Текст книги "Скрипач"

Автор книги: Инна Жарчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Она никогда не унывала. Даже за неделю до смерти она ухитрялась шутить. Глядя на свое отражение в зеркале, на бледное лицо и темные круги под глазами, она, потирая свою лысую голову, – волосы вылезли после химиотерапии – хихикала и говорила: «Я похожа на лысого мишку панда». Мы с Галкой долго не могли смириться с ее смертью. Зато потом она мне часто снилась. И всегда старалась меня успокоить…

– Гурьев держится за него всеми конечностями и готов за него глотку перегрызть любому, – отвлекла меня от грустных мыслей подруга. – После того как этот скрипач у него появился, в «Империю» не попасть. Люди ломятся туда, как в рай. Говорят, что даже записываются предварительно. Там длиннющая очередь.

Я пожала плечами. Рассказ Галки не внушал мне доверия. Конечно, музыка может оказывать на человека сильное воздействие, но не настолько. Почему-то мне казалось, что все эти россказни о волшебном музыканте и его влиянии на людей – это всего лишь удачный пиар. Люди любят всякую там мистику и с удовольствием попрутся куда угодно, лишь бы увидеть все своими глазами.

– Слушай, – голос Галины дрожал от возбуждения, – а, давай, сходим в «Империю»! Ужас, как хочу посмотреть на все это своими глазами!

– Ты с ума сошла?! – возмутилась я. – Да если мои родители узнают, что я стала шляться по кабакам, они с ума сойдут. И вообще, ты же знаешь, что у меня непереносимость алкоголя. Вспомни наш выпускной.

Ох уж этот выпускной! До сих пор мне становится плохо, когда я его вспоминаю. А ведь выпила всего-то бокал шампанского, зато какой был эффект! Я блевала, наверное, час, вывернула наизнанку весь свой желудок, а потом, пьяная в стельку, рыдала на плече у Игоря Карпинского и рассказывала, как я их всех люблю и как мне жалко расставаться со школой. Да уж, я смогла произвести неизгладимое впечатление!

– Ерунда, – попыталась меня успокоить Галюня, – родители ничего не узнают, а пить тебе совсем не обязательно, будешь пить сок или минералку. Ну Мань, ну пожалуйста.

Вот так всегда. Всю жизнь, сколько я ее знаю, у нее всегда получалось разводить меня на всякие безобразия.

– Нет, Галь, не получится. Я вообще никогда не ходила в ресторан и понятия не имею, как там себя вести…

– Ну ты вообще дремучая, – восхитилась подруга. – Да нет в этом ничего сложного. Веди себя, как на вечеринке. Пей, ешь, танцуй, слушай музыку – ведь мы за этим туда идем.

Стыдно сказать, мне хотелось согласиться с подругой, но мой внутренний контроллер очень не вовремя подал свой писклявый голос и напомнил о сегодняшней трагедии у подъезда.

– Галка, сейчас не лучшее время для походов в ресторан, – задумчиво произнесла я. – У нас в районе объявился маньяк. Ты видела кровь на снегу перед моим подъездом?

– Кто-то поскользнулся и расквасил нос? – равнодушно спросила Галина.

– Если бы так, – я вспомнила то, что произошло сегодня утром, и вздрогнула, – Галка, у нас возле подъезда сегодня ночью зарезали и выпотрошили мою соседку. Ты ее видела, такая яркая блондинка, всего на три года старше нас. Если бы ты это видела! Нет, что-то мне совершенно не хочется рисковать и вечером шляться по городу. Давай подождем, когда этого отморозка поймают.

– Какое там поймают?! – возмутилась она. – Этих маньяков ловят годами, а скрипач неизвестно, сколько здесь еще пробудет. Ну же, решайся, Маня, иначе мы никогда этого не услышим и ты опять будешь считать, что я все придумала. Неужели тебе не хочется самой во всем убедиться?

Да в чем убеждаться? Я уверена, что все эти слухи раздувает сам владелец ресторана, а люди лишь разносят их по всему городу. Вот, к примеру, мой сосед, играет он великолепно, но никто почему-то с ума от его музыки не сходит. А Раиса даже грозилась выселить его при первых же звуках скрипки после двадцати трех часов. Нет, музыка отнюдь не всесильна.

