Текст книги "Катарсис империи (СИ)"
Автор книги: Илья Модус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
– И где я тебе несколько дивизий наберу?
– А мне не надо несколько дивизий. Дай пару полков! Я буду их учить, как нужно воевать в условиях современности. Без конницы, без плотного строя, в рамках боев в городе, в окопах, в траншеях...
В эту минуту в голове у меня щелкнуло.
Четыре полка гвардии, которые я "оторвал" из-под крыла Николая должны были прибыть в Мукден. В первую очередь – гвардия, это отборные войска, элита. Даже если эта элита – просто бравада, одно ее нахождение в зоне боевых действий доказывает, что руководство страны уделяет самое пристальное внимание сложившейся ситуации.
Во-вторых, раз уж гвардия считается элитой, то и отношение к ним должно быть иное. Конечно, как человек не служивший, я могу рассуждать только в качестве "диванного вояки", но как по мне – элита армии и флота – это быть всегда на передовой, в гуще событий. А не гонять безоружных рабочих на политических стачках.
Потому, я дополнительно попросил Лаврова вести учет тех гвардейцев, которые по тем или иным причинам "не смогут" отправиться на войну. Шкурничеством заниматься на войне не дело.
Ну, и наконец, инициатива, исходящая от Корвина.
В своей работе по пропаганде силы отечественного оружия, он особо отмечал момент о высадке наших войск на территорию Японии.
"Подобный шаг, наряду с атаками портов, крейсерством на торговых коммуникациях и тд. принесут дивиденды в виде создания мощного общественного мнения, направленного во благо царской власти, а не против нее. Победоносная война затруднит революционерам вербовку новых сторонников, но не остановит. Идеальным вариантом завершения войны был бы десант и захват Токио. Угроза жизни императора заставит японцев мгновенно сложить оружие и согласиться с любыми нашими требованиями".
Когда я обсуждал возможность десантной операции в Японии с Вервольфом, то получил прямо противоположное мнение. Мой зам считал высадку делом рискованным, поскольку мы не знали характер сухопутной обороны противника. Рассчитать количество войск, необходимых для захвата и удержания Токио, артиллерии, снаряжения и графики снабжения – тоже вещь не из простых. Стратегическая инициатива на море так же принадлежала японцам, а это ставило под сомнение возможность беспрепятственной доставки войск к берегам Японии. До тех пор, пока главные силы японцев не получат серьезное поражение, которое заставит их забиться по портам – о десанте не стоило даже думать.
– Как по мне – в случае, если мы разобьем японский флот – проще уничтожить все оборонительные коммуникации японцев бомбардировкой с моря и взять острова в морскую блокаду. Через пару месяцев, когда начнут голодать, они сами запросят мира, – такой ответ я получил от Сергея Вервольфа.
Но, как бы там ни было, идею с десантом на территорию противника я не стал отметать. Поэтому, из Мукдена в Питер полетела секретная депеша, предназначенная лично для императора. Несмотря на разницу во времени, за то время, пока наш поезд готовился к дальнейшему пути, я получил ответ. Ознакомившись с его содержимым, я в общих чертах набросал план действий и вручил его Скифу для исполнения.
Однако, для всех остальных моих товарищей, причина, по которой Скиф, Ресвальд и Кацо остались в Мукдене, а не отправились с нами в Артур, осталась загадкой.
– Сергей, – я посмотрел на Вервольфа. – Я уже говорил – у них свой приказ. Не обижайся, но пока я тебе его рассказать не могу.
– А мне не нужно его рассказывать, – усмехнулся он. – Я уже в курсе.
Провокация, как средство развязывания языка подозреваемого – один из приемов ведения допросов. В специальных учебных заведениях этому обучают пару лет. Но, некоторые люди закатки этого умения обретают в ходе жизненного пути.
