Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Илья Городчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Раздался выстрел, сухой, как хлыст. Пуля ударила в самый центр постепенно догорающего костра, подняв фонтан из сверкающих искр и углей. Ольга вскрикнула, инстинктивно пригнувшись, а я уже был на ногах, подхватывая карабин за брезентовый ремень.

– В кусты! – я резко толкнул жёну в спину, и она толкнулась в небольшую ложбинку у воды, которая едва скрывала нас от глаз неизвестного стрелка.

Эхо ушло в стороны, и настала тишина. Только треск углей и учащённое дыхание Ольги за моей спиной. Я медленно стянул с головы свою ушанку и нацепил её на ствол карабина, а затем немного приподнял ствол над ложбинкой – самая простая уловка, но эффективная в это время, когда снайперские школы не успели не только развиться, но и не сформировались. Выстрела не последовало.

– Может, охотник? – прошептала Ольга, но я покачал головой.

– Охотники не стреляют в костры.

Второй выстрел разорвал ночь, и пуля улетела над нашими головами в нескольких сантиметрах, срезав одну из веток. Она упала в снег, шурша листьями, и я ответил выстрелом, прекрасно понимая, что попасть на таком расстоянии вслепую физически невозможно.

– Что нам делать? – Ольга была испугана, но не истерила, хотя в такой ситуации сохранять спокойствие было физически сложно.

Я принялся вертеться на месте. Стреляли определённо в нас, а значит, если рванёмся к коням, то наверняка нас просто перебьют. Не было понятно, где расположился неизвестный стрелок, а вполне возможно, что их вовсе не один человек, а тогда у нас очень серьёзные проблемы. Я бы даже сказал, что если против нас выступила целая группа, у которых руки торчат не из гузна, то уйти неповреждённым просто не получится. Рядом с нами было очень обширное озеро, и скрытный стрелок мог легко спрятаться где угодно, а оптического прицела на карабине не имелось, отчего и шанс его обнаружить фактически нулевой.

– Лежи здесь. Вытащи револьвер. Если его голоса знакомого не услышишь, то просто пали прямо на звук.

Самолично взведя курок револьвера жены, я двинулся по канаве. Ползать по чуть подтопленной луже было проблематично и неприятно. Пусть солнце днём ещё пекло, но сейчас, когда оно скрылось за кронами деревьев на горизонте, то становилось всё прохладнее и прохладнее. Руки без перчаток моментально замёрзли, и стискивать ложе карабина становилось всё сложнее. К тому же, было непонятно, где скрылся стрелок. Если бы мне было известно хотя бы его расположение, то всё было бы уже значительно проще, но такой драгоценной информации у меня не было.

Через несколько минут я оказался в паре десятков метров от того места, где залегла Ольга. Я прильнул к холодному камню, затаив дыхание, проверяя всё вокруг поверх прицельной планки. Отыскать противника было жизненно важно, но ни одной тени в начинающейся темноте найти не удавалось. Всё рассеивалось, сливалось между собой. Захотелось вернуться в своё время, вооружиться современной винтовкой с прибором ночного виденья или же вовсе тепловизором, но такого комфорта позволить себе было нельзя.

Вдалеке слышался тихий треск углей и только собственное дыхание, вырывающееся белыми клубами в холодном воздухе. Я прижимался к карабину, голые пальцы уже немели от холода, но отпускать оружие было нельзя критически. Где-то в темноте скрывался стрелок, способный убить меня и мою жену, а потерю второй супруги было допустить никак нельзя, ведь у меня была возможность всё изменить. Схватка в темноте была слишком сложной, и быстро она не закончится совершенно точно.

Впереди и слева, примерно в сотне метров, мелькнул слабый отблеск, словно стекло поймало последний свет угасающего костра. Всего миг – и он исчез, но я уже прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел хлопнул в ночи, освещая небольшой участок яркой дульной вспышкой.

Ответный выстрел раздался меньше, чем через секунду. Пуля ударила в камень всего в нескольких сантиметрах от головы, и каменные сколки картечью ударили по щеке. Я перекатился за валун, чувствуя, как тёплая кровь стекает по шее. Боль была не такой большой, но щёку саднило. Отлети пуля от камня в другую сторону, и рикошет может быть смертельным.

Теперь было понятно, где сидит снайпер – почти полторы сотни метров впереди от меня, прямо у ледяной кромки озера, где росли чахлые кустики, от которых остались лишь облезлые ветки. Правда, я был почти уверен, что боец отнюдь не из простых воинов – он точно догадается сменить позицию, а значит, его там найти не получится. Выходит, что и мне нужно сменить место дислокации. Иначе меня обойдут стороной, и далеко не факт, что не найдут Ольгу. Девушка она решительная, но никогда ещё не стреляла в человека, а сделать это в первый раз сложно. Очень сложно.

Выругавшись, я подобрался и, выстрелив навскидку куда-то в сторону противника, рванулся по земле. Пуля сразу же щёлкнула под носком левого сапога, но я бежал дальше, поминая весь род неизвестного стрелка до десятого колена. Казалось, ещё секунда – и второй выстрел ударит мне прямо в голову, окрасив окрестные снега в нежно-розовый цвет.

