Текст книги "Скрипач"

Автор книги: Инна Жарчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19

Он разбудил меня рано утром, когда на небе догорали последние звезды. Злая и невыспавшаяся, я посмотрела в глазок и замерла. Перед дверью стоял скрипач. Сердце дернулось и упало в пятки, так бывает, когда резко спускаешься вниз на лифте. Рука сама потянулась к замку, но так и замерла в сантиметре от него.

Ну, во-первых, вид у меня в этот момент, прямо скажем, был более чем непрезентабельный, а во-вторых, я понятия не имела, кто же стоял за дверью, Ник или дьявол. Второго мне бы не хотелось видеть. Вернее, как раз очень даже хотелось, но именно поэтому я и предпочитала его избегать.

Не включая в коридоре свет, я внимательно всматривалась в его лицо, как будто это могло мне помочь. У них одно тело на двоих, как тут определить, кто явился ко мне в такую рань?

Звонок повторился, и мне срочно надо было что-то решать. Я ведь не глухая и уже должна была бы проснуться. Не найдя поблизости расчески, я небрежно расчесала пальцами растрепанные волосы, запахнула халат, тщательно завязав на талии пояс, и открыла дверь.

– Ты? – не очень-то искренне удивилась я. – Что-то случилось?

Он вошел, не дожидаясь приглашения, чем сразу же вызвал нехорошие подозрения – дьявол, опять он!

– Случилось, – каким-то блеклым голосом ответил он. – Маша, я должен съездить к матери. Но я хотел бы тебя кое о чем попросить, если ты не против.

Я была против! Настолько против, что невольно попятилась. Он заметил это и остановился, не решаясь следовать за мной. Мне показалось, что он понял, что со мной происходит.

– Он ведь был у тебя? – спросил скрипач немного нервно.

– Кто «он»? – изобразила я на своем лице удивление.

– Дьявол, – уточнил Ник, но я все еще не была уверена в том, что передо мной стоял действительно он.

– Откуда мне знать, что ты – не он? – поинтересовалась я раздраженно.

Просто спроси меня об этом, делов то. Видишь ли, он никогда не лжет, так что соврать могу только я, – он улыбнулся и добавил, – правда же, очень удобно?

– Ты дьявол? – послушно спросила я, удивляясь тому, насколько буднично прозвучал этот идиотский вопрос.

– Нет, – спокойно ответил он.

– Знаешь, я не уверена, что все так, как ты говоришь, но выбора у меня нет. Проходи в комнату и объясни, наконец, что тебе от меня надо, – я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал холодно и равнодушно. Очень уж мне не хотелось показать, как я была рада ему помочь.

Когда мы вошли в комнату, спящий на моей кровати Басмач приоткрыл один глаз, смерил Ника презрительным взглядом и тут же снова уснул. Теперь я могла позволить себе расслабиться, потому что на дьявола мой кот не реагировал бы так флегматично. Его реакцию на всякую нечисть я уже видела.

– Ну, говори, что случилось, – потребовала я. – Что-то серьезное?

– Я должен отлучиться на время, – после недолгого молчания ответил он. – Я не знаю, как и чем это закончится, вообще ничего не знаю. Не имею ни малейшего понятия, как долго я буду отсутствовать. Не мог бы я оставить у тебя свою скрипку?

Я не верила своим ушам. Он собирался доверить мне свою скрипку, ту самую, к которой он даже не позволил прикоснуться! Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее и я это что-то пропустила. На душе стало тревожно, как будто я шла по темной улице в незнакомом городе.

– Что случилось?

– Видишь ли, я должен съездить домой и забрать маму. Жорик собирается ее выкрасть, чтобы потом меня шантажировать. Он не поверил в дьявола. Я не хочу, чтобы с мамой что-то случилось. Она после операции еще не отошла толком, не хватало ей только Жориковых мордоворотов. А скрипку мне оставлять дома страшно. Эти придурки, если решат меня навестить, то вполне могут ее покалечить. Они же не разбираются в этом, им что Страдивари, что балалайка из фанеры – разницы никакой.