Я был из тех, кого этому учили. Мой собеседник обладал богатым жизненным опытом, поэтому, я предпочел предоставить инициативу ведения дальнейшего разговора ему. Так, я смогу меньше наговорить лишнего. Охохох...моя головушка скоро лопнет от секретов.
– Не знаю, зачем это было нужно скрывать, но всю армию научить известным нам приемам ведения войны не получится, – заявил он. – Куропаткин заартачится, отошлет Скифа куда подальше. А лишить военного министра полномочий – не так уж просто.
– И откуда ты это узнал? – В общих чертах он был прав, но частности – это сила. А многих частных моментов он не знал.
– В отличии от тебя, Скиф не делает из своих замыслов секреты. И не гнушается просить помощи там, где она нужна, – а вот это явно осуждающий тон. – И, именно я посоветовал ему не заниматься ерундой вроде автомата Федорова, а поставить задачу по разработке старого доброго пистолета-пулемета, детали которого могут штамповаться массово, а не вытачиваться или отливаться. Кроме того – автоматическая винтовка для окопного и городского боя – не самая удачная вещь. Тяжелая, низкая скорострельность, большие габариты. А пистолет-пулемет – просто, дешево и сердито. Да и сделать намного проще.
– Ммм... – только и смог выдать я. Вопрос о перевооружении гвардии стал ключевым. Если научить солдат окапываться и действовать малыми группами – еще можно, то произвести достаточное количество нового вида вооружения – дело отнюдь не простое. Скиф настаивал на автомате Федорова, так как сам изобретатель ныне уже вынашивает такую концепцию. И, передав ему общие чертежи и описание, можно ожидать результатов намного быстрее разработок автоматического орудия с ноля.
– Илья, ты хоть представляешь, что такое автомат Федорова?
– Ну...
– Это автоматическая винтовка. И ключевое слово в ней – винтовка. Длинная, убойная, но винтовка. Она для действия в окопах и городах так же полезна, как и нынешняя мосинка.
– Ладно, отставить критику. Какие предложения?
– Уже сказал. Пистолет-пулемет. Легкий, металлический, простой в производстве – там только штамповка, да клепки немного.
– Погоди! Там же патрон от ТТ идет! Нет времени, чтобы новый патрон разрабатывать. Федоров разрабатывал под патрон от японской "Арисаки".
– Еще один незачет, господин вице-адмирал. Патрон 7,62×25 мм ТТ, который использовался для пистолетов-пулеметов Шпагина, Сударева, Дягтерева есть ни что иное, как потомок немецкого патрона 7,63×25 мм всем известной фамилии Маузер. А, как известно – подобный патрон уже вовсю производится в Фатерлянде.
– Да, но нужны чертежи и...
– Илья, ты серьезно? Неужели ты думаешь, что со всеми моими знаниями, я не смогу набросать чертежи ППШ? Не заводские, конечно, но схематично-описательные, вполне достаточные для того, чтобы тот же самый Дягтерев привел их в порядок?
– Погоди, друг! Я в тебе не сомневаюсь, конечно, но почему бы тогда не дать Дягтереву чертежи его собственного ПП?
– ППД слишком сложен в производстве, чем ППШ. Последний считай из одной только штамповки состоит, а ППД...
– Погоди, погоди, друг! Пистолет-пулемет Сударева еще проще! Помнится, он в три раза дешевле, чем ППШ.
– Да? А в окопах ты драться будешь чем? ППС имеет приклад не для рукопашной, а для прицельной стрельбы. А вот ППШ...
– Ладно, – в принципе, использовать ППШ взамен автомата Федорова – более благоразумно. Если, конечно, Вервольф не ошибается в оценке простоты производства. – Уговорил. Пусть будут ППШ.
– Ну вот, – улыбнулся мой зам. – Правильное решение, господин командующий! Это вам не немецкого кайзера в союз тянуть.
* * *
Несмотря на то, что к вечеру мы уже были в Питере, и я буквально с ног валился от усталости, Николай едва ли не силком потащил меня в Зимний.
