он в рубашке и брюках. Галстук стянут до середины грудной клетки. Пуговицы на рубахе расстегнуты сверху. Волосы в беспорядке. Идёт против правил?
– Меня скоро стошнит, – Ира отворачивается, а я поднимаю глаза выше и тут же краснею.
Бунтарь мне подмигивает. Поднимает бокал с шампанским в приветствии и подмигивает!
Отворачиваюсь и пытаюсь вспомнить, что говорила подруга.
– Ты была права, – ставлю бокал на столик, около которого мы стоим, и поправляю платье, – нужно было пойти в бар и напиться от души.
– Мы можем сделать это прямо сейчас, Машунь, – на лице Иры появляется шальная улыбка, – только скажи.
– А как же полезные связи?
– Да к черту их! – отмахивается и подается вперёд, шепча мне на ухо. – Мой салон не загнётся, даже если сатана решит снести его, а вот тебе станет легче. Временно, конечно.
Сердце сжимается от прилива радости, но огонь гаснет так же резко, как и возник.
Игорь…
Если я уйду без предупреждения, то не знаю, что взбредёт в его голову. Плечи рефлекторно опускаются. Кто бы мог подумать, что я захочу сбежать от человека, которому отдала своё сердце на хранение?
– Идём? – Ира улыбается, а я тяжело вздыхаю, поглядывая через плечо на мужа. – Что не так? Боишься своего Отелло?
– Есть дельные мысли? – прикусываю губу и борюсь с желанием попросту сбежать.
Совсем по-детски. Я не могу так подставить свою семью. У Игоря сейчас столько власти в руках, что страшно представить о последствиях. Знаю, что не шутит. Угрозы не беспочвенны.
– Руки на стол, – приказывает Ира, пока я мысленно метаюсь, как зверь в клетке.
– Что?
– Делая, что я говорю, – с долей раздражительности бросает в мою сторону и делает вид, что кого-то высматривает.
Упираюсь ладонями в край стола и ловлю боковым зрением каждое движение подруги. Хорошо, что мы давно знакомы, иначе нас ждал бы провал. Опускаю голову и часто дышу. Притворяться особо не нужно. Моё состояние в последние дни оставляет желать лучшего. Синяки под глазами и отсутствие мотивации бороться. Лишь мысли-мысли-мысли… Убивающие… Крошащие все установки, над которыми работала годами… Всё потеряло смысл…
– Что с ней? – его голос, как удар ножа в спину.
С трудом сдерживаю порыв выпрямиться.
– Она серая с самого начала, если ты не заметил, муж года, – не удерживается от шпильки Ира и приобнимает меня за плечи, – я домой её отвезу.
– Маша?
Игорь встает на нашем пути, вынуждая смотреть ему в глаза. Сердце предательски ёкает.
– Я плохо себя чувствую и хочу отдохнуть.
– Потому что не ест толком, а бокал шампанского срубил её, как капля никотина лошадь, – Ира убивает Игоря взглядом, – не подскажешь, кто посодействовал?
Муж поджимает губы и отступает. При людях не станет разводить скандал. В его статусе не положено.
– Хорошо, – соглашается под Ирину усмешку, – напиши, когда будешь дома.
– Ага, – подруга ведёт меня к выходу, – напишет обязательно, чтобы ты любовника в вашей постели не застал.
– Ира… – охаю от того, насколько она резка в выражениях.
– Я ещё слишком мягка, Машунь, – играем спектакль до тех пор, пока не оказываемся за пределами ресторана.
Свежий воздух врывается в лёгкие, и я буквально им захлёбываюсь. Вместе с ним впитываю фальшивое чувство свободы. Поднимаю голову и смотрю на звёздное небо, пока меня не дёргает Ира. Мы садимся в такси, и я бросаю взгляд на здание, где временно заперт мой монстр. Слегка теряюсь, когда вижу бунтаря. Он улыбается уголками губ и салютует рукой, вызывая во мне странное чувство. Мне ведь не показалось… Неуместные знаки внимания… Встряхиваю головой и смотрю только на дорогу, пока машина движется к бару.