Я видела, что это решение далось ему с трудом, и даже немного растерялась от оказанного мне доверия. Не раз мне приходилось слышать, что скрипачи не любят, когда к их скрипкам прикасаются чужие руки. А Паганини даже завещал свою любимую Гварнери музею Генуи, чтобы на ней больше никто никогда не играл.

И вдруг: «Не мог бы я оставить у тебя свою скрипку?» Да я бы согласилась даже, если бы вместо скрипки он попросил подержать у меня дома террариум с ядовитыми змеями или взрывчатку!

– Я согласна, – ответила я радостно. – Никаких проблем.

Но постепенно смысл сказанного стал до меня доходить, и настроение мгновенно испортилось. Что нужно Золотому Жорику от Ника? Я никогда не слышала, чтобы он интересовался классической музыкой. Без зевоты этот тип мог слушать только шансон, и то не всякий. А это значило, что скрипач ему нужен зачем-то еще.

– Стоп, а как же дьявол, он что, не собирается тебе помогать? – удивилась я. – По-моему, это в его интересах, чтобы с тобой ничего не случилось, или я что-то не так понимаю?

– Со мной ничего не случится, – вздохнул Ник, усаживаясь в кресло, – а с мамой может произойти все что угодно. А дьявол… Ха, он предоставил мне свободу на какое-то время. Вот ведь сволочь! Умыл руки в самый неподходящий момент. Ему не понравилось, что я тоже хотел бы пользоваться своим телом по своему усмотрению. Ничего, справлюсь без него. Я бы даже не отказался от того, чтобы он покинул меня навсегда, но это вряд ли. Ну, так я пойду принесу скрипку, – голос его слегка дрогнул, как будто он говорил не о музыкальном инструменте, а о любимом человеке.

– Ага, иди. Я жду.

Когда он ушел, я спешно привела себя в порядок. Теперь, когда я была уверена в том, что это не дьявол, можно было немного расслабиться и позаботиться о своем внешнем виде, тем более что скоро нужно было идти в универ.

Но что-то не давало мне покоя, и к тому времени, когда Ник вернулся, неся футляр со скрипкой бережно, как ребенка, я уже приняла решение. С порога я категорично заявила ему, что собираюсь поехать с ним, чем привела его в состояние прострации. Он смотрел на меня, как на душевнобольную, и, видимо, пытался понять, в чем тут подвох. Ох, наверное, он решил, что я хочу познакомиться с его матерью в надежде, что однажды он на мне женится.

– Слушай, – торопливо объяснила я, – куда ты ее привезешь? Ты уже снял квартиру? Вот! А к тебе нельзя – ребята Жорика первым делом придут сюда. У меня тоже нельзя – они прекрасно осведомлены о наших отношениях, – здесь я покраснела, потому что никаких отношений у нас с ним не было, – и, мне почему-то кажется, что здесь, в городе, у тебя больше нет знакомых, во всяком случае, таких, кому ты мог бы доверять, да?

Он молча кивнул, все еще не понимая, к чему я веду.

– Мы привезем ее к Галке. Я знаю, она будет не против, если, конечно, твоя мама не станет учить ее жить. А когда ты снимешь для нее квартиру, то сможешь тихой сапой туда ее перевезти.

– А ты точно знаешь, что твоя подруга никому не разболтает? – спросил он с сомнением. – Честно говоря, она произвела на меня впечатление не очень надежной девицы…

– Это смотря в чем ненадежной, – обиделась я за Галюню. – Она, конечно, немного раздолбайка, но в серьезных вещах на нее можно положиться. Будет молчать, как Зоя Космодемьянская.

Ник замолчал, переваривая услышанное, но я уже заранее знала, что мое предложение он примет – другого выхода у него не было. Коварно улыбаясь, я терпеливо ждала его согласия, но в ответ получила кое-что неприятное:

– Ты права, – неохотно согласился он, – но я не понимаю, зачем тебе ехать со мной. Мы приедем к тебе и уже от тебя направимся к твоей подруге.

