Текст книги "Скрипач"

Автор книги: Инна Жарчинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НИК

Глава 14

Дьявол скучал.

Конечно, эта девчонка оказалась довольно заманчивой добычей, но до чего же ему было жалко тратить на нее свое время! Чем может она его удивить? Да Жорик, если подумать, куда интереснее ее. Прошли века, тысячелетия, мир изменился, но не изменились люди. Как и много веков назад, они всегда хотят одного и того же – денег, власти, славы, секса и здоровья. Он устал от этого однообразия и ждал, что когда-нибудь в этом мире появится тот, кто сможет его удивить. «Девчонка? Смешная она и наивная. Думает, что сможет устоять, – он усмехнулся. – И не такие ломались». Однообразие изматывало.

Дьяволу казалось, что он работает на конвейере и из года в год перебирает одни и те же мелкие детали. В какой-то степени так оно и было. Он давно перестал видеть в людях существ одушевленных. Скучно, безумно скучно! Но тут ничего не поделаешь, работа есть работа.

Он – главный сортировщик душ. В этом деле ошибиться нельзя. Лишь избранные станут частью Творца и растворятся в нем, остальные достанутся ему – дьяволу. И это правильно. Мир, созданный Творцом, совершенен, и управлять этим миром может только совершенство, не запятнанное никакой грязью человеческих пороков.

«Рай, ад, – думал дьявол, – как это все условно! Мир устроен гораздо проще и одновременно сложнее. Вопрос в том, чьей пищей ты станешь в итоге. Достанется твоя энергия Творцу или тому, кого принято считать врагом рода человеческого». Хотя и с этой формулировкой он тоже был не согласен. Дьявол не считал себя воплощением зла на Земле. Он не творил зло, он лишь помогал людям получить желаемое. А желали они всегда одного и того же.

Дьявол вспомнил разговор с Золотым Жориком.

Смерив скрипача презрительным взглядом, бандит без лишних проволочек заявил:

– Я собираюсь стать президентом.

– Собирайся, – пожал плечами Ник, – я тут при чем?

– Ты мне поможешь. Ты ведь экстрасенс.

– Да нет, всего лишь дьявол, – усмехнулся Ник.

– Мне плевать, как ты себя называешь, я беру тебя на работу. Обиженным ты не останешься. Говори, что нужно.

– У меня есть все и даже больше. А какой работы ты от меня ждешь? Ты хочешь, чтобы на твоей инаугурации я сыграл реквием по всей стране? Президент-людоед, – он задумался, потом тряхнул головой и заявил: – Не оригинально, такое уже было в Центрально-Африканской Республике.

– Заткнись, – оборвал его Жорик, – или ты принимаешь мое предложение, или…

– Или живым я отсюда не выйду, – продолжил за него скрипач. – Хорошо, Георгий Андреевич, я принимаю твое предложение, но только сначала мы заключим договор. Ты готов заключить договор с дьяволом, Жорик? Не боишься?

Золотой Жорик расхохотался. Он на своем веку этих дьяволов повидал столько и таких, что на их фоне этот заносчивый мальчишка выглядит невинным ягненком в стае волков.

– Давай свою бумагу – подпишу не глядя, – сказал он, продолжая смеяться. – Одним дьяволом больше, одним меньше, для меня это уже ничего не меняет. Подписывать кровью?

– Ох, дурак же ты, – вздохнул дьявол, – редкий осел!

Он смотрел на Золото сверху вниз, и в его глазах вновь заплясали желтые черти. Это происходило всегда, когда Дьявол был возбужден и на короткое время забывал про свою привычную скуку.

– Не будет никаких бумаг и никаких подписей. Ты всего лишь дашь свое устное согласие. Бумага – вещь материальная, ее всегда можно уничтожить, а вот то, что останется в твоей памяти и в твоей душе, уничтожить уже будет невозможно – это навсегда.

