Текст книги "Искушение (СИ)"

Автор книги: Инна Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

В приподнятом настроении мы вошли в тронный зал, где по обе стороны выстроились гости в ожидании графа и приближённых особ. В зале царило оживление. Случайных гостей здесь не было. Граф Воронцов имел обыкновение рассылать приглашения своим гостям заранее. Михаил Семёнович отличался особенным гостеприимством. Он был открытой, широкой, тонкой натурой. Гости ощущали его деликатное внимание, тепло души и заботу. А какой он был эрудит, бесподобный рассказчик. Настоящий полиглот. Об этом свидетельствовала его библиотека. В свободное от государственных дел время он любил проводить у себя приёмы, балы, важные встречи, торжественные церемонии. Повод для этого всегда находился самый что ни на есть изящный и привлекательный.

Мы пристроились у входа в зал.

– Вы знаете, Любомир Карлович, у меня такое чувство, что сплю, – поделилась я.

– Почему, сударыня? Ах да, знаю, вам не удалось отдохнуть после дальней дороги, мне очень жаль, – с пониманием отнёсся мой сопровождающий.

– Столько впечатлений, об отдыхе остаётся лишь помечтать. – Не успела я договорить, как увидела рядом с собой княжну, дочь княгини Веры Николаевны – моей кузины.

– Племяшечка дорогая, как я рада тебя видеть! – Нагнулась и поцеловала княжну в носик. А где сама княгиня Вера Николаевна?

– Тётушка, голубушка, да вон же матушка, платком вам машет, знак подаёт. Вы чем-то были заняты, да? Не видели нас. Ну вот матушка и послала меня к вам, – скороговоркой выпалила княжна.

Я огляделась и увидела кузину. Она, как всегда, выглядела превосходно. На ней блистательно сидело новое платье, драгоценные украшения подобраны под стать туалету. Княгиня отличалась от многих дам высшего света безукоризненным вкусом. Покоряла своей безупречной фигурой и божественной красотой.

– Пойдёмте к матушке. Пойдёмте. Матушка сказала, что не годится вам тут у дверей стоять.

После этих слов племянница взяла меня за руку и повела в центр зала. Я послушно последовала за ней.

– Ниночка, кузинушка! Я не смогла тебя дозваться, пришлось княжну попросить сходить за тобой. Ну здравствуй, моя дорогая, – поприветствовала меня Вера Николаевна. Мы расцеловались.

– Ты хоть знаешь, какой высокий гость графа Воронцова сегодня предстанет перед нами? – спросила она.

– Нет, я случайно сюда заехала. – Кузина пропустила мои слова и продолжила: – Сам государь император! – произнесла она со значением.

– Да?! – удивилась я. А что вдруг?

– Пока не знаю. Думаю, с минуты на минуту всё прояснится, – предположила Вера Николаевна.

– Любомир Карлович, вы знали, что император прибудет на бал? – удивлённо спросила я.

– Нет, что вы, сударыня. Когда я говорил, что вас ожидает удивительная встреча, имел в виду самого графа. Откуда я мог знать о планах государя? – оправдывался он, догадываясь, о каком подвохе в моём вопросе идёт речь.

Какой сюрприз!

Заиграл придворный оркестр. И под шелест тяжёлых платьев на кринолинах в дверях показался государь император в сопровождении графа Воронцова и всей свиты.

Среди гостей волнами пробежался шепоток:

– Смотрите, смотрите, сам государь пожаловал!

И действительно, Александр II, проходя в центре зала, приветствовал кивком головы гостей то по одну, то по другую сторону от него, загадочно улыбаясь. Граф подвёл государя к трону. Затем Михаил Семёнович огласил программу праздничного приёма. После этого началась торжественная церемония представления гостей. Солидные государственные мужи сменялись приближёнными особами графа. Приглашённые гости приехали со своими семьями. Император со всеми был учтив, мил, доброжелателен. Когда же очередь дошла до меня, государь привстал, задержал на мне взгляд, пожал руку и спросил:

– Княгиня, почему вы одна? Супруг занят государственными делами? Как же он отпустил вас одну в такую дальнюю дорогу? И сам себе ответил:

– Понимаю, дела. Что княжич Михаил Прохорович? Княжна Анастасия Прохоровна, а близнецы ваши, здоровы ли они? – более дружеским тоном поинтересовался император.