Быстро распорядившись об ужине, он оставил меня, направившись проведать императрицу и детей.
Стремление Николая всегда и всюду интересоваться делами своей семьи, меня не просто бесило, а раздражало всенепременно. Быть может, потому что я молод и не считаю брак и семью приоритетней карьеры и Родины, не знаю. Но, в моем понимании, правитель такой страны как Россия не имеет права уделять семье больше времени, чем стране. Клятва и узы брака – это, конечно, хорошо, но как же верность стране и народу?
Так или иначе, но Николая я ждал больше трех часов. Хорошо хоть накормили. Да и где-то через час ожидания, в двери маленькой столовой вошел одетый в гражданское платье Лавров.
Обменявшись приветствиями, мы присели за стол.
– Выглядите уставшим, Илья Сергеевич! – Заметил собеседник.
– Только с дороги. Его величество назначил совещание, но, пока занят.
– Как любопытно, – Лавров улыбнулся. – Но, меня тоже вызвали на совещание к государю.
– Действительно – любопытно, – на самом деле, меня сейчас больше интересовал жаренный перепел, лежащий передо мной на столе.
– Я навещал ваших людей в Елагинском, – осторожно начал Лавров. – Познакомился с господином Малкольмом. Не зная, когда вы вернетесь, передал ему документы относительно арестов Витте, Абазы, Авелана, Рожественского...
– Смотрю вы изрядно прошерстили "Безобразовскую клику".
– Лишь тех, кого позволяют арестовать мои полномочия. Хотя, даже эти аресты произвели много шума и привлекли ненужное внимание.
– Ни в коем разе, – Говорить с набитым ртом всегда считалось моветоном в приличном обществе. Поэтому, перепела пришлось отложить.
– Владимир Николаевич, – я промокнул губы салфеткой. – Когда я вам сказал о том, что вам предстоит бороться с врагами внутри страны, я думал, что вы поймете, что вам предстоит противодействовать злодеям от самых низов, до самого верха.
– Но, для этого необходима такая власть, что...
– В группе господина Безобразова состояли такие люди, как Плеве и Великий князь Александр Михайлович. Что не могло не придать ей поддержки на самом верху. Фактически – их решения принимались в одном шаге от уха императора. Не имею информации, какие цели преследовал господин Великий князь, но Плеве... Плеве фигура противоречивая! В моем времени его оценивали в основном по словам современников, одним из которых был Сергей Юльевич. А уж Витте не скупился на характеристики. В общих чертах, Плеве представлялся моим современникам как цепной пес, которого спускали с поводка, когда пахло жаренным. Любопытно, что фраза "Нам нужна маленькая победоносная война!" приписывается именно Плеве. Якобы, он подталкивал Россию к конфликту, надеясь, что победа сплотит народ и позволит успешно бороться с революцией. Возможно, это и так. Но. В одиночку, Плеве бы не добился успеха – ведь война началась по сути из-за концессий на реке Ялу, а это предприятие известно кто разрабатывал. Таким образом – любой из членов "Безобразовской клики" несет солидарную ответственность за провокацию Японии на конфликт.
– Однако, все мы знает, что Витте всегда был противником Плеве. Не станет ли арест Витте сигналом для Плеве, что его позиция верна?
– Еще как станет. Вот тут то ему и нужно подрезать крылья.
– Простите, что подрезать?
– Это такое выражение. Имеется ввиду – лишить инициативы. Не буду вас томить, если расскажу, что в настоящий момент на Плеве планируется покушение, в результате которого он покинет этот грешный мир.
– И вы так спокойно об этом говорите!?
– Тише, мой друг. Верите, или нет, но Плеве для меня не первостепенная фигура. Но, раз так вам не терпится, расскажу вам подробно, что помню.
– Было бы интересно послушать.
