Текст книги "Бычки в томате"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Первой очухалась Мажена и в отчаянии простонала:

– Я же так хорошо их спрятала! Под солью! В углу! Туда никто не лазит…

Тоже мне тайник! Для Мариана это не проблема, особенно когда он голоден! Как настоящая свинья, я даже на минутку обрадовалась, что это случилось не у меня дома, но тут же прониклась сочувствием к Алиции. Вот незадача, что же ей теперь делать?

Подруга, как всегда, оказалась на высоте.

– Прошу меня извинить, – обратилась она к Буцким. – Мариан, ты отдаешь себе отчет, чьи консервы ты лопаешь?

Сказано это было таким патетическим тоном, что парень застыл с набитым ртом и даже перестал двигать челюстями, что для него совсем не характерно. Зато пана Вацлава переклинило, он покраснел и даже начал заикаться:

– Ах, нет… Мы не… С чего вы взяли? Это не наше!

Мариан не выдержал паузы и проглотил нажеванное:

– А что? Алиция сама сказала, что найду, то мое…

– Стояло на видном месте?

– Не, в углу, но я нашел…

– Ах, в самом деле? Пустяки… – смущенно пробормотал Вацлав. – Откуда такое предположение?

Ну кто, будучи в своем уме, удержался бы тут от комментария? Как единственный свидетель падения и заката банки «Бычков в томате», я просто обязана была внести ясность.

– Как же, как же, именно что ваши бычки, пан Вацлав, – заявила я твердо, имитируя при этом такое искреннее огорчение, на которое только была способна, как будто Мариан сожрал их фамильные брильянты или единственную чековую книжку. – Вы банку эту потеряли, когда первый раз в дом входили, я как раз возвращалась из магазина и своими глазами видела, как банка закатилась в живую изгородь. Я поискала, нашла и принесла, да все забывала вам отдать. Я страшно извиняюсь, сразу как-то закрутилась и забыла сказать…

– И я прошу прощения, потому их спрятала, чтобы запомнить, где лежат, и чтобы никто не переставил, – добавила Мажена, изображая огорчение с гораздо меньшим, чем я, успехом. – Так нет же, принесла нелегкая этого обжору!

– Мариан, купишь новую банку господам Буцким, – ледяным голосом приказала Алиция.

Мариан собрал волю в кулак, поборол свою ненасытную утробу и дрожащей рукой протянул банку.

– Тут еще чуток осталось… Может, вы…

Стефан жутко раскашлялся от смеха и выскочил на террасу. Эльжбета выпрямилась и задала невинный вопрос:

– А собственно говоря, зачем вам эти «Бычки в томате»? Чтобы есть или как экспонат?

– Нечто вроде плавленого сырка? – пришло на выручку хорошее воспитание Алиции.

Ее уже не переделаешь.

Пан Вацлав перестал заикаться, восстановил нормальный цвет лица и собрался было поймать ветер в паруса, но тут вмешалась Юлия. Теперь она уже стояла, опираясь руками на спинку стула.

– Нам это кто-то сунул, не помню, кто именно, – со вздохом сожаления произнесла она. – Стараюсь припомнить, но не уверена… В качестве символа то ли выносливости населения, то ли ужасов коммунизма. Вацлав протестовал, а этот некто не иначе как тайком нам подбросил, а я… Опять прошу у всех прощения, что была слишком занята собой…

– Потому-то я в первый момент и не понял, откуда взялось нелепое подозрение, что это наше… – начал пан Вацлав, уже чувствуя себя практически на коне.

Но рано радовался, я была неумолима и продолжила в том же духе:

– Как же, вы вернулись и довольно долго их искали.

– Мне показалось, будто что-то упало…

– А мне просто не терпится рассказать про плавленый сырок. – Проклятое бонтонное воспитание Алиции не позволяло развиваться скандалу. – Вот Иоанна свидетель, – подруга по привычке ткнула в меня пальцем. – Прошу всех в салон, я без кофе долго жить не могу…

Плавленый сырок спас ситуацию. История была рассказана во всех подробностях и состояла в том, что в незапамятные времена моего первого приезда в Данию Алиция получила посылку из Польши, а в посылке – упаковку плавленых сырков, таких треугольных, в серебряной фольге. Достав один, она протянула мне:

– Попробуй.