– Благодарю вас, всемилостивейший государь император. Слава Богу, дети здоровы, – присев в реверансе, ответила я.

– Знаю, что старший сын – преемник вашего покойного батюшки, похвально.

– Да, Миша в этом году завершает учёбу, он отличник, мечтает пойти по стопам своего деда.

– Нисколько не сомневаюсь, что он преуспеет в этом.

– Благодарю вас.

– А у меня для вас новость, – начал государь император.

Я вся задрожала от страха, как осиновый лист на ветру.

– Наш уважаемый граф Венявский, к моей великой скорби, тяжело болен, и продолжать свою дипломатическую миссию не сможет. Всем известна ваша благотворительная деятельность в российском государстве и даже за его пределами. Мы наслышаны о ваших успехах, ценим ваш вклад. О вас ходят легенды… – произнёс Александр II иронично. – В связи с этим на совете принято решение именно вам поручить почётную миссию посла в дружественном Российской империи государстве. Как вы на это смотрите? – спросил государь, вглядываясь в меня.

– Это так неожиданно, – растерялась я, с трудом скрывая эмоции. – Благодарю, вас. Безусловно, это большая честь для меня. Постараюсь быть достойной оказанного доверия, – произнесла, испытывая неловкость.

– Спасибо, что согласились. Не люблю принуждать. Всю документацию получите депешей в Петербурге, – сухо информировал государь император.

– Слушаюсь, – с трудом выговорила, присев в реверансе. Всё плыло перед глазами от волнения, охватившего меня. Я с трудом держалась на ногах.

– Завтра прибудет мой главный помощник, он побеседует с вами. Выделю вам свою карету, чтобы доставили в Петербург. – Государь вёл со мной неспешную беседу, а я дрожала, как воспитанница Смольного на первом балу. И вдруг в его голосе неожиданно появились мягкие нотки, он расплылся в улыбке, стараясь передать свои чувства. – Очень советую насладиться красотами усадьбы графа Михаила Семёновича и надышаться морем. Проведите два-три дня в этом благословенном месте, не пожалеете. Я обожаю бывать здесь. К сожалению, не так часто могу себе позволить, дела. – Государь задумался. – О чём это я? Ах да. Затем можете отправляться в Петербург.

– Благодарю вас, всемилостивейший государь император. Полагала уже сегодня после торжественной церемонии отправиться в путь.

– Нет-нет, что вы, не стоит торопиться. Здесь так хорошо. Я душой отдыхаю в гостях у графа. Желаю вам больших успехов на новом поприще. – Александр II пожал мне руку.

– От всего сердца благодарю вас. Поверьте, это большая честь – служить отечеству. – Я присела в реверансе, затем отошла на своё место.

– Поздравляю, Ниночка, – услышала голос кузины. – Это очень солидная и ответственная миссия. Тебе она к лицу, ты справишься, я знаю. Вера Николаевна говорила эмоционально, но тихо и быстро, чтобы никто не слышал.

– Спасибо, спасибо, мой ангел. Не ожидала.

Мы с кузиной заговорились, и я не заметила, как к нам подошёл граф Воронцов. Он улучил мгновение, чтобы переговорить со мной.

– Нина Андреевна, друг мой. Как я счастлив видеть вас у себя! – Граф заключил мою руку в свои большие мягкие ладони. Я ощутила его тепло и дружескую поддержку.

– Я ведь давненько отправил вам приглашение в Петербург и не получил ответа. Признаюсь, уже начал беспокоиться. Как славно, что вы навестили меня. Ох, я и забыл поздравить вас с новым назначением. Сам император объявил. Вас высоко ценят, чему я искренне рад и горд, что это событие произошло в моём доме. А что Прохор Петрович, как он отреагирует на ваше назначение?

– Без энтузиазма. Не думаю, что примет эту новость радушно. Сами понимаете, ему придётся жить в разлуке со мной и детьми, но делать нечего. Вы государственный муж и согласитесь со мной –

государю императору отказать не могу. Полагаю, что моё назначение вызвано рядом чрезвычайных обстоятельств. Стало быть, обязана выручить, – делилась я с графом.

