Текст книги "Катарсис империи (СИ)"
Автор книги: Илья Модус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– В ваших словах есть здравое зерно, – отметил Кондратенко. – Удивляюсь только, как это никто не додумался до этого раньше. Да и я тоже, хорош...
– Полноте вам! – Засмеялся Вервольф. – Так мыслит любой генерал в России. Благо, Корпус имеет множество обобщенной информации из мировой практики и личных наработок, которая поможет в кратчайшие сроки нейтрализовать наши промахи в строевой и боевой подготовке. Так, например, один из моих коллег, военный советник Гарик, готовит для передачи в части письменные заметки об оказании первой помощи на поле боя.
– Чтобы солдат солдата оперировал? – В суеверном страхе Григоренко даже перекрестился.
– Да что вы, конечно же нет! Но, знать, как перевязать кровоточащую рану товарищу по окопу, солдат обязан. Иначе, у нас от любого осколочного ранения солдаты на передовой погибнут.
– Что ж, справедливо, – промолвил Кондратенко.
Вервольф внутренне ликовал.
Да, он не стал рассказывать, что несколько сотен ручных пулеметов системы Мадсена двигаются в сторону Порт-Артура. Промолчал он и об обещанных подкреплениях. Пока не время...
– Ну, раз мы уже решили теоретические вопросы, предлагаю перейти к осмотру предполагаемых позиций что называется – в натуре.
Спустя пару минут вся эта пестрая делегация в окружении казачьей охраны уже передвигалась по горбатой спине Наньшаня, что-то рисуя и черкая на карте, споря и отстаивая свои точки зрения.
– Огонь с трех сторон разрушит первую линию за несколько часов, уверяю вас! – Твердил свое Григоренко. – Если они еще и корабли подведут в бухту Циньчжоу...
– Должен заметить, – Кондратенко приложил к глазам бинокль. – Морячки, нас в обиде оставить не готовятся.
После этих слов все без исключения посмотрели в сторону бухты слева от перевала.
На горизонте маячила характерный пятитрубный силуэт "Аскольда".
Заграничной постройки бронепалубник лихо выскочил из-за мыса Инчензы. Флаг командующего сигнализировал о том, что адмирал лично решил почтить присутствием бухту, из которой японские канонерки вели обстрел в их истории.
"Что ж ты творишь!", – Сергей едва не выматерился, увидев как бронепалубник сбавляет скорость и поворачивает носом в сторону бухты Циньчжоу. Глубокосидящий крейсер – это не баржа, он в акватории этой бухты сядет на мель.
Но, к счастью, крейсер лишь развернулся на пяточке, причем – весьма грациозно. Застыв на месте, он вывесил на реях флажковый сигнал приветствия.
– Вице-адмирал лично изучает диспозицию, – улыбнулся Кондратенко. Было видно, что активные действия моряков в противовес их же действиям в период нахождения при власти Старка или наместника, были по душе армейцам.
– Причем, весьма активно! – Уточнил Науменко.
– И то верно! – Поддержал Григоренко.
Неспешно, словно маленькие царьки, в бухту Циньжоу вползали низкобортные канонерки. "Бобр" под брейд-вымпелом контр-адмирала Лощинского и "Гиляк", на отдалении от берега, как показалось Вервольфу – около трех-пяти кабельтовых, на малом ходу прошлись из конца в конец по бухтам Инчензы и Циньчжоу, насколько позволяла осадка.
Недалеко от "Аскольда" маячили стремительные тени нескольких истребителей, осуществляя дальнее сопровождение.
"Впрочем", – подумал Вервольф. -"Не удивлюсь, если в Бухте Восьми Кораблей под парами торчит "Баян" или даже "Пересвет".
На протяжении получаса канонерки бороздили бухты, примыкающее к перешейку. Затем, после флажного сигнала с "Аскольда", "Бобр" и "Гиляк" под охраной миноносцев на полном ходу двинулись назад, в обход мыса Инчензы, вероятно, по направлению к Артуру.
