Текст книги "Магия объединяет (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Он знает?
– Да.
Хью был разрушительным мечом моего отца. Роланд указывал на мишень, и Хью уничтожал ее, пока не оставались только кровь и пепел. Затем вмешивался мой отец, чтобы обуздать своего жестокого военачальника, и жертвы Хью радовались, потому что все было лучше, чем Хью. Роланд был смыслом жизни Хью. И теперь его бог отверг и покинул его.
Я ненавидела Хью за список поступков длиной в милю. Его люди убили тетю Би. Он использовал магию, чтобы бросить меня в тюрьму отца и медленно морил голодом почти до смерти, пытаясь сломить мою волю. Он убил одного из моих друзей у меня на глазах. Но я понимала Хью. Он был инструментом воли моего отца в такой же степени, в какой я была инструментом Ворона. Ворон указывал, и я без вопросов убивала, и, что еще хуже, без сомнений. Потребовалась его смерть и годы без него, прежде чем я освободилась от его влияния. Я точно знала, как сильно может ранить отказ человека, который воспитывал тебя как отец. Я думала, что Ворон заботился обо мне. Когда я узнала, что он тренировал меня, чтобы видеть боль на лице моего отца, когда Роланд будет убивать меня, это почти сломило меня, но к тому времени Ворон был уже как десять лет мертв.
– Ты был для него всем. Он совершил все эти зверства ради тебя, а ты лишил его своей любви, того, что было для него дороже всего.
– Хью пережил свою полезность. Его жизнь была серией несложных заданий, и, в конце концов, она стала его работой.
И чья это вина?
– Ты подобрал его с улицы. Он был воспитан именно таким, как ты хотел.
– У него был потенциал, – сказал Роланд задумчивым голосом. – Так много магии. Он был как упавшая звезда, светящийся метеор. Я расплавил его и выковал из него меч. Ты права, на самом деле это не его вина, но факт остается фактом – мир становится сложнее. Некоторые мечи предназначены для того, чтобы быть выкованными только один раз. Лучше начать все сначала.
Джули. Джули тоже была сияющим метеором, молодой и податливой, ее легко расплавить и перековать. Ты гребаный козел. Ты не заполучишь Джули. Я разжала зубы и заставила свой голос звучать ровно.
– Было бы добрее убить его.
Улыбка Роланда не дрогнула, но на мгновение тепло в его глазах остыло, и я увидела ледяную сталь под ними.
– Я не добрый, дочь моя. Я справедливый.
Я должна была убраться отсюда, пока не сделала чего-то, о чем потом пожалею. Но также я должна была освободить Саймана и избежать войны с Роландом.
– Верни мне Саймана.
– Ледяной великан добровольно покинул границы твоего города. Мои люди не нарушали границы.
Итак, они устроили засаду и схватили его, пока он совершал путешествие. Вот же черт.
– Это не имеет значения. Его резиденция в Атланте. Его деловые интересы в Атланте. Он владеет собственностью, нанимает людей и платит налоги в Атланте. Он – мой.
Роланд долго размышлял над этим.
– Нет. Он мне нужен.
Правильно. Подчиняйся букве соглашения, а не духу.
– Ты вынуждаешь меня действовать.
– Он тебе даже не нравится. – Глаза Роланда сузились. – Что плохого в том, что я оставлю это существо?
– Дело принципа. Я бы сделала то же самое, если бы никогда не встречала его раньше. Верни моего ледяного великана, отец.
– Или?
– Или мне придется вернуть его. Я не брошу свой народ.
– Я ненавижу, когда мы ссоримся. – Роланд наклонил голову. – Что, если я предложу тебе эту жизнь? – Он кивнул на крест. – Утешительный приз. Это беспокоит тебя. Я вижу это в твоих глазах. Дочь, ты можешь занять место заместителя Хью. Делай с ним, что хочешь.
– Спасибо. Я заберу его, раз уж ты отдаешь его мне, но мне все еще нужен мой ледяной великан.
– Не поднимай на меня руку, Кейт. Все, что тебе нужно сделать, это уйти.
Все его обещания вылетели в трубу, как только появилось то, чего он хотел. Меня охватило желание закричать ему в лицо. Крики ничем бы не помогли, разве что ввергли бы нас в конфликт, к которому мы не были готовы.