– Галь, а у меня сосед за стенкой тоже скрипач. Недавно поселился. Может, это он, а? Ну а что, он тоже играет в ресторане. Много у нас ресторанов, в которых есть живая музыка?

Галка подобралась вся, как хищник перед броском.

– Хорошенький? – деловито спросила она, одергивая свитер так, чтобы он еще сильнее обтянул ее грудь третьего размера.

– Не знаю, – пожала я плечами, – я его ни разу не видела. Но ты тут слюни не пускай, он вполне может оказаться старым, горбатым и лопоухим, – я ехидно хихикнула.

– Такого я не могу понять, – возмутилась подруга. – Как такое возможно? Вы живете на одной лестничной площадке, и ты его ни разу не видела. Мань, ну ты у меня совсем дикарка, ей богу! Ладно, гулять ты не любишь, но ведь в универ-то ты каждый день ходишь, неужели ты ни разу с ним не пересекалась?

– А что тебя удивляет? – спокойно ответила я. – Я хожу в универ утром, а он выходит на работу вечером. Или ты предлагаешь мне специально его караулить? Зачем?

Галка задумалась, потом призналась:

– А я бы караулила. Ну, хотя бы из любопытства. Интересно же, кто живет у тебя за стенкой. Слушай, ты же любишь музыку, как так получается, что музыку ты любишь, а музыканты тебя не интересуют совершенно? – она даже рассмеялась. – Маруська, ты его боишься, что ли? Я давно заметила, что ты вообще от мужиков шарахаешься, и если бы я тебя не знала с детства, то подумала бы, что ты точно лесбиянка.

– Сама дура, – огрызнулась я обиженно.

– Да ладно, не обижайся. Понимаю, что у каждого свои принципы, – она заржала, как лошадь, и выдавила: – «Умри, но не отдавай поцелуй без любви».

Я уже пожалела, что вызвала ее, но тем не менее должна была признаться себе самой, что с приходом Галины мои страхи куда-то испарились. Ну в самом деле, каждый день кто-то где-то умирает и не всегда естественной смертью. Может, Светку зарезал один из ее многочисленных ухажеров.

– Кстати, – спохватилась Галюня, – а чего ты меня звала?

– Да вот хотела тебе рассказать про это убийство, но тебя на сегодняшний день больше интересует музыка.

– Не, – замотала головой подруга, – убийства меня тоже интересуют. Давай рассказывай, я вся внимание.

И я рассказала все до мельчайших подробностей. Когда дошла до Раисиных предположений о сатанистах, Галка замерла и насторожилась – ясно, покатила любимая тема. Зря я ее затронула, надо было пропустить эти слова.

– А что, у вас тут и вправду сатанисты водятся? – спросила она после того, как я закончила свой рассказ.

– Да какие там сатанисты, – махнула я рукой, – Миша говорит, что это всего лишь готы. А бабка наша мало что в этом смыслит. Если человек оделся в черное и накрасился потемнее, так сразу же автоматом определит в сатанисты.

– Жа-а-аль, – протянула Галина, – интересно было бы с ними познакомиться.

– Зачем тебе это? – удивилась я тому, насколько далеко ее интерес к сверхъестественному успел зайти.

– Просто интересно, – ответила она уклончиво. – Не, ну неужели, Мань, ты совсем ни во что такое не веришь? Ни в Бога, ни в черта?

– Я – атеистка, – уже в который раз объяснила я ей, – я не верю во всю эту средневековую муть. Меня удивляет, что люди ухитряются сохранять свои заблуждения даже в наш прогрессивный двадцать первый век.

– И в дьявола ты тоже не веришь?

– Ну, в него я не верю в первую очередь, – рассмеялась я. – Как представлю себе эту рогато-хвостато-копытную скотину, так сразу смех разбирает. Это же надо было придумать такое уродство!

