Текст книги "Катарсис империи (СИ)"
Автор книги: Илья Модус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
– Так что же? Искать поддержки у банкиров?
– Даже не думайте! Это верный путь к превращению страны в колонию. Банкиры, среди которых большинство – притесняемые вами же евреи – очень хитрые и прагматичные люди. Они имеют капитал, но хотят еще больше. И их не устраивает черта оседлости, гонения и притеснения. Мой совет – банкиров нужно из врагов превратить в друзей. До тех пор, пока он не сделали ставку на революционеров и не принялись спонсировать их деятельность.
– Простите, но как? Ведь так долго их притесняли.
– Чего хотят евреи кроме наживы? Своей земли. Свое государство, которое в мое время называлось Израилем. Небольшая страна на юго-востоке Средиземного моря. За которую они готовы проливать кровь, что и делают с завидной регулярностью.
– Но, ведь там Османская земля!
– После Первой мировой войны все без исключения империи потерпели крах. Это неизбежно – слишком уж большие площади они занимали, а связь между метрополией и колониями весьма неустойчива. Россия, если б не было революции большевиков – способна была бы остаться единственной империей, не потерявшей своих владений. Но, и мы потерпели крах, кстати говоря – не без помощи бывших союзников по Антанте, Англии и Франции.
– Да как же это? Предавать союзников.
– Скажу вам больше. В апреле этого года между Французами и Англичанами будет подписано "сердечное согласие", которое станет началом Антанты. Позиционируя себя как противники Германии, Антанта в первую очередь делает ставку на русско-французский союз, так как без русских штыков – им обеим не потянуть против Вильгельма и его армии.
– Неслыханное дело! Нужно срочно предупредить кузена.
– Ваше величество! Не извольте беспокоиться. Я ваш советник или кто? Нельзя заранее вспугнуть этот союз.
– Отчего же нельзя? Обязательно нужно!
– Пока – не нужно. На носу только февраль. Еще два месяца. Два месяца, за которые нам нужно не просто просчитать свои действия на суше и на море, но и сделать упреждающий удар по нашему дальневосточному недругу.
– Но как? Ведь наши силы, как вы сами говорите – недостаточны для разгрома японцев.
– Наших сил достаточно, чтобы как следует повредить японский флот, но нам нужно гарантированный перевес по силам, чтобы не просто разгромить японцев, но и предостеречь Англию и САСШ от вступления в войну. А значит – нам необходимо качественно и количественно увеличить свои силы на Тихом океане, в то же время не ослабив свои рубежи на Балтике и Черном море.
– Но как? Вы же сами советовали мне оставить броненосцы типа "Бородино" на Балтике. А уж черноморцев турки уж никак не пропустят.
– Ваше величество, у меня появился весьма амбициозный и неслыханный по дерзости план.
– Илья Сергеевич, вы меня пугаете.
– Ну, если величайший император в мире испугался, то уж японцы, англичане и французы тем более будут трепетать от страха. Но, нам потребуются деньги и немцы. Когда говорите Вильгельм пребывает в Петербург?
– Он бросил все дела и на своем новейшем крейсере "Принц Адальберт" идет в Петербург. Думаю, не позже завтра или послезавтра он прибудет. В своих телеграммах он сообщает, что выжимает из крейсера все, что можно.
– Хорошо. Запас времени у нас есть.
Я выложил перед Николаем на стол небольшой предмет.
– Что это, Илья Сергеевич?
– Это – обычная, дешевая зажигалка из моего времени. Ей цена двадцать рублей по деньгам будущего.
– Так дорого...
– Ну, в мое время цены не сопоставимы с вашими. Но, дело даже не в этом.
– А в чем? – Император с интересом рассматривал зажигалку, периодически переворачивая пластмассовый источник огня вверх ногами.
– Мне эта зажигалка не принадлежит.
В полной тишине звук падающей на искусный ковер зажигалки прозвучал как выстрел из пушки.