– Не пойдет.
Он вздохнул.
– Ты не оставляешь мне выбора. Если следовать твоей логике, то любой из человек, который покидает пределы моего города, становится законной добычей. Поскольку ты расположился прямо за городской границей, Атланта находится в осаде, а осада – это акт войны. Ты нарушаешь правила, отец.
Роланд тихо рассмеялся.
– Это решается очень просто. Верни то, что ты взял. Ты начал это. Я просто реагирую.
– Ты не готова противостоять мне. Не открывай эту дверь. У тебя недостаточно безжалостности, чтобы бороться со мной.
С меня было достаточно.
– Отец, когда ты в последний раз кого-то убивал? Я не имею в виду с помощью магии, я имею в виду руками, достаточно близко, чтобы ты мог заглянуть в глаза? Неделю назад я убила женщину, чтобы она не принесла своих детей в жертву какому-то забытому богу. Я убила стольких, что не помню всех их лиц. Они сливаются. Дверь уже широко открыта, и ты был тем, кто открыл ее. Ты готов к тому, что я войду в нее?
Тень пробежала по его лицу. Я почувствовала, как внутри него поднимается магия, подобно новой яркой звезде, рождающейся из пустой тьмы.
– Моя гордая дочь, мое чувствительное доброе дитя, сострадательное к своему врагу, ты спасла одного человека от его судьбы. Но что ты будешь делать с ними?
От него исходила магия. Пустое поле слева от нас замерцало. Появились кресты, похожие на мираж в пустыне, проявляющийся в колеблющемся горячем воздухе. Мужчины и женщины, молодые и старые, подвешенные к дереву. О, Боже мой… На том поле было, должно быть, тридцать крестов. Тела висели, совершенно неподвижные. Никто не двигался.
До меня донесся запах, ужасная вонь разлагающейся человеческой плоти. Они были мертвы. Все они.
По моей спине скатился лед. Ужас от увиденного был слишком велик.
Роланд посмотрел на единственного выжившего на кресте. Лицо Железного пса исказилось. Его крест был обращен к остальным.
– Ты заставил его смотреть. Они умирали в агонии, один за другим, и Железный пес все это видел.
– Ты понятия не имеешь, на что я способен. Ты не можешь противостоять мне. Когда я приказал ему убить этих людей, это была доброта. Он не подчинился и не дал им быстрой смерти, поэтому я показал ему, чего стоило его неповиновение.
Лед добрался до поясницы и взорвался адом. Теперь Роланд наблюдал за мной, чтобы убедиться, что я получила сообщение. О нет, отец. Не волнуйся. Я все поняла.
– Если бы не его непослушание, этого бы не произошло.
Моя магия кричала и брыкалась внутри меня, пытаясь вырваться на свободу, просачиваясь в мой голос.
– Нет.
Глаза Роланда сузились.
– Ты говоришь так, словно это какая-то внешняя сила пытала и убивала этих людей. Как будто это была какая-то неизбежная катастрофа, а ты, благодаря своей доброжелательности, пытался предотвратить ее, но твои подчиненные подвели тебя. Но это ты. Ты решил убить их. Ты решил распять их. Ты. Ты – источник этого зла. Это твоя вина, не его. Ты больной ублюдок, который решил, что у него есть право на массовое убийство.
Роланд отшатнулся. Его глаза вспыхнули. Его магия вырвалась наружу яростным потоком, бурля вокруг него подобно грозовой туче.
К черту все. Отпускаю. Моя сила вырвалась из меня, сравнявшись с его. Стена замка содрогнулась под нами.
Я впилась в него взглядом.
– Ты не имеешь права. Ты когда-нибудь задумывался, почему тебе всегда приходится сжигать и убивать на своем пути к власти? Почему никто никогда не приходит и не говорит: «Пожалуйста, могучий Нимрод, веди нас?» Это потому, что твое правление приносит боль и страдание. Никто не хочет, чтобы ты был главным.
– ТЫ НЕ БУДЕШЬ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ В ТАКОМ ТОНЕ.
Его магия выплеснулась наружу, выстреливая вверх. Ветер набросился на меня, бушуя из ниоткуда. Камни под нами задребезжали. Несколько каменных блоков выскользнули, переваливаясь через край. Во дворе люди съежились.
