Текст книги "Скрипач"

Автор книги: Инна Жарчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10

Мы с ним, кажется, стали друзьями. Хотя моя Галка всегда утверждала, что между мужчиной и женщиной никакой дружбы быть не может. Ей виднее, она в этом деле разбирается. Друзья… Это не совсем то, чего бы мне хотелось, но о чем-то большем я старалась даже не думать. Не было в моей жизни пока еще романов. Откуда берутся дети, я, конечно, знала – не настолько дикая, но сам процесс меня пугал. Не до обморока, конечно, но вполне достаточно, чтобы я воздвигла вокруг себя непреодолимый барьер.

Да и сам Ник больше не предпринимая никаких попыток сблизиться. Я думаю, что его так шокировала моя реакция в первый раз, что он решил больше со мной не связываться. А может быть, у него просто никогда не было таких, как я, и он понятия не имел, что делать в этом случае. Девицы сами вешались ему на шею и готовы были разорвать его на сувениры. Я это наблюдала в «Империи». Ему не стоило больших усилий любую из них уложить в постель. Был ли смысл напрягаться из-за какой-то дикой девицы с тараканами в голове?

Да и его скрипка больше не сводила меня с ума. Он играл, вот только голос этого инструмента серьезно отличался от того, которым мой скрипач изводил меня уже несколько месяцев. Та скрипка плакала, стонала, кричала и нашептывала неведомые заклинания, а эта пела и смеялась. Голос у нее был звонкий, без надрыва, как у маленькой девочки. Слушая ее, я думала, что на такой скрипке хорошо играть на свадьбе – народ танцевал бы до упаду, что и происходило тогда в «Империи». А на той, что он играл раньше, лучше играть на похоронах, так много страдания было в ее голосе, страдания и страсти. Жить стало легче, но скучнее – чего-то не хватало для полноты ощущений.

Но зато он был рядом. Если бы не стена, то я могла бы протянуть руку и коснуться его. Иногда я стояла, прислонившись к стене, и мечтала, закрыв глаза. Знали бы родители, какие сумасшедшие фантазии рождает мое больное воображение!

В тот день все шло как обычно. Возвращаясь с занятий, я заскочила в магазин и купила упаковку пирожных – и он, и я, как оказалось, сладкоежки. Дома я принялась за мытье посуды. Ненавижу это занятие! Сколько раз обещала себе накупить кучу одноразовых тарелок и стаканов, но почему-то всегда вспоминала об этом обещании только тогда, когда выяснялось, что кофе мне налить не во что, да и суп придется хлебать прямо из кастрюли.

Я решила пригласить в гости Ника. Он у меня еще ни разу не был, если не считать того случая с починкой выключателя. А то хожу к нему чуть ли не каждый вечер, а пригласить человека к себе ни-ни. Как-то это не по-человечески.

Басмач, вальяжно развалившийся на стуле у батареи, с интересом за мной наблюдал. Мне показалось, что он понимал больше, чем ему по штату положено, потому что иногда он издавал что-то такое ехидное, полное кошачьего сарказма:

– М-дя, – говорил он и тут же на всякий случай вновь притворялся спящим красавцем.

Когда я переместилась в комнату, то мое внимание привлекли странные звуки, доносящиеся из-за стенки. Я не сразу поняла, что они означают. Нет, конечно, это было не пение скрипки. Все оказалось гораздо хуже. Там, за стеной, в соседней квартире, стонала женщина. Стонала не от боли, а от наслаждения.

Кровь прилила к моему лицу, в ушах зашумело, а сердце готово было разорваться на множество красных тряпочек. До этого момента я никого никогда еще не ревновала и понятия не имела, насколько это страшное, разрушительное чувство. Казалось, что внутри меня полыхает пламя. Где-то на дне души бурлил и пенился яд, которым можно было бы отравить весь мир, будь этот яд материальным. Если бы я в тот момент оказалась с ними в одной комнате, то точно убила бы и его, и ее, кем бы она ни была. И рука у меня не дрогнула бы. Я даже представила себе, как безжалостно кромсаю ножом их сплетенные тела. От отчаяния и боли мне хотелось орать и выть.

Я повалилась на кровать и зажала ладонями уши, чтобы не слышать всего этого безобразия, но тут же мое проклятое воображение стало рисовать картинки того, что происходит там, за стеной. Картинки эти были настолько яркие и объемные, как будто кто-то специально посылал мне их, чтобы помучить…

…Он лежал на кровати, а женщина, крашеная блондинка с пухлыми губами и силиконовой грудью, вышла из ванной и присела рядом. На ней была лишь его рубашка и больше ничего. Ник схватил женщину за руку и притянул к себе.

– Сумасшедший, – довольно произнесла женщина, – погоди немного, я уже устала.

– А я нет, – хрипло сказал он и наклонил голову незнакомки к своему паху. – Так ведь ты не очень устанешь.

Я видела его скучающее, равнодушное лицо, как будто все происходящее его не касалось. Потом он повернулся и посмотрел, как мне показалось, прямо мне в глаза. Чушь! Этого не могло быть, ведь между нами – надежная кирпичная стена, но тем не менее готова поклясться, что Ник в тот момент смотрел на меня! И вновь я увидела эти желтые всполохи в темных глазах.

Потом он резко отстранил женщину и поставил на четвереньки. Она не сопротивлялась, лишь облизнула пухлые губы.

– А теперь вот так, – потребовал он, раздвинул ей ягодицы и резко вошел в нее сзади.

Женщина закричала, теперь уже от боли.

– Ник, не надо туда, мне больно. Так мы не договаривались.

Она пыталась освободиться, но ей это оказалось не под силу. Худощавый, но жилистый, Ник крепко держал ее в своих руках, словно в капкане. По бедрам блондинки поползла тонкая темная струйка крови, она завыла, как раненый зверь, но скрипач даже не думал прислушиваться к ее крикам. Он медленно продвигался вперед, заставляя ее извиваться и кричать от боли. Мне показалось, что он получает удовольствие не от самого полового акта, а от ее истошных криков. Это было самое настоящее изнасилование и от одной только мысли, что скрипач способен на такое, мое сердце почти перестало биться. А я-то, дура наивная, считала его благородным рыцарем, нежным и внимательным. Нет, теперь передо мной было все то же безжалостное и прекрасное золотоглазое чудовище, что и тогда, у него дома, когда мне удалось сбежать. Теперь я могла представить, что ждало меня, если бы я так вовремя не покинула его дом. От этой мысли у меня похолодело внутри.

– Ты ведь сказала, что сделаешь все, что я захочу, – холодно произнес он, – я хочу этого. Уговор дороже денег, киска.

Каждый его толчок сопровождался ее короткими вскриками. Больше блондинка не пыталась освободиться, она лишь плакала и безропотно терпела. Я видела, как черные от туши слезы текут по ее щекам, и искренне жалела несчастную. Но, когда крики страдания сменились стонами наслаждения, от моей жалости не осталось и следа.

– О Ник, я даже мужу никогда не позволяла этого, – прошептала женщина, – ты первый. Делай со мной все, что хочешь, мой скрипач!

– Черт, – зло прошипела я, – он, похоже, наш общий, но мне повезло больше… или не повезло. Скотина! Гнусное животное! Ненавижу!

Не в силах больше видеть все это, я открыла глаза, но картинка никуда не делась. У меня даже возникло такое чувство, что я нахожусь с ними в одной комнате. Все происходящее я видела так ярко и четко, что уже сама не могла понять, где реальность, а где галлюцинации, если, конечно, это были галлюцинации, а не что-то иное. Мне же казалось, что по непонятным причинам стена моей комнаты стала вдруг прозрачной, как стекло.

Все, что происходило потом, привело меня в ужас. То, что вытворял скрипач с этой женщиной, иначе как пыткой назвать было нельзя. Но, что меня потрясло еще больше, так это то, что крики боли тут же сменялись страстным:

– Да, Ник, еще, еще!

Я не могла больше смотреть на это, но и отвести взгляд у меня тоже не получалось. Замерев на кровати, я с отвращением и ужасом наблюдала за тем, что происходило за стеной. Во рту у меня пересохло. Лицо блондинки было искажено гримасой боли и страсти, а вот на лице Ника я увидела лишь презрение и скуку. Но больше всего меня пугало то, что это омерзительное зрелище меня возбуждало. Черт возьми, я хотела оказаться на месте этой разукрашенной девицы. Не соображая, что делаю, я засунула руку в трусики и принялась мастурбировать, не отрывая взгляда от спаривающейся пары. И тут Ник поднял голову и посмотрел на меня. От стыда я готова была сквозь землю провалиться. Я выдернула руку и замерла. А он вдруг улыбнулся, как будто ему понравилось то, что я делала.

Меня трясло от бешенства. В этот момент я так ненавидела Ника, что готова была продать душу несуществующему дьяволу, лишь бы скрипач исчез навсегда, а еще лучше, чтобы он так же страдал, как и я.

Внезапно лампочка нервно замигала и взорвалась. Следом за ней со звоном треснул стакан с водой, который я оставила на столе. Давненько у меня в доме не бушевал полтергейст, я даже успела забыть, как это бывает. Задрожали подвески люстры, и с диким воем в комнату ворвался Басмач. Он, не мигая, смотрел на меня, шерсть на нем вздыбилась, а из раскрытой пасти вырвалось злобное шипение. Я понять не могла, что происходит с моим милым зверенышем, в него словно бес вселился. Или все-таки в меня?

Постепенно до меня стало доходить, что все происходящее вокруг каким-то образом связано со мной. И ставшая вдруг прозрачной стена, и эти мелкие неполадки со светом, и разбитый стакан… Как будто та злость и обида, которая сжигала меня изнутри, клочками прорывалась наружу и творила весь этот беспредел. Видимо, мои чувства были настолько сильны, что стали материальными на какое-то время. Именно это встревожило моего кота. Зато после того, как я осознала, что способна натворить в гневе, моя злость улеглась и осталась лишь досада и разочарование.

– Ну-ну, – попыталась я его успокоить, – извини, Басмач, я не хотела тебя напугать.

Я перевела взгляд на стену, надеясь, что там никто не будет показывать мне эту порнуху, но все осталось так же, как и было – Ник и незнакомка продолжали свои безумные игры.

Когда все закончилось и блондинка стала приводить себя в порядок, скрипач даже не поднялся с кровати, чтобы проводить ее хотя бы до двери. Она, как собачонка, постаралась заглянуть ему в глаза и робко спросила:

– Ник, мы ведь еще увидимся? Ты – Бог, настоящий Бог!

Скрипач скривился и холодно ответил:

– Да, киска, теперь у тебя больше не будет другого Бога, только я. Ты сама приняла это решение.

– Но мы ведь еще встретимся, да? – униженно просила она. – Пообещай мне это.

Ник подошел к ней, схватил за плечи и резко развернул к себе. Потом он впился зубами в ее шею, оставив на ней темные следы, и, сплюнув на пол кровь со слюной, зло заявил:

– Запомни, дура, я всегда держу свои обещания, поэтому никогда ими не разбрасываюсь. Все. Уходи.

Блондинка всхлипнула, но спорить не стала. Видимо, она почувствовала, что это опасно, или же, как многие женщины, надеялась на то, что со временем скрипач изменит свое решение.

Едва только она ушла, как я бросилась к двери, чтобы проверить, действительно все, что я видела, реально или же это всего лишь проделки моего воображения. Прильнув к глазку, я внимательно рассматривала ее.

На лестничной площадке топталась в нерешительности именно та женщина, которую я ухитрилась увидеть сквозь стену. Теперь у меня не оставалось ни малейших сомнений, что произошло нечто экстраординарное и мое воображение здесь ни при чем.

Дверь открылась, и на пороге появился Ник. Я смогла разглядеть, как радостно вздрогнула девица. Она подумала, что скрипач передумал и решил ее оставить у себя. Вот ведь стерва! Сама же сказала, что у нее есть муж.

Он стоял абсолютно голый, лишь вокруг бедер было обмотано полотенце. Я представила, как сейчас веселится Раиса, которая так же, как и я, прильнула к дверному глазку. Неплохой стриптиз устроил ей наш веселый сосед, теперь ей будет о чем посплетничать со своими подругами.

– Ты забыла свою сумку, – Ник швырнул блондинке темно-зеленую сумочку размером чуть больше кошелька. – Удачи! Поверь, она тебе пригодится. И еще – не вздумай меня преследовать. Не звони и даже не подходи ко мне. Хорошего понемножку, – он усмехнулся, потом вдруг повернулся в мою сторону и посмотрел прямо в глазок, за которым затаилась я. Точно знаю, что, когда в коридоре не горит свет, снаружи невозможно понять, смотрит кто-то изнутри или нет, но почему-то была уверена, что он меня, все-таки, увидел. Тихо-тихо, стараясь не шуметь, даже не дышать, я сползла на пол.

Вернулась в комнату я только тогда, когда услышала, как хлопнула его дверь. Осмотрелась и ничего странного не заметила – стена как стена, непроницаемая и надежная. Если бы я своими глазами не увидела эту крашеную извращенку, то, наверное, сама усомнилась бы в том, что несколько минут назад каким-то непостижимым образом смогла увидеть за ней настоящее порно-шоу.

– Какой же он гад, – грустно сказала я Басмачу и ласково погладила животное, – редкая скотина. Скажи, Бася, как я могла так в нем ошибаться, а? Он ведь казался мне совершенно другим. Он же был таким нежным, ласковым, внимательным. Черт! Бася, он меня нес на руках на четвертый этаж и потом даже пальцем не тронул! Кот, какой из этих двоих настоящий Ник, а? Теперь я не знаю, что мне делать.

Басмач одарил меня всепонимающим и всепрощающим янтарно-желтым взглядом умных кошачьих глаз и тяжело, не по-кошачьи, вздохнул. Возможно, кот лучше меня разбирался в этой ситуации, да вот только сказать ничего не мог.

И тут за стеной заиграла скрипка, та самая, которая не давала мне спокойно жить. Перед глазами вновь проплыли картинки безумного секса, которые я видела перед тем, как скрипач выпроводил свою гостью. Все, с меня довольно! Я вскочила и помчалась в ванную, куда звуки проклятой скрипки не могли проникнуть. Тем более что после всего, что произошло, у меня возникло неприятное ощущение, что я грязная настолько, что отмыть меня уже будет невозможно никогда, и влажные трусики лишь усугубляли это чувство.

Я с остервенением терла свою кожу, но ничего не получалось – мне постоянно казалось, что невидимая грязь уже въелась в поры и осталась там навеки. Хотя, если подумать, то так себя должна была чувствовать та незнакомая блондинка, которой не так повезло, как мне, и которая не смогла вовремя покинуть его дом.

Пахнущая персиковой солью для тела, чистая настолько, что кожа скрипела от этой чистоты, я вернулась в комнату и без сил завалилась на кровать. Мне казалось, что я разгрузила несколько вагонов с чугуном, настолько усталой и выпотрошенной я себя чувствовала.

А скрипка все продолжала нашептывать мне на ухо свои заклинания. Мелодия обретала формы и плоть.

Чьи-то руки гладили мое тело, и бесполезно было от них отбиваться, потому что невозможно прогнать музыку. Невесомая, но сильная, она раздвинула мне бедра и проникла туда, где уже вновь все опухло и намокло, как будто я и не купалась только что. В страхе я вскочила с кровати и стала оглядываться по сторонам, ища того, кто так бесцеремонно вторгся внутрь моего тела.

– Дьявольское отродье, – прошептала я испуганно, – когда же ты оставишь меня в покое?

В ответ скрипка язвительно рассмеялась и вдруг сменила тон. В ее песне появилось что-то злое, жестокое, от чего хотелось безумствовать – рвать, кромсать, бить. А где-то на улице закричала истошно женщина. От ее жуткого крика я вздрогнула. И тут же скрипка замолчала, как будто этот вопль спугнул ее. Я прислушалась, но крик больше не повторился.

Я думала, что не смогу уснуть после всего того, что произошло вечером, но Басмач привычно прыгнул на кровать и замурлыкал так уютно, что глаза сами собой сомкнулись.

Во сне я вновь увидела Славика. Он стоял в дверном проеме и грустно смотрел на меня.

– Ты же умер, – удивилась я.

– Возможно, но кто знает, что такое смерть, – философски заметил мой мертвый друг. – Знаешь, Маня, я совершенно не чувствую себя мертвым.

Он улыбнулся, и мне сразу же стало легко и хорошо.

– Я пришел к тебе, чтобы еще раз предупредить тебя…

– Слав, не надо, я знаю, о чем ты сейчас скажешь. Не собираюсь я с ним заводить никаких отношений, – поспешила я его успокоить.

– Маш, – Славка схватил мою руку и некоторое время удерживал ее, как будто это было единственное, что еще связывало его с этим миром, – Маш, прошу тебя, держись от Ника подальше. Старайся вообще нигде и никогда с ним не пересекаться. Это, – он запнулся, но тут же договорил то, что собирался, – он убил меня. Ему не нужно было делать это своими руками, достаточно всего лишь сыграть на скрипке. Этот чертов инструмент сам находит свою жертву. Музыка Ника способна проникать в самые потаенные уголки человеческой души и находить там то, о чем человек даже сам не догадывается. Она освобождает все самое темное, самое порочное, что есть в людях. Она задевает те струны, которые лучше не трогать, чтобы на свободу не вырвался зверь. Машка, своей игрой этот дьявол способен превращать людей в послушных марионеток…

– Ну вот, – грустно усмехнулась я, – и ты тоже считаешь его дьяволом.

– Потому что так оно и есть, – в его голосе звучала печаль. – Хотя я тебя понимаю: в такое трудно поверить, но утром ты сама во всем убедишься. Думаешь, что он тебя любит? Маня, ты интересуешь его лишь потому, что так и не подчинилась ему. Ты свободна и как-то умудряешься ускользать от его влияния. И запомни, он не отстанет от тебя, пока не получит свое.

– Он ничего не получит, – уверенно заявила я, чем вызвала у Саватеева грустную улыбку. – Видел бы ты, что тут творило это животное!

– И это тоже был продуманный ход, – спокойно заявил друг, – он испробует все свои методы, и один из них рано или поздно сработает.

Я задумалась, в его словах была доля истины – этим вечером скрипачу как-то удалось вывести меня из себя настолько, что мне до сих пор было непонятно, что же это такое было со мной. Но чтобы сам дьявол…

– Слав, какой из него дьявол? У него мама живет в соседнем городе, – попыталась возразить я.

– А ты уверена, что это ЕГО мама?

Мне очень хотелось продолжить наш разговор, но настойчивый звонок в дверь прогнал мой сон. Заспанная, с растрепанными волосами, я бросила взгляд на будильник. Вот зараза! Я могла бы с чистой совестью поспать еще минут двадцать! Кому неймется в такую рань? Натягивая на ходу халат, я, как сомнамбула, поплелась открывать.

Посмотрев в глазок, я обнаружила перед дверью нашего участкового Мишу и еще кого-то.

– Дядя Миша, – спросила я из-за двери, – что за дела такие? Не даете людям спокойно спать.

– Мария, открывай, – потребовал Миша, – у нас к тебе будет несколько вопросов. Ничего, выспишься в другой раз.

Пришлось открывать. На площадке вместе с нашим участковым стоял еще тот самый милиционер, который расспрашивал нас после убийства Светки Кольцовой, и, конечно же, вездесущая баба Рая. А как же без нее?!

– Капитан Литвинов, – представился опер и протянул мне удостоверение, в которое я даже не заглянула – мне было достаточно того, что рядом с ним находился Миша и Раиса Петровна.

– А что, собственно, случилось? – спросила я растерянно.

– Скажите, гражданка Азерцова, вам знакома эта женщина?

И он протянул мне мобильник. Стоило мне лишь мельком взглянуть на изображение, как сердце замерло у меня в груди. Это была та самая блондинка, которая приходила к Нику. И, судя по ее лицу, она была мертва.

– Н… нет, по-моему, – не очень уверенно солгала я. – Не уверена, что когда-либо видела ее.

Не могла же я рассказать им правду, ведь тогда мне пришлось бы объяснять, как и при каких обстоятельствах я ее увидела. Если отбросить ставшую вдруг прозрачной стену – в это никто не поверит – то оставался только дверной глазок. Да уж, думаю, что баба Рая будет безмерно счастлива, выяснив, что не одна она такая любопытная. А уж потом и весь двор узнает, что я тоже стойко несу вахту у дверного глазка, поджидая очередную запозднившуюся жертву.

– Мария, – обратился ко мне Миша, – ты уверена, что не видела ее?

– Конечно, – осмелела я, – почему я должна была ее видеть? А что с ней случилось, вид у нее не очень?

Нагло раздвинув в стороны двух мужчин, на первый план вышла баба Рая. Ей не терпелось поделиться хоть с кем-нибудь своими знаниями.

– Девку эту, – объявила он, – убили так же, как и Светку Кольцову. Тут рядом, недалеко от платной стоянки. Там же стоит и ее автомобиль. А знать ты ее должна, потому что она вчера приходила к этому скрипачу, Николаю, к которому ты что-то часто стала в последнее время бегать.

Миша шумно вздохнул, как бы говоря: «Против бабы Раи я бессилен». А я сделала вид, что всматриваюсь в лицо несчастной, потом уверенно заявила:

– Нет, никогда раньше я ее не видела. Но вот вчера поздно вечером я слышала во дворе какой-то страшный крик. Кричала женщина.

– А чем занимался в это время ваш сосед? – поинтересовался Литвинов.

– На скрипке играл, – уже спокойно ответила я, радуясь, что мне не приходится врать, ведь все именно так и было.

– Это точно? – по лицу опера было видно, что он разочарован.

– Конечно, – ответила я, – он всегда в это время играет на скрипке.

– Точно, – взъерепенилась Раиса Петровна, – играет и играет, гаденыш. Но вот перед этим она у него была. Я видела, как она выходила, а этот артист хренов выперся на площадку ее провожать в чем мать родила, только полотенцем свои муди прикрыл и все. Совсем стыд потерял!

В этот момент на лестнице появился и сам Ник – видимо, он выносил мусор и теперь, увидев около своей квартиры блюстителей порядка, немного растерялся.

– Николай Морозов? – спросил Литвинов.

– Да, а в чем, собственно, дело?

– Нам необходимо задать вам несколько вопросов, только сперва давайте пройдем к вам, не стоит разговаривать на лестничной площадке.

Ник кивнул растерянно, открыл дверь и жестом пригласил всех войти. Когда милиция вошла в квартиру, баба Рая тоже попыталась протиснуться, но наш участковый бесцеремонно закрыл перед ее носом дверь, чем привел старуху в неистовство.

– Все, – заявила старая карга, – хана скрипачу. Отпиликался, стервец!

– Что за глупости! – возмутилась я. – Раиса Петровна, вы же сами знаете, что он в это время был дома. Не мог он ее убить.

– Конечно, не мог, – удивительно покорно согласилась баба Рая, – а вот его очень даже могут. Знаешь, кто эта баба, которой вечером кишки выпустили? Это Валька Золото! Думаешь, Жорик простит этому Кольке, что он ему рога наставлял? Да Золотой Жорик и за меньшие проступки людей на тот свет отправлял.

С этим нельзя было поспорить. Георгий Золото, или Золотой Жорик, гуманизмом никогда не отличался. На заре перестройки он был криминальным авторитетом, потом, когда грянула приватизация, Жорик скупил несколько самых солидных предприятий нашего города и превратился из бандюгана в респектабельного бизнесмена. Впоследствии он, говорят, даже занялся благотворительностью, чтобы поскорее отмыть свое имя от налипшей на него грязи, но для всех он так и остался Золотым Жориком. И в том, что Ника ждали серьезные проблемы, можно даже не сомневаться. Мне сразу же стало грустно от одной только этой мысли.