Когда страх взял своё, то я прыгнул за толстое дерево, стараясь слиться с его стволом так, чтобы ни сантиметра одежды не выходили из-за него. Неизвестно, как этот стрелок мог увидеть хоть что-то в этой сплошной темноте. Конечно, в лесу расстояния не такие большие, но без оптики поражать на подобные расстояния было просто физически сложно. Быть может, это был тот редкий стрелок, который уже успел ощутить все удобства оптических прицелов, но тогда мне совершенно точно конец, если я не сближусь с ним на удобоваримую дистанцию метров этак пятьдесят, где наличие или отсутствие прицелов не приносило такого страшного преимущества ни одной из сторон.

Я оттянул затвор и подхватил вылетевший патрон, моментально вернув его на место. Нужно было брать другое оружие – автомат или дробовик. В таком положении они бы выиграли мне несколько баллов, тогда как короткий карабин мало чем мог помочь, да и снайпер из меня был не настолько хороший, как мне этого бы хотелось. Будь автомат, то появилась бы возможность пойти в настоящую атаку, а ружьё позволило бы засыпать стрелка целым облаком картечи, но ничего не было – только карабин с небольшим запасом патронов и револьвер в кобуре с полным барабаном.

Тьма сгущалась, словно живая, но неосязаемая масса, обволакивая лес и озеро, превращая их в единое чёрное полотно, где лишь редкие отсветы угасающего костра дрожали, как последние искры жизни. Я прижался к стволу сосны, чувствуя, как её шершавая кора впивается в ладони, а холодный ветер пробирается под одежду, заставляя тело дрожать не только от критически сильного напряжения, но и от пронизывающей сырости. Кровь на щеке уже застыла, но саднящая боль напоминала: одно неверное движение – и следующая пуля найдёт меня куда точнее. При этом приходилось вечно думать о жене, спрятавшейся в ложбинке за кустами. Оставалось лишь надеяться, что она никак не выдаст себя и останется цела. Тогда я понял, что мне не наплевать на неё, и я действительно ощущаю к ней теплейшие любовные чувства.

Где-то там, в этой непроглядной мгле, скрывался стрелок. Не охотник, не случайный прохожий – профессионал. Его выстрелы были слишком точными, слишком выверенными. Он не палил наугад, а методично выслеживал, как хищник, знающий, что добыча уже в ловушке. Вполне возможно, что он именно сейчас старается отыскать меня, сделать манёвр, обойти стороной, чтобы сделать всего один точный выстрел.

Я медленно перевёл дух, стараясь унять дрожь в руках. Карабин казался непозволительно тяжёлым, а ствол – слишком коротким для этой игры вслепую. Мысли метались, пытаясь найти выход, но каждый вариант был хуже предыдущего. Бежать к Ольге? Но тогда мы оба станем мишенями. Ждать? Он явно имел преимущество в темноте. Оставалось одно – двигаться, заставить его ошибиться.

Сжав зубы, я рванулся вперёд, перекатываясь за валун, затем – за следующий. Земля была мокрой, холодной, одежда мгновенно пропиталась влагой, но это не имело значения. Где-то слева раздался шорох – сухой хруст ветки. Я замер, прижавшись к земле. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно за версту. Ошпаренное страхом сознание создавало галлюцинации: звуковые, зрительные – любые.

Тишина…

Затем вновь треснул выстрел, хлыстом ударивший по бешено бьющемуся сердцу. Свистнувшая пуля ударила в камень позади меня, осыпавшись целым градом осколков. Стрелок отлично знал, где я нахожусь, но откуда? Казалось, что я не двигался уже целую вечность, лёгкие отчаянно требовали кислорода, и всё равно он почти попал, целясь в постепенно наступившей полной темноте.

Я беззвучно выругался, чувствуя, как страх сжимает горло. Всё равно меня никто не слышал, и ответа не поступило. Только ветер что-то шептал в ветвях, да где-то далеко страшно кричала ночная птица.

Через силу мне удалось заставить себя подползти к ближайшему укрытию – поваленному дереву. Каждый сантиметр давался с трудом, любое движение требовало нечеловеческого напряжения. Но когда я оказался за стволом, понял: это ловушка. Дерево лежало слишком ровно, слишком удобно. Как будто его специально положили здесь… для стрельбы.

Только тогда до меня дошло, что стрелок не просто палил в темноту. Он буквально вёл меня, как умелый пастуший пёс глупую овцу.

Гнев вспыхнул в груди, горячий и слепой. Я не был овцой. Я был князем, воином, пусть и из другого времени. Собрав волю, я резко поднялся, давая очередь из карабина вдоль предполагаемой линии огня. Глухие выстрелы разорвали тишину, но ответа не последовало. Только эхо, раскатившееся по лесу.

– Трус! – крикнул я, зная, что это глупо, но не в силах сдержаться. – Покажись!

Тишина.

Потом – лёгкий скрип снега. Справа.

Я развернулся на месте, едва успевая прицелиться, но было поздно. Тень метнулась между деревьями, быстрая, как ночной полёт совы. Я выстрелил наугад, но пуля ушла в пустоту.

