Текст книги "Бычки в томате"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Мариан. Собственноручно их раскладывал.

– Они уже несвежие были, – смущенно призналась Алиция. – Но я поздно заметила и решила ничего не говорить, чтобы не привлекать внимания… А насекомых я не видела.

– Ты далеко сидела…

Мажена нас не слушала, а продолжала смаковать происшествие, все больше воодушевляясь.

– А вы говорите, не чудо! Иоанна права. Так вот он какой, Мариан! Настоящее чудо в перьях! Кто бы мог подумать, что так пригодится! А еще из дома их выпроводил, с ума сойти. Ладно, все стерплю, ни словечка не вякну, когда Вацлав снова что-нибудь сожрет…

Алиция оглянулась:

– Его точно здесь нет? Тогда нет смысла дурака валять. Твоя Магда может спать тут, в салоне, на диване. Если захочет, конечно, так как не исключено, что Ромео примется ею восхищаться.

– Справится как-нибудь, – буркнула Эльжбета, придвигая поближе к себе взбитые сливки. – В случае чего одолжит у тебя какой-никакой топор…

* * *

Приблизительно полчаса мы занимались тем, чем занимаются все нормальные люди, когда у них есть свободное время. Почти в каждом доме лучшее место для беседы – кухня. У Алиции же такое место находилось, можно сказать, на границе кухни и салона, что было особенно удобно.

Практически полностью размороженную в микроволновке свинину тщательно приправили чем положено и поместили в духовку на небольшой огонь. На чем, собственно, кухонные работы и завершились. Остальное могло подождать, а мы наконец получили возможность отвести душу и насплетничаться вволю, тем более что тем накопилось предостаточно. Олаф с Эльжбетой отправились в винный магазин, причем Эльжбета, уходя, бросила нам для затравки фразу:

– Мое дело сторона, но она вовсе не такая больная, эта Юлия. Я к ней приглядываюсь. Вся ее бледная немочь на три четверти – сплошное притворство. Очень ловкое. Может, я ошибаюсь, но, может, даже больше, чем на три четверти. – И она с достоинством удалилась.

Какое-то время мы молча смотрели ей вслед.

– Спятить можно, – высказала я свое личное мнение.

– Одна радость, что хотя бы купят приличное вино, – вздохнула Мажена. – Под мясо я бы выпила. А свинину я даже больше люблю, чем говядину.

– Из чего следует, что, по крайней мере, один мой гость может рассчитывать на твою симпатию, – заметила Алиция с прямо-таки потрясающим ехидством – И куда мой кофе делся? Кто выдул, ведь Мариана нету?

Мажена, не слезая со стула, повернулась и дотянулась до буфета.

– Сама и выпила, но это не важно. Я человек предусмотрительный и сварила целый кофейник, тот, что поменьше.

– Да ты что? Неужели нашелся?!

– Случайно. И те чертовы «бычки в томате» тоже нашла и поставила так, чтобы не пропали. Потом скажу, куда. А вообще-то мои впечатления начинают устаканиваться.

– А кстати! – вспомнила Алиция, которая при виде кофе сразу подобрела. – Может, теперь кто-нибудь из вас расскажет с чувством, с толком, с расстановкой, что там Эльжбета говорила? Без всякой посторонней фауны.

Я с превеликим удовольствием донесла еще раз то, что пыталась наскоро изложить в ледяной атмосфере ателье. Мажена помогала мне изо всех сил. Обе мы старались быть как можно точнее и преуспели настолько, что Алиции оказалось некуда втиснуть свои сомнения. Информацию она приняла без энтузиазма, но приняла, и на удивление скоро сделала вывод. На наш взгляд – правильный.

– Получается, что этот панголин-павиан-Ромео и так далее – одно сплошное вранье? Вы обе отлично знаете, что я из Польши уехала потому, что там все на вранье стоит и враньем погоняет. А теперь эта лицемерная дрянь в мой дом проникла. Вот, пожалуйста, выходит, я была права: он партийный, как и твоя тетка!

– Вот только тетку не трогай! Что ты к ней прицепилась? При чем здесь тетка? Она врет наоборот! И вообще она довоенная!