– Да-да, безусловно. Всё правильно. Но сам факт, что вы и дети будете разлучены с Прохором Петровичем, омрачает. Думаю, после первого срока пребывания на посту сможете попросить об отставке. Вы – женщина, у вас дети. Не сомневаюсь, пойдут навстречу. Благословляю ваш славный путь и праведные дела. Вы справитесь, не сомневаюсь. Храни вас Господь. – Граф повёл себя и в этой ситуации, как благородный человек, истинный сын своего отечества, наклонился и поцеловал мне руку.

– От всего сердца благодарю вас, Михаил Семёнович. Вы нашли самые нужные слова. Я это очень ценю. И тоже несказанно рада встрече с вами, – поблагодарила и добавила:

– Мне бы хотелось, чтобы всё сложилось удачно.

– Пожалуйста, не забывайте меня. В отпуске приезжайте погостить. Буду очень рад, – пригласил граф.

– Как это любезно с вашей стороны, Михаил Семёнович. Обязательно навестим при первой же возможности. Прохор Петрович вас высоко ставит, ценит и очень уважает.

– Благодарю. И ему мой нижайший поклон передайте. Буду ждать со всем семейством, вы дали слово, сударыня, – кокетливо произнёс граф, заулыбался и опять поцеловал мне руку.

– Михаил Семёнович, дорогой. Вы позволите отлучиться к себе. Мы с Любомиром Карловичем проделали долгий и нелёгкий путь, я очень устала, хотелось бы немного отдохнуть. А затем мы спустимся и за чаем ещё насладимся беседой с вами в домашней, дружеской, непринуждённой обстановке, – попросила я, чувствуя, что не смогу дождаться завершения торжественной церемонии.

– Да-да, конечно. Какие пустяки. Чувствуйте себя как дома и не церемоньтесь, – заверил меня граф.

В этот момент Михаила Семёновича отвлекли, он откланялся и отправился к императору.

– Любомир Карлович! – позвала я. – Пожалуйста, сопроводите меня в апартаменты, моё состояние требует немедленного отдыха. И не забудьте предупредить извозчика, что мы задерживаемся, пусть не ждёт. Поблагодарите его от моего имени.

– Слушаюсь, сударыня. Будет исполнено.

– Вера Николаевна, зайди ко мне позднее.

– Хорошо, голубка моя, – ответила кузина.

Вновь заиграл оркестр, приглашая гостей в танцевальный зал. А в перерыве все отправились в трапезный, где были накрыты столы.

Я спустилась в свои апартаменты. А по дороге поинтересовалась у сопровождающего:

– Любомир Карлович, голубчик, вы что-нибудь понимаете?

– Понимаю.

– Что именно?

– Вас назначили на государственную службу, и нам придётся прервать наше путешествие, – с огорчением произнёс он.

– Это и я поняла. Спрашиваю о другом. Мы ведь сюда не направлялись, насколько я помню, посещение усадьбы Михаила Семёновича не входило в наши планы. Не так ли?

– Вы правы, Нина Андреевна. Что я могу вам на это ответить? В таком случае на Руси принято говорить: «На всё воля Божья». И не стоит утруждать себя каверзными вопросами. Пусть идёт как суждено. Вы же сами были свидетелем, как в пути нам передали срочную депешу, в которой сообщалось, что вам необходимо прибыть на церемонию в резиденцию графа Воронцова. Мы подчинились. Не надо всё принимать близко к сердцу, – завершил он. Я поняла, что у него нет конкретного ответа на мой вопрос. Видимо, Любомир Карлович сам не понимал каких-то тонкостей, каких-то моментов в происходящем.

– Единственное, что могу добавить к вышесказанному, – прервал мои мысли сопровождающий, оглядываясь назад и подытоживая незавершённое путешествие. – Та высокая миссия, которую вам доверил государь император, потребует очень быстрых реакций, сноровки, умения принимать решения в самых непредвиденных ситуациях. В этом случае наше путешествие могло бы послужить вам и принести пользу. Опыт – великая сила и хороший учитель. Он закаляет, учит, как выстоять, как выиграть в тех или иных обстоятельствах. Мне думается так, сударыня.

