Текст книги "Я (не) ваша Лия! (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Девушка решается. Нервно скомкав черный передник, подходит поближе к самому краю обрыва, с опаской заглядывает в бездонную тьму и садится на колени. Закрывает глаза и дрожащим, торжественным голоском нараспев произносит, обращаясь прямо в бездну:

– Нет меня. Нет тебя. Есть только мы,

Единенные сном и явью в вещие сны.

Часть себя, часть меня миру щедро яви.

Не боясь, не таясь, нас ко свету простри.

Она поворачивается к бездне правым боком и тянет в нее руку ладонью вниз, левую направляет в сторону мини-светила и с закрытыми глазами, напряженным лицом о чем-то сосредоточенно думает. На ее лбу выступают крохотные капли пота. Через несколько минут, когда Мелисса распахивает порозовевшие глаза и неуклюже, вперевалку поднимается с колен, спрашиваю:

– О чем ты думала, пока пыталась извлечь энергиус?

– Пыталась соединиться в единое целое с источником. Как и учили нас маги, – виновато бормочет она.

– Ты его почувствовала?

– Нет… То есть да. Немного. Прости, сира, я больше не могу… Мне страшно. Оно пыталось заполнить всю меня… Я старалась открыться, но… Я испугалась потеряться в нем и… Все оборвалось. Связь оборвалась. Можно я подожду тебя за дверью?

– Ничего, Мелисса. Хорошо, что попыталась. Ты храбрая девушка.

Храбрая девушка, едва получив мое одобрение, бежит из комнаты так, что только пятки сверкают. Спасибо, добрая душа, ты показала мне, что делать. Теперь хоть не придется таращиться на шар и дыру, как баран новые ворота.

В точности копирую то, что делала девушка. Сажусь перед бездной. Читаю коротенький стих. Руки взлетают, как надо. Затем закрыв глаза, вслепую, наощупь ищу источник энергиуса.

Вскоре, не успев даже ощутить в плечах усталость, чувствую нарастающий, зовущий импульс силы, простирающий ко мне свои лучи, затягивающий в энергетическую круговерть, жаждущий забрать меня целиком и полностью в себе поглотить. Я обещала. Нет меня. Есть только мы. С огромным трудом отринув животный, до мурашек пробирающий страх исчезнуть, потеряться, прекратить бытие, я погружаюсь в него. Вот оно. Нет меня. Есть только мы.

Чувствую, как растворяюсь в неведомой клокочущей энергии. Чистой, бодрящей, сводящей с ума своей неуемной, кипучей мощью. Охватывая меня с головы до ног эта сила течет сквозь меня, словно сквозь канал попадая прямиком в светящийся шар, сфера которого начинает стремительно разбухать. Чувствую это почти физически, так и не открыв глаза.

Стоп! Хватит! Горшочек, не вари! Как остановить процесс – не знаю! Какая-то часть сознания продолжает с ужасом наблюдать за разрастающимся шаром, но поделать ничего не могу. Я лишь хотела попробовать, понять: смогу или нет! Мамочки, помогите!

В этот крайне неловкий момент слышу чьи-то торопливые шаги рядом со мной. Чье-то обжигающее прикосновение-удар по плечам. Руки бессильно валятся на колени, как сломанные крылья. Ток энергии обрывается резко, внезапно, оглушающе. Когда я открываю глаза, передо мной все кружится. Вижу перед собой расплывающееся лицо девушки в охровом платье.

– Какого беса… – начинает она, и я теряю сознание.

Глава 13

Ардо очнулся от многочисленных, рваных криков. Все звуки извне заглушала плотно сгущенная завеса тумана, густым кольцом облепившая сознание. Тело ломило от боли, голова гудела, как колокол, по которому со всей дури треснули дубиной. Превозмогая боль, сел. Нащупал флягу в сите, промыл глаза и, часто-часто моргая, осмотрелся.

Прямо перед ним сидела Ринка. Живая и невредимая, хоть и грязнущая с ног до головы. Сидела и колыхалась немного. Так же, как дозорная будка за ее спиной: вверх-вниз, будто лодка на волнах. Сжавшись в испуганный комочек, она оторопело таращилась по сторонам, напоминая незрячую. Взгляд соскользнул к Ардо, и в серых глазах зажглась неподдельная радость:

– Тты нне умер?

