Текст книги "Я (не) ваша Лия! (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Тонкий посвист металлического трения больно царапает напряженные нервы. Хочется взвыть от ужаса и отчаяния, и я плотнее сжимаю губы. Их много. У них оружие и лошади. Приходится подчиниться.

Мы топаем к костру, с трех сторон скрытому невесть откуда взявшейся пещерой, и присаживаемся рядом с кочевниками. Точь-в-точь, как мышки, приглашенные котами на ужин.

Паникуя, наклоняюсь у уху Сандера, чтобы поинтересоваться, что нам делать дальше. Неожиданно и крайне некстати он передергивает плечами и отстраняется, окинув меня выразительным, гневным взглядом.

Да что с ним такое?! Он меня опять в своих бедах вздумал винить? Нашел время для обид! Нам сейчас напротив надо выступить перед врагом единым фронтом, чтобы выбраться живыми из передряги…

– Правильно. Своих женщин надо ставить на место, – одобрительно басит все тот же шуец, что нас остановил и протягивает Сандеру свою еду. Тот с благодарностью ест немного, потом с выражением крайнего презрения тянет и мне кусочек. Я бы отказалась в обычной жизни, возмутилась на такое к себе отношение, но сейчас мне страшно идти на открытый конфликт.

К тому же, часть меня все еще надеется, что левиец на моей стороне, что он просто подстраивается под шуйцев, как только что подстроил под разговор свой голос. Когда кусочек пищи уже почти оказывается у меня в руках, пальцы парня разжимаются и еда летит на песок.

Чувства обиды и унижения захлестывает меня с головой. Просто чудо, что я в тот же момент не высказываю предателю пару очень неласковых суждений! Окинув его возмущенным взглядом, плотно сжимаю рот и отворачиваюсь. Но, как оказалось, ему и этого мало.

– Подними, – требует он, кивком головы указывая на упавший орех.

Будь мы одни, я бы его убила – так на него зла! Причем, убивала бы медленно и жестоко! Вот прям закопала бы в песок, оставив торчать только одну башку, и ушла бы в солнечный день по своим делам! Но мы не одни… Перекидываясь смешками, на нас пялятся шкафообразные дикари.

Закусив свою гордость, – месть ведь подается холодной, верно? – опускаю глаза, чтобы не усугублять ситуацию, поднимаю кусочек пищи и протягиваю бывшему другу.

– Ешь, – приказывает он.

Все взгляды устремлены на меня. Воздух сгущается, и я почти физически ощущаю давление на кожу.

Засовываю в рот орех и жую. Все песчинки сдуть не удается из-за того, что орех на поверку оказывается липким, и остатки песка противно хрустят на зубах, заставляя морщиться от отвращения.

Нет, все-таки закопать башкой наружу – слишком мягко для этого гада!

Когда мой взгляд случайно падает на главаря, наши глаза встречаются, и то, что я в них читаю, мне категорически не нравится!

Он звонко щелкает языком и с энтузиазмом обращается к Сандеру, не отрывая от меня глаз:

– Ух, хороша кобылка! Я бы такую объездил! Старики говорят, от диких кобылиц рождаются самые крепкие жеребята. Продай ее мне! Заплачу щедро, – он достает туго набитый кожаный кошель и многозначительно трясет им перед носом левийца.

– Ни за что, – поспешно отрезает тот, давится чем-то и хрипит. – У меня с ней личные счеты: или подчинится или умрет.

– Хахаха, – гогочут дикари, неимоверно тронутые услышанным. Большинству эта фраза почему-то приходится по сердцу. Но главарь все никак не сдается, липучка несносная!

– Не по зубам тебе эта кобылка! – заявляет он задумчиво. – Сколько снов ты ей муж? Это ведь она тебе рожу исполосовала? Небось не дала еще ни разу по своей воле… Продай ее мне. За два сна, много за три, превращу ее в ласковую сучку. Будет у меня с рук есть да пальцы лизать, клянусь отцовским кинжалом!

Он ловко вытаскивает из ножен кинжал и любовно целует блестящую сталь. Сандер упрямо мотает головой и цедит сквозь зубы:

– Она моя. И останется моей.

– Докажи, что твоя, – требует громила, небрежно поигрывающий с ножами.