– Ты узурпатор, отец. Ты продолжаешь совершать ужасные поступки ради высшего блага, но большего блага нет. Есть только это. – Я указала на кресты. – Это то, за что выступает наша семья. Не за мир, счастье или прогресс. Это твое наследие. Ты тиран. Злобное существо, которым люди пугают своих детей по ночам. На всей этой планете ты единственный человек, который считает, что ты годишься для правления.
– ЗАМОЛЧИ!
Взрыв магии ударил в меня, чуть не сбив с ног. О нет. Он не заставит меня замолчать. У меня были вещи, которые мне нужно было снять с груди. Они накапливались месяцами.
Моя магия вернулась. Если бы у нее был голос, она бы взревела.
– Ты не можешь считаться ни с какой властью, кроме своей собственной. Даже сейчас тебя гложет то, что этот город принадлежит мне. Ты не можешь отпустить его. Ты строишь козни, манипулируешь и давишь на меня, и когда я буду вынуждена ответить, ты успокоишь свою нечистую совесть, сказав себе, что ты дал мне выбор. Если бы только я согласилась с твоим вопиющим пренебрежением к твоему собственному слову, ничего бы этого не случилось. Ты притворишься, что это действительно моя вина. Это твоя, отец. Твоя собственная сестра предпочла умереть, чем жить в мире, который ты хотел создать.
Его рука метнулась вперед, но я видела это за милю. Он был магом, но я была профессиональным убийцей. Пощечины не случилось. Роланд уставился на мою руку, блокирующую его.
– Я сейчас уйду, отец. Я приду за Сайманом. Ты забрал его у меня, я заберу его обратно, и тогда мы будем квиты, и тебе придется сделать выбор.
Я повернулась и сошла со стены. Больше нечего было сказать. Люди разбегались с моего пути. Двое бойцов со стены исчезли. Над замком бушевал шторм, клубились темные тучи. Меня это ничуть не волновало.
Дерек и Джули ждали меня, неподвижно стоя в людском хаосе, пока люди Роланда пытались защитить замок от усиливающегося ветра. Лицо Джули было бескровным. Она держала поводья наших скакунов, пытаясь удержать их на месте, пока они с растущей паникой смотрели на бурю. Выражение лица Дерека ничего не выражало, будучи плоским и бесстрастным. Его глаза сияли желто-зеленым. Он был на грани насилия. Я прошла мимо них, вышла за ворота и направилась к кресту. Они последовали за мной. Отец все еще был там, где я его оставила, наблюдая.
Я посмотрела на Дерека и указала на крест. Он переместился за него.
Я представила лицо отца на дереве, сделала шаг и нанесла боковой удар ногой в основание креста. Я вложила в него всю свою силу и ярость. Дерево треснуло. Я пнула его снова, и снова, и снова. Крест упал вместе с человеком на нем, и Дерек поймал его. Я вытащила нож из ножен и перерезала веревку на лодыжках и запястьях Железного пса. Дерек снял его с креста и перекинул через спину Обнимашки. Я вскочила в седло и поскакала, Дерек и Джули последовали за мной.
Позади нас, скрыв солнце, забурлили черные тучи.
ГЛАВА 3
КОГДА МЫ ПОДЪЕХАЛИ к месту встречи, группа Кэррана пополнилась двумя новыми членами. Барабас, чьи колючие волосы стояли дыбом, играл в карты с Эвелин, одной из скаутов Джима.
Элла посмотрела на Железного пса, перекинутого через мое седло.
– Это не печенье.
Кэрран увидел мое лицо, и выражение его лица ожесточилось.
– Как там мосты? – крикнул Барабас.
– Мостов нет.
Барабас открыл рот и закрыл его со щелчком.
– Когда он придет? – спросил Кэрран.
– Не знаю.
Дерек снял Железного пса с ослицы. Человек Хью выглядел мертвым.
Дерек легонько шлепнул его по лицу.
– Эй.
Ресницы мужчины дрогнули.
Дерек поднял глаза.
– Воды?
Один из наемников передал ему флягу, и Дерек поднес флягу ко рту мужчины.
Заключенный ожил и, схватив флягу, стал пить.
– Не давай много, – сказала я, слезая. – Иначе его вырвет.
– Кто это? – спросил Кэрран.
