Текст книги "Я (не) ваша Лия! (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Его слова раскаленным, острым клинком втыкаются в самое уязвимое место. В старую саднящую рану, которая никак не хочет заживать. Те же самые вопросы я сама задавала когда-то. Перед глазами за пару секунд проносится калейдоскоп предыдущей жизни.

Тревожные переглядки родителей, когда рассказываю им свои детские сны и видения. Они неправильные. Бесконечные психиатры с самого детства. Вопрос мамы: «Доктор, это излечимо?» и мой вывод: я больна. Со мной что-то не так.

Таблетки. Побочки. Плохой сон и ужасный аппетит. Снова врачи. Чувство вины перед родителями за то, что со мной приходится столько возиться.

Мама, собираясь в церковь, просит ни с кем там об этом не разговаривать. Ей будет стыдно, если кто-то узнает. После школы – сразу домой. Уроки. Подгузники. Пеленки. Посуда. Помощь уставшей маме. Снова уроки.

Выпускной в гимназии. Красный диплом. Довольный взгляд отца. Отличный шанс поступить в юридический. Пойти по его стопам. Заикаюсь о том, что меня интересует психология. Хмурые взгляды родителей. Неперспективно. Непрактично. Снова неправильно. Мне не подойдет.

Как в том грустном анекдоте:

– Изя, иди домой!

– Мама, я замерз?

– Нет, ты хочешь кушать!

Первый курс на юридическом. Каждый день учебы – тоска. С меня хватит. Буква закона, черствая, как трехдневный сухарь, не для меня. Я – не мои родители. Я – это я.

Снимаюсь с учета в психдиспансере. Таблетки – в мусорку. Открываю свою частную практику. Консультирую людей, используя свой проклятый дар. На счету все больше денег. Бросаю все остальные подработки – теперь они не нужны. Поступаю на психфак.

Родители обо всем узнают от общих знакомых. Скандал и истерика. Мой очередной приезд к ним и первое настоящее отчаяние. Новые замки на дверях. Домой не попасть. Теперь у меня нет отчего дома. У них было семеро детей. Теперь стало шестеро. Наверно, им непринципиально.

Бессонные ночи. И вопросы. Бесконечные вопросы. Кто я им? Кем была до сих пор? Кого они любили в моем лице? Настоящую, живую дочь? Или набор качеств, который надеялись во мне увидеть?

Я проходила через подобное. Поэтому, глядя сейчас в глаза, вопросы в которых, как две капли воды совпадают с моими собственными, понимаю, что ответ тут может быть только один:

– Для меня честь быть твоей невестой, Ардо. Но твои слова стали для меня неожиданностью, поэтому я буду признательна тебе за отсрочку. Мне нужно время подумать.

Глава 7

Резкий, внезапный окрик прямо за моей спиной:

– Эй, голубки! Не желаете ли погреться у костра? Пора бы вам присоединиться к нашей честной компании!

Капитан подошел, ступая бесшумно, как кошка. Надеюсь, он не расслышал того, что должно было оставаться строго между голубками.

Я киваю, и с улыбкой отзываюсь:

– Прошу еще минутку, сир, – и мы в вашем полном распоряжении!

Капитан ворчит, что-то вроде: «О времена! О нравы!» и нехотя возвращается к костру. Под потрескивание горящих поленьев Ардо о чем-то напряженно размышляет. Затем снимает с пальца кольцо с печаткой и протягивает мне. Растерянно зажимаю в кулаке нагретый им кусочек металла, все еще хранящий частичку его львиной энергетики, и вопросительно гляжу на парня. Склонившись к моей голове, он тихо, еле слышно говорит:

– Мне придется отправляться без тебя, тростинка. Когда надумаешь ехать во Фрию, разыщи в Храме Кривую Амелию и передай ей это кольцо. Она подскажет, что делать дальше.

– Ты говоришь «когда»? Не «если»?

Он улыбается все той же хулиганистой, дразнящей улыбкой, что покорила меня, едва я проснулась. Легонько, едва касаясь, проводит по нижнему контуру бровей и произносит:

– Это говоришь ты, не я. Твои глаза оказались намного разговорчивее губ.

И тут же, не давая возразить, увлекает меня к костру. Рассаживаемся вокруг живительного тепла. Протягиваю руки, уже порядком озябшие, к огню, одновременно раздумывая, куда бы мне спрятать кольцо. На пальцах оно не удержится – там лишь кожа, обтягивающая тонюсенькие косточки. Может, у меня есть какие-нибудь кармашки в кофточке? Ставлю себе галочку – найти тайничок для кольца.

Капитан Крамер после недолго вступления, напоминающую универсальную проповедь про «не сдаемся и идем до конца во имя благих свершений», ни с того ни с сего заявляет: настало время пожинать плоды своих трудов.

Он просит нас с Сандером рассказать о прошедших днях, наших переживаниях, внутренних озарениях и прочих не менее важных для духовной жизни вехах. Сижу, вконец дезориентированная. Как ушатом ледяной воды оглушенная.

Какие осознания, ребят? Я сплошной вопросительный знак. Меня зашвырнуло в незнакомый мир, как мяч за футбольное поле. Изливать из себя вопросы – пожалуйста, хоть до завтрашнего утра! А осознания… Подобно Сократу, могу лишь скромненько заявить: «Я знаю, что ничего не знаю.»

