Текст книги "Готова на все (СИ)"
Автор книги: Илона Волынская
Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
Кортеж остановился у входа в университет, и участники похорон бойко сыпанули через широкий холл к двери университетской столовой. Эля пристроилась в уголке длинного, составленного из нескольких стола, во главе которого декан и зав, чуть не отпихивая друг друга, наперебой усаживали американца. Нарезающего вокруг них круги Грушина оба принципиально игнорировали.
– На, тяпни, полегчает, – старый столовский стул тяжело заскрипел и усевшаяся рядом Светлана Петровна по-хозяйски сунула Эле рюмку водки.
Холодно-жгучая жидкость ухнула в горло, разливая по телу долгожданное тепло. Эля почувствовала как с утра издерганные, звенящие от напряжения нервы обволакивает анестезирующим слоем отчуждения. Как будто Эля оказалась внутри невидимого кокона, мгновенно отгородившего ее от всех проблем невесомой стеной. Она кинула в рот кусок колбасы и с отстраненным любопытством принялась наблюдать, как помогая себе отчаянными взмахами рук, кивками, движениями плеч, кажется, даже вертя бедрами на манер восточных танцовщиц, декан с завом пытаются что-то втолковать американцу. Бен Цви вежливо, но непонимающе улыбался. Тяжело отдувающийся декан откинулся на спинку стула.
В навалившейся на нее хмельной благостности Эля приподнялась, готовая прийти ему на помощь.
Цепкие короткие пальцы ухватили ее за запястье.
– Сиди, альтруистка хренова! – пробубнила профессорша сквозь плотно набитый рот. При этом она не отрывала глаз от тарелки, казалось, ее не интересует ничего, кроме истекающего прозрачной слезой холодца, – Пусть сами попросят.
Шарящий взор декана уперся в их край стола, в нем мелькнула искра надежды:
– Светлана Петровна! – бойким фальцетом, перекрывшим пока еще слабый, сдерживаемый печальным поводом застольный гул, возопил декан, – Вы ж у нас английским владеете! Помогите, а то мы что-то никак с американским гостем не столкуемся.
Светлана Петровна солидно отложила в сторону ложку, смачно обтерла губы салфеткой… но вместо того чтобы встать и направится на другой конец стола, ехидно процедила:
– Ну знаете, Олег Игоревич, наверное, даже у нашего президента личный переводчик – все-таки не профессор. – вновь взялась за ложку и невозмутимо принялась вылавливать кусочки мяса из прозрачного желе.
– И правильно, чего ж нам Светлану Петровну беспокоить! – прогудел зав, безуспешно пытаясь придать своему басу некоторый оттенок подхалимажа, – У нас вон, молодые кадры, Элина Александровна есть!
– Что ж, попросим Элину Александровну, – благодушно кивнул головой декан, – Просим, Элина Александровна, просим! – казалось, он сейчас еще и разразится аплодисментами.
– Вот теперь иди, – продолжая ковыряться в холодце, буркнула профессорша, – Учти, американец сейчас – твой главный козырь.
«Главный козырь», он же «гробоносец» Бен Цви просветлел при ее приближении и радостно вскочил навстречу. Подхватил бесхозный стул. Усадил, почти затолкал на него Элю, и одним сильным движением придвинул к столу, вклинив в узкую щель между собой и удивленно охнувшим деканом. Эля почувствовала себя пойманной в ловушку.
– Почему вы сели так далеко? – американец навис над ней, делая ощущения захлопнувшейся западни непреодолимым, – Нам о многом следует поговорить!
– Сейчас с вами хотели бы поговорить наш декан и завкафедрой, – торопливо «перевела стрелки» она. Тем более что начальство уже бубнило ей прямо в уши, словно безнадежно глухой:
– Элечка, вы объясните этому, что мы рады его видеть у нас… – повизгивал декан.
– …Аж из штанов выпрыгиваем, – гудел завкафедрой.