Удивление Ринки было легко понять. Вокруг них лежали сплошь окровавленные тела. Неподалеку он различил темно-зеленый плащ командующего заставой, прикрывавший неподвижное тело хозяина – того единственного человека, готового пропустить их во Фрию. Взрыв пощадил лишь немногочисленных везунчиков, случайным подарком фортуны сохранив тем жизнь. Уцелевшие стонали, осторожно шевелились. Кто-то даже смог подняться на ноги и теперь, покачиваясь, бродил среди тел, выкрикивая имена. Искал родных. Некоторые, правда, под шумок присматривали себе сапоги покрепче да ремень попрочнее.

Ардо схватил ситу, подобрал тонкую дубинку, отлетевшую от павшего селянина, и опираясь на нее, с трудом поднялся на ноги. Инстинкт требовал поскорее уносить ноги. Также, как на падаль слетаются стервятники, на беспорядки и народные волнения всегда устремлялась тайная полиция. Он отлично знал: попав в разрушительный водоворот их камер, выбраться оттуда удается единицам. На фрийца, найденного на месте народного бунта, тут же спустят всех собак, и это неудачное стечение обстоятельств послужит еще одним поводом для объявления войны.

Тяжело ступая, он направился в сторону леса и Ринка, растерянно пялясь по сторонам, двинулась следом, как преданный вассал. Не так далеко отсюда располагалась деревня, в которой они сегодня обедали. Ардо тогда приметил на отшибе прохудившуюся избу, из трубы которой густо валил дым. В таких обычно селились знахарки или ведуньи. Доковылять до нее окольными путями, чтоб не напороться на недругов, заплатить пару талов, и отлеживайся, сколько влезет! Еще и целебный отвар сготовит, и покормит для пущей радости!

Густой, высокий лес, обычно гостеприимно встречавший фрийца, на сей раз сжал его с Ринкой в плотное, тугое кольцо. Будто почуяв в путниках слабину, давил в нее изо всех сил, проверяя на прочность. Заманивал в непроходимые чащобы, путал незнакомыми тропками, ронял в неожиданные кочки, подгонял заунывным пением волков где-то вблизи. Иногда играл в поддавки, посылая ровную, утоптанную тропу, а потом снова брался за свои коварные проказы.

– У ттебя ккровь течет, – пролепетала девчонка за его спиной. – Ее остановить надо.

– Бабка знахарка остановит!

Ардо прекрасно понимал: ему нужна помощь. Вся одежда начиная с лопаток и ниже насквозь пропиталась влагой и беспрестанно холодила кожу. Сам забинтовать саднящую рану на спине не мог, а доверять перевязку неопытной, сельской девчонке не собирался.

Несколько раз, еще до строгой жизни храмового служителя, ему довелось наблюдать, как простые левийцы лечат раны. Однажды мужику в пьяной драке раскромсали бок. Деревня та казалось совсем крохотной, и знахаря в тех местах отродясь никто не видывал. Ардо притащил мужика домой, к самому порогу. Хотел оказать первую помощь, но прибежавшая жена с оханьем-аханьем отпихнула его в сторонку и принялась лечить раненого мужа, даже не потрудившись промыть его рану. Деловито в нее поплевала и прошипела особые слова на исцеление. Умчалась куда-то ненадолго, а, вернувшись, поверх сочащейся крови шмякнула свежевырезанное птичье сердце, чтобы придать ускорение поправке. Потом крепко перевязала. Мужик от подобной заботы, ясное дело, скоро скопытился.

Рисковать не хотелось. Бес его знает, что там Ринка от большой заботы в его рану засунет! Жабу какую-нибудь или червяков? Небось припасла заранее и уж тогда заговорила на эту тему. Оставалось идти. Спотыкаясь, падая и снова вставая.

Долго шли. Он совсем ослаб. Казалось порой, все закончится здесь, в лесу, но он огромным усилием воли гнал набегающие тени тяжелой безысходности. Шаг за шагом приближался к цели.

Внезапно идти стало легче. Ардо, очнувшись от тупого забытья, с удивлением обнаружил русую копну волос, торчащую у него из подмышки. Девчонка обхватила его руками и, как могла, помогала удерживать равновесие, тянула вперед. Что-то шептала ему в бок еле слышно и ее тихий шепот странным образом вливал в него силы, заставляя живее передвигать непослушнами ногами. К вечеру, когда уже начало смеркаться, они кое-как добрели до избушки.