– Ольга! – крикнул я, понимая, что он может пойти к ней. – Берегись!

Ответа не было.

Сердце ушло в пятки. Если он добрался до неё…

Я рванулся вперёд, забыв об осторожности. Ноги цеплялись за корни, ветки хлестали по лицу, но я бежал, не разбирая дороги. Костёр уже почти погас, лишь слабый отблеск тлеющих углей указывал направление.

И тут – выстрел.

Острая боль пронзила плечо, заставив споткнуться. Я упал на колени, чувствуя, как тёплая кровь растекается по рукаву. Глаза застилала пелена, но я заставил себя подняться.

– Игорь! – донёсся голос Ольги. Она была жива.

Но радость длилась мгновение. Из темноты выступила фигура – высокий, худой мужчина в длинном плаще, с винтовкой в руках. Его лицо скрывала тень, но я чувствовал его взгляд – холодный, безэмоциональный.

– Князь Ермаков, – произнёс он, и голос его был мягким, почти вежливым. – Вы удивительно живучи.

Я поднял карабин, но он лишь покачал головой.

– Не стоит. Вы и так проиграли.

Незнакомец сделал шаг вперёд, и лунный свет скользнул по его лицу – холодные глаза, бледная кожа, тонкие губы – мертвецкая внешность. Что-то едва уловимое.

В этот момент Ольга выстрелила. Грохот револьвера разорвал ночь. Пуля ударила стрелка в бок, он вздрогнул, но не упал – лишь развернулся в сторону девушки, уже поднимая винтовку.

– Нет!

Я рванулся вперёд, подгоняемый адреналином и забыв о боли, о всём. Правая рука в быстром движении вынула кинжал, блеснувший в холодном свете луны. Расстояние между нами исчезло за два быстрых шага.

Стрелок резко развернулся, но было слишком поздно. Я врезался в него плечом, сбивая с ног, и мы рухнули на мокрую землю. Винтовка выскользнула из рук незнакомца, и наступила моя очередь атаковать. Кинжал вонзился в тень, в плащ, в пустоту. Стрелок увернулся, резким движением выставляя локоть – удар пришёлся в ребро, выбивая воздух.

Я откатился, чувствуя, как боль в плече разливается огнём, но снова бросился вперёд. Теперь – только так. Только в ближний бой, где его винтовка – бесполезна, где его выучка давит, но не гарантирует победы. Я тоже был не пальцем деланный и готов сражаться до конца, как это было раньше – при помощи холодной стали заточенных клинков.

Клинок блеснул – он парировал предплечьем, лезвие скользнуло по коже, оставив тёмную полосу. В ответ – удар коленом в живот. Я прогнулся, но не отпустил кинжал, цепляясь за его руку, за плащ, за что угодно, лишь бы не дать оторваться.

Противник воспользовался самым бесчестным, эффективным приёмом, который только существовал в ближнем бое – удар в промежность. Я едва успел сместить бедро так, чтобы хоть немного ослабить попадание, но даже так перед глазами возгорелись звёзды. Хватка ослабла, я отпустил незнакомца и повалился на бок, всеми силами пытаясь подавить болевые ощущения.

Затем на меня посыпался целый град страшных, полных жестокости ударов – били по спине, груди, ногам, голове. Каждое попадание ощущалось так, будто я был разгорячённой заготовкой, по которой сыпали ударами крепкие молотобойцы. Голова моментально загудела, кости затрещали, моля о пощаде, но Ольга не стреляла. Я не понимал, что с ней, а потому приходилось держаться из всех сил.

Удача сверкнула мне белозубой улыбкой в абсолютно случайный момент – я ткнул ногой в пустоту и попал под колено незнакомца. Он поскользнулся и повалился на меня пластом, прижимая к промёрзшей земле. При падении он успел приложить меня по плечу, от чего я едва не потерял сознание, но всё же смог удержаться в сознании и мобилизовать все силы, оказавшись сверху в состоянии партера. Мой кинжал улетел куда-то в сторону, но здесь под руку попал камень – невесть какое оружие, но я принялся колотить противника со всех возможных сил, используя и без того не самые великие запасы сил. Лицо незнакомца под моими ударами превращалось в кашу. Он пытался закрываться руками, но стоило мне совершить удачный удар в область левого виска с зажатым в ладони камнем, как защита стрелка иссякла, но я уже не мог остановиться. Удар. Удар. Ещё удар. Я превратился в машину, ведомую только лишь желанием убить эту сволочь, решившую покуситься на мою жизнь и жизнь моей жены. Мне хотелось крови, и я добывал её, несмотря на боль, усталость и пронизывающий всё тело холод.

Хлопнул новый выстрел, и я поплыл. Бок обожгло болью, сознание уходило быстро, стремительно. Темнота перед глазами не просто стала плотной. Я уже понимал, что неожиданная лёгкость на поясе, где висела кобура, была не просто так. Эта сволочь выхватила револьвер у меня из последних сил и добавила в моём теле новое отверстие.

Ольга что-то говорила. Она торопилась, наверняка звала меня, но я уже не слышал, отправляясь в приятные объятия небытия.