– Это как сказать, – ухмыляясь, произнес Жорик, – есть препараты, которые могут стереть из памяти все…

– Не стереть, а блокировать, – уточнил дьявол, – а это не одно и то же. Если ты не имеешь доступа к информации, это совсем не значит, что не существует самой информации. Ну, так ты согласен? Подумай хорошо, потому что после этого ты уже никогда не сможешь очиститься.

– А на это я никогда и не рассчитывал, – весело воскликнул хозяин особняка. – Конечно, согласен!

Воспоминания об этой забавной беседе немного развеселили дьявола. Как ни странно, но Жорик ему нравился. Ведь ничего же собой не представляет, зато какие амбиции!

– Оставь девушку в покое! – потребовал Николай Морозов у своего «квартиранта». – Зачем она тебе?

– Что-то ты слишком часто стал проявлять активность, – задумчиво произнес дьявол. – Понравилась девочка? Согласен, она действительно интересный экземпляр. Сам не ожидал, что она сможет так долго сопротивляться…

– Оставь ее. Ладно, я уже проиграл свою душу и готов гореть в аду, но она же еще невинна, в ее душе нет той грязи, которая тебе нужна. Не пойму, почему тебе обязательно надо все изгадить?

Дьявол налил себе в бокал вина и с удовольствием, не спеша, стал пить, наслаждаясь вкусом.

– Вот что мне нравится в этой плотской жизни, – признался дьявол, – это возможность почувствовать то, что бесплотному существу не дано – вкус, запах, тепло…

– Ты не ответил, – напомнил Ник.

– Если человек не хочет быть изгаженным, он ведь может и не поддаваться искушениям, – насмешливо заметил дьявол. – Есть ведь такие, к которым грязь не пристает, вот они-то и являются моей главной целью и задачей. А насчет гореть в аду – это ты меня сейчас здорово позабавил. Ты веришь в чертей со сковородками и геенну огненную? Слушай, мальчик, одну суфийскую притчу, может, она откроет тебе глаза на то, что тебя ждет в конце пути…

Дьявол задумался, потом закрыл глаза и тихо вздохнул. Он не любил объяснять то, что казалось ему очевидным. Но человек глуп, и в голове у него столько ненужного мусора, столько лжи…

– Есть такая притча: один человек встретил дервиша и спросил у него, откуда тот идет. Странник ему ответил: «Из ада». – «Что ты там делал?» – «Мне нужен был огонь, чтобы раскурить свою трубку, и я хотел попросить его у правителя ада», – объяснил дервиш. – «И что, тебе там дали прикурить?» – «Нет, – ответил странник, – тамошний правитель мне ответил, что у них нет огня. Я удивился и спросил его: «Как так, чтобы в аду не было огня?» А правитель ада ответил мне: «Сюда каждый приходит со своим собственным огнем».

– К чему ты мне это рассказал? – спросил Николай Морозов нервно, даже не пытаясь вникнуть в суть услышанного.

– К тому, – ответил дьявол со вздохом, – что нет того ада, каким вы его привыкли себе рисовать. И гореть тебе придется в огне собственных пороков и желаний. А девочка… Не знаю я пока, что будет с девочкой. Возможно, она сможет устоять, но лично я в этом сильно сомневаюсь. Хотя, не скрою, я этого бы хотел. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что я не желаю ей зла. Она такая интересная и славная. Она живет так, как живет, вовсе не потому, что так правильно, а потому, что ей это нравится. Она не грешит не потому, что боится греха, а потому, что ей так хорошо жить. Она любит своих родителей, учится, занимается какими-то своими мелкими делами, и все это не для кого-то и потому что, а для души. Она наивна… пока.

– Тогда оставь ее!

– Не могу, я должен ее проверить, брак в моем деле недопустим. Я уже посеял семя порока в ее душе. И, поверь мне, я хороший садовник, а это значит, что я смогу вырастить из него целый сад, – дьявол грустно рассмеялся. – Ник, пока я нашел единственный порок, который смог в ней немного прижиться – это похоть. Нет, на самом деле это даже не похоть, просто у малышки такой возраст, гормоны ведь даже я не в силах отменить. Но ты ведь уже знаешь, что стоит в душе поселиться хотя бы одному пороку, как вслед за ним появятся и все остальные.

