Текст книги "Пригов и концептуализм"

Автор книги: Илья Кукулин

Соавторы: Марко Саббатини,Михаил Ямпольский,Алессандро Ниеро,Марио Карамитти,Александр Житенев,Джейкоб Эдмонд,Марк Липовецкий,Ада Раев,Дарья Барышникова,Олеся Туркина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

В третьей «Азбуке» каждый раздел начинается с грандиозного повтора определенной буквы. Этот повтор колеблется между сильным подчеркиванием и беспомощным заиканием. Такое свойство, ставшее неотъемлемой частью всех следующих азбук, делает невозможным их перевод близко к тексту. Именно первая серия «Азбук» (с третьей по восьмую, 1983–1984), которая заканчивается второй онегинской «Азбукой» и образует своего рода концептуалистский аналог к комментарию Лотмана о романе в стихах «Евгений Онегин» (1983), порождает автофилологическую тенденцию, проникающую в большинство последующих азбук. При этом повтор соответствующей буквы с подчеркиванием и заиканием в третьей «Азбуке» – это идеальное вступление: изображенный алфавит балансирует между абсолютным авторитетом и полным бессилием и безвластием.

«Субъект азбуки» находится точно на границе между «преступником» и «потерпевшим» – между тем, кто при помощи материала, обыгрываемого в «Азбуках», – использует советский кодекс поведения, и тем, кому вредят принуждения советской политической филологии, делающей из него заикающегося дебила. Здесь мы можем наблюдать яркий пример дестабилизации посредством буквального перевыполнения плана крайнего уполномочивания Азбуки. Теперь подробнее рассмотрим проблематичность перевода в подобных случаях.

Образование «Азбук»

Когда мы с Сабиной Хэнсген, Бригитте Обермайр и Георгом Витте планировали конференцию с участием Дмитрия Александровича, которая должна была состояться в ноябре 2007 г.^[622], у нас возникла идея перевода всех азбук либо на английский, либо на немецкий язык. В случае перевода на немецкий мы планировали дополнить те азбуки, которые не перевели Хэнсген и Витте в 80-е и 90-е гг.^[623]

Я взялся за перевод некоторых азбук на английский язык и провел несколько разговоров с Дмитрием Александровичем по этому поводу. Переводы второй и третьей «Азбук», являющиеся результатом этих разговоров и вообще этой переводческой деятельности, находятся в приложении к статье. При переводе подлинник был частично воспроизведен в чужом алфавите. После смерти Дмитрия Александровича вся ситуация изменилась. У меня не только возникла идея перевести все азбуки, но и встал вопрос об их переводимости. И его решение зависит от того, считаем ли мы азбуки читабельными. Читабельность, или удобочитаемость, азбук сложна и парадоксальна. Переводимость зависит частично от читабельности, но также и от самого простого факта – от того, что азбуки имитируют обучение. Они предполагают концептуалистское участие читателя в художественном процессе и в то же время могут быть рассмотрены как пародия на образцовое русско-советское образование. Всю эту структуру нужно обязательно воспроизвести в переводе. Отчасти это находится в русле всеобщей концептуалистской инсценировки восприятия искусства.

Другая особенность – это очень специфичная работа с азбукой, каким-то образом повторяющая русско-советское образование. Точнее, эта работа перевыполняет образовательный план. Третья особенность объединяет первые две: это называние тех имен, которые таким образом перевыполняют план. В первую очередь перед нами возникает имя самого Пригова. С одной стороны, переводить имена не обязательно; с другой стороны, этими именами воспроизводится весь советский концептуалистский контекст. Имя = след.

Т-Т-Третья азбука

Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т

Т-т-т-т-т-т-т-т-т – то-то-Товарищ

В четвертой «Азбуке» буквы исчезают, а на их месте появляются имена (фамилия «Пригов» всплывает 19 раз в одном ряду, в целом же в тексте азбуки это имя встречается 297 раз; нельзя не отметить, что в ней можно повстречать и фамилии Рубинштейна, Некрасова, Сорокина, Кабакова и, конечно же, великого концептуалиста Пушкина). При переводе всех «Азбук» надо обязательно перевести и эту, но как?