– Во время моего допроса в крепости Лавров выложил передо мной довольно много вещей, расспрашивал об их назначении. Но, они все физически не могли поместиться у меня в карманах. Когда я попросил привезти мне мои вещи в гостиницу, их доставили. Но, там было несколько других, мне не принадлежащих предметов. Зажигалка, украинская монета, пачка жвачки. Такое я в своих карманах не держу. Поэтому, я предположу, что они принадлежали другим путешественникам во времени, которых вы сознательно дерите подальше от меня.
Царь резко встал и быстро зашагал к рабочему столу. Там, написав несколько строк записки, он колокольчиком вызвал адъютанта.
– Этого не должно было произойти, – царь смотрел на меня пристально казалось хотел запомнить.
– Ваше величество! Прошу вас простить мою дерзость, но я один в этом мире. У меня есть гипотеза, кто еще попал в этот мир вместе со мной, и если я прав – то вместе, мы сможем гораздо больше, чем я один. Прошу вас...
– Я принял решение. И вы же советовали мне его не менять. Вас проводят.
Когда незнакомый мне флигель-адъютант провожал меня до кареты без окон, похожей на ту, в которой я впервые приехал в Зимний, я ругал себя за опрометчивость. Выходит, я сам себе вырыл могилу?
***
Я не знал, куда меня везут, но судя по времени пути – точно не обратно в гостиницу и не в Петропавловку. Очевидно – везут в орешек, там вроде приводили в исполнение смертные приговоры. А учитывая пару казаков, которые сопровождали карету – однозначно, я под конвоем.
Почти полчаса я раздумывал о своей судьбе, даже пару раз подумал о побеге, но, ничего путного на ум не пришло.
Наконец, в последний раз скрипнули колеса и карета замерла.
– Ваше превосходительство, прибыли!
Молодцеватый казак открыл мне дверь, как бы приглашая выйти из укромного места. И ведь не поспоришь – у него шашка есть.
Но, увиденное мной сразу отмело в сторону мысли о расстреле.
Белоснежные стены дворца казалось вырастали сразу из снега. Второй этаж, подкрепленный величественными колоннами, держал на своих плечах третий, меньший по размеру этаж. Вершиной всего дворца выступал приземистый купол.
Я не очень разбираюсь в дворцах Питера, но этот мне показался смутно знаком. Впрочем, вопрос решался просто.
– Милейший, что это за дворец и почему меня сюда привезли?
– Ваше превосходительство, это Елагинский дворец. Государь распорядился привезти вас сюда и оставаться в вашем распоряжении.
Так-с. Весело. Хотя и непонятно, что черт возьми вокруг происходит!
Отпустив казачков отдыхать, а карету – на конюший двор, я поплотнее запахнул пальто и мысленно перекрестившись, зашагал по ступенькам.
Искусственный (или настоящий – кто их разберет?) мрамор слегка скользил, но погруженный в свои мысли я не обращал внимания.
Зачем потребовалось меня отсылать в этот дворец сразу же после того, как я заговорил о других попаданцах?
В том, что другие есть я не сомневался. Я не лгал императору, когда сказал, что Лавров показывал мне не мои вещи. Одних только наручных часов там было штук пять. Не говоря уже о связках ключей, брелоках, да и мелкой ерунде, которой никак не могло оказаться в моих карманах.
А учитывая, как мало вещей мне потом привезли в гостиницу – напрашивался вывод, что сперва контрразведка просто предъявила мне для опознания все предметы, какие нашла, а уж потом доставила те, которые, по их мнению, мне принадлежали. И, свой выбор они делали на основе моих рассказов о будущем. Ну, откуда им было знать, что не жую я жвачки, потому что у меня пломбы, не ношу дешевых зажигалок, так как есть подарочная зажигалка на бензине. Которую, я благополучно забыл в будущем.
На входе меня встретил еще один казак, отворивший передо мной роскошно исполненную парадную дверь
На меня пахнуло теплом, едва я перешагнул порог дворца.
Внутреннее великолепие, которое я увидел невозможно описать словами.