– Заместитель Хью.
Кэрран долго смотрел на меня.
– Что именно было сказано? – спросил Барабас.
– Я сказала отцу, что он должен вернуть Саймана. Он выдал мне этого мужика в качестве утешительного приза. Роланд приказал ему убить несколько человек. Железный пес отказался, поэтому отец решил пытать и медленно убивать его. Затем отец снизошел до того, чтобы объяснить мне, что когда люди не слушаются, происходят подобные вещи. Я высказала ему, что я думаю об этом.
Барабас на мгновение зажмурился.
– Как он это воспринял?
– Посмотри за мою спину.
Барабас взглянул на бурю, бушующую на востоке.
– Я знал, что должен был пойти с тобой. Это моя вина. Он говорил что-нибудь об объявлении войны или о том, что придет за тобой?
– Нет. Он пытался дать мне пощечину.
– Он что? – зарычал Кэрран. Его глаза стали золотыми.
– Он попытался дать мне пощечину. Я заблокировала ее и сказала, что верну Саймана, мы будем квиты, и тогда ему придется решить, что он будет с этим делать.
– Он сказал что-нибудь еще? – спросил Барабас.
– Нет.
Железного пса вырвало водой на землю.
– Итак, никакого объявления войны сделано не было. Мы можем с этим работать. – Барабас выдохнул.
Да, верно.
– Я не хочу с этим работать.
– Я понимаю. – Оборотень кивнул своей рыжей головой. – Вот почему я бы посоветовал тебе избегать разговоров с отцом, пока мы развязываем этот узел, и, надеюсь, предотвратим погружение города в ужасную войну с массовыми жертвами.
– Да, конечно, это все моя вина.
– Именно, – сказал Барабас. – Все, что тебе нужно было сделать, это зайти туда и просто поговорить с отцом.
Просто?
– Знаешь, чего мне не нужно, Барабас? Мне не нужно, чтобы ты критиковал то, как я разговариваю со своим отцом.
Наемники дружно отступили на шаг назад.
Кэрран положил руку мне на плечо.
– Будь осторожна, Кейт, – сказал Барабас с непроницаемым выражением лица. – Проявляется твоя магия.
– Ты знаешь, где я его нашла? – Я указала на Железного пса. – Я сняла его с креста. Там было еще тридцать таких же.
– Тридцать два, – произнес хриплый голос.
Я обернулась. Железный пес сел, открыв светло-серые глаза.
– Тридцать два человека, – тихо повторил он. – Им потребовалось три дня, чтобы умереть.
– Поскольку он отказался убить их, мой отец заставил его наблюдать. Это то, с чем ты просишь меня вести переговоры, Барабас.
– Именно поэтому нам нужно, чтобы ты вела переговоры.
– Меня тошнит от того, что ты командуешь мной на моей собственной земле.
– Хватит, – сказал Кэрран.
Барабас сделал шаг назад.
– Мы поговорим об этом в другой раз.
Кэрран присел на корточки рядом с сидящим мужчиной.
– Что случилось?
– В пяти милях к югу было поселение, – сказал мужчина, его слова были отрывистыми. – Какая-то религиозная группа. Роланд захотел эту землю. Он не сказал, зачем она ему. Он предложил купить ее, но они отказались продавать. То, что они ему сказали, должно быть, вывело его из себя, потому что он приказал мне взять людей и зачистить территорию. Он сказал, что хочет, чтобы их похоронили подальше от земли, где-нибудь в другом месте. Я сказал ему, что я солдат. Я не стану приказывать своим людям убивать безоружных гражданских.
– А если бы Хью сказал тебе сделать это? – спросил Кэрран.
Железный пес посмотрел на него ясными глазами.
– Он бы не стал.
Ну, да.
– Мне трудно в это поверить, – сказала я.
– Я солдат, – сказал Железный пес. – Не Потрошитель. Солдаты сражаются с другими солдатами.
– Он говорит правду, – сказала Джули позади меня. – Когда Хью требовалась резня, он использовал Потрошителей. Большинство из них сейчас мертвы.
Не взрываться. Взрыв никогда не приводил ни к чему хорошему.
Я повернулась к ней.