– …И пускай он не сомневается, факультет закончит исследования Савчука…
– Кафедра и сама справится…
– Что они могут мне сказать? – невозмутимо кивая в ответ на их двухголосье, поинтересовался американец у Эли, – Что счастливы меня видеть и клянутся закончить исследования в срок?
– Вы знаете русский, – сказала Эля.
– Я знаю людей, – философски уточнил американец, – А с вами я хотел бы обсудить результаты, которые успел получить покойный профессор.
– Что он там трындит? – нетерпеливо подергал Элю за рукав завкафедрой.
– Хочет посмотреть материалы Савчука, – не углубляясь в подробности, ответила Эля.
– Здорово придумал! Прихватит и уволочет все к себе в Штаты, только мы те грантовые денежки и видели! – зав тревожно всколыхнулся всей своей огромной тушей, словно боевой слон на дыбы встал, – Эля, ты не вздумай ему ничего показывать!
– Что она может ему показать? – поинтересовался сзади заплетающийся голос. Эля оглянулась.
По Грушину хмель ударил гораздо сильнее, чем по ней. Зажав на треть налитый водкой граненый стаканчик в кулаке, будто гранату, пошатывающийся Грушин доковылял до американца, споткнулся и повалился, цепляясь за плечо Бена. Лицо Цви закаменело, он повел плечом, надеясь стряхнуть Грушина. Ноги у того подкосились, и он почти повис на американце:
– Элина то, Элина се… – жгучее от водки дыхание Грушина пыхало брезгливо отстраняющемуся Цви в ухо, – Савчук бухтел, теперь эти туда же… – он махнул зажатым в кулаке стаканом, оросив декана и зава мелкой водочной капелью, – Кто она вообще такая, эта Элина? Мы. Ны. Сы. Младший научный сотрудник. Эксперименты она ведет… А график срывает, да! Сама мне сегодня призналась! – с пьяной убедительностью объявил Грушин, – Младшие научные срывают эксперименты, когда есть докторанты, – в приступе безнадежного отчаяния Грушин пару раз стукнулся головой о плечо американца. Тот старательно отодвигался, пытаясь или стряхнуть повисшего на нем докторанта, или выбраться из-под него. Но Грушин держался цепко, локтем отпихивая кинувшегося на помощь американцу зава.
Эля задохнулась от бешенства. Грушин, скотина! Нет, сама виновата! Знала же, что при нем ни одного лишнего слова произносить нельзя! Достаточно вспомнить, какие сплетни он о шефе распускал!
– График полностью соблюдается, кроме сегодняшнего дня, но это ничего страшного, я вполне укладываюсь в сроки эксперимента… – сердясь на себя за этот лепет и в то же время во что бы то ни стало стремясь оправдаться, начала Эля.
– Какого эксперимента? – быстро и зло спросил декан.
– Чего там Савчук экспериментил? – рявкнул зав, прекратив отдирать Грушина от американца. Докторант снова завладел плечом гостя, приникнув к нему, как потерпевший кораблекрушение к обломку доски.
Эля подалась назад под сдвоенным жадным взглядом начальства. Дернулась, потому что третий, такой же жадный взор, как раскаленную спицу, воткнул в нее Бен Цви. Даже о болтающемся на нем Грушине позабыл.
Эля сердито выпрямилась. Давала же себе слово не трусить!
– Действительно, почему все вопросы ко мне? – старательно собрав в кулак все свое мужество, поинтересовалась она, – Вон, с Грушина спрашивайте, раз он «фактически заместитель» Савчука. А я всего-то младший научный. Вот разберетесь… То есть, появится у темы новый руководитель, я его познакомлю со всеми имеющимися у меня материалами, и уже от его имени буду разговаривать с фондами, – между собой деритесь, между собой, нечего ее втягивать. Эля совершенно не собиралась сейчас и тем более таким открытым текстом заявлять свою позицию, но хмель бродил в крови, а заинтересованный взгляд американца пугал и одновременно заставлял ее чувствовать себя непривычно важной, нужной, значительной.