Конечно, Зимний поражал своим великолепием и не шел ни в какое сравнение с Елагинским дворцом, но здесь не было той давящей атмосферы интриг, закулисных игр, предательства.
Наверно поэтому, мне показалось, что здесь более дружелюбная атмосфера, располагающая к размышлениям.
– Позвольте пальто, Ваше превосходительство, – рядом, как чертик из табакерки возник слуга. Передав ему верхнюю одежду, я решил прогуляться по дворцу.
Для меня пока оставалось загадкой, зачем император так бесцеремонно сослал меня сюда.
Первая мысль, которая приходила мне в голову – я стал птицей в золотой клетке. Красивый дворец, охрана, учтивые слуги. Остается только молча закусить удила, жить в роскоши, да время от времени присылать Николаю отчеты, да пояснительные записки.
Ну, раз так (а как иначе то?) значит надо подыскать себе хорошую спальню. Раз уж я в золотой клетке, то и простыни должны быть шелковые.
Все больше распаляя себя я уже не замечал, что не иду, а бегу по коридорам дворца.
Главное, значит не подействовали на царя мои разъяснения? Не проняло царя-батюшку, рассказами о мировых войнах, о гражданских войнах и разрухе. Не проняло его предательство родственников, казнокрадство, поражения в войнах и взбунтовавшийся люд.
Видать, крепчает маразм в царской головушке. Зациклен Николай на самодержавии, не хочет делать стран лучше. Ну и хрен с ним! Не хочет сам, значит я...
Мое внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся из-за одной из дверей. Слышно было плохо, кто и о чем говорили.
Но, мне уже это не понравилось. Я в праведном гневе, опальный гений Родины, а какие-то ... смеют спорить в моем доме-темнице? Да я их сейчас взашей!
Со всей силой я рванул на себя большие двустворчатые двери.
В большой столовой, за несколькими сервированными столами сидело около полусотни мужчин разных возрастов.
Некоторые из них жарко спорили, другие – молча обедали. Но, все они однозначно были довольны собой и даже не думали обращать на меня внимание.
– Фирнен, ты ливер потому что! – Высокий щатен вскочил из-за стола, едва не опрокинув последний. – Ты бы еще ей стихи написал!
– А что, все правильно сделал! – С хохотом произнес сидящий с ним за одним столиком крупный мужчина с короткой стрижкой. – Но, поспешно слишком. Ты б ее на свидание позвал сперва...
– Ага, цветы, конфеты, – поддержали его из-за соседнего столика.
– А с каких пор у нас Флеш – спец по женщинам? – С легкой картавостью в речи возразил оппонент первого оратора. – У меня там хотя бы девушка была, а у тебя с Номадом – нет.
– Эй, меня не приписывайте к рядам неудачников, – раздался возмущенный голос от третьего столика.
Я стоял в тупом изумлении, пораженный правильностью своих догадок.
Я знал эти голоса! Я знаю их!
– Вы что, совсем оборзели? Как следует приветствовать своего адмирале?
– Марномакс?! – Вскинулся Флеш. – Ну, все, Илюшка! Писец тебе пришел!
– Слава песцу! Пушнине слава! – Продекламировал Вуйко, не отрываясь от запеченного осетра.
Глава 7. Марномакс.
31.01.1904 г.
Конечно, пушной зверек ко мне не пришел.
Но после дюжины дружеских хлопков и пару десятков – вовсе не дружеских, спина у меня заболела как от становой тяги.
– Ты где был, адмирале? – Со смехом спросил Корвин.
– Адмирале становился адмиралом, – Оскол молча пожал мне руку. После его слов волна рукопожатий прервалась. Товарищи обступили меня полукругом, молча созерцая черный с золотом мундир, который я носил со вчерашнего дня.
– Два орла, однако, – нейтральным тоном заметил Гарик.
– Ну, стало быть у нас адмирал – орел! – Попытался пошутить Кацо.
– Вот уж нет, господа, – Вервольф стряхнул с погон невидимые пылинки. – Илья у нас стал вице-адмиралом.
– Да не, просто стырил у кого-то!
– Да-да, чтобы нас отсюда вытащить!