Никто посторонний не смог бы услышать этот разговор, потому что это был мысленный диалог. Хороший психиатр назвал бы это раздвоением личности или диссоциативным расстройством идентичности и был бы не прав, потому что тело Николая Морозова действительно делили между собой два разных, абсолютно не похожих друг на друга существа.

– Мне не нравится, как ты используешь мое тело, – Ник был зол на своего «квартиранта».

– Прекрати, – устало возразил дьявол, – это наше общее тело. И помни, что ты бы его уже давным-давно лишился, если бы не я. Когда мы с тобой встретились, жить тебе оставалось несколько месяцев. Тогда твоя мать бегала по врачам, собирая справки, чтобы отвезти тебя на операцию в Бакулевский центр, но появился я и подарил тебе и здоровье, и жизнь. Операция ничего не решила бы. Помимо порока сердца, у тебя уже начали назревать новые проблемы со здоровьем. Твоя болезнь не оставляла тебе шансов.

– Люди с синдромом Марфана иногда живут довольно долго, – попытался возразить Ник.

– Но не в твоем случае. У тебя была не та форма, и ты это знаешь. И, в конце концов, согласись, что я не так уж много с тебя взял. Ты же получил гораздо больше. Ты жив, здоров и мог бы, если бы захотел, стать вторым Паганини. Не пойму, чем ты не доволен? Я считаю, что тебе сказочно повезло, что ты обратил на себя мое внимание. Впрочем, нет, не ты, а твое тело. Я давно за таким охотился. Идеальный инструмент для моей скрипки – совершенный слух, длинные и гибкие пальцы и потрясающая работоспособность. Как же все удачно совпало! Только однажды я встречал нечто подобное…

– Паганини, – заинтересовался Ник, – это ведь был Паганини, верно? Значит, про него не зря говорили, что он продал душу дьяволу?

Дьявол допил вино и закурил. Вопрос Ника заставил его вернуться на два века назад, когда он путешествовал по Италии и заглянул в Геную. Там, в темном, сыром чулане он и обнаружил этого удивительного несчастного мальчика. Бросив в его сторону лишь один короткий взгляд, дьявол понял, что это то, что ему нужно.

Что поделаешь, у дьявола тоже были свои маленькие слабости, и одной из этих слабостей была скрипка. Ему нравилось извлекать из этого инструмента самые необычные звуки, скрипка оживала в его руках, превращаясь то в страстную любовницу, то в убитую горем мать, потерявшую на войне сына, то в насмешливую маленькую девочку. Вот только найти подходящее тело было проблематично, всегда ему чего-то не хватало – то пальцы были слишком коротки, то слух отсутствовал, то человеку просто было лень тратить свою жизнь, постигая тайны этого удивительного инструмента…

– Нет, – резко ответил дьявол, – в отличие от тебя, Паганини не продался, мой нервный друг. Единственным дьяволом в его жизни был жестокий и жадный отец, который видел в родном сыне лишь средство для обогащения. Сейчас бы Антонио Паганини наверняка бы посадили в тюрьму за жестокое обращение с ребенком или как минимум лишили бы родительских прав. И никогда бы не появился на свет гений скрипки, превзойти которого за прошедшие два века так никто и не смог. Неудивительно, что о нем ходили слухи, будто он продал мне душу. Если бы я был человеком, то только им! У него было все – слава, любовь женщин, богатство – и он так же, как и я, был всем этим пресыщен до отвращения. Ник, это был один из немногих людей, кто вызывал у меня уважение и восхищение.