Взгляд американца так и остался заинтересованным. На лице завкафедрой промелькнула ошарашенность, потом задумчивость, а потом проступило одобрение. Похоже, он даже хотел потрепать Элю по плечу, но сдержался. Отвернулся и прицельно, с многообещающей миной вперился в декана. Зато декан – даже сквозь вызванную водкой расслабленность Элю снова пробрал озноб – декан смотрел на нее с настоящей, неподдельной ненавистью.
Чего это он? Неужели уверен, что зав непременно побьет его в драке за савчуковское наследство? Нет, завкафедрой у них, конечно, потяжелее будет, но ведь не на кулачках же они драться собираются?
Эля судорожно схватилась за зашедшийся трелью мобильник, лишь бы как-то уклонится от этого тяжелого, давящего взгляда.
– Выйди ко мне, – глухим, потусторонним шепотом прошелестела мобилка ей в ухо, – Выйти… – вздохнул угасающий голос.
Глава 15
Здрасти-пожалуйста, материализовалось! Эля растерянно поглядела на зажатую в кулаке трубку, на стиснувших ее с двух сторон декана и американца. Потом резко оттолкнулась пятками и надрывно скрежетнув ножками стула по полу, выехала из щели между деканом и американцем.
– Извините, – в ответ на мгновенно воцарившуюся за столом тишину пробормотала она, – Мне нужно… выйти.
– Куда это? – с пьяной бесцеремонностью вопросил Грушин, отрывая голову от плеча американца.
– Туповатый докторант пошел. – снова берясь за Грушина, прогудел завкафедрой, – Чтоб ты знал, парень, – со слоновьей игривостью сообщил зав, – Интересной женщине всегда есть куда выйти! Как и есть что показать, – и он вдруг подмигнул Эле, чуть не ввергнув ее в полный ступор.
– Кому надо выйти, пусть поднимет руку и спросит разрешения, – отрываясь от тарелки, наставительно проблеял Старый Пони.
Эля почувствовала себя полной идиоткой, считай что публично описавшейся на глазах у изумленной публики. От буравящих взглядов горели щеки. Тем более что и американец, воодушевленный помощью зава, с удвоенной энергией забился под напирающим на него Грушиным, похоже, намеренный сопровождать Элю в ее неожиданно триумфальном «выходе».
Но и Грушин не собирался сдаваться! Он вцепился в американца, надрывно вскрикивая:
– А ты куда собрался? Так вы все разбежитесь.
Декан кинулся на помощь заву – отдирать разгулявшегося докторанта. Эля, воспользовавшись суматохой, почти бегом рванула к выходу, впервые чувствуя к заразе-Грушину нечто вроде благодарности.
Широкий университетский холл встретил тяжелыми сумрачными тенями. Стук Элиных каблуков гулко отдавался в тишине, которую не мог разбить даже смутный гул оставшихся за дверями столовой поминок. Сквозь сгущающийся за толстым, во всю стену фасадным стеклом мрак белыми призраками неслись густые снежные хлопья. Настороженно пригнувшаяся серая тень промелькнула за снеговой завесой, крадучись приблизилась к стеклу. На мгновение распласталась по нему, глядя внутрь темного холла мрачными очами. Послышался тихий, зловещий скрежет, входная дверь медленно подалась в сторону и существо скользнуло в холл.
– В следующий раз еще маскхалат надень и по-пластунски приползи, – предложила Эля, насмешливо наблюдающая за проникновением существа в университет. Ну чисто барабашка!
– Ти-ихо! – сдавленно процедило существо, затравленно озираясь по сторонам, – Здесь никого нет?
– Никого, никого, – успокоила Эля, – Все очень заняты – заливают горечь расставания. Кстати, пойдем, помянешь.
– Да ты что! – существо отпрянуло, будто Эля брызнула на него святой водой, – Чтобы все узнали, что мы… Что я для Савчука… Что я и Савчук…
Ну да, на людях мы не показываемся, мы – савчуковский личный барабашка, тайное оружие в борьбе с университетским начальством.
– Чего тогда меня вытащила? – грубо спросила Эля, вспомнив вселенское позорище, сопровождавшее ее выход из-за стола.