– Во, другое дело! Молодец Илюха!
Галдеж вокруг меня принимал ужасающие масштабы. Так ребята вели себя перед боем. И эта их черта меня бесила. Жутко.
Но, орать на них сейчас я не имел права. Не по чину. И не по должности.
Будем брать авторитетом.
Расправив плечи и для излишнего пафоса – даже щелкнув каблуками сапог, я одернул китель.
– Высочайшим указом Его Императорского Величества Особый советник Илья Сергеевич Модус назначен командующим Тихоокеанским флотом, с одновременным присвоением мне звания вице-адмирала по флоту.
Примерно такое же состояние тихого шока прошло по высшему командованию армии и флота, когда император издал свой приказ. Дважды к нему приходили огромные толпы советников и сановников, чтобы прояснить два момента – кто такой этот самый Модус, и за какие такие заслуги его назначили на столь высокий пост.
Поскольку идея о назначении меня командующим флотом плавно вытекала из моих же записок о необходимых мероприятиях на артурской и Владивостокских эскадрах. Как мне показал Николай, он предлагал к рассмотрению и анализу мои записки целой коллегией из под шпица.
Рискнете предположить насколько сильно они высмеяли мои предложения по затоплению отсеков одного борта, дабы увеличить дальнобойность орудий противоположного борта? А про необходимость срочного демонтажа минных аппаратов и отправке на берег мин заграждения со всех крупных кораблей? Про ненужность малокалиберной артиллерии и тяжелых грот и фок мачт? Про необходимость провести отряд Вирениуса для усиления Владивостокского отряда в обход Японии? Да, черт меня возьми, про дубовые снаряды, не взрывающиеся от слова "совсем"!?
Все эти высокие чины практически в один голос заявили императору, что все мои предложения – полнейшая бессмыслица. Лишь Беклемешев, Дубасов, да несколько других флотоводцев проявили интерес к моим предложениям. Получив от них ряд консультаций, Николай принял самое экстравагантное решение, назначив меня на командование Тихоокеанским флотом.
Формально, я подчинялся наместнику ЕИВ на Дальнем Востоке, генерал-адмиралу Алексееву, однако фактически, как заверил меня сам государь – мне будет дана полная свобода действий, прикрытая моей должностью, как Особого Его Императорского Величества советника.
Кстати аппарат особого советника был создан как раз для того, чтобы оправдать мое публичное "рождение". Уж не знаю, чем и как Николай обосновал создание нового органа, во главе которого встал неизвестный никому Илья Сергеевич Модус, но слухи обо мне поползли по Петербургу быстрее, чем сплетни о дворцовых развлечениях Великих князей.
– Не хило адмерале в процесс включился, – Капер своей медвежьей хваткой сжал мне ладонь в знак приветствия. Едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, я постарался не проронить ни слова. Но, судя по развеселившимся товарищам – мимика у меня соответствовала моменту.
– Тут, верно, какая-то ошибка.
– Ты о чем, Малкольм?
– Вообще-то командовать флотом должен Степен Осипович Макаров.
– И верно, Инко, молодец!
– Илья, что происходит?
Знал бы я сам!
– Парни, я еще не обедал, давайте к столу, там и поговорим.
– Ты не темни давай, – Капер недвусмысленно преступил мне дорогу к столам с едой.
– Шеф, что случилось то? – А это уже Берсерк.
– Да, раз уж ты при власти, может объяснишь, что вокруг происходит?
Я молча посмотрел на Володю Помэ.
Брат разработчика Симулятора.
Его, ровно как и большинство остальных своих товарищей по игре, я никогда не видел в живую. Общались мы в основном через социальные сети, программы аудио переговоров.
Но, надо сказать, стоящие передо мной люди мало отличались от своих виртуальных аватаров.
– Мужики, тут все не так просто. Вы бы присели...
Спустя пару минут, когда мои товарищи вернулись за обеденные столы и даже местами застучали столовые приборы по тарелкам, я наконец, решился.