– Спятила, что ли? – скривилась я недовольно. – Оно мне надо?

Я уже несколько месяцев работала в нормальной европейской стране, где в магазинах на полках лежали двести сорок шесть сортов сыра, и на кой черт мне был обычный польский сырок? Но Алиция натаивала:

– Попробуй, что тебе стоит. Он маленький.

– Я же знаю, что это.

– Ну, ради меня.

Я пожала плечами, сдалась и откусила кусочек. Прожевать мне его не удалось.

– Господи, ну и дерьмо!

– Вот именно! – Алиция была удовлетворена. – Сколько бы я ни говорила, никто не верит, это надо лично попробовать. Теперь будешь знать.

«Бычки в томате» отлично гармонировали с плавленым сырком, и пан Вацлав ухватился за этот соцнабор, как утопающий за соломинку. Не глядя на Мариана и Стефана, он принялся разглагольствовать исключительно на тему продуктов, и прежде всего болгарских сыров, не уточняя при этом, козьих или овечьих, и довольно легко позволял себя прерывать.

Мариан, официально подвергнутый осуждению, получил, однако, кофе, и никто не вырвал у него из рук ни сливок, ни сахара. Заслуги его в деле были весьма велики, хотя сообщать ему об этом никто не собирался, однако необходимость вернуть гостям бычков в томате висела над ним, как Дамоклов меч. Парень явно был этим удручен, а меня разбирало любопытство, как он намерен выкрутиться из положения, в Дании банку советских бычков днем с огнем не сыщешь. Разве что по возвращении в Польшу где-нибудь откопает? А смысл? Ведь это, как ни крути, был походный харч супругов Буцких!

Не будь Мариан таким обалдуем, купил бы им вместо бычков банку сардин, и дело с концом. В этой стране дешевле продукта просто не найти. В нищие времена, уже, к счастью, прошедшие, я сама ими питалась. Стоили сардины дешевле хлеба. Надеяться на сообразительность Мариана не имело смысла, поэтому я решила подсказать Алиции, пусть подбросит ему эту идею в награду если не за бычков, то за убиенных вредителей…

А уж произвести возмещение убытков надо будет при всем честном народе и с большой помпой!

Разбухшая в печке до невероятных размеров свинина в конце концов, запеклась. Длилось это достаточно долго для того, чтобы Стефан успел хорошенько развлечься. Я, Мажена, Эльжбета и Алиция по очереди вызывали его на террасу… Алиция, похоже, сообщила ему известие малоприятное, когда после краткого разговора с Варшавой, чуть не лопаясь от злости, делилась с ним информацией. Они друг друга успокоили, так как на горизонте вроде бы замаячил счастливый эпилог. Оставалось надеяться, что позже и меня посвятят в курс дела. Мажена во всех подробностях рассказала ему о Вацлаве в роли панголина А на самый конец трапезы мы приберегли вино, чтобы уже вполне оклемавшийся пан Вацлав мог поразить присутствующих своими дегустаторскими комментариями.

Кухонный стол пришлось перетащить в салон и там разложить, иначе девять человек бы за ним не поместились. С гарнирами проблем не возникло – зеленый горошек и кукуруза сами разогрелись в микроволновке, для салата хватило двух больших банок, а помидоры, огурцы, зеленый салат и шампиньоны Мажена успела настругать неизвестно когда, наверное, пока снимала стресс.

При таком снабжении и я смогла бы без труда сварганить обед на двенадцать персон, будь это даже двенадцать разбойников.

И пан Вацлав не подвел.

К трем бутылкам, купленным Эльжбетой и Олафом, добавилась еще одна. Даже я, при всей своей необразованности, оценила качество Cote du Rhone какого-то хорошего года. Однако пан Вацлав не мог долго над ним умиляться, ибо сообразил, что Мариан представляет собой реальную угрозу… Кстати, следует признать, что и у Мариана была одна весьма положительная черта: он все делал медленно, в том числе и ел, но ел методично и безостановочно… Поэтому наш краснобай Вацлав, тоже не дурак пожрать на халяву, воздерживался до времени от затянутых рассуждений. Однако по мере дематериализации еды на столе угроза конкуренции спадала, и на третьей рюмке, налитой уже из четвертой бутылки, пан Вацлав приступил-таки к вдумчивому анализу винного букета:

– А это, несомненно, из южных регионов… Более тонкое… Аромат короче… Два такта, возможно, возникнет и третий…

Мне тоже кто-то плеснул в рюмку из той же бутылки вдохновения. К счастью, немного. Я попробовала и содрогнулась от брезгливости. С мольбой взглянула на Алицию: я, конечно, человек воспитанный…

– Алиция, откуда у тебя это вино? – спросила я с подозрением.