Во всяком случае, материал нужно воспроизвести как можно ближе к оригиналу. В то же время надо иметь в виду, что возникает эквивалентность между именами и буквами.

Для воспроизведения материала существуют три возможности: кириллицей, латиницей или же в смешанном виде, т. е. исчезающая азбука может быть отображена кириллицей, а имена – точнее, фамилии – латиницей. На это можно возразить, что это совсем не перевод. Но концептуалистский жест не поддается переводу просто с одного языка на другой. А может быть, он переводится именно за счет того, что не переводится.

Есть еще аргумент за не-перевод как перевод без скобок. Основной элемент чтения азбук – это повторное обучение самой азбуке, что можно сравнить с повторным обучением чтению главной героини пушкинской «Барышни-крестьянки».

Очевидно, что седьмую и восьмую «Азбуки» тоже можно перевести одним только не-переводом, т. е. воспроизведением русского языкового материала с примечаниями, которые объясняют семантический жест этих текстов. Без понимания этого жеста азбуки теряют не только значение, но и смысл. Повтор социальных, политических и образовательных практик является существенным элементом при чтении азбук или при восприятии их нечитабельности, неудобочитаемости. Это значит, что каждый читатель «Азбук» должен снова познакомиться с азбукой, т. е. поступить как пушкинская Лиза в «Барышне-крестьянке», которая снова учится читать.

Можно, конечно, представить себе и аналогичные образовательные процессы в других культурах, например в американской: хорошим примером могут послужить американские словарные статьи из «Art as Idea as Idea». Но по такой аналогии, на мой взгляд, здесь работать нельзя. Русскость обязательно должна остаться, ибо игра и работа с русскостью, с русской буквенностью (и кстати, с буквальностью) – это суть всех приговских «Азбук». Может быть, в таком случае они становятся непереводимыми. С другой стороны, воспроизведение материала с объяснениями и ссылками можно также посчитать за перевод. В принципе, сойдет и без объяснений, хотя бы для того, чтобы в книге, изданной в Америке или Англии, они воспринимались как часть американско– или англо-славянской филологии.

Как мы уже писали в статье, опубликованной в сборнике «Неканонический классик», перевод касается отнюдь не только языкового кода в конвенциональном смысле. «Азбуки» Пригова являются примерами поставангардной автофилологичности, т. е. они провоцируют и проводят на самих себе филологические операции. Как мы уже сказали, они, кроме того, повторяют филологические практики Советского Союза. Это обстоятельство делает Пригова особенным среди русских концептуалистов; оно и обуславливает (не)переводимость его текстов.

И Рубинштейн, и ранний Сорокин также проводят филологические операции. Роман «Роман» Сорокина очевидно автофилологичен, и это также обуславливает его перевод и переводимость. У Пригова уникальны консеквентность этой тенденции и количество классов текста, в которых эта филологическая работа проходит. Переводима ли эта работа? И да, и нет! Она переводима не столько в смысле транспозиции текста из одной грамматической системы в другую, сколько наподобие пространственного перемещения инсталляции Кабакова из одного места в другое; когда зритель в музейном или каком-либо другом пространстве смотрит на инсталляцию «Человек, который улетел в космос из своей квартиры», он не ожидает, чтобы кто-то это помещение «перевел» в какую-то другую квартиру в Сан-Франциско или в Филадельфии. Он также не ожидает, что кто-то переведет все газеты и плакаты на стенах (хотя это была бы полезная работа и интересная задача). Зритель должен принимать пространство так, как оно есть, и в нем жить. Так и с «Азбуками» Пригова – они являются таким же культурным (теперь и историческим, как у Кабакова) простором. Кто-то должен объяснить зрителю, в каком пространстве он находится, когда смотрит на «Азбуку».