Постучались. Ардо едва успел увидеть в дверном проеме красивое, женское лицо, как понял: он ошибся. Это не знахарка. Не может знахарка быть столь же прекрасной, как его Лия. Такие зеленые, лучистые глаза, волосы редкого, медного отлива есть лишь у одной девы… Но Лии здесь нет, не может быть, как бы ему не хотелось обратного! Значит, шли сюда напрасно. Отсюда им помощи жлать не придется. На этой мысли ноги его подкосились, и он мешком рухнул на землю.

Туман. Хаос. Пустота.

Голоса сквозь дымку бессознательности.

Его собственный и отцовский.

«Ты должен поехать с нами! Неужели до сих пор не ясно, каким лакомым куском для левийцев станет фрийский кронпринц? Да, пока они не в курсе, но ненадолго. Эта затея с левийской невестой исчерпала себя, пойми, наконец, сын! Твой долг перед матерью, перед Фрией – отправиться туда сейчас же!»

Отец. Когда ты успел позабыть, что обязательства перед отдельно взятым человеком не менее важны, чем перед целой страной? Что любовь не только толкает идти наперекор родне, но и, сжав зубы, противиться уготованной судьбе? Вспомни себя в юности, отец, и не требуй от меня того, что тебе самому оказалось не под силу!

Тихий голос матери: «В таком случае пройди это испытание достойно, сын. Если ты один, без нашей помощи, сумеешь добраться до Фрии, твой дед не посмеет сомневаться: я воспитала ему достойного преемника!»

Лучи света пронзили сомкнутые веки. Беспорядочно танцующие силуэты. «Ардо, где бы ты ни был, пусть твой бог исцелит тебя!» Лия… Ее голос доносился сквозь тьму… Обеспокоенное лицо тонким, утешающим покрывалом согревало душу, вдувало силы в грудь и призывало очнуться.

С огромным трудом он раскрыл глаза. В тот же миг раздался довольный писк рядом с ухом:

– Он ппроснулся! Ирга, ссмотри! Ттвои ччервячки помогли!

Разрази их гром! Все-таки червяки! Ардо поморщился, что не помешало ему наспех осмотреться. Тусклый свет, проходящий сквозь закопченные оконца, весьма символически освещал комнатушку. Печка, лавка, кособокий стол и немеренное количество растений, пучками развешанных по стене. То ли травы для зелий, то ли знахарка так от сквозняков спасается. Тем временем, в изголовье кровати проходил весьма оживленный разговор:

– Шшш… Что шумишь, окаянная? Время ему требуется, чтобы отлежаться. Без суеты да маеты. Тихо-спокойно.

– Дда, да, родненькая Ирга… Мможет, его… – с энтузиазмом стрекотала малая.

– Нет!

– А если ему…

– Нет!

– Нно ведь он…

– Угомонись, неразумная, кому сказано! А то щас отправлю тебя сваво волкодава кашей кормить. Зверь эту кашу жуть, как не любит! Вечно ему свежее мяско подавай!

– Ддавай кашу. Я оттнесу, ммне не ттрудно.

– Шш, елоза, не дерзи! Авось тогда поживешь с мое!

В поле зрения появилась седовласая женщина. За прошедшие годы морщины прилежно избороздили ее лицо, не оставив ни кусочка гладкой кожи. Тяжелые веки открывали водянистые глаза, которые сейчас строго зыркали на Ринку. Одета была чисто и очень просто – в пожелтевшую от времени рубаху да залатанный сарафан. С дряхлой шеи свисали деревянные амулеты, с пояса – пучки то ли волос, то ли шерсти. Или это зыбинский мох, дарующий мудрость и открывающий третий глаз? Ни дать, ни взять – типичная знахарка!

– Где та красавица? – прохрипел он.

– Ты про ту, что тебе дверь отворила, милок? – беззубо ощерившись, уточнила старуха.

– Да.

– Кхе, хе, хе… Я то была, я! В этой избушке отродясь иных красавиц, кроме меня, не водилось.

– Но я же видел…

– Вопервую каждый видит во мне ту, что милее всех его сердцу.

– Привиделось, значит?

– Агась. Привиделось, миленький.