10
POV Яра
Впервые за долгое время я играю на фортепиано и не могу избавиться о саднящего чувства, которое крутится ужом в районе солнечного сплетения. Оно бороздит каждый орган, который находится рядом, и мешает связно мыслить. Пальцы порой соскальзывают с клавиш, и мелодия, созданная для людской радости, нелепо и некрасиво обрывается. Я злюсь. Натягиваю наушники сильнее и снова пытаюсь воспроизвести аккорды в той последовательности и тональности, которая жизненно необходима сейчас, но вновь сталкиваюсь с тремором в руках. Чуть ли не рычу и прохожу взглядом по своей комнате. Мне невыносимо больно быть именно здесь и именно в такой момент. В голове, как саранча, крутятся мысли о разговоре с матерью и отчимом. Их много. Слишком.
Тут всё настолько чужое, что хочется волком выть. Любимые книги, нотные тетради, диски с прекрасными подборками, мягкая кровать с пятью разноцветными подушками, фортепиано, зеркало во весь рост, шикарный шкаф размером с гардеробную, полностью оборудованная ванная комната, куча разных статуэток, привезенных с отдыха – это всё вызывает отторжение и стимулирует желание уехать подальше, наплевав на ответственность и чувства близких людей. Кажется, что во мне поселились две разные личности. Одна воспламенялась от мысли о побеге и мечтала пойти против всего мира с шариковой ручкой в руке в качестве оружия, а вторая давала подзатыльник и давила на совесть, вынуждая остаться и сделать выбор.
Возможно, я бы не вернулась в дом к Филатовым, но беседа с Машей обрубила крылья. Я не ощущала воодушевления после этого, скорее спокойствие с привкусом горечи. У меня накопилось много вопросов, которые я не могла ей задать. Например, нашла ли она управу на своего мужа? Что было в баре? Какие сюрпризы ещё приготовила ей жизнь? И почему она такая грустная временами, когда смотрит на небо и улыбается?
– И что ты, Ярик, такая кислая?
Вздрагиваю, когда Лёня нагло стягивает наушники и бросает их на фортепиано, и складываю руки на груди, смотря на сводного братца снизу-вверх. Какого чёрта он припёрся ко мне в комнату?!
– Я стучал, – словно читает мои мысли Фил и принимается осматривать моё временное пристанище, – ты не ответила.
– Если не ответила, то значит not disturb, Лёня.
– Understand, baby, но меня мало волнует степень твоей занятости.
– Хамло.
– Сабелька.
– Что?! – фыркаю и разворачиваюсь на стуле, чтобы видеть, куда его потащила нелёгкая сила. – Какая ещё сабелька?
– Острая, Ярик, – Лёня дарит мне бесячую позитивную улыбку и берёт розового слоника, которого мне дала бабуля перед отъездом.
– Хватить лапать мои вещи! – вскакиваю со стула и буквально вырываю из рук Лёни фигурку. – Зачем ты вообще припёрся?
– А ты далека от понятия дружелюбие, да?
Издевается гад, пока я пытаюсь успокоиться. Как-никак, а я перед ним виновата.
– Я уже извинилась, – ставлю слоника на его место и бросаю на Лёню раздражённый взгляд, – ты промолчал. Больше повторять не буду.
– Я не глухой. С первого раза услышал.
Продолжает улыбаться, выводя меня из состояния спокойствия, которого я достигла при общении с Машей. Он стоит рядом со мной. Очень близко. Я отчётливо чувствую аромат мяты и скриплю зубами. Леонид не делает ничего сверхъестественного, но меня всё равно корежит от его присутствия. Я ищу причину этому ощущению и не могу найти. Видимо, Фил является моим раздражителем. Природным. Когда ты на дух не переносишь человека без какой-либо уважительной на то причины.
– Мне не нужны твои извинения, Ярослава, – улыбка исчезает с его лица, заставляя отступить назад, – и пришёл я, чтобы узнать, как ты, и сказать, что родители зовут к ужину. Всех. И да, я тоже не в восторге от этой дерьмовой ситуации, но не срываю зло на тебе.