– Не из Прованса ли? – с видом законченного сомелье спросил Вацлав. – Напоенные солнцем склоны… Легкое, с фруктовым оттенком…

– Эдит поделилась. Ей кто-то припер целый ящик, не знала куда девать, вот и раздавала направо и налево. Мне две оставила, но одну сразу Кирстен забрала.

– Ты что, не могла ей обе бутылки отдать?

– Не могла. Она как раз на Эдит напоролась, и было бы неудобно. Я о нем забыла и сейчас по ошибке достала. Там в шкафчике нормальное стоит, возьми… Не пейте это!

– Почему? – удивился Мариан. – Очень вкусное.

И хлопнул сразу целый бокал. Стефан немедленно налил ему следующую, а осторожный пан Вацлав тут же притормозил, так и не донесши бокала до рта.

Мажена вырвала у Стефана бутылку и прочитала этикетку.

– Вино албанское, фруктовое, краса чего-то там… Реzе е Маdhе… Нет, не вижу, слишком мелкими буквами, полусухое…

– Дело вкуса, – холодно заметила я. – По мне, так очень даже полусладкое…

– Это у него от солнечной напоенности, – задумчиво ввернул Стефан.

– Алиция, сей благородный напиток можно слить прямо в раковину или лучше выйти на улицу, чтобы напоить водосток?

– Можешь в раковину, а потом достань бутылку из шкафчика.

Я проследовала в кухню, причем Мариан проводил меня жалобным взглядом, хотя Стефан успел от души осчастливить дарами Албании и его, и пана Вацлава. Юлия от балканской экзотики отказалась, у нее еще оставалось французское.

В тот вечер наш велеречивый гость не проронил больше о винах ни слова.

* * *

Вдоволь посплетничать удалось только тогда, когда Буцкие, вдохновленные успехом своей вчерашней поездки, снова отправились к озеру с целью оздоровления Юлии. Алиция всучила им пакет с сухим хлебом и просьбой покормить птичек от ее имени.

Комары резвились, как поддатые. В разгар солнечного дня их было немного, но с полной ответственностью о собственном пропитании они начинали думать ближе к вечеру. Большинство из них, как обычно, вилось вокруг Алиции. Мне не впервой приходилось быть свидетелем этого загадочного явления и никак не удавалось понять, чем это она их так привлекает? Около меня вился один, около нее – туча. Не ела она ничего пахучего, не пользовалась никакой косметикой, в этом мы были похожи, мылась, честное слово! Я даже в порядке эксперимента воспользовалась разок ее мылом, ну и что? А фиг с маслом! На меня им было плевать, а ее донимали. Может, эти сукины дети на характер клюют, чуют родственную душу? Да вроде я ненамного хуже ее, разве что на самую малость…

В итоге пришлось сделать вывод, что я просто-напросто толстокожая, а Алиция нет. Подругу мой вывод не вдохновил, она расстроилась и даже чуточку позавидовала.

– Можете тут оставаться, загорать, валяться на траве, все, что угодно, а я иду в дом, – раздраженно заявила она, когда после очень позднего завтрака и отъезда обременительных гостей все высыпали на террасу. – Буду любоваться на вас через стекло. Меня эти гады кусают не так, как других.

И ушла, а за ней и остальные. Все опять разместились в салоне, Олаф уже открывал пиво, когда ввалилась Мажена с огромным пакетом в руках, одновременно радостная и обеспокоенная.

– О, я как раз вовремя! Вижу, что от козы вы избавились, а заслуженный троглодит здесь?

– Постучи по дереву, нет.

– Мы волновались, удалось ли тебе вчера от него отделаться?