Дьявол вновь вспомнил прошлое, когда он предложил истощенному, измученному ребенку все свои секреты игры на скрипке в обмен на его тело. И тогда случилось то, чего дьявол никак не мог ожидать от мальчика, которого отец за каждую оплошность в игре бил линейкой по рукам и заставлял до поздней ночи играть на проклятом инструменте, часто забывая даже накормить сына, – мальчик отказался. Он отказался! Более того, Паганини бросил ему вызов, он сказал, что всего добьется сам. А потом мальчик потерял сознание…

– Значит, все эти сплетни, которые отравляли ему жизнь, – спросил Ник, – не имели под собой никакого основания? И то, что его тело еще несколько десятилетий не могло найти упокоения…

– Это, Ник, обычная человеческая зависть, – вздохнул дьявол, – один из самых распространенных человеческих пороков. На фоне Паганини все признанные скрипачи того времени выглядели бездарями, даже не музыкантами, а, скорее, сапожниками. Их слава лопалась, словно мыльный пузырь, столкнувшись с гением этого великого мастера. Такого они простить не могли. Каждый из них считал себя лучшим, каждый думал, что только он единственный достоин славы, но своим талантом Паганини превращал их всех в пыль под своими ногами, в серую, бессмысленную массу ремесленников, где один ничем не отличается от другого. Вот они и старались изо всех сил, чтобы хоть как-то отравить ему жизнь. Эти безумные сплетни, которые они распускали, дарили им кратковременную иллюзию своего превосходства. Уязвленные амбиции – это такой яд, который может отравить жизнь не хуже цианистого калия. Бедняга Паганини! Вот уж воистину трагическая судьба и удивительная. Ни в жизни, ни в смерти он так и не нашел покоя. Скажи, кто бы сегодня вспомнил, кто такой Доменико Гальвано, если бы этот ненормальный епископ Ниццы не запретил хоронить Паганини на городском кладбище? Ну, хоть так вошел в историю. Сомнительная слава. Почти как у Герострата. Один сжег храм Артемиды в Эфесе, второй фактически надругался над телом величайшего скрипача всех времен и народов, как, впрочем, и это трусливое животное – губернатор Генуи Филипп Паолуччи, который отказался даже впускать судно с гробом Паганини в гавань.

От этих воспоминаний настроение у дьявола заметно испортилось.

– Это была твоя работа? – настороженно спросил Ник. – Ты так отомстил ему за отказ?

От досады дьявол даже разбил о стену бокал.

– Ненормальный! – воскликнул он. – Я никогда бы не позволил себе ничего подобного. Я уважал этого человека. Тебе до него далеко. Того, что ты получил почти даром, не прилагая никаких усилий, ему пришлось добиваться тяжелым, почти нечеловеческим трудом. Скрипка изуродовала его тело. От этих бесконечных занятий и стояния в неудобной позе одно плечо Паганини стало ниже другого. Он действительно стал напоминать дьявола, каким рисовали его люди: бледный, хромой, сутулый, с горящими темными глазами…

– Он отказался, – печально произнес Николай Морозов, – а я не смог. Но ведь ему же не грозила смерть.

– Послушай, – разозлился дьявол, – она грозит всем! Бессмертных среди людей нет. Неужели это так важно, когда умереть?

– Тебе этого не понять, дьявол, потому что ты-то бессмертен и понятия не имеешь, что такое страх смерти. Но даже тебе хочется иногда обрести плоть, иначе ты бы не стал напяливать на себя чужие тела и довольствовался бы тем, что имеешь.

– Не тебе об этом рассуждать! И вообще, я не понимаю, с чего ты вдруг стал проявлять такую активность? Раньше тебя все устраивало. Ник, с некоторых пор мне стало неуютно в твоем теле. Я чувствую, как ты хочешь выгнать меня, наплевав на наш договор. Скажи, ты ведь понимаешь, что это невозможно? Если когда-нибудь я покину это тело, то болезнь вернется…

– Я знаю, – Ника раздирали противоречивые чувства, – но мне не нравится, что ты вцепился в эту девушку, в Марию. Оставь ее в покое, и я готов терпеть тебя сколько угодно…

Дьявол рассмеялся. Смех его был слышен за стенами комнаты, отведенной Жориком своему гостю. От этого смеха по стенам заскользили юркие темные тени невидимых, но от этого не менее страшных существ, которые на протяжении бесконечного путешествия дьявола следовали за ним, как верные собаки за своим хозяином, – бесы.