– У Железных псов шесть когорт, – сказала Джули. – В первых пяти когортах по четыреста восемьдесят солдат на когорту, разбитую на шесть центурий по восемьдесят солдат в каждой. Шестая когорта насчитывала двести сорок человек и была известна как Потрошители, ударные войска. У каждой когорты был капитан. Хибла была капитаном Потрошителей. Этот человек – Стоян Илиев, капитан первой Когорты. Он был первым капитаном, которого Хью завербовал сам.
Чудненько. Я спасла лучшего дружка Хью.
Стоян повернулся ко мне.
– Я был в Лебедином дворце. Я видел, как ты убила Хиблу. Если ты собираешься убить меня, сначала дай мне меч.
– Успокойся, – сказал ему Дерек. – Ты не можешь держать меч. Ты даже не можешь удержать воду. Она сняла тебя с креста не для того, чтобы убить.
– Это больше не имеет значения, – сказал Железный пес. – Если бы это было не так, было бы что-то другое. Шестая когорта Потрошителей полностью уничтожена, а остальные задействованы менее чем на пятьдесят процентов своих возможностей. Роланд проводит чистку рядов. Все, кто был верен Хью, были убиты или сбежали, а легат Златого Легиона открыто охотится на людей, которых Роланд изгнал. Если ты не собираешься убивать меня, что ты собираешься со мной делать?
Кэрран посмотрел на меня.
– Он твой. Это твой выбор.
Я вздохнула.
– Мы отведем тебя к медику Гильдии. Магия в зените, и значит, наше лекарство поможет. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы встать на ноги. Покинь город, когда завтра взойдет солнце.
– Я покину, – сказал он.
– Хорошо. Погрузите его. – Кэрран поднялся и подошел ко мне. – Пойдем, поговорим.
Я пошла за ним по дороге.
Он опустил голову и посмотрел на меня.
– Что случилось?
– Он распял семьи, Кэрран. Я чувствовала запах разлагающихся тел. А потом у него хватило наглости сказать мне, что это то, что случается с людьми, которые не повинуются ему. Не повинуются. Словно я одна из его приспешников, которые смотрят на него с обожанием и бросаются со скалы, потому что он нахмурился на них. Я больше не могу этого выносить. Он сидит там и насмехается надо мной. Я должна защитить мою землю.
– Когда это стало «моей землей»? – тихо спросил он. – Это был «город» всего несколько месяцев назад.
– Это стало моей землей, когда я заявила на нее права. Никто другой не хотел выступить и защитить ее от него.
– А что насчет них? – Он слегка кивнул в сторону наемников, усаживающих Стояна в машину. – Разве они не активизировались? Разве я не стоял рядом?
Я хотела ударить его.
Стоп машина.
Я сделала глубокий вдох и выпустила воздух.
Откуда это взялось? Я любила его.
– Барабас – мой друг, – сказал Кэрран.
– И что?
– Ты, кажется, забыла об этом. Я напоминаю тебе.
Мне понравилось, как он смотрел на меня. Будто пытался понять, было ли со мной что-то не так.
– Роланд готовит Джулию к тому, чтобы она стала его следующим военачальником. Она все еще общается с ним, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.
– Я поговорю с ней, – сказал Кэрран.
– Это ни к чему хорошему не приведет. Мы вроде бы договорились с ней. Он вцепился в нее своими когтями, и я не знаю, как ее высвободить.
– Мы будем бороться за нее, – сказал он. – До самого конца. Но она самостоятельная личность, Кейт.
– Она ребенок! Ему тысячи лет.
– Ей шестнадцать, и это взрослые шестнадцать. Она любит тебя и меня. Я не волнуюсь. Он испробовал свое дерьмо на мне, он испробовал его на тебе, и мы оба все еще здесь. Мы не сбежали, чтобы присоединиться к его сумасшедшему параду. Джули – наш ребенок. Она сопротивляется силе. Я не думаю, что это так плохо, как ты думаешь. Но наступит момент, когда она примет решение, которое тебе не понравится, и ты будешь бессильна остановить это.
Но я не была бессильна. Я могла приказывать ей, и она не смогла бы противостоять моему приказу. И тогда я стала бы своим отцом.
– Я еду в офис, – сказала я ему. Больше мне нечего было сказать. Мне нужно было пространство и время, чтобы разобраться в себе.
– Хорошо, – сказал он. – Я загляну позже, после того как закончу в Гильдии.
– Как хочешь. – Ладно, сейчас я вела себя как полная задница. – Я бы хотела тебя видеть.
– Как пожелаешь, – сказал он.
***
Я ПОЕХАЛА в офис на нашем джипе, жалея, что не могу врезать кому-нибудь по морде, чтобы выразить свое разочарование. Барабас был прав. Я вышла из себя. Кэрран тоже был прав. Барабас был другом и заслуживал лучшего отношения. Тот факт, что они были правы, только разозлил меня еще больше.
Что-то произошло, когда Кэрран встал передо мной. Что-то, от чего у меня чуть не отказали тормоза. Он бросил вызов моей власти, точно так же, как мой отец бросил вызов моему праву владеть землей, и я почувствовала, что балансирую на краю пропасти. Желание навязать свою волю было таким сильным. Думая об этом, мне становилось не по себе.
Это была не я. Ничто из этого не было мной.
Я бурлила от своей силы, которую мне отчаянно нужно было сжечь. Все мое тело гудело. Я приготовила магический удар, но так и не позволила ему случиться, и неизрасходованная магия сводила меня с ума.
Я припарковалась перед «Новым рубежом», дошла до офиса и вставила ключ в замок. Ключ не повернулся. Будучи опытным детективом, я пришла к выводу, что дверь не заперта.
Я не хотела никого видеть или с кем-нибудь говорить. Я хотела час побыть одна или заиметь прекрасное свидание с тяжелой боксерской грушей.
Стоять здесь с ключом в замке было глупо, поэтому я открыла дверь и вошла. Асканио, наш стажер буда, сидел за своим столом, держа в руках карты. Роман занял кресло напротив него.
Ого.
Черный волхв был одет в фирменную черную мантию с серебряной вышивкой по подолу. Его узловатый шестифутовый посох был прислонен к стене. Верхушка посоха, вырезанная в виде чудовищной птичьей головы, пока оставалась деревянной. Я наложила на нее сглаз. У нее была раздражающая привычка оживать и пытаться укусить меня.
– Значит, тройка превосходит две пары? – спросил Асканио.
– Да.
– Но это не имеет смысла. Для двух пар требуется четыре карты, а для трех таких карт требуется только три. Их сложнее достать.
– По статистике, шансы получить две пары выше, чем три карты одного ранга.
– Ты зря тратишь свое время, – сказала я ему. – У Асканио худшее непроницаемое лицо, которое я когда-либо видела.
– У меня есть стратегия, – объявил Асканио.
– Ага.
– Я собираюсь играть с женщинами и отвлекать их своей знойностью. – Асканио расплылся в сногсшибательной улыбке. Он был, без сомнения, самым красивым семнадцатилетним парнем, которого я когда-либо видела. Он даже давал фору Дереку до травмы, хотя в Дереке всегда была какая-то мальчишеская, обезоруживающая искренность, в то время как Асканио точно знал, что делает. Вот почему его нужно было слегка осадить.
– Давай посмотрим на это.
– На что посмотрим? – Он моргнул.
– На знойность.
Ладно, я должна была признать, что знойность выглядела довольно неплохо.
– Нуждается в улучшении. Больше работай над соблазнительностью и меньше страдай запором.
– Я не выгляжу страдающим запором.
Я взглянула на Романа.
– Не-а, – сказал волхв. – Запором ты не страдаешь, просто женщины чувствуют, когда ты притворяешься.
– И что мне делать?
– Перестань так стараться. – Черный волхв повернулся ко мне. – У меня есть вопросы.
– Это может подождать?
– Нет. Твоя свадьба через две недели. Ты подготовила список гостей?
– Зачем мне нужен список? Я вроде как решила, что тот, кто захочет прийти, придет.
– Тебе нужен список, чтобы знать, скольких человек надо накормить. У тебя есть поставщик провизии?
– Нет.
– Но ты же заказала торт?
– Эмм…
– Флорист?
– Флорист??
– Человек, который доставляет дорогие цветы и расставляет их в красивых композициях, которые все игнорируют?
– Нет.
Роман моргнул.
– Я почти боюсь спрашивать. У тебя хотя бы есть платье?
– Да.
– Оно белое?
– Да.
Он покосился на меня.