«Господи, – грустно подумала я, – он сопротивляется так, как будто я его в ЗАГС тяну! Что за существа эти мужчины? Во всем видят подвох или ловушку. И при этом у них не хватает терпения или ума, чтобы продумать все до тонкостей».

– Ник, – противным голосом классной дамы произнесла я, – ну пошевели же немного извилинами! Ты уверен, что, когда ты вернешься, они не будут поджидать тебя где-то поблизости?

– Я вообще ни в чем не уверен, – признался он тихо. – Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше, то собирайся. Не хочу терять время.

Собралась я так быстро, что сама себе удивилась. Мне все время казалось, что в самый последний момент он передумает, и я изо всех сил старалась успеть.

Такси подъехало к самому подъезду. Хмурый водитель молча окинул нас взглядом и категорично объявил цену, как будто надеялся на то, что, услышав эту баснословную цифру, Ник откажется от поездки. Но он не отказался, лишь кивнул, соглашаясь с произволом таксиста. Мне показалось, что он, если бы мог, в очередной раз заложил бы душу, лишь бы оказаться на месте до прихода жориковых людей.

Всю дорогу мы молчали, как будто в рот воды набрали. Лишь однажды Ник задал мне бессмысленный вопрос:

– Может, ты передумаешь?

Я упрямо тряхнула головой, давая понять, что этот вопрос можно считать закрытым. Мне сложно было понять, чего он так боится. Неужели думает, что нас могут убить? Сомнительно. Если бы хотели, то давно уже это сделали. Да и не верилось мне в то, что дьявол так легко выпустит то, что принадлежит ему по праву, но…

Это касается только скрипача, а вот со мной все не так уж безоблачно.

Я подумала, что не представляю какую-то ценность для этой темной половины скрипача. А если учесть то, как активно я ему сопротивлялась, то, по идее, ничего, кроме раздражения, я не должна у него вызывать. Да и Золотому Жорику я тоже не нужна.

Отогнав неприятные мысли, я уставилась в окно и незаметно для себя уснула. Если университет я все равно пропустила, то стоило воспользоваться случаем и немного поспать. Разговаривать при постороннем человеке не хотелось, тем более что я слышала о том, будто у Жорика везде есть свои люди. Кто его знает, этого таксиста, может, и он работает на Жорика?

Заплатив водителю требуемую сумму, Ник направился к небольшому трехэтажному дому. Я знаю, такие строили пленные немцы после войны. Вся улица состояла из таких вот потрепанных временем и людьми домиков, похожих один на другой. Окрашенные в один и тот же противный грязно-розовый цвет, они стояли стройной шеренгой, почти касаясь друг друга.

– У нас этот район называется «немецким кварталом», – объяснил Ник.

Я не стала спрашивать почему – и так было ясно. Под ногами чавкала жидкая грязь, и все вокруг казалось таким убогим и унылым, что мне стало понятно, почему Ник отсюда уехал.

– Жалкое зрелище, да? – спросил он, словно услышав мои мысли. – Я жил здесь с самого рождения и всегда ненавидел этот занюханный, грязный городишко. Мне всегда казалось, что здесь жизнь замерла, и плевать, что люди одеты по-современному, а в руках у них мобильные телефоны – этот город остался где-то в середине прошлого века, а может быть, и раньше. Он не живет и не умирает.

Я готова была с ним согласиться. Есть маленькие уютные городки, полные жизни и света, но этот… Этот произвел на меня гнетущее впечатление. Хотя, может быть, все дело в погоде? Когда на улице слякоть и небо затянуто темными тучами, все вокруг кажется угрюмым и мрачным.

– А как ты оказался у нас в «Империи»? – спросила я. – Я слышала, что Гурьев не очень охотно берет иногородних, да и вообще к нему сложно устроиться на работу.

