Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Илья Городчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Они ведь так и помрут. – заявил я диверсанту, который выкуривал на моих глазах уже пятую сигарету. – Не от английской пули или снаряда, а от своих же упрямых офицеров.

– А ты что-то другое мог ожидать? – хмыкнул Синдбад, хлопая меня по плечу. – Это же не армия, а просто сборная группа. Феодальное, мать его, воинство. Чёткой иерархии нет, нормального штаба нет, централизованного снабжения нет. Первая масштабная победа им слишком сильно вскружила голову. Пока что у нас ещё получается их урезонивать, как-то держать в узде, но это вечно продолжаться не сможет. Британцы сейчас очухаются, развернут нормальные части, организуют полноценное снабжение и начнётся такое, что представлять это не хочется. Ладно бы была проблема лишь в одном вооружении – с ним что-то придумать ещё получится, но здесь в самих людях проблема, да и мы проблемы сами создали. Не сделали нормальной структуры, не поставили кого-то главным, а так что сейчас и пожинаем проблемы своих собственных ошибок.

– И что мы делать дальше будем? – спросил я, снимая с плеча винтовку и присаживаясь на небольшой стульчик у шатра. – Если не получится этих ребят, – кивок в сторону кричащих офицеров, – успокоить, то сомнут нас быстро и далеко не факт, что отойти сможем в сторону Персии.

– Мы? – шпион невесело хмыкнул. – Тебя с твоим телохранителем отзывают обратно в Россию. Свою задачу вы успели выполнить – Индия горит в пламени революции. Не уверен, что мы сможем сделать этот полуостров свободным, но уж потрепать нервишки британцам точно сумели. Ты не шпион, так что не отбирай мой хлеб. Завтра же вы едете в сторону Персии, а затем тебя ждёт Великий Князь. Это твой шанс, князь, не потеряй его.

Глава 9

Поезд, вынырнув из леса, замедлил свой стальной ход, и за окном поплыли первые предместья Москвы – серые, закопчённые фабричными трубами, утопающие в зелени поздней весны. Я, откинувшись на кожаном сиденье вагона первого класса, наблюдал, как город постепенно раскрывается пред мной, как старая знакомая, чьё лицо за долгое время разлуки покрылось новыми неизвестными морщинами, хотя со столицей мы не виделись всего лишь полгода.

В Индии к тому моменту уже стояла невыносимая жара, когда я садился на поезд, а в России тепло только приходило, и воздух, проникающий сквозь приоткрытое окно, приносил запах сырой земли, дыма, свежей травы и чего-то неуловимого и столь же родного. Я закрыл глаза, и перед мной вновь встала картина недавнего прошлого – ночная работа внутри подвального завода, где мы, обливаясь потом и покрываясь пылью, делали самострелы, горящие глаза индийских вождей, рвущихся в бой и сражение за Дели. Я выполнил своё дело, помог подлить в огонь ещё больше масла в огонь неспокойного индийского конфликта, который и так понемногу разгорался усилиями Синдбада. Теперь британцам, некогда державшим полуостров в железной хватке, старательно приходилось терпеть поражение за поражением от самих индийских повстанцев, стараясь удержать города от волны вооружённых местных, готовых сражаться до последней капли крови.

Столица встретила меня дождём. Сразу у вокзала ждал извозчик, готовый за достойную сумму отвести меня в любое место страны. Он, насквозь промокший, но всё равно бодро щёлкавший кнутом, вёз меня по знакомым улицам, мимо соборов с позолоченными куполами, мимо знакомых особняков, чьи окна тускло светились в сером свете. Город теперь казался чужим после ярких красок Индии, хотя и раньше я не испытывал столь сильного благоговения к городу. В Москве не было ослепительно-синего неба, ни пёстрых толп, ни повсеместных запахов самых дорогостоящих специй, хотя, стоит сказать, что и повсеместной бедности, и грязи заметить не получалось, а бродяги не устилали ковром центральные улицы городов, старательно прячась от взглядов жителей.

Всё в городе было приглушённым, будто прикрытым слоем заводской пыли, даже звуки – гудки автомобилей, крики торговцев, звон колоколов доносилось словно издалека, сквозь плотный слой ваты. Я ощущал себя чуждым в этом городе, ощущая недостаток энергии в теле, после полных адреналина дней в южном полуострове.