С борта крейсера спустили паровой катер, который под всеми парами помчался к берегу, с явным намерением привлечь внимание сухопутных наблюдателей. Но, поскольку на катере не было вымпела Марномакса, Вервольф решил, что Илья учтиво предлагает вернуться в крепость морем.
– Господа, – обратился он к инженерам. – Думаю, это за нами.
***
Казацкий разъезд тронулся в обратный путь сразу же, едва четверо высоких гостей поднялись на борт катера.
Всю дорогу до крейсера инженеры неспешно шлифовали планы по устройству обороны Циньчжоусского перешейка.
– Рад, что вы приняли мое приглашение, – Илья встретил их сразу же, едва они вступили на палубу крейсера. – Не мог не предложить вам закончить рекогносцировку с учетом наших собственных наблюдений.
– Премного благодарны за предложение, Илья Сергеевич, – Кондратенко, отхлебнув из чашки чай с ромом довольно крякнул и раскраснелся. Судя по всему, рома там было больше, чем чаю.
– Ну, что ж, – Илья указал на разложенные на столе карты. – Показывайте, господа генералы, что вы придумали на этих скалах.
Перебивая и дополняя друг друга, Кодратенко, Григоренко, Науменко и Вервольф обрисовали Илье предполагаемую линию обороны.
– Планируется не менее трех линий обороны, – подытожил Вервольф. – Каждая будет насыщена пулеметами, ДОТами и ДЗОТами, а в тылу расположим несколько батарей для подавления артиллерии противника.
К сожалению, Илья пока тоже не знал всех планов Вервольфа, поэтому с присущей ему учтивостью предложил снять с Золотой горы батарею мортир.
– Это все хозяйство генерала Белого, поэтому, насчет подходящей артиллерии, стоит поговорить с ним, – рассудил Кондратенко.
– И то верно, – Илья хлопнул в ладони. – Что ж, исходя из сегодняшней рекогносцировки, скажу вам следующее. Бухта Циньжоу, ровно как и Инчензы, имеют небольшие глубины на большей своей части. В качестве поддержки с моря там могут пройти только "Бобр" и "Гиляк", да и то – только в прилив. Вместе с ними пойдут так же несколько миноносцев охранения. На островах Мурисон, Айрон, Риф и мысе Инчензы силами моряков возводятся наблюдательные посты, которые будут наблюдать за морем. В случае, если японцам удастся мимо Ляотешаня провести свои суда – не думаю, что они упустят шанс нанести по нашим позициям фланговый обстрел – нас предупредят заранее и к моменту появления японских кораблей на боевых позициях, мы подведем свои крейсера и перетопим их как котят.
– А если японский адмирал отправит туда броненосцы? – Возразил Назаренко.
Илья ухмыльнулся.
– Особо близко броненосец к бухте он не подведет – это во-первых. Ему потребуется либо репетующий корабль между ним и берегом, либо стрелять наугад – с того расстояния, где может стоять броненосец, весьма плохо видно берег. А уж определить, где свои, а где чужие...
– Кроме того, – адмирал хитро улыбнулся. – Мы поставим ряд минных заграждений в местах, где наиболее удобно находиться кораблям с большой осадкой. Сегодня, благодаря капитану Грамматчикову, мы такие места определили. Ну, а кроме того, Того никогда не будет рисковать своими броненосными силами. Ведь даже размен всего его броненосного отряда на все мои действующие броненосцы для японцев станет фатальным. Через месяц – самое больше полтора – я введу в строй два своих первоклассных броненосца. И, что противопоставят против них японцы, потеряв свои броненосцы? Броненосные крейсера? Ну уж нет. Отряд адмирала Камимуры сторожит Владивостокский отряд крейсеров. А оставшихся сил японцев не хватит, чтобы потопить остатки моего флота в Артуре. Именно поэтому, Того не решится посылать в бухту Циньчжоу что-то крупнее канонерки или легкого крейсера. "Аскольд" и "Баян" прикончат любые легкие силы противника.
Успокоенные рассуждениями командующего флотом, сухопутное командование перешло к планированию прикрытия правого фланга.