Галка надулась, как мышь на крупу, а ведь пора бы уже привыкнуть к тому, что меня эта тема раздражает. Но она раз за разом постоянно наступает на одни и те же грабли. А я никак не желаю даже для видимости с ней соглашаться. В конце концов, у каждого свои принципы. Иногда мне кажется, что если бы дьявол и в самом деле существовал, то моя неугомонная подруга наверняка бы его уже выследила и, допускаю и такую возможность, продала бы ему душу или заложила бы, как в ломбард, до лучших времен.

Уже уходя, Галюня вспомнила, зачем приходила, и, схватив меня за руку, привычно заканючила:

– Мань, ну Мань, ты обещаешь мне сходить в «Империю»? Ну один разочек, а? Мань, не идти же мне туда одной.

Я хотела резко ей отказать, но, вспомнив, что она говорила о том, что теперь в ресторан вне очереди не пробиться, согласилась, будучи абсолютно уверена в том, что уж нас-то точно туда не пропустят.

– Хорошо, – хитро улыбаясь, сказала я, – как-нибудь сходим.

Подвоха в моих словах Галка не заметила и радостно выпорхнула за дверь. Я облегченно вздохнула. Если бы она немного задержалась, то заподозрила бы неладное – уж слишком легко я согласилась с ее предложением.

Едва за подругой закрылась дверь, как на меня тут же навалились прежние страхи. Вспомнилась Светка с распоротым животом и перерезанным горлом и мои подозрительные ночные похождения. А что если однажды ночью со мной приключится очередной приступ лунатизма, я выйду во двор, а там… А там меня будет поджидать маньяк. С детства у меня серьезные проблемы с воображением – его слишком много. Стоило мне о чем-нибудь подумать, как перед глазами тут же вставал нужный образ, такой яркий, как будто я все это видела наяву.

То ли от страха, то ли потому, что начало уже было положено, но и на следующую пару я тоже не пошла. Гулять так гулять! Вот так послушные маменькины дочки встают на скользкую дорожку. Эта мысль вызвала у меня улыбку. Весь вопрос в том, насколько я послушная и насколько я маменькина дочка. Все так думают, но никто даже не подозревает, что творится у меня в душе. Но я не притворяюсь, нет, я всегда жила по своим правилам и отступать от них никогда не собиралась.

А вечером мой таинственный сосед вновь заиграл на скрипке, и я вспомнила нашу с Галкой беседу. Действительно, странно, что я до сих пор так его ни разу и не увидела. Можно подумать, что какая-то неведомая сила прячет его от меня или меня от него. Ну вот, докатилась, стала думать почти так же, как Галюня. «Неведомая сила», надо же! Нет никаких неведомых сил, просто наши графики никак не совпадают. Но стоит мне захотеть – и они совпадут. Я задумалась над тем, хочу ли я этого, но так и не смогла в этом разобраться. Моя неугомонная подруга разбудила во мне интерес, но пока ничем его не подкрепила. Возможно, если бы мой интерес был немного сильнее, чем обычное любопытство, я бы сейчас уже звонила в его дверь и тупо просила что-нибудь типа соли или спичек.

Но нет, я всего лишь сидела на полу, обнимала свою расстроенную скрипочку со слегка провисшими струнами, слушала удивительную музыку и плакала. Казалось бы, чего мне-то плакать, ведь не было в моей жизни ни серьезных потерь, ни сильных разочарований. Вот только смерть Анюты, но ведь это было давно и я уже смирилась с этой утратой.

Глава 3

Я надеялась, что меня пронесет с этой «имперской» идеей. Успокаивала себя тем, что Галка просто не сможет пробраться в ресторан, раз уж там такая очередь, как она мне рассказала. Я надеялась… Как оказалось, зря. Недооценила я способность своей подруги добиваться желаемого результата.

Прошла неделя, другая, и я забыла о данном обещании. Жизнь вновь вошла в свое привычное русло: дом – универ и обратно. Даже страшное происшествие у моего подъезда вскоре забылось. А еще меня перестали мучить эти странные приступы лунатизма, что само по себе не могло не радовать. Да и скрипач за стенкой почему-то перестал репетировать по ночам. Подозреваю, что наша баба Рая и на него смогла нагнать страх. Не знаю, возможно, он играл на скрипке, когда я была на занятиях в университете, но что-то я больше не слышала его чудесной музыки, и это единственное, что меня огорчало.