– Он сам меня пригласил, – ответил Ник, – они с моей мамой учились в одном классе. А ты разве не знала, что он из нашего городка? Как-то на свадьбе дочери их одноклассника, куда меня пригласили играть, он услышал мою игру и позвал к себе работать. А я был рад до безумия, что смогу, наконец, вырваться из этой помойки. Впрочем, – он задумался, – город еще сам по себе ничего, а вот наш район…

Он не договорил, и я ждала, что же он скажет дальше. Нам пришлось протискиваться в узкий проход между двумя домами, когда дорогу нам преградила компания подростков.

– Вот о чем я говорю, – сказал Ник что-то малопонятное и приобнял, словно заявляя свои права на меня.

Я вздрогнула, решив, что вернулся дьявол, но Ник шепнул мне на ухо:

– Спокойно, не дергайся. Эти малолетние отморозки только и ждут, когда кто-то из нас проявит слабость. Ничего не бойся.

– Моро-о-озов, что ли? – протяжно спросил один из парней, долговязый и прыщавый. – Ты, говорят, стал крутым перцем. Говорят, что у тебя теперь бабок немерено. Поделился бы со страждущими.

– Заработай, – спокойно посоветовал Ник, незаметно заслоняя меня от приближающихся подростков.

– А ты бы не хамил, скрипач, а то мы тебе все пальцы переломаем, и ты не сможешь играть на своей балалайке, а бабу твою прямо здесь и оттрахаем, она так ничего из себя.

– Трахалка не выросла, – зло огрызнулся Ник.

Их было пятеро, и они чувствовали себя довольно уверенно, чего нельзя было сказать обо мне. Знала я такие компании. Они напоминали мне стаю бездомных собак, где один всегда заводила, а остальные просто озверевшие твари. Один неверный жест, одно неправильное слово – и они разорвут на куски. Невольно я вцепилась в руку Ника так, что даже пальцы побелели, ища у него защиты и поддержки, хотя прекрасно понимала, что он один с этой сворой не справится. Глазами я искала хоть что-то, чем можно было бы себя защитить.

– Слышь, Морозов, – продолжал гнусить парень, – а не проще ли дать нам то, что мы просим, и спокойно идти себе дальше? Обещаю, что мы вас даже пальцем не тронем.

Я готова была отдать им все, что у меня есть, но беда в том, что в тот момент у меня ничего не было, даже мобильник и тот в спешке забыла дома. А Нику, казалось, нравилось злить этих отморозков, он сплюнул под ноги прыщавому и спокойно сказал:

– А я тебе сказал, что, если нужны деньги, заработай себе столько, сколько требуется.

Парень размахнулся и… упал прямо в грязь. Я ничего не заметила, лишь услышала глухой удар. Из сломанного носа у подростка хлестала кровь. Остальные неуверенно топтались на месте, не зная, что же им предпринять. Потом один из них, мелкий и рыжий, попытался схватить меня за руку, и сразу же он, как и первый, полетел в лужу, обдав нас всех мутными холодными брызгами. Он что-то прошипел и выплюнул на асфальт сломанный зуб вместе с кровавой слюной. Ник тряхнул рукой и потер сбитые костяшки пальцев. Такого я от скрипача никак не ожидала. Без дьявола он казался мне совершенно беззащитным и слабым, каким и положено было быть музыканту и болезненному в прошлом мальчику. Я с удивлением посмотрела ему в глаза, боясь увидеть в них желтый огонь. Встретив мой взгляд, он улыбнулся. И глаза у него оставались все теми же, темными и глубокими, без каких-либо намеков на дьявольские всполохи. Человек как человек.

Когда эта свора набросилась на нас, я успела поднять с земли обрезок трубы и, не сомневаясь ни секунды, огрела одного из них по лицу. Если бы раньше мне кто-нибудь сказал, что я способна на такое, ни за что не поверила бы.

Никогда в своей жизни я не дралась. А уж о том, чтобы ударить человека по лицу, да еще и обрезком металлической трубы – об этом не могло быть и речи. Это было похоже на помутнение рассудка. Я даже подумала, а не крутится ли где-то поблизости наш дьявол, не его ли это работа, настолько необычным показалось мне этот состояние. С оставшимися двумя Ник разобрался довольно быстро, раскидал их в разные стороны, словно колоду карт. Они валялись испуганные и ошарашенные, даже пошевелиться боялись, лишь тихо постанывали, как будто это были не живые люди, а мягкие игрушки.