И тут происходит то, что я меньше всего ожидала: Сандер поворачивается ко мне всем корпусом, смотрит на меня пристально с каким-то диким отчаянием и… со всей силы прижимается к моим губам.

Глава 25

В первые секунды я впадаю в ступор, а потом начинаю отбиваться изо всех сил. Царапаюсь, брыкаюсь, извиваюсь угрем, но все без толку… Одной рукой парень прижимает меня к себе, обездвиживая, а второй обхватывает за затылок, лишая возможности сопротивляться. Даже не представляла, что в худосочном теле левийца может скрываться такая сила! Или это я такая дохлячка?

Остальные, гады проклятые, видят мои потуги освободиться, но и не думают мне помогать! Наоборот одобрительно гогочут, как зрители с попкорном в руках, ржущие над хорошей опереттой.

Внезапно на смену отчаянию приходит бесконечная усталость.

Я попалась.

Он заманил меня в ловушку.

Никогда, ни за что на свете я больше не поверю ни одному парню!

Да, сейчас я в его власти. Но потом, когда наступит ночь… Отомщу гаду! Возможно, не сегодня, а когда мы останемся одни… На этой сладкой, мстительной мысли прекращаю бесполезные трепыхания.

Приободрившись моим бездействием, его губы становятся все нежнее, все требовательнее, продолжают настойчиво меня пытать, вызывая одно лишь тупое раздражение и все глубже укореняя жажду мести. Когда до меня доходит, что ладонь на затылке меня больше не удерживает, я немедленно отстраняюсь.

Зарываюсь, покрасневшая, в ладони, прячу в них свой стыд и позор. К счастью, больше на меня никто не посягает. Отползаю в сторонку, тщетно пытаюсь зализать нанесенные мне раны – успокоиться не удается. Меня лихорадит. Губы горят… Мозг воспален от мыслей… Сандер воспользовался мной, воспользовался ситуацией… Давно ждал момента, и вот… Урод… Ненавижу!

Этот мужской клуб еще долго сидит у костра. Каждый участник отпускает скабрезные шуточки о способах укрощения строптивиц, о своих подвигах на любовном поприще, и мой «муж» им всячески поддакивает, время от времени на меня поглядывая. Приходит отчаянная мысль: бежать! Уже темно… Если тихонько ускользнуть за песчаник, а потом за вон ту дюну…

Словно считав мои намерения, ко мне тут же приближается Сандер, берет за руку и тянет к костру. Все. Побег накрылся.

Сижу теперь рядом с левийцем, с ног до головы запачканная грязными разговорами, даже глаз не поднимаю. В них слезы вперемешку со злостью и досадой.

От того, что мое временное отступление они восприняли как полную капитуляцию, становится еще обиднее.

Мы устраиваемся спать, и Сандер прилежно продолжает играть роль мужа. Прижимается ко мне сзади и по-свойски накрывает своим плащом. От стыда готова провалиться под землю, но земля, жестокая и безжалостная, отказывается разверзнуться и поглотить меня вместе с моим смятением.

Пол ночи я не сплю, а пол ночи дремлю вполглаза. Ну погоди, дружочек! Ты у меня еще ответишь за украденный поцелуй! Как только останемся одни, уж я с тобой рассчитаюсь!

На утро главарь кочевников снова предпринимает попытку меня купить, правда пытается он уже довольно вяло, но «муж» от сделки всячески отнекивается. Скрестив пальцы и желая больше всего на свете, чтоб от нас отстали, слушаю их переговоры. Потенциальный покупатель, в итоге, бросает небрежно:

– Я бы вызвал тебя на бой, муж. Мы бы дрались до последней капли крови за эту женщину. Но Тур не трус. Он выбирает себе достойных противников. Он не бьется с увеченными калеками. Отпускаю тебя с миром, чтоб отныне ты воспевал величие могучего Тура.

Таким изящным образом приподняв свою самооценку за счет «увеченного калеки», великодушный Тур отпускает нас в свободное плавание и я, наконец, выдыхаю с облегчением. Стоит нам скрыться из виду кочевников, стоит только затихнуть топоту копыт, как я шиплю, возмущенно размахивая руками:

– Предатель проклятый… Что это было?

– Хочешь пятой женой к великому Туру? Еще не поздно вернуться! – язвит левиец, ничуть не тушуясь.