– Что ж, извольте. Вероятно, вы не в курсе, но в Петербурге сейчас проживает господин Евно Азеф. Это глава "Боевой организации эферов", один из лидеров самой партии. Но, что примечательно – этот же человек и небезызвестный в узких кругах инженер Раскин. Так его знают в Департаменте полиции, где уважаемый Евно подрабатывает за 1000 рублей в месяц тем, что выдает товарищей по партии.
– Что? Это...это бессмыслица!
– Согласен, но так оно и есть. Господам полицейским самим того не зная, удалось нанять на работу матерого террориста, который вертел ими в собственных целях.
– Боже, какая безалаберность!
– Это еще не все, мой друг. Покушений на Плеве было не менее двух – тут уж я вам сказать не могу, просто не помню. Но, так или иначе – оно состоялось, и господин Плеве погиб. И, сейчас, мы с вами, можно сказать, держим господина Плеве, извините за пошлость, яйца.
Лавров, и без того обескураженный моими словами, едва краской не залился от моей бесцеремонности. Это мы, в свое время привыкли матом ругаться везде, где можно. А двадцатый век, это вам не коммунизм строить.
– Илья Сергеевич, я бы попросил... неудобно... резиденция государя...
– Приношу извинения, господин ротмистр. Я хотел сказать, что мы полностью контролируем жизнь или смерть Плеве.
– Как это?
– Очень просто. Это называется политикой. Грязное и неблагодарное дело. Особенно, когда в нем участвуют спецслужбы. Но, в рамках беседы, я вам расскажу.
В зал вошел слуга, сервировавший стол к чаю. Все это время, пока менялись блюда на столе, я видел, как Лавров обдумывает мои слова. Что ж, это похвально – до всего дойти своим умом.
Наконец, нас оставили и я продолжил.
– Преимущество Разведочного отделения в том, что оно тайное. О нем никто не узнает. В моих планах, которые я вам предоставил, есть предписания по преобразованию вашей службы.
– Да, я разговаривал об этом с господином Малкольмом.
– И что же вам сказал Дмитрий?
Минут десять я слушал пересказ Лаврова о позиции Малкольма. И, чем дольше я слушал, тем больше понимал, что реформирование Разведочного отделения придется держать под личным контролем. Малкольм, а с ним возможно и другие, не поймут моего стремления воссоздать КГБ таким, какое оно было при СССР. Конечно, в мои планы не входит устраивать тотальные слежки и прочее, но я планировал вобрать в новую службу все положительные качества известных мне спецслужб. И, если для безопасности государства необходимо будет создать в этом мире черные "воронки", я пойду на это не моргнув и глазом.
– Достаточно. – Я прервал изложение Лавровым мыслей своего зама. – Я вас понял. Владимир Николаевич, скажите, вы ставите интересы государства выше интересов отдельной личности?
– Безусловно да...
– Тогда взгляд господина Малкольма не должен путать вам цели и задачи. Дело в том, что в нашей истории, спецслужбы, действуя по большей части в партийных интересах, делали некоторые вещи неправильно. Расстреливали без доказательств, ссылали в лагеря и тому подобное. Я не вижу в этом необходимости, при реформировании контрразведки. Но, вы должны понимать, что если потребуется такая необходимость...
– Я останусь верен долгу и присяге, – на лице контрразведчика не дрогнул ни один мускул.
– Иного ответа я и не ожидал, – я дежурно улыбнулся. К счастью для Лаврова, я не афишировал, сколько из арестованных не покинули стены Разведочного отделения.
* * *
Император присоединился к нам ближе к полуночи.
Выглядел он необычайно свежо, можно сказать – был весел. Судя по всему, общение с семьей придавала ему сил и мотивации. Что заставляло задуматься меня над вопросом – быть может я через чур циничен в вопросах семьи?
– Господа, благодарю вас, что обождали, – царь присел к нам за столик. – Дела семейные настолько увлекли меня, что насилу смог покинуть императрицу. Только мои заверения в том, что я в скорости вернусь к ней, дали мне возможность присоединиться к вам.
Я и Владимир Николаевич не проронили ни слова. Было ясно, что Николай просто размышлял вслух и наших комментариев тут отнюдь не требуется.
Еще некоторое время мы говорили о различных пустяках – о лошадях, о погоде на Балтике, о рокировке некоторых генералов. Царь даже пару забавных курьезов, произошедших при дворе в наше отсутствие, рассказал.
Наконец, когда перевалило за полночь, царь перевел разговор в деловое русло.
– Владимир Николаевич, Илья Сергеевич не так давно предложил мне реформировать вашу, и некоторые другие имперские службы, для создания отдельной структуры, которую он назвал Комитетом Государственной Безопасности. Надо признать, идея сосредоточить политический сыск, контрразведывательную и контрреволюционную деятельность в руках одной структуры, верой и идеей стоящей на страже Империи мне показалась заманчивой. Но, хотелось бы выслушать ваше мнение, дорогой Владимир Николаевич, поскольку господин Особый советник именно вас видит во главе службы контрразведки. А не доверять его суждениям у меня нет никаких оснований.
– Ваше величество, – Лавров сидел прямой, как струна. – Я польщен столь высокой оценкой моих способностей. Если вы считаете меня достойным, то без сомнения, я приму свое назначение с великой покорностью и благодарностью.
– Иного я и не рассчитывал услышать, – Николай выглядел довольным как удав. Конечно, императору же не отказывали. – Илья Сергеевич, к сожалению, у меня не было достаточно времени, чтобы ознакомиться с вашими предложениями относительно создаваемого Комитета. Быть может, вы огласите их, чтобы мы все могли обсудить, коли возникнут какие вопросы?
– Как прикажете, Ваше Величество, – на самом деле, Николай разыгрывал небольшой спектакль, о котором мы договорились еще во время нашего пути из Либавы в Петербург.
Я глотнул чая из чашки (черт, до чего же вкусный!), чтобы смочить пересохшее горло. Говорить придется много. И долго.
– Комитет государственной безопасности, или сокращенно – КГБ, должен быть централизованной структурой, со штаб-квартирой в...скажем – в Петербурге. В идеале, Комитет должен вобрать в себя все функции по ведению разведывательной деятельности за рубежом, контрразведку внутри страны, политический сыск и противодействие терроризму, экстремизму, саботажу, диверсиям, промышленному шпионажу, контрразведка в армии и на флоте. В нашей истории КГБ были подчинены пограничные войска, несколько подразделений специального назначения, отделы информационной безопасности, защиты связи и коммуникаций, транспорта и особо режимных объектов вроде мостов, гидроэлектростанций и прочего. Так же – контролировались средства массовой информации.
– Ваше правительство постаралось включить эту службу во все сферы жизни народа, – Николай ощутимо напрягся. Несмотря на то, что его отношение ко власти и мои взгляды на принципы управления, расходились, нельзя отрицать, что сын Александра III никогда не стремился быть тираном. И поэтому, сама мысль о тотальном контроле за населением была для него чужда.
– Ваше величество, столь глубокое внедрение КГБ в жизнь общества было продиктована стилем управления государства, а так же – идеологией. В нашем нынешнем положении, не стоит интегрировать службу так глубоко. Лично я бы посоветовал ограничиться внешней разведкой, контрразведкой, военной контрразведкой, контролем средств массовой информации, борьбой с терроризмом, экстремизмом, революционной деятельностью, промышленным шпионажем.
– Если мне будет позволено высказаться, – взял слово Лавров, – то я не совсем понимаю, зачем необходим контроль газет и журналов? А так же – что вы понимаете под промышленным шпионажем?
– Владимир Николаевич буквально предвосхитил мои вопросы, – улыбнулся Николай.
– Я не имел в виду, что за ними нужно установить надзор и изымать из печати любые материалы, которые не понравятся кому-либо из чиновников. Наоборот. Критика, мотивированная или нет – необходима. Обоснованная критика дает повод провести анализ проблемы и искать пути ее решения. Ну, а необоснованная критика – это истерия, выход накопившегося недовольства, которое не будет иметь поддержки, если государство и вы, Ваше Величество, в первую очередь, будете заботиться о народе и решать реальные проблемы. Скажем, выступит в газете с гневной нотой какой-нибудь провокатор. Заявит, что рабочие в стране обижены маленькой зарплатой. А ему в ответ – аналитическая записка об окладах, получаемых на государственных заводах, да об условиях труда. И, несомненным плюсом было бы, если зарплата там выдавалась в срок, без задержек, с оплатой сверхурочных и без надуманных штрафов.
– Илья Сергеевич, вы имеете такую информацию? – Заинтересовался Лавров.
– В самом общем плане. И, на мой взгляд – следует самым кардинальным образом отреагировать на этот факт. Ваше величество, не берусь говорить вам, как нужно, но, на мой взгляд – ваше личное прибытие на несколько питерских заводов, на которых сейчас достраиваются корабли серии "бородино", и учиненная там проверка силами ведомства Владимира Николаевича и моих коллег по Корпусу, восстановившая законные интересы рабочих, произвела бы огромный эффект. Не говоря уже о росте вашего личного авторитета среди народа, мы получим большое влияние на рабочую массу, которая, заверенная в том, что на государственных предприятиях всегда вовремя платят зарплату, уважают человеческие качества рабочих. И, тем самым, частично модернизировав трудовое законодательство, мы сможем привлекать на государственные заводы больше квалифицированной рабочей силы. Что в свою очередь – увеличит производительность наших заводов. И, тогда – наши корабли не будут строиться десятками лет, устаревая к моменту введения в эксплуатацию. Главное – своевременное финансирование проектов, а так же – надлежащий контроль за исполнением.
И здесь мы касаемся вопроса промышленного шпионажа. Как вы догадываетесь, я и мои коллеги имеют множество информации, которая поможет сделать нашей стране научно-технический рывок. Однако, во избежание попадания этой информации к противнику – японцам, англичанам, американцам, да и мало ли к кому, необходимо, чтобы ваше ведомство, Владимир Николаевич, обеспечивало скрытый патронаж каждого такого предприятия. Обеспечить на них пропускную систему и охрану периметра, проверку всех поступающих материалов.
– Это несколько затруднит работу предприятий, должен вас сразу предупредить, Илья Сергеевич.
– Я это понимаю, Владимир Николаевич. Но, если не прибегнуть к мерам предосторожности – наши секреты уйдут в и без того развитые страны, которые используя свои ресурсы – опередят нас на десятилетия. Вы представьте, что будет, если те же англичане создадут не свой неповоротливый танк, а маневренный, облегченный, с башней, как на кораблях? Такой, какой планирует создать мой Корпус. И, из опыта будущего, скажу вам – такие самоходные бронированные машины являются основой армии будущего. Я не говорю уже про самолеты, подводные лодки и другое...
– Такие... секреты... – Николай сделал ударение на последнем слове. – Необходимо сберечь от других стран. Даже от союзников.
– В моем мире Германия дважды начинала войны, охватывающие весь мир. Посему, я так же, как и государь, склонен считать, что союзникам не стоит знать о наших "новинках" до тех пор, пока мы сами не изобретем что-то получше.
– В таком случае, – Лавров развел руками. – Я могу только поддержать ваше решение о создании Комитета Государственной Безопасности.
– Нам с вами будет необходимо обсудить основные принципы работы нового органа, – Сощурившись заметил Николай. – Какие функции у каких учреждений отнять, каких людей привлечь...
– Ваше Величество, – "Адмиральские" четко указывали на второй час ночи. – Я подготовлю подробную докладную записку о том, как должна функционировать новая служба.
– Смею заметить, та записка, которую мне предоставили на ознакомление ранее, весьма подробно описывает деятельность Комитета, – отметил Лавров. – Однако, думаю, назначение Сергея Васильевича Зубатова на должность руководителя Комитета, вызовет резко негативную реакцию со стороны министра внутренних дел. А это уже приведет к открытой войне двух ведомств.
– Простите господа, – Николай поднял вверх одну бровь. – Но, не Владимира Николаевича ли мы хотели поставить во главе Комитета?
– Дражайшего господина Лаврова я планирую поставить во главе управления контрразведки, которая станет структурным подразделением в составе нарождающегося КГБ под командой господина Зубатова.
– Илья Сергеевич, – Николай смотрел на меня пристально. – Вам известно, за кого вы просите? Что это за человек?
– Без сомнения, – я кивнул. – Это человек, который был обвинен в заговоре против Плеве, хотя лишь виноват в том, что не с теми людьми поделился мыслями о критике действий министра внутренних дел.
– Это был заговор!
– Заговор против должностного лица, которое вело страну к гибели? Которое не видело растущего революционного движения у себя под носом? И, смею заметить – ни Витте, ни один из других ваших слуг не застрелился, узнав, что вы отреклись от власти! И только Зубатов...
– Отречение? – Николай был поражен.
"Твою то шестеренку!" – пронеслось у меня в голове. Нет, я точно скоро трехнусь со всеми этими тайнами и дозированием информации.
– Господа, – я обвел глазами контрразведчика и императора. – Думаю, мне стоит вам рассказать все, что произойдет за ближайшие тринадцать лет...
* * *
– На самом деле, нам бы еще не плохо было бы гранаты на поток поставить, – мечтательно протянул Вельхеор. – Эх, как кинуть в колонну наступающих войск пару-тройку противопехотных...
– А "монка" была бы лучше! – Весело воскликнул Гарик. – На всех тропинках, на всех подходах...
– Эй, вояки диванные! – С другого конца купе гомон голосов группы Вервольфа перекрыл рев Капера. – Я тут вообще-то сварку придумываю, знаете ли! А свои мины можете на Гавайских пляжах выставить!
Нас было шестеро: я, Вервольф, Вельхеор, Гарик, Капер и Володя Помэ. Шесть человек, гостей из будущего, кто решил попрать колесо истории и повернуть дело вспять.
И мы приближались к своей цели.
На дворе стояло утро 15 февраля 1904 года. Мы подъезжали к Порт-Артуру.
Вервольф, расположившись у окна вагона, с лицом голодающего, смотрел на мелькающие пейзажи за окном.
Мы вот-вот должны были прибыть в Артур.
Выхолощенные, затянутые в новые мундиры – поскольку группа была чисто военизированной, я своей волей присвоил им морские чины капитанов 1-ого ранга. Безусловно, командовать кораблями я их не пущу, а вот авторитету их начинаниям это должно добавить.
Условно, мы поделили наличествующие силы на "воду" и "сушу". "Воду" возглавлял я, захапав себе Капера и Володю. Впрочем, оба они нужны были мне в доках. Капер, как мастер на все руки, должен был обеспечить ускорение ввода в строй кораблей, что еще даже в ремонт не начинали. "Ретвизан", кажется, еще даже в бухту не введен. А Того не дремлет! Он уже стягивает вокруг Порт-Артура петлю, в которой намерен придушить меня и мою эскадру.
Вот только хренушки. Не дамся я ему. Пусть жаренных гвоздей поест.
Капер, на которого с трудом налезал китель – ну, обладал человек внушительным животом – всю дорогу от Мукдена что-то чертил и рисовал в своем блокноте. Как сказал Помэ – напарник его думал о том, как сделать сварочный аппарат в местных условиях. Одновременно еще мыслил о "болгарке", автогене, цепной пиле...
Сам Володя решил вопрос своего назначения и обязанностей просто. Первым же он поднял вопрос о перевооружении миноносцев эскадры. Вооруженные лишь одной 75-мм пушкой и несколькими 47-мм, они чуть ли не вдвое уступали по огневой мощи японским "коллегами". Поэтому, Володя предложил снять несколько ненужных 47 мм орудий и вместо них на корму каждого из отечественных миноносцев поставить по еще одному 75-мм орудию. Которые, предлагать снять с...поврежденной "Паллады", которая и без того пострадала, получив торпеду от японцев в первый же день войны. Сейчас, как мы помнили, крейсер стоял в доке и крайне вяло ремонтировался. Что я планировал изменить при помощи волшебного русского подсрачника.
Еще одним вопросом стояла перекраска кораблей в камуфляж. Конечно, пятнистая раскраска будет по первой вызывать критику и пересуды, но, для японцев это станет сюрпризом. На глазок им станет тяжелее прицеливаться.
Вервольф возглавил группу "земля". Сам он планировал стать закулисным руководителем сухопутной обороны, отдав инициативу прямого командования генералу Кондратенко – а я уж позабочусь, чтобы Стессель и Фок поскорее покинули крепость.
Вельхеор стал главным нашим сухопутным минером. Его рассказов о том как сделать из металлолома фугас, начиненный поражающими элементами, мне понравился, а поэтому, я предоставил ему инициативу в том, чтобы создать отряд саперов, и подготовить план, мощности и запас мин для создания минных полей против вражеских войск.
Гарик. Специалист широкого профиля. Здесь стоит поговорить о человеке особо.
В миру имеющий имя Игорь, Гарик был самым старшим из всех нас. Не просто из группы порт-артурских советников, но и вообще – из всех попаданцев. Все-таки – пятьдесят шесть лет человеку. И его богатый жизненный опыт давал нам широкий спектр сфер, где могут потребоваться его знания – начиная от армейской подготовки, заканчивая знаниями полевой медицины, саперного и кинологического дела да и бог еще знает чего еще. Мне Гарик даже тет-а-тет не поведал полный список того, что знает.
Пока Вервольф определил его в создание записок по полевой медицине. Как оказалось, в российской армии и флоте не учили даже правилам первой помощи. А раз так – зачем ожидать, что жертв будет немного? От ран умирали миллионы.
По замедлившемуся ходу паровоза, я догадался, что мы почти прибыли.
Руки тряслись, словно меня разбил Паркинсон. В ушах стучало так, будто внутри моей головы работали столяры.
Каким бы я не казался невозмутимым, внутри я волновался. Честно сказать – я трусил.
Никогда еще под моим началом не было столько человек. Никогда еще от меня не зависела судьба страны. Никогда еще мне не доводилось быть на передовой, где царит смерть и разрушение не от пули или ножа, а от снаряда, который выпустит тот, кого я никогда не увижу.
Только сейчас, когда колесные пары паровоза отстукивали свои последние метры до перрона порт-артурского вокзала, я понял, как сильно ошибался, посчитав, что решить вопросы морских боев будет легко.
Да и о чем я думал? Ведь я стратег, аналитик, но никак не тактик! Я не могу ориентироваться в изменяющейся обстановке настолько быстро, чтобы оперативно реагировать на нее, и я...
Вагон качнулся и замер. Снаружи послышался свист пара.
– Приехали, господа советники! – Вервольф лихо свистнул и заспешил к выходу. – Станция конечная, поезд дальше не идет.
"Ну, твою ж то мать!"
Все. Прибыли.
До боли в пальцах, я сжал кулаки. Пора взять себя в руки. Никто кроме меня.
– Пришло время побеждать. – Прокрутив фуражку в воздухе, я надел ее на голову. Оцентровав ее, я одернул полы кителя и запахнул шинель, двинулся в тамбур. Там, на перроне меня ждали военные и чиновники всех мастей. С которыми мне придется уживаться, спорить, соглашаться, подчинять их своей воле или находить компромиссы. И все это – во имя великой цели. Во имя Родины.