И вот однажды зазвонил телефон и встревоженный Галкин голос поинтересовался:

– Манюня, как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – ответила я, не чувствуя подвоха, – а в чем дело?

– Да грипп в городе, а у тебя голос немного странный.

– Нормальный у меня голос, – я не могла понять этой неожиданной заботы о моем здоровье. – Я жива-здорова, чего и тебе желаю.

И тут я не услышала, потому что услышать это было невозможно, я почувствовала, как на другом конце провода Галина коварно улыбнулась.

– Вот и замечательно, – весело заявила она, – значит, сегодня мы идем в «Империю». Ты помнишь, что обещала мне это?

Черт! Черт! Черт! Как я могла забыть?! Почему меня не насторожил этот ее вопрос о здоровье, ведь никогда раньше она не проявляла такого участия? А теперь мне никак не избежать этой пытки, я ведь ей это пообещала.

В груди все сжалось от нехорошего предчувствия. Нет, я не настолько дикая, чтобы бояться такой ерунды, но все эти злачные заведения меня никогда не интересовали. Я люблю дом, тишину и одиночество. Что за радость оказаться в толпе пьяных девок и мужиков? Захотелось завыть волком. Ну зачем я так поторопилась с ответом, теперь я даже не могла сказаться больной.

– Как, уже? – без энтузиазма спросила я.

– Ага, сегодня. Пойдем к восьми. Скрипач этот там не весь вечер торчит, а только с восьми до девяти. Не боись, нас пропустят, я уже договорилась.

«Ох, – подумала я, – твои бы способности да в мирных целях!»

– Так, – приказала Галка, – собирайся, я сейчас за тобой заскочу. Только не вздумай меня обмануть – обижусь на всю оставшуюся жизнь. Терпеть не могу, когда меня кидают.

Интересно, что она имела в виду под этим «собирайся»? У меня появилась надежда. Если не усердствовать, то меня могут просто не пропустить в «Империю». Фейсконтроль, я слышала, там строгий. И я расслабилась. Все мое «собирание» вместилось в двухминутную процедуру натягивания джинсов и свитера. В конце концов, я обещала Галине, что пойду с ней, а насчет моего внешнего вида мы не договаривались.

Когда она позвонила, я распахнула дверь и опешила от неожиданности. Нет, ее мой внешний вид не шокировал – видимо, она была абсолютно уверена в том, что нас пропустят в любом случае. А вот я остолбенела, увидев перед собой ярко накрашенную, вульгарную девицу, в которой я узнала свою подругу.

– Ты с ума сошла?! – возмутилась я. – В зеркало смотрела?

– А что? – невинно захлопала накрашенными ресницами Галюня. – По-моему, все нормально. А вот ты сейчас выглядишь, как бедная сиротка.

– Галка, я с тобой никуда не пойду! – заорала я в бешенстве. – Ты сейчас выглядишь, как проститутка. Где ты такую одежду взяла? У тебя из-под юбки видны трусы, чокнутая.

– Не трусы, а стринги, – поправила она меня. – Да ты не дергайся, вполне приличный вид для кабака.

– Для кабака – возможно, но не для меня! – в моем голосе появилась сталь и подруга поняла, что теперь ей меня не переубедить. – Я не хочу, чтобы нас перепутали со шлюхами.

Галюня растерялась. Мне показалось, что она вот-вот заплачет. Умею же я портить людям настроение. А ведь какой она ворвалась в мой дом радостной и воодушевленной! Я почувствовала слабые уколы совести, но быстренько их притупила. Ничего, переживет.

– И что мне теперь делать? – спросила она растерянно.

– Умывайся и переодевайся срочно, если хочешь, чтобы я с тобой пошла. Вон, поройся в шкафу и выбери, что тебе подойдет.

Галка недовольно поморщилась. Она никогда не одобряла мой вкус. Хотя я не считаю себя синим чулком, но на фоне ее нарядов я всегда выгляжу какой-то бледной спирохетой. Не люблю вызывающие одежды и слишком яркий макияж, не ношу никаких украшений. В этом вопросе я согласна с папой, который всегда утверждал, что «молодость – это самое лучшее из украшений».

