Текст книги "Катарсис империи (СИ)"
Автор книги: Илья Модус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Нечего было и гадать о том, чтобы сделать это в период войны. В лучшем случае – в течение года-полутора после победы мы сможем наладить производство, а до этих пор – начать массово подбирать будущий персонал, проводить его обучение и стажировку, на действующих отечественных, а самых выдающихся рабочих, инженеров и руководство – на зарубежных заводах, производствах, верфях. Конечно, казне это влетит в копеечку. И, будем надеяться, добыча драгоценных металлов нам в этом поможет.
Я пока еще не говорил об этом Николаю, но бюрократический аппарат тоже придется реформировать. Но, это уже совсем другая история.
* * *
Почти час я провел в компании Бирилева и Бухвостова. Капитан "Александра", ровно, как и будущий первый морской министр оказались довольно интересными людьми.
Пока "Александр", бодро рассекая воды Балтики удалялся от острова, отсалютовав резво набирающему скорость "Адальберту", минуту назад попрощавшемуся с нами таким же образом, я грелся в уютной капитанской каюте.
Недолгого разговора на крыле мостика хватило нам троим, чтобы если не подружиться, то уж точно – не начать вражду. Недоверие и подозрительность Бирилева и подчеркнутый нейтралитет Бухвостова испарились, едва я взял слово перед самоваром.
Там, на мостике мы трое негласно осознали, что, несмотря на разницу в чинах и возрасте, мы имеем одинаковые взгляды на большую часть вопросов вокруг нас. Поэтому, по старой доброй русской традиции, мы решили сообразить на троих. Но, памятую предыдущий свой опыт ознакомиться со спиртным, а так же данный себе зарок, я, сославшись на рекомендацию врачей, отказался от добавки в виде коньяка в чай.
– Господа! Предлагаю для этого разговора опустить звания и чины. Мы, люди военные, в своей компании можем обойтись без протокола, – в подтверждение своих слов я снял китель и повесил его на спинку стула. Переглянувшись, Бухвостов и Бирилев последовали моему примеру.
– Вот и хорошо, – я изобразил улыбку. – Должен отметить, что чай у вас, Николай Михайлович, отменный!
– Что есть, то есть, – подтвердил Бирилев.
– Настоящий цейлонский, – похвастался капитан броненосца. – Товарищ привез из похода.
– Если судьба сведет, обязательно загляну на Цейлон, тоже закуплю, – да, это вам не чай из пакетиков. И не та бурда, что продают в пачках. Насыщенный, слегка горьковатый вкус, а не едва ощутимый вкус тины, который я пробовал в будущем.
– Сомневаюсь, что японцы позволят вам прогуляться из Желтого моря, – заметил Бирилев.
– Что ж, тогда придется отложить поездку за хорошим чаем до окончания войны.
– А вы оптимистично настроены на ее исход, должен отметить.
– Я не намерен давать Того то, что он хочет, пока не ослаблю его силы до тех пор, что буду иметь преимущество.
– У него весьма резвые броненосцы, надо признать. Нашим старичкам "Петропавловску", "Севастополю" и "Полтаве" не угнаться за новейшими "Асахи", "Фудзи", "Сикисимой" и другими. Флагманская "Микаса" это практически полная копия английских броненосцев типа "Формидейбл".
– Именно. Со всеми вытекающими отсюда проблемами и наследственными проблемами. Конечно, не стоит даже думать, что у японских броненосцев, как и у ранних английских или как у нашего "Сисоя" и "Наварина" не бронированы оконечности. По нашим сведениям – забронированы японцы на совесть, шестидюймовый снаряд выдержат. Но, японский матрос против нашего послабей будет. Поэтому и складывают японские подносчики крайне много зарядов перед началом боя возле орудий. Поэтому и скорострельность у них в начале боя заметно выше.
– Откуда вам это известно? Ведь до сих пор не было еще крупных столкновений между нашими флотами.
– Зато, японцы очень много учились стрелять. А Корпус подмечал и делал выводы. Жаль, конечно, что от наших докладов мало кто решил подтянуть боевую выучку собственных матросов. Теперь же, придется наверстывать все это в бою. Регулярные эволюции на внешнем рейде, короткие вылазки – я не стану ввязываться в бой с Того, пока к этому не будет готова эскадра. Все, начиная от капитана флагманского броненосца, и заканчивая последним кондуктором.
– Я слышал, что именно вы надоумили Его Величество приказать Старку изменить ход минных постановок в Талиенваньской бухте, – отхлебнув чаю из кружки толи спросил, толи утвердил Бирилев.
– Верно. Оценка довоенного плана минирования подходов к Дальнему показала, что наши сухопутные адмиралы не учли особенность течения в это время года на побережье. По прикидкам Корпуса выходило, что минный заградитель в ночное время, как того требовал циркуляр, мог запросто налететь на собственные же мины.
– Поразительно! Знать об этом, находясь на другом краю страны... Вы верно маг, Илья Сергеевич?!
– Полно вам, Николай Михайлович! Какой же я волшебник? Волшебники только в сказках имеются. У нас же, в Корпусе, все на строгих расчетах и анализе имеющейся информации. Так, например, МТК и ГМШ должны скоро получить рекомендательные письма, согласно которым, в условиях современного подхода к линейному флоту, необходимо провести ряд модернизаций на кораблях типа "Бородино", ровно как на строящемся на Черном море "Потемкине", а так же планы по модернизации наших старичков – "Сисоя", "Наварина", броненосцев береговой обороны.
– Согласен с вами, что старички наши уже не отвечают требованиям современных броненосцев и им необходима капитальная переработка, но, как же это – совершенно новые корабли снова на завод возвращать?
– Всенепременно нужно вернуть! Иначе, в первом же серьезном бою, мы лишимся своих кораблей.
– Конечно, все знают, что отечественное судостроение не на высоте, дорогой Илья Сергеевич, но не до такой же степени! Корабли, например мой "Александр" вполне сносно держатся на воде, всем требованиям МТК отвечают. Конечно, не знаю как там достраивающиеся корабли серии, но за свой броненосец я спокоен.
– Николай Михайлович! Побойтесь бога! На "бородинцах" недоработок больше, чем на других кораблях! Строительная перегрузка в районе восьмисот тонн – это раз! Через чур широкие прорези боевой рубки, которая кстати лишена бронедверей, а имеет лишь броневой траверз, который создает больше угрозы для находящихся в рубке, направляя в рубку поток осколков – это два! Абсолютно не нужна малокалиберная артиллерия, которая недостаточна для борьбы с современными миноносцами противника – это три! Широкие амбразуры орудий – это четыре! Низкие порты противоминной артиллерии, которые запросто могут заливаться водой и привести к опрокидыванию корабля – это пять! Не говоря уже о совершенно не нужных боевых марсах, тяжелых деревянных плавстредствах, незащищенных должным образом дальномера...
– Илья Сергеевич, ну это уже вы лишку хватили! Критиковать каждый может. Вот если вам эти проблемы известны были, почему же вы не употребили свое влияние на государя, дабы нейтрализовать недоработки в процессе проектирования?
"Да потому что я сам появился тут за считанные часы до атаки на Артурские корабли!" – хотелось крикнуть мне. Но, в плане легенды, которую я поддерживал, нужно было выпить эту чашу стыда до дна.
– Не смею отвергать своей вины. Недосмотрели. Корпус был рассредоточен по все территории России и многие из нас – за рубежом. Так что, не было возможностей отстоять наши наблюдения перед МТК. Но, теперь, имея в арсенале поддержку государя, мы можем внести свою лепту в оптимизацию мощи нашего флота.
– Илья Сергеевич, прошу простить. Но, пока мы от вас слышали лишь критику. Не поделитесь, что предлагает ваш Корпус для решения указанных же вами проблем.
– Отнюдь, не секрет. В некоторые частности я вникать не буду, но по названым проблемам – отвечу. Строительная перегрузка должна быть уменьшена за счет снятия с корабля дерева. Всего. Полностью убрать все дерево с корабля. Посмотрите на немцев. Перед походами они сдают все немногочисленные вещи из дерева на береговые склады. У нас же – даже обивка кают и салонов деревянная. Кроме того – мачты у "бородинцев" дюже тяжелые. Боевые марсы и малокалиберная артиллерия на них уже не нужны. В бою марсы станут смертельной ловушкой для всех, кто там находится. Ну и другую малокалиберную артиллерию с корабля, наряду с прислугой и боезапасом нужно так же снять. Выиграем если не все восемьсот тонн, то больше половины – точно. Кроме того – деревянные плавсредства. Это же пища огню! В бою их первым же залпом побьет в щепы, что создаст не только огонь на корабле, но и тучи осколков.
Насчет боевой рубки – тут все ясно. Только вешать броневые двери в дополнение к броневому траверзу. И да, убрать к чертовой матери этот грибок над "рубкой" и уменьшить просвет смотровых щелей в рубках – а то в нынешнем состоянии они как уловитель для осколков.
Широкие амбразуры, к сожалению уже не скрыть внешним добронированием. Тут подойдет только внешний лист брони, который от снаряда, конечно же не спасет, а вот от осколков – защитит.
– Погодите! Если амбразуру закрыть – как прицеливаться то?
– Оставив в щите на орудие отверстие, достаточной ширины, чтобы можноо было наводить орудие.
– А как же низко сидящие порты противоминной артиллерии?
– Здесь, господа, ответа дать не могу. Мои люди думают над решением этого вопроса. Ведь нельзя же повесить такой же щит, да и герметичностью они не отличаются.
– Вот видите, Николай Михайлович, – Бирилев победоносно сверкнул глазами, усмехнувшись. – Не полностью еще нас заменил Корпус. Авось, сами придумаем какую новинку, благодарность получим.
– Ну что же вы, Алексей Алексеевич. В ваших силах я не сомневаюсь, вы можете. Но, вот осуществление – пробьете ли через Морское министерство? Вдруг новый управляющий будет еще хуже Авелана?
– Илья Сергеевич, что ж вы все пугаете? Пока не ясно еще ничего. Тем более, что до моего уха дошли сведения о моем скором повышении.
– Что ж, позвольте вас поздравить, пожелать успехов на новом посту.
– Покорнейше благодарю, Илья Сергеевич, Николай Михайлович. Но, это пока только слухи, которым верить нельзя.
– Но, я бы на вашем месте верил. Особенно, когда сам император заинтересован в том, чтобы вы возглавили морское министерство взамен отстраненного Авелана.
– Простите, я не ослышался, друг мой? Что вы сказали? Я – управляющий Морским министерством?
– Бесспорно! Позвольте поздравить вас!
– Но, как? Нет, не подумайте, я рад, но... Признайтесь, Илья Сергеевич – вы шутите!?
– Ничуть, дорогой Алексей Алексеевич. Вы единственный, кто согласно анализу Корпуса, можете навести порядок в министерстве, пока генерал-адмирал Алексеев занят на Дальнем Востоке. От себя же могу пообещать, что задержу его там подольше – чтобы вы смогли разгрести Агеевы конюшни министерства после Авелана.
– Илья Сергеевич, я понимаю, что я не имею права ничего требовать от вас. Но, лишь смиренно прошу, расскажите все с самого начала. Почему я?
– Светает, господа, – заметил я, глянув в иллюминатор. – Но, до прихода в Либаву время есть. Поэтому, позвольте, я расскажу вам историю о том, как господин Авелан подорвал доверие к своей персоне...
Глава 11. Малкольм.
Санкт-Петербург. 02 – 03.02.2014.
Едва рассвело, Елагинский пришел в оживление.
Корпус особых советников Его Императорского Величества (быстро получивший аббревиатуру КОС ЕИВ, благодаря инициативе Бладфлега) перешел на военные рельсы.