– Мерзкие твари! – вырвалось у Ника. – Это их ты посылал к Маше? Они ведь едва не свели девушку с ума. Скажи, неужели тебе ее совершенно не жалко? Чем она-то перед тобой виновата?

– Никто передо мной не виноват, – попытался успокоить его дьявол, – я же тебе сто раз уже объяснял, что такова моя работа. Как говорят в таких случаях, «ничего личного».

– Ты мне не ответил, это они, да?

Дьявол загадочно усмехнулся и ответил:

– Не всегда, иногда я и сам был не прочь навестить малышку. Как же она боялась! Ее страх был таким сильным, почти осязаемым. Она даже думала, что сходит с ума. Да, мои малыши могут свести с ума кого угодно, и не такие уж они мерзкие. Ник, запомни раз и навсегда: бес никогда не вселится в человека, если в самом этом человеке нет того порока, которым заведует бес. Если нет в тебе жадности, то и бес жадности не сможет овладеть ни твоим телом, ни твоей душой. Они ведь хоть и глупые, но добросовестные ребята, эти мои маленькие помощники, – дьявол поманил одну из теней, и она завертелась вокруг него крошечным смерчем, потом упала на стол темной, бесформенной кляксой, ожидая приказа от своего господина.

Дьявол нежно погладил тень рукой, преодолевая сопротивление Ника, которому не хотелось прикасаться к «этой твари». Он не стал объяснять, что без своих верных бесов ему бы пришлось туго, ведь они выполняли львиную долю всей работы, самую грязную и скучную ее часть. А иначе где взять столько сил, чтобы их хватило на всех людишек, которых зачастую и проверять-то не надо, настолько глубоко порок пустил в них корни. Но… он должен проверить каждого и каждому дать шанс. Бывали случаи, редко, правда, когда человек очищался прямо в момент смерти. Но какие же надо было несчастному приложить усилия, чтобы это получилось! Этот процесс был сродни атомному взрыву, он выжигал все в душе грешника, оставляя лишь пустоту. Такую удивительную, чистую и сияющую пустоту, что даже дьяволу не верилось, что такое возможно. Как же ему хотелось хотя бы однажды напиться из этого источника! Ведь теми душами, которые доставались ему, невозможно было насытиться, их требовалось очень много.

– Значит, – задумчиво произнес Ник, – это они заставляют людей совершать все эти безумные поступки, а вовсе не скрипка? – в его голосе звучало разочарование, и дьявол усмехнулся.

– Что ж, свое тщеславие ты так и не избыл. А я уже сомневался на этот счет. Да, Ник, это они, но и скрипка тоже. Это она открывает им дверь в этот мир, она призывает их на службу, словно заводской гудок. Смотри, вот они в полном твоем распоряжении, приказывай.

Соблазн был слишком велик, но Николай Морозов смог его преодолеть. Он мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Нет, на этот раз все будет по-другому, он не позволит дьяволу взять над собой верх уже в который раз! Ему не нужна власть над этими существами, ему не нужна власть над людьми, единственная власть, которой он хотел добиться, – это власть над самим собой.

– Спасибо, но не стоит. Это не мое, – ответил он с вымученной улыбкой. – У них ведь уже есть свой правитель, этого достаточно.

– А ты умнеешь, малыш, – порадовался за Ника дьявол, – возможно, когда-нибудь у тебя появится шанс обрести свободу.

– Меня удивляет, что тебя это радует, – Ник не мог поверить в искренность своего «квартиранта».

– Почему нет? – удивился дьявол. – Ведь мы с тобой почти сроднились за то время, как живем в одном теле. А теперь повеселимся, но сперва нам надо лечь спать, мы ведь не имеем никакого отношения к тому, что произойдет сейчас в этом доме, – он вновь рассмеялся, и покорные ему бесы радостно пустились в пляс.