Накануне вечером, после показательных выступлений за столом нашего Водолея, Мажена утащила за собой Мариана, обещая по дороге в Копенгаген подбросить его к сестре. Не так уж ей было и по пути, но она готова была пожертвовать собой ради его великих заслуг на поприще уничтожения мелких вредителей. Мы все же опасались, что он прицепится к ней и напросится на дополнительный ужин.

– Легко! Я сказала, что Вернер на диете. Значит, можно распаковывать? К нам родственник приехал, племянник, так мамочка передала с ним пирожки. Вот, пожалуйста, угощайтесь! – Она грохнула тяжеленный пакет на стол. – Я жутко извиняюсь…

– С какой стати? – удивился Стефан. – За что?

– Пирожки… – скривилась Алиция. – Пирожки с сюрпризом, и как раз за это извиняюсь. Моя мама любит делать крохотные слоеные пирожки, вы таких нигде не найдете. Начинка у них самая разная. Повидло, грибы, какая-нибудь шоколадная масса, капуста, мясо с майораном, все, что под руку попадется. Разумеется, мамочка все по отдельности упаковывает, ведь с виду они одинаковые, так эти два дуболома, Вернер и Кайтек, их уронили, рассыпали, и все перемешалось. Хоть убейте, сама не знаю, что принесла!

– А мы Вернера не объедим? – обеспокоилась я.

– Что ты! Дома почти столько же осталось, а он и так завтра в свое турне уезжает, а Кайтек уже сегодня утром двинул дальше. Они с друзьями в Гамбург намылились, зачем не знаю, да мне без разницы.

Алицию хитрые пирожки с подвохом заинтересовали, и она принялась их разглядывать.

– Как есть будем, один надкусывает и отдает желающему?

– Переведите по-быстрому Олафу, а то надкусит и еще шок получит, как Тур.

– А что Тур надкусил?

– Мясной рулет, думал, это сладкое. До сих пор к польским копченостям не притрагивается!

Поспешный перевод Олафу дал неожиданный эффект: тот принялся пробовать пирожки один за другим, слопал штук пять, издавая при каждом следующем удивленные возгласы, но останавливаться, по всей видимости, не собирался. Остальные были жутко заинтригованы. Пришедшая кому-то в голову идея тыкать вилкой или ножом, а затем нюхать была одобрена. По ходу вооружения ножами и вилками обнаружилась загруженная под завязку посудомоечная машина, дожидавшаяся включения с самого завтрака. Проблема очередною обеда как-то перестала нас волновать.

– Так и быть, скажу, – заявила вдруг Алиция после четырехкратного удачного попадания на грибы, капусту, мясо и томатно-луковую массу. – Мне уже полегчало. И правда отличная вещь! Огромное спасибо маме лично от меня. Вчера звонил Збышек, Ханя не посмела даже притронуться к трубке. Похоже, плакала.

Все, за исключением Стефана, застыли, впившись зубами каждый в свой пирожок. Алиция ткнула вилкой еще в один, понюхала и попробовала:

– Капуста! Со шкварками! Раз судьба ко мне благоволит, значит, я правильно решила, что надо рассказать.

– Я бы тебе и без капусты сказал, – буркнул Стефан.

– А с капустой вернее. Недавно… совсем недавно, обнаружилось, Збышек и обнаружил, что этот павиан донес на Казика… – она метнула взгляд на меня, – нашего старого приятеля, что у Казика есть эта, как ее, валюта. Проще говоря, доллары, и он собирается вывезти их за границу. У Казика отобрали загранпаспорт, а у него контракт в Марокко, и сроки поджимают. Доллары у него и правда имелись, но только вполне законно заработанные. На банковском счете лежали еще с прошлой загранкомандировки, а взять он с собой собирался, чтобы только хватило на пиво и перекус при пересадке в аэропорту. Остальное оставил, потому что Алинке тоже надо на что-то жить. В последний момент удалось поправить дело. Збышек звонил, когда Казик уже мчался в аэропорт, там его кто-то ждал с новым паспортом и визой, он мог еще успеть на самолет. Очень перед ним извинялись. Збышек обещал позвонить, если Казик не успеет, но, похоже, тот успел, раз Збышек не звонит. Вот почему я так озверела.

– Ну, озверела и озверела, велика важность, – утешила я подругу. – Никто чужой и не заметил.