Илья до самого своего отъезда на вокзал не прекращал твердить советникам, что за работу по спасению Родины следует приниматься немедленно. Конечно, Малкольм, как и другие заместители обещали ему, что сразу же, едва карета вице-адмирала выедет с территории дворца, все без исключения советники бросятся исполнять поставленные им задачи. Которых, надо заметить, господин особый советник Модус "нарезал" лет на тридцать вперед.
По общему решению Малкольм и Вервольф перенесли начало работы Корпуса на утро. Следовало хорошенько выспаться перед тем, как начинать поедать слона по имени "Величие Российской Империи".
То, что им буквально с ходу удалось занять высокое положение в российском обществе, сулило не только всевозможную помощь государя, но и наличие высокопоставленных врагов. Малкольм отчетливо представлял себе клику Великих князей, министров и других любителей потрошить казну, которые в ближайшее время столкнутся с оппонентами из Корпуса.
На совещании со своими заместителями – Малкольмом, Вервольфом, Флешем и Аидом – новоиспеченный командующий Тихоокеанским флотом четко, и не всегда в дружелюбной манере, описал "политику партии". Упрощенно говоря "врагов победить, шпионов извести, промышленность поднять, голодов и революций – не допускать". Вот только, как известно – за двумя зайцами погонишься...
Едва рассвело, Малкольм собрал оперативное совещание заместителей. С трудом перебарывая сон, Сергей, Александр и Иван расположились напротив стола Малкольма, в оккупированном им кабинете.
– Хоть бы пару часов еще дал поспать, ирод, – слабо проворчал Флеш.
Дмитрий пропустил жалобы молодежи мимо ушей.
– Что ж, господа, думаю, пока еще не проснулись другие наши товарищи, следует привести в нормальное состояние все те планы, что на нас вывалил Илья.
– А еще лучше – выбросить их к черту и придумать новые и адекватные, – заметил Иван.
– На этом моменте я бы возразил, – со вздохом произнес Аид. – Хоть Илья и поставил слишком много задач, часть из которых – никак не осуществима, я бы не стал отметать остальные.
– Поддерживаю. Идея Фирнена о пенициллине и других медицинских препаратах, на мой взгляд – осуществима. Конечно, при наличии денег, и оборудования.
– Да, именно поэтому я вас и собрал. Илья поставил стратегические задачи, но тактически проработать их должны именно мы с вами, – Малкольм вкратце законспектировал ночное совещание, поэтому сейчас лишь сверялся с записями.
– То, что он разделил нас на группы и каждой из них дал конкретную задачу – это очень хорошо. Но, некоторые задачи в период войны не осуществить. Как, например, идея с танками и самолетами. Тут наобум не сделаешь – нужны годы практики и расчеты. Я, конечно, посмотрел на ту информацию, что есть у него в планшете. По большей части – это лишь схемы, но никак не чертежи, которые можно передавать на заводы. А значит – нужно этот вопрос нецелесообразно решать в рамках войны. Ни рабочих, ни промышленной базы...
– Поддерживаю. Основная масса населения – крестьяне. А крестьяне к станкам не встанут, чтобы танки делать. Крестьян надо оторвать от земли и заставить учиться. А когда они едва концы с концами сводят – мало кто из них захочет привычное ярмо пахаря менять на неизвестность рабочего. Если мы хотим, повторить индустриальный рывок СССР в конце двадцатых, а как я понял – Илья именно это и задумал, сперва бы вопрос с малоземельем решить, – Аид вооружился карандашом и бумагой. – Столыпинская реформа, конечно, исторически нужна, но, вот думаю, ее следует скорректировать с учетом действительности. Рассчитывать на двадцать лет мира не приходится.
– Я того же мнения. Особого смысла разрушать общины лично я не вижу, хоть убейте. Но, и оставить их в этом же состоянии – значит сидеть на пороховой бочке, – высказался Вервольф.
– Проблема общин была в постоянном перераспределении земельных наделов, – напомнил Флеш. – Можно, например, увеличить время между этими перераспределениями.
– Слабо поможет, – скривился Малкольм. – Семьи сейчас большие, так что, мы вызовем больше недовольства. Ты представь, когда на трех-четырех десятинах на протяжении нескольких лет будет кормиться семья из десяти человек? Голод будет.
– Ну, хорошо. Что тогда ты предлагаешь, Дим?
– А я здесь при чем? Я военный историк. Крестьянский вопрос знаю лишь в общих чертах.
– Возможно, я скажу глупость, но, что если общину не разрушать? – Поинтересовался Аид.
– Лев Николаевич серьезно промыл вам мозги, господин советник? – Улыбнулся Вервольф, памятуя идею Толстого о незыблемости крестьянской общины, как об основе российского общества. – Двадцатый век на дворе, коммунизм никто не строит, а вы до сих пор колхозами все думаете.
– Нет. Мыслю реально. Смотрите, я кое-что набросал по памяти, – Аид протянул схематичную карту Российской империи, заштрихованную разными видами черточек.
– И что это?
– Приблизительная плотность заселения страны. Как вы видите – в Центральной России, что в наше время, что в нынешнее – население едва не на головах друг друга сидело. А по окраинам страны – территории больше, чем людей. Столыпин правильно предлагал – переселять людей на Дальний Восток, в Сибирь. Там земли – хоть горстями ешь. Причем, не самая плохая землица-то. Конечно, на том же Дальнем Востоке, земля требует иного подхода к земледелию, но, этому можно научиться у местных китайцев и корейцев. Сибирь – более суровый климат. Урал – вообще становой хребет промышленности.
– Мы это знаем. Предложение – то в чем?
– Вань, не торопись. Столыпин, как я уже сказал, насильно разрушал общину, переселяя людей на окраину. Тем самым, он вроде как снимал градус напряжения в Центральной России, освобождая земли от избытка землепашцев. Но. Делая что-то с позиции силы, особого результата не добьешься. Уже сейчас, если я не ошибаюсь, до трети всех входящих в общину крестьянских семей, скрепя зубы терпит две другие трети. Потому как и работают лучше, и урожая у них больше, а община все одно – считает по головам в семьях. Эти люди и без того готовы покинуть общину и податься туда, где есть землица и нет множества босяков, которые будут на эту землю претендовать. Маньчжурия, Дальний Восток, Якутия – там же этой земли... Пусть люди, кто хочет сами покинуть общину, едут туда. Выкупают себе землю в собственность, без всякого передела со стороны общины, да живут на ней, торгуют продуктами и ведут свое фермерское хозяйство.
– Идея хороша, но, пару замечаний. Кто в здравом уме поедет в тьмутаракань, в которой, кроме того, еще и война идет? Это первое. Второе – нам Транссиб нужен для переброски солдат, боеприпасов, амуниции и артиллерии в Манчьжурию. Если еще вместить в себя эшелоны с переселенцами – получим Великую Сибирскую Железнодорожную Пробку.
– Вопрос войны с Японией пусть решают военные. Если мы намерены победить японцев, то де-факто, имеем все права на то, чтобы Ляодунский полуостров оставить за собой уже не на правах аренды, да еще и часть Кореи урвать. Но опять же – все зависит от того, как пойдет война.
– За войну вы, господа, не беспокойтесь! – Ухмыльнулся Вервольф. – Думайте лучше о гражданских делах.
– О них и думаем. Если вы уже так настроены на победу, то почему бы, по окончанию войны, не предложить солдатам из Маньчжурской армии остаться после демобилизации там? Выделим землицы, дадим денег скота закупить. Конечно, желающих будет не много, но хоть какой-то прогресс. Получим пару десятков тысяч человек, что разом решит вопрос с переселением, а во вторых – послужит стимулом для переезда многих других.
– Только, этот переезд было бы неплохо стимулировать. Не забывайте, что крестьяне теряют все – дома, знакомых, большую часть скота и утвари и едут в неизвестность. В нашей истории они приехали в голые поля и дремучие леса, что их только озлобило.
– Будем стимулировать их деньгами! – Предложил Флеш. – Геологи, Юра и Вова клянутся и божатся, что за год-другой смогут "открыть" столько месторождений всякого полезного добра, что денежки в казне лишние появятся и много.
– Да уж, – хмыкнул Малкольм. – Сели детально планы воплотить, а сами – все вокруг, да около ходим.
– Просто в военное время это не решить! – Горячо запротестовал Аид. – Вон Сергей говорит, что Транссиб нужен для перевозки войск. Какие тут переселенцы?
– Согласен. Предлагаю вопрос малоземелья решать как-то иначе. Или уже после войны. Сейчас, пока, стоит не забывать о приближающейся революции 1905 года. А крестьяне там были задействованы весьма и весьма мало. Больше всего примкнули к революции матросы и рабочие. Свободы захотелось.
– Поддерживаю, – Малкольм видимо оживился. – Революция на дворе, а предпосылок для нее столько, что и десятка лет не хватит, чтобы всех утихомирить.
– А всех и не надо. Рабочие – вот о ком надо подумать.
– Да-да! Илья тоже об этом говорил! Рабочие, которых у нас сейчас столько, что чуть ли не по пальцам пересчитать можно, весьма в тяжелой ситуации.
– Я бы так не сказал, – заметил Аид. – Сейчас действует довольно прогрессивное трудовое законодательство.
– Как оно действует, а точнее – как оно реализуется, станет понятно по тому, начнут ли драгуны людей на пики поднимать или нет, – насупился Малкольм. – У нас хоть и хорошие законы, но исполняются они отнюдь не всегда точно.
– Я предлагаю провести инспекцию заводов.
– На какой манер? Что-то я не заметил тех, кто у нас смыслит в трудовом праве.
– А этого и не надо. Пошлем пару-тройку человек, что у нас в резерве, так сказать – на подхвате. Пусть проедут по заводам – в первую очередь по судостроительным, судоремонтным, да и вообще – относящимся к ВПК. Поговорят с людьми, выяснять, что да как...
– ...наобещают им с три короба, а потом окажется, что выполнить это нельзя! – закончил за Аидом Флеш. – Как я вижу, рабочим нужна зарплата, которую мало того, что срезают, но еще и задерживают. Трудовое законодательство действительно передовое, но исполняется плохо. Нужно заранее подумать о том, что мы можем обещать людям.
– А что мы можем обещать? Нихрена! Из всех нас, хоть какое-то влияние на Николая имеет только Илья. А он скоро на фронт умотает. И что прикажете делать? На прием к государю записываться? Так это на многие месяцы растянется.
– Пока вопрос о взаимодействии с царем не рассматриваем, ладно? – Примирительно попросил Вервольф. – Илья вернется, скажем ему прямо, пусть думает как и что делать. Все таки, это он наш начальник. Его идея – спасти Родину, вот пусть и мыслит, как это делать. Нам же стоит подумать о том, как мы можем рабочих стимулировать на активную работу.
– Как и всегда, – улыбнулся Аид. В разгорающейся дискуссии он говорил мало, стремясь не ввязываться в разгорающиеся споры. По натуре своей флегматик, ему было чуждо отстаивать свою точку зрения с пеной у рта. Вместо этого, он предпочитал выносить на обсуждение факты. – Деньгами. И личным поощрением.
– Интересно, и как ты это видишь? – Полюбопытствовал Малкольм.
– Помните идею советских "пятилеток"? Поставить задачу и реализовать ее досрочно. Реализовали – молодцы, вот вам благодарность партии. Напомню, первый пятилетний план СССР привел к тому, что страна из аграрной превратилась в индустриальную.
– Так-то СССР! У них какой задел был! – Отмахнулся Флеш.