В итоге она выбрала тонкий облегающий свитер и черные узкие джинсы. Учитывая, что Галина немного полнее меня, даже эта одежда сидела на ней ненамного лучше – каждая складка, каждый изгиб ее тела подчеркивался тесной одеждой. С этим мне пришлось смириться. Сопротивляться дальше не имело смысла.

– Ну, теперь тебя все устраивает? – зло спросила она.

– Не очень, но тут уж чем богаты, тем и рады.

– Значит, это мы уладили? Все, пора вызывать такси, а то опоздаем. Ты хочешь посмотреть на этого скрипача или нет?

Чего уж там, загадочный скрипач – единственное, что меня интересовало в этой затее. Если бы не он, то никогда Галина меня не смогла бы соблазнить на поход в «Империю». И я бы не ехала по заснеженному городу в такси непонятно куда и непонятно зачем. Поесть я могу и дома, пить я не пью, а в обществе посторонних людей я никогда не нуждалась.

Невысокий худощавый паренек появился перед нами настолько неожиданно, что я даже не заметила, когда и откуда он вынырнул. Схватив Галку за руку, он поволок ее, а вместе с ней и меня через служебный вход. Я даже не сразу сообразила, что это и есть тот, кто обеспечил моей подруге беспрепятственный доступ в ресторан, в то время когда у парадного входа собралась такая толпа, что вместить всех зал «Империи» не смог бы, даже если бы посетителей там не за стол сажали, а складывали в штабеля.

– Кто это? – шепнула я на ухо Галке.

– Даня, он здесь работает шеф-поваром, – так же тихо ответила мне она и добавила уже громче: – Кстати, Даня потрясающе готовит! Сама попробуешь. Гурьев на работу к себе кого попало не берет.

Я заметила, как высокомерная усмешка скользнула по губам маленького повара. Что ж, его можно понять, природа его обделила ростом, но зато у него есть свой талант. Да, этот Даня знал себе цену! Такой кухонный Наполеончик, иначе о нем не скажешь.

В зале пока еще было мало народу, всего несколько человек. Усадив нас за столик в уголке, чтобы мы не бросались никому в глаза своим видом, он произнес фразу, о смысле которой я могла лишь догадываться:

– Галина, надеюсь, что ты выполнишь свое обещание?

– Конечно, – Галка даже привстала, – я всегда держу свое слово!

– Это хорошо, – произнес он, уходя.

– И что ты ему обещала? – спросила я въедливо.

– Ой, брось, никакого криминала, – хихикнула она, – он уже давно за мной бегает. От меня не убудет.

Меня покоробил Галкин цинизм. Как же ее изменил короткий брак с Саньком! Или это мне так только кажется и она всегда была такой, а я просто этого не замечала, потому что не было подходящей ситуации, при которой она бы могла раскрыться с этой стороны?

Зал заполнился за считаные минуты, толпа хлынула, как селевой поток, и заполнила собой все.

Пока все не расселись по местам, я ждала, что в любой момент нас попросят выйти, но никому не было до нас дела. Все ждали появления скрипача. Мне даже показалось, что я нахожусь не в ресторане, а в филармонии. Но потом по залу засновали шустрые официанты с подносами, и эта иллюзия распалась. Воздух наполнился вкусными запахами, и я вспомнила, что еще ничего не ела, кроме чашки кофе и сомнительного пирожка из студенческой столовой.

Поскольку я совершенно не знала, как себя вести в подобных заведениях, заказ делала моя подруга. Скользя взглядом по меню, она сразу же считала в уме, во сколько нам выльется весь этот «скрипичный концерт».

– Вот зараза, – вырвалось у нее, – лучше бы он действительно играл в филармонии – это бы вышло дешевле.

– Так, может, уйдем? – спросила я трусливо.

– Ага, сейчас, – окрысилась Галюня, – будем теперь сидеть до победного, пока этот Паганини не покажет нам свое мастерство. Что-то уже и я сомневаюсь в его таланте. Похоже, нас опять развели на бабки.