Переступив через распластанного на земле парня, Ник уверенно направился к подъезду, таща меня за руку, как маленькую девочку. Обрезок трубы я выбросила только перед дверью. Обернувшись, чтобы посмотреть, не преследует ли нас местная молодежь, я увидела, что они молча расползлись по домам.

– Вот уж не думала, что ты умеешь драться, – искренне сказала я. – Где ты научился этому? Если честно, то ты казался мне хлюпиком. Хотя от себя я тоже ничего подобного не ожидала.

– Здесь, – рассмеялся он. – Говорю же, что город у нас еще ничего, а вот наш «немецкий квартал» – это нечто. Он всегда был самым неблагополучным местом в городе. Что только ни делали, чтобы как-то облагородить этот гадюшник – бесполезно. Люди уезжали, приезжали новые, но почему-то всегда здесь селились только те, кого принято называть неблагополучными: алкаши, преступники, наркоманы – одним словом, отбросы общества. Чтобы здесь спокойно жить, надо уметь постоять за себя. Вот я и научился еще в детстве. Точнее, в подростковом возрасте, когда выздоровел, – он нахмурился, вспоминая, чем ему пришлось заплатить за жизнь. – Мне ведь в детстве прохода не давали. Я был не таким, как все. На физкультуру не ходил – у меня было освобождение. Всегда держался в стороне, и плюс к тому же еще и скрипка. Ботаник, одним словом. Сама знаешь, что таких всегда выбирают в качестве козлов отпущения. А потом мне пришлось все наверстывать. Если бы на месте этих сопляков был кто-то из старшего поколения, то они бы даже не подумали на нас нападать. Меня хорошо здесь знают и, поверь, не с самой лучшей стороны. Я даже боксом какое-то время занимался, но пришлось бросить, чтобы не травмировать пальцы. Пришлось выбирать между скрипкой и боксом. Это я только кажусь хилым, руки у меня сильные.

Это признание было для меня откровением. Я никак не могла поверить в такое. Он по-прежнему казался мне тихим и немного забитым парнем. Возможно, такое впечатление сложилось у меня потому, что его самого мне почти не удавалось рассмотреть как следует, всегда очень некстати вмешивался дьявол.

Дом был кирпичным, а ступеньки в подъезде оказались деревянными. После рассказа Ника о жизни в их районе я удивилась тому, насколько чистым и ухоженным оказался подъезд внутри. Никаких ободранных стен, никакого мусора, и совершенно отсутствовал запах мочи, который у нас в доме, кажется, въелся уже в стены.

– Слушай, а тогда, у гаража, это был ты или дьявол? – Решилась я задать волнующий меня вопрос. – Кто из вас нас с Галкой спас тогда?

– Это был я, можешь даже не сомневаться… Видишь ли, я решил, что пора бы мне немного пожить свободным. А он обиделся. Вот чего я никак не мог о нем подумать, так это то, что он способен на какие-либо чувства, хотя он всегда меня уверял, что в этом отношении он не так уж сильно отличается от обычных людей. Если честно, то я до сих пор не верю в это. Мне кажется, что дьявол просто играет иногда в человека, морочит мне голову.

Когда он открыл дверь своим ключом, мне стало страшно, даже страшнее, чем там, во дворе. Матери Морозова я боялась больше, чем банды обкуренных подростков. Вот не понравлюсь я ей и все, ничего тут не поделаешь.

Судя по всему, свою мать он любит и не станет ее расстраивать.

Господи, какая же я дура!

Я попыталась взять себя в руки. Смешно, я так переживала, как будто действительно собиралась выйти за него замуж. А ведь между нами ничего не было. И он никогда даже не намекал мне на какие-то серьезные отношения и несерьезные тоже.