– При чем здесь Тур? Зачем ты меня поцеловал? Зачем обнимал всю ночь?

– Так надо было.

Что?! От возмущения лишаюсь дара речи, просто разеваю рот на ходу, как рыба. Хочется припечатать его жестким и тяжелым, как чугун, словом, но в голову лезут одни глупости, вроде: «на чужой каравай клювом не щелкай!» В итоге, просто сердито требую:

– Никогда в жизни меня больше не трогай!

– Если бы я хотел, то давно взял бы тебя силой! Шансов было предостаточно! Не тебе во мне сомневаться, дева! – заявляет Сандер, обличающе наведя на меня указательный палец и сверля меня единственным глазом.

– Доверие тяжело заслужить и очень легко потерять! – парирую я.

– Доверие? Сначала врать перестань, а потом говори о доверии! – бычится Сандер, сердито массируя песок ногами.

– Я не вру!

– Врешь! Это я уже давно понял по странным вопросам черных стражей… Я там много чего понял, в полицейских застенках… Ты просто… Лживая… Скрытная… Иноми… Неважно.

Замолкаю. Ну что тут скажешь? Да, я вру. Да, выдаю себя за ту, кем не являюсь. Но признаться левийцу в том, что я «гнусная иномирянка» страшно, слишком страшно. Так и идем молча. Через пару километров пути Сандер бросает в мою сторону:

– Только не придумывай себе, что я не смог перед тобой устоять! Не такая уж ты неотразимая, дева! Я тебя поцеловал, чтобы защитить от шуйцев, а обнимал, чтобы тебя не умыкнули во сне. Как видишь, сработало.

– Грубил и унижал тоже, чтобы от шуйцев защитить?

– Все шуйцы грубы со своими женщинами. Веди я себя иначе, они бы нас раскусили.

– Почему не предупредил заранее? Почему не дал шанс подыграть?

– Не успел. У них слух звериный. Твой шепот им – что крик петуха в тихую ночь. Одно неверное слово – и нас бы разоблачили.

– Нет! Почему ты меня раньше не предупредил? Как только перенеслись в пустыню?

– Как ты себе это представляешь? «Прости, сира, но если мы повстречаем шуйцев, я отведаю вкус твоих губ»? Ты бы устроила… Ты бы расшумелась. Задержала бы нас… А если бы мы не встретили щуйцев вообще?

Черт! Гладко стелет. Даже не подкопаешься. Если бы не эти горячие, нежные губы, не спешившие меня отпускать, я бы, возможно, поверила в исключительно рациональную подоплеку его поведения.

Быстрей бы забыть об этом неоднозначном эпизоде! Будем считать, он меня спас от гаремной участи очень, очень нестандартным способом – дружеским таким поцелуем.

Еще пара часов ходьбы по песчаным просторам – и мы стоим у небольшой пещеры. По довольному виду парня, понимаю, что наша цель достигнута. Он заходит внутрь и вопросительно смотрит на меня:

– Ну? Давай! Теперь твой черед.

Смотрю на него, как на кролика, обернувшегося тигром. Меня слегка подташнивает. Давай что?

Как же я устала от бесчисленных загадок! Однако прежде, чем с губ срывается вопрос, ощущаю энергетический зов из глубины пещеры. Как будто вектор гравитации резко поменялся и вместо того, чтобы тянуть вниз, меня теперь неодолимо влечет вперед. Иду на магнит, и на сей раз уже Сандер послушно семенит следом, закидывая нескончаемыми вопросами:

– Где портал? Сумеешь его открыть? Ты что-то чувствуешь? Ну хоть что-то?

Что-то я, конечно же, чувствую. Я же не мертвая еще. Например, вибрацию силы впереди, и бурлящее любопытство позади.

Фокусируюсь на силовом источнике. Я зову ее, эту вибрацию. Тяну к ней руки, приглашаю раскрыться и она послушно увеличивается, потихоньку превращаясь в светящуюся воронку. Когда она достигает высоты человеческого роста, поворачиваюсь к Сандеру и уже открываю рот, чтобы с ним попрощаться, но он вдруг хватает меня за руку, тащит в воронку и неразборчиво бурчит:

– … тебя до конца… Обещал Амалии…

Мы заваливаемся внутрь так внезапно, что я ору во весь голос. Снова падение в темноту. Струи воздуха, раскидавшие волосы и забившие ими рот, словно затыкая мой крик. Ладонь Сандера, крепко, до пульсации вцепившаяся в мою. И, наконец, приземление. Жесткий удар по пяткам и я валюсь с ног.