– Ну, разве что довоенная…

Дискуссию о партийности довоенной тетки задушили на корню донесшиеся со двора звуки: привычный скрип калитки, шаги, вежливый стук в дверь…

– В роще Иды три богини… – галантно продекламировал некто, появляясь на пороге.

Кажется, это из оперетты «Прекрасная Елена».

– Стефан! – радостно воскликнула Алиция и, сорвавшись с места, чуть было не опрокинула кофейник. – Наконец-то хоть одно человеческое существо!

– Таким приятным комплиментом меня еще никогда не встречали, – обрадовался Стефан, проходя в салон.

Мне он понравился. Было в нем что-то искреннее, свойственное всем настоящим друзьям Алиции. Нормального роста и телосложения, темно-русый, жизнерадостный и энергичный, пожалуй, даже сильный. Я легко представила себе, как, уцепившись одной рукой за склон Гималаев, другой он щелкает снимки, а третьей отмахивается от йети… Ну, что-то в этом роде… Спокойный, уравновешенный, и ни намека на зажатость.

– Я асептичный, – с легким смущением заявил Стефан, пытаясь здороваться, сохраняя дистанцию. – Тут один баран аварию устроил, я немного помог при устранении последствий, измазался, а поскольку это недалеко произошло, то сразу к тебе. Мне надо помыть руки. Только сначала скажи, где мне приткнуться.

– В ателье, годится?

– Не вопрос

– Но вам придется бегать вокруг дома…

– Кому это нам? Я буду бегать, один. Иоанна, мы заочно знакомы сто лет, хватит выкать!

Мажена, с одной стороны, поддавшись инстинкту, бросилась кормить усталого и голодного путника, хотя Стефан ни усталым, ни голодным не выглядел, с другой, – хотела принять участие в разговоре, поэтому она крикнула из кухни:

– Эй, вы там, помните, что Эльжбета говорила? Стефан больше знает!

– Дай ему хоть умыться, – остановила ее Алиция и отправилась с гостем в ателье, расхваливая по пути свои замечательные матрасы.

Чудеса чудесами, но избавиться от помеси сглаза с невезухой оказалось не так-то легко.

Не успела Алиция вернуться и заглянуть в опустевший кофейник, как снова стукнула калитка и на пороге нарисовался Мариан. Мы втроем напряженно застыли, ожидая появления у него в арьергарде супругов Буцких.

Однако Буцких не было, как и Марианова багажа. При виде стола, буфета и Мажены у холодильника парень немного оживился.

– Ага, перекусить собираетесь? Фуфло эти ваши, как их там, Буцкие. Голодоморы какие-то. Эго ж надо так обломаться…

– Нашла коса на камень… – проворчала Мажена в холодильник, забыв о своих обещаниях проявить снисходительность.

– Едва их уломал подбросить меня к сестре, раз у тебя все равно места нет, то хоть вещи оставил. Если что, то я пулей к тебе, ладно?

– Стефан уже здесь, – добродушно сообщила Алиция.

– Ага, так это его тачка перед домом…

Со мной вдруг случился приступ творческой фантазии:

– К тому же уже сегодня вечером к Стефану приезжает его невеста, будут спать в ателье. Они поссорились, надеются тут помириться, но боюсь, этот процесс затянется, так что лишние свидетели им ни к чему. Надо же дать людям немного наедине побыть.

– Что они, по всему дому будут слоняться? – явно огорчился Мариан.

– По всему, не по всему, но по ателье и салону уж точно…

Парень разочарованно вздохнул Скрывать свои чувства он не умел, а им требовался выход. Обведя жалобным взглядом все кухонные углы, он присел к столу.

– Буцкие почти совсем ничего не заказали. Одно пиво напополам пили, чтоб мне пропасть! А к одному пиву там даже корки не дают…

Услышав о невесте Стефана, Мажена с Алицией постарались скрыть свои эмоции, понимая, что этому призраку выпала роль Китайской стены на пути захватнических устремлений Мариана. Хозяйке дома это не вполне удалось, так как она испытывала непонятную нам слабость к юному прожоре.

– Кофе выпьешь? Могу дать кусок сыра.