Дома у него было довольно скромно, но чисто. Так было у моей бабы Розы. На мебели ни пылинки. Я осмотрелась по сторонам.

– Мамы нет, она, наверное, вышла в магазин, – объявил он, и у меня отлегло от сердца.

– А разве она у тебя не работает? – спросила я.

– Нет, с тех пор как я стал нормально зарабатывать, я попросил ее бросить работу. Ей и так досталось в жизни. Когда отец узнал, что я неизлечимо болен, он быстренько свалил, и она поднимала меня одна. А это, поверь, было нелегко. Больной ребенок требует много времени и денег.

Я так и стояла в коридоре, не решаясь войти в комнату, когда зашуршал в замке ключ и в квартиру вошла моложавая женщина. Увидев Ника, он бросилась к нему, обняла и стала рассматривать так, как будто не видела его целую вечность.

– Коленька, ты? Я не ждала тебя так скоро. Как хорошо, что ты приехал! Но мог бы предупредить, я бы твои любимые пирожки испекла. И не говори мне, что ты там нормально питаешься. Ресторан – это ресторан, а домашняя еда – это домашняя еда…

Тут она заметила меня.

– Да ты, я смотрю, не один. Хоть познакомь меня с твоей девушкой.

Краска бросилась мне в лицо, когда я услышала это «твоей девушкой», мне было приятно и немного стыдно.

– Ма, познакомься, это Мария. Маш, а это моя мама, Людмила Анатольевна. Ну все, девочки, пора собираться, время не ждет.

Людмила Анатольевна опешила. Такого поворота событий она не ожидала. Она перевела взгляд на меня, ища поддержки. Конечно, ведь она все знала о его прошлом, зато мне было известно его настоящее, и это волновало женщину куда больше. Но я стойко молчала, предоставив Нику право самому объяснять матери, что происходит.

– Ма, мы сейчас срочно уезжаем, – в его голосе я услышала стальные нотки, – все разговоры потом, когда окажемся на месте. Прошу тебя, собирай все самое необходимое и не трать время на разговоры. Так надо.

Видимо, этот его тон оказался убедительнее любых слов, и женщина принялась метаться по квартире, собирая в большую дорожную сумку свои вещи. Я удивилась тому, что она больше не стала задавать никаких вопросов. Моя мама так просто от нас не отстала бы, пока не выведала все, что ее интересует, и уж точно не стала бы послушно исполнять мои приказы.

Когда подъехало такси, все уже было готово. Людмила Анатольевна все время порывалась меня о чем-то спросить, но каждый раз Ник обрывал ее:

– Ма, прошу, никаких разговоров, все на месте. Так надо.

Уже когда мы выезжали из города, я заметила знакомую машину, несущуюся на большой скорости нам навстречу. Более того, я даже успела заметить лицо одного из сидящих в машине людей – это был один из тех типов, которые похитили меня, когда я возвращалась из университета. Люди Золотого Жорика даже не посмотрели на нашу обшарпанную машину, они спешили выполнить свое задание. Я облегченно вздохнула лишь тогда, когда они скрылись за поворотом. Мы успели вовремя. Еще чуть-чуть – и мы бы могли столкнуться с ними прямо в подъезде. Теперь главное, чтобы Галка оказалась дома.

Поднимаясь в лифте на девятый этаж, мы все еще продолжали молчать, словно нас кто-то мог подслушать. А перед дверью моей подруги я заметила, что Ник стушевался и уже сам не рад, что согласился на мое предложение. Чтобы успокоить его, я крепко сжала его руку.

Нажав кнопку звонка, я вдруг почувствовала присутствие кого-то постороннего рядом.

Это ощущение было таким сильным, что я оглянулась по сторонам. На площадке никого, кроме нас, не было. Но, встретившись взглядом с Ником, я поняла, что и он испытывает то же чувство, что и я.

– Дьявол здесь, – шепнул он мне на ухо, чтобы не услышала мать, – наблюдает за нами. Я всегда чувствую его присутствие. Но не думаю, что он нам станет мешать. Это всего лишь любопытство и, возможно, злость.