– Это свадебное платье?
– Это белое платье.
– Ты носила это раньше?
– Возможно.
Асканио хихикнул.
– Кольцо, Кейт?
Вот дерьмо.
Роман тяжело вздохнул.
– Как ты думаешь, это что, вечеринка, на которой ты можешь появиться, сказать «Согласна» и пойти домой?
– Да? – Примерно так это и виделось у меня в голове.
– Ты понимаешь, что большинство тех, кто «владеет силой» в Атланте, захотят получить приглашение?
– Да пошли они. Эта свадьба для меня и Кэррана, не для них.
Роман оперся локтем на стол и подпер щеку рукой, глядя на меня с какой-то веселой безнадежностью.
– Что?
– Значит, я должен сказать своей матери, чтобы она не утруждала себя приходом?
Оскорблять Евдокию и ведьмовские ковены Атланты не входило в мои планы. Я и так ходила с ними по тонкому льду.
– Твоя мама приглашена.
– А как насчет Стаи? Царя Зверей – лучшего друга Кэррана.
Гррр.
– Стая тоже приглашена.
– А Лютер?
– Лютер? – Какое отношение к этому имел самозваный волшебник «Биозащиты»?
– Я столкнулся с ним по дороге сюда и случайно упомянул о свадьбе.
Ах, вот как.
– Ты похвастался, что будешь исполнять обязанности.
– Да, я сделал это, и ни о чем не жалею. Приедет весь отдел «Биозащиты».
Я зажмурила глаза и попыталась сосчитать в уме до десяти. Иногда это помогало. Раз… два…
– А еще, твой отец.
Мои глаза резко открылись.
– А что мой отец?
Роман моргнул.
– Это был настоящий рык.
Асканио кивнул, его глаза расширились.
– Да, иногда она становится пугающей. С ней очень трудно работать.
– Могу себе представить. – Роман кивнул мне. – Роланд будет присутствовать и, вероятно, пригласит несколько человек.
– К тому времени, когда состоится свадьба, мы, возможно, будем в состоянии войны. Он не придет, поверь мне на слово.
– Кейт, ты хороший человек, но ты бредишь. Это нормально. Ты выходишь замуж. Предполагается, что ты несешь бред, иррациональна и сходишь с ума.
– Опять же, эта свадьба для меня и Кэррана. Ты не превратишь ее в цирк с конями.
– Нет. – Роман поднялся со стула. – Первая брачная ночь для тебя и Кэррана. Свадьба для всех остальных, и это цена, которую ты платишь, чтобы попасть на первую брачную ночь. Не волнуйся. Я обо всем позабочусь. В любом случае, у нас есть проблемы поважнее. Пифии хотят тебя видеть.
– Да ну. – Когда пифии хотели что-то сказать мне, это никогда не было чем-то хорошим, вроде того, что: «ты будешь долго жить, растолстеешь и будешь счастлива». Это всегда было: «Конец света. Исправь это!»
– Моя мать была очень настойчива. – Добродушное веселье соскользнуло с лица Романа, и его глаза стали серьезными. – Сиенна кое-что предвидела.
Держу пари, что так и было.
– Я не пойду, Роман. У меня здесь полно дел, и если вот-вот случится что-то плохое, я не хочу знать.
– Это касается твоего сына, – сказал он.
***
– КАК ДАЛЕКО это место? – Я вгляделась в заросшую дорогу. Джип взревел и изрыгнул гром, выжимая мили из заряженной воды. Обычно, когда пифии хотели меня видеть, я встречалась с ними в Столетнем парке, который когда-то был местом празднования Олимпийских игр, а теперь представляет собой густую, но тщательно ухоженную дикую местность в центре Атланты, принадлежащую ковенам. Встреча с ними там также включала в себя вхождение в пасть волшебной черепахи, что мне совсем не нравилось.
На этот раз Роман сказал, что они ждут меня в каком-то месте под названием Кокран Милл Парк. По словам Романа, теперь это был не столько парк, сколько лес, и, по-видимому, чтобы добраться до него, требовалось два часа езды по адским пробкам и плохим дорогам. Мы на пятнадцать минут застряли за верблюдом, потому что чертова штуковина делала крюк вокруг воронки и отказывалась идти по деревянным доскам. Наконец, всадник слез и натянул поводья, крича и размахивая руками, и бедного верблюда вырвало прямо на голову мужчине. Поделом ему.