Я хотела уточнить, что меня до этого дня еще никто и ни на что не разводил, но сдержалась, видя, как мрачнеет лицо подруги. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я завела разговор о наших общих знакомых и небрежно ковырялась вилкой в салате. Кстати, обычный такой салат, ничего сногсшибательного.

Мы мило болтали, забыв о цели нашего визита в «Империю», Галка громко, театрально смеялась, стараясь привлечь к себе внимание мужчин, сидящих за соседним столиком, чем вгоняла меня в краску. И никто, похоже, не заметил, когда появился ОН. Лишь когда жалобный голос скрипки неожиданно прорвался сквозь неразборчивый гул голосов, все, как будто подчиняясь какому-то неслышному приказу, замолчали и повернулись в сторону небольшой эстрады. Я тоже переставила свой стул так, чтобы можно было видеть ЕГО.

Он стоял в пятне света, такой одинокий, как будто в мире не было больше никого, только он и скрипка.

Я всматривалась в его лицо и не могла поверить своим глазам. Возможно, все дело было в освещении, но только он показался мне существом из другого мира. Не уверена, что его можно было бы назвать красивым, нет, он был прекрасным! Слишком бледное лицо, как будто он никогда не видел солнечного света, темные волосы и удивительно красиво очерченные губы. Его не портили ни темные круги вокруг глаз, ни великоватый нос, потому что его красота была не снаружи, а внутри него, и называлась она талантом. Я замерла, не в состоянии отвести взгляда.

А он играл и никого вокруг не видел, потому что в этом мире больше никого и не было. Потом струна закричала человеческим голосом, и в зал ворвалась невероятная, безумная мелодия.

Люди вскакивали со своих мест и пускались в пляс. Один толстый дядька даже не успел положить вилку, так и танцевал с ней. Одна пара залезла на стол и попыталась исполнить танго, но свалилась на пол, увлекшись танцем. Вскочила и моя Галка и ринулась в гущу извивающихся и дергающихся в каких-то противоестественных движениях тел.

Я почувствовала, как мои ноги под столом сами собой отбивали ритм, и с трудом сдерживала себя, чтобы не влиться в общую беснующуюся массу. Сложно сказать, что удерживало меня, скорее всего, мой вечный дух противоречия. Я лишь топала ногами под столом и не могла оторвать взгляда от скрипача. И рада бы была, но это было выше моих сил.

А он… Он никого и ничего не видел. Он смотрел куда-то над головами танцующих людей, далеко за пределы и этого зала, и этого здания, и этого города. Иногда его взгляд все-таки скользил по лицам людей, и тогда я замечала на его красивых губах презрительную ухмылку. Эти сытые, богатые, с ног до головы благополучные люди, для которых он играл, не вызывали у него ничего, кроме отвращения. Я это видела, и, что самое странное, я разделяла его чувства.

Лицо бочкотелого мужика с вилкой стало багровым, по нему градом катились крупные капли пота, но он и не думал останавливаться.

Потом он дернулся, как будто его прошил разряд электрического тока, и упал на пол. Но никто из танцующих не обратил на это внимания. Люди спотыкались об его неподвижную тушу и продолжали танцевать, ничего не видя и ничего не слыша, как заведенные. Мне стало не по себе от происходящего. Дорогой костюм на несчастном очень быстро покрылся грязными пятнами, которые оставляли на нем подошвы танцоров. Мне стало не по себе. Я смотрела на скрипача и уже не слышала ни топота ног, ни пыхтения, ни повизгивания экзальтированных дамочек, только мелодию скрипки и биение своего собственного сердца.

В какой-то момент мне вдруг показалось, что от смычка к рукам и ногам танцующих людей тянутся тонкие, почти невидимые нити, которые не позволяют остановиться Танцоры казались мне не живыми людьми, а марионетками. Но все это длилось лишь несколько мгновений.

«Надо бежать отсюда, – в панике подумала я, чувствуя, что еще немного – и я сама вольюсь в эту безликую танцующую массу. – Здесь пахнет не потом, а смертью». Подумала и не предприняла ни малейшей попытки встать и уйти.