Шибболет

Щ-щ-щ-щщщщ-щ-щщщщщщ-щ-щ-щ

Щ-щ-щщ-щщщщщ-щ-щщщщ-щ-щ-щ – Ща

В случае «Азбук» жить в пространстве – значит повторять усвоение букв этих азбук. Таким образом, эти буквы, слова и фразы, которые так или иначе из них формируются, работают как концептуалистский шибболет, как работа с элементами языка, которые маркируют того, кто с ними работает, как участника или неучастника определенной дискурсивной ситуации. А маркируется это участие, между прочим, в том числе и кириллицей и ее транскрипцией. Пример такой транскрипции вы видите в названии моей статьи («Yahnki Gou Khoum»). Эта транскрипция действует как подражание устному варианту лозунга, а именно как шибболет.

Подлинный шибболет маркирует принадлежность посредством правильности или неправильности его собственного произношения. В третьей «Азбуке» Пригова «шибболетами» являются уже процитированные фразы: «Янки гоу хоум», которая встречается трижды (под буквами «г», «х» и «я»), и «Но пасаран» (под буквой «н»). Оба лозунга имеют двоякое значение, выступая в виде и открытой политической программатики, и секретных знаков для идентификации посвященных (или для опознания и выделения непосвященных).

Оба эти значения встречаются в использовании Приговым фраз «Янки гоу хоум» и «Но пасаран»: основой игры здесь становится принадлежность к определенному «политическому» обществу, и эта принадлежность связана также с (постсталинско-советской) государственностью. Именно это свойство лозунга нужно воспроизвести в переводе.

Характерные черты шибболета в этих фразах можно распознать по отличительным признакам, маркирующим границу между принадлежностью и непринадлежностью. В случае Пригова орфография следует за произношением как отличительный признак. Письменность доминирует над устным словом.

Список, точнее, алфавит в «Азбуках» Пригова, как и в букварях или энциклопедиях, которые вводят в «национальную культуру», составляет «филологическое сообщество». Такое сообщество формулирует условия для этого составления или производит его постфактум. Таким образом, посредством знака (шибболета!) или серии знаков не только оформляется принадлежность к какому-то языковому обществу, но и выполняется как минимум косвенная адресация к учреждениям, которые упорядочивают подобную принадлежность. Если обратиться к следующему слою значений политической принадлежности («Янки гоу хоум!», «Но пасаран!»), то знаки-шибболеты этого слоя будут ассоциироваться с «политической грамматикой».

В обоих случаях появление шибболетов в кириллице, т. е. в виде азбучного алфавита (букваря, Большой советской энциклопедии), делает правописание соединительным звеном между слоями и переводит шибболет в письменный вид. Причем на перевод «Yankee go home» в «Yahnki Gou Khoum» также влияет и (неправильное, но русское и, таким образом, все-таки правильное) произношение этой фразы. Именно на это нужно обратить внимание при переводе.

Можно допустить и предположение, что шрифт как шибболет в азбуках Пригова соответствует дате как шибболету в дерридеанском анализе произведений Делана. Анализируя оба «стиха-шибболета» Поля Делана («Шибболет», «In Eins»), Деррида показывает, что саму дату – точнее, день года (в данном случае 13 февраля) – и называние этой даты можно сравнить с кодированием, похожим на шибболет: речь идет о воспоминании об этой дате, которое поддерживается определенным обществом и делает ее похожей на наречие.

Цитата по-немецки и по-русски

Эти первые строки стихотворения «In Eins» Деррида комментирует следующим образом:

«С самого названия и первых слов цифра, как и дата, оказывается включенной в стихотворение. Они предоставляют доступ к стихотворению, которым они являются, но доступ зашифрованный.

Эти первые строки зашифрованы и в другом смысле: они непереводимы более, чем остальные»^[624].

Не языковые трудности, а дата как шибболет, как воспоминание, которое принадлежит определенному обществу и может быть извлечено этим обществом из стихотворения, делает строки Целана «непереводимыми».

Когда мы говорим о шибболете, т. е. о засекреченном или числовом шифре, мы говорим об уникальной власти, которая уникальным образом уплотняет дату. Это открывает доступ к памяти, к будущему даты, к ее собственному будущему, но также и к самому стиху. Шибболет – это шибболет, по праву находящийся в стихотворении, которое само для себя является шибболетом и произносит в какой-то миг свой собственный шибболет, который, таким образом, будут вспоминать другие.