Показалось, наверно, и то, что над ухом раздался тяжкий вздох Ринки. Трудное место, обманчивое. Полное внезапных видений. Поди различи, где морок, а где явь. Словно по болоту идешь – каждый шаг ступаешь с опаской. Не знаешь, что под ногами, пока нога не нащупает твердь или не погрузится слишком глубоко в жижу без дна.

Он с трудом уселся. Оказалось, что его тело до сих пор согревало лишь потрепанное, шерстяное одеяло. Одежда выстиранная и высушенная лежала в изножье кровати. Потянулся за штанами и начал одеваться, краем глаза отметив смущенно отвернувшуюся Ринку. Голова все еще гудела, раны саднили при каждом движении, но сил заметно прибавилось.

– Нам надо идти.

– Куда, милок, засобирался-то? В расставленные силки забиться невтерпеж?

Ардо нахмурился и пытливо уставился старухе в глаза. Что стоит за ее словами? Угроза? Предупреждение? Недобрая шутка? Или причина проста – знахарка боится, что он уйдет, не заплатив?

Он нащупал отощавший кошель под рубахой, достал оттуда пару талов и протянул бабке в оплату ее трудов, но та морщинистыми, сильными пальцами отвела его руку.

– Не нужно мне твоих денег. Ты, милок, лучше такую вещь мне скажи! Знаешь ли ты, что на девке твоей печать заклятья лежит?

– Какого?

– Она всем ближним одно лихо несет. Девка-то добрая, ладная. Но против печати разве попрешь? Ты, горемычная, ведь и сама замечала: куда не примкнешься, людям одни беды с тобой, – обратилась старуха к Ринке и та снова вздохнула. – Но ты не горюй, девка! Я тебя к себе возьму, так и быть! Есть у меня защитный амулет. Печати с тебя не снимет, но меня от него охранит. Будешь мне помощницей на старости лет. Травки тебя научу собирать, врачевать научу. Чую, есть в тебе задатки.

– Кто наложил на нее заклятье? – полюбопытствовал Ардо.

– Ведьма, кто ж еще? – подивилась вопросу знахарка.

– Ведьма наложила, ведьма и снимет.

– Ну, как хошь, миленький. Дело твое… Или можа всетки отдашь? Куда девку с собой-то потащишь? Что тебе до нее? Чай не родная тебе?

Ардо помолчал. Даже не увидел – почувствовал, как в этой нависающей тишине у Ринки уныло поникли узкие плечики и подурнело от грусти лицо. Снова оказаться брошенной да еще в столь сомнительном месте – радости маловато.

– Я за нее отвечаю.

– Ладно. Ну отвечай тогда дале, коли так сильно хошь. Раз уж я такая щедрая сегодня, дам те, миленький, добрый совет. Коли надобно вам через границу перейти, на заставу идти не советую. Село у нас приграничное, мы первее всех новости узнаем. Люди сказывают, что какой-то фрийский душегуб вчерася там толпу народа поубивал. Ищут его теперь. Награду предложили. Уж я-то их кровавыми монетами точно умываться не собираюсь, но других желающих вдоволь!

– И как он их поубивал? – натянуто поинтересовался Ардо, проверяя содержимое ситы. Облегченно выдохнул. Все при нем. Честная знахарка им попалась. Порядочная.

– Магией какой-то всех повзрывал. Все полегли.

Кивнул. Вполне предсказуемо. Не признаваться ведь народу, что левийские солдаты столько своих людей, взбунтовавшихся против решения лордов, положили! Всех нежелательных свидетелей небось уже тайная полиция к руками прибрала. Ну и как им теперь, после этого во Фрию перейти? Знахарка, будто подслушав его мысли, продолжила говорить:

– Есть один путь. Через Тощую Гать. Там забора магического нет – берегут власти энергас. Экономят. Поговаривали раньше, будто на дне Гати несметные сокровища спрятаны. Поначалу люди туда толпами валили, охотились за богатством. Но всякий, кто туда уходил, – больше не возвращается. Место гиблое, опасное. Потому люди туда и не суются. Своя шкура-то подороже всякого злата-серебра будет.

Ардо достал из кошеля три тала и вручил старухе. Сунул в ладонь и настойчиво зажал ей пальцы в кулак.