Застонав от болезненного приземления, озираюсь по сторонам. Мы в пещере. Впрочем, совершенно не важно, в какой части ландшафта мы очутились. Лишь бы этот кус земли оказался в непосредственной близости ко Фрии!

Поднимаемся на ноги, поглаживая ушибленные места, и выходим наружу. Все те же светила в розовом небе. Но, вместо песка, пространство снаружи сплошь усеяно деревьями. Здесь градусов на десять прохладнее, чем в пустыне, и я впервые за много дней с наслаждением вдыхаю в себя свежий воздух. Вот оно, нормальное лето в Средней полосе России! Тепло на грани прохлады… Погодите! Если мы уже не там, не в пустыне… Значит, мы добрались до цели?

Расстерянно оглядываюсь на Сандера, зябко потирающего плечи, и спрашиваю у него, вдруг странно застывшего:

– Мы во Фрии?

– Нет. В приграничье, – раздается за моей спиной низкий голос. – Здесь нейтральная территория двух государств, которую патрулируют оба народа. Представьтесь и доложите, откуда прибыли?

Уже на первых звуках поворачиваюсь к говорившему и вижу перед собой воина, одетого в звериные шкуры, с элементами средневековой защиты: броня, шлем, кольчуга. Вид у него впечатляющий. Как с баннера для фильма о норвжеских викингах.

– Эээ. Сир, мы к вам прямиком из Левии.

Воин хмурится.

– И вы это признаете?

– Да. Видите ли… – на этом месте я совершенно теряюсь. Мне наивно казалось, что добраться до Фрии – это своеобразный подвиг, квест запредельного уровня сложности. И если уж я его завершу, то меня непременно встретят здесь с распростертыми объятиями. Если не Ардо, то любой другой фриец.

Однако все пошло наперекосяк, и теперь я растеряна, дезориентирована, мысли спутались в тугой, неразборчивый комок, и сказать мне нечего. Но, к счастью, вместо меня в разговор вступает мой спутник:

– Я Сандер Сток, сопровождаю Лию Клерр к жениху, Ардо Кроу, фрийцу по матери. По нашим сведениям, он находится во Фрии.

Воин хмурится еще строже.

– Покажите ваши пропускные грамоты.

– У нас нет грамот, – лепечу я.

– В таком случае у вас нет права входа во Фрию, – на этих словах он указывает в сторону пещеры, из которой мы только что вышли, донельзя обрадованные удачным перемещением. Чертова бюрократия! Даже в параллельный мир просочилась, чтобы подпортить мне жизнь!

Я вдруг вспоминаю про кольцо, подарок Ардо. Ведь это единственное доказательство нашей с ним связи. И символ на нем необычный. Может, родовое украшение? Может, этот страж где-то видел такое? Вынимаю свое колечко из-под нескольких слоев одежды, протягиваю мужчине, объясняя, что это кольцо я получила от своего жениха. В его недоверчивых, темных глазах мелькает узнавание. Потом удивление и даже шок.

– Знак Рюйтелей? Не может быть…

Еще секунду он колеблется, и наконец, решается:

– Я проведу вас в приграничный лагерь, отправлю депешу с креаком во дворец, и, в зависимости от их ответа, станет ясно, как с вами поступить.

На том и порешив, двигаемся в направлении, указанном сиром викингом, пока тот конвоирует нас, шагая за нашими спинами. По его мрачному лицу любому понятно: тот недоволен ходом вещей, и это легко объяснимо. Он ведет в лагерь двух незнакомцев. А вдруг мы вражеские диверсанты? А вдруг шпионы? Просто чудо, что в данных обстоятельствах нас пустили во Фрию.

Как бы то ни было, теперь мне остается лишь разыскать Ардо, снять с себя магию забвения и… Что делать дальше, мне придумать не удалось. Но я очень надеялась, что долгожданная встреча расставит все по своим местам, а не породит кучу новых вопросов.