– А я не говорю, что стоит прямо сейчас вводить "пятилетки"! Я говорю о том, что идея досрочной реализации поставленных целей, подкрепленная своевременными денежными поощрениями за сверхурочный и качественный труд должна в период войны сократить сроки строительства, разработок и прочего, на что ранее требовались годы! Тот же самый план по модернизации "бородинцев" по образу "Славы" времен Первой Мировой и с учетом знаний об их роли в Цусиме? Если мы сейчас предложим Главному Морскому Штабу взять да переделать пять новейших броненосцев, четыре из которых еще даже в казну не приняты, как думаете, куда нас пошлют? А самое главное – на сколько это затянется?
– Лет на пять точно, – сощурив глаза, сказал Малкольм. – Наши рабочие, а самое главное – чиновники, очень любят торопиться медленно. Нет, друзья, а мне предложение действительно нравится! То, что сработало в СССР под лозунгами партии, может сработать и здесь, но уже под флагами сверхурочных и своевременных денежных выплат.
– Не считая "Александра Третьего", еще "Суворов", "Орел" и "Бородино" по нашей истории вошли в строй в этом году. При всем при том, что активно достраивать их начали только с лета. – Припомнил Вервольф. – Если не тратить время на устаревшие корабли, а сразу переключиться на "бородинцев", то к осени можно их все модернизировать и достроить.
– Вот именно! – Оживился Малкольм. – А если ввести систему досрочной сдачи кораблей в казну, но при этом уже на ходу вносить коррективы по нашему списку "Как сделать из "бородинцев" настоящие броненосцы", то, думаю, к сентябрю мы сможем иметь на ходу все пять броненосцев, да еще и все остальные корабли на Балтике и Черном море приведем в порядок.
– Только нужно больше денег, – охладил пыл коллег Флеш.
– Об этом пусть думает Илья, царь и министр финансов, – отмахнулся Малкольм. – Кроме того, прекратили строительство броненосцев на Черном море, да двое из серии улучшенных "Бородино" не появятся на свет – а это уже громадные деньги!
– На которые Илья планировал построить подводные лодки, – вмешался Иван. Малкольму показалось, что юному контр-адмиралу просто доставляет удовольствие вставлять "палки" в творческий процесс.
– Такие подводные лодки, какие Илья планирует построить, у него не выйдут, – заметил Вервольф. – Даже то, что у него имеются в планшете чертежи, схемы и описания действия большей части механизмов, погоды не делает. Слишком многое еще предстоит разработать: сварка, мощные дизельные двигатели, аккумуляторные батареи, масла, да и дизельное топливо, наконец! Не говоря уже о выучке команд. Там еще десятки новшеств, которые так просто не решить.
– Илья отдал планшет с чертежами Инкоруптблу, тот обещал посмотреть и дать свое заключение. Как по мне – тоже считаю, что затея с подводными лодками, даже с теми, что немцы применяли в Первую Мировую – пустая трата времени. Не та промышленность.
– Если так размышлять, то у нас все не то, – отметил Аид. – Население – неграмотное, денег – нет, одни кредиты, на пороге – коварные японцы с англичанами за спиной, на Черном море – турки на проливах сидят, а крестьянский вопрос и революционные элементы вообще грозят страну в пучину братоубийственной войны столкнуть. Может, просто сядем и будем ждать?
Наступило гробовое молчание. То, что Александр, пусть и сдержанно, но все же явственно указал на недостатки системы критического мышления советников, показывало, насколько все запущено среди руководства.
Не раз и не два еще во время компьютерных боев, Pacific Squadron "славился" тем, что любое обсуждение был способен свести к склокам и долговременному спору. Илья неоднократно применял довольно жесткие и репрессивные меры, чтобы внести в характер общения софлотовцев приемлимый градус общения, не переходящий на личности и оскорбления, но, делал это через чур жестко. Как результат – Pacific Squadron не раз терял боевых товарищей, которые не собирались мириться с авторитарной позицией Ильи.