– Я не…
– Идём, – Лёня равнодушно мажет по мне взглядом и уходит из комнаты, убрав руки в карманы джинсов.
Сводный брат не закрывает дверь, оставляя её открытой, словно кинул на пол красивое приглашение. Я же тяжело дышу из-за его слов и ощущаю сильное давление внутри, которое затапливает меня с головой, но не ледяным холодом, а огромной волной помоев. Мерзкое ощущение, направленное на саму себя. С трудом переступаю через него и спускаюсь в столовую, где все в сборе. Подхожу к месту рядом с Лёней и отодвигаю стул с непристойным скрежетом ножек по паркету. Боковым зрением ловлю мамин недовольный взгляд и сажусь с каменным выражением лица.
Вряд ли мне кусок полезет в горло, но игнорировать слова родителей себе дороже, поэтому в гробовой тишине мы приступаем за ужин. Я ковыряюсь вилкой в салате, пока Фил уминает всё под чистую.
– Ты подумала?
Голос матери звенит, разрезая пространство на рваные пласты, и врывается в мою голову, включая там режим защиты. Невольно напрягаюсь и тянусь за стаканом с водой.
– Раиса, не дави на неё.
– Я не давлю, Семён. Время идёт. Можно быть обиженной хоть век, но это не поможет. Ярослава?
Делаю несколько глотков под пристальным вниманием двух пар глаз. Спасибо сводному брату за отсутствие интереса к моей моральной порке, иначе я бы не знала, куда бежать.
– Я ничего не решила, мама.
– Боже…
Родительница откладывает столовые приборы в сторону и устало вздыхает, усиливая мою внутреннюю дрожь. Бросаю взгляд на Леонида, но он и бровью не ведёт, продолжая трапезничать, в отличие от нас троих. От Семёна Кирилловича тоже веет ожиданием, и я выпаливаю то, что приходит первое на ум:
– Я хочу сначала съездить к бабушке.
– Что?
На лице матери неподдельное удивление, которое она не успела замаскировать другой эмоцией. Брови отчима ползут вверх, и лишь моё сердце грохочет в груди так, что уши закладывает.
– К бабушке, мама, – повторяю увереннее, – я имею полное право. Хочу сходить на могилу отца и навестить бабулю. Я не была у нее несколько лет.
– Зачем это?
– Я. Имею. Право. Если хочешь заставить меня ходить к психологу, то прежде я сделаю так, как считаю нужным.
– Бред какой-то!
На стол летит белоснежная салфетка, и мама показательно прикладывает руку ко лбу.
– Не бред, мама.
– С каких пор ты горишь желанием увидеть Клавдию Степановну, скажи на милость?
– С тех самых, как родная мать решила сдать меня в психушку!
– Стоп! – отчим поднимает руку, пока моя грудная клетка трещит по швам от накала эмоций. – Успокойтесь обе.
– Лёня, – справа прекращается движение. Кажется, сводный брат даже жевать перестает и не дышит, пока Семён Кириллович буровит его взглядом. – Поедешь с Ярославой.
– Что?! Семён!
– Тише, Раиса, – отчим переводит взгляд на меня, – недели вам будет достаточно, чтобы навести порядок в своих головах.
– Не понял? У меня есть свои планы, и в них точно не входит сопровождение в… куда?
Поворачивается в мою сторону и убивает «позитивом» в глазах. Я только рот открываю, но звука не издаю.
– Либо так, либо никак, – отчим бросает вилку с ножом на стол и поднимется, – один по уши в дерьме, и вторая катится по той же дорожке.
– Я не в дерьме.
– Я всё сказал! – гаркает Семён Кириллович и ударяет по столу кулаком, от чего звенит посуда и мои нервные клетки. – Если нет, то будем разговаривать по-другому. Ещё вопросы? – смотрит в нашу сторону, словно тут не люди, а самые настоящие черти. – Вот и хорошо. Приятного аппетита!
График прод изменён: через день в 00:00 по МСК.