Расстегнув верхние пуговицы кителя и сорочки, я завладел ближайшим свободным стулом. Сев на искусное резное кресло по-ковбойски, я обвел присутствующих начальствующим взором.
– Не открою вам Америку, если скажу, что мы в прошлом. Пожалуйста, не перебивайте. На дворе – 1904 год, только-только началась война с Японией. Как вы помните – мы эту войну проиграли. Но, сейчас, есть реальная возможность все исправить и...
– Подожди, подожди, подожди, – Гарик поднялся со своего места. – Ты хочешь сказать, что надо поменять историю?
– Илья, я не хочу сказать, что ты порешь горячку, – Аид тоже взял слово. – Но, ты понимаешь, как ТАМ аукнется то, что мы сделаем здесь? Про "эффект бабочки" не слышал?
– Вот – вот! – поддержал Оскол. – А если то, что мы сделаем тут приведет к тому, что мы изменим будущее?
– Ребят, но я и хочу изменить будущее!
– Прости что? – Флеш вскинулся на меня коршуном. – Хочешь изменить? А ничего так, что ты уже поменял историю?
– В каком смысле, Вань? – Рон впервые вмешался в разговор.
– Командовать Тихоокеанским флотом должен Макаров, – напомнил Денис Блад.
– И от того, что Илья взял на себя его полномочия может наступить еще хуже.
– Блин, Илюх, ну зачем? – Оправдывая свою кипучую кровь, доставшуюся от предков с Кавказа, Кацо вскочил со своего места, отчаянно жестикулируя. – Пусть идет как идет и...
– Макаров мертв, – спокойно, но достаточно громко произнес я.
Тишина мгновенно наполнила огромный зал. Затем, словно лавина, на меня обрушились вопросы.
– Ты что мелешь? Как умер? Подорвался? Дак сейчас же февраль, не? Ты что-то перепутал!...
– Замолчите все! – Я рывком поднялся, опрокину стул. Громкий звук удара дерева о камень придал моим движениям зловещий окрас.
– Макаров, Степан Осипович – погиб два года назад на борту ледокола "Ермак" во время экспедиции к устьям Енисея. Простудился, заболел и умер в походе. Похоронен на Морском кладбище, в Кронштадте. Еще вопросы? Ну, раз нет, то я продолжу!
Не знаю, из-за катаклизма, по воле Бога или Дьявола, но мы здесь оказались! В прошлом нашей страны! Которая начала войну против японского агрессора. Войну, которую, как мы знаем – проигрышную. После которой страну захлестнут революция, мировая война, гражданская, репрессии и новая мировая война! Мы все с вами живы, здоровы, обладаем ценнейшими знаниями о развитии техники, науки, медицины... Мы теперь связаны с этой страной, с Российской Империей. Можно сказать – кровно.
– Ну, лично я предпочитаю вернуться в свое время, – Стиг развел руками. – Тут конечно интересно, но слишком уж топко. Ни Интернета, ни компов. Скука. Надо искать путь назад.
– Вообще, да, нужно думать, как вернуться, – Вервольф поддержал товарища. – История, попаданство и прочее – это весело, но это не игрушка. Реальная жизнь. Тут могут убить, расстрелять или просто – сослать на рудники. Да, и что тут делать? Мы почти неделю сидим взаперти в этом дворце, нам бы хоть кто-то что-то объяснил? Нет. Хоть ты рассказал что к чему.
– Но, неужели вы не понимаете?! Родина в опасности! Макаров мертв, а значит – Артурская эскадра не научится нормально воевать. Крепость падет раньше времени. Японцы утвердятся на Дальнем Востоке.
– Илья, да какая разница? – Толя Манамс тоже вмешался в разговор. – Мы тут лишние. Что бы не произошло здесь – нас это не касается. Надо думать не о том, как поиграть в войнушку, а о том, как выбраться, вернуться назад, к семьям, к детям, к родным и...
– Вернуться назад? – Ну что я за кретин?! Талдычу им битый час, что нужно спасать страну, а они, похоже, не знают главного.
– Мужики, что в последнее помните?