Хотя новость и меня потрясла. Мало того, что этот Вацлав словоблуд, водолей, мегаломан и врун, так еще и стукач!

– Я же намекала, что Стефан знает больше, чем говорит, – бесстрастно напомнила Эльжбета. – Вы же в этом котле варитесь? Я бы и не вмешивалась, если бы не Марта и ее тетка. Тетка вообще с фанаберией, не привыкла, чтобы о нее ноги вытирали, и только сейчас в себя приходить начала от шока, но раз Стефан здесь, то я умолкаю.

Стефан пожал плечами, запихал, даже не попробовав, пирожок в рот целиком и просиял от удовольствия:

– Повидло, не пойму из чего, но обалденное! В жизни ничего такого не ел! Согласен, Ханя тебе редкое дерьмо прислала, но давайте не портить амброзии разговорами о всякой дряни. Позже, ладно? Когда уже набьем животы так, чтобы до обеда хватило.

– Вопрос, хватит ли, – зловеще предостерегла Мажена, – Кто-нибудь в курсе распорядка дня Мариана? Я его вчера, конечно, сплавила…

– Не Мариана, а его сестры… – уточнила я и взглянула на часы. – Сейчас как раз начинается каffе og te, а потому какое-то время он у нее проторчит, а затем надо быть начеку.

– Интересно, и как ты на этом чеку собираешься быть?

– Не важно, как собираюсь, важно, сможем ли. Надо тут разложить что-нибудь большое…

Объяснялась я больше жестами, чем словами, но удивительное дело, все сразу же со мной согласились. Видно, пирожки и впрямь были волшебные. Компания становилась все веселее, и никто не ссорился. Большое для раскладывания нашлось моментально и оказалось старым привезенным еще из Польши полотнищем для глажки белья, до неприличия чистым поскольку по ошибке было два раза подряд постирано и так и не нашло применения. Махонькие пирожки могли преспокойно лежать на нем кучками, а в случае вторжения Мариана достаточно было одним движением… ну, двумя… загнуть все четыре угла и быстро убрать узел из поля зрения жадного объедалы.

– А все-таки интересно, – заметила Мажена, освобождая краешек стола для чашек, стаканов и пепельниц, – смог бы он столько умять, сколько здесь лежит?

– За милую душу, даже не сомневайся, – спокойно ответила Алиция, вкладывая Стефану прямо в рот нечто с шоколадной начинкой. – На, ты такие любишь… Не сразу, конечно, без спешки, но пока все до последней крошки не смолол, из-за стола бы не встал.

– К утру?

– Как же! Максимум к полуночи. Ну, разве что на обед бы прервался…

Олаф освоил новую польскую лексику: капуста, грыбы, повило, садко и масо. Хорошо у него получалось выговорить только слово капуста.

Позвонил Збышек и доставил нам дополнительную радость, сообщив, что Казик улетел вовремя, с паспортом и даже с извинениями за допущенное недоразумение. Поделился подробностями, которые Алиция излагала нам в режиме нон-стоп, прижимая к уху трубку.

– Казик тоже не пальцем деланный, устроил им… баню. Потребовал очной ставки… Что говоришь? Ну, ясно не сирота, и кое с кем знаком… Объяснял, что просто пошутил… Понятно, панголин объяснял, не Казик же, тут все понимают, не парься… Не думал, что кто-нибудь воспримет серьезно…

У меня непроизвольно вырвалось:

– Тоже мне, мать его, юморист-затейник, фигля!

– Что? – посмотрела Алиция теперь уже в мою сторону.

– Фигля, – повторила Мажена громко и отчетливо.

– Фигляр для него слишком жирно будет, – объяснила я.

Алиция фыркнула и передала очередное прозвище вдаль.

– Збышеку нравится, – сообщила она. – Пустит в народ… Что говоришь? А, он только вчера узнал, потому так дергался и сразу позвонил, страшно извиняется, спятил, что ли? Правильно сделал?