Глава 26

Пока мы ждем возвращения креака, нам с Сандером дают подкрепиться тарелкой похлебки, рассредотачивают по палаткам – негоже ведь чьей-то невесте уединяться в одном шатре с чужим парнем, пусть даже и одноглазым, пусть даже несущим статус бодигарда! – а после предоставляют самое ценное: несколько часов покоя.

Отодвинув немного ткань палатки, с любопытством наблюдаю за воинами. Их здесь человек двадцать в этом лагере, не больше. Все, как на подбор: статные, широкоплечие. Есть здесь и женщины: высокие, угрюмые, но довольно привлекательные.

Интереснее всего наблюдать за женским составом – уж больно необычно после покорных храмовых служительниц увидеть суровых амазонок, задорно и с энтузиазмом бряцающих мечами!

Очень кстати вспомнилось, что снаряжение викингов весило килограммов десять, один меч тянул килограмма на три. Попробуй таким помахать несколько часов так, чтобы руки при этом не отвалились! Невольно проникаюсь уважением к местному женскому коллективу.

В какой-то момент замечаю, что глаза мои с трудом удерживают фокус на размеренных четких движениях. Я настолько устала от хождения по пустыне, что меня неодолимо клонит в сон. Наконец, пообещав себе лишь минутку подремать, закрываю глаза.

Меня охватывает ощущение полета. Хочется разобраться, что происходит, но веки налились свинцом и разлепить их невозможно. Тряска. Ржание лошадей. Плавное укачивание. Мужские голоса и скрип колес. Пытаюсь разобрать слова, но они растворяются в густом тумане. Тишина. Блаженная неподвижность.

И вот, наконец, я чувствую себя достаточно отдохнувшей, чтобы распахнуть глаза и осмотреться.

Засыпала я в походной палатке, а проснулась в огромной комнате со стенами из белокаменной кладки.

На просторной кровати, в которой я себя обнаружила, легко разместился бы взвод солдат.

По полу так щедро разложены шкуры, что плит почти не видно. В восторге от увиденного, спрыгиваю на шкуры и валяюсь в пушистом меху, как кошка, налакавшаяся валерьянки.

Между делом рассматриваю на стенах огромные гобелены, изображающие рыцарские турниры. Там длиннокосые девы сражаются наравне с мужчинами. В вазах на столиках – со вкусом составленные, ароматные букеты.

Где я только ни ночевала за последнюю неделю, но это место – однозначно чемпион по комфорту! Номер люкс в пятизвездочной гостинице со средневековой тематикой.

Поначалу кажется, что меня опять перекинуло в другой мир. Вижу в углу помещения большое, мутное зеркало. Подбегаю к нему, и сердце гулко отстукивает чечетку, пока разбираю, что за страхолюдина передо мной отображается.

До меня доходит не сразу, что тело все то же, что и вчера. Правда, сурьма на лице окончательно размазалась, превратившись в грязевую маску, волосы сбились в воронье гнездо, а одежка выглядит жалкой и потрепанной. В таком виде можно смело пугать посетителей в комнате страха. Я черная дева из семейства бомжачих! Ууу!

Будто давая мне шанс сразу приступить к делу, в дверь легонько стучат, и на мое: «Войдите!» в комнату впархивает миловидная девушка, одетая в простое темное платье, – местная горничная, очевидно. Однако моя внешность ее не смущает. Поклонившись, девушка почтительно здоровается, представляется Кристой и интересуется, что благородная сира желает на завтрак.

В недоумении молчу. Она точно не слепая? Она сейчас ко мне обратилась или в комнате есть другая гостья? Я настолько сбита с толку происходящим, что затрудняюсь с ответом. Приглашаю девушку присесть на кровать, и та скромно пристраивается на самом краешке.

Из дальнейшего разговора выясняется, что я нахожусь в королевском дворце. Обо мне приказано заботиться, как о члене королевской семьи. Осведомляюсь о своем спутнике, но Кристе ничего о нем не известно.

Меня посещает тревожная мысль, что Сандер мог всем раструбить, что я та самая Всадница, оседлавшая дракона, и поэтому меня здесь так привечают. Такой поворот вещей был бы очень некстати. Ни к чему мне афишировать свой напыщенный и неудобный, как длинный шлейф статус! Мне бы жениха найти, о большем и не мечтаю!