– Какой вы умница, Любомир Карлович. Я потрясена и полна гордости, что отправилась в такую дальнюю дорогу именно с вами. Вот ведь не зря в наших кругах вас так любят и ценят. Но вот что странно…

– Нина Андреевна! – вежливо прервал меня мой собеседник. – Тронут похвалой, высокой оценкой моего скромного труда. Я старался как мог. Жаль, что не удалось показать вам всё, что наметил.

– Не вижу в этом ничего страшного. У нас с вами вся жизнь впереди, ещё наверстаем упущенное. Не так ли? – успокоила я сопровождающего. – Одного понять не могу.

– Что именно?

– Государь при своей занятости вспомнил о моих детях. Мы не родственники и даже не состоим в тесной дружбе. Супруг трудится во благо государства российского, всячески помогая государю, и всё же…

– Не вижу в этом ничего удивительного. Все наслышаны, что один из ваших близнецов родился с врождённым пороком. Это беда. Помнится, рассказывали, что Прохор Петрович очень переживал. Кстати, как ваш сын сейчас себя чувствует?

– Прекрасно! Позднее стало известно, что это вовсе не наследственный и не врождённый порок, как поговаривали. Мне повезло, акушерка, которая принимала роды, оказалась опытной и добрым человеком. Она и определила, что один из близнецов не слышит. И что вы думаете, она мне посоветовала?

– Теряюсь в догадках.

– С первых минут жизни всё время петь младенцу.

– Что вы говорите?

– Да и врач подтвердил её слова. Оказывается, интонации матери, напевные задушевные мелодии вызывают вибрацию в нервных окончаниях. Они начинают дрожать, как струны. Именно те, что пробуждают и приводят в действие функции слухового аппарата. Благодаря этим импульсам и рецепторам мы слышим. Механизм довольно сложный.

– И что?

– Я постоянно пела: во время кормления, купания, прогулок. Когда разговаривала с ним, старалась произносить слова негромко и напевно, меняя интонации, заставляя малыша вслушиваться. И в один поистине прекрасный, благословенный день мой сынок отреагировал – стал подпевать мне. Не так, как мы, взрослые, нет, конечно, на своём языке. Но с тех самых пор он пошёл на поправку и слух полностью нормализовался. Врачи не поверили своим глазам и ушам. – Я от радости сияла и блаженствовала.

– У меня нет слов. Потрясён вашим рассказом. Вы героиня. Сколько терпения понадобилось, чтобы достичь такого результата!

Я одарила сопровождающего тёплым взглядом.

– Любомир Карлович, дорогой, когда любишь, покоряются любые высоты.

– Вы правы. Любовь может всё.

Любомир Карлович сопроводил меня к апартаментам.

– Смотрите, вас ожидают, – сказал он. И действительно, у двери стояла служанка.

– Вы ко мне?

– Добрый день, княгиня. – Она присела в книксене. – Его сиятельство послал меня, – доложила она.

– Как это мило со стороны Михаила Семёновича.

– Граф сказал, что вам необходимо отдохнуть. Пришла помочь умыться, переодеться.

– Да, хотелось бы прилечь, ног не чувствую.

– Пойдёмте, сударыня.

– Нина Андреевна, понадоблюсь – позовите, – сказал Любомир Карлович.

– Непременно. Спасибо вам.

Служанка оказалась разговорчивой и расторопной. Помогла мне раздеться и умыться.

– Отдыхайте, захотите что-нибудь, позвоните в колокольчик.

– Хорошо, милая. Благодарю.

Столько событий водоворотом пронеслось, что от усталости не успела положить голову на подушку, как уснула.

Послышался стук, мои грёзы растворились в утреннем тумане, и я открыла глаза.

– Господи, где это я побывала?! – не верилось тому, что увидела во сне.

Попробуем разгадать

– С добрым утром, дорогая сонюшка. Как спалось, милая? – спросила Наталья Серафимовна, поливая цветы на подоконнике.

– Не могу поверить! – Я всё еще оставалась там, во дворце графа Воронцова.

– Что, что ты сказала, Ниночка?

– Дорогая крёстная, вы не представляете, где я побывала. Мне приснился невероятный сон, которому я не могу найти объяснение. Такие события… и как подобрать ключик к их разгадке?

– Не волнуйся, Ниночка, переодевайся, умывайся. Когда пойдём в трапезную, подробно мне всё расскажешь. А вдруг это вещий сон?