– Спасибо, мать. Если еще и амулет дашь защитный от печати заклятья, то и вовсе цены твоей помощи не будет!

– Да и не за что, милок, не за что. От моей главной помощи ты отказался. В нашем селе ведьмы-то нет, чтоб печать сняла… Амулет мой старый совсем, давным-давно его энергасом не заправляла. Только бесы знают, подействует ли… Как ты со своей бедовой девкой Тощую Гать переживешь – мне неведомо. Ты хоть кашу поди поешь! С набитым животом поди и помирать веселее… Щас вам хлебца в дорогу соберу и амулет разыщу. Вроде и лук у меня где-то завалялся со стрелами. Лучник у меня один раз лечился да так и не вылечился… Обожди-ка… Ох, кости мои старые!

Женщина прихрамывая отправилась перебирать чугунки на печи, бряцая ими друг об друга и что-то в них выискивая. Время от времени находила искомое, выуживала на свет и складывала в мешочек нечто, похожее на сухари разной степени давности. Ринка уселась на лавку по соседству и, наблюдала, как быстро он уминает безвкусную, еле теплую кашу.

– Она ккрасивая? Ттвоя невеста…

Ардо кивнул.

– Красивая. Очень.

– Почему она нне с тобой?

– Ей нужно время, чтобы решиться.

– На что решиться? Чтобы с тобой быть? Она совсем глупая, если сомневается!

– Не суди ее так сурово, – засмеялся Ардо. – Вот вырастешь когда, начнешь женихов выбирать – тоже сомневаться начнешь. Человека себе на всю жизнь выбрать – это тебе не козу подоить!

Ринка вспыхнула на секунду, потом отвернулась. Вздохнула горестно и попросила:

– Оставь мменя. Я одно ггоре ттебе приношу.

– Если строго рассудить, то почти про всякого можно такое сказать, – утешил ее новоявленный философ.

– Ддаже про ттебя?

– Даже про меня.

– Вврешь ты все! Тты ххороший.

– И ты хорошая. Только невезучая. Тебе со мной жутко не повезло.

– Да как ты такое выдумал?! Ммне?! С тобой?! Ты… Тты так от меня избавиться хочешь? Потому что боишься меня… Со мной остаться боишься!

– Остынь, дитя! – Ардо подождал, пока пылкие девичьи эмоции улягутся, пока худые кулачки перестанут взлетать возмущенно, и продолжил, – Не в том беда, что ты невезучая, а в том, что мне предстоит опасная дорога. Собой рисковать я привык, а детей подставлять под удар – совсем не дело. Наверно, права бабка… Лучше тебе с ней остаться. Здесь тебе будет спокойнее.

Глаза у Ринки опять налились слезами, тонкий ротик горестно скривился.

– Спокойнее?! Ты не можешь меня, как собачонку… Я не ребенок тебе! Не страшна мне никакая гать! Если бы ты знал только… Я тебе поверила, а ты! Все врут… И ты врешь… Если я обуза тебе, то честно скажи, без вранья! И я уйду тогда, глазом клянусь! – она даже указала, каким именно клянется, чуть не проткнув себе от избытка чувств правый глаз.

Ардо улыбнулся и задрал вверх ладони в знак капитуляции.

– Если хочешь рискнуть вместе со мной, воля твоя. Значит вдвоем пойдем… Хочешь, расскажу секрет?

Большие серые глазенки радостно зажглись в предвкушении чего-то интересного, и Ринка нетерпеливо закивала.

– Во Фрии, куда мы идем, магия не работает. Твоя печать тоже перестанет действовать. Никакой ведьмы не понадобится, лишь бы границу перейти!

– Ккак? Ссовсем не работает?

– Совсем.

– Там и магические способности не действуют?

– Не действуют. Жизнь без обмана и лжи. Это одна из тех вещей, за которые я люблю Фрию.

Ринка замолчала и мечтательно задрала глаза на потемневшие от времени потолочные доски. Будто видела там не паутину, не грязь, а свою новую, счастливую жизнь. Довольная улыбка преобразила ее лицо, приятно смягчив угловатые обычно черты. Пережить бы теперь Тощую Гать – и ее судьба начнется заново. Она опять взглянула на Ардо и поторопила:

– Ешь сскорее! Ннам пора!