И Пригов, и Целан используют слова «но пасаран». Деррида читает и «переводит» «но пасаран» Целана как «шибболет для республиканского народа» Испании во время гражданской войны 1930-х гг. Деррида пишет, что слова «но пасаран» написаны курсивом. Если Пригов пишет свой «но пасаран» кириллицей, а точнее, в качестве разработки кириллической буквы «Н», то его действия в каком-то смысле противоположны тому, что делает Целан, когда записывает «но пасаран» курсивом, маркируя, таким образом, эти слова как язык оригинала. Пригов русифицирует и советизирует «но пасаран», в то время как Целан при помощи курсива оставляет эту фразу эмфатически в оригинале. Пригов делает эти слова частью собственности русской культуры (так же как и те свыше 500 тонн золота, которыми испанские республиканцы заплатили за оружие Сталину). И если этим высказыванием, этим заикающимся высказыванием можно освободить мысли, то перед нами удивительное возвращение этих слов в Москву.

Но здесь инсценируется именно та правильность, которая лежит не столько в языковой, сколько в дискурсивной области. С точки зрения дискурса выражение «Yahnki Gou Khoum» надо произносить именно по-русски, но не на русском, который подражает американскому, т. е. делает именно то, что он требует: «The Yankee Goes Ноте».

Эта фраза особенно важна, ибо она приводится и цитируется трижды в трех разных инверсиях. Но таким же шибболетом является и другая фраза из третьей «Азбуки», «Но пасаран», – она не повторяется, но зато находится в середине азбуки. Семантически «но пасаран» – в каком-то смысле случай, аналогичный «Yahnki Gou Khoum»: и там, и здесь объект речи должен отойти, исключиться из сообщества, которое правильно владеет шибболетом. А эта фраза переводима? И да, и нет. В этом случае мы бы порекомендовали совершенный не-перевод, т. е. воспроизведение этой фразы кириллицей (как и в стихотворении «In Eins» Поля Целана, где эта же фраза пишется в подлиннике по-испански, и ее так и следует «переводить», т. е. не переводить, в переводах с немецкого, например, на русский).

Выводы: Пригов среди концептуалистов

Анализируя азбуки Пригова с точки зрения возможности их перевода с русского языка, мы не случайно обратились именно к элементам третьей «Азбуки». Специфичность переводимости азбук и других азбучных произведений – это часть языка и дискурса, в которых происходят филологические и автофилологические операции. Вместе с общими признаками это – буквальная произносимость концептуалистского шибболета.

Эти мысли можно закончить маленьким замечанием о возможных переводах картотек Рубинштейна. Такие строки, как «У первого вагона в семь» в «Появлении героя», как «Мама мыла раму» или как «К кому Николай обратился на ты и что из этого вышло» из картотеки «Вопросы литературы», также имеют сильный филологический и автофилологический подтекст.

Переводимость «Картотек» Рубинштейна также связана с переводом основного концептуального жеста в связи с повтором обучения языка и азбуки. По сравнению с «Азбуками» и читатель, и зритель, и слушатель «Картотек» по-иному входят в культуру. Это делает картотеки не более и не менее переводимыми, но перевод как не-перевод в этом случае оказывается менее необходимым. Ни азбучный порядок, ни материальность букв не принуждают нас к воспроизведению подлинника в устной версии или в письменном виде. Рубинштейн вообще не работает и не играет с тем, что у Пригова я называю «unreadability».

На примере фраз «Yahnki Gou Khoum» и «Но пасаран» мы познакомились с феноменом перевода как не-перевода, который является важной частью переводов как «Азбук» Пригова, так и других концептуалистских текстов. Мы это говорим не столько в качестве пособия по переводческой работе с Приговым, сколько в виде эпистемологических и аналитических размышлений о возможности перевода по принципу концептуалистского шибболета. «Yahnki Gou Khoum» не переводится, но в качестве не-перевода говорит нам, как нужно читать и – парадоксальным образом – как переводить азбуки.