– Фигля, – задумчиво произнесла Эльжбета. – Надо будет Магде сказать, – она изучила очередной пирожок, который держала в руке, и добавила: – Слушайте, боюсь, что мне захочется есть не раньше послезавтра…

Не исключено, что все бы дошли до состояния, исключавшего всякую мысль о еде как минимум до завтра, если бы наш праздник живота не был безжалостно прерван. Уже первый стук калитки послужил сигналом тревоги, все четыре угла гладильного полотна взмыли вверх, Мажена схватила в охапку узел и исчезла в комнате Буцких, откуда был проход как в ателье, так в комнату Эльжбеты и Олафа. В ту же минуту в салон ввалился Мариан.

– Ага, кофе пьете? – воскликнул он с живостью и в то же время с оттенком легкой грусти, из чего следовало, что сестра опять его обделила. Быстрым взглядом он окинул стол и пространство под ним.

Следы нашего пиршества, несомненно, были видны: невозможно есть слоеное тесто, не накрошив, а во всем, что касалось остатков пищи, глаз у Мариана был наметан. Словно опытный следователь, он отодвинул стул, но садиться не стал, а нырнул под стол с громким восклицанием:

– Ага, а это что?

– Может, муравей, – охотно подсказал Стефан. – Алиция, тараканов ты не развела? Или божья коровка?

– Божьи коровки иногда кусаются, – максимально доброжелательно предупредила я.

Природные опасности Мариана не смутили. Он выбрался из-под стола, слизывая с пальцев одной руки крошки, а в другой держа пирожок, который, по всей вероятности, шлепнулся на пол во время панической эвакуации. Все еще стоя на коленях, он внимательно изучал пространство под ногами сидевших за столом, потом тяжело вздохнул – видно, мы мало насорили, – плюхнулся на стул и съел пирожок.

– Вкуснотища какая! А больше нету?

За столом сидели исключительно честные люди, и он мог бы дожидаться ответа до второго пришествия, но тут прорезался Олаф.

– Масо, – с триумфом объявил он. – Капуста!

– Какая, на хрен, капуста! – возмутился Мариан. – Оно сладкое!

Олаф не стал спорить:

– Садко, – покладисто согласился он.

Мариан облизывал пальцы и недоверчиво поглядывал на нас. Вернулась Мажена, уже без поклажи.

– Что до размещения, вы у меня вызываете больше доверия, чем любовники из Вероны, – обратилась она к Эльжбете. – Переведи Олафу, я по-шведски не умею. Чтобы вы не удивлялись дополнительному белью на кровати… О, кофе уже на исходе, я новый сварю, хотите?

– А то! – с большим энтузиазмом ответил за всех Мариан. – Алиция, что тебе сделать? Там одним перенести надо было, так совсем с дуба рухнули, кило двести, да еще бегом. У тебя нет чего полегче?

– Поносить?

– Ага.

– Платье вечернее есть и норковый палантин, уже ношенные, но выглядят неплохо, хочешь?

Мариан юмора не понял:

– Почем?

– За аренду с тебя ничего не возьму, носи даром.

– Я думал, сколько ты мне…

– Г-р-р-р-ыбы, – прорычал Олаф.

– Собирать? На обед? Я насчет ловить не того…

Тут уж мы не выдержали и покатились со смеху. Совершенно сбитый с толку Мариан предоставил нам дополнительное развлечение, а тут еще Казик, который все-таки улетел в свое Марокко вопреки интригам панголина, – все это радикально улучшило атмосферу. Наконец-то мы избавились от давящей на мозг тяжести и выяснили источник ее происхождения. Жаль, что при Мариане нельзя было свободно продолжать наш беззаботный треп, но надо же и Стефану дать отдохнуть.

– Ты прикрыла? – спросила вдруг Эльжбета Мажену, ставившую на стол новый кофейник и доливавшую из жалости сливки.

– Еще бы! За кого ты меня принимаешь?

– А что? – тут же заинтересовался Мариан. – Вы уже обед готовите?

Ну, нет! Это было уже слишком! Наглость этого живоглота не знала границ, и Алиция не выдержала:

– Надо компост перебросить, – вдруг заявила она

– Я могу, – охотно отозвался Мариан. – Где?

– Знаешь, где компост?

– Ну, знаю… Знаю, не вопрос!

– В скольких контейнерах?

– Ну, того… в трех.

– Отлично. Знаешь, где у тебя правая рука, а где левая? Мариан изучил свои руки и заверил, что знает. Мы с любопытством ждали продолжения.