– Вещий?! Тогда мне страшно.

– Почему страшно? Ничему не удивляйся. Сны приходят к людям как предупреждение, в виде намёков, подсказок. Своего рода магия. А сила у снов великая. По дороге выслушаю тебя. Подумаем, что Господь хотел сказать тебе этим сном.

Я вернулась в Петербург. Но еще долго вспоминала удивительные грёзы и переживала рассказ старой монахини.

Dum sрirо, аmо gtquе сrеdо –

В то время как я живу, я дышу, я люблю, я верю.

Настал счастливый день для всех

Порой грядущие изменения в жизни приходят в тонких намёках природы. Она деликатно подмигивает, подсказывает то в одном, то в другом своём проявлении. Мы не всегда и не сразу находим этому объяснение и, как правило, пропускаем подарочки свыше. Не распознаём, а жаль. Если вдуматься, проникнуться, очень захотеть, в них можно найти ответы на животрепещущие вопросы. Жизнь не стоит на месте, летит стремительно, мы хотим наверстать упущенное, спешим, чтобы угнаться за ней, отвлекаемся и пропускаем важные посылы.

Возрождение природы, скоропалительное и бурное, увенчалось большим событием в моей жизни. Галантный, невероятно терпеливый, всепрощающий и глубоко любящий Прохор Петрович ознаменовал своим поступком день весеннего равноденствия. Ранним утром зазвонил колокольчик у двери тётушкиного дома – Федотов приехал просить моей руки. Служанка опешила, увидев его столь нарядным, элегантным, с огромным букетом отборных благоухающих роз. Выглядел жених безупречно.

Он вошёл в комнату степенно и опустился на стул рядом с княгиней. Протянув ей цветы, дрожащим голосом сказал:

– Друг мой, Софья Гавриловна, я знаю, что недостоин вашей племянницы. Я старше её, вы были правы, когда отговаривали меня. Но хоть казните, любить Ниночку не перестану. С ума схожу, задыхаюсь от любви к ней. Нет мне жизни без неё. Смилуйтесь надо мной. Прошу у вас руки Нины Андреевны, клянусь вам, сколько суждено прожить – буду служить ей верой и правдой. Доверьтесь мне.

Тётушка приложила к груди ладонь, переживая вместе с Федотовым. Её глаза тут же увлажнились, и она поминутно прикладывала кружевной платок, дабы промокнуть слёзы. Княгиня так расчувствовалась, что не смогла проронить ни единого слова. Прохор Петрович подошёл ко мне, опустился на колени и склонил голову. Я видела, нашему другу трудно было говорить. Мы обе сопереживали ему. Он приподнял глаза, в них дрожали слёзы.

Прохор Петрович надел мне украшение на безымянный палец и только после этого заговорил:

– Вы вправе убить меня своим отказом, да, я знаю. Но и вправе разделить со мной судьбу. Одно скажу, вы для меня – олицетворение неземного счастья и воплощение мечты. Вы – моя жизнь, моё лекарство, мой воздух, награда судьбы и приговор. Как я люблю вас – никто не сможет. Ниночка, вы – моё дитя. Я живу ради вас, и сколько суждено биться в груди сердцу, буду вашим верным и преданным псом. Если я вам не очень противен, не отвергайте меня. – Признания Прохора Петровича сразили тётушку, воздействуя на неё ошеломляюще. Она, потрясённая услышанным, перевела на меня взгляд. Увидев слёзы в моих глазах, прочувствовала весь драматизм положения Федотова и всё же предприняла меры. Софья Гавриловна, угадав мои мысли, поспешила спасти верного друга.

– Прохор Петрович, кто вам сказал, что Нина собирается отказать? Откуда этот пессимизм? Так не похоже на вас. – Федотов стоял на коленях с опущенной головой, как перед казнью. Он не реагировал на слова тётушки. В случае моего отказа судьбоносная гильотина не замедлила бы убить его. Одному Богу было известно, о чём он думал. И тут последовало откровение, которого мы не ожидали услышать. Вот это было настоящим потрясением.