Я проделала огромный путь по сорокаградусной жаре, чуть не попала в лапы к дикарям-многоженцам – и все это ради того, чтобы увидеть Ардо и избавиться от магии забвения. На этой мысли я спотыкаюсь, поймав себя на неискренности.

Я хочу увидеть Ардо. Но не как доктора, способного ислечить мою амнезию, а потому что… Потому что просто соскучилась.

Вот бы снова заглянуть в его черные глаза и увидеть в них то самое дразнящее выражение: нежность вперемешку с насмешкой, захлебнуться в его мощной энергетике, услышать слегка ироничное подтрунивание…

Прошу Кристу принести воду для помывки и чистую одежду. С наслаждением, сбрасываю с себя шуйские тряпки, забираюсь в лохань и отскребаю с кожи грязь жесткой щеткой. Лицо отмываю какой-то душистой растительной жижей, полученной от Кристы.

Пока моюсь, девушка стоит здесь же, на подхвате, подает то одно, то другое, и без умолку болтает. Узнаю, что левиец, перешедший со мной границу, остается под наблюдением во фрийском приграничье. Сейчас, когда обе страны на грани войны, каждая неизвестная личность проходит тщательную проверку. Просто чудо, что меня пропустили без всякой волокиты! На этих словах про себя ухмыляюсь. Это чудо я бы приписала колечку, полученному от Ардо. Ставлю себе галочку: надо попытаться помочь Сандеру. Если меня пропустили в страну без проверки, значит, доверяют, как носителю кольца. Возможно, если я поручусь за левийца, его отпустят…

Выбираюсь из лохани новым человеком. Как будто заново родилась: свежая, бодрая и чертовски чистая. Одеваюсь в синее платье длиною в пол, подпоясываюсь золотистой цепочкой. Полученным результатом долго любуюсь в зеркало. Кручусь, верчусь, рассматриваю себя в разных ракурсах. Из глубин памяти выныривает фраза: "Она мила, скажу меж нами, придворных витязей гроза…" Это Пушкин, кажется, давным-давно про меня писал…

Колечко, выданное мне Ардо, висит у меня на груди и откровенно выделяется на нескромном декольте. Криста поглядывает на кольцо и хмурится. Наконец, не выдержав, спрашивает:

– Прости мне мое любопытство, сира! Откуда у тебя кольцо с печатью королевской семьи?

– Ты, верно, ошибаешься, Криста. Это кольцо мне дал жених. Он простой, храмовый служитель, работавший в кузнице. Возможно, он сам себе его и выковал.

Криста качает головой и с сомнением произносит:

– Такое серебро с редким молочным оттенком можно добыть только на королевском руднике… Надо же, какое совпадение! Король Фредерик как раз отправился туда со своей дочерью. Он лично проверяет ресурсы страны, готовясь к войне.

В грудь заползает неприятный холодок. Опять разговор о войне… Мысли о ней, как ноющий зуб, досадны и болезненны. К тому же, переживаю теперь, не будет ли у Ардо проблем из-за этого кольца?

Я уже и рада бы прикрыть украшение, да нечем. Не повязывать же мне шуйские тряпки поверх шеи! Эх, будь что будет! Пойду, как есть! И если мне суждено узнать о своем женихе что-то новенькое, лучше уж сделать это на берегу.

На этой мысли следую за Кристой в огромную обеденную залу, освещенную бесчисленным количеством свечек. Свет сотен огоньков отражается в десятках пар глаз, женских украшениях и до блеска вычищенном столовом серебре – так что зала выглядит блистательной во всех смыслах этого слова.

Мой взгляд скользит по дамским нарядам, затейливым прическам, перетекает на серебряные канделябры, кувшины, красиво сервированные блюда с пирогами и фруктами. Вдруг Криста, все еще стоящая сзади, тихонько подсказывает мне на ухо:

– Поклонись кронпринцу, сира. Он сидит во главе стола.

Мои глаза устремляются к мужчине, на которого указала девушка. Прежде, чем успеваю поклониться, взгляд цепляется за его лицо и я застываю, как вкопанная.

В первую секунду мне кажется, у меня глюки. Щипаю себя за запястье и быстро-быстро моргаю.

Снова всматриваюсь в его лицо.

Сердце, на секунду остановившись, заходится вскачь.

Дыхание сбивается, и я судорожно вздыхаю.