– Здесь, нас могут обстрелять из бухт Керр и Дипп, поэтому, их было бы целесообразнее заминировать, – подал идею Вервольф.
Сверившись с картой, Илья согласился.
– Поручаю это вам, господин советник, – Адмирал пригубил чаю с лимоном. – Возьмите "Амур", "Енисей" и надежное прикрытие и сегодняшней же ночью выставите там минные банки. "Енисей" должен знать, где стоят мины с постановки от двадцать девятого января, поэтому, будьте осторожны – не хватало еще на своих же минах подорваться.
– Вас понял, господин адмирал.
– Насчет поддержки перевала... – Илья задумался. – К сожалению, пока что глубины бухты Хэнуэза нам не известны, но как мне кажется, канонерские лодки "Гремящий" и "Отважный" вполне могут вам оказать содействие по правому флангу.
– Вы так рассуждаете, словно знаете точную дату высадки японцев, – пробурчал Григоренко.
Вервольф посмотрел на Илью. А ведь действительно. Ни слова ни говоря, они стали готовить крепость к обороне, тогда как большая часть командования даже не думали о высадке японцев. Прокол-с, однако.
– По сведениям, которые имеет Корпус, – Илья нашелся довольно быстро, – японцы планируют высадку на начало апреля. Возможно – начало мая, – поправил он себя, глядя на насмешливый взгляд Вервольфа. – Раньше им не успеть – не те приливы с восточной части полуострова. Если мы правы, то основная база японских сил находится на островах Эллиота. И, единственное место высадки, где они могут не опасаться нашего флота – Бицзыво. Недалеко от своей базы, да и мы, надо признать, побоимся туда соваться – разведка сообщает, что японцы там налаживают мощную систему обороны.
– Постойте, – вмешался Кондратенко. – Но, раз мы знаем, где будут высаживаться японцы, то почему бы там не разместить несколько этих ваших, господин советник ДОТов и ДЗОТов, да пару батарей и разделать их под орех...
– Роман Исидорович, – Вервольф указал на карте район предполагаемой высадки. – Здесь довольно открытое место, а значит строить позиции придется прямо на пляже. Либо оттягивать их ближе к железной дороге. Насчет противодействия японской высадке, у нас с господином Модусом есть план.
Вервольф смочил пересохшее горло чаем (да, рома здесь больше, чем требуют правила приличия) и приступил к пояснениям.
– К моменту начала высадки, пляж под Бицзыво не оборудован ни причалами, ни понтонами. А значит – японской пехоте придется почти километр – из-за протяженности и мелководья прибрежной полосы пароходы с десантом не смогут подойти близко к берегу – идти по пояс в воде. Сами понимаете – занятие это не из приятных. Вот в это время с берега по ним и ударят несколько скорострельных малокалиберных орудий и пулеметы.
Господа инженеры сидели и слушали раскрыв рот. Буквально сейчас Вервольф учил их, как следует расставлять тактические ловушки на целую армию. Дело нужное и, что нельзя не отметить, крайне полезное в наше не простое время.
– Конечно, японцев с моря будет прикрывать несколько кораблей. Поэтому, особо безнаказанно японскую армию расстреливать не получится, – добавил Илья. – По самым смелым прикидками мы планируем уничтожить половину первого эшелона высадки – от 500 до 1000 человек. После чего, нашим охотникам придется отойти, взорвав орудия.
– Интересно вещаете, господа советники, – Кондратенко задумчиво подергал ус. – Апрель-май, говорите? Постойте! – Генерал словно ото сна отошел. – Так ведь, если мы допустим их высадку – они маршем дойдут до железной дороги и перережут нам сообщение с материком!
– Действительно, это так, – подтвердил Илья. – С момента высадки японцев, полуострову грозит осада. Но, если Маньчжурской армии удастся отстоять порт Инкоу, то мы сможем наладить подвоз боеприпасов и подкрепления с помощью легки кораблей через бухты Инчензы, Восьми кораблей или еще где на западном побережье.
– Однако, не плохо продумано на словах, – отметил Григоренко. – Но, ведь на западном побережье нет ни одной оборудованной пристани.
– А ведь точно! – Подхватил Науменко. – Мы ведь окажемся в положении тех же самых японцев под Бицзыво!
– Только, в отличии от них, – широко улыбнулся Илья. – У нас есть старые клипера с низкой осадкой. Кстати говоря, – прищурившись, адмрал некоторое время смотрел в иллюминатор. – А вот и они.
Облюбовав иллюминаторы, собравшиеся смотрели за борт.
Три парусно-винтовых клипера "Джигит", "Разбойник" и "Забияка" к моменту начала русско-японской войны безнадежно отстали от прогресса. Слишком медлительные, чтобы сбежать, они формально могли бы еще использоваться в качестве крейсеров на коммуникациях противника, однако, в настоящий момент, между клиперами и коммуникациями находился весь японский флот. И не было никаких возможностей протащить три устаревших корабля хотя бы в японское море.
Поэтому, Илья придумал им иное назначение.
Оставляя по правому борту остров Айрон, три парусных красавца кильватерным строем шли курсом на острова Мурчисон. Невооруженным глазом сложно было разглядеть, имеется ли на палубе какой-либо груз, но, Вервольф считал, что просто так Илья бы не отправил три устаревших корабля в одиночное плавание.
– Ближе к полудню, выведя "Аскольд", "Баян" и "Диану" на рейд, при поддержке "Новика" и "Боярина", мы прогнали японских "собачек" подальше, чтобы они не могли видеть, что мы затеваем, – комментировал Илья. – Пока наши крейсера гонялись за крейсерами адмирала Девы, Артур покинули "Бобр", "Гиляк", сменившись на рейде "Отважным" и "Гремящим" при поддержке минных крейсеров. Вместе с ними пошли и три наших клипера. Чуть позже, когда Дева уже окончательно ушел, "Баян" и "Диана" отправились в порт, а я на "Аскольде" пошел проверить состояние дел. И, надо вам сказать, что, за к настоящему времени на островах Риф и Айрон уже действуют наши наблюдательные пункты при поддержке нескольких орудий. Сейчас, на очереди монтировать наблюдательную базу на крупнейшем острове Мурисон. Там мы как раз поставим и радио пункт, а так же – оборудуем "базу подскока" для патрульных кораблей.
– А что такое "база подскока"? – Полюбопытствовал Кондратенко.
– Мобильная база, имеющая небольшие запасы для патрульных кораблей. Тут они смогут переждать бурю, пополнить запасы пресной воды, передать информацию через телеграф в Артур. На Мурисоне мы поставим полноценную батарею из четырех 75-мм орудий, чтобы можно было противодействовать противнику в случае чего. Так же, здесь будут находиться и клипера. В будущем, если железную дорогу действительно перережут, на клипера помимо разведки Ляодунского залива, ляжет еще и конвоирование кораблей с припасами.
– Просто поразительно, – Кондратенко похлопал в ладони. – Вы время зря даром не теряете!
– Благодарю за похвалу, господин генерал, – Илья улыбнулся.
Некоторые аспекты его плана Вервольф бы конечно оспорил. Например, батарея 75 мм орудий на Мурисоне – это как мертвому припарка – только миноносцы погонять. А будет что крупнее – мигом подавят и батарею и наблюдательный пункт. И, никакие клипера тут не помогут. Да и еще их архаичный рангоут... Что позориться то? Срубить к чертовой матери эти мачты для постановки паруса и заменить их парой металлических мачт, более легких и прагматичных!
Надо будет обо всем этом поговорить с Ильей...
До самого возвращения в Артур генералы и адмиралы беседовали обсуждая взаимодействие армии и флота. Илья с готовностью поддержал идею Вервольфа об оборудовании наблюдательных постов на восточном побережье полуострова между Артуром и Дальним.
– Нужно связать их телефонами со штабом где-нибудь на Золотой горе, – решил Кондратенко. – Там в скалах можно будет сделать прекрасно защищенный главный НП, на который будут стекаться все сведения о передвижении кораблей противника.
– Это позволит нам заранее готовиться к появлению противника, поддержал начальника Григоренко.
– Согласен, – кивнул Илья. – Однако, не сочтите за дерзость, но я буду настаивать на нахождении на всех НП морских сигнальщиков.
– Зачем это? – Удивился Кондратенко.
– Дело в том, что в море будут не только вражеские, но и наши суда, – пояснил Вервольф.
– Я ни сколько не сомневаюсь в отваге и способностях наших солдат, – заверил Илья. – Но, разобраться в силуэтах наших и японских кораблей, думаю, им будет сложней, чем матросам. Мы же не хотим, чтобы наши же корабли потопила наша же артиллерия?
– Конечно, нет, – заверили адмирала армейцы.
– Вот и хорошо.
За бортом в лучах заката проплывала Голубиная бухта.
Вервольф с удивлением отметил, что на ее берегу кипит работа.
Под охраной нескольких миноносцев, рабочие возводили на берегу небольшие домики, искусно пряча их в тени, которую давали окресные скалы и мысы.
– Очередной наблюдательный пунк? – Тихо спросил Вервольф.
– База подскока для четверки "шихаутских" миноносцев, – ответил Илья. – У них осадка поменьше, чем у остальных. А иметь маневренную группу миноносцев за пределами порта необходимо.
– А прикрытие для них какое делать? Где ты орудия возьмешь? Их же без этого в клочки порвут первые же легкие крейсера.
– Не волнуйся, будет артиллерия, – заверил его Илья. – Снимем с сухопутного фронта несколько, да и Малкольму я еще утром отстучал запрос о пушках и боеприпасах.
– Ну, добро. Только, ты же понимаешь, что все это за месяц не прибудет?
– Понимаю, Серег, – Илья горестно вздохнул. – Но, ничего не поделаешь.
Спустя два часа, "Аскольд" показался на внешнем рейде.
Проходя мимо "Ретвизана", Вервольф с удовлетворением отметил, что часть носовых бронеплит уже демонтирована. Так же исчезли малокалиберные орудия.
"Работают, черти полосатые!", – улыбнулся он.
На рейде, подобно часовым, маячили канонерки "Отважный" и "Гремящий". В паре с ними патрулировали оба минных крейсера. Причем, на каждом Вервольф отчетливо различил не менее четырех орудий калибром 75-мм.
Заметив его удивленный взгляд, Илья коротко пояснил.
– Их первыми переоборудовали. Вооружили орудиями из резерва. Завтра будут готовы орудия для монтажа на "шихаутские". По умолчанию – в день сможем переоборудовать до 5-7 миноносцев. Капер обещал повспоминать, как выглядит система "салазок" для постановки мин с миноносцев.
– Это хорошо, – кивнул Вервольф. – Очень хорошо. Я в общих чертах ее знаю, если что, скооперируемся.
Едва "Аскольд" отдал швартовы, на крейсер прибыл лейтенант Дукельский с запечатанным конвертом. Поблагодарив лейтенанта, Илья разорвал конверт и принялся за изучение его содержимого.
– Новый адмирал не чета предыдущему, – Поскольку Илья отошел в мир больших чинов и секретных донесений, Вервольф за него попрощался с сухопутным начальством, попутно приняв приглашение поучаствовать в детальном рассмотрении его предложения по строительству укреплений на перешейке, совместно с начальником крепостной артиллерии. Проводив генерала и его помощников, он столкнулся у трапа с командиром крейсера, капитаном 1-ого ранга Грамматчиковым.
– Вы так считаете? – Улыбнулся Сергей. – А многие недовольны его молодостью.
– Быть может, – Константин Алексеевич вздохнул. – Именно в его юности и сокрыта кипучая инициатива. Вы знаете, что он распорядился полностью демонтировать деревянные элементы, а так же – сдать в порт все плавсредства кроме паровых катеров и нескольких яликов?
– В этом вопросе я его всецело поддерживаю. Модель "На боевом корабле ни грамма лишнего дерева", которую используют на немецком флоте, адмиралом принята в качестве ключевой. Японцы же используют фугасные снаряды, у которых высокие бризантные свойства.
– Мы уже имели возможность изучить последствия от попаданий японских снарядов, – поведал Грамматчиков. – Днем 27 января перестреливались с двумя японскими бронепалубными крейсерами, "Такасаго" и "Читосе". Надо заметить, скорострельность у них была значительно выше, чем наша. Итог перестрелки – один убитый матрос, с полдесятка раненых. И это только от попадания одного снаряда в дымовую трубу – вон видите, на второй трубе заплатка свежая.
– Малой кровью вы отделались, Константин Алексеевич! Японские фугасы даже при ударе о воду взрываются, не то что наши. В мастерских уже думают над разработкой противоосколочной защиты для орудий, что стоят вне башен и казематов. Нужно только немного повременить.
– Да уж... Нашли себе врага. Но, зато сегодня мы их знатно погоняли! Ни одного попадания в "Аскольд"! "Баян" получил два или три снаряда в бронепояс, без пробития, слава богу. Маневрировали отвратно, конечно, но, зато научились противодействовать их разведке.
– Что верно, то верно. Не готовы мы еще воевать. Теперь, придется учиться, что называется "по ходу пьесы".
– Интересное выражение, ваше превосходительство!
– Давайте без чинов. Сегодня мы возможно сделали самый первый шаг на пути к победе над японцами.
– Вы о нашем выходе в море? Ведь, надо признать, застоялись без дела. Старк и наместник больше от обороны исходили.
– Командующий сейчас так же не стремится к бою с японским флотом, – тщательно взвешивая слова, прокомментировал Сергей. Точных планов Ильи он не знал, но, справедливо было считать, что до вступления в строй лучших броненосцев, он будет придерживаться той же тактики действий, что и Макаров. – Японский флот превосходит нас численно, да и качественно. Поэтому, лучше всего, сейчас выполнять рейды, направленные на изучение морского театра. Преобладание японцев в первоклассных броненосцах, крейсерах и истребителях для нас может оказаться губительным, если мы решимся с ними на эскадренный бой.
– Это будет разгром, – согласился Грамматчиков.
– Вот поэтому, – Вервольф указал рукой на миноносный эллинг, где в настоящий момент собирался один из истребителей. – Мы и предпринимаем меры по усилению и оптимизации уже имеющихся сил.
– Да, я уже слышал от капитана "Паллады" его мнение о снятии с его корабля большей части 75-мм орудий. Он опасается, что после предложенной вашим товарищем переделки, его крейсер не сможет противостоять японским визави. Примерно те же мысли выражали и с "Дианы"...
– Ну, а я пока никаких возражений не слышал, – Илья появился из-за спины Грамматчикова. И по выражению его лица было видно, что содержимое конверта его не особо порадовало. – Константин Алексеевич, позвольте выразить вам благодарность за оперативное выдвижение крейсера в соответствии с поставленной задачей. Не обессудьте, возьмите на себя смелость – представьте списки наиболее способных офицеров и нижних чинов. Будем поощрять.
– Как вам будет угодно, ваше превосходительство! – Капитан козырнул.
– Впредь, предоставляйте подобные документы по результатам каждого боевого выхода, – От этих слов даже у Вервольфа глаза полезли на лоб.
Нет, конечно, поощрять выдающихся личностей необходимо. Но, за каждый боевой выход... Не разорится ли казна?
Тепло распрощавшись с капитаном, Илья и Сергей спустились на причал и не спеша двинулись в сторону стоянки броненосцев.
– Что произошло, Илья? – Не вытерпел Вельвольф. – Ты после этого конверта сам не свой.
– Нет, Серег, все нормально, – Марномакс натянуто улыбнулся. – Старк, отбыл в Петербург. И, естественно, никаких бумаг для меня не оставил. Зато на три листа расписал, какие замечательные люди служат на эскадре. После таких "восхвалений" я готов большую часть через застенки КГБ пропустить!
– Н-да, адмирале, – протянул Вервольф. – Зря вы чай без рома пьете.
Глава 3. Марномакс.
17.02.1904. Порт-Артур.
Утро выдалось на редкость паршивым.