Глава 14

Ощущение полета. Плавное и успокаивающее, как ласковые, материнские объятия. До ушей доносится самый удивительный, переливчатый щебет птиц, который я только слышала. Изысканный концерт, сотканный из сладчайших узорных трелей. Это вам не бестолковая какафония воробьев под окнами типичной пятиэтажки! Затаив дыхание слушаю выступающих. Интересно, где я? Пахнет мятой, чабрецом и сладко-горькой цветочной свежестью.

Глаза открывать не хочется – если рядом окажутся люди, мне опять придется выкручиваться, хитрить, а мне так хорошо сейчас одной, когда никто от меня ничего не ждет, когда душа открыта миру, и нет нужды обороняться. Жадно впитываю в себя прекрасные звуки, восхитительные ароматы и, кажется, дойдя до краев, мой восторг растекается в глупую, блаженную улыбку.

Рядом со мной, буквально в метре от головы, раздается деликатное покашливание. Ну почему хорошего всегда настолько мало? Затаив дыхание, прикидываюсь безнадежно усопшей.

– Сира, тебе пора поесть и выпить целебный отвар – раздается нежный, мелодичный голос. – Если ты не желаешь общаться, я не стану докучать разговорами. Однако уверена, ты будешь не против узнать последние новости!

Приходится подавать признаки жизни. Все, как положено: сначала легко трепещут ресницы, затем, чуть прищурившись, дрожат веки и, наконец, беззастенчиво распахнув глаза, рассматриваю место, в котором очутилась.

Я лежу на мягком ложе, каким-то образом приросшем к тонким, опущенным почти до земли ветвям огромного дерева. Меня оплетают тонкие, светящиеся нити, от которых исходит еле заметная вибрация. Вокруг меня много таких же, обезноженных кроватей, за лозы крепящихся все к тому же дереву. И непонятно, где кончается листва, а где начинаются лечебные нити.

Некоторые постельки раскачиваются, как моя, нежно баюкая свернувшихся в калачики людей. Некоторые висят порожними, ожидая своего часа поработать люлькой.

Сквозь густую крону кое-где пробиваются яркие блики, волшебными светлячками усеивая ближайшее пространство. Справа, чуть в отдалении виднеются башни Храма.

– Где я? – интересуюсь у сухощавой женщины средних лет. Она стоит прямо передо мной, одетая в темно-сапфировое платье, и удерживает в руках деревянный поднос с тарелками. Ее в общем-то приятное лицо портит сильное косоглазие. Пытаюсь поймать ее взгляд, но черт возьми, неловко-то как! Могу удержать контакт с одним только глазом и попеременно ошибаюсь. В конце концов, фокусируюсь на ее улыбчивых губах.

– Мы в лазарете, – она недоверчиво качает головой. – Ты не помнишь это место?

– Нет. Как я здесь очутилась?

– Вообще-то ответ именно на этот вопрос многие надеются получить от тебя… – она молчит секунду и обрушивается с упреками, – Во имя богов, Лия, объясни, зачем ты решила пропустить через себя так много энергиуса?! Конечно, он нужен, очень нужен сейчас, но… Неужели ты могла забыть, когда необходимо остановиться, чтобы не пострадать? Если ты сама себя не жалеешь, то пожалей хотя бы людей, которым ты дорога!

Черт побери! Остановиться-то я как раз хотела, но у меня никогда не хватало терпения до конца дочитывать инструкции. А уж когда инструкцию приходится добывать по частям, изощряться ради каждого отрывка… Небрежно пожимаю плечами, насколько это позволяет моя расслабленная поза, и перехожу к другой, менее щекотливой теме.

– Что это за дерево?

– Это великий, исцеляющий миадув. Все здесь, – женщина широко проводит перед собой свободной от еды рукой, – лечебно, поскольку насквозь пропитано энергиусом, текущим вовне через ветви и корни… От пения птиц до живительного воздуха. Если позволишь, я поставлю поднос на твое ложе.

Я поспешно киваю. Руки у бедняжки уже слегка трясутся под тяжестью еды, порождая едва заметное дребезжание.

Устраиваю поднос у себя на коленях, его весом впечатывая ноги в кровать. Утолив жажду приятным на вкус отваром, вплотную принимаюсь за еду. Женщина между тем стоит рядом, как вкопанная, даже не думая уходить. То ли она видит во мне интересную собеседницу, – молчание же – золото, да? – то ли решает с чего-то, что дружеская беседа – это дополняющая терапия ко всем прочим, здесь присутствующим.