И вдруг он увидел меня. Нет, сначала его взгляд так же быстро и равнодушно скользнул по моему лицу и, не задерживаясь, вновь устремился куда-то вверх. Но потом он вернулся, словно что-то забыл. Я встретилась с ним глазами и почувствовала, что мне не хватает воздуха. Это было ужасно. Выдохнула, а вдохнуть уже не могла. И сердце билось так, что от его стука у меня зашумело в ушах. Я утонула в этих темных, почти черных глазах, как в омуте. Меня закрутило, завертело, и от страха я заорала, но неслышно. Невероятным усилием воли я заставила себя отвернуться.

Музыка прекратилась, и вместе с ней прекратилось безумие. Люди, усталые и как будто выпотрошенные, возвращались на свои места. Некоторые женщины оказались наполовину раздетыми. А у ног скрипача валялись их лифчики, блузки и платья вперемешку с купюрами разного достоинства. А я даже не заметила, когда они все это успели набросать.

Наконец-то все заметили лежащее на полу неподвижное тело толстяка. Кто-то засуетился и стал звонить в «скорую», но я почему-то решила, что уже слишком поздно.

Ко мне вернулась запыхавшаяся Галюня.

– Слушай, это круто! – выдохнула она. – Никогда ничего подобного не ощущала. Знаешь, я как будто умерла, ничего не слышала, не видела и сама собой не управляла. Обалденное чувство!

– Дура, – вырвалось у меня, – это было похоже на массовый психоз, сплошное помешательство. Это было страшно.

– Ерунда, – оборвала меня подруга, – вечно тебе хочется испортить настроение. Слушай, Машка, а может, ты мне завидуешь, а?

Я поперхнулась своей минералкой.

– С ума сошла?! – возмутилась я. – Чему я завидую?

Она не ответила, а только пялилась с идиотским видом на что-то поверх моей головы.

Скрипач приблизился совершенно бесшумно, словно хищное животное. Я гордилась своим музыкальным слухом, но в этом случае я не смогла услышать ни единого звука, как будто он возник прямо из воздуха.

– Позволите немного с вами посидеть перед следующим номером? – спросил он тихим, слегка хрипловатым голосом.

– Конечно! – восторженно взвизгнула Галина, отодвигая свободный стул, чтобы скрипач мог сесть рядом с ней.

Скрипач подал кому-то знак, и тут же официант принес нам запотевшую бутылку шампанского. Галка расплылась в счастливой улыбке, как будто он решил угостить ее амброзией. Я же лишь смотрела, как он разливает напиток по бокалам. Потом спохватилась и заявила:

– Я не пью.

– Так это всего лишь шампанское, – с улыбкой, от которой у меня задрожали руки, сказал он. – Всего-то бокал за знакомство.

– Мы не знакомы, – проворчала я, отодвигая бокал. – Я же сказала, что не пью. Что, это так трудно понять?

Он не растерялся, одарил меня потрясающей белозубой улыбкой и все-таки вложил бокал в мою руку. И я уже готова была выпить, но на этот раз меня спасла Галкина ревность. Я так поняла, что она уже положила на скрипача глаз и его внимание к моей скромной особе ее бесило. Она фыркнула и громко заявила:

– Она никогда ничего спиртного не пьет, потому что у нее непереносимость алкоголя.

– Ах, извините, – как-то мило, по-детски, извинился он, тогда не буду настаивать. Как вам, девушки, моя музыка?

Мы с Галкой ответили одновременно. Но ответы наши были совершенно разными:

– Это что-то потрясающее! – восторженно воскликнула подруга.

– Это было ужасно, – тихо, едва слышно, призналась я.

– Я так плохо играл? – его темные брови от удивления поползли вверх. – Никогда бы не подумал.

– Нет, – поспешила успокоить я скрипача, – наоборот, вы играете слишком хорошо. Так хорошо, что даже страшно.

– Надо же, как вы это удачно подметили! – обрадованно воскликнул он. – Знаете, есть интересная норвежская легенда. Однажды в одну деревню в Норвегии пришел дьявол. Он стал играть на Хардангерфеле старинный норвежский танец…

– Что за хреньденьфель? – перебила скрипача Галюня.