Мариан согласен был есть все подряд, а Мажена вдруг с неожиданной поспешностью извлекла из шкафчика сыр и принялась его нарезать. Я вспомнила, что он давно валяется, если бы не Мариан, пришлось бы придумывать какие-нибудь блюда с плавленым сыром, чтобы его спасти, так как здесь в сырах толк знают и абы какую муру людям не втюхаешь.

Одним сыром рот Мариану было не заткнуть, и он продолжал жаловаться:

– Вывел их на место чин-чином, все показал, и забегаловку для туристов, и озеро, и тех больших, белых…

– Стой, – прервала его изысканную речь Мажена. – Эти большие белые, что такое?

– Ну, птицы… Ну, не гуси, а другие… Ну, нет, не утки, утки помельче… Ну, эти, как их…

– Лебеди, – не выдержала Алиция.

– Ага, точно, лебеди. Они все лопают, что ни дай, – и хлеб, и вообще. Так те им даже хлеба не купили. Вот жмоты! А бабки у него имеются, сам говорил.

Нам с трудом удалось сдержать любопытство.

– Что говорил?!

– Да всякое. Много трепался. Про одного человека, которого послали репортаж делать в какую-то соцстрану, вроде к русским. Он сам ему командировку пробивал. Вместе поехали, премию получил…

– Как его звали?

– Кого?

– Того, командированного.

– А точно! Звали как-то съедобно. Холодец?.. Вроде как-то так… Он такой супер-пупер, и платят ему о-го-го. А раз этот Буцек Вацлав ему все устраивает, то и ему обломится, правильно? А еще он ему сам место уступил…

Тут я заметила Стефана. Он стоял в темном коридорчике, всего в метре от кухни, у дверей туалета, умытый, с какой-то одежкой в руках, и внимательно слушал. Мариан сидел к нему лицом, но явно не видел – возможно, того частично заслоняла голова Алиции, или просто было уже темно. Я даже пожалела, что Алиция не трехметрового роста. Но скорее всего взгляд Мариана был прикован к столу, и кроме еды для него ничего не существовало.

– Какое место? – вежливо поинтересовалась я.

– Ну, этого репортажа или что там было. А его все равно чей-то там консул пригласил, и он тоже поехал, только отдельно, в Крым вроде. И что, на хлеб для лебедя не наскребет?

– Ты тоже не наскреб?

– Можно подумать, меня консулы куда приглашают! – даже обиделся Мариан, но тут же принюхался и воспрянул духом: – У вас там что-то печется?

– Печется.

– На обед?

– Нет, на ужин. Обед у нас будет на ужин. Раньше не получится.

Мариан отвел полный грусти взгляд от дверцы духовки, заметил, наконец, Стефана и приветствовал его тяжким вздохом:

– Ага, вы уже приехали…

– Приехал, – подтвердил Стефан и прошел через кухню в прихожую. – Алиция, можно это бросить в бойлерной?

– Можешь бросать что хочешь и где хочешь.

Мариан, судя по всему, разрывался между двумя домами. Видимо, обед у сестры планировался раньше, чем у нас. Перед уходом он задал Стефану еще один вопрос:

– А где ваша невеста?

– Уже в пути и скоро будет здесь, – невозмутимо ответствовал сообразительный Стефан, который, несомненно, моих измышлений о мнимой невесте слышать никак не мог.

Оказалось, правильно подстраховался. На прощанье Мариан утешил нас сообщением, что еще сюда заглянет. На этот счет ни у кого сомнений не возникло, что он непременно будет к ужину, но после того, как отобедает у сестры.

– А что это за невеста у меня появилась? – поинтересовался Стефан, располагаясь на его месте. – Главное, жене не говорите, если что.

Как только угроза в лице Мариана миновала, Мажена проявила необыкновенную прыть, готовя «кавеоти», что означает «кофе и чай», а пишется «kaffe og te». Надо сказать, что каждый день три часа пополудни вся Дания садится к столу и приступает к этому самому кавеоти. Никаких правил здесь нет, каждый ест и пьет, что ему нравится: кофе, чай, пиво, молоко в любых видах и сочетаниях, блинчики, пирожные, бутерброды, а особо проголодавшиеся могут замахнуться и на кое-что посущественней. Наше кавеоти получилось с опозданием, но Стефан без ложной скромности выставил на стол пузырь виски и пузырь отечественной «Выборовой».

– Извините, на пароме ничего лучше не нашлось, – весело сказал он. – Насколько я понял, у вас возникли какие-то проблемы с Марианом, вот я и решил не открывать карты раньше времени. Кажется, интимный момент наступил?

Мне пришлось вмешаться:

– Алиция, я, конечно, не хозяйка, но разреши, я пока это спрячу…

– А если нам пропустить по одному дринку?

– Вот-вот любовники из Вероны вернутся!

– Надо же выпить за встречу со Стефаном! – поддержала Алицию Мажена.

– Вот именно! И Мажена пострадает.

Это меня окончательно убедило.

– Ладно, тяпнем по одной за прошедший выходной. Мажена, где рюмки? Давай те, что побольше! Что открываем?

– «Выборовую» конечно. Стефан, займись…

В жутком темпе, но дружно и весело мы совершили неблаговидный поступок. Виски я спрятала в заветный шкафчик Алиции, а початую бутылку «Выборовой» Мажена умудрилась втиснуть в холодильник. У нас получилось весьма оригинальное кавеоти, но всем понравилось. Алиция указала на меня вилкой:

– Это она невесту тебе выдумала, чтобы избавиться от балласта..

– Это по ассоциации с Магдой. – Я изобразила легкое раскаяние. – Люблю приврать на реальной основе.

– Не знаю такую, – огорчился Стефан. – А должен знать? Кто это?

– Племянница Марии Рохач! – выпалила Мажена с триумфом – И подруга Эльжбеты! Еще со школы!

– А-а-а! – с облегчением прохрипел Стефан. – Теперь я въехал, все ясно. После того как здесь назвали фамилию некоего Адама Холодчика, я сразу догадался! А то, что тут сидело, это, случайно, не тот самый балласт и источник вдохновения насчет невесты?

– Как? – изумилась я, осуждающе глядя на Алицию. – Она что, никогда не рассказывала тебе о Мариане?

– Сама говоришь, что каждый свои ошибки скрывает, – упрекнула меня подруга. – Представь себе, не говорила. Не имела такой возможности. Три года тому назад я о Мариане слыхом не слыхивала. Он здесь в прошлом году объявился.

– Уже два года слоняется, – поправила ее Мажена. – Вопьется, как клещ, и никакой силой не оторвешь, а сожрать может весь Биркерёд, весь Копенгаген и всю Европу…

– Дай ему на добавку и остальные части света, не стесняйся. Просто у него хороший обмен веществ. У молодых это бывает, можно только позавидовать…

– Не преувеличивайте, – осудила нас Алиция с не свойственной ей мягкостью. – Он хотя бы старается…

– Еще как старается! Все со стола метет подчистую!

– Ну-ну, ты его заслуг не умаляй, а чудо с букашками разве не на его совести?

Кто знает, не напала ли на Мариана икота в результате столь интенсивного спора о его достоинствах и недостатках, если бы не вернулись Эльжбета с Олафом. Интенсивный обмен веществ у молодежи и особые заслуги Мариана тут же были забыты.

Олафу плеснули экзотического кавеоти, после чего принялись обсуждать вещи серьезные и всех нас волнующие. Стефан, как оказалось, был в теме, никаких разъяснений не требовал и сглаживать острые углы не собирался:

– Не знаю, в какой последовательности до вас доходила информация, но, поскольку времени, как я уловил, совсем мало, скажу по пунктам. Может, даже и до конца успею. Адам Холодчик – это журналист-фольклорист, пишет про всякие народные ансамбли, наши и иностранные, все подряд, пишет неплохо, но без особого блеска, зато дело свое знает. Сейчас мода на фольклор и народное искусство, он этим уже сто лет занимается. Мужик он безвредный, вот его по соцстранам и посылают, много ему не надо, претензий никаких, без сопровождающих тоже обходится, разве что кто-нибудь из руководства навяжет. Буцкий на ушах стоит, чтобы Холодчика спихнуть и самому занять его место, пока, правда, без успеха. А этот недотепа Адам ни о чем даже не догадывается.

– Но консул-то панголина пригласил?

– Консул пан… Что?

– Панголина. Буцкого. Не бери в голову, позже объясним, сейчас время дорого. Пригласил?

– Как меня Христофор Колумб.

– А наша собака глистов пригласила пожить у нее, – рыкнула я. – А многие солитера приглашают.

Стефану сравнение понравилось:

– Метафора далеко идущая, но верная. Опять же, насколько мне известно, здесь сидят люди с каким-никаким образованием.

И все-таки Эльжбета здорово изменилась за прошедшие пять лет. Раньше бы она промолчала, дожидаясь, что кто-нибудь ее выручит, теперь же выступила сама.

– Мария Рохач, – произнесла она тоном вроде бы спокойным, но приснись такое ночью, сработало бы не хуже кошмара.

Стефан производил впечатление человека сдержанного, но и он чем-то скрипнул – похоже зубами.

– Редкое свинство, но от того не менее противное. Вацлав тут же на нее нацелился. Дама уже немолода, на что и был расчет. Собирался присосаться к ней, что твой жиголо, в переносном смысле, хотя, кто знает, пожелай она…

Эльжбета опять заговорила почти ласково, но слова ее резко контрастировали с тоном:

– Будь добр, постарайся не оказаться в ближайшем будущем моим пациентом…

Олаф хмыкнул, видно, Эльжбетины интонации он освоил гораздо успешнее ее кошмарного славянского наречия.

– Немедленно беру свои слова обратно. Я конечно его натуру имел в виду.

– Вот и нечего болтать чепуху.

– Начал он с посредничества, импресарио ему захотелось стать. Придумал ей поездку в Швецию, а вышло ой как некрасиво! Мария разнервничалась, будто ее милостыню вынудили просить. А, теперь понял, кто такая Магда. Это ее племянница, я о ней слышал, просто сразу не связал. Да уж, факт, Магда Буцкого так любит, что готова голыми руками задушить, и моральная поддержка у нее большая, все ее поколение Марию Рохач читает. Слушайте, у меня совсем в горле пересохло, можно подумать, я здесь на пресс-конференции…

Нас опять охватили противоречивые чувства: налить ему еще или пусть лучше говорит, пока есть возможность. А если налить, то что лучше в этой ситуации, вода или пиво? От водки он скорее охрипнет…

– Водка! – распорядился Олаф, разобрав знакомое ему слово. – Вода! Лёда!

– Правильно, – похвалила его Алиция. – Водки с водой и со льдом. И с лимоном.

Принимая во внимание, что за дело взялись четыре взрослые женщины, Стефан был обслужен в полминуты. А опять же, принимая во внимание, что в дело пошла чистая «Выборова», а супруги Буцкие могли явиться в любой момент, вся компания перебралась на террасу.

Стефан старался вовсю:

– Я думал излагать по пунктам, но не выходит. Он – литературный и театральный критик. В своей области разбирается, этого у него не отнять, но лезет, как сумасшедший, на всякие, прости господи, важные должности. Председатель, директор, главный редактор, без разницы, лишь бы звучало солидно, опять же почет…

– Для кого? – не удержалась я.

– Для жлобов… И материальная выгода, всякое там распределение благ, на чем социализм и держится…

– А машина-то у него подержанная?

– Эту недавно купил, а ту, что по разнарядке получил, женушка уделала всмятку. Факт, ее вины – никакой, поэтому страховки на подержанную тачку хватило, и еще немного осталось. А критику свою этот гений так хитро пишет, что хрен разберешь, о чем речь идет, но публике нравится. Той, которая потупее будет. Нормальные читатели такую муру вообще в руки не берут… Ну как такое по пунктам излагать? При этом живет Вацлав, можно сказать, интригами, и дураком его не назовешь, но тип премерзкий…

– А кое-кто ему верит, – задумчиво отозвалась Алиция, имея в виду, вероятно, бедную Ханю. – Кажется, все больше женщины…

– Надоела мне эта тема, – устало произнес Стефан. – Могу только добавить, что тип он патологически алчный и жадный, а в придачу ленивый, падкий на славу и организатор никакой. Хватит вам?

– Мне, в принципе, да… – начала было я, да на этом и кончила.

Слух у Алиции и в самом деле был отличный. Она уже минуты две как прислушивалась и вдруг быстро поднялась с кресла.

– Они приехали, – сообщила она, направляясь в салон.

Я вздохнула и двинулась за ней.

На террасе остались трое: Эльжбета, Олаф и Стефан. Им было о чем поговорить.

* * *

Мариан на супругов Буцких произвел впечатление очаровательного молодого человека. Пан Вацлав с превеликим удовольствием подвез его на обратном пути к сестре, чтобы тот мог оставить у нее свой тяжеленный рюкзак. А вернувшись в резиденцию Алиции, начал петь дифирамбы Мариану: ах, как, дескать, он прекрасно знает окрестности! Туда и в самом деле можно и пешком, и на машине. Для Юлии – просто идеальная прогулка, можно немного пройтись. Есть где отдохнуть – прелестное туристическое кафе. Лебеди! Что за вид, царственные птицы! Обязательно еще раз туда наведаемся…

Мажена буквально пропела приторным голосом:

– Простите, что я так по-простому, без лицемерия, надеюсь, вы не обидитесь? Но пани Юлия явно идет на поправку. Здесь чистый воздух, прогулки с постепенным увеличением нагрузки, не успеете оглянуться, как сможете уже посетить Гамлета…

– Тем более что Кронборг интересен только снаружи, – поддержала я, но уже без малейшей слащавости. – Внутри залы полупустые, больше ходьбы, чем зрелища, не стоит и заходить.

– Точно. А после Гамлета в Хиллерёд, там много интересного. И отдохнуть есть где – кафешки, скамейки…

– Хиллерёд по сей день время от времени используется королевской семьей…

– А еще и Русалочка, чудесная скульптура. Там, к сожалению, нужно немного пешком пройти, но жалко было бы не увидеть. Она прелестна!

Все это настолько открыто адресовалось Юлии, что мне стало даже интересно, встрянет ли пан Вацлав? Юлия сидела за столом рядом с Алицией на месте, которое с самого начала ей досталось, по моей, кстати, указке. Должна же она как-то отреагировать! Я сразу решила, что, если наш Водолей не выдержит и откроет рот, тут же начну распространяться насчет неописуемой красоты скандинавских королевских особ женского пола, портретами которых увешен весь Хиллерёд. А красота, надо сказать, была своеобразная. Я уже давненько ломала голову, действительно ли им так здорово с художниками везло или эти бабы на самом деле так выглядели? Сплошные уродины из вырождавшихся правящих домов…

Юлия соизволила все же подать голос:

– Буду набираться сил, ведь даже сегодняшняя поездка заставила пожалеть, что по моей вине мы не можем всего посмотреть. Вацлав и без того вынужден терпеть. А информация о достопримечательностях, местах отдыха и скамейках – это для нас все очень ценно. Спасибо.

И так это произнесла, что фактически заткнула нам рот. Одна Алиция не сдалась:

– Если забудете, что где, мы всегда охотно подскажем, обращайтесь. А то жаль проделать такой путь и ничего не увидеть. Вы не голодны? Вот паштет, салат, сыр… Обед у нас будет на ужин, потому что… – тут она бросила на меня сердитый взгляд, – свинина у меня в духовке слишком раздалась и запекаться теперь будет дольше.

– Если я права насчет объема, то обед будет завтра, – поделилась я своими соображениями.

– Чтоб тебе лопнуть, – пожелала подруга, отвернувшись к духовке, поэтому я с полным правом могла отнести пожелание к свинине.

Пан Вацлав и так терпел слишком долго. Он радостно вцепился в тему средневековой живописи и принялся с наслаждением обсуждать династические браки инфант, дофинов и прочих коронованных особ со слишком близкими родственниками, и с еще большим наслаждением их супружеские измены. По его мнению, Скандинавия отличалась исключительной добродетельностью, отсюда и идиотизм Эрика IV, и разные прочие болезни и уродства. В том числе бесплодие и извращения королевы Кристины. По истории наш краснобай скакал, словно шахматный конь.

Он облизал ложку из салата с макрелью. Облизал ложку от майонеза с таким выражением лица, будто имел дело с одной из кандидаток в королевские любовницы. Мажена глаз с него не сводила. Она извлекла, не спросясь Алиции, и подала на стол апельсиновый джем. Ложечку после джема он тоже, разумеется, облизал. Больше подсовывать для облизывания было нечего, так как остатки кавеоти подошли к концу.

Затем продолжил.

– Собирался я небольшое исследование написать на эту тему, – сообщил он. – Даже обсудил вопрос со шведским переводчиком. К сожалению, согласования затянулись, и один ушлый журналист меня опередил. К тому же у него было преимущество – он писал по-шведски, а ведь использовал мою идею. Это некий пан Хенрикссон. Его практически сразу перевели на польский, а у меня ведь и текст был уже готов…

Ушлый пан Хенрикссон по имени Стефан стоял у дверей и с большим вниманием слушал эту историю. Однако отреагировать ему не дали, даже если бы он и захотел. Опять за бортом что-то стукнуло, брякнуло, и в салон ввалился Мариан.

– Вот черт… – не сдержалась я.

– Твоя сестра так рано обедает? – удивилась Мажена, бесцеремонно прерывая историко-журналистские признания.

– Если бы! – Огорчению Мариана не было границ. – Пролетел я с обедом Они на обед поехали к родне из Йенса, так у тех каждая картофелина для гостей по счету выдается. Скорей утопятся, чем лишнего человека с собой захватят, что за народ! Может, я здесь… как-нибудь по хозяйству помогу? Алиция, ты говорила, будто что-то отпилить надо?

Стефан быстро отступил на террасу и исчез из нашего поля зрения. Услужливость Мариана явно указывала на то, что kaffe оg te у сестры оказалось весьма скромным. Он как был голодным, так в этом состоянии и остался и теперь пытался выклянчить хоть что-нибудь. До сих пор мне не случалось видеть Мариана сытым, и я не удивляюсь его родителям, которые, видимо, рады были сплавить сынка из дому куда угодно.

– Братья и сестры у тебя есть? – полюбопытствовала я.

– Ну, сестра здесь, и брат с сестрой в Сопоте.

– А кто старший?

– Ну, Ева – это моя старшая сестра. А что?

– Нет, ничего. А у Евы дети есть?

– Ага, одно, велика важность. Год исполнился, а сколько оно ест! А что?

– Да ничего.

Я с трудом удержалась от вопроса, весь ли молодняк в их семье такой прожорливый? И если да, то как родители умудряются их прокормить? У меня, в конце концов, и собственный опыт имелся. Мои сыновья малоежками никогда не были, но как-то же я справлялась, хотя вечно торчала на работе, а дешевые блюда были, как правило, достаточно трудозатратные.

Не будь у Алиции столько гостей, я уверена, она бы сломалась и чем-нибудь этого бармаглота накормила. Сейчас же ей приходилось думать о многих вещах сразу, и она проявила черствость к страданиям Мариана.

– Я картошек не считаю, но обед будет поздно, – ответила хозяйка деревянным голосом. – Что найдешь, можешь съесть, но сомневаюсь, что найдешь много. Потерпи. Отпиливать тоже нечего.

Мариан разочарованно вздохнул, примирился со своей тяжкой долей, бросил на господ Буцких обиженный взгляд и мелкими шажками двинулся в глубь кухни, стараясь изо всех сил не замечать Мажены. Мажена кинула кухню на произвол судьбы, оперлась спиной на дверцу холодильника и так и застыла. События в салоне все больше ее захватывали.

Пану Вацлаву было где развернуться. Подсказанная мной тема, несомненно, пришлась ему по вкусу, что меня нисколько не обрадовало, ибо я вовсе не собиралась доставлять этому павиану удовольствие. Наоборот, планировала гадость. Пусть потащится в Хиллерёд и полюбуется там на жуткие портреты коронованных прелестниц, вдруг какая потом приснится? Но то ли наш словоблуд оказался умнее, то ли ему просто повезло, он оседлал милую его сердцу тему эротических похождений царственных особ и расставаться с ней не собирался.

Стефан и Эльжбета вернулись и подпирали дверные косяки двери, за ними маячил Олаф. Пан Вацлав, зарапортовавшись, выдвинул шутливое предположение, что пресловутый журналист-конкурент, он же господин Хенрикссон, вырвал у него, можно сказать, из рук разработанную им тему по сугубо личным мотивам, однако он, пан Вацлав, не хотел бы злословить на сей счет, но говорят, секс является для господина Хенрикссона непреодолимым соблазном…

Юлия, наконец, заметила людей в дверях.

– Вацек, извини, но я бы хотела спросить…

Пальни она из «катюши», эффект был бы меньшим. Мало того, что заговорила по собственной инициативе, так еще и прервала мужа, который только начал входить в раж. Тот замолчал на полуслове, а Юлия как ни в чем не бывало обратилась светским тоном к хозяйке:

– Я слышала, что в Амалиенборге можно иногда увидеть на балконе королеву Маргарет. Люди часами дожидаются. Это правда?

Первый раз в жизни я заметила, что при ответе на самый обыкновенный вопрос Алиция как бы заколебалась. Всего на мгновение, но все же.

– Правда. В конце концов, королева тоже человек и может время от времени глотнуть свежего воздуха.

Достали меня все эти китайские церемонии!

– Супруга королевы, герцога Генриха, тоже случается увидеть, – вежливо информировала я Юлию, прежде чем пан Вацлав успел вставить хоть слово. – Я сама его встречала практически ежедневно, когда возвращалась с работы, только шли мы в противоположных направлениях и по разным сторонам улицы. Причем замечу, ни герцог специально не переходил на другую сторону, завидев меня, ни я. Просто мы жили в разных концах города. Могу также засвидетельствовать, что у него не было ни охраны, ни свиты, вообще на всей улице порой ни одного человека не было, только он и я.

– Не мож… – начал было возражать изумленный пан Вацлав.

Фигушки, перебьешься.

– Зато, между нами говоря, я никогда не встречала его, когда шла на работу, из чего следует вывод, что он вряд ли вел разгульный ночной образ жизни и принадлежал к тем морально разнузданным правителям, о которых вы столь красочно нам поведали. Не скажу, как дела обстоят сейчас, я там уже не живу, но королева Маргарет не подурнела, наверное, и он привычек не изменил. Хотя, кто знает? Вот пан Хенрикссон на эротомана вовсе не похож, а оказывается, еще какой эротоман! – Я повернулась к выходу на террасу: – Стефан, здорово ты маскируешься! Алиция, предупреждать надо, что среди нас маньяк…

Мои слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы, и это меня крайне обрадовало. Пусть теперь кто-нибудь другой разряжает атмосферу.

Ну, теперь, понятно, выход Стефана. Он отлип от косяка и шагнул вперед.

– Святая правда, человек сам себя не знает, – произнес он, покаянно вздыхая. – Добрый день. Наверное, это портреты так действуют, истинный ценитель прекрасного пола обязательно должен посетить Хиллерёд. Рекомендую от всей души!

Немая сцена закончилась, все зашевелились, Эльжбета, Олаф и Алиция вернулись в норму, даже Мажена отсоединилась от холодильника.

– Кому что налить? Кофе, пиво, чай? Люблю подавать напитки…

Олаф не преминул продемонстрировать свои успехи в польском языке:

– Вымеем безмолоко! Пыво, пыво, пыво!

– Тогда прошу в салон, здесь мы все не поместимся…

Радушное приглашение хозяйки оказалось, однако, прервано не слишком членораздельным замечанием.

– Мог бы уж, наконец, определиться с молоком… Так себе эти бычки, я думал, у них лучше…

Я взглянула в глубину кухни, откуда донесся голос, и окаменела. Окаменели, надо сказать, все, причем на разных фазах движения, одни, садясь за стол, Эльжбета, наоборот, вставая. Я не поверила своим глазам, но, кажется, начала понимать слабость Алиции к Мариану.

Забившись в самый дальний угол кухни, наш прожорливый Мариан, по кличке «Черная дыра», сидел на высокой табуретке и уписывал бычков за обе щеки так, что за ушами трещало. Орудовал он то ложкой, то вилкой, то неизвестно где раздобытым куском черствой горбушки, мужественно преодолевая возникшие трудности, ибо банка была вскрыта всего на какую-то треть и извлекать содержимое было совсем нелегко. Механическая открывалка висела на противоположной стене, и несчастный живоглот не мог до нее дотянуться, не попав в поле зрения Мажены. Как и чем ему удалось раскроить эту танковую броню, осталось загадкой.