Завтра мне предстояло явиться в Кремль. Великий князь Александр Александрович ждал отчёта о миссии, которая, по сути, не была до конца выполнена. Я знал о том, как британцы подавляли бунты – кроваво, безжалостно, напоминая холодную эффективность их же механизмов. Я понимал, что местные вожди один за другим будут предавать друг друга, своих же соратников по делу, как готовность сражаться и не позволяла им мыслить логично и рационально. Что я мог сказать брату императора? Что вся затея разведчиков была обречена изначально? Что деньги, оружия, усилия и все ресурсы рано или поздно вернуться в песок? Нет, конечно, у меня есть возможность представить всю операцию в выгодном свете. Скажу, что были посеяны семена будущего мятежа, что британцы теперь вынуждены держать в регионе громадную группировку, что их репутация, как властителей мира пошатнулась. Однако, великий князь отнюдь не дурак – он поймёт, что ситуация может быть значительно страшнее, чем мои слова.

Ночь прошла в беспокойных думах. Я то ворочался на ставшей вдруг жёсткой кровати, то вставал и ходил по комнате, останавливаясь у окна, чтобы вдохнуть влажный московский воздух. Я думал, что теперь меня может ждать новая миссия, либо опала, а может и что-то худшее. Если Синдбаду не удастся удержать индийских князьков и полевых военачальников от внутреннего передела власти до победы над британцами, то нашу миссию вполне можно будет считать провальной.

Утро застало меня у зеркала – загорелое, но не выспавшееся лицо, тени под глазами, жёсткая складка у рта. Я тщательно брился, надевал мундир, поправлял каждую складку. Со стороны меня можно было принять за настоящего офицера, но на мне не было ни одного ордена или медали, а глаза выдавали слишком большое внутреннее напряжение.

Карета ждала меня у подъезда. Дождь прекратился, но небо всё равно оставалось свинцовым, предвещая новую порцию масштабного дождя. Я откинулся на сиденье, закрыл глаза и приготовился к встрече, которая определит моё будущее. Москва проплывала за окном, безразличная к моим внутренним тревогам, живущая своей собственной жизнью.

Карета, скрипя колесами по брусчатке, остановилась у Никольских ворот Кремля, где уже выстроился караул в парадных мундирах. Я вышел на промозглый воздух поздней московской весны, когда снег уже сошел, но земля еще не прогрелась, оставляя после себя сырость, проникающую до костей. Офицер охраны с бесстрастным лицом сделал шаг вперед, молча взял под козырек и жестом пригласил следовать за ним. Ворота, массивные, обитые железом, с гербом Рюриковичей, медленно распахнулись, пропуская меня в священное пространство власти, куда простым смертным вход был заказан веками традиций и страхом наказания.

Несмотря на моё дворянское положение, меня провели на досмотр, что было вполне логичным шагом в условиях постоянной опасности. Два крепких полицейских в синих мундирах профессионально и бесстрастно обыскали меня. Их руки скользили по швам одежды, проверяя каждый возможный тайник, пальцы ловко прощупывали складки, воротник, подкладку сапог. Я стоял неподвижно, расставив руки в сторону, глядя поверх проверяющих на висящий потрет императора Григория Александровича.

Дальнейший путь через кремлевские дворы напоминал путешествие через лабиринт власти – арки, переходы, лестницы, охраняемые часовыми, которые замерли, как статуи, лишь глаза провожали меня. Воздух здесь был другим – плотным, наполненным запахом воска от натертых паркетных полов, ладана из домовых церквей и чего-то еще, неуловимого, что можно было назвать духом империи. С каждым шагом чувствовалось, как его собственное «я» сжимается, уступая место роли, которую он должен был сейчас играть – верноподданного, исполнителя, винтика в огромной машине государственного управления. Остатки индивидуальности, привезенные из Индии – привычка к свободным жестам, прямым взглядам, непринужденной позе – постепенно уступали место придворной выправке, годами вбитой в тело ещё прошлым хозяином.

В приёмной великого князя Александра Александровича, куда меня наконец провели, царила торжественная тишина, нарушаемая лишь тиканьем больших напольных часов в углу. Комната, обитая плотными бархатными обоями, с портретами Рюриковичей, начиная с великого основателя династии, заканчиваемая нынешним августейшим, дыша историей и властью. Я занял положение у одного из вычищенных до прозрачности окон, откуда открывался вид на Соборную площадь – отсюда были видны золотые купола Успенского собора, где короновали царей, где принимались судьбоносные решения для всего государства. Я стоял, сложив руки за спину, и ждал, чувствуя как сердце бьётся чуть быстрее обычного, как ладони становятся влажными, несмотря на приятную прохладу в помещении. Где-то за тяжёлой дверью с золочённым родовым гербом, находился человек, от которого вновь зависела вся моя судьба – великий князь Александр Александрович.