Передо мной сидит Ардо Кроу!

Мой жених и… фрийский кронпринц по совместительству.

Глава 27

Мой взгляд соприкасается с его, он замолкает на полуслове и… То ли время замирает, то ли мы в нем застываем, нанизанные на секунды. Воздух сгущается в густую патоку, пространство сжимается до нас двоих, и в наступившей тишине отчетливо разносятся гулкие удары сердца.

Дальнейшее происходит, как во сне. Ардо вскакивает с места, и спешит ко мне, парализованной внезапной новостью. Прежде, чем я успеваю что-то понять, он уже сжимает меня в объятиях, шепчет тихонько, касаясь горячими губами кожи на висках:

– Ты здесь… Тростинка моя… Я не смел поверить… Даже когда доложили, что левийская подданная пересекла границу Фрии с моим кольцом… Это ты, ты…

Его лицо кажется мне и родным, и чужим в то же время. Я уже успела позабыть, каково это: быть с ним рядом, в надежном тепле его рук, смотреть в его глаза и тонуть в их глубине. Прятать взгляд, робеть, смущаться, набираться смелости, чтобы вновь безнадежно тонуть в омуте его зрачков. Вдыхаю в себя его запах – теперь он даже пахнет по-новому. К знакомой свежей горчинке вместо грустной решимости добавился одуряющий аромат счастья и безудержной радости.

Однако вместе с памятью в мою голову очень некстати вернулась и досадная привычка к самоанализу.

«Ты его по-прежнему не знаешь! Очнись, Трофимова, он все еще прекрасный незнакомец! Ты же не поведешься на все его титулы, лоск и красивые глаза?»

Не поведусь, пожалуй…

Гарантии нет, но я постараюсь.

Ведь в сердце каждой женщины прячется маленькая девочка, верящая в красивую сказку про волшебного принца и любовь с первого взгляда.

За ироничным голосом самоанализа слышу гул моря, как в ракушке. Отстраняюсь на пару шагов от Ардо и озираюсь по сторонам. Этот приглушенный рокот исходит от людей, а точнее от их тихих переговоров. Мой жених оборачивается к присутствующим и обращается с торжественным заявлением:

– Позвольте представить вам мою будущую жену Лию Клерр, которая в самом ближайшем времени станет Лией Кроу.

Меня раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, до бабочек в животе приятно услышать эти слова от Ардо, путь и слегка преждевременно. С другой стороны, в моем мире принцы предпочитают жениться на ровне. Ну, если не принцы, то их родственники своей кровиночке уж точно предпочитают кого побогаче да познатнее! Печенкой чувствую: грядут проблемы, и оказываюсь права. Хором раздаются нестройные голоса:

– Но она левийка…

– Где такое видано, чтобы фрийцами правила какая-то левийка?

– Разве будущий король вправе идти против наших традиций?

Лицо моего жениха темнеет от гнева. Таким рассерженным я его никогда не видела. Признаться, в этот момент малодушно радуюсь, что разозлила его не я. Он отрезает:

– Решение принято. Выбирать за себя жену никому не позволю. Ни как вольный фриец, ни как будущий король.

И опять нестыковка внутри. Мне приятно, что он так уверен в нас, но что-то мне подсказывает: ставя точку в неоконченном разговоре, далеко мы не продвинемся. Первая заповедь эффективного общения: выслушай до конца!

– Выслушай их, – шепчу я Ардо на ушко. – Пусть выскажутся.

Получаю в ответ удивленный, задумчивый взгляд. Кусаю свои губы, не умеющие вовремя смолчать, и готовлюсь к резкой отповеди. Но, как ни странно, через несколько мгновений он изрекает:

– Впрочем, мудрый король, которым я надеюсь стать, выпьет из чаши чужих советов ровно столько, сколько ему требуется. Раз у вас есть доводы против нашего брака, я готов их выслушать.

Только теперь замечаю, что все присутствующие почтительно поднялись в присутствии стоящего кронпринца. Пока он берет меня за руку и ведет к своему месту, обещаю себе в ближайшее время изучить основы местного этикета. Мой спутник усаживает меня на стул, расположенный впритык к своему, садится сам, и наши сотрапезники вслед за нами тоже призмеляются на свои сиденья. Все, кроме одного, который, похоже, намерен держать речь.