– Хардангерфеле, – поправил он ее, – это такая норвежская скрипка. Так вот, он играл так хорошо, что все, кто слышал эту музыку, не могли удержаться и пускались в пляс. Дьявол играл и играл, а люди плясали и плясали до тех пор, пока все они не умерли от истощения. Но и после этого дьявол не прекратил свою игру, а он был виртуозным скрипачом, равных ему не было и нет. И уже мертвые тела, подчиняясь этой волшебной мелодии, продолжали танцевать до тех пор, пока плоть полностью не разложилась и пока их черепа не свалились с плеч.

– Ужас какой! – искренне возмутилась Галина. – Нельзя так девушек пугать. Так вы что же, дьявол?

– Нет, – он рассмеялся, но я увидела, что глаза его остались серьезными и даже печальными, – я всего лишь очень хороший музыкант. Это я, девушки, к тому, что скрипка – это удивительный инструмент, она может влиять на людей так, как ни один другой.

– Готова в это поверить, – выдавила я, вновь погружаясь на дно его черных глаз и чувствуя, как во рту становится сухо и шершаво от волнения, – я сегодня видела это воочию. И кое-кто, похоже, даже заплатил за это жизнью. Я про того толстяка, которого увезли на «скорой». Мне показалось, что он умер.

– С таким весом, как у него, не стоило так выплясывать, – равнодушно сказал он. – Не думаю, что он умер, скорее всего, это инсульт.

– Хрен редьки не слаще, – заупрямилась я, – человеку плохо, а никто этого даже не заметил.

– Люди вообще редко замечают чужие проблемы, им и своих хватает, – язвительно заметил он. – И музыка здесь ни при чем, она всего лишь обнажает человеческую сущность, выводит на поверхность то, что люди предпочитают таить на дне, подальше от посторонних глаз.

– Интересная у вас теория, – усмехнулась я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно. – Не все люди такие, как вы думаете.

Он обвел взглядом зал, словно видел его впервые, и процедил сквозь зубы с неожиданной злостью:

– Здесь такие все. Я имею в виду этот зал. Жрут в три горла, пьют до потери человеческого облика и при этом считают себя хозяевами жизни.

Мне не понравился его тон. Он говорил так, как будто себя уже не относил к роду человеческому. Меня покоробило от такого высокомерия. Потягивая свою минералку, я следила за его лицом и вдруг заметила странную вещь. Его темные глаза посветлели и вдруг стали желтыми. Нет, даже не желтыми, скорее это был цвет расплавленного золота. Но странность длилась лишь доли секунды, и потом я уже не была уверена в том, что видела это на самом деле.

– Галь, – обратилась я к подруге, – ты не знаешь, здесь часом в еду и питье не добавляют какой-нибудь наркоты?

– С ума сошла?! – возмутилась Галина. – Да за такое «Империю» уже давно бы закрыли. Конечно же, никто ничего не добавляет.

Скрипач отвернулся, чтобы я не заметила его ухмылки. Странный тип, очень странный. Такое впечатление, что находится одновременно, и здесь и где-то еще.

Я никак не могла взять себя в руки. Этот парень странно на меня действовал. Меня к нему тянуло, как магнитом, но в то же время я его панически боялась почему-то. И когда он коснулся моей руки, меня заколотило, и скрыть эту дрожь было невозможно. Глядя на его удивительно длинные гибкие пальцы на моей руке, я тихо сходила с ума и представляла такое, о чем приличным девушкам даже думать не положено.

– Ну, – спохватился он, – мне пора. У меня сейчас еще один номер. Он должен вам понравиться.

Вспомнив, что творилось со мной во время исполнения первой мелодии, я запаниковала. До меня дошло, что на этот раз я с собой не справлюсь и тоже пущусь в безумный пляс. А тут еще эта его страшная легенда. Я представила толпу танцующих трупов и решила, что пора уходить отсюда.

– Мне тоже пора, – сказала я, хватая свою сумочку и поднимаясь со стула. – Уже поздно.

– Прекрати! – возмутилась Галина. – Какое поздно. Детское время. Ты, как хочешь, а я никуда не пойду.