Сначала она жонглирует неизвестными терминами, с гордостью объясняя, из каких мега полезных ингредиентов готовилось блюдо. Затем упоминает успешных, богатых людей, имена которых слышу впервые. По правде говоря, я даже не уверена, были то имена людей или названия селений. Ведь и те, и другие теоретически могли стать обладателями самого богатого урожая сезона. Резко перепрыгнув на новую тему, она сообщает, что маги-старейшины раздобыли на последней вылазке три драконьих яйца. Я уже почти открываю рот, чтобы разузнать, зачем магам понадобились яйца бедных драконов, как женщина выдает:

– Тебя собирается навестить Варика.

– А это обязательно? – от такой неожиданной новости морщусь.

Мое нежелание видеться с Варикой вполне естественно. Кто их знает, местных провидиц? А вдруг она сходу определит мое иномирское происхождение и сдаст черным стражам? Но женщина строго меня осаживает:

– Когда провидица желает с кем-то говорить, это великая честь. От такой благодати никто не отказывается. А если бы кто решил отказаться, это выглядело бы подозрительно. Будто у него есть тайна, которую он пытается скрыть.

Она в упор сканирует меня своим карим глазом. Проигнорировав последние слова, продолжаю отнекиваться:

– Вот и я о том же. Поскольку провидица так занята, ей совершенно незачем тратить свое бесценное время на такую незначительную особу, как я.

– Так и передам. Уверена, Варика по достоинству оценит твои скромность и юмор. Скажи, когда ей лучше подойти? Прямо сейчас? Ты же не собираешься есть в скучном, молчаливом одиночестве?

– Я бы предпочла поесть одна, – откликаюсь торопливо. – С некоторых пор люблю скучное одиночество.

После столь откровенного посыла служительница все-таки уходит, одарив меня напоследок пытливым, внимательным взглядом. Оставшись одна, выдыхаю. Хоть еду нормально прожую, не даваясь на каждом кусочке и не стрессуя. Когда, намеренно никуда не спеша, заканчиваю трапезу, ко мне за пустым подносом возвращается все та же услужливая болтушка.

Следом за ней по выложенной разноцветными камнями тропинке грациозно ступает посетительница в охровом платье. Та самая, которая выручила меня в подвале. Каштановые волосы сплетены в причудливое кружево кос, доходящее аж до пояса. Лицо в форме сердечка украшают довольно приятные черты, но голубые глаза смотрят в мою сторону, будто протекая насквозь. Такой взгляд сразу настораживает. Говорят, у меня бывает такой же временами, а рыбак рыбака, как говорится, терпит издалека.

Варика подходит поближе и бесцеремонно, по-хозяйски усаживается на мое висячее ложе. Тонкими пальцами правой руки поглаживает рассеянно браслет из гладко отшлифованного зеленого камня. Когда женщина в сапфировом платье, постоянно на нас оглядываясь, исчезает из поля зрения, моя нынешняя визитерша заявляет тонким, мелодичным голосом:

– Наконец-то ушла! Кривая Амалия бывает слишком навязчивой, не находишь?

Кривая Амалия… Знакомое имя. Никак не могу сообразить, где его слышала. Как будто в памяти появилась дыра, сквозь которую капля за каплей просачивается информация. Надо бы ее найти, залатать и восполнить утраченное. Но это потом. Не сейчас.

Схватившись длинными пальцами за ветку-веревку, моя гостья отталкивается от земли и принимается раскачивать нас, как на качелях, не отрывая от меня странного, невидящего взгляда. Никак гипнотизирует? Неожиданно девушка щебечет:

– Чудо свершилось! Как же приятно с тобой познакомиться, новая Лия!

– Ээ… Благодарю тебя за доброту и своевременное спасение. Мне тоже приятно познакомиться, новая Варика, – сама же на этих словах беспокойно озираюсь по сторонам.

– Не бойся. Верховный даровал мне амулет тишины, – и снова небрежное прикосновение к зеленому браслету. – Можешь говорить без утайки. Нет, я, конечно, не жду от тебя доверия… Хотя прости, я лукавлю. Все-таки жду! Ведь прошлая Лия была мне так близка… Мы делились друг с другом своими мыслями, тайнами, первыми чувствами… Ну ты понимаешь, о чем я! Вовсе не о благостной послеслужной истоме!