– Жарко, – не отвечая на вопрос, пробормотало существо и еще разок конспиративно оглядевшись по сторонам, сдвинуло с головы серый шерстяной платок. В плотных сумерках белым пятном проступило женское лицо с мелкими остренькими чертами и щипанной сиротской челочкой надо лбом. Со своей стрижечкой почти под ноль и в намотанном поверх пальто пушистом платке женщина напоминала помесь политкаторжанки с мелкой нечистью. Домовенок Кузька после 10 лет строгого режима.
Эля покачала головой – ей совсем не было жарко, наоборот, где-то в глубинах организма затаился принесенный с кладбища противный озноб. Даже выпитая водка не смогла вытравить его окончательно.
На мгновение в холле вновь повисло молчание. Домовенок женского полу – Домовенка или Домовушка? – нерешительно посмыкала концы платка, пару раз вздохнула и наконец выдавила:
– Ты… Это… Еще на той неделе должна была со мной встретиться, забрать…
– Так Савчука же в тот день того… – столь же косноязычно, но понятно для обеих откликнулась Эля, – Не до того было.
– Позвонила б хоть, – пробормотала Домовушка и вновь тоскливо вздохнув, поинтересовалась, – А с этим чего? – и вытащив из-под мышки ярко-синюю папку с завязочками, сунула ее Эле под нос.
– Заберу, – коротко ответила Эля, потянувшись к папке.
Домовушка торопливо отскочила назад, для надежности спрятав папку за спину:
– А деньги?
Эля виновато развела руками:
– Ты же знаешь, без подписи руководителя я ничего не могу. Подожди, назначат нового, тогда можно будет и выплаты оформить.
Домовушка быстро, по сорочьи завертела головой:
– Нет, не эти! Другие…
– Какие еще другие?
Собеседница помолчала, словно набираясь храбрости, и наконец выпалила:
– Савчук мне так двести долларов обещал!
– Что? – Эля опешила. С бухгалтерией грантов никакие выплаты «так» были практически невозможны, а выкладывать на рабочие нужды из своего кармана… Шеф называл это «развращать работодателя». – Ничего не знаю – какие доллары?
– Ты – и не знаешь, – скептически прищурилась Домовушка, на всякий случай пятясь еще дальше, будто боясь, что Эля на нее кинется и отнимет заветную папку, – Кто тогда знает, Грушин ваш, что ли?
– Да не знаю я, кто знает, я-то точно впервые слышу!
Домовушка помахала перед лицом рукой, словно рассчитывала разогнать сгущающуюся тьму, и внимательно вгляделась в Элю:
– Что, правда, не знаешь? – упавшим голосом пробормотала она, – Вот дьявол! По сотне за баланс – который в фонд и который тот, другой… Настоящий.
– Что значит – настоящий? Слушай, – снова протягивая руку за папкой взмолилась Эля, – Дай сюда, так, на словах, я ничего не понимаю!
Домовушка снова принялась пятится, спиной вперед описав уже почти полный круг по холлу:
– Хитрая какая! Я, между прочим, рискую сильно, считай, подсудным делом занимаюсь, так еще и за бесплатно? Плати и забирай оба!
– Ага, щас! – вознегодовала Эля, – Из чего я тебе буду платить – из университетской полставки?
– Не мое дело! – отрезала собеседница.
– Черт с тобой, оставишь у себя, дай я только просмотрю, о чем речь! – согласилась Эля.
Но женщина лишь упрямо помотала головой:
– Если я не пойму, что там за балансы, вообще денег не получишь! – пригрозила Эля.
Домовушка на мгновение заколебалась, даже вынула папку из-за спины… Эля затаила дыхание. Но тут узкие губы под остреньким носиком решительно поджались и папка снова исчезла:
– Приносишь деньги – получаешь расчеты, – твердо объявила Домовушка, – Это по вашим грантам мой последний заработок, не такая я дура – его упускать.
– Гранты будут продолжаться, – попыталась удержать ее Эля.