– Вы не представляете весь ужас моего положения. Я, как распоясавшийся мальчишка, потерявший рассудок, приезжал ночами к вашему дому и заглядывал в окна первого этажа. А однажды дошёл до крайности – залез на дерево и наблюдал за Ниной Андреевной в её комнате. Как пережить, как объяснить то, что со мной творится? Не узнаю себя. И как без этого жить? Чувства превратили меня в безвольное существо – посмешище!

На него больно было смотреть.

– Я сам себе отвратителен. – Он поднял на меня глаза, полные скорби и печали. – Как жить, когда сердце рвётся от любви к вам? Оно плачет, тоскует, страдает, изнывает. Оно рыдает. Страх сковал его цепким кольцом. Мне в насмешку – из ран капает, слившийся с кровью, приправленный ядом сладкий сироп. Господи, спаси и помоги. Я панически боюсь вашего отказа, впервые в жизни потерял контроль над собой, вы понимаете?! – чуть было не зарыдал он. – Мной руководит только одно желание – быть рядом с вами днём и ночью. Вердикт плачевный – погиб я, пришёл мой конец, – договорил Федотов и опустил голову.

Невольно мой взгляд упал на окно.

Серая туча заполонила собой весь небосклон. И только маленькие островки припрятанной голубизны небес выглядывали то там, то тут, вырываясь на свободу из-за плотных облаков. В них было столько света, тепла, надежды – это обнадёживало. Они по секрету рассказывали, утешая: «Чёрная злая туча пронесётся, сразу распогодится и душа обретёт крылья. Зло не вечно».

Я так расчувствовалась, услышав излияния своего спасителя, промокнув платком слёзы, провела рукой по его мягким волосам, он тотчас встрепенулся.

– Родной мой, самый дорогой человек. Немедленно встаньте, это мне впору опуститься перед вами на колени. Кем бы я стала, где бы оказалась в роковой час, если бы не ваша любовь? Вы спасли не только мою жизнь, борясь с коварной болезнью, но и честь девичью. Вы ни разу, ни словом, ни взглядом, ни жестом не упрекнули меня, а ведь могли – в трагический период жизни я позволила себе безрассудство, не понимая, что творю. Любой ценой желая убежать от горя и потерь, навалившихся на меня, шестнадцатилетнюю. Вы, святой человек, терпеливо ждали, когда избалованная княжеская дочь постигнет истину, опомнится и образумится. И дождались, но тогда я не смогла вам открыться. Понадобилось время, чтобы созреть для этого. Да будет вам известно, мой добрый друг, душа впервые отчётливо просигналила о чувствах к вам, заговорив на незнакомом языке после концерта. Помните, вы возили нас слушать гениального пианиста Виктора Ламанского? – Прохор Петрович молчал. – Вот тогда сердечко заговорило, но я, оскорблённая, униженная, потерянная, прибитая к земле горем, не в силах была оценить величайший подарок, который Господь мне послал. У вас для отчаяния нет оснований. – Федотов, не поднимаясь с колен, боясь пошевелиться, стоял в напряжении, которое передалось мне. – Жизнь – хороший учитель. Поздравьте меня – я выросла из детских панталончиков, и нынче перед вами другая Нина Ларская – благодарная и горячо любящая. Вы своим предложением оказали мне великую честь. Я принимаю его с чувством глубокой признательности. Клянусь, буду верной женой, близким другом и матерью ваших детей. – Федотов, не доверяя своим ушам, приподнял голову: его губы дрожали, в глазах застыли слёзы, он не мог поверить своему счастью, ладонями прикрыл лицо и заплакал.

– Это правда? – спросил он меня, глотая слёзы и уже не стыдясь их.

– Клянусь вам, чистая правда.

Тётушка, оказавшаяся свидетелем трогательной, решающей сцены и наших объяснений, сама расчувствовалась. Мы плакали, но на этот раз от счастья обретения.

Иногда нужно обойти весь мир,

чтобы понять,

что клад зарыт у твоего собственного дома.

Пауло Коэльо

Знаменательный день

И вот настал счастливый день в моей жизни – единение двух любящих душ. Все приготовления были завершены накануне. Мне помогли одеться в подвенечный наряд, тётушка перед иконой благословила нас и тихонько, чтобы никто не видел, передала мне тёмно-бордовый бархатный небольшой футляр.