– И что ты сейчас собираешься здесь устроить? – настороженно спросил Ник. – Меня твои забавы напрягают.

– Так, – пространно ответил дьявол, – немного повеселюсь перед работой. Давно я так не развлекался, а это забавно. Помнится, году так в 1662 я так позабавился в монастыре урсулинок в Огзонне. Но потом экзорцисты испортили мне весь праздник, – он вздохнул. – Представь себе: толпа обезумевших монашек! Что они вытворяли!

– Тебя можно изгнать? – заинтересовался Ник.

– Рано радуешься, мальчик, – ехидно заметил дьявол, – меня изгнать нельзя, но в монашках поселились всего лишь бесы, а их изгнать не так уж трудно. Так что, Ник, на это ты можешь даже не надеяться. Ищи другой способ избавиться от меня.

Вытянувшись на чистой накрахмаленной простыне, скрипач блаженствовал. «Люди, – думал он, – как же они глупы и не понимают, в чем состоит настоящее счастье! Они хотят денег, но это всего лишь бумага. Они стремятся к власти, но власть не дает им ничего, кроме ненависти подчиненных и бесконечных потоков лжи от окружающих. Слава, которой они так бредят, – это не более чем короткая вспышка в беспроглядной темноте, она не согреет в холод и не успеет осветить дорогу.

Все пустое.

Единственное счастье, которым они обладают, – это тело. Что может быть лучше, чем вдыхать свежесть белья и чувствовать, как расслабляются под теплым одеялом уставшие мышцы, как наливаются тяжестью сна глаза и сладкая истома обволакивает все твое существо?»

Засыпая, скрипач тихонечко, почти неслышно присвистнул, и бесплотные бесы взметнулись над кроватью грязным серым облаком, а потом, подчиняясь мысленной команде своего господина, разлетелись по всему дому.

Их никто не видел и не слышал, а они скользили по стенам, сливаясь с остальными тенями, отбрасываемыми различными предметами, и старательно изучали обстановку. Зависнув над спящим человеком, они почти растворялись в воздухе, а потом просачивались сквозь кожу или влетали в полураскрытый рот.

Иногда они начинали веселую возню, и тогда по воздуху начинали летать стулья или вазы, а по стенам текла вода, которая тут же испарялась, чтобы уступить место огню. Вспыхнувшее на обоях пламя горело ярко, но не жгло. Бесам нравилось пугать людей, они питались человеческим страхом и росли на глазах.

Разбудил скрипача крик и звуки выстрелов. Ник с трудом оторвал голову от подушки и прислушался. Тишина. Он решил, что это ему приснилось, и вновь уснул, не обратив внимания на тихий смешок своего «квартиранта», а надо было бы.

Вскоре в коридоре раздались крики и звуки шагов. Люди бегали из стороны в сторону, кричали и стреляли. Ник вспомнил слова дьявола и решил, что надо и дальше изображать из себя спящего, если получится. Но изображать не пришлось, потому что едва он коснулся головой подушки, как на него навалился странный, удивительно крепкий сон, который неожиданно прервали сердитые вопли Золотого Жорика у самого уха.

– Вставай, сучий потрох! Гнида ты бледная! Прекрати немедленно свои фокусы, фокусник хренов!

Не понимая, что происходит, Ник сонно щурился от яркого света и растерянно моргал. Он смотрел на нависшего над ним Георгия Андреевича и мысленно сочинял сам себе некролог.

– Что-то случилось? – спросил он удивленно.

– А то ты не знаешь? Что ты сделал с моими людьми, сволочь? Я тебя закопаю! Я утоплю тебя в выгребной яме.

– Скажи еще, что ты меня съешь, – вмешался в разговор дьявол, – тоже ведь неплохая угроза, да?

– Закройся, выродок! Если хочешь жить, то немедленно прекрати все это! Они сейчас друг друга перестреляют, паскуда ты такая!

– Что я слышу, – наигранно восхитился дьявол, – речь будущего президента перед своим народом! – он ухмыльнулся. – И ведь все понятно.