Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Илья Городчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Я готова дать на фронт тридцать тысяч человек. Все будут вооружены и обеспечены патронами. Как только вы исполните свои обязательства, на фронт пойдут новые отряды.

Мне едва удалось удержать свой тяжёлый выдох. Синдбад смотрел на меня ошалевшими глазами, тогда как я едва держался от того, чтобы облегчённо сесть на небольшой стульчик, на котором только что просиживал задницу. Казалось, что сердце сейчас выскочит из груди, но с бурей эмоций внутри удавалось хотя бы временно совладать. Предполагалось, что переговоры с неожиданно взошедшей на трон красавицей-индуской совладать получится не так легко. Хотя её нахождение на этом самом троне вообще никем не ожидалось.

– Позвольте тогда нам, великая княгиня, домой обернуться сегодня. Необходимо как можно быстрее начать работу, ведь время сейчас играет не на нас. Чем дольше мы тянем время, тем больше шанс, что англичане от сна очнутся и будут нам противодействовать.

– И чем же вы подтвердите свои слова, чужеземец? – Княжна остановила меня, двинув жестом, и за моей спиной моментально образовалась парочка бойцов с винтовками в руках.

– Словом русского офицера. Прямо сегодня я передам послание в Москву, и вам будет отправлено оружие во славу свободного Бхарата. К тому же, даю вам слово, на фронтах вскоре сможете увидеть знакомые триколоры на рукавах воинов. – Я сделал короткий поклон. – До свидания, княжна. Встретимся с вами на праздновании свободной Индии.

Глава 5

– Ну и замучила она меня со своими притчами! – пожаловался Семён, когда мы наконец покинули княжеский дворец. – Я английский не так хорошо выучить успел, но эта мучает так, как в адском котле бы не стали истязать. Как ты уговорить её умудрился?

– Всё просто, казак. – Я ухмыльнулся, поправляя кобуру револьвера, которого не касался с момента, как мы во дворце оказались. – Короли пышные слова страсть как любят, вот только цифры значительно лучше ситуацию поясняют. Договор тоже от цифр составляется, а потому и нужно было правильную цифру назвать ей и аргументы состоятельные.

– Правильно говоришь, князь. – согласился Синдбад, садящийся на переднее сиденье машины. – С одной стороны стоило бы пообещать индийцам станки, чтобы они смогли конкурировать с британскими промышленниками, но ты поступил правильно. Они слишком старомодны, чтобы осваивать новые технологии, так что уничтожение английских станков куда для них интереснее.

– И что дальше будем делать? – спросил я агента, который закурил сигарету и тяжело выдохнул.

– Пока что на западе мы сможем поднять тысяч шестьдесят. Невесть какие воины, вооружены тоже непонятно чем, артиллерии тоже нет никакой. – Синдбад потёр переносицу пальцами. – Если информации нашей верить, то одной только британской армии на весь полуостров тысяч семьдесят будет, плюсом к нему сипаев четверть миллиона, ещё двадцать тысяч гхурков. Неудобно выходит. Преимущество уж точно не нашу сторону сейчас смотрит.

– Ну, часть сипаев с непальцами на нашу сторону может перейти. Не все же будут поддерживать британцев. Думаю, что мало кто вообще будет с англичанами якшаться.

– Неправильно рассуждаешь, Ермаков. – разведчик стряхнул пепел в окно, когда машина сдвинула с места. – Предположение у тебя верное, но рассчитывать на это нельзя. Часть какая-то ещё сможет пойти на нашу сторону, но остальных британцы вовсе разоружат в тот момент, когда узнают о восстании. Продвинуться по северу мы ещё сможем какое-то время, но потом англичане подтянут войска из других колоний. – Разведчик выпрямил пятерню и стал загибать пальцы. – Во-первых из Австралии могут тысяч десять прислать по меньшей мере, но те без опыта практически. Во-вторых, из южноафриканской колонии добросить могут, но там и без того контингент бы держать. Буры свою участь помнят, но дух их не сломили, так что пришлют не больше десятка тысяч. В-третьих, Египет может какие-то части прислать, а уж там и в-четвёртых, и в-пятых, и в-шестых, найдётся. С миру по нитке, но меньше, чем через месяц здесь тысяч сто двадцать будет регуляров стоять. А это не голодранцы-сипаи, которых дедовскими берданками снаряжают и патроны свиным жиром обмазывают. Это настоящие солдаты, готовые умирать и убивать за британскую корону. А супротив них мы только индийцев выставить можем, которые и оружия иной раз особо не видели. Вот смогут ли такие бойцы не просто хаотично по всей стране восстать, а полноценную армию организовать, а потом ещё и англичан продавить?

– Мне, господа, до профессорского звания далеко, конечно, но я вот что мыслю. – Казак одной рукой поджёг папиросу и пыхнул дымом, заполняя внутреннее пространство машины плотной сизой завесой. – Ты им только волю дай и свободу, как они без крепкой руки сразу же перегрызутся. Если не за землю, богатство и ресурсы воевать начнут, то уж за богов и чья вера правее. Сильно они народы разные, у каждого свой бог, свои традиции, ещё и бедность повальная. Ну где такое видно, чтобы целые семейства как собаки в конурах на земле ютились? – Казак хотел было всплеснуть руками, но дорога сделала крутой поворот, отчего водитель вцепился в баранку двумя руками. – Я всё понимаю, что погода здесь лучше даже будет, чем в Таврии, но не до такой же степени. Князья здешние вон себе какие дворцы отстроили, что глаза на лоб от богатства лезут, а народ в грязи живёт.

– Как будто у нас всё так прекрасно. – буркнул я. – Дворяне некоторые также жируют или чиновники, что к казне как клещи присосались, а простой люд иной раз на работе до смерти упахивается. Женщины в крестьянских селеньях могут по десятку нарожать за жизнь свою, но хорошо ещё, если трое выживут и до зрелого возраста Богу души не отдадут.

– Кажется, я теперь понимаю, почему тебя расстрелять хотели, князь. – Разведчик улыбнулся и щелчком отправил сигаретный окурок в окно.

Какое-то время мы ехали, обсуждая Индию и Россию, спорили бойко, но затем замолчали. Знойное солнце Индии разморило, ехать даже под тканой крышей было сложно, жарко, фляжки то и дело раскрывались и запасы воды исчезали быстро. Страстно хотелось казаться под холодным потоком воздуха из кондиционера, только вот до его изобретения оставалось добрых тридцать лет, а до повсеместного внедрения и вовсе пятьдесят лет.

К концу дня было преодолено немалое расстояние. Солнце активно сползало по небосводу к закатной линии, но до нужного города, где планировалось провести ночь в небольшой гостинице, оставалось преодолеть не больше двадцати километров. Казалось бы, расстояние плёвое, но состояние дорог было таким, что мозги легко можно было оставить на ближайшей кочке.

– Семён, давай помедленнее. – приказал я казаку, лениво крутящему баранку, но не снижающему скорость. – Мы ведь все мозги себе здесь отобьём.

– Княже, вовсе медлить нельзя. По хорошей дороге бы вмиг долетели, но здесь больно проблемно. Машину бы осмотреть надо – боюсь скоро откажет она, так что и тороплюсь до города доехать, чтобы там в спокойной обстановке проверить.

– Думаешь, что в таком захолустье будем мастерская? – с сомнением спросил я, оглаживая пшеничного света бороду. – Тут всё больше лошадей с волами и ишаками любят, а не машины. Дорогое удовольствие.

– Пусть и не будет, но всяко не в пыльном кювете машину чинить. Благо инструмент имеется. Даст Господь – дотянем до города.

Желание казака было исполнено и автомобиль ещё час дороги по ухабам выдержал, после чего, прямо перед небольшой гостиницей, испустил дух, вырвавшийся из капота белым облаком пара. Семён выругался, но решил оставить дело починки для следующего дня. Будь наша воля – двинулись бы по железной дороге, но вот экономическое развитие региона диктовало свои правила. Железных путей здесь банально не было и приходилось обходиться лошадиными силами под капотом машины.

Ночь на постоялом дворе сложно было назвать комфортной. После долгого переезда всё тело затекло, хотелось ходить, а не лежать на неудобной кровати, предназначенной для низких индусов, но никак не рослых представителей северных стран. Какое-то время я ворочался, менял сторону, куда укладывался головой, взбивал подушку, но сон так и не приходил, да и местные москиты обладали удивительной напористостью, страстно желая перекусить русской кровью. Вот и пришлось подняться и выйти из гостиницы.

Стоило мне только покинуть здание, как я погрузился в игру симфонического оркестра местных жуков. Стрекотали они так громко, что уши закладывало моментально, но и волна спокойствия обволакивала тело. Сразу вспомнилась деревня, в которой в отрочестве я проводил много времени.

Релакс был нарушен неожиданно громким шорохом. Сначала я сбросил эти отдалённые звуки на ночную пробежку животного, благо всяческой животины хватало с излишком. Только звук становился всё громче, постепенно приближаясь, да и для мелкого зверька слишком силён был шорох.

Я повернулся к источнику звука и сразу заметил тёмную фигуру, медленно продвигающуюся в высокой зелёной траве. Револьвер сам перекочевал из неизменной кобуры в ладонь, и я прицелился в тёмную фигуру. Воображение лихо нарисовало здоровенного тигра, крадущегося в ночной тишине, чтобы полакомиться моей требухой. Картинка перед глазами встала такая яркая и правдоподобная, что наваждение пришлось согнать, мотнув головой из стороны в сторону.

Этих жалких мгновений моего замешательства хватило для того, чтобы тень рванулась в мою сторону. Скорость этого существа была поражающей – разделяющие нас два десятка шагов были преодолены всего за пару секунд. Страх железными шипами сжал сердце, но рефлексы вытянули руку с оружием вперёд.

Выстрел в ночной темноте разорвался баллистической ракетой, а огненный шар, вылетевший из короткого ствола, осветил неожиданного противника. Если сначала мне показалось, что это был ужасный монстр, которого придумало моё воображение, то свет от выстрела развеял тайну. Это был человек, сжимающий в обеих руках по короткому искривлённому кинжалу, длиной не больше локтя. Во всполохе выстрела сталь хищно сверкнула.

Секунда – и один из кинжалов взрезал воздух над моей головой, едва ли не срезав часть волос на макушке. Смерть пахнула ледяным запахом, и я рефлекторно пнул ногой в темноту. Удар был мощным, но и противоборствующий мне человек определённо был не новичком, отчего стопа в сапоге достигла бока нападавшего вскользь. Я чуть ли не рухнул вперёд, попав на выставленный вперёд кинжал убийцы, который уже предвещал смерть северного иностранца.

Умирать я не собирался, а потому отпрыгнул назад и два раза нажал на спуск в темноту. Первый выстрел ушёл куда-то в непроглядную индийскую темноту, пуля просвистела над высокой и сочной зелёной травой, тогда как второй выстрел оказался значительно результативнее. Нападавший, рванувшийся было в сторону, чтобы обойти меня сбоку, просто споткнулся. Непонятно куда его достала пуля, но от быстрых движений не осталось ничего. Он просто упал на пыльную дорогу, как сбитый косою, и теперь барахтался, суча ногами и крича что-то на своём наречии.

Адреналин захватил сознание, и я успел вовремя развернуться, когда опасность появилась с другой стороны. На этот раз меня попытались убить не искривлёнными мечами, а метательным и обточенным со всех сторон стальным диском – чакрой. Метательное оружие пролетело в стороне с таким страшным свистом, что в животе стало дурно. На середине дороги я был как прыщ на гузне, и следующие два снаряда могут оказаться запущенными куда точнее.

Прыжок в сторону, и я оказался укрытым за толстой деревянной колонной-подпоркой, удерживающей черепичную крышу одноэтажной гостиницы. Чакры со стуком вонзились в деревяшку, и я отщёлкнул барабан в сторону, выбивая экстрактором пустые гильзы, из которых исходили тоненькие струйки порохового дымка. Благо, дополнительный боезапас торчал из кожаных петель на кобуре латунными столбиками.

На мгновение высунувшись, я быстро оценил ситуацию. Противник был точно не один, ведь к гостинице сейчас подходило сразу несколько человек. В некоторых окнах загорелись редкие и тусклые огоньки, совсем не помогающие рассмотреть убийц.

Вдалеке громыхнул выстрел и появилось светлое облако от выстрела. Пуля шмякнулась в толстую колонну, но выйти не сумела, пусть я и пригнулся. Два ответных выстрела заставили нападающих отхлынуть в стороны.

Одна из фигур рухнула тряпичной куклой, когда из открытого окна гостиницы прозвучал выстрел. Нападающие сразу прижались к укрытиям, но момент для удачного нападения ими был потерян. Синдбад и Семён уже палили, не жалея «огненного припаса». У казака вовсе при себе был диковинный револьверный карабин, заряженный патронами, которые вполне было возможно использовать в качестве «слонобоя». Били прицельно, но каждый выстрел громыхал сильнее, чем удары мощной кувалдой по толстой стальной наковальне.

Последний убийца попытался сбежать. В его руках был старый охотничий двуствольный курковик, и потому убийца пальнул из двух стволов, попытавшись засыпать русских широким дробовым кулаком. Правда, на расстоянии в два десятка метров его мелкая дробь для охоты на птиц разлетелась слишком широко, чтобы принести ощутимый урон.

Я рванулся из-за своего укрытия и побежал за стрелком. Тот неумело, прямо на бегу пытался перезарядить дробовик, но его движения были слишком неумелыми, неправильными, отчего один из патронов упал на землю. Я понимал, что упускать его было нельзя. По нашу душу точно успели послать убийц, и если мы не узнаем, кто это такие, то будет очень худо. Противников в этой восточной стране у нас может быть бесчисленное множество, и потеряться им будет несложно.

Проскользнув вперёд по пыли, я схватился за рукоять револьвера на манер стойки Рея Чепмена – левая рука удерживает правую ладонь, щека упирается в бицепс, а левая нога, на которую был упор всего веса, лишь немного отправлена на вынос. Пожалуй, эта стойка была одной из самых удобных для стрельбы из короткоствольного оружия, сильно повышая эффективность каждого выстрела.

Револьвер хлопнул ровно три раза. Первые два выстрела были прицельными – прямо по ногам убегающего стрелка, тогда как третий был скорее контрольным, посланным по направлению врага. Послышался вскрик, полный нечеловеческой боли. Индиец упал на землю, пробороздив лицом небольшую земляную полосу. Так и не заряженный дробовик отлетел переломленный в сторону, а патроны высыпались из широких карманов южанина.

Я подбежал к сбитому с ног нападавшему и с размаху, будто бил пенальти, от которого зависел весь мировой чемпионат, ударил носком сапога по руке с сжатым внутри кинжалом – таким же кривым, как у уже убиенного бойца. Оружие, описывая в воздухе круги, отлетело куда-то далеко в кусты.

Южанин закончил сопротивление в тот момент, когда ещё горячий от выстрелов ствол прижался к его ране на голени. Индиец взвыл до рези в ушах. Боль наверняка была адской, хотя ранение, надо сказать, было достаточно лёгким – пуля ударила стрелка вскользь по ноге. Такую можно было просто хорошо обработать и вовремя менять повязки, чтобы плоть заросла спокойно, без вмешательства хирургов и других врачевателей.

Стоило смолкнуть стрельбе, как на улицу опасливо высыпали местные жители. Они заинтересованными кучками сбились вокруг трупов нескольких их соотечественников. Так они напоминали стайки чёрных ворон, галдящих на своём странном птичьем языке. Нужно было бы их разогнать, пока кто-то особенно хитрый не взял оружие и не пальнул в мою сторону, но было некогда. Индеец, в ране которого я копошился стволом револьвера, попытался было откусить свой язык. Наглость была неописуемой, и я отреагировал, как подсказало сердце. Рука замахнулась как заведённая пружиной, а затем обрушилась на лоб южанина стальной рукоятью револьвера.

Удивление во взгляде неудавшегося бойца увидел бы даже слепой. От боли и помутнения рассудка он открыл рот, в который я тут же сунул залитый потом платок, коим обтирался на всём протяжении пути. Кусок ткани был набит в его рот настолько плотно, что пошевелить челюстью было невозможно. Откуси эта сволочь свой язык, то просто захлебнулся горячей кровью, а такая преступная лёгкость смерти была просто преступной. Нужно было узнать, кто такой хитрый решился послать по наши души убийцы, а этот стрелок оставался единственным, кто остался в живых. По крайней мере, тем, кто решился вступить в бой с русскими лицом к лицу.

Как только индус перестал так сильно брыкаться, я перетянул поясом его руки за спиной и кинжалом взрезал его относительно чистую штанину с целой ноги, которую быстро распустил на длинную тканую полоску и перетянул раненную ногу неудавшегося убийцы. Сам раненный что-то мычал, явно обещая мне худшую из жизней, страшную смерть и вечные муки на той стороне «жизни».

– Попался, голубчик. – хмыкнул я, хлопнув пленника по спине. – Сейчас ты нам всё расскажешь, как миленький, сволочь этакая.

Глава 6

Что можно ожидать от человека, загоревшего как древесный уголь, одевающегося как московский денди и блещущего хитростью в глазах? Вполне можно предположить, что он занимается каким-то прибыльным делом, быть может продавал в столичных магазинах иностранную контрабанду, или же вовсе зарабатывал карточным шулерством. Можно было предположить вообще всё, но никак не то, что он умел профессионально мучить людей.

На загорелых руках Синдбада кровь засохла крупными каплями. Залиты конечности были от кончиков пальцев до локтей, а костяшки и вовсе были сбиты до мяса. Агент колотил единственного пленника долго, идеально подбирая силу для удара, болезненные места. Удивительно, что у него не было специализированного инструмента, но всё равно нужная информация тонкой нитью тянулась из пленника. Как ни странно, но другие жители Бхарата, а в частности того небольшого городка, где произошла короткая, но интенсивная перестрелка, не попытались отбить своих соотечественников. Мы уехали с рассветом, когда Семён провёл короткий ремонт машины, оставив индейцам несколько трупов, которых даже не стали обирать. Возможно, именно из-за этого никто противодействовать нам и не стал.

– Помер. – Коротко констатировал агент, старательно оттирая мокрой тряпкой кровь со своих рук.

Агент русской разведки сейчас производил страшное впечатление: в классическом костюме-тройке, залитый кровью едва ли не до ушей, с безумием в глазах и тлеющей английской сигаретой, зажатой в зубах.

Я выругался, понимая, что был потерян единственный и очень дорогой трофей из того сражения. Индиец смог пережить переезд до Лахора, ставшего ставкой для организации будущего восстания, несмотря на серьёзную потерю крови и практически полное отсутствие стоящей медицинской помощи. Он постоянно сыпал проклятиями, но после ночной поездки в сундуке багажника перестал сопротивляться. Лишь иногда он сыпал проклятиями ослабевшим языком, вызывая лишь брезгливые усмешки на губах северных «туристов-бизнесменов».

– Выудил чего? – спросил я агента, устало севшего на деревянный табурет с удобной подушкой.

– А как же? – хмуро спросил Синдбад, отбросив ставшую бурой тряпицу. – Думаешь, что я его от большой любви мордовал парочку часов? Я всё же агент, а не палач какой-то.

– Тогда не томи.

Разведчик томить не стал. Агентурная сеть в регионе была не столь большой, а мы оказались для разведчика ближайшими сподвижниками, которым информация должна была поступать чуть ли не из первых уст.

Индиец выложил много информации. Возможно, был слаб характером, а может и навыки Синдбада на это повлияли. Оказалось, что несостоявшийся убийца происходил из Мансура, традиционно мусульманского города, хотя удивительно быстро перешёл в англиканство вместе с отцом, получив сносное образование в миссионерской школе в Калькутте.

В своё время убийца служил писарем в суде Калькутты, после чего был завербован неким Реджинальдом Смитерсом, который руководил офисом разведки при вице-короле Индии. Им он и был послан на северо-запад страны, чтобы работал переводчиком, поскольку сам бенгалец, получивший имя при крещении Джонатан Дас, умел разговаривать сразу на нескольких распространённых языках Индии. Уже оттуда его отправили в сторону западной Индии под прикрытием торговца чайными смесями, чтобы собирать информацию о нарождающихся мятежах.

Покушение он организовывал больше двух месяцев, и моя жизнь в этом плане роли не играла. Ключевой задачей было устранение Синдбада и вполне возможно, что главного русского шпиона в северном регионе Индии могли бы устранить. Для помощи в самом покушении были привлечены пять обращённых в христианство индийцев и ещё два кашмирских бойца гвардии из дворца самой княгини.

Планировал, что в случае успеха нужно было распустить слухи о русском заговоре во всех регионах индии. Якобы, русские сговорились с мусульманами для того, чтобы нарушить привычный уклад жизни. Уже дальше легко могли поджечь православную миссию в Джамму как «доказательство» и дальше ввести дополнительные войска в регион, бушующий сепаратистов, якобы для защиты индуистских подданых короны.

– Весело. – протянул я, потирая переносицу указательным пальцем. – А самого заказчика назвали?

– Так он известен и без того, княже. – ответил мне казак, который в большой обеденной комнате арендованного нами дома разминался, фланкируя сразу двумя отточенными до блеска шашками. – Король британский.

– Да не о том я. Этот индиец же просто исполнитель. Грамотный, но исполнитель. Где-то должен быть настоящий организатор. Готов дать руку на отсечение, что это кто-то из англичан. Может офицер из разведки английской или солдат бывший, но кто-то наверняка знающий в разведке.

– Есть такой. – проворчал Синдбад, наливая себе из стеклянного стакана в красивый фарфоровый стакан вина. – Я даже знаю где его отыскать можно.

– Тогда не томи, дружище. Слишком ты затягиваешь сильно.

– Преподобный Генри Уолпол. Плюсом к нему склад оружия в подвале англиканской церкви.

– Я вот всё в толк взять не могу. – казак резко выдохнул, сделал молниеносный выпад сразу двумя шашками и отложил оружие в сторону. – Зачем они так аккуратно действуют? Послали бы за нами полицию колониальную, связали бы прямо на месте и дела с концом. Англичане же здесь власть, так что действовать могут как им заблагорассудиться. Мы, ясное дело, отстреливаться будем, но с тремя револьверами особо много не навоюем.

– Ошибаешься, Семён. Ты здесь со мной практически четыре месяца, а так и не понял, что Восток – дело тонкое. Индийцы, понятно дело, значительно более мирные, чем те же непальцы, афганцы или персы, но если сильно резко действовать, то и они на штыки их подтянут. Мы же не простое чистое поле зашли, а на понемногу бунтующий регион. Если они в относительно вольные туземные княжества с настоящей армией зайдут, то много больше недовольных среди местных наберут. Да и мы здесь официально не простые путешественники, которых здесь из белой Европы предостаточно, а члены Русско-индийского торгового общества. Арестуют они нас без твёрдых доказательств и получится крупный политический скандал. Москва такого неприятного проступка же не простит. – агент посмотрел на казака, снявшего с себя рубаху и сейчас обтирающегося от пота дорогостоящим полотенцем. – Сколько, Семён, в Персии наших частей сейчас стоит? Ты же вроде в той стороне служил в своё время.

Мой бывший телохранитель почесал коротко обритую голову и сел на стул, всё так же задумчиво набивая трубку душистым табаком. На лице казака отразилась тень глубокой задумчивости. Он даже почесал длинные усы, за которыми вечно ухаживал и гордился.

– Если из одних только казаков судить, то немалое воинство выйдет. В Персии и на пограничье семиреченцы, оренбуржцы, уральцы и сибиряки стоят, плюсом отдельная туркестанская дивизия. Считай, что десяток полков в общей сумме наберётся. Все оружием обеспечены, пушки имеются, кони заводные у каждого. Восемь тысяч казаков с опытом пойдут по императорскому приказу, да пехотные части. Если по приказу выйти надо будет, то сразу можешь в расчёт сорок тысяч чисто русских соединений. Плюсом к ним можно сразу персов лояльных засчитать и афганцы подтянуться – у них с англичанами тёрки серьёзные имеются. В общей сумме тысяч восемьдесят точно выйти может. Целая армия.

– Во-о-от! – агент поучительно поднял к потолку указательный палец. – Восемьдесят тысяч воинов в случае чего на индийской границе встанут. Сила большая и незачем пограничные регионы лишний раз мутить.

Я задумался. Разведчик был прав с какой стороны не посмотри. Пусть британцы и правили над всей Индией, не считая подчинённого португальцам Гоа, не позволяло им своевольничать, учитывая граничащие с Индостаном крупные государства. С севера и запада находились территории, находящиеся в Российское сфере влияния, тогда как с Востока понемногу развивались территории, вошедшие под контроль Токио. Потому спор с одной из крупных государств может привести к мощному конфликту между регионами. Начни крупный политический конфликт и легко может начаться кризис. Сомнительно, что будет полноценная война – дорогостоящий конфликт, но политики иной раз слишком непредсказуемы, так что и война может начаться.

Мысли со стороны политики двинулись к нашим ближайшим делам. Если на нас решили организовать нападение, отследив передвижения, то ничего хорошего нас ожидать не будет. Выходило, что нас выследили и тогда легко ожидать новое нападение, куда лучше спланированное и вполне возможно, что эффективно.

– Значит надо к нашим союзникам весточки отправить. – я ударил ладонью по деревянному подлокотнику. – Пусть они своих людей перетрясут – может и найдут предателей. Раз из кашмирцев смогли шпионов понабрать, то и сикхи могут на предательство пойти.

– Сегодня же будут отправлены вестовые. – согласно кивнул Синбад.

– А чего по телеграфным линиям послание не передать? – спросил казак, ссыпая прожжённый табак в небольшую, но изящную пепельницу. – До Кашмира на лошади пару дней пути будет или даже больше, а по телеграфу сообщение долетит за несколько минут.

– Могут просто не поверить. – отрезал Синдбад, рубанув по воздуху ладонью. – Здесь общество старое, к технологиям непривычны. Если же письмо к ним придёт, да с моей личной печатью, то тогда точно поверят. К тому же, есть у меня несколько скороходов из туземцев.

– Туземцы? – я недоверчиво посмотрел на разведчика, который сосредоточенно в голове составлял текст сообщения. – Точно ли ты им доверяешь? Уж похожим на себя они точно доверять гораздо больше будет, чем пришлым северянам, которые активно воду мутят. Может кого из компании послать? Рабочих из России у нас будет достаточно, которые и веры христианской покорны, и под короной царя русского ходят. Эти же, – я мотнул головой в сторону окна, подразумевая всех индийцев вместе взятых, – лишь за монету звонкую тебе верить будут.

– Неправильно ты, князь, мыслишь. – мотнул головой шпион, отпивая из высокого стакана лёгкое здешнее вино. – Вот ты много белых людей видишь вокруг?

– Только в больших городах и портах. – подумав, ответил я агенту, уже понимая к чему он вообще клонит. – Но и то не все русские будут: мексиканцы, французы, голландцы, англичане.

– Вот-вот. А многие ли бороды из них носят? Европейцы остальные всё больше бриться гладко любят, так чтобы и волоска не оставалось. Пусть у меня мать из Армении, но и я русский обычай соблюдаю, ибо кровь моя отцовская течёт. – шпион огладил не столь длинную и очень аккуратную бороду, которую приняли за настоящую разве что в Москве, где столичный народ, из-за влияния западных переселенцев, волосы на лице отращивали недлинные. – Представь, что нашему брату скажут, если он бороду сострижёт? Очень легко могут в мужеложцы записать, а это грех тяжкий: «Лев без гривы – львица, муж без бороды – девица».

Разумно, очень разумно говорил Синдбад. Жестом я его остановил от дальнейшего объяснения. Выходило так, что если послать к союзника русских гонцов, то очень быстро об этом прознают наши противники, поскольку голодные до вестей деревенские жители, множество поселений которых придётся пройти вестовому, быстро распространят новости. Будь русские по большей части безбородыми, как это случилось в моей вселенной после реформ первого императора, то ещё можно было выдать вестовых за других европейцев, которых с каждым годом в стране было всё больше и больше, но вот бородатые и рослые русские наверняка вызовут слишком много интереса от местных.

– И что дальше делать будем? – я выдохнул, понимая, насколько же сильно осложнились наши будущие действия. – Если британцы поняли нашу истинную миссию, то дальше будет только сложнее. Пустят по нашим следам ещё нескольких убийц и рано или поздно смогут нас достать.

– Значит будем ускоряться. – Синдбад ударил сжатым кулаком по ладони. – Возможно, получится выйти на контакт с недовольными бенгальцами и японскими агентами, но это дело на меня ляжет. – агент перехватил мой удивлённый взгляд и полный непонимания взгляд казака. – Не смотрите так на меня. У князя язык хорошо подвешен, только вот всей агентурной сети и местных дел понимает не так хорошо. Мне известно, что вы оружейного ума человек, а значит нужно нам придумать такое оружие, чтобы можно было его производить дёшево, без огромных заводских мощностей и относительно прост в обращении. Простым индийцам оружие держать запрещено, так что максимально простым должно быть оно. Можно даже однозарядное, из расчёта «главное убить, а нормальное оружие забрать».

– И где я тебе это оружие сделаю? – спросил я шпиона. – Неизвестны мне оружейные мастерские в Индии, а если и есть они вообще, то уж точно под британским управлением находятся.

– Есть такие. Просто места знать надо. – хитро улыбнулся шпион.

Синдбад не врал. Да, полноценных заводских комплексов, которые собирали бы оружие или хотя бы боеприпасы в Индии просто не было, отчего всё оружие и потребную амуницию приходилось завозить из метрополии, Австралии, Южной Африки, но найти местечко таки удалось.

Мастерская была скрытной. Она располагалась в обширных подвалах одной из вил в предместьях Лахора. Некогда здесь могли храниться припасы богатого индийского дворянина, запасы вина или других съестных припасов, а теперь стояло несколько станков разной степени использованности, побитости и предназначения.

Я прошёлся по подвалу, примечая хорошую систему вентиляции подземного помещения. В одном углу стояло несколько токарных станков с ременной передачей, нужных для обработки стволов, ствольных коробок и других цилиндрических деталей. Фрезерные станки для выборки пазов, отработки затворов, пусть и приводились в работу ручной подачей. Станки сверлильные и расточный, используемые для глубокого сверления стволов.