Приложение

Azbuka 2

The science of conquest is a science. But also an art. In my line of work, I am quite far from all types of scientific phenomena and scientific communication, particularly as concerns such specific branches of science (I would even say: esoteric branches) as military science. Considering this, could there be any source of knowledge within my reach which might I draw on if I wanted to treat such a topic? When I, despite all this, treated the topic, I did so making use of testimony accessible to me and my understanding, i.e. of those predecessors preoccupied with poetry who had some experience in this matter (experience in this matter, but not only in this one). When I did this, I felt a surge of enthusiasm which differed in many ways from purely poetic enthusiasm. It gave testimony to the presence of a powerful and deep level of passion which, in tragic and great moments of human life, gives every mortal the possibility and the right to become a participant in military activities with full rights and powers, And I understood that I was dealing here with an artistic activity which I could take part in, not only potentially but also most manifestly, since I took part in the other kind, that is in artistic activity as a whole. And I not only understood this, but also felt it when the surge of poetic inspiration transported me directly, authentically and irreversibly onto the swift and magnificent waves of battles ecstasy.

This surge was so powerful and took hold of me so totally that, when it had subsided, I only then noticed serious violations of the clear and stringent structure of the Alphabet. Observing the demands of this structure was just as obligatory and unavoidable in the science of conquest as a science as it was obligatory and unavoidable in the science of conquest as an art. Nonetheless, I decided not to correct those significant deviations, so that the sincere enthusiasm I addressed above, valued in all forms of art, would not disappear under the influence of a coldly reasoning pen.

A

Artilleristy, Artillerists, Stalin issued commands!

Aviation is for us most precious use of our hands

Б/В

Budionnyi, Chapaev, Napoleon

Batalion armored, breaks lines one by one

B/V

Very high forces, wonderous dimensions of heaven’s warders

Vostorg! Enthusiasm! vivat! Gentlemen officers, give orders!

Г/G

Gentlemen officers, shoulders adorned with bars!

Gori, Greatly burn, burn bright, my stars!

Д/D

Do svidan’ia, farewell, home’s fields dearly costing!

Drang, gospoda, gentlemen, nach Osten!

E/Ye

Esli zavtra voina, if tomorrow will be war and marching and

Enemies do not surrender, do not cede the breadth of a hand.

Ж/Zh

Zhelezom, with iron we will teach them, and with fire make them understand:

Zheneva and Zurich, Vienna, Austria, Switzerland

З/Z

Zapad, west, east, eternally (starting now)

Znamia, our flag, gentlemen it is holy and how.

И/I

It’s a science, the art of victory

Instructive stuff, this history.

К

Kill! Thrust your sword! Give chase!

Ko mne, come to me grenadiers, all of them we’ll erase.

Л/L

Leib-gusary, husars, mounted infantry, helots,

Let them fly, warplanes with pilots.

M

Maneuvers of brilliance, excitement of masses

Met’, aim to center, you’ll strike eyes and glasses.

H/N

Na etom, on this the Rus’ stands and stood

Not one step back, you Russian hide not in the woods.

О

Oh, mass heroism all have noted!

Officers, gospoda, excitement to the heavens has floated.

П/Р

Pobeda! Victory! Let its thunder resound!

From all directions death and hell dreadfully pound.

P/R

Run and chase them down! Chop them!

Rally and hit them, press on and drown them!

C/S

Svistai, smack them and whistle! Sound trumpets, play the tune!

Sadi! Dash along, press on, catch them soon!

T

Trumpets! Let them resound while you cut! Play tunes! The enemy chop!

Tug and drag them! Press on! Smack them and don’t stop!

У/U

Under gravestones they go! Slug them! Beat!

Usbeks! Georgians! Tadzhiks!

Ф/F

Frenchman! China! Iran!

Explosions! Bombs! Tararam!

Claps of thunder! Clouds of smoke! Water! Heat!

Corpses! Trenches! Go on, perform the heroic feat!

Forward march! To the walls, to the towers!

To the flanks! To the embrasures!

Bording attack! For our beliefs and good offices!

Enthusiasm, gentlemen officers!

Move in by companies, by battalions!

One by one! By the millions!

By land! By sea! By dust!

Smash! Cut! Burn!

Э/Е

Ey, hey, to victory, to victory

Hey, stifle them, stifle them!

Ю/Yu

Yucatan! Zvartnots Tszura!