– Его императорское высочество готов принять вас, – поднялся личный адъютант великого князя. – Проходите.

Брат императора ждал меня, сидя за крепким дубовым столом, покрытым добрым слоем лака. Какое-то время он сидел молча, сверля меня взглядом своих стальных глаз. Не знаю, чего ожидал от меня Великий Князь, личным решением которого было отправить меня в незнакомую и полную неизвестностью Индию.

– Приветствую вас, ваше императорское высочество, – решил наконец разорвать я тишину, переломившись в поклоне, после чего замолк, не представляя, что ещё можно сказать.

Александр Александрович обладал тем редким умением, которым обладали очень немногие люди – он умел давить мысленно, не применяя слой от слова «совсем». Он сидел и просто сверлил меня взглядом так, что я физически ощущал боль от каждой секунды, что на меня смотрели, заранее готовясь признавать себя виноватым во всех смертных грехах, которые только мог совершить человек.

– Присаживайся, князь. Разговор держать будем с тобой.

Я сопротивляться не стал. Если человек подобного общественного положения просит тебя сесть, то отказывать как минимум некрасиво, как максимум опасно для жизни. Потому ты быстро прижал задницу к стулу, выпрямив спину как самый добропорядочный и послушный пионер.

– Докладывай.

– Поставленную задачу считаю выполненной, – я оправился и перехватил взгляд князя, понимая сложность следующих нескольких минут прямого зрительного контакта. – Восстание, подготовленное при нашем содействии, началось в установленные заранее сроки. – Я выдохнул, старательно подбирая необходимые слова для следующего предложения. – Индийские князья и вожди северо-запада региона подняли восстание против британского колониального гнёта. Мы смогли организовать скоординированное выступление ополчений и армий махараджей, что привело к значительно дестабилизации британской администрации в регионе. Дели было взято всего за сутки первого же дня восстания. Потери среди местного населения были велики, но обойтись без него было проблемно, а потому считаю сопутствующие потери в границах допустимого. Среди диверсантов больших потерь допущено не было. Первичная контратака британцев была отброшена, а солдатский корпус генерала Чарльза Уитмана разгромлен подчистую. Лишь немногочисленные солдаты смогли отойти, но также взято большое количество пленников, часть из которых была направлена в Генеральный Штаб ещё до моего отправления из Индии.

– Продолжай.

– Британцы были вынуждены перебросить в Индию значительный воинский контингент из других колоний и даже метрополии. Это, несомненно, ослабило их позиции в Европе. По нашим оценкам, не менее семи пехотных дивизий были переброшены на территорию Индии и в ближайшие несколько месяцев ещё больше подразделений должны будут быть переброшены на территорию Раджа. – Я выдохнул, потёр вспотевшие ладони. – Главным достижением операции, – я слегка повысил голос, подчёркивая значимость сказанного, – стало не столько само восстание, сколько посеянные среди местного населения семена недоверия к британской власти и понимание, что возможно сопротивляться их решениям, выбирая свой собственный путь. Если наши усилия не окажут должного давления на британские власти и не приведут к освобождению полуострова, то точно будет почва для будущих волнений, которые при должной поддержке вновь могут перерасти в полномасштабную войну за независимость Бхарата.

– А ты молодец, князь, – к моему удивлению, лицо князя озарилось скромной улыбкой. – Прошёл испытание.

– Испытание? – непонимающе спросил я.

– Ты думал, что в Индию я тебя отправил из-за каких-то твоих внутренних особенностей? – мужчина улыбнулся, оглаживая ладонью свою светлую окладистую бороду. – Ты определённо не глупый, но точно слабо подходишь на роль шпиона. – Великий князь поднял лежащую на столе папку, раскрыл её и быстро проскользил взглядом по чёрным отпечатанным строкам. – Синдбад уже успел составить отчёт по тебе. Молодец, хорошо выступил переговорщиком с кашмирцами. Синдбад сам признался, что не ожидал такой неожиданной рокировки в правящих слоях княжества, но ты сумел вовремя сориентироваться и совершить правильный шаг.

– Ваше императорское высочество, мне очень льстят ваши слова, но буду честен – мне очень хочется узнать, что за испытание. – попытался я вывернуть разговор в нужное и интересное мне направление. – Я не понимаю.

– Мне не нужен был очередной шпион в Индии – их штат был и без того полон, а внедрение ещё одного человека скорее привело бы к раскрытию сразу всей ячейки. Так что, отправляя тебя в Индию, я подставлял всю операцию большому риску, но ты смог справится. Впрочем, твоей задачей было не сколько просто помочь в организации индийского восстания, сколько остаться верным нашей короне. – Великий князь вздохнул и посмотрел в окно. – Очень многие дворяне считали тебя простым преступником, которого проще всего будет казнить, ведь если ты решился сбежать из страны при помощи левых, то с тобой будет много проблем, но тебе повезло – за тебя замолвили словечко несколько учёных мужей и даже генералов, которым понравились твои идеи о будущих войнах, с которыми, хочу признать, во многом я согласен. К тому же, было бы слишком неразумно разбрасываться такими ценными кадрами.

– А если бы…

– Ты мог легко скрыться в Индии или перебежать на сторону британцев, но если бы ты совершил такой манёвр, то тебя бы просто пристрелили. Ты наверняка этого не заметил, но за тобой следил один агент, который в одно движение устранил проблему в виде тебя.

– Семён? – обозначил я моментально появившуюся страшную догадку.

– Хорошо соображаешь, князь. – кивнул Александр Александрович. – Можешь, считать, что это была его плата за предательство. Как ни посмотри, Игорь Олегович, но вы убили нескольких простых полицейских и даже офицерских чинов. Не постреляй вы десяток полицейских и можно было решить вопрос без таких сложных политических решений.

– И что же дальше? Операция в Индии, если я правильно понял, для меня завершена, а преступления с меня никто не снимал. Убийство нескольких полицейских, смерть моего дяди наверняка на меня повесят.

Великий князь взял со стола две папки и одну из них толкнул в мою сторону по лакированному столу. Я быстро поднял предмет и раскрыл её, быстро вчитываясь в содержимое. Улыбка не могла не поползти по моему лицу, поскольку уголовное дело, а это было именно оно, совсем переворачивало действительность, выставляя его в выгодном для меня свете.

Раньше меня было возможно назвать никак иначе, кроме как убийцей, изменником и клятвопреступником, что было вполне логично, поскольку вместе с Семёном мы успели убить с десяток простых полицейских, а это было тяжелейшим преступлением и уже могло быть причиной для высшей меры наказания. Вместе с эти можно было ввинтить сотрудничество с бандитами-синдикалистами и даже сотрудничество с иностранными державами. Это не оставляло и малейшей возможности получить удачный исход делопроизводства, но та папка, которую я держал в руках, именно это и сделала. Здесь обвинялся глава полицейского отдела Тулы в коррупции и нарушении закона путём превышения полномочий и использование положения для собственного обогащения. Его и моего почившего дядю связывали в единую преступную группу, пожелавшую убить меня для получения богатого наследства. Потому часть убийств с нас сняли, а о сотрудничестве с нежелательными организациями дело тактично умолчало. Вот и выходило, что нам с Семёном вменялось лишь убийство трёх полицейских и ничего больше, а ввиду заслуг даже это было заменено на большой штраф, который моя казана была способна погасить без столь тяжёлых проблем.

– Как видишь, теперь ты практически не преступник. Штраф, будь добр выплатить, за остальным твоя совесть чиста.

– Ваше императорское высочество… – я едва не захлёбывался от разрывающего меня счастья. – Не могу найти слов, чтобы отблагодарить вас.

– Слова не нужны. Ты выполнишь для меня одну просьбу.

Глава 10

– Ваше императорское высочество, я, конечно, всё понимаю, но на быка в торговый день я не похож, чтобы меня так просто за другое семейство выдавать. Разве я крепостной, которого по высшей приходи можно женить? – я в сердцах всплеснул руками, ощущая закипающую внутри злость, – Я ведь и не худородный, а княжеского рода! Не девка на выданье!

Великий князь Александр Александрович молчал, смотря на меня тяжёлым взглядом. Он просто сидел, положив квадратный подбородок на сцепленные ладони, и в его позе читалось стальное спокойствие.

– Успокойся, князь. Я тебе тоже не простое семейство предлагаю, а древний дворянский род. Щербатовы – кровь от крови Рюриковичей, их предки при троне стояли ещё при Иване Грозном. Разве для тебя это не достойная партия будет?

– Не дело это, ваше императорское высочество. – я сжал кулаки и качнулся на ступнях, пытаясь успокоить кипящую молодую кровь, – Понятное дело, что ваше слово – закон, но вы и мне не отец, чтобы невесту выбирать. Да и сам светлейший князь Дмитрий Владимирович вряд ли обрадуется, узнав, что его внучку выдают за опального князя, которого ещё недавно под суд собирались отдать.

– В твоих словах есть правда, но ты уже давно должен был быть женат второй раз. Твоя прошлая жена, упокой Бог её душу, погибла от руки преступников, которых мы ещё найдём, но человек твоего положения должен быть обручён. Ты не просто дворянин, ты – последний мужчина в роду Ермаковых. Если ты не продолжишь род, то кто вспомнит о твоих предках через сто лет? Учитывая твой кипящий характер, ты должен заиметь наследников, которые смогут получить твои богатства. Ты последний Ермаков по мужской линии. Нельзя такой славный род прерывать.

Я хотел возразить, но великий князь поднял руку, останавливая меня.

– К тому же… – он медленно разжал пальцы, словно выпуская невидимую птицу, – твои сёстры уже тоже на выданье, так что о них тоже подумать надо. Наверняка матушка твоя уже нашла достойные пары, но и я, пожалуй, подумаю о таком. Не хочу, чтобы твои сёстры попали в руки к тем, кто будет использовать их лишь как ступеньку к власти.

– Да, сложное это решение, великий князь. Мой род пусть и титулованный, но Щербатовы же князья императорской крови. Понимаю, что для моего семейства такой брак будет верным и выгодным решением, но для них ведь связь с преступником сделает только хуже.

– За твой статус в обществе я крепко возьмусь. Подключим газеты, выставив напоказ твои заслуги, даже, если индийское восстание получится, то наградой тебя побаловать смогу. А твой брак с Щербатовыми можно назвать стратегическим для государства.

– Не понимаю вашего хода мыслей, ваше императорское высочество.

– Князь Щербатов уже давно стар. Ему успело исполниться более девяноста лет и всего его сыновья погибли. Он пережил трёх императоров, две войны и бесчисленное количество дворцовых интриг, но время берёт своё. Последний сын отдал Господу душу, пойдя добровольцем на войну с мексиканцами, а потому из наследников остались только лишь малолетние внуки. В последнее время слишком длинные у него переписки с баварским герцогом и есть у меня подозрения, что свою старшую внучку Клавдию он желает обручить с сыном баварского герцога, а знаешь, что это будет значить?

– Это означает, что если светлейший князь Дмитрий умрёт, то во временное владение всего его имущества войдёт сын герцога Баварии, а они немцы и для России ничего полезного делать не будут, а наоборот могут попытаться все богатства за границу вывезти. – от пришедшей в голову мысли я чуть ли не воссиял.

– Верно мыслишь, Игорь Олегович. – Рюрикович улыбнулся, обнажая крепкие, чуть желтоватые зубы, – Дмитрий Владимирович мне лично заявил, что если не будет для его дражайшей внучки достойного жениха, то брак с баварцами состоится.

Я присвистнул. – Значит, старик играет в свою игру. Он что, надеется продать внучку за политические преференции?

– Не продать, а обменять. – Великий князь провёл ладонью по столу, оставляя невидимый след. – Он знает, что его дни сочтены, и хочет обеспечить будущее своего рода. Вот только это будущее может оказаться за пределами России.

– Шантажировать корону. Очень дерзко.

– За шантаж это сложно принять. Светлейший князь в своём праве брак с немцами заключить, но здесь нам палки в колёса собственные законы вставляют. Ты же помнишь их? – Александр Александрович не стал дожидаться моего ответа, – Если наследники по мужской линии ещё не достигли совершеннолетия, то всем наследством, до его совершеннолетия заведут муж старшей наследницы.

– Да всё равно сильно неравноценный брак выходит. – я почесал подбородок, пробираясь пальцами через сплетённые светлые волосы, – У принца баварского дальше во владении крепкая страна будет, а я кто? Только недавно был опальным князем, а так владею лишь немногочисленными нефтяными вышками, да несколькими заводами. У Щербатовых раз в двадцать богатств будет больше, чем у меня.

– Это на меня оставь, князь. Щербатов пусть и стар, но отнюдь не глупый человек, так что я придумаю каким образом с ним договориться. – великий князь задумчиво простучал пальцами по столешнице, – Какие преференции Щербатову назначить я придумаю, а мне вовсе не нужно, чтобы капитал из страны уходил. Слишком уж много проблем будет, если все их родовые богатства за границу уйдут, а с баварцев станется.

– Но почему тогда я? В государстве достаточно много приличных и богатых семейств, которые с Щербатовыми с удовольствием бы породнились.

– Всё просто, князь. Ты у меня на крючке и тебе никакого смысла нет меня предавать. Попробуешь совершить что-то не по моей воле и очень быстро появятся новые детали в твоём деле. Должен понимать, что по моему приказу суд очень быстро продолжит расследования.

– Грязно играете.

– Политика в целом грязное дело. Если бояться руки запачкать, то можно вовсе государство потерять, а у меня цель совсем другая. – Рюрикович хлопнул ладонью по столу, – Всё уже решено, так что и говорить об этом не стоит. Сейчас возвращайся в Томск. Отдохни, о делах своих заводов справься, да матери от меня поклон отвесь. Понял меня.

– Понял, ваше императорское высочество. – я поднялся из-за стола и вновь отвесил глубокий поклон.

Кремль я покидал в приподнятом настроении духа, сразу же направившись в свой московский дом. Там меня не ожидали, а потому весь штат помощников и прислуги стал суетиться, несмотря на слова о том, что долго в столице я пребывать не собираюсь, предпочитая как можно быстрее вернуться в родовое сибирское имение. Единственное, что я попросил сделать, так это собрать информацию о семействе Щербатовых. Старшую внучку светлейшего князя Дмитрия Владимировича я никогда в глаза не видел, поскольку в масштабных дворянских празднествах не учувствовал, а столицу посещал исключительно для дела. В этом роде меня сейчас интересовали только богатства, которые могли перетечь в мои руки. Да, недостойно это русского дворянина, но раз брак изначально предполагался как стратегический, то и не зазорно думать о материальной составляющей соединения семей.

Отчёт был получен уже в тот момент, когда я садился на поезд до сибирской столицы. Князь Дмитрий Щербатов, имеющий неофициальный титул «Железный Магнат», владел землями, сравнимыми разве что с небольшими европейскими герцогствами. Родовые поместья пожилого дворянина раскинулись от Урала до чернозёмный степей Малороссии, образуя едва ли не замкнутую экономическую систему, где всё – от руды до хлеба производилось для нужд семейной казны.

На одном только родном Урале, Щербатовы держали больше сорока тысяч десятин территории в частном владении. На них стояли три железорудных рудника, медный и малахитов рудники, собственная небольшая угольная шахта и даже соляные копи. В Нижнем Тагиле стоял комбинат на двенадцать доменных печей, производящий чугун, сталь и рельсы. В Златоусте стояла крупная оружейная фабрика, занятая целиком и полностью казёнными заказами по производству винтовок системы Мосина и множества изделий холодного оружия, начиная от наконечников кавалерийских пик, заканчивая шашками, саблями и кинжалами. В Челябинске имелся вагоностроительный завод, занимающий примерно десять процентов всего имперского рынка по производству вагонов и паровозов.

За исключением промышленности, имелись коммерческие поля в Воронежской и Орловской губернии, выращивающие зерно на экспорт и сахарную свеклу, а под Орлом стоял конный завод с разведением рысаков для нужд армейского и гражданского рынков.

У Щербатовых была и коммерческая недвижимость по многочисленным крупным городам империи. Всё больше это были доходные дома от Москвы, Великого Новгорода и Риги, до Одессы, Кракова и Новоархангельска. Помимо домов были ещё и многочисленные склады, амбары, а в Ростове-на-Дону были и зерновые элеваторы.

Годовой доход всего этого великолепия был примерно равноценен порядка 7–8 миллионов рублей, что легко можно было сравнить с бюджетом небольшой страны в Европе или большого китайского государства под властью военачальников. К тому же, в золотых запасах могли храниться стандартные золотые слитки, в тридцать тонн.

Читая всё это, я удивлённо вздыхал и охал, чего обычно со мной не случалось. Если раньше я считал себя богатым человеком даже по дворянским меркам, то Щербатовы были способны дать мне бесконечную фору и даже за сотню лет я мог не достигнуть такого уровня благосостояния.

В имении меня встретила не целая плеяда из семейных, а тишина. Я ожидал увидеть всё семейство, по которому за месяцы разлуки успел по-настоящему соскучиться, несмотря на отсутствие как таковой кровной связи, но меня встретила лишь тишина. Я успел предварительно отправить сообщение о своём скором прибытии, но на пороге появились лишь помощники в виде молодого камердинера Прохора и счетовода Казимира.

– Я уже думал не увидеть вас, ваша светлость. – проговорил, всхлипывая Прохор, склонившийся в низком поклоне, – Люди говорили, что сгинули вы в тюрьме.

– Не стоит всем слухам верить, Прохор. – я посмотрел на помощников, – Где семейные мои. Хотелось бы с ними увидеться после такой долгой разлуки. Я отправлял письмо, когда проезжал Нижний Новгород. Надеялся повидаться со всеми.

– Они в гостях сейчас, ваша светлость. – ответил мне поляк Казимир, после почтительного поклона протягивающий мне ладонь, – Во Владивосток уехали. Там ваша матушка жениха для средней вашей сестры нашла. С родителями договариваться устремились они.

– Всё одно без моего личного разрешения вопрос они решить не смогут. – я вздохнул, после чего решительным шагом направился в сторону своего кабинета, слыша сзади быстрые шаги экономиста, – Казимир, мне нужны отчёты о делах моих производств и нефтяных месторождений. Надеюсь, без меня ты не забывал составлять отчёты?

– Как можно, ваша светлость? – в голосе поляка послышалась нескрываемая обида, – Всё циферка к циферке, рубль к рублю. Каждую монету лично отсчитывал.

Не прошло и пяти минут с того момента, как я уселся за крепкий кабинетный стол, как Казимир принёс толстый журнал, в котором он вёл записи практически всех доходов и расходов, которые случались с казной моего рода. У этого уроженца Кракова была удивительная способность отлично справляться с числами и если бы в это время существовал «Excel», то Казимир бы чувствовал там себя, как рыба в воде. Всё было настолько хорошо и подробно расписано, что потеряться в числах мог только слепой человек, который никогда не сталкивался с финансами.

– Казимир, я возможно что-то не понимаю, но откуда графа «Дивиденды от вложений»? – озадачено смотрел я, в который раз пересматривая едва заметную строчку в положении доходов с впечатляющей цифрой, – Не помню, чтобы перед своим отбытием я оставлял указания проводить инвестиции.

– Прошу прощения, ваша светлость, но я позволил себе небольшую вольность и от вашего имени провёл вложения в одну исследовательскую геологическую экспедицию в Аляске.

– И?

– Егор Яшкин оказался на редкость удачливым геологом. Он смог обнаружить сразу несколько залежей нефти. Как только прибыли новости об итогах экспедиции, то я сразу же выкупил несколько десятков десятин земли в этом нефтеносном регионе.

– Ты начал добычу нефти? Если там далеко подходящая инфраструктура, то эта задача будет слишком дорогостоящей и я бы не хотел влезать в столь сложный проект без других инвесторов.

– Нет-нет, у меня не было малейшей возможности связаться с вами, а потому я не рискнул без вашего дозволения реализовать такой проект. Товарищество «Мендельсон и Ко» предложили очень хорошую цену за ту землю, а потому я сразу оформил сделку, сделав прибыль, в три раза превышающую затраты на геологическую миссию и покупку земли.

– Да ты гений, Казимир. Ты на ровном месте сумел сделать четверть миллиона рублей. Да мои заводы далеко не факт, что смогут сделать такую прибыль за год, а ты одним вложением смог организовать такой прибыток! – я восхищённо посмотрел на счетовода, на лице которого теперь вместо обиды было какое-то смущение, – Скажи честно, если у тебя есть ещё какие-то задумки, куда можно вложить деньги с хотя бы половиной от этой эффективности? Если имеется нечто такое, то я готов выделить тебе средства прямо сейчас. Получишь щедрый процент от итоговой прибыли. Поверь, Казимир, я тебя нисколько не обижу. Княжеское слово даю.

– Есть пара проект, которые, гипотетически, могут дать большую прибыль, но сейчас я не готов совершать такие манёвры. Прошу прощения за возложенные надежды. – Казимир сделал небольшой поклон, – Это требует очень много внимания, а в одиночку мне сложно совмещать такую работу с отслеживанием ваших финансов.