– Из среднего надо часть перебросить в левый и перемешать, а затем перебросить назад в средний. И снова перемешать. Это понятно? Хорошенько перемешать.

– Ясно. А чем мешать?

– Чайной ложечкой, – буркнула Мажена.

– Ничего подобного, – поправил ее Стефан. – Ножом и вилкой…

Мариан в растерянности воззрился на них.

– Лопатой и вилами, – дала четкую инструкцию Алиция.

– А где лопата и вилы?

– В чулане. Надеюсь, ты их в лицо узнаешь?

– Ну, того… Не вопрос, узнаю… А можно, я после обеда начну?

– Обеда сегодня не будет, только ужин. Когда вернутся Буцкие. Очень поздно.

Мариан горячо пожалел о своей трудовой инициативе. Он посидел еще чуток, допил кофе, огляделся с тоской и, наконец, сполз со стула. В дверях он еще раз оглянулся:

– В чулане?

– В чулане.

– О господи, а вдруг их там не окажется? – забеспокоилась Мажена после продолжительного молчания, когда все очумело пялились вослед удалившемуся недотепе.

– Они там, – заверила я. – Вилы я лично относила, а лопата рядом, как вкопанная стояла. Не думаю, что куда-нибудь вышла.

– Тогда пара минут у нас есть, – облегченно вздохнула Алиция. – Ну надо же, весь кофе выдул!

– И все сливки. Он, конечно, заслуженный, но больше не получит. Сиди, я сварю.

Я поднялась с некоторым трудом:

– Погоди, я тоже. Хочу чаю. Вот, черт, придется вокруг дома побегать, а то в меня до конца жизни ничего больше не влезет!

– Пыво? – попросил Олаф. – Вымеем?

– Имеем, имеем, сейчас принесу…

Эльжбета тяжело вздохнула.

– Не сиди он в этом цветочном углу, сам бы себя обслуживал.

– Честно говоря, этот компост и перебрасывать-то не надо, – призналась Алиция. – Но должна же я была его как-то сплавить, а ничего лучшего не придумалось. Трудно там напортачить. Стефан, ты как?

– Порядок, уже отдохнул, – обрадовал всех Стефан. – Теперь скажу больше, это от журналистов. Вы там поглядывайте, не идет ли наш расторопный голодающий…

* * *

– Что-то их давно нет, – съехидничала Алиция, когда солнышко уже повернуло на запад, а вся компания восстановила способность двигаться после внепланового обжорства. – Странное дело, но я проголодалась, а думала, до завтра доживу!

– Если Мариан тебя не зарежет и не слопает, то доживешь, – утешила я подругу. – А вот меня больше удивляет, куда он подевался-то?

– Нашел в ее компосте что-нибудь съедобное и трескает, – решила Мажена. – Что готовим?

– Я только в рыбе разбираюсь и умею ее жарить…

– Есть бигус, последняя банка…

– Картошку в мундире, – приняла решение Алиция. – Чистить никому неохота. О бигусе забудьте, не стану я на Мариана последнюю банку изводить. Для Олафа мне не жалко, это чтобы кто чего не подумал. Есть сосиски в упаковке, только разогреть, поскольку на фрокост мы ели пирожки…

– И на кавеоти тоже пирожки…

– Поэтому работы – всего ничего. Картошку в кастрюлю, рыбу на сковородку, салат сейчас порубаю, а остальное – в последний момент…

– Я есть хочу!

– Терпи, говорят, с голодухи худеют.

В ожидании возвращения супругов Буцких мы не спеша принялись готовить ужин. Работы и в самом деле оказалось немного. Эльжбета, Олаф и Стефан вышли в сад, Алиция категорически отказалась покидать дом в это время суток, когда всякие насекомые оживлялись до чрезвычайности, и со своим персональным кофе приземлилась в салоне. Я заварила себе чай, Мажена еще кромсала салат, когда Эльжбета, бросив Стефана с Олафом, вошла в дом.

– Мы Мариана разбудили, – доложила она со свойственной ей невозмутимостью. – Стефан говорит, что он там что-то отмочил и что боится тебе сказать. В смысле, Стефан боится.

Алиция быстро поставила чашку на стол.

– А Мариан?

– Мариану, похоже, страх неведом.