– Дарю. Бриллианты подбирала под подвенечный наряд. На их фоне твои глаза засверкают сильнее и радостнее. Пусть все молитвы и камни, преподнесенные в подарок, охраняют твоё счастье, посланное свыше. Ты его заслужила.

Я прослезилась и бросилась к тётушке в объятия.

– Храни вас Бог! Благодарю всей душой. – Модистка предусмотрительно сделала в платье небольшой потайной карман, в него я вложила футляр.

– Не прячь, дитя. Надень и будь счастлива. Сегодня особенный день.

Я подчинилась.

– Пора, пора, – подгоняла княгиня.

– Одно мгновение, дорогая тётушка.

– Куда ты? Нам пора ехать в храм.

– Сейчас вернусь. – Я побежала в свою комнату, открыла шкатулку, подаренную Ваней, раздвинула края мешочка, который мне передал на ярмарке старичок, а там листик. Пробежалась глазами: «На дне мешочка чистый воды изумруд – твоим детям защита и помощь. Старый, отцовский камень, запятнанный кровью, выброси и забудь. Всё плохое навечно покинуло тебя. И да будет мир вашему дому, благословение и покой душе твоей. С богом».

«Добрый старичок о детках моих позаботился. Спасибо ему. Всё сделаю, следуя его советам». – В прекрасном расположении духа я вернулась в гостиную.

– Где же вы, душа моя? Нам пора. – Мой избранник с нетерпением ожидал меня.

– Я здесь, мой дорогой.

Под руку с Прохором Петровичем в сопровождении тётушки, Васи, крёстной, Агаши и Артура мы вышли из дома.

Плауны на клумбах нас приветливо встречали. Те из них, что успели раньше других подняться в рост и разрастись в красивые пучки, покачивали нам вслед головками. Растения напоминали маленькие сувенирные букеты, которые готовили на заказ для невест. Наши служанки нашли им новое применение. Они, потешаясь и смеясь, привязывали охапку высоких стручков с сочными листьями у основания к длинной палке и проворно снимали ими пыль с картин и ваз.

«Ха-ха», – улыбнулась я своим мыслям.

Плауны переглядывались с соседями на других клумбах и на своём языке обсуждали то, что происходило на их глазах. Я невольно подслушала разговор.

– Вы только посмотрите, какая очаровательная невеста, – говорили одни.

– А жених млеет от счастья, – подхватывали беседу другие. Забавно было наблюдать за ними. Их говорок добавил моему настроению радости и ребячьего озорства.

Кареты были заложены заблаговременно, извозчики терпеливо дожидались.

Сиреневый дурман окутывал, вишнёво-яблоневый аромат околдовывал, кристально чистое голубое небо обезоруживало. Я глубоко вдохнула и полной грудью вобрала в себя приход новой жизни. Прохор Петрович смотрел на меня, поглаживая мою руку в ажурной перчатке, до сих пор не веря, что его время настало. Мы направились в храм. Перезвон колоколов встречал нас радостно и многообещающе. Перед входом посмотрели друг другу в глаза.

– Как прекрасна жизнь! – сказала я.

Зазвучал многоголосный хор, венчая нас. Ангелы над нами совершали круг почёта, благословляя.

– Только с тобой, – ответил мне мой супруг.

Сегодня родные выдавали меня замуж за небожителя, для которого я явилась смыслом всей его жизни. В этом и заключалось моё счастье.

«Mаtrimоnium nоn fасit соitus, sеd vоluntаs»

«Брак создает не совокупление, но свободная воля»

Первая близость

После празднования мы прибыли в дом к Прохору Петровичу.

– Я так устала, прилечь бы.

– Сейчас распоряжусь, чтобы постелили тебе, мой ангел.

– А вы?

– Я побуду у себя, подожду, больше ждал. Отдыхай, моя красавица.

Мой супруг дал распоряжение служанке, она постелила в его спальне, и я прилегла. А сам лёг в кабинете. Усталость сморила, не заметила, как уснула. Но посреди ночи пробудилась, что-то встревожило меня. По всей вероятности, мой супруг напряжённо думал обо мне. Ему не спалось. Услышала приближающиеся шаги…

«Это он, нервничает, шагами мерит коридор».

– Прохор Петрович, – позвала я.

Дверь приоткрылась, и он с удивлением спросил:

– Вы меня звали?