Теперь мы ехали по Саут-Фултон, которая давным-давно оставила все попытки отбиться от посягательств магических лесов. Клены, гикори и тополя теснились на крошащемся тротуаре, сплетая свои ветви над головой, и ехать по нему было все равно, что въезжать в зеленый туннель, где солнце окрашивало его в более яркий зеленый цвет вверху.
– Почему здесь? – спросила я. – Почему не в «черепахе»?
– За парком следят, – сказал он.
– Кто?
Роман бросил на меня взгляд.
Ну, конечно.
– С чего бы моему отцу интересоваться ковенами?
– Не ковенами. Пифиями. И особенно тобой, пришедшей к пифиям. Сворачивай здесь.
Я свернула направо на грунтовую дорогу, и джип покатился к небольшой парковке. Я припарковалась и вышла.
– Отсюда мы пойдем пешком, – объявил Роман и начал спускаться по узкой тропинке.
Лес вокруг нас был наполнен звуком и светом. Птицы щебетали, пели и перекликались, белки что-то грызли, а лисы смеялись. Волчий вой взмыл к небу, слишком далекий, чтобы представлять угрозу. Толстый барсук, пошатываясь, вышел на нашу тропинку, посмотрел на меня маленькими глазками, будто обидевшись, что я осмелилась вторгнуться в его владения, и неторопливо удалился. Это был лес ведьм. Он принадлежал животным и тем, чья магия была настроена на природу. Нормальные люди посещали его не часто, и им не были рады.
– Будь бодрее, – сказал Роман. – Светит солнце, и воздух чистый. Прекрасный день для похода.
Если бы только я могла выбросить из головы своего отца и кресты. Я очень надеялась, что не начала войну этим утром.
Деревья расступились, открывая скалистое озеро с чистой водой, обрамленное огромными валунами и обсаженное изумрудно-зелеными деревьями. Над ним возвышалась шестидесятифутовая каменная стена. В Атланте на самом деле не было гор, за исключением горы Стоун-Маунтин, которая, по сути, представляет собой огромный валун, каким-то образом потерявшийся у своих друзей, Аппалачей. Это место выглядело так, словно принадлежало северо-западной Джорджии.
Я взглянула на Романа.
– Раньше это было менее впечатляюще, – сказал он. – Во время предпоследней вспышки здесь произошел магический взрыв. Гора выступила из-под земли, и трещины дошли до самого Маленького медвежьего ручья, открыв его. Теперь это Маленькая медвежья река. – Он указал посохом на камни. – Мы ждем здесь.
Мы сидели на валунах. Я смотрела на воду. Озерцо, с маленькими водопадами, сбегающими по камням в его дальнем конце, было кристально чистым. Таким красивым и безмятежным. Роман был прав. Это был хороший день для похода.
Три женщины вышли из леса справа от нас. Евдокия шла первой: пухленькая, средних лет, с каштановыми волосами, доходящими до середины спины, она двинулась по тропинке к воде, ее простая белая туника задевала листья. Роман действительно был похож на свою мать. Поначалу так не казалось, с его усами, бородой и длинной конской гривой волос, но в нем было много от Евдокии. Она пряталась в уголках его рта, когда он улыбался, и сияла в его глазах, когда ему казалось, что он сказал что-то смешное. Я встречалась с его отцом. Он был худым, как жердь, суровым человеком. Если бы Григорий когда-нибудь улыбнулся, его лицо треснуло бы и отвалилось от головы.
Сиенна вела Марию по тропинке позади Евдокии. За те несколько лет, что я их знала, Мария превратилась из свирепой старой карги в просто старую. Раньше она напоминала мне хищника, изможденного, сурового, с когтями, готовыми к убийству. Теперь от нее веяло возрастом, как от очень старых деревьев. Белая туника свисала с ее плеч, широкие рукава делали ее костлявые руки такими хрупкими, что их можно было сломать, сжав пальцами. Сиенна, с другой стороны, изменилась к лучшему. Она больше не выглядела болезненной, теперь она двигалась плавно, ее тело было стройным, но изогнутым там, где это требовалось. Светлые волосы каскадом ниспадали с ее головы пышными волнами.