И в от сейчас, в его отсутствие, Малкольм понял, насколько трудно уберечь людей, долгое время не связанных между собой иерархией и дисциплиной, от препирательств. Не позавидуешь "адмирале", который с этими проблемами сталкивался раз за разом.
– Можете и дальше говорить о том, что реализуемо, а что нет, – Аид направился к выходу. – Лично я не собираюсь участвовать в дискуссиях. У меня есть задачи, и я, пожалуй, займусь их выполнением. Всего доброго, господа.
* * *
Флещ и Вервольф покинули кабинет через несколько минут после Аида. Дмитрий распустил совещание заместителей, убедившись в том, что без четкой субординации и распределения полномочий, тяжело будет добиться результатов.
Не в обиду будет сказано, но это очередной провал Ильи. Назначив заместителей – двоих по военной части, двоих – по гражданской, он не удосужился назначить кого-то из них старшим после себя. В следствие чего, получилось – четыре равноправных чиновника, решающих проблемы мирового масштаба. Следует по возвращению, поговорить с Ильей и добиться четкой организации Корпуса.
Малкольм уже собирался отправиться на завтрак, когда в кабинет вошел слуга и известил о том, что некий господин желает видеть вице-адмирала Модуса.
– Пригласите, я сам с ним поговорю, – оставив мысли о скором завтраке, Дмитрий собрал разложенные на столе записки и планы, спрятав их в рабочем столе. Кто бы ни пришел сейчас в гости к Марномаксу, видеть работу Корпуса ему нет никакой надобности.
– Разрешите? – После стука в дверь на пороге появился импозантный мужчина средних лет. Одетый скромно, но со вкусом, он буквально источал ауру уверенности. Небольшой кожаный портфель, который он держал в руках, дополнял картину небедного господина.
– Милости прошу, господин... – Малкольм дал гостю возможность представиться. Которой, он не преминул воспользоваться.
– Лавров, Владимир Николаевич, друг Ильи Сергеевича, – с доброжелательной улыбкой гость проследовал в кабинет и пожал руку Малкольма. – Меня не предупредили, но, позвольте спросить: если меня встречаете вы, значит ли это, что господин Модус отсутствует?
– Именно так, – Малкольм проследил взглядом, чтобы слуга запер дверь кабинета.
– Действительный статский советник Дмитрий Меньшиков, заместитель господина Модуса, – представился Малкольм. – Илья Сергеевич в настоящий момент находится в объезде. Могу ли я вам чем-то помочь?
Лавров на мгновение задумался, после чего вынул из портфеля и положил на стол перед Дмитрием кожаную записную книжку. "Странно тонкая", – мельком взглянув на предмет, отметил Малкольм. К сожалению, его очки перенос во времени не пережили, поэтому, сейчас приходилось прищуриваться, чтобы навести резкость. Времени искать подходящего окулиста не было. Да и пенсне носить... Интересно, но не практично. И не привычно, самое главное.
– Что это?
– Господин советник, это одно из устройств, которое было при вас и ваших людях, когда вы оказались в Зимнем, – понизив голос пояснил Лавров. – Не пугайтесь, я один из немногих, кто знает истинную тайну вашего Корпуса.
– Меня об этом не предупреждали.
– Вероятно, Илья Сергеевич забыл. Но, так или иначе, о том, кто вы на самом деле знаете только вы, я и государь. По долгу службы, Его Величество обязал меня помимо основной деятельности, так же следить за безопасностью каждого из советников.
– Покорнейше благодарю, Владимир Николаевич, – Малкольм с ходу попытался вспомнить, кто же такой сидит перед ним, но, к сожалению, не преуспел. Либо слишком незначительная фигура, либо весьма секретная. А полной секретностью в это время обладало лишь Разведочное отделение. "Занятно, – подумал Малкольм. – За нами приглядывают контрразведчики".
Чтобы как-то смягчить неловкость молчания, Дмитрий раскрыл блокнот, чтобы узнать его содержимое. Но, едва взял в руки принесенный разведчиком предмет, как понял, что ошибся.