– Наша сила – в традициях, светлейший, – многозначительно изрекает пожилой, белобородый мужчина. – Фрийские жены – не только умелые любовницы, заботливые матери, но и грозные воительницы. Что станет с нашей страной, если мужи королевства последую твоему примеру и станут брать в жены слабых, беспомощных левиек, во всем зависящих от магии?

С досады мысленно чертыхаюсь. Вот же гад! Бьет в самое уязвимое место! Черт меня дернул за язык предложить Ардо всех выслушать! Однако мой жених не теряется:

– Гиннар, твоя дочь слаборука. Она с трудом поднимает меч – такой уж родилась…Считаешь ее непригодной к замужеству с фрийцем?

Белобородый Гиннар сердито качает головой, крякает от возмущения и вскоре садится. Его только что ткнули носом в им установленные двойные стандарты. И правда, что на такое ответишь?

Тогда слово берет хорошенькая молодая особа, сидящая в метре от Ардо:

– Но, светлейший… Фрийские девы любят родину настолько, что готовы сложить голову ради ее блага и процветания. Что может дать Фрии эта гм… юная, неопытная левийка? Какой пример она покажет нашим девам, занимая столь почетное, видное место подле тебя?

– Эта юная, неопытная левийка умеет выращивать урожай, разводить скот, исцелять больных и даже принимать роды, – отрубает Ардо, а я еще больше зажимаюсь от этих слов, ведь ничего из вышеперечисленного делать не умею. Чувствую себя бесполезной, как дырявый таз, хотя мой жених и утверждает обратное. – Во время войны, когда большая часть из нас отправится сражаться, все эти навыки могут пригодиться в тылу. Впрочем, и в мирное время подобные знания принесут пользу. Не находишь, Кларита?

– Но полюбит ли она Фрию так же, как мы?

– Заботу об этом предоставь ее жениху, – улыбается Ардо. – Разумеется, будет легче привить моей невесте любовь ко Фрии, если местные жители отложат в сторону копья и продемонстрируют свое знаменитое радушие.

– Я поняла, светлейший, – говорит Кларита, заметно порозовев в щеках. – Если позволишь, я задам последний вопрос.

Ардо кивает и девушка продолжает, с вызовом вскинув головку:

– Ты левиец по отцу, всю жизнь прожил в Левии и выбрал себе левийскую деву. Так где твоя родина, сир Кроу? Здесь или там?

На дерзкую девчонку со всех сторон устремляется шквал осуждающих взглядов. Больше всего возмущения сквозит от миловидной девочки-подростка, сидящей совсем рядом с Ардо. Она сжимает сейчас рукоятку столового ножа с такой злостью, что, кажется, серебро вот-вот прогнется или взлетит в воздух и острием прильнет к горлу Карлиты. Даже я, далекая от местного этикета, понимаю, что эта говорящая заноза перешла все границы допустимого в разговоре с будущим сувереном. Но вопрос столь важен для всех, что осадить ее никто не решается… Кроме той самой девочки с ножом. Ее напудренное личико искажается от негодования, и она тоненько пищит, возмущенно взмахнув кулачками:

– Что к человеку прицепилась, поганка паршивая! Отстань от него! Пиявка ты зубастая, а не воительница!

– Изволь заметить, сира Катарина, зубастость воительнице не помеха, – усмехается Кларита, даже не удостоив собеседницу взглядом, продолжая неотрывно гипнотизировать моего жениха.

Принц едва заметно качает головой, с грустным упреком глядя на Катарину, и та как-то сразу стихает. Какое-то время, примерно, бесконечность, Ардо молча наблюдает за дерзкой чертовкой, что посмела ковырнуть по больному, затем отвечает:

– Я мог бы сказать, что впитал любовь ко Фрии с молоком матери. Мог бы заявить, что знаю здешний народ и традиции лучше вас самих, потому что мать не давала мне спуска в обучении. Мог бы объяснить, что вырос во фрийском островке, созданном матерью в самом сердце Левии… Но к чему слова, когда поступки всегда звучат громче? На пороге войны я оставил Левию ради Фрии. Мой выбор очевиден… Кто-нибудь еще желает высказаться? – на этих словах он обводит всех серьезным, внимательным взглядом, и больше никто не рискует роптать.