Что же касается сегодняшних похождений – ту их часть, которую я видела – совершенно точно не стоит афишировать!

Внезапно, уже в который раз за день, Сандер бросается мне на выручку. Сам, совершенно добровольно принимается рассказывать о том, что происходило до моего прихода в этот мир.

Как Лия Клерр самоотверженно трудилась. Как постилась. Без передышки шагая от мирянина к мирянину, с любовью принимала отказы. Желала доброго здравия и тем, кто покупал творения магов, и тем, кто отказывал, и тем, кто срывал на служителях скверное настроение. Из-за этого ее непрестанно благого настроя, из-за неуемной отдачи наши ситы заметно полегчали, серебряный браслет щедро пополнил запасы магии у мирян, а кошель ощутимо пополнился золотыми талами.

Однако, продолжает Сандер, в какой-то момент произошло непоправимое. Он выдерживает долгую драматическую паузу. Точнее, очень долгую и очень драматическую. Уверена, Смоктуновский бы оценил. Скорбно вздыхает, а затем с горечью произносит:

– Мы натолкнулись на черных стражей.

От этой новости капитан в буквальном смысле скрежещет зубами. Он сразу понимает, что браслет наш опустел, как закрома у голодной мыши. Получается, Сандер только что взял удар на себя. Не только прикрыл меня, но и так умело подтасовал колоду правдивых фактов, что практически не соврал капитану.

Помимо того, что меня прикрыл, парень еще и продемонстрировал: здесь все обращаются друг к другу на ты. Вот бы я попала, если бы по земной привычке начала выкать умудренному сединами старцу!

Надо отдать ему должное, сир Крамер быстро приходит в себя. Наверно, уже привык к подобным новостям и освоил нелегкую науку эмоциональной саморегуляции. Он строго спрашивает:

– Думал ли ты о причинах, по которым вас постигло это гор… эта неприятность?

– Конечно, капитан. Весь оставшийся день только об этом размышлял.

– И?

– Причина подобных событий – в том, что я роптал на свою сестру. Мне хотелось, чтоб она чаще отдыхала, больше спала и принимала еду, которой добрые мирянки пытались нас накормить. Сир, я виноват в том, что мы пришли к тебе с пустым браслетом. Признаю и раскаиваюсь.

Боже, как все это несправедливо! На его месте должна быть я! Если кто тут и виноват, так это я!

– Сир, не слушай его! Брат делал все, что в его силах. Это я жаловалась на тяжкую судьбу и… – на этом капитан меня беспардонно прерывает.

– Лия, твое стремление защитить брата и взять вину на себя – разумеется, понятно. Это в который раз доказывает твое добросердечие. Но мы все знаем, что истина дороже, – вот так запросто обвинив меня во лжи во спасение, он поворачивается к Сандеру и продолжает, – Что ты собираешься делать в знак раскаяния, брат?

Приосанившись и бросив на меня мимолетный взгляд, мой друг торжественно заявляет:

– Готов добровольцем отправиться на служение к шуйцам.

– Похвально. Там необходимы такие смельчаки, как ты. Я сообщу об этом Верховному. К тебе же, Лия, у меня есть отдельный разговор. Отойдем в сторону!

– Слушаюсь и повинуюсь, капитан.

По серьезным лицам вдруг понимаю, что эту шутку никто не оценил, так как мои слова принимают за чистую монету. Подобные отношения все больше попахивают армией и муштрой, а, если честно, я никогда не завидовала израильтянкам с их обязательной воинской службой!

Встаю, отряхиваюсь от вероятной грязи и отправляюсь с капитаном наружу – в то самое местечко, где мы только что разговаривали с Ардо.

– Я знаю, что твой жених предложил тебе поездку во Фрию, чтобы познакомиться с родителями, – капитан решил сразу взять быка за рога. – Ты имеешь право согласиться. Но при этом должна знать, что и я, и верховный маг против.

– Почему, сир?

Он пожимает плечами.

– Это же очевидно. Мы на грани войны. Уже сейчас все дороги между странами перекрыты. Пропускные пункты забиты народом. Пускают только тех, у кого в порядке документы и есть веская причина для перехода.

– Разве знакомство с родителями жениха – не веская причина для поездки?

– Нет. То есть да. В каком-то смысле. Но главная причина даже не в том. В любой момент границы закроют окончательно, и тогда возвращение в Левию станет почти невозможным. На данный момент ты единственная способна полноценно восполнять ресурсы энергиуса в Храме. Прочие служительницы… В общем, своим отъездом ты поставишь под угрозу и процветание Храма, и благополучие Левии.

Ауч. Вот как! Опускаю глаза, чтобы не выдать своего потрясения. Меня, похоже, давно избрали на роль жертвенного агнца. Личное счастье Лии Клерр никого особо не волновало, включая и ее саму! Лишь бы исправно заправляла баки и прилежно смазывала маслом вращающиеся шестеренки в огромной махине пресловутого Храма. Что же… Перчатка брошена! Принимаю ваш вызов, капитан.

– Я готова остаться, хоть это и не входило в мои намерения. Но взамен прошу отпустить Ардо повидать своих родителей.

– Взамен?! – он ошарашен. Молчит. Не ожидал, что у бессловесной доныне послушницы окажется собственное, озвученное вслух желание. – Ты знаешь, что это против правил. Не ожидал таких просьб от тебя, всегда и во всем преