Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Илья Городчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Мастерскую русско-индийская торговая компания смогла обеспечить всем необходимым оборудованием, включая самые простые инструменты, измерительные приборы и материалы для производства вооружения. Всё здесь было отнюдь не новым, но вполне достаточным для того, чтобы можно было начать клепать самое простейшее оружие для вооружения толпы, с огнестрельными инструментами смертоубийства незнакомые.

– И как вы это сюда вообще привезти умудрились? – удивлённо спросил я, смотря в хитрые глаза Синдбада.

– Золото – аргумент, известный всем цивилизованным народам. – улыбнулся шпион, держащий в руках кисет с табаком. – Просто подкупили таможенников. Им, этим коррупционерам и придуркам, откровенно плевать на интересы корон, так что глаза на перевозимые нами вещи закрывали. Он, правда, помер странной смертью, но это мы опустим. – агент перевёл взгляд на кряжистого мужика, локтём опирающегося на один из станков. – Это Максим. Он здесь главный, так что все контакты и проблемы через него решай. Мужик он правильный, умелый, но характер у него не самый простой. Грек, чёрт его дери, но вы с ним общий язык найдёте. Мне необходимо, чтобы вы как можно больше стволов за ближайший месяц сладили. Без особенного фанатизма, но и не так, чтобы от первого же выстрела в труху рассыпались. – агент простучал пальцами по тонкой стенке кисета с табаком. – Ты через какое время сможешь мне список всего необходимого написать? Запасы ещё небольшие имеются, но сам понимать должен, что так быстро достать всё не получится. Время нужно, так что придумывай, князь, работай мозгами.

Глава 7

Мозгами я работал так, что внутренние шестерни едва не дымились. Пред мной стояло задание придумать хоть сколько-то состоятельное эрзац-оружие, которое можно будет создавать в полукустарных условиях и эффективность которого не будет ниже плинтуса.

Наибольшее применение эрзац-образцы относятся к периоду Первой и Второй мировых войн. Германия, испытывающая проблемы нехватки сырья из-за блокады, активно производила эрзац-винтовки, пистолеты, устаревшие гранаты и даже танки с тонкой бронёй, которая далеко не всегда могла защитить даже от винтовочного калибра. Наша Родина также успела здесь отличиться, поскольку партизаны производили всяческие самодельные мины, автоматы, винтовки, пулемёты, гранаты, переделки охотничьих ружей и настоящие франкенштейны из других массовых образцов.

Во времена Холодной Войны самодельное оружие никуда не исчезло. Вьетнам, Афганистан, Югославия, Чечня – региональные повстанцы и ополченцы часто изготавливали кустарное оружие, чтобы противодействовать значительно более оснащённой, лучше подготовленной армии значительно более богатой стороны противника.

Да и в современном мне мире такое оружие никуда не исчезло, пусть и успело приобрести совсем иную, куда более технологическую форму. Заместо деревянных гранат – самодельные дроны-камикадзе, уничтожающие дорогостоящую технику за сотни и тысячи миллионов, вместо кустарных пистолетов – напечатанные на 3D-принтерах винтовки, способные хотя бы ограничено бороться с индустриальными образцами.

На второй день моего беспокойного сиденья в подвальном заводе, родилась нужная идея. Тусклый свет керосиновой лампы дрожал над верстаком, собранным из ящиков от артиллерийских снарядов. Вонь машинного масла, пороха и пота висела в воздухе, перемешиваясь с густым дымом дешёвого табака. На столе лежало оно – груда железного лома, которая превратилась в первый и последний аргумент бедного индийского повстанца.

Среди кустарных оружейников у этого образца были разные названия: «Трубник», «Костыль», «Ублюдок». Это был даже не пистолет, а насмешка над самим понятием оружейного искусства, созданная из запредельного количества мусора, который можно было отыскать. Правда, даже такая насмешка могла убивать. Ствол здесь выпиливали из списанной трубы, часто используя устаревшие трубы парового котла, а его внутренности подгоняли на станках и напильниками, пока в него хоть как-то входил патрон от стандартного револьвера британской армии. В качестве затвора часто выступали самые обычные, иногда сильно поржавевшие, но сумевшие сохранить резьбу болты. Пружины использовали разные, отчего и тактико-технические характеристики каждой отдельной единицы сильно разнились.

Рукоять вырезалась из разнообразных досок, которые получалось достать. Если дерева не хватало, то делали скобу из толстой проволоки, тонкой трубки или полосы металла, которую потом обтягивали тканью для хоть какого-то удобства удержания. Прицел? Да куда уж там… Если к концу дня оставались силы, то могли сделать прямую проточку прямо по стволу, делая в конце небольшой бугорок, но если не было времени, то приходилось целиться просто по стволу.

Заряжался этот убогий пистолет очень просто: откинуть болт, вложить револьверный патрон прямо в ствол, а затем вернуть затвор обратно. Правда, если раньше кустарные оружейники могли часами полировать узлы своего оружия, то здесь всё было совсем наоборот. Затвор ходил туго, со скрежетом, будто протестуя против своей участи. В качестве ударника выступал заточенный гвоздь, который бил по капсюлю с такой силой, что иногда проламывал его насквозь.

Выстрел из такого творения оглушал, отдача в худших случаях старательно выворачивала запястье, ведь практически никакого удобства и эргономики не было – только железо и ярость сопротивления. Иногда гильзу приходилось выковыривать кончиком ножа, если простенький экстрактор гильзу не выбрасывал.

Полноценно воевать с подобным вооружением просто не получится – любой промышленный образец даст сотню очков форы моему ужасному мусорному произведению. Фактически его можно было использовать лишь в очень редких случаях: стрельба в спину незнающим солдатам Британской Империи, из-за угла, когда офицеры идут по переулку, считая себя хозяином индийских земель, или же из окна по проезжающему где-то рядом патрулю.

О точной стрельбе можно было просто забыть. Мало того, что сам револьверный патрон был слабеньким, не способным эффективно поражать небронированного противника на расстоянии, превышающим полусотни метров. Правда, на такую дистанцию ещё нужно было попасть даже из нарезного вооружения. Мой странный и угрюмый пистолет длиной был в локоть, что могло хоть немного помочь с стабильностью летящего снаряда.

– Вот ты конструктор, князь… – задумчиво почесал голову шпион, глядя на несколько сотен эрзац-пистолетов, которые слоями лежали в оружейных ящиках из-под снарядов. – Такого хлама наделать ещё уметь надо…

Неожиданно я вскипел в моменте, понимая, что моя конструкторская честь глубочайше задета:

– Подожди, Синдбад, ты давай сильно не наглей. – я тихо выругался, ощущая сильнейшую злобу, от которой спёрло дыхание. – Ты мне какую задачу поставил? Оружие практически последнего шанса, чтобы просто единожды выстрелить и забыть, так? Так. Материалы ты мне наихреновейшие выдал, так что крутиться пришлось. Пистолет выстрелить может? Может и даже не один раз. Дистанция минимальная, но метров на десять в туловище попасть ещё возможно. Дёшево? Дёшево. Вот и объясни мне, шпион, чем ты недоволен? Ты меня обеспечь нормальными ресурсами и я тебе простейшие однозарядные винтовки сделать смогу, которые и на сотню метров стрелять нормально будут.

– Ладно, не кипятись, князь. – агент выставил вперёд поднятые вверх ладони в защитном жесте. – Всё нормально. Просто подумал, что они чуть лучше будут выглядеть, но что есть, то есть.

– Тогда рассказывай, какие новости есть. Я здесь две недели почти торчу и вообще без понятия, что рядом происходит.

– Да ничего хорошего. – агент отмахнулся и присел на патронный ящик. – Нам пора начинать скоро. Нет у нас столько времени, чтобы ещё две недели ждать.

– Что изменилось? – спросил я, облокачиваясь на верстак. – Оперативная обстановка изменилась?

– Не то слово. – агент сунул в зубы сигарету, но поджигать не спешил. – Вести из южной Индии пришли. Говорят, что в Мумбаи высадился корпус австралийских военных. С первого по четвёртый скаутские стрелковые полки. Ребята серьёзные и их, практически точно, на север перебросят, а этого никак допускать нельзя. Слишком велик шанс того, что они сразу же будут Дели защищать, а нам критически важно этим городом овладеть.

– Дели? Столица же Калькутта.

– А это уже вторая новость. Британцы собираются перенести столицу в Дели. Дескать, удобнее, транспортные узлы ближе, да и индусов там больше, а их критическое большинство по всему полуострову.

– И ты хочешь взять город сразу?

Ответом мне послужил согласный кивок, и я присвистнул, понимая весь титанический объём задач, который теперь предстал перед нами. Дели, по сравнению с нынешней столицей, был городом не столь большим – всего четверть миллиона населения, но даже так взять будущую столицу с наскока будет не так легко.

Я знал, что Дели, несмотря на отсутствующий статус столицы, оставался значимым историческим центром могольской и более ранней власти, что могло бы сыграть на легитимность будущей повстанческой армии. К тому же, город выступал важным логистическим центром, поскольку железные дороги связывали город с Лахором, Бомбеем и Калькуттой. Да и гарнизоны с военными складами никуда не денутся, а если ими овладеть, то это сильно облегчит ситуацию со снабжением повстанцев.

– Значит нужно действовать быстро. – я подошёл к доске, на которой в подвале была растянута английская карта Индии. – Город к осаде точно не готовят – фронты слишком далеко. Гарнизон не большой – всего четыре тысячи британцев сейчас, ещё столько же из австралийцев будет, но большая часть гарнизонов на севере от города. – я ткнул обратным кончиком карандаша в два места, обозначая Мирутский и Мерхатский военные лагеря. – Если мы сможем отрезать город с трёх сторон, то взять его будет не сложно. Критически важно порубить телеграфные столбы и железную дорогу разобрать, чтобы подкрепления с других сторон не подтянули. Если по науке действовать, то подрываем все Ж/Д узлы со всех сторон города, одновременно с этим критически важно все центры связи взять под свою руку: частные и государственные почтовые отделения и телеграф. Новости всё равно просочатся, но позволит нам времени выиграть, чтобы город к обороне подготовить и северные лагеря отсечь.

– Значит, будем действовать.

На востоке мы были меньше, чем через неделю, соединившись с небольшой агентурной ячейкой, сосредоточенной вокруг Дели. Именно русских шпионов и диверсантов было не столь много, но здесь сосредоточилось немало радикальных повстанцев, уже практиковавших официально «бандитский», а неофициально «партизанский» метод борьбы с колониальными властями, нападая на английские лавки, их торговые караваны и любые другие объекты, которые считали связанными с британцами.

Объединившись, мы залегли в сельской территории, между поселениями Суланпура и Гургаона. Именно здесь пролегала железная дорога, ведущая от южной Индии в сторону Дели. Насыпь была невысокой, растительность лёгкой, но небольшой отряд в дюжину голов спрятать смогла.

На дворе была ночь. Лунный свет, пробивающийся сквозь редкие облака, серебрил уходящие на север рельсы. В пятидесяти шагах от насыпи и дорожного полотна, в редких кустарниках мы и расположились, ожидая прибытия железнодорожного состава, который должен здесь оказаться с секунды на секунду.

В моих руках была небольшая деревянная коробка, от которой в сторону железной дороги тянулись едва заметные провода, скрывающиеся в невысокой траве. Подрывная машинка была самая простая, образца «мясорубка» с вращающейся рукояткой сбоку – крутани десяток раз эту рукоять и случится взрыв. Сама же мина не была замаскирована и просто лежала под одной из толстых рельс. Заряда в ней хватит для того, чтобы не просто выворотить рельсу, но и подкинуть весь железнодорожный состав. В дополнении к ней было ещё несколько мин дальше по путям, но те работали по нажимному принципу и заряда в них было значительно меньше, но рельсы погнёт знатно.

Семён, лежавший от меня по левую руку, напряжённо вслушивался в тишину, прижимая ухо к земле. Казак сосредоточился настолько, что от него едва не шли разряды статического электричества. Казалось, прикоснись к нему и моментально получишь мощнейший разряд.

– Идёт. – прошептал казак, скидывая с плеча винтовку.

Поезд появился из-за холмов, напоминая в ночи чёрного змея, извергающего угольные облака дыма. Мощный паровоз, четырнадцать вагонов – если верить данным разведки, то трое из них везли боеприпасы для гарнизонных бойцов Дели, тогда как в остальных ехали лошади и пехота со всем вооружением. Вполне возможно, что вместе с рядовыми солдатами едут и их офицеры, а потому цель становилась только привлекательнее.

– Все готовы? – Синдбад обвёл всех взглядом и посмотрел на меня. – Готовься, князь.

Поезд приближался, грохот стальных колёс нарастал, земля дрожала, а воздух всё сильнее наполнялся запахом угля.

– Давай! – приказал шпион.

Я как бешенный завертел рычагом. Сначала была вспышка – ослепительная, рвущая ночь пополам ярким рукотворным солнцем. Затем раздался страшный грохот, от которого содрогнулся воздух, а над поездом воздух пошёл маревом. Рельс взметнулся вверх, скрученный как волос на бараньей шкуре. Паровоз клюнул стальным носом, со стальным лязгом сходя с рельс. Вагоны, налетая друг на друга, складывали гармошкой, стёкла бились, металл скрежетал так, будто из-под земли прорывался древний монстр.

Тишины после подрыва не наступило. Стоило только составу съехать с насыпи и остановиться, как из вагонов посыпались люди. Часть была оглушена взрывом, ранена ударом, другие вовсе были контужены. Однако, не всех взрыв оприходовал так сильно – некоторые из пехотинцев, после раздавшейся команды на английском, принялись палить из винтовок в белый свет, как в копеечку.

– Огонь! – коротко скомандовал Синдбад.

Из кустов, с небольшого холма, из-за широких валунов скоро захлопали винтовки. Двенадцать стволов стреляли быстро, создавая быстрый огонь. Расстояние было мелким для полноценных винтовок, а потому пули прошибали насквозь каждого, кто встречался на их пути.

Англичане метались, пытаясь организовать хотя бы какое-то подобие обороны вокруг разбитых вагонов. Офицер с рассечённым лицом и помятой фуражкой орал приказы, раздавал затрещины и зуботычины, пытаясь подогнать своих солдат. Его команды тонули в грохоте выстрелов, свисте рикошетов и криках раненых. Он попытался было поднять одного из оглушённых пехотинцев, но сразу же его сразила пуля, пробившая его горло.

Перестрелка длилась не дольше нескольких минут. Всего десять минут адского грохота, но затем затянулась обманчивая тишина. Где-то в темноте, освещаемой остовом разрушенного поезда, кричали раненые, метались по земле подожжённые кони, потрескивали языки пламени, лижущие обшивку развороченного вагона. Я поднял руку, призывая отряд диверсантов начать атаку на оставшихся после диверсии людей.

Семён первым подошёл к убитому офицеру в окровавленном мундире, уже начинающем буреть. Казак ловким движением перевернул тело и начал быстро обирать карманы британского солдата. Вскоре на его руку перекочевали иностранные часы швейцарского производства, а на поясе появилась кобура с револьвером.

– «Веббли» шестой модели. – пробормотал казак, проверяя барабан оружия. – И патронов парочка десятков найдётся. Неплохо, очень неплохо.

Из внутреннего кармана мундира вытянул кожаный бумажник и вытащил оттуда несколько банкнот, фотографии женщины в кружевах, сложенную вчетверо карту с пометками. Всё это быстро исчезло в походной сумке.

Пока казак деловито обшаривал всего одного офицера, повстанцы с диверсантами деловито собирали всё снаряжение солдат. Действовали они быстро, собирая амуницию в большие мешки, а многочисленные винтовки связывали в охапки. Немногочисленные револьверы откладывали в одну сторону, винтовки в другую. Казалось бы, нам было нужно одно лишь только вооружение, но вот индийцы явно выглядели куда хозяйственнее. Они стягивали с солдат немногочисленные каски, лишали трупы обуви, отбирали ножи и офицерские пехотные сабли.

Неожиданно к железной дороге подъехала подвода с сытым конём. Индийцы стали собирать ящики с боеприпасами, собирая самые популярные калибры и даже не брезгали артиллерийским боеприпасом. Да, пушек у сопротивления сейчас не было, но их всё ещё возможно использовать для создания самодельных взрывных устройств, а повзрывать нам ещё придётся прилично.

Я посмотрел на часы, оттянув рукав. С момента первого взрыва прошло уже больше получаса и нужно было как можно быстрее сбегать с места сражения. Даже в ночной темноте высокий столб чёрного дыма можно увидеть за многие километры, а значит сюда рано или поздно прибудут британцы, а они церемониться с мародёрствующими «бандитами» точно не будут.

– Уходить пора. – крикнул я Синдбаду, довольно потирающего ладони при виде разгромленного поезда. – Завтра все будут знать о войне.

Глава 8

Утром первого апреля началось не с безобидных шуток, не с криков муэдзинов и не с привычного базарного гула, а с далёкого грохота взрывов, доносившихся со стороны Саханпурской дороги. Город ещё спал, но воздух уже был наполнен тревожным током надвигающейся беды. Офицеры-британцы, привыкшие к слепому повиновению, в тот день заметили странные взгляды своих подчинённых – не страх, не покорность, а холодную решимость.

В тот день повстанцы действовали как единый организм, как оркестр, дирижируемый палочками русских диверсантов. Всю ночь отряды повстанцев, переодетые в крестьянские и купеческие наряды, закладывали артиллерийские снаряды и самодельные мины под рельсы. Когда броненосец, шедший из Амритсара с подкреплениями для гарнизона, рухнул под откос в районе Паипата, стало понятно, что Дели отрезан. Телеграфные линии были перерезаны ещё раньше, и теперь британское командование в городе металось в слепой ярости, не понимая, с какой стороны будет нанесён следующий удар.

Нападение случилось оттуда, откуда его нельзя было ожидать. Роты сипаев третьего Мадрасского полка, считавшихся оплотом индийской лояльности, в полном составе перешли на сторону восставших. Когда британские офицеры попытались восстановить дисциплину в их рядах, загремели первые выстрелы внутри города. Те, кого вчера ещё называли «верными псами Империи», сегодня стреляли в своих командиров без колебаний. Кровь лилась по казарменным дворам, и скоро к бунтовщикам присоединились солдаты других частей. Кто-то шёл за идею свободной Индии, кто-то – из страха, но главное было то, что дисциплина рухнула, как карточный домик.

На улицах самого города уже кипели бои. Повстанческие отряды, вооружённые всем, начиная от современных винтовок и револьверов, заканчивая луками и копьями, в едином порыве атаковали полицейские участки и правительственные здания. Британские чиновники в панике бежали в Красный Форт, надеясь спастись за его толстыми стенами.

К полудню Дели был практически полностью в руках повстанцев. Остатки британских частей заперлись в арсенале, но их сопротивление уже не могло изменить исхода дня. Город ликовал. На улицах кричали: «Индия свободна!», но самые проницательные уже понимали – это только начало. Империя не смирится с потерей своей жемчужины. Где-то за горизонтом уже собирались тучи – эшелоны с войсками, корабли с пушками, телеграммы в Лондон. Но в этот день, под палящим апрельским солнцем, казалось, что невозможное стало реальностью.

Единственные места, где оставалось правление британцев внутри города, так это крепкое кирпичное здание арсенала и Красный Форт – успевшее устареть укрепление, стены которого оставались крепкими, но не настолько, чтобы удерживать даже лёгкие полевые пушки, часть которых теперь появилась на вооружении повстанцев.

– Получилось удивительно быстро. – сказал я Синдбаду.

Мы стояли на крыше трёхэтажного дома одного из британских дворян, живущих в городе. Мы осматривали форт, где спрятались выжившие и вовремя сориентировавшиеся чиновники и сам гарнизон крепости, целиком и полностью состоявший из англичан и шотландцев. Взять его с ходу приступом не получилось, и европейцы отчаянно отстреливались, раня и убивая бесчисленные группы штурмующих.

Единственная городская крепость была исполнена из песчаника. Стены форта, выдержавшие натиск моголов и персов, теперь дрожали под огнём собственных пушек. Огонь немногочисленной артиллерии смог отбросить британцев со стен. Европейцы понимали, что после такой отчаянной обороны, погибели многих повстанцев, сдача крепости станет для них смертью, а потому они отчаянно отстреливались из каждой бойницы.

Повстанцы накатывались волнами, как муссонный ливень. Сначала действовали робко, стреляя из наваленных на улицах баррикад, затем набегали уже большими группами, стараясь забраться на стены при помощи самодельных длинных лестниц. Вот только картечь выкашивала первые ряды, оставляя на улицах кровавые лужи. Британские офицеры, ещё час назад кутавшиеся в кители от утреннего холода, теперь в рубашках, заляпанных порохом, командовали огнём с хриплой яростью на устах.

Потом грянул взрыв. Диверсанты, пробравшиеся через дренажные туннели времён Шах-Джахана, подорвали пороховой склад у Водяных ворот. Огненный смерч вырвался в небо, осветив на мгновение весь город багровым заревом. В образовавшийся пролом хлынула толпа – солдаты, сипаи, ополченцы и простые горожане, вооружённые всем, что только попадалось под руку.

Британцы отстреливались до конца. Они отступали в Диван-и-Ам, где когда-то судили мятежников, и теперь сами стояли спиной к резным мраморным стенам, паля в наступающих. Но когда в окнах появились факелы, а в воздухе запахло керосином, даже самые стойкие поняли – война для них окончена.

– Не радуйся раньше времени, князь. – заявил мне в ответ Синдбад, наблюдая за тем, как над взятой крепостью поднимаются три флага.

Первое полотнище было чёрно-зелёным с серебряной звездой посередине – символ восставших сипаев. Второй был зелёным, с красной узкой каймой по контуру, а в центре было восьмиконечное солнце – флаг отряда кашмирцев и сикхов, подошедших на помощь перед самым началом восстания из Лахора. Третий был простым белым полотном с изображением ладони – флаг народных дружин.

– Думаешь, что скоро подойдут британцы? Телеграфные столбы порушены на многие километры вокруг. Нам приходится отправлять вестовых для общения.

– Неизвестно, что сейчас творится в Бенгалии. Если японцы будут догадливы, то сегодня же Бенгалия вспыхнет, а иначе восстание в том краю будет обречено на провал. К тому же наши союзники на севере всё ещё блокируют гарнизоны англичан.

Стоило отдать должное чутью Синдбада. Через два дня в Дели, ставшей революционной столицей во всей Северо-Восточной Индии, стали стекаться гонцы с посланиями. Восстание текло по всему региону волной цунами. Город за городом, поселение за поселением сходились под власть восстания. Лишь в немногочисленных портовых городах английские гарнизоны оказывали сопротивление, отстреливаясь на все боеприпасы. Очень мешали имеющиеся в гарнизонах пулемёты, которых практически не было у кипящих от революции индийцев. Всё же, пулемёты не позволяли даже сипаям, прекрасно понимая проблемы с их лояльностью и смертоносностью столь скорострельного вооружения. Именно пулемёты приносили восставшим страшные потери.

Фронта как такового не было. Всё же, силы повстанцев и англичан были не столь большими, чтобы растягиваться в длинные фронтовые линии на обширных землях Индостана. Даже бои исходили не столь часто, поскольку сельская местность встала на помощь повстанцам, а англичане подтягивали с юга подкрепления, медленно осознавая масштабность происходящего, но постепенно стягивали войска к древней могольской столице.

Известие о падении Дели ударило по британской администрации, как удар хлыста по обнажённой спине. Уже через сутки после того, как зелёное знамя взвилось над Красным фортом, из всех уголков Индии начали стягиваться карательные колонны. Из Бомбея маршем шли южные полки сипаев, верные Короне, из Бомбея – свежие европейские части, переброшенные с Ближнего Востока, а из Калькутты двигались бронепоезда, гружённые тяжёлыми орудиями. Всё это было лишь первыми волнами прилива, который должен был смыть восстание в крови. Но повстанцы не собирались сдаваться. Они знали – если Дели устоит, вся Индия восстанет.

Первые столкновения начались на подступах к городу, где ещё дымились обломки взорванных мостов. Британская пехота, закалённая в сражениях с арабами, шла в атаку с холодом в глазах. Винтовки британцев били точно, выкашивая залпами защитников баррикад, но стоило только европейцам приблизиться, как из-за развалин выскакивали люди, с криками бросаясь в рукопашные атаки. Ножи, топоры, старинные мечи и даже простые камни – всё шло в ход. Иной раз британцы наступали от такого напора, но затем артиллерия отбивала их позиции, вновь позволяя мундирам занять позиции. К вечеру первого дня над окраинами города повисло багровое зарево – горели деревни, подожжённые карателями в назидание остальным.

На второй день в бой вступила тяжёлая артиллерия. Снаряды калибра шесть дюймов проламывали стены домов, превращая узкие улочки в груды щебня. Британские офицеры, уверенные в скорой победе, уже обсуждали, как будут вешать пленных на деревьях вдоль дорог. Но тут случилось то, чего они не ожидали.

Повстанцы не стали удерживать обороны в руинах до последнего. Вместо этого они сделали то, что в британских военных учебниках бы просто назвали безумием – индийцы атаковали. Тысячи повстанцев, многие из которых были вооружены заточенными и обожжёнными кольями, хлынули из города сразу по нескольким направлениям. Первый удар пришёлся по артиллерийским позициям у ближайшей деревни. Диверсанты из числа сикхов, переодетые в самых простых крестьян, смогли подкрасться к орудиям и перед самым рассветом просто перерезали расчёты. Захваченные пушки, под управлением русских офицеров из числа агентов, развернули и ударили снарядами по резервным частям, готовым сражаться с революционерами.

Второй удар был ещё более резким. Отряд сипаев, перешедших на сторону восстания в полной форме и всей боевой выкладке, в хаосе британского лагеря, подошёл к штабу бригадного генерала Чарльза Уитмана. Часовые, заметив знакомые мундиры, даже не остановили их. Через десять минут штаб горел, а генерал через несколько минут уже лежал с кинжалом в горле.

И самый главный выпад ждал англичан там, где они его ожидали меньше всего. Афганская и Кашмирская кавалерия ночью скрытно переправилась через Джамну, обходя британцев широким крюком с востока. На рассвете, когда солнце только коснулось верхушек зданий Дели, сотни всадников обрушились на тыловые склады. Там хранились боеприпасы, продовольствие, а главное патроны. Взрывы прогремели на расстоянии десяти миль, и даже в Красном Форте люди подняли головы, услышав этот адский грохот, продолжавшийся множество часов до самой ночи.

Британские части, оставшиеся без снарядов и патронов, оказались в ловушке. Их стройные колонны рассыпались под ударами повстанцев, которые теперь дрались с яростью, умноженной надеждой. Всего через два дня после подрыва складов, остатки экспедиционного корпуса попытались отступить к железной дороге, но там их ждали засады. Пути были разобраны, мосты взорваны, а каждый холм скрывал стрелков.

К вечеру седьмого дня над Дели вновь поднялся зелёный флаг восставших. Но теперь рядом с ними лежали сотни тел – красных мундиров сипаев, светло-зелёных форм британцев. Индийское восстание здесь победило. Но после столь тяжёлых боёв каждый понимал, что это только начало. Где-то далеко, за морем, в дождливом Лондоне, уже собирали новые силы, готовые ступить на жаркие индийские земли. Война за Индию только начиналась.

К концу сражений с британцами за Дели, я ощущал себя вымотанным настолько, словно меня несколько раз выжали как половую тряпку. Во время боя я не смог себя заставить спрятаться за спинами бойцов, а потому находился на передке, вооружённый единственной трофейной винтовкой, к которой был присоединён оптический прицел. Такого оружия не было и как таковых подразделений снайперов в британской армии не существовало.

Пускаться в ближний бой я не решился, а потому лежал в развалинах, делая редкие, но прицельные выстрелы. Отличным стрелком я не был, но даже с простейшим оптическим прицелом у меня получалось выбивать из строя британских солдат.

В штаб Объединённой Индийской Армии Освобождения я приплёлся, едва стоя на ногах. В большом белом шатре собралось несколько десятков офицеров новых вооружённых сил Индии. Конечно, как таковой полноценной армии у них не существовало и все звания раздавали исключительно по принципу старшинства и авторитетности от остальных людей.

Вся группа военачальников сейчас склонилась над картой ближайших территорий, активно что-то обсуждая сразу на нескольких языках. Помимо более-менее знакомого английского, на котором я ещё мог относительно неплохо изъясняться, звучал целый выводок разномастных индийских говоров, которые очень часто сильно между собой различались. При этом офицеры часто переходили на крик и едва ли не хватались за оружие. Слишком большая у них была разница и каждый воин, который привёл за собой хотя бы тысячу вооружённых человек, считал себя едва ли не генералиссимусом, самолично назначая себя на самые высокие офицерские звания и считал, что именно его мнение должно быть главным среди остальных военачальников.

В одном углу шатра кричал седобородый пуштун с глазами, как раскрасневшиеся в огне угли. Он бил кулаком по столу, разговаривая на ломанном языке, перемешивая его с родным ему пушту. Он призывал идти войной дальше, освобождая каждый регион в едином массовом наступлении по всем краям. Его поддерживал командир афганских стрелков, но тут же поднимался Гопал Сингх Раджпута, который призывал идти на юг, чтобы отрезать британские колониальные войска от крупнейших портов, куда могли поступать подкрепления и припасы для солдат. Здесь даже каким-то образом затесались бенгальцы, малые отряды которых прибыли всего день назад, под самый конец сражения за город. Гул голосов перерос в хаотичные крики. Бенгальцы требовали партизанской войны, сикхи – удара на Пенджаб, маратхи рвались к морю.

Синдбад заметил меня не сразу, но как только я был обнаружен, шпион подхватил меня под локоть, сразу выводя из громадного шатра, который превращался в тотальную ругань из грубых мужских голосов, которые военачальники не щадили, старательно перекрикивая своих оппонентов.