– Услышала шаги, сердце подсказало, что это вы. Идите ко мне, мой друг, побеседуем. На торжестве не было времени.

Нужно было видеть, как выражение его лица изменилось. Федотов, глядя мне в глаза, подошёл к кровати, присел на краю и молча смотрел на меня. Свет от ночной лампы фрагментами освещал его лицо.

– Вам не спится? О чём вы хотели поговорить со мной, моя радость?

– Мне нужно вам кое-что сказать.

– Внимательно вас слушаю.

– Наш алтарь не был в храме, – тихим голосом проронила я и одарила своего избранника ласкающим взглядом.

– Как не был в храме? Мы ведь венчались.

– Венчались, да. Но не тогда вы признались мне, не тогда произнесли священные слова, которые дороже клятвы, как перед алтарём божьим. И не так важно, где это было. Господь услышал вас.

– Не пойму, о чём вы, друг мой?

– В то утро вы приехали к Софье Гавриловне и просили моей руки. Припоминаете?

– Да-да, конечно. То был знаменательный день в моей жизни.

– И в моей. В тот день я пред Богом призналась вам …

– Святой день. Он осчастливил меня, и надежда затеплилась в душе, что мы будем вместе. Да, день особенный, судьбоносный, вы правы. Он и решил мою участь, – задумчиво произнёс Прохор Петрович. – Куда вы хотите поехать завтра развеяться? – сменил тему он.

– В Павловск, – не раздумывая, ответила я. – Вы ведь не знаете, что это моё любимое место.

– Теперь знаю. Мне многое предстоит узнать.

– Да.

– Принял к сведению, завтра же поедем. А ещё?

Я задумалась.

– Забыл вам рассказать. Купил дом в Санкт-Петербургской губернии.

– Зачем? Разве вашего имения недостаточно?

– Вы немного не так формулируете вопрос. Не зачем, а для кого?

– И кто стал счастливым обладателем вашего грандиозного подарка?

– Иван. Я обеспечил дом всем необходимым. Ивану с семьёй в Тамбовской губернии опасно было оставаться. Его родители во время эпидемии умерли. Ваня с семьёй уже переехали, обустраиваются. Это мой подарок ему за твоё спасение.

– Вы – сама доброта. Спасибо, мой родной. Ваня – удивительный человек, щедрой души и с горячим сердцем. Вы бы видели, как он за мной ухаживал, не каждая женщина способна на такое. А как вы узнали об этом? Ваня забрал меня к себе. Врачи настояли, чтобы его семью отселили, прежде чем меня перевезут. Представляете, его жена без промедления согласилась, чтобы он за мной ухаживал. Вот уж не знаю, что он ей сказал. Редкие люди. Святые.

– Обо всём рассказали врачи, когда приехал за тобой.

– Благодарю, дорогой мой. Мне выпало величайшее везение, на моём пути встретились два рыцаря: один стал лучшим другом, второй – любимым мужем. Я так счастлива!

– Судьба преподносит тебе сюрпризы. Забрала самое дорогое, теперь восполняет утраченное.

– Да, это так.

– Почему загрустила? Грусть сегодня отменяется. Какие будут пожелания, моя госпожа? Ваш верный раб с нетерпением ждёт указаний. – Прохор Петрович улыбнулся мне.

– Пока больше желаний нет.

– А у меня есть.

– Какое?

– Поцеловать вас, моя дорогая.

– Так в чём же дело? Попробуйте, а вдруг получится, – засмеялась я. Прохор Петрович нагнулся, его глаза излучали страстное желание. Они взывали ко мне. Он обнял меня и очень нежно поцеловал, слегка касаясь губ. По моему телу пробежала приятная волна, чувства обострились. Мы смотрели друг другу в глаза, и вселенная открылась перед нами. Супруг притянул меня к себе, прижал и прошептал:

– Никому не отдам, ты моя.

– Твоя, не сомневайся.

Он очень нежно целовал каждый мой пальчик, кисти рук, так постепенно добрался до шеи – я замлела. Его прикосновения дарили непередаваемые ощущения. Меня никто не целовал так, как он, испытывая истинный трепет от соприкосновения с моим телом. Мне показалось, он молился надо мною. Супруг не выпускал меня из своих объятий.