Yutk! Vztrutsber! Krtsvatkhok – hurra!

Я/Ya

Yanychary, Janissaries fled

Yadra, the cores, flew to the chase!

Azbuka 3

Letter

* * *

Translation Explanations

A

A-A-A-A-A-A-A-And fuck it

lit. na khuj = on the penis (vulg.)

Б/В

B-B-B-B-B-B-B-B-B-Borodino!

The place of a decisive battle in Napoleon’s Russian campaign

B/V

V–V-V–V-V–V-V–V-V–Vo pole —

in the field stood a little birch!

Г/G

G-G-G-G-G-G-G-Gou khoum yahnki!

Go home Yankee

Д/D

D-D-D-D-D-D-D-De-u-shka – girlie

(coll.)

E/Ye

Ye-Ye-Ye-Ye-Ye-Ye-vgeni Onegin

Ё/Yo

Yo-Yo-Yo-Yo-Yo-Yo-Yo-Yoklmn

«уо» plus the letters of the alphabet starting with «k»

Ж/Zh

Zh-Zh-Zh-Zh-Zh-Zh-Zh-opa – Ass

(vulg.)

З/Z

Z-Z-Z-Z-Z-Z-Z-Zambezi, Kongo, Niger, Nil

Zambezi, Congo, Niger, Nile

И/I

I–I-I–I-I–I-I–I-Iklmn

as in «уо»

K

K-K-K-K-K-K-ategorija – Category of quality

Л/L

L–L-L–L-L–L-L–L-L… Soul in pain

starts with «d» («dusha» = soul) instead of «1»

M

M-M-M-M-M-M-M-M-M-Moo-Moo

H/N

N-N-N-N-N-N-N-Ho пасаран

No pasaran

О

O-O-O-O-O-O-O-OON – UN

United Nations

П/P

P-P-P-P-P-P-Pushkin

P/R

R-R-R-R-R-R-R-R-Rabinovich

C/S

S-S-S-S-S-S-Community

T

T-T-T-T-Tovarishch

= comrade

У/U

U-U-U-U-U-U-U-U-Uchreditelnoye – Constituent

Constituent Assembly of 1917

Ф/F

F-F-F-F-F-F-F-F-Freundschaft

Friendship (Germ.)

X/Kh

Kh-Kh-Kh-Kh-Kh-Kh-Khoum yahnki gou!

Home Yankee go

Ц/Ts

Ts-Ts-Ts-Ts-Ts-Ts-Tsintsadze

Georgian composer

Ч/Ch

Ch-Ch-Ch-Ch-Ch-Cha-Cha-Cha

just the letter «ch» itself

Ш/Sh

Sh-Sh-Sh-Sh-Sh-Scha

as in «ch»

Щ/Shch

Shch-Shch-Shch-Shch-Shch

as in «ch»

Ы/Y

Y-Y-Y-Y-Y-Y-Y-Y-Y

as in «ch»

Э/Е

Еу-Еу-Еу-Еу-Еу-Еу-Еу-Еу

as in «ch»

Ю/Yu

Yu-Yu-Yu-Yu-Yu-Yu-Yu

as in «ch»

Я/Ya

Ya-Ya-Ya-Ya-Ya-Ya-Yahnki gou khoum! Yankee go home

notes

Примечания

1

Дмитрий Александрович Пригов. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. М.: Ad Marginem, 1996. С. 236. Далее – СПКРВ.

2

Пригов Д., Шаповал С. Портретная галерея Д.А.П. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 12. Далее – ПГ.

3

Он не любил этот термин, хотя и использовал его с некоторым нежеланием. Главку о постмодернизме в разговорах с Шаповалом он озаглавил: «Постмодернизм! Хоть имя дико…»

4

Lyotard J.-F. Postmodern Fables. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997. P. 24.

5

Дмитрий Александрович Пригов. Собрание стихов, т. 3. Wiener Slawistischer Almanach. 1999. Sond. 48. S. 155–156. Далее – ССЗ.

6

Mendelssohn M. Jerusalem. Hanover: Brandeis University Press, 1983. P. 113.