– Что ты имеешь в виду под «новой» Лией?

– О, право не стоит так осторожничать! Мне все известно, дорогая! Ведь это я настояла на том, чтобы Лия Клерр отправилась на служение к мирянам, чтобы с ней случилось то, что суждено было судьбой. Маг не хотел ее отпускать – кто же захочет, пусть даже на время лишаться наседки, несущей рубиновые яйца? О, ты хмуришься… Прости, сравнение неудачное! Никак не приспособлюсь к новой тебе! Прежняя Лия прекрасно понимала мои неуклюжие шуточки! Как только я увидела тебя перед входом в Храм, то захотела сразу же кинуться к тебе, сестра моя! Пошептаться с тобой наедине, познакомиться. Но все никак не получалось. Сначала капитан тебя не отпускал, потом маг, потом служанки к тебе прилипли.

То ли правда, то ли нет. Увидев меня заведенную в Храм на привязи, она ведь могла вполне резонно предположить, что я раскрыта и путь мой теперь лежит в казематы черных стражей. А коли я без пяти минут казненная преступница, то к чему ей себя компрометировать общением со мной?

– Почему ты настояла на том, чтобы Лия Клерр отправилась к мирянам?

– Тут много причин, дорогая, – она загадочно улыбается, хитро прищурив голубые глаза. – Я знала, что ее пламени суждено угаснуть. Из едва мерцающего огня должен был возгореться новый, присланный из других миров. Однако я не знала… Хотя неважно. Главное, у нас все получилось. Ты теперь здесь и волею богов обрела милость послужить Храму. Ты гораздо сильнее, чем милая, добрая простушка Клерр. Выдержать такой объем энергиуса и исцелиться почти за сутки… Невероятно!

– Благодарю за столь высокую оценку моих способностей. И к слову о служении. Будь добра, расскажи, как лучше заканчивать процесс перекачки энергиуса!

Она лукаво грозит мне пальчиком и заразительно смеется:

– Хитренькая! Все же ты так сильно отличаешься от моей ушедшей подруги! Сначала расскажи про себя, про иной мир, а затем уже спрашивай меня.

Это я-то хитренькая? Я прошу информацию, которой владеет каждый второй в этом Храме, а провидица требует горячий эксклюзив о других мирах под соусом дружеской, ничего не значащей болтовни! В ответ ей мило улыбаюсь, сонно моргаю, зеваю в ладошку и виновато развожу руками:

– Благодарю тебя за прямоту, сира. Возможно, и я пооткровенничаю с тобой когда-нибудь в другой раз. Я устала и теперь хотела бы отдохнуть. Если ты, конечно, не возражаешь.

На лице Варики появляется холодная улыбка. Настолько холодная, что температура воздуха вполне ощутимо падает, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не поежиться, обхватив себя руками.

– Конечно, поспи. Отныне тебе придется хорошенечко отдыхать, чтобы найти в себе силы для выживания. Однако помни, дорогая! Я буду снисходительна к тебе ровно до тех пор, пока ты приносишь пользу Храму. Поверь, верховный маг прислушивается к тихому шепоту провидицы много внимательнее, чем к мыслям в собственной голове.

Девушка поднимается, с усмешкой склоняется передо мной и, гордо шелестя складками платья, уходит из лазарета.

Я вновь пытаюсь расслабиться под очаровательную музыку птиц. Сделать это сейчас, после разговора с Варикой значительно труднее. Дышу ровно и глубоко, убеждаю себя, что спокойна и счастлива.

Я-то почти себе верю, но как убедить в том позвоночник, между позвонками которого притаился мерзкий холодок неуверенности? И как уговорить исчезнуть мурашки, трусливо облепившие кожу?

Внезапно со стороны Храма раздаются испуганные крики. Люди что-то орут и в панике мечутся по дороге между зданием и храмовыми воротами. Серые, коричневые платья, черные мужские силуэты – все смешалось в одну сплошную неразбериху. Кто-то пытается выбежать за территорию Храма, кто-то напротив стремится попасть под защиту его толстых стен. Люди продолжают свое бестолковое броуновское движение, вновь и вновь сшибая друг друга с ног и напрочь лишая меня душевного равновесия.