Нет, не подумайте, в адмиральском салоне, оставленном для меня Старком, мне более чем понравилось. Гостеприимством командира "Победы" Зацарённого злоупотреблять не хотелось, тем более, что сам Василий Максимович выглядел нездорово. Я уж было хотел в приказном порядке направить его к лекарю на осмотр, но, он заверил меня, что это простуда и через пару дней он будет в полном порядке. Однако, несмотря ни на что – "Победа" вела ремонтные работы, исправляя полученные в дневном бое 27 января повреждения – мне, как новому командующему, и моему небольшому штабу, были оказаны все почести и разместили нас с комфортом. Съезжать с "Победы" было на редкость тоскливо.
Однако, единственным боевым кораблем, который на данный момент мог исполнять обязанности флагмана был именно "Петропавловск". Конечно, можно было бы выгнать с "Пересвета" младшего флагмана князя Ухтомского, но столь радикальные меры не принесли бы мне никакого уважения. Традиции на флоте – это все.
Вечером прошлого дня на "Петропавловске" подняли мой флаг. Формально, именно со вчерашнего вечера я стал ответственным за весь Тихоокеанский флот. И не сносить мне головы, если я проиграю эту войну.
Утром меня разбудил вестовой, сообщивший, что в кабинете меня ждут офицеры из бывшего штаба Старка.
Коварный ублюдок, нагадивший мне в душу тем, что покинул Артур, фактически оставив меня без козырей против наместника, был проклят мной еще вчера. Бывший командующий прислал мне характеристики на всех чинов своего штаба, в котором расписал их, как "умнейших, честнейших и порядочных людей". Из опыта своей прошлой жизни, скажу вам так – чем больше в человеке положительного, тем больше он сволочь.
И то, что он оставил своему бывшему штабу "наказ" – явиться ко мне на следующий же день после подъема флага – бесило меня как никогда. Плюнув мне в душу, он еще и растер там, подсунув людей, и одарив их надеждами, что они останутся при своих должностях. А в том, что настрой у них был именно такой, я понял с первых же минут разговора. Поэтому, попросив всех обождать в салоне, я по одному вызывал их в свой "кабинет", где проводил в меру своих сил и знаний "собеседования на соискание должности при штабе командующего Тихоокеанским флотом".
Возглавлял штаб Старка капитан 1-ого ранга Андрей Августович Эбергард. Исторически, современники отзывались о нем весьма высоко, отмечая великолепный талант флотоводца. Но, для меня важнее было то, что он не был ненавистен и призираем нижними чинами. Все же, начальства не должны бояться или ненавидеть. А вот – заработать уважение со стороны подчиненных – дорого стоит. Поэтому, я, не задумываясь, пригласил его войти в мой штаб в прежней должности.
Старшим флагманским офицером при Старке, а в моей истории – и при Макарове – состоял лейтенант Дукельский, Георгий Владимирович. Однако, ничем, кроме франтовства или желания лебезидь, этот офицер меня не заинтересовал. А, поскольку, я ориентировался на победу в войне, а не на взращивании чувства собственного величия, с этим господином мне пришлось расстаться. Ровно как и с флагманскими офицерами Шереметьевым и Смирновым. Инертны, пассивны, безынициативны. Не то, что мне нужно.
А вот Николай Николаевич Азарьев, третий из флагманских офицеров бывшего штаба, заинтересовал меня с первых же минут общения. Энергичный, деятельный, прекрасно образованный. При отражении японского ночного нападения 27 января проявил себя с лучшей из сторон. Посему, мое предложение стать старший флагманским офицером, он принял без промедления.
Лейтенант Денисов, числившийся флагманским минером был мной отправлен за дверь, после неудачного собеседования. Ну, зачем мне флагманский минер, который меньше моего смыслит в создании крепостных минных полей?
Михаил Павлович Молас, флегматичный, расчетливый прагматик, который, как я помнил находился на должности начальника штаба у Макарова. При Старке он ведал отрядом крейсеров. Но, в виду того, что я отозвал из Владивостока Рейценштейна в пользу Иессена, Молас фактически оставался без должности. Но, отказываться от такого человека было бы глупо. Но и держать при себе – тоже не рационально. Поэтому, не встретив с его стороны возражений к моему предложению, я распорядился направить его во Владивосток, возглавить зарождающийся штаб Флеша.
Однако, Молас, прожженый моряк, не преминул напомнить мне, что начальнику отдельного отряда крейсеров не положено иметь штаб. На что, получив от меня туманные пояснения, смущено улыбнулся и в тот же вечер отбыл во Владивосток с рекомендательным письмом.
Подполковник корпуса флотских штурманов Александр Алексеевич Коробицын остался в своей должности. По моим воспоминаниям он хорошо себя проявил под началом Макарова. Да и личное поведение подполковника внушало мне доверие. Пока флот сидел в гавани, я поручил ему подтянуть знания всех без исключения штурманов, особенно – тех, что служат на кораблях легких сил. Ну, не хотелось мне, чтобы мои дестройеры потерялись в ночи, как было в известной мне истории.
Но, вишенкой на торте сегодняшнего утра, начисто лишившего меня плохого настроения, стал лейтенант Мякишева.
Бывший флагманский артиллерист был довольно скромен, корректен, приятен в общении. На встречу он принес записную книжку, в которой при беглом осмотре я заметил множество схем, рисунков и пояснительных записок.
– Здесь содержатся некоторые заметки о действиях нашего и японских флотов в дневном сражении 27 января...
Мой интерес к лейтенанту вырос мгновенно в разы.
– Присаживайтесь, я распоряжусь принести нам чаю. – Сам я, крикнув вестового, принялся изучать бумаги.
Тут были зарисовки, схемы, снабженные пометками, корректировками и замечаниями относительно действия японских и наших кораблей. Даже беглого взгляда на них хватило, чтобы понять, что флагманский артиллерист в отличии от остальных членов штаба Старка штаны не просиживал.
В начале двадцатого века, в русском флоте роль флагманского артиллерийского офицера заключалась лишь в организационно-распорядительских функциях. Он следил за тем, чтобы на каждом из кораблей эскадры было необходимое количество снарядов, составлял программы подготовки артиллеристов, следил за исправностью орудий и их своевременном ремонте. С началом эскадренного боя его значимость сводилась к нулю, поскольку управлять в общей свалке стрельбой своих артиллеристов он уже не мог – банально не видел, куда и кто стреляет. Поэтому, максимум что мог сделать флагманский артиллерист во время боя – притвориться ветошью и не мешать господам адмиралам играть в войнушку.
Андрей Константинович же меня удивил полностью. Мало того, что он весь бой провел наблюдая за эволюциями своих и вражеских кораблей, так он еще успел сделать выводы и сформировать тактические рекомендации для адмирала. И, судя по пространственной рецензии Старка, бывший командующий слабо интересовался активными боевыми действиями.
– Весьма занятно, господин флагманский артиллерист, – заметил я, отложив в сторону его труд. – Должен признать – впечатлен вашим деятельным подходом. Особо порадовало ваше предложение использовать корабли эскадры отрядами – относительно их скорости и вооружению. Признаюсь, я и сам не горю желанием лишать "Победу" и "Пересвет" их преимущества в скорости, ставя в линию с "Петропавловском", "Полтавой" и "Севастополем", не говоря уже о "Цесаревиче" и "Ретвизане". Любопытны так же ваши выводы о возможности ведения стрельбы с закрытых позиций.
– Покорно благодарю, ваше превосходительство.
– Вот что я вам скажу, Андрей Константинович, – я отпил чаю из чашки. – С Черного моря в Артур едет барон Гревениц, который должен стать флагманским артиллеристом эскадры. Однако, ваша энергичность и стремление исполнить свой долг заставили меня минуту назад скорректировать свои планы. Вы останетесь флагманским артиллеристом флота. Барон же отправится во Владивосток, где поступит в распоряжение контр-адмирала Флешмозга. Однако, не все так просто. У барона есть довольно любопытная программа пристрелки – не одиночными, а полузалпами. Вы слышали о ней?