Наперебой посыпались фразы, общий смысл который сводился к тому, что с началом игрового боя там, сто с лишним лет вперед, мои товарищи лишились связи со мной. Поскольку такое бывало не раз – спасибо провайдеру – то они не предали этому внимания. Потом – жуткий свист в ушах, вспышки перед глазами...
Пробуждение – в казематах Трубецкого бастиона. Что это именно Трубецкой – сказал впоследствии Малкольм, коренной петербуржец и военный историк по совместительству. Потом – несколько допросов, по сути – банальный опросник. Затем, через пару дней после появления в прошлом, их перевезли в этот дворец и с тех пор держали под наблюдением казаков, охраняющих периметр. Перемещения по дому не возбранялись, а вот выйти за двери – под угрозой быть зарубленными на месте.
Благодаря Маклольму и Аиду удалось установить, что попали в начало двадцатого века, и что содержались во дворце, отданном для отдыха премьерам империи. Но, как, для чего и почему – им не было понятно.
А вот для меня это стало очевидно, как божий день.
Николай показал мне, что я не единственный, из кого он может получить информацию. Более того, думаю, что на тех самых допросах, которым подвергались мои товарищи – у них наводящими вопросами проверяли ту информацию, которую я давал царю.
План, который крутился у меня в голове в одночасье начал обретать контуры.
– Парни, судя по всему, катаклизм шел с востока на запад. Я запомнил, как Владивосток, а за ним и Хабаровск выжгло за мгновение ока. Думаю, что от нашего с вами мира не осталось ничего, а наш перенос во времени – не более чем слепая удача.
– Погоди-ка...
– Ты хочешь сказать...
– Да это бред какой-то!
Минут пять они орали на меня, уверяя в заблуждении. Потом – еще с полчаса спорили между собой. Но, то, что я воспринял легко, для них – стало кризисом веры. Жены, дети, родители. Все это осталось там – в будущем, которого нет. И, они не могли с этим смириться. Не хотели верить.
– Я тут подумал, – Виридис, изобретатель ракет из уничтоженного будущего, что-то схематично набросал прям на скатерти. – Учитывая скорость, с которой аномалия достигла Владивостока, а затем – Хабаровска, могу только подтвердить слова Ильи. Эта вспышка выжгла планету. Причем – если не потеряла скорость после первого круга – то пошла на второй. Вряд ли кто-то там выжил.
– Мужики, – я нацедил себе из ближайшего графинчика с характерным запахом легендарные пятьдесят капель. – Предлагаю выпить за погибших.
Озлобленные, растерянные, сбитые с толку лица впились в меня тяжелым взглядом. С шумом выдохнув, я проглотил чарку водки. Чистая как слеза, горючая, как смола, она жидким огнем пробежала по моему пищеводу и ухнула в недра моего организма.
Сперва из глаз брызнули слезы.
Я не пью. Вообще. На праздники, поминки и прочее – я обхожусь натуральными соками или компотами. Но, сегодня, в этот самый момент, мне захотелось напиться.
Потому что я не поминал одного человека, пусть даже и близкого.
Я поминал семь миллиардов человек.
Почувствовав, что мир вокруг начинает слегка дрожать, я покрепче схватил край ближайшего ко мне стола. Победив неумолимую гравитацию, я снова наполнил чарку водкой и поднял ее вверх.
– За тех, кого с нами больше нет.
Остаток дня и всю ночь мы пили.
Пили так, как никто в этом мире еще не умел. С короткими речами, без торжества и напускного сочувствия. Мы пили, топя в водке свою скорбь о любимых, которых нам уже не суждено увидеть. О детях, многие из которых еще даже школу не окончили. О соседях, которые донимали нас звуками перфораторов рано утром в субботу. О президентах, политиках и союзах. О великих империях и об их крахе. О славе русского оружия и о позоре русско-японской, Первой Мировой, гражданской войн, Чечни, Афгана и мясорубки на Юго-Востоке бывшей союзной республики.
Славянским сердцем и душой, мы почтили память тех, кто погиб, в то время как нам судьба дала новый шанс.
А на утро, больные, но не поверженные, мы были готовы творить историю нового мира. Нашего мира.
Глава 8. Марномакс.
01.02.1904.
Сакт-Петербург.
Почему на спиртном не пишут, что голова болит прямо пропорционально выпитому?
Моя болезнь представляла из себя нечто среднее между залпом всех орудий главного калибра линкора "Исэ" и бомбардировкой Нагасаки. А, судя по тому, что мои сравнения касались Японии, я понял, что горячее патриотическое чувство – указать зарвавшимся азиатам их место – во мне только окрепло.
Себя я обнаружил в роскошной спальне, слава богу – одного. Не то время, чтобы просыпаться в постели с незнакомыми женщинами. Какими бы красивыми они не были.
– Первый и последний раз, – ощущая во рту вкус котиков и их злодеяний (не дай бог, если это не от спиртного), я вслух пообещал больше не напиваться. Несмотря на то, что повод был более чем уважительный, стоило не превращать поминки в попойку.
Кое-как собрав себя по частям, я придал своему виду подобие былого лоска. Требовалось собраться с мыслями, найти товарищей, до последнего державших оборону в битве с зеленым змием, и решить, что делать дальше.
Однако, едва я открыл дверь спальни, меня уже ждала неожиданность в виде уже знакомого посыльного от императора. Передав мне запечатанный царской печатью конверт, старательно сторонясь источаемого мной запаха перегара, курьер козырнул и исчез быстрее, чем я смог отдать дань правилам приличия и предложить ему чай.
Впрочем, так даже лучше. Он не сможет рассказывать своим потомкам, как еле живой после грандиозной пьянки вице-адмирал тянул его выпить с ним чай.
Уже задним умом я отчего-то вспомнил, что в Российской империи процветала культура питья. Алкоголизм если и был, то носил столь малые масштабы, что даже статистически принимался за погрешность. За сим – о пьянке в Елагинском дворце слухи разойдутся быстро. И, ведь не объяснишь людям, что ты с товарищами поминал семь миллиардов человек. Которых уже никогда не увидишь.
Но, это все лирика. Отдав приказание ближайшему слуге – накрыть для меня стол для завтрака, я сделал сразу два открытия.
Во-первых, прислуга во дворце понимала меня с полуслова. Слуга практически искусно растворился среди коридоров, неся весть о потребностях самой загадочной фигуры свиты Императора.
Во-вторых, за окном царил полдень. А значит, поминки растянулись до поздней ночи – память услужливо подсказала мне, что до места сна я добирался с подсвечником.
Спустившись в столовую, я присел за уже сервируемый слугами стол, за которым, надо отметить, уже были размещены блюда, один вид которых пробуждал во мне дьявольский аппетит.
Прежде чем отдать должное обеду (или завтраку – если учитывать, что последний я проболел), я вскрыл письмо из Зимнего и погрузился в чтение.
Недлинная записка от императора расставляла некоторые точки над "i", но, с другой стороны, возникали новые вопросы.
Сегодня рано утром, на своей любимой яхте, в сопровождении новейшего крейсера германского флота "Принц Адальберт" в Либаву прибыл император Вильгельм II с частным визитом к государю Николаю. Учитывая, что лед в Финском заливе все еще не может быть пробит "Ермаком", кайзер прибывает в Петербург поездом, завтра, пополудни. Мне надлежало прибыть в Зимний сегодня же к шести часам вечера.
Что, впрочем, меня устраивало. По моим часам сейчас было около половины первого. Если поторопиться, то я успею заехать в гостиницу, привести себя в порядок. Хотя...
– Любезный, – я подозвал к себе слугу. – Отправьте кучера в гостиницу за моими вещами. Я поселюсь здесь.
– Ваши вещи привезли сегодня утром, – раскланялся слуга. – Мы держали их в смежной комнате, чтобы не будить вас.
– Кто распорядился о моих вещах?
– Их привез тот же, кто ждал вас наверху все утро.
Сунув слуге в руку купюру и не обращая внимания на его недоуменный взгляд (только после войны я узнал, что это была сторублевая банкнота), я приступил к обеду. По своему обычаю, я одновременно приступил к анализу информации.
Не считаю себя большим специалистом по истории, но, нет у меня отчетливых воспоминаний о визите кайзера в это время в Петербург. Значит, здесь тоже история пошла иначе.
Хотя...одной только гибели Макарова – уже достаточно, чтобы крепко призадуматься над тем, как победить японцев. Конечно, я помнил, как действовал Макаров в Порт-Артуре. Но, мне откровенно не хватало технических знаний этой эпохи. Я не знал возможностей кораблей, которыми мне предстояло командовать. Умело распекая Старка, я сам оказался на его месте. При том, что у предыдущего командующего хотя бы морское образование есть.
Эх, говорил мне дед – иди, внучек во флот, увидишь, в жизни пригодится. Помнится, он даже обещание с меня взял такое, уже лежа на смертном одре. И я, помнится, обещался свою судьбу с флотом связать. Ан нет, пошел в вуз, на юриста учился. Выходит, нарушил слово, которое дал? Некрасиво. Да и вообще, к чему я об этом вспомнил?
Машинально я стал крутить дедовы часы вокруг запястья. Спокойствия мне это не придало в этот раз, но к насущным проблемам вернуло.
Прибытие кайзера – удобный ход, чтобы начать сближение России и Германии.
Нет, я не пораженец, не нацист и не преклоняюсь перед немцами. Я прагматик. И вижу выгоду от сближения двух лидирующих государств. Технически развитая Германия владеет ценными инженерно-техническими заделами, которые могут быть успешно переняты в России. При этом, нормализуя торговлю и обмен капиталами между странами, можно, не без закулисных игр, конечно, сманить в Россию крупные немецкие концерны. Открытие филиалов завода того же самого Круппа – достойное начинание.
Главное – не дать Николаю повторить ошибку прошлого. Не дать связаться с Антантой...
– И что у нас сегодня на обед? – Флеш без приглашения устроился напротив меня. – Вкусный супчик?
– Присоединяйся, – я беззлобно огрызнулся. Зол я был не на Ваньку, а на головную боль в затылке. Но, по священному русскому обычаю – прилетало всегда тем, кто оказался не в том месте, не в то время.
– Мы пожалуй тоже, не возражаешь? – Малкольм, Вервольф, Фирнен и Володя Помэ заняли свободные места вокруг стола. Пожалуй, пора отвыкать от привычки думать за едой. Того и гляди – и собственные похороны не замечу.
– Доброго утра, господа, – судя по тому, что мне компанию составили не пьющие люди, остальная часть моих товарищей наверняка еще болела.
– И вам не хворать, – ответил известной присказкой Фирнен. – Как ваше драгоценное, адмирале? Голова не болит?
– Говори тише, у меня там сейчас пусто как под куполом церкви.
– Не можешь пить – не пей. Хотя, как по мне – вообще не пей. Не твое это, Илья.
– Помянуть надо было.
– Слова истинного алкоголика.
– Идите лесом, не до вас.
– Ишь ты, какой важный! Вчера значит – на службу Родине вербовал, а сейчас – гонишь из родного дома?
– Дима Фирнен заткнись, пожалуйста. Говорю же – голова болит!
– Ладно, ладно, я все...
Пару минут мы сидели молча. Первым молчание прервал Малкольм.
– Илья, я, конечно, не тороплю, но прежде чем ты отправишься в Артур, неплохо было бы проявить и о нас заботу.
– Какого плана заботу? Дом у вас есть, не голодаете.
– Ты тоже не медом помазан, а при адмиральских погонах.
– Так я ведь особый советник царя.
– Это по каким таким вопросам ты советник?
– По разным.
– Не темни, адмирале, выкладывай все, как есть.
– Ну, раз просите.
Я замолчал, едва на пороге столовой появился слуга, принесший чай. Замена блюд потребовала пары минут, после чего я продолжил свой разговор.