7

Гегель Г. В. Ф. Эстетика: В 4 т. М.: Искусство, 1968. Т. 1. С. 127.

8

Austin J. L. The Meaning of a Word // Austin J. L. Philosophical Papers. Oxford: Oxford University Press, 1970. P. 60.

9

Austin J. L. The Meaning of a Word. P. 61.

10

Дионисий Ареопагит. О Божественных именах // Дионисий Ареопагит. Корпус сочинений. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2006. С. 145.

11

Von Balthasar H. U. Christian Meditation. San Francisco: Ignatus, 1989. P. 41.

12

Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. С. 296–297.

13

De Vries H. Minimal Theologies: Critiques of Secular Reason in Adorno and Levinas. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2005. P. 50.

14

Дмитрий Александрович Пригов. Написанное с 1990 по 1994. М.: Новое литературное обозрение, 1998. С. 170.

15

Дмитрий Александрович Пригов. Собрание стихов, т. 4. Wiener Slawistischer Almanach. 2003. Sond. 58. S. 152. Далее – CC4.

16

Bunym C. W. Metamorphosis and Identity. New York: Zone Books, 2001. P. 20.

17

Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem, 1997. С. 424.

18

Там же. С. 423.

19

Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 3 т. Т. 2: Философия природы. М.: Мысль, 1975. С. 51. § 257.

20

Там же. С. 52.

21

Хайдеггер М. Бытие и время. С. 434.

22

Пригов Д. Пятьдесят капелек крови. М.: Текст, 1993. С. 7. Далее – ПКК.

23

Granet M. La pensée chinoise. Paris: Albin Michel, 1968. P. 77.

24

Jullien F. Du «temps». Paris: Grasset, 2001. P. 56.

25

Роули Дж. Принципы китайской живописи. М.: Наука, 1989. С. 65.

26

Mai mai Sze. The Way of Chinese Painting. New York: Vintage, 1959. P. 47.

27

Завадская Е. В. Эстетические проблемы живописи старого Китая. М.: Искусство, 1975. С. 350–351.

28

Басё. Стихи / Пер. В. Марковой. М.: Художественная литература, 1985. С. 58.

29

Там же. С. 37.

30

Там же. С. 47.

31

Там же. С. 56.

32

Там же. С. 150.

33

Там же. С. 156.

34

Dumézil G. Archaic Roman Religion. Vol. 1. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1996. R 179.

35

Ouaknin М.-A. Zeugma. Paris: Seuil, 2008. P. 92.

36

Этимологически зевгма означает «ярмо», «связь».

37

Dumézil G. «…Le moyne noir en gris dedans Varennes». Paris, Gallimard, 1984. P. 124–126.

38

Leoni E. Nostradamus and his Prophecies. New York: Bell Publishing, 1982. P. 174.

39

Жан Сезнек описывал астрологическую ренессансную роспись в Ватикане, где Лебедь (Cygnus) летит между Рыбой и Скорпионом. По бокам изображены Марс и Юпитер (Seznec J. The Survival of the Pagan Gods. Princeton: Princeton University Press, 1972. P. 77).

40

Удивительное использование этого латинизма можно наблюдать в катрене IV 90, первая строка которого звучит так: «Les deux copies aux murs ne pourront joindre» (Ibidem. P. 246). В прямом переводе это значит: «Две копии на стене не могут соединиться», что, по-видимому, должно значить «две армии не могут соединиться у стены». Но возможно, «стена» – mur – тут просто ошибка и речь в действительности идет о «море» (mer).

41

Garin Е. Astrology in the Renaissance: The Zodiac of Life. London: Arkana, 1990. P. 15.

42

Leoni E. Nostradamus and his Prophecies. P. 268.

43

Illing R. The Art of Japanese Prints. New York: Gallery Books, 1980. P. 170.

44

«Выйдя из Санта-Кроче, я испытывал сердцебиение, то, что в Берлине называют нервным приступом: жизненные силы во мне иссякли, я едва двигался, боясь упасть» (Стендаль. Собрание сочинений: В 15 т. М.: Правда, 1959. Т. 9. С. 239). Этот истерический приступ от созерцания искусства с легкой руки итальянского психиатра Грациеллы Магерини стал известен как «Синдром Стендаля», или «гиперкультуремия» (Hyperkulturemia).