Из глубины сада плелся заспанный Мариан, с пустыми руками, без садового инвентаря. Мажена вышла из кухни и присоединилась к нам

– Не могла бы одна из вас… – Алицию явно оставила ее всегдашняя уверенность. – Даже неудобно… Не могла бы одна из вас посмотреть, что этот недоумок натворил? Тебя жрут меньше, – обернулась она ко мне, смущенная, как никогда, – и ты в таких вещах понимаешь…

Меня саму разбирало любопытство, что же Мариан умудрился напортачить в трех контейнерах с компостом? Я отставила чай и помчалась в сад, старательно обойдя возвращавшегося труженика и не вдаваясь с ним в разговоры. Увидев меня, Стефан и Олаф, кажется, принялись хихикать.

Мариан рук не перепутал. Что левое, то левое, что правое, то правое, точно. Вот только с середкой у него не заладилось.

Преющую землю из центрального контейнера он перебросил в правый, с землей, готовой для просеивания, и даже чуть-чуть перемешал. А часть этого перемешанного вернул назад в центральный, то есть, как велено, налево. К счастью, работал Мариан, что говорится, не прикладая рук, да еще в свойственном ему темпе, поэтому испортил сантиметров двадцать от поверхности, не больше, но все равно, на месте Алиции меня бы кондрашка хватил. Другое дело, что на его месте нормальный тип, но столь же умственно отсталый, за это время успел бы перелопатить все три контейнера, так что были у Мариана достоинства, были…

И все же я решила, что заслуги заслугами, но если подруга даст ему хоть черствую корку, я демонстративно отправлюсь ужинать в Копенгаген. Как-никак столица цивилизованной страны, должны же там функционировать в это время суток какие-нибудь пункты общественного питания!

Затем я ненадолго озаботилась судьбой вил и лопаты, не сожрал ли их юный троглодит, но тут же увидела брошенный инвентарь у самого первого контейнера, не затронутого бурной деятельностью Мариана. Подумала, прихватить ли инструмент с собой, но решила оставить. Пусть лежит, где лежал. Еще краем глаза заметила странный беспорядок в кустах на самой границе, где участок Алиции примыкал к соседскому, но не стала забивать себе голову пустяками.

Я вернулась с намерением доложить подруге, как именно выполнено ее поручение, но даже рта не успела открыть, так как одновременно со мной, только через другую дверь, вошла Юлия. Выглядела она крайне усталой и взволнованной, причем и то, и другое старалась скрыть, но неудачно.

– Вацлав не вернулся? – без всяких предисловий спросила она

Несколько мгновений все молчали, не зная, как ответить. Стефан и Олаф вошли следом за мной из сада, присутствующие переглядывались, как бы проверяя наличие друг друга.

– Они уже почти все созрели… – произнес Мариан, заканчивая свой рассказ.

– Нет, – разом ответили, наконец, Мажена и Алиция. – Кажется, нет. Кто-нибудь видел пана Вацлава?

Юлия схватилась за спинку стула:

– Еще не вернулся?

– Давайте, я проверю, – предложил Стефан. – Мог вернуться незаметно…

– Так проверь, – желчно распорядилась Алиция. – А что случилось? Вы потерялись? Каким образом?

– Где вы были? – спросила я с надеждой, что, может, все-таки соблазнила их поездкой в Хиллерёд.

– У озера…

– Вы одна вернулись на машине? – спросила Эльжбета. – Вам нужно сесть. Алиция, ей надо что-нибудь дать.

Алиция вопросов больше не задавала, а молча поставила перед Юлией красное вино и коньяк. Олаф, тоже не говоря ни слова, принялся откупоривать вино, что вышло у него на редкость ловко. Мажена, наплевав на правила хорошего тона, извлекла из кухонного шкафчика две абы какие рюмки и поставила перед гостьей.

Юлия, усевшись на стул, тяжело переводила дух. Затем она выбрала коньяк и с отчаяния сделала добрый глоток как раз в тот момент, когда с обхода дома вернулся Стефан.

– Если он не спрятался в какой-нибудь сундук, то его нет.

– В сундуках места мало, – машинально отреагировала Алиция. – Может, вы все-таки объясните, что произошло?

Юлия еще раз глубоко вздохнула: