Текст книги "Бычки в томате"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– А сетка?

– Какая сетка?

– Ну, эта твоя авоська. Если примерял, то из нее все вынул, и что, потом обратно все аккуратно сложил?

– Бросил бы, как есть…

– Ни хрена больше не получишь, если не вспомнишь, – рассердилась Магда. – Шевели извилинами, что еще Арнольд рассказывал!

Сытый, Мариан уже мог не бояться ее угроз, но решил ради предполагаемых кондитерских перспектив мозгами все же пораскинуть и принялся делиться сведениями, полученными из молодежных источников:

– Студенты все еще здесь, им полиция запретила уезжать. В смысле, четверым запретила, Арне с Арнольдом и тем двум девчонкам, только остальные сказали, что тоже останутся, раз вместе, то вместе. Арнольд весь на нервах, хотя и рад, что этого Буцкого кто-то покоцал. Еще грозился, что, если бы у того не вышло, он бы сам постарался, ну, и из-за деда, но больше из-за Бригиды. А те над ним прикалываются, что, может, сам и постарался, десять минут на все про все надо, а за те десять минут никто не ручается. Они там шляются, где попало, и Арнольд еще говорил, что плохо за той психованной присматривают, потому как она все время им на пути попадается. Сам видел несколько раз, когда за Арне и Бригидой следил, ее к озеру так и тянет. Наверное, еще один труп хочет увидеть. Может, думает, что опять они поубивают друг друга.

Магда изо всех сил старалась на скорую руку упорядочить информацию, полученную от Марианна:

– А полицейским ты сказал?

– Про что?

– Ну, о больной женщине.

– Они не спрашивали, так что я буду говорить?

– А Арнольд говорил?

– Не знаю, но вряд ли, да и когда?

– А когда он ее видел?

– Вчера и сегодня, но за сегодня не ручается. Я на него как раз напоролся, когда к Алиции шел. Он еще бухтел, что нельзя ее так бесконтрольно отпускать. Кто там знает, что она учудить может? Случись что, опять на них все повесят. А вчера она камни в воду бросала. Он близко не подходил А сегодня только мелькнула больная в кустах, он сразу назад и скорей к своим, чтобы опять не влипнуть в историю.

– А ты ее ни разу не видел?

– Я к озеру не хожу и за Бригидой не бегаю, – оскорбился Мариан. – Если уж бегать, то уж лучше за Ингой. Но тоже не хочу. Кто их там знает, может, это они пришили господина? Слишком ребята крутые для меня.

И в подтверждение своих вкусов он нежным взглядом обвел сладкую экспозицию в витрине кондитерской…

* * *

Из кондитерского похода Магда вернулась только к обеду.

– Полмагазина умял, истощенный наш, – с тихим удивлением доложила Алиции. – Но, по-моему, оно того стоило. Да и опять же прямо сейчас он не заявится, поскольку я ему велела немедленно разыскать Арнольда и уломать его все рассказать полицейским.

– Скорее мир перевернется, чем он кого-то уломает, – проворчал Стефан.

– Думаешь, этот голодающий выполнит твое задание за счет обеда? – усомнилась Мажена.

– Шанс есть, я же ему еще кормежку пообещала.

– Стефан прав, – твердо заявила я. – Арнольд будет отнекиваться и вилять. Лучше, если мы позвоним Мульдгорду и доложим по всем правилам, а потом уж пусть у полиции голова болит. На конкретные вопросы он ответит, никуда не денется, но чтобы сам добровольно…

– Тогда на него и дружки насядут, – поддержал меня Стефан. – Хотя бы чтобы под домашним арестом не сидеть. Алиция, может, ты звякнешь?

Та неохотно встала со стула и поплелась к телефону.

– Противно мне все это и непонятно, – буркнула она недовольно. – Словно кто заразу здесь напустил. Она же моя гостья, оба – мои гости.

– Уже одним меньше.

– Без разницы. Почему мы не можем все делать открыто, какого черта от нее прячемся? Ведь, в конце концов, мы помогаем найти убийцу ее мужа!

– Сожителя.

– Все равно! Ладно, я могу не понимать, что вы делаете, но почему я и себя не понимаю? Никогда в жизни так глупо себя не чувствовала…

К счастью, она уже набрала номер, и на том конце провода кто-то снял трубку.

Мажена взяла вторую.

– Это герр Мульдгорд, – с удовлетворением сообщила она после нескольких секунд подслушивания. – Алиция честно все ему излагает, без сокращений. Она права, ненормально это, и тоже никак не пойму, откуда эта бестолковщина все время берется? Наваждение какое-то по дому ходит.

– А все потому, что к жертве у нас совсем не такое отношение, как у этой черной вдовы, – объяснила я шепотом, чтобы не мешать Алиции. – Я уже над этим голову ломала.

Мы все не любим притворства, и мне почему-то кажется, что она от потери панголина особо не страдает, а значит, нам не пришлось прикидываться расстроенными и вымучивать всякие сочувственные слова, да и кто это выдержит? Я, к примеру, точно нет. У меня терпения не хватит! Не говоря уж о том, что всю правду сказать элементарная порядочность не позволяет…

– И еще уважение к безутешной вдове проявлять, – продолжила свистящим шепотом Магда. – Она такая же безутешная, как я поросшая перьями!

– Ежу ясно, что она что-то скрывает!

– Присоединяюсь к мнению предыдущего оратора, – заявил Стефан. – Сейчас мы Алицию обрадуем!

– Господин Мульдгорд напросился на завтра на кавеоти, – сообщила хозяйка дома, кладя трубку. – Так нам и надо! А чем это вы меня обрадуете? Может, кофе?

Магда метнулась к кофейнику.

– Мы тебе объясним причину нашего всеобщего свинства, – пообещала я подруге. – Погоди чуток, не так сразу. Эльжбета и Олаф вернутся, пусть тоже послушают…

Эльжбета с Олафом явно отличались мощной интуицией, так как кроме вина накупили массу всяких вкусностей, вроде соленой соломки, крекеров, сырного печенья и прочей ерунды. Как раз все это пригодится к завтрашнему визиту господина Мульдгорда. Мы ознакомили их с нашими очередными открытиями за столом в салоне – с видом на Юлию, которая бродила по саду и никоим образом не могла нас слышать.

– Мои поздравления, с Марианом ты здорово придумала, – обратилась Эльжбета к Магде. – А что касается остального, то Иоанна права, торчит здесь эта Юлия, как чирей на заднице. Олаф тоже так считает, мы с ним это обсуждали. Забилась в норку и носа не высовывает.

– Наверняка бы уехала, разреши ей полиция, – заметил Стефан.

– И бросила бы бесценного покойника? Да ты что?

– Ну, тело они еще какое-то время подержат, но я бы на ее месте переехал в гостиницу, хотя бы здешнюю, в Биркерёде.

– Жутко неудобная. – Я знала, что говорю.

– Ну и что? А здесь ей удобнее? Должна же она чувствовать, что всем мешает, небось, не деревянная! Ей даже поговорить не с кем!

– А оно ей надо? – задала риторический вопрос Эльжбета. – Совсем наоборот. Олаф сказал, что тут она в курсе событий. Держит, как говорится, руку на пульсе, а съедет отсюда, фиг что узнает. Олаф, оказывается, сообразительный, даже не ожидала от него такой проницательности, он же помощник полицейского психолога.

– Заслуживает награды, – решил Стефан. – Надо его как-то поощрить.

– Может, рыбу дать, а? – язвительно напомнила Алиция. – Кажется, кто-то обещался пожарить.

Мы с Маженой вскочили, как ошпаренные.

– Рыба? Обед?

Пожарить рыбу – дело нехитрое. Она была уже в панировке, только бросить на сковородку и немного подождать, а поскольку уже начала размораживаться, то и ждать-то пришлось всего ничего. Тут и Мариан подтянулся, а кликнуть Юлию с террасы и вовсе не проблема.

Все прекрасно знали, что чувство такта Мариану неведомо, поэтому, понятное дело, никто бы его не стал спрашивать при Юлии о результатах общения с Арнольдом. Хотя нас так и подмывало это сделать. Но, честно говоря, мы не ожидали, что наше любопытство будет так скоро удовлетворено. Магда не зря старалась, троглодит с голоду не умер, а значит, мог разговаривать. Чем он и занялся.

– Арнольд сказал, что видел психбольную в критический момент, но в полицию докладывать не побежит. Еще решат, что он переводит стрелку на несчастную тетку, чтобы себя выгородить. А у нее, бедняги, какие в жизни радости? Бродит там по берегу и бросает в воду что ни попадя, плюх-плюх. Вот пани Юлия тоже могла бы. А разве ей кто слово скажет?

И, дабы избежать сомнений, он указал на Юлию вилкой. Сидевшие за столом едва не подавились. Неловкое молчание прервал Олаф.

– Плюх-плюх! – Окинув присутствующих радостным взглядом, он поднял бокал белого вина.

Тост вышел что надо, и даже более того. Магда сдержанно взвыла и выскочила из салона на задний дворик, Мажена сорвалась с места, бросилась на кухню и принялась чихать в кухонное полотенце. Стефан, будучи светским человеком, поддержал Олафа. Повторив тост «плюх-плюх», он тоже поднял бокал, но так в него фыркнул, что забрызгал даже цветы на подоконнике, хоть и сидел к ним спиной. Я вообще убежала на террасу. Единственным человеком, сумевшим сдержать эмоции, оказалась Алиция, но и она долго ползала под столом в поисках вилки.

Юлия, разумеется, хранила молчание. Смех у меня прошел быстро, стоило только подумать, что на ее месте каждый нормальный человек в этой ситуации хоть как-то, но отреагировал бы: обиделся, расхохотался, покрутил пальцем у виска, ну хоть что-нибудь…

А Юлия молчала.

Мариан, правда, немного удивился нашей ретираде, но он слишком был занят переработкой салата из креветок, чтобы обращать внимание на такие пустяки.

– А вот авоськи Арнольд в глаза не видел, – завил он, покончив с розовенькими. – В смысле, моей авоськи, а так вообще приходилось видеть. В прачечной он, конечно, бывал, как и все, там ведь каждый своей стиркой занят. А зять говорит, что чокнутую последнее время вообще никуда не выпускают. Может, вчера или сегодня что-то изменилось, не знаю, могу спросить.

Все немедленно принялись его убеждать, что надо спросить обязательно, так как это была единственная возможность сменить тему. Я вместо того, чтобы обсуждать Мариановы новости, бог знает в который уже раз подробнейшим образом описала мою встречу с сумасшедшей…

О завтрашнем визите господина Мульдгорда никто не проронил ни слова.

* * *

– Персона в уме поврежденная зело сурово хранима есть, – изрек герр Мульдгорд, когда удалось собраться за столом в полном составе, так как нам удалось застать Мариана и Юлию врасплох и они не смогли удрать. – Оная персона прогулки не жаждет. У озеро во отсутствие. Тако ведаем.

– Выходит, Арнольд видел кого-то другого, – сделала вывод Алиция. – А не мог бы он получше вспомнить, что именно видел и кого?

– А зачем ему вспоминать? – задала я глупейший вопрос.

Алиция так его и оценила.

– Давно не слышала от тебя такой глупости. Ведь тот, кто там слоняется, не убийца же? Много чего мог увидеть, и знать, и порассказать.

– А… Возможно. Ты права. Пусть получше вспомнит.

Все посмотрели на Мариана, который в присутствии представителя власти старался держаться тише воды ниже травы. Однако наш краткий диалог прозвучал так, что игнорировать его было себе дороже, а вдруг хозяйка рассердится и вышвырнет из дома в самом начале застолья или еще что? Пришлось Мариану поднапрячься:

– Он больше за тем следил, чего не увидел. Если это не Бригида была с Арне, то другие ему по барабану. Да хоть королева Маргарет.

– Откуда тогда чокнутая взялась?

– Не знаю. Ему так показалось. Ходила по берегу и плескалась, как ненормальная, вот он и подумал. Может, блинчики по воде пускала? Да пусть он сам скажет, меня же там не было, и я ничего не видел!

– Так и вижу королеву Маргарет, как она на озере в Биркерёд блинчики пускает, – пробормотала себе под нос Мажена.

– Он глаголати… – начал было господин Мульдгорд…

– Говорил, – впервые за все время поправила его Алиция.

Господин Мульдгорд чуть подумал, одобрительно кивнул, однако это одобрение вряд ли относилось к королевской особе.

– Он говорил. Тщательно озирался за своя дама. Одеяния и место познаша. Туда шествовать собака. Она такожде говорил…

Герр Мульдгорд сделал паузу, словно призывая нас оценить его успехи в польской грамматике. Мы напряженно ждали продолжения.

– Это умная собака, – заметил Стефан. – И что же она сказала, можно узнать?

– Да. Там пани была.

Ложечкой, а не пальцем, поскольку это невежливо, господин Мульдгорд указал на Юлию.

Юлия молчала.

– Там пани была? – теперь уже с вопросительной интонацией повторил полицейский.

– Да, – тихо призналась Юлия. – Только я не умею пускать по воде блинчики.

Слова Юлии явно поставили датскую полицию в тупик.

– Блинчики по воде? – удивился герр Мульдгорд. – Не на молоке?

– Безмолоко! – на редкость кстати высказался Олаф.

Тут до нас дошло, что первоисточник, по которому господин Мульдгорд осваивал польский язык, то есть Библия, сведений о том, как пускают блинчики по воде, наверняка не содержит. А бабушка, нянчившая внука, если и знакомила его с блинчиками, то как раз с теми, что на молоке. Алиция с Маженой совместными усилиями попытались объяснить, о чем речь. Кончилось же все тем, что наша компания высыпала на террасу и принялась для наглядности швырять в сад поломанные терракотовые плитки, извлеченные из-под цветочных горшков. Алиция так разошлась, что приволокла из ателье старый детский надувной бассейн, но бассейн помогать следствию отказался. Во-первых, его еще надо было надуть, а во-вторых, он все равно в двух местах был дырявый. Пришлось отменить демонстрацию в условиях, приближенных к реальности, но к этому моменту герр Мульдгорд и так уже понял, в чем суть проблемы.

Все это время в салоне за столом сидели двое: Юлия и Мариан. Только благодаря врожденной медлительности последнего кое-что из еды еще уцелело. Увидев это, Мажена похвалила себя вслух, назвав умничкой, и вытащила с нижней полки шкафа два запасных пакета со съестными припасами.

– Может, с блинчиками вы меня и застали врасплох, но в остальном я предвидела такую ситуацию, – объяснила она мне с довольным видом – И видишь, я оказалась права…

Герр Мульдгорд вернулся к основному вопросу.

– Пани почто была там? – обратился он к Юлии очень вежливо и с явным сочувствием, усаживаясь опять за стол. – Почто паки езеро?

Молчать Юлия уже не могла, но паузу выдержала.

– Там погиб Вацлав. Это была наша последняя прогулка. Я сюда никогда не вернусь.

– На память? – задумался над ее объяснениями полицейский. – Сентименты будить? Разумею печаль. Персона иная пани там узрела?

Юлия явно колебалась с ответом

– Не уверена. Кажется, один раз. Я избегала людей.

– Опасно место. Глубока вода. Сколь…зить.

– Я не знала.

– Два разы пани была там?

– Три. Сегодня тоже, только ходила в другую сторону. Последний раз.

Господин Мульдгорд сочувственно помолчал.

Нам же оставалось только разрыдаться. Трагические воспоминания. Отчаяние и боль утраты. Там погиб любимый, последний взгляд, последнее прости. Любимый сгинул в омуте вечности, откуда нет возврата, и никогда более… Слезы просто душат…

Но почему-то никто не пролил ни слезинки, сплошные чурбаны бесчувственные, а не люди. Мариан ни на секунду не перестал работать челюстями. Нет, что-то здесь не так! По большому счету я уже давно подозревала, что именно. Фальшь. Неправда. Ложь. Бездарное представление страдающей героини на уровне школьной самодеятельности. Ей-богу, я бы лучше сыграла! Я вспомнила ее цирковые выходки в саду… Это стало последней каплей…

Я посмотрела на Алицию: на ее лице выражение равнодушной вежливости на мгновение сменилось едва заметным отвращением. Мы встретились глазами, и я готова была поклясться, что подруга думает то же самое, что и я.

Отчаяние, как же… Юлия ненавидела своего панголина! Он ей надоел, хуже горькой редьки. Нет, вернее сказать, смертельно. Она только и мечтала избавиться от ненаглядного Водолея раз и навсегда! Вот в этом как раз и нет ничего удивительного. Так какого черта нам приходится участвовать в этом дешевом представлении театра одного актера?

Господин Мульдгорд продемонстрировал нечто вроде телепатии, только он пошел несколько иным путем:

– Ворот… вода… вода… ворот…

– Проще сказать, омут, – подсказала на этот раз Мажена.

– Омут зело трудно достижим, – заявил полицейский таким тоном, будто этот самый омут был его личным достижением. – Убивец его ведал, места околичные тож. Чуждо одеяние, – тут он указал на Мариана, прибегнув опять к помощи ложечки, – раздираемо либо резано, положено вкупе с тягостью, многия камени, в омут брошено и там почиет на само дно…

Мариан неожиданно прекратил двигать челюстями:

– Что?

– В омут падать…

– Как это? Моего зятя рубашка и свитер, и все мое? Как же так? Порезано?

– Воистину. Лишнее. Отвержено. Укрыто.

– Но… Но это же…

Мажена, глядя на герра Мульдгорда неожиданно для себя впала в высокий стиль:

– Надежду всякую оставь, с трусами грязными простившись навсегда! Такова жизнь. Фатум. Судьба.

– А может, поискать…

– Искомо быша, – снисходительно ответил господин полицейский. – Однако же зело сомнительно тягость в пучине вод держати. Пани, – ложечка опять нацелилась на Юлию, – отнюдь не подозреваема.

– Поче… – Магда только в последний момент успела прикусить язык.

Звуки ей проглотить удалось, но возмущение – нет.

Господин Мульдгорд сознательно игнорировал ее бестактность, а на незаданный вопрос охотно ответил:

– Пани окрестность не ведает. Проверено первый визит, и нет информация. Опять же пани в терапия, для оный камень в сеть велик замах потребен, велика сила, эксперт сказал, – герр Мульдгорд бросил гордый взгляд на Алицию, а та одобрительно кивнула, – надлежит в цель угодити. Ристальщик – да, неспортивный человек – нет. Токмо сила без спорт ничто есть, зело важно умение.

Сняв таким образом бремя вины с Юлии, он обвел взглядом стол и попросил еще кофе.

Кажется, большинство из присутствующих почувствовали себя обманутыми. Мы уже почти свыклись с мыслью, что убийца – Юлия, а тут такой афронт. С другой стороны, выходит, полиция очень даже серьезно отнеслась к подозрениям на ее счет, все тщательно проверила и сняла подозрения со скорбящей вдовы. Итак, у нас проблема: Юлия вычеркивается из списка потенциальных убийц.

Зато не отпала проблема Мариана. Тот никак не мог пережить пропажу своих и зятевых вещей, причем шок он преодолевал хорошо знакомым способом: кидал в рот все подряд.

Наконец до него дошла ужасная правда.

– Эго как же так? – выдавил он, смертельно обиженный и возмущенный, радикально прихлопнув основную тему. – Как порезано? Совсем?

Господин Мульдгорд в этот момент, держа в руках листочки Магды, информировал нас о намерении полиции выяснить место пребывания гипотетических врагов жертвы. Мариан прервал его на полуслове. Господин Мульдгорд замолчал, и за него ответил Стефан:

– Не совсем, частично, чтобы каждый камень хорошенько упаковать.

– И на кой черт это делать? Пани Буцкая не могла покойника порезать, чтобы паковать?

– Отнюдь не пани Буцкая, – с нажимом произнес герр Мульдгорд.

Мариан продолжал гнуть свою линию:

– А может, получится как-нибудь посшивать куски обратно? Что я сестре скажу! Она меня уже три раза спрашивала! Может, тогда пани Буцкая к сестре сходит и сама ей скажет? А может, уже чего нашли?

– Зело тягостен труд, – тоном учителя напомнил герр Мульдгорд.

– Не могла, что ли, она эти камни так побросать, обязательно упаковывать? Да как у кого-то вообще рука поднялась чужие вещи порезать и утопить…

– Или порвать на части, – подлила масла в огонь Магда.

– Или порвать… Что? Почему порвать?

– Вряд ли у этого кого-то с собой ножницы были.

– Ну, тогда я прямо не знаю. И чего тогда без ножниц было резать? Ладно бы только мое было, а то еще и зятя? И после всего этого мне же «Бычки в томате» покупать велите?

Убитый горем, он замолчал и с обиженным видом сосредоточился на поедании марципановых тянучек. Высокий датский гость удовлетворился услышанным, забрал с собой список Магды и откланялся с воистину европейским шармом.

* * *

Польза от пропажи Мариановой собственности стала очевидна уже на следующий день. Стефану пришла в голову гениальная мысль подсказать троглодиту, что за поисками своих вещей он должен следить лично, то есть пойти на озеро и проследить за работой водолазов. Мариан советом проникся и, сократив визит к Алиции до каких-то жалких пятнадцати минут, помчался на озеро, чтобы приглядеть за своими портками и свитером зятя. Даже перекусить на скорую руку ничего не попросил.

Одновременно покинула нас и Юлия, отправившись в посольство для утрясания похоронных формальностей и улаживания проблем, связанных с перевозом дорогого тела на родину. Я немедленно воспользовалась ее отсутствием, чтобы снять камень со своей души.

О себе самой я в тот момент старалась не думать, чтобы не мешать себя с грязью за проявленные в расследовании тупость и расхлябанность. Ведь я уже тысячу раз могла притвориться, что иду в магазин, и между делом, без шума и пыли, заглянуть в багажник Алиции. Так нет же, недовольства этой циркачки Юлии испугалась! Конечно, действовать следовало только исключительно днем, потому что ночью у нас под автотентом царит абсолютная темень, усиленная светом, который бьет по глазам со стороны мачты освещения у калитки. А карманный фонарик только привлекает внимание.

Теперь Юлия отсутствовала, и притворяться не было нужды. Я завела машину и сдала чуть-чуть назад: багажник Алиции легко открылся, поскольку оказался даже не заперт. Там лежал один одинокий огнетушитель. Вещей Юлии не было.

Вот черт, что же она с ними сделала? Может, сунула в салон, на заднее или переднее сиденье?

Я заглянула в салон машины. Пусто. Я с потерянным видом огляделась по сторонам. Сам тент держался всего лишь на двух стенках, половина пространства под ним использовалась как гараж, остальная часть была завалена всяким полезным хламом. В числе постоянных экспонатов там можно было увидеть штабель плит для садовой дорожки, две очень старые покрышки, вертикально поставленный у стены бампер, тоже весьма преклонного возраста, а также сваленные в углу автомобильные коврики. Из-под ковриков что-то торчало. Мне удалось до них дотянуться и приподнять слежавшуюся резину.

Я, конечно, все проверила. Чемодан и сумка Юлии лежали под ковриками. Здесь они могли преспокойно дожидаться Страшного суда. Чтобы их заметить, следовало протиснуться вдоль машины и заглянуть за передок, чего никто в трезвом уме и здравой памяти делать не собирался. Вынести отсюда вещи труда не составляло, конец боковой стенки совсем близко, а торцевой не было вообще. Дальше уже тянулись заросли, реденькая в этом месте живая изгородь, и была видна тихая улочка.

Чрезвычайно гордая собой, я вернулась в дом и опять окунулась, несмотря на отсутствие Юлии, в атмосферу неприязни и фальши. Никто из нас даже не подумал ей помочь, в том числе и Алиция.

– Да что же мне с вами делать? – раздраженно произнесла хозяйка дома, в сотый уже раз принимаясь выпрямлять росшие в горшках на террасе фуксии. – У меня здесь как минимум два с половиной свидетеля, что я до такого свинства никогда в жизни не опускалась! Будет эта зараза когда-нибудь прямо стоять?

– Вот твой кофе, – доложила ей Мажена, расставляя на садовом столике компоненты скромного фрокоста. – Я сделала салат по-датски. Почему два с половиной?

Я принесла из коморки пиво, опередив Олафа, которому пришла в голову та же мысль, и поставила бутылки на стол.

– Не мешало бы и с третьей стороны ее подпереть, – с опаской посоветовала я, чтобы не раздражать подругу еще больше. – Хоть бы этим вот куском бордюра…

Алиция одобрительно покачала головой и воспользовалась для спасения фуксии бордюром, но при этом продолжала кипятиться:

– Кем же нужно быть, чтобы вот так бросить человека на произвол судьбы, да еще в чужой стране? Даже не предложить помощь, не проводить на место, не предупредить, что наш консул – грубая скотина! Одно его приветствие: «Чего надо?» может с непривычки до инфаркта довести! Пусть она неприятный человек, пусть даже самая что ни на есть гадина, но я-то какова! Мне это покоя не дает. Вроде бы подлость ненавижу, и сама – точно такая же! Хочу быть честной, а не выходит. И я вам категорически заявляю, что с меня хватит. Просто ума не приложу, что делать. А со мной это так редко бывает, что выбило меня из колеи. И как быть в такой ситуации?

Она закончила спасательную операцию, выпрямилась, потерла поясницу и окинула нас недовольным взглядом. Вся компания сидела за столом, не было только Мажены, которая как раз возвращалась из кухни с термосом в руках.

– Почему два с половиной? – повторила она с любопытством, останавливаясь на полпути.

– Что?

– Почему у тебя свидетелей два с половиной, а не какое-нибудь целое число?

– А, ты об этом? – вспомнила Алиция и направилась к столу. – Потому что только три человека знают меня больше двадцати лет. Ну, почти двадцать. А из этих троих только Эльжбета могла на это не обращать внимания, поэтому считается как половинка.

– Еще как обращала, – возразила Эльжбета.

Алиция уселась за стол и сразу схватилась за сигареты.

– Ну, так что мне делать? А еще стирка уже две недели ждет!

– Постираешь после отъезда гостей, – решила одну из проблем Мажена.

Стефану все-таки удалось преодолеть общее отупение.

– У меня такое впечатление, что все мы вконец поглупели, – произнес он задумчиво. – Почему бы нам, черт побери, не подумать логически?

– Это как? – заинтересовалась Магда.

Стефан искоса взглянул на меня:

– Специалистка здесь сидит. Сдается мне, есть пять основных вопросов следствия: кого, когда, как, почему и кому выгодно? Может, имеет смысл их и обсудить?

Я как раз собиралась взорвать информационную бомбу, сообщив о своем открытии в гараже, но Стефан сбил меня с панталыку.

– А на первый взгляд ты мне показался таким симпатичным! – обиженно фыркнула я. – Сейчас я тебе на все вопросы отвечу, да толку с этого, как от козла молока. Мы знаем даже больше, чем нужно, однако на преступника это нас никак не выводит. Известно кого, когда, как. Мотивы сами из всех щелей лезут, а пользу от этого убийства поимели целые толпы пострадавших от длинного языка панголина, и что из этого? Подозреваемых полстраны, да еще за границей вагон и маленькая тележка найдутся!

– Я на Арнольда в качестве убийцы не согласна, – тут же запротестовала против моего намека Алиция. – Какой у него мотив?

– Да сколько угодно, как минимум двойной. Месть за деда и опасение, что Вацлав опять ему подгадит, плюс ревность, ищите женщину. Наш сластолюбец за дамой ухлестывал, а та была не прочь ответить взаимностью…

– Между нами, девочками, говоря, я бы поставил все фишки на Юлию, – вклинился в наш спор Стефан, с ходу отметая сексуальную версию. – При каждом очередном проколе этого паршивца Вацлава она должна была с ним собачиться так, что от него только клочки летели бы по закоулкам, а она, наоборот, за него почему-то цеплялась. Неувязка выходит.

До нас донесся телефонный звонок, но, поскольку Мажена как раз была в доме, никто не двинулся с места.

– Он ее интриги прикрывал, – предположила Магда. – Вызывал огонь на себя, а она всегда оставалась в тени.

– Возможно. В крайнем случае, могла свалить все на него. А он слишком недалек был, чтобы сообразить, что его используют.

– Ты всерьез думаешь, что у нас в Польше дефицит дураков?

– Одной дурости мало, здесь у нас нарцисс имеется, самовлюбленный фанфарон, хвастун и бахвал.

– Тоже мне идеал себе нашла эта Юлия…

– Эй, люди! – прошипела с порога салона Мажена. – Идите скорей сюда! Включаю громкую связь, это интересно. Давайте быстрее! Да, я вас слушаю. Пани Юлии сейчас нет. Ей что-нибудь передать?

– Меня зовут Яцек Заноза. Хотел узнать, как себя чувствует Юлия и когда она возвращается в Польшу?

– Чувствует себя очень хорошо, – отвечала Мажена, подгоняя нас энергичными жестами. – А касательно возвращения пока ничего определенного сказать не могу…

На цыпочках и стараясь не шуметь, мы ввалились в салон, заняв случайные места. У звонившего был расстроенный голос.

– Да-да, конечно, я знаю, ей надо восстановиться, но она вроде бы уже начала входить в форму после перерыва, а тут вдруг такое несчастье! Вы, наверное, в курсе, она уже может играть?

– На чем? – выпалила Мажена.

Специалист подобен флюсу, иногда профессиональные навыки могут только навредить.

– Простите, что вы сказали? – не расслышал мужчина.

– То есть… Во что играть?

– Как во что? В теннис! Ах, извините, я не до конца представился. Я тренирую сборную, с любителями дела не имею, но пани Юлия – исключение! Нам без нее не справиться, у нее такой бекхенд, вы себе представить не можете, это что-то невероятное!

– Да что вы говорите… – беспомощно пробормотала Мажена по всей видимости понятия не имея, как продолжать разговор.

Но собеседник сам ее выручил;

– Левая рука, может, и послабее, зато правая! Насколько мне известно, руки и плечи у нее не пострадали, повреждены были бедренная кость и ноги, но я слышал, что уже все в порядке, еще чуть потренироваться, и все восстановится. Вот я и хотел узнать, удостовериться, как вы считаете?

– Я считаю, она в отличной форме, – неожиданно твердо заявила Мажена. – Руки, ноги, все действует, но что касается сроков возвращения… А у нее есть ваш телефон?

– Разумеется, есть, но давайте я вам продиктую, так, на всякий случай…

Мы терпеливо переждали, пока он продиктует телефон, а Мажена старательно записала номер на какой-то бумажке. Все это время тренер пел Юлии дифирамбы.

– И когда, вы думаете, я смогу ее застать, чтобы лично переговорить?

– Думаю, не раньше вечера, а то и вообще завтра, так как сейчас она оформляет необходимые бумаги в посольстве, а это требует времени. Так вы говорите, бекхенд?

– Потрясающий! Я не знаю никого, кто мог бы с ней в этом сравниться, а я тренером уже двенадцать лет работаю…

Наконец он отключился, а в салоне повисла напряженная тишина. Мажена потрясенно смотрела на нас

– Твой телефон у него от Хани, – неуверенно произнесла она.

– Бекхенд, – многозначительно повторила Эльжбета. – Я знаю, что это такое. Олаф играет в теннис

– Я тоже знаю, – сказал Стефан.

– И я, – не удержалась Магда.

– Вы не о том говорите! Ракетка ведь жесткая! – словно протестуя против нашей тупости, воскликнула Мажена. – Вы что, ничего не поняли?

Алиция подошла к ней и отобрала бумажку с номером телефона тренера.

– Поздравляю, – она с осуждением посмотрела на Мажену. – Ты записала телефон на рецепте компоста для юкки, я приготовила его для Кирстен. Так ей и отдадим? Пусть звонит тренеру и просит подкинуть навозу?

Похоже, ко всем вернулась ясность мысли и прочие природные добродетели. Мало того, в салоне воцарилось какое-то подозрительное оживление, я бы даже сказала, атмосфера кровавого жертвоприношения.

– Это полностью меняет дело, – энергично взмахнул рукой Стефан. – Бекхенд. Мажена права, рукоятка ракетки – это, конечно, не сетка, но движение то же. Минуту назад нам поведали о спортивных талантах Юлии…

– Юлия оправдана полицейскими на основании плохой физической кондиции, – издевательски захихикала Магда. – Не может она сломанными руками махать. Ну-ну!