45

Там же. С. 239–240.

46

Этой экстатике посвящена книга Джеймса Элкинса: Elkins J. Pictures and Tears: A History of People Who Cried in Front of Pictures. New York; London: Routledge, 2001.

47

Русский перевод С. В. Шервинского не очень внятно передает существо этой метаморфозы: «Стыд потеряли они, и уже их чело не краснело: / Камнями стали потом, но не много притом изменились» (Публий Овидий Назон. Метаморфозы. М.: Эксмо-Пресс, 2000. С. 320).

48

Там же. С. 323.

49

Stoichita V. I. The Pygmalion Effect. Chicago: The University of Chicago Press, 2008. P. 20.

50

Camporesi P. Juice of Life: The Symbolic and Magic Significance of Blood. New York: Continuum, 1995. P. 77–100.

51

См.: Ibidem. P. 37–39.

52

Дмитрий Александрович Пригов. Живите в Москве: Рукопись на правах романа. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 176.

53

Там же. С. 177.

54

Barthes R. La preparation du roman I et Il. Paris: Seuil/Imec, 2003. P. 74.

55

Дмитрий Александрович Пригов. Только моя Япония. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 170.

56

Там же. С. 171.

57

Там же. С. 172–173.

58

Althusser L. Le courant souterain du materialisme de la rencontre // Althusser L. Ecrits philosophiques et politiques. T. 1. Paris: Stock/Imec, 1994. P. 542.

59

Спиноза. Этика // Спиноза. Сочинения: В 2 т. СПб.: Наука, 1999. Т. 1. С. 317.

60

Фердинан Алькье писал: «Он (Спиноза. – М.Я.), как позже Кант, применительно к пространству и времени противопоставляет общие понятия универсалиям, которые первые замещают в работе разума. Общие понятия действительно позволяют достичь универсального без того, чтобы прибегать к абстракции» (Alquié F. Le rationalisme de Spinoza. Paris: PUF, 1981. P. 195).

61

Negri A. Time for Revolution. New York; London: Continuum, 2003. P. 156.

62

Negri A. The Savage Anomaly: The Power of Spinoza’s Metaphysics and Politics. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1991. P. 107.

63

Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука, 1992. С. 429.

64

Malabou С. The Future of Hegel: Plasticity, Temporality and Dialectics. London; New York: Routledge, 2005. P. 3.

65

Ibidem. P. 12.

66

Гегель Г. В. Ф. Эстетика. Т. 2. С. 190.

67

Дмитрий Александрович Пригов. Книга книг. М.: ZeбpaE – Эксмо, 2003. С. 160.

68

Там же. С. 161.

69

Рыклин М. «Проект длиной в жизнь»: Пригов в контексте Московского концептуализма // Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов (1940–2007): Сборник статей и материалов / Под ред. Е. Добренко, И. Кукулина, М. Липовецкого, М. Майофис. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 82.

70

Дмитрий Александрович Пригов – Михаил Эпштейн. Попытка не быть идентифицированным // Неканонический классик. С. 63.

71

Там же.

72

Дмитрий Александрович Пригов. Книга книг. С. 214.

73

Там же. С. 215.

74

Там же. С. 222.

75

Там же. С. 216.

76

Я не хочу касаться здесь «метафизического» аспекта транзитности, несомненно связанного с тематикой смерти, столь существенной для всего творчества Пригова.

77

Там же. С. 524.

78

Хоркхаймер М., Адорно Т. В. Диалектика просвещения: Философские фрагменты. М.; СПб.: Медиум – Ювента, 1997. С. 29–30.

79

В той же книге говорится о первобытном шаманизме как о гибком пиетизме, отрицающем саму идею видимости как идентичности: «Ритуалы шамана были обращены к ветру, к дождю, к змее снаружи или к демону внутри больного, но не к веществам или экземплярам. Не один единственный и идентичный самому себе дух был тем духом, которым приводилась в действие магия; он менялся подобно тем культовым маскам, которым надлежало быть подобными множественным духам» (Там же. С. 23).