– А я по ним больше работать не буду, – хмыкнула собеседница, – Ты ж знаешь наше начальство, оно насчет левых приработков психованное. Узнают – со свету сживут, а Савчука теперь нет, никто не заступится. – она решительно надвинула платок на голову, – Короче, если тебе эти бумажки надо, неси двести долларов. Только ж ты не вваливайся при всех – типа, на тебе баксы! – торопливо предостерегла она, – Потихонечку, аккуратно, табель там прихвати, будто ты его принесла…
– Ты мне в папку даже заглянуть не даешь, а я, значит, должна твою репутацию беречь, – обиделась Эля.
– Тогда вообще лучше не приходи, мне эта работа дорога – где еще я смогу в четыре заканчивать? – буркнула в ответ Домовушка и все также настороженно оглядывая все углы пустого холла, заторопилась к выходу.
– Подожди, – Эля бросилась ей вслед, отчаянно цокоча каблуками по плиткам пола, – По какому хоть гранту эти балансы? – спросила она, хотя в глубине души отлично знала, какой ответ сейчас получит.
– По какому-по какому… Передо мной-то хоть дурочку не валяй, – глухо пробухтела собеседница из-под прикрывающего рот платка, – По американскому, по какому ж еще. – она распахнула дверь и нырнула под завесу падающего снега, будто враз провалившись в густое варево из тьмы и белых хлопьев.
Эля бездумно глядела ей вслед. Обратно в столовую она сейчас не пойдет – не в состоянии. Ей надо хоть недолго побыть в тишине и спокойствии, подумать… Два баланса… Ее недавняя собеседница сделала Савчуку два баланса по американскому гранту. Как она сказала: «для фонда и другой…» Если рассуждать логически – один должен соответствовать официальным документам, а вот второй… Что во втором? Зачем он? Неужели зараза-Грушин в кои-то веки оказался прав и шеф накрутил с американским грантом?
– Что вы там с Савчуком крутили, а? – послышался сзади хоть и слегка запинающийся, но твердый голос.
Глава 16
Как эта крыса так тихо подкралась? Ладно, Эля ее не услышала, но запах-то должна была почуять? Она обернулась.
Грушин стоял у нее за спиной, внимательно вглядываясь поверх ее головы в кружение снега за стеклом дверей.
– Я эту тетку где-то видел, – задумчиво добавил он.
Плохо. И странно. И Эля, и Савчук свято хранили тайну логовища их лабораторского барабашки. А Грушин там в жизни не бывал, всегда Эля за него ходила. Или бывал?
– Что ж вы из-за стола ушли, Андрей Анатольевич? – поинтересовалась она, – Мне казалось, у вас с американцем такое взаимопонимание…
Темный силуэт придвинулся ближе, лицо Грушина исказилось презрительной гримасой
– Что он может понимать, тупой янки. Что они вообще понимают!
– Янки? – уточнила Элина.
– Все! Декан меня послал…
Неудивительно, к тому шло…
– …Диплом какого-то паршивого савчуковского студента из лаборатории принести. Дурак, нашел чем хвастаться – он думает, американца интересуют студенты!
Эля рассеяно кивнула. Студенты американца вряд ли интересуют. Просто декан решил таким манером отцепить Грушина от заокеанского гостя. Странно только, что Грушин покорно согласился, с его-то амбициями.
– Ничего, пусть порадуется напоследок, не долго ему распоряжаться, – Грушин погрозил кулаком в закрытую дверь столовой, – Давайте ключи от лаборатории, Элина Александровна.
Эля поглядела на него почти восхищенно. Ах ты ж хитрая скотина! Да он, похоже, не так пьян, как казалось! Во всяком случае, сообразил использовать распоряжение зава, чтобы изъять у Эли второй после савчуковского комплект ключей от лаборатории.
– Вы мимо замка не промахнетесь, Андрей Анатольевич? – нагло спросила Эля, – Помниться, еще пару минут назад вы себя, скажем так, нехорошо чувствовали?
– Не ваше дело, Элина Александровна! – по-прежнему протягивая руку за ключами, угрюмо сообщил Грушин, – Вы давайте, давайте!
– Нет уж, Андрей Анатольевич, я лучше с вами поднимусь, – посмеиваясь, сообщила Эля. Фиг он получит, а не ключи! Силой-то отнимать не станет, не совсем еще сдурел, понимает, что после такой выходки всем его планам конец, – И отопру, и подожду, пока диплом найдете, и запру за вами. И еще завкафедрой скажу: что ж он вас в таком состоянии одного в лабораторию отправил!? Это же опасно! – не уточняя, для кого именно опасно, закончила она.
Грушин помрачнел:
– Отдай ключи, быстро! – скомандовал он.
– Хлыст ваш где, Андрей Анатольевич? – холодно поинтересовалась Эля.
– Какой еще хлыст? – Грушин опешил.
– Без щелчка хлыстом я в кольцо не прыгаю, – сообщила Эля и повернувшись к Грушину спиной, неторопливо двинулась вверх по лестнице к лаборатории. Хорошая, кстати, идея, там она и посидит, приведет мысли в порядок.
Сзади затопали ботинки, Грушин обогнал ее и встал, перекрывая дорогу:
– Элина Александровна, я ваш начальник и требую, чтобы вы немедленно вручили мне ключи от лаборатории!
– И давно? В смысле, требовать вы только сейчас стали, а начальник – давно? Вам сон приснился, Андрей Анатольевич. Идите досыпайте дальше, – она обошла Грушина и снова начала подниматься, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Ах ты ж скотина, что он себе воображает!
Грушин больше не стал ее обгонять, просто неотрывно тащился сзади, не замолкая ни на минуту:
– А кто, по вашему, Элина Александровна, способен возглавить лабораторию? Старперы наши – зав с деканом? Не смешите! Они как в 70-х по своим секретным темам секретные диссертации позащищали, так с тех пор научной публике ничего показать не в состоянии.
Ты посмотри – оно еще и шутит! Элина брезгливо передернула плечами.
– А меня в фондах знают, меня на всех конференциях рядом с Савчуком видели…
Ага, особенно когда ты, такой гордый, на шефовы исследования попытался критику навести, а шеф тебя на глупейших ошибках поймал и публично дураком выставил!
– И в делишках ваших я пре-екрасно ориентируюсь! Думаете, я ничего не знаю? Я все-е знаю! А чего не знаю, о том догадываюсь!
– А о чем не догадываюсь, то придумаю… – не выдержав, пробормотала Эля.
– Развел, понимаешь, Савчук в лаборатории жидовский кагал…
Так. Эля судорожно стиснула перила. Просто замечательно. Давно не слышала, опять довелось.
– Устраивали там ему левые шахер-махеры… Все, нету больше Савчука, лафа закончилась, Элечка! Будете теперь работать, как мы тут все работаем!
– То есть никак? Какое облегчение! – воскликнула Эля.
– Я б на вашем месте со мной тут не иронизировал, если б и дальше подо мной работать хотел! Я как возглавлю лабораторию, еще посмотрю – может, вы тут в университете вообще последние минуточки доживаете!
– Не знаю, как вы умудряетесь под самим собой работать, но я, как вы выражаетесь, «под вами» работать точно не буду – лучше я ориентацию сменю! Научную, – фыркнула Эля. Она свернула в темный, хоть глаз выколи, коридор и на секунду приостановилась. Что-то было не так… обычно вечером здесь как-то по другому…
Застывший за спиной Грушин противно сопел в ухо и сбивал с мысли.
Эля досадливо тряхнула головой и бросила через плечо:
– Слишком вы уверены, Андрей Анатольевич! Не рано ли? Жизнь покажет, кто тут последние минуты доживает – жидовский кагал из одной меня, или вы… – она проглотила просившийся на язык эпитет – все-таки она была недостаточная пьяна, чтобы произнести подобное вслух, – А сейчас оставьте меня в покое, дайте от себя отдохнуть! – в кромешной темноте, заполонившей коридор, она на ощупь нашла замочную скважину в двери лаборатории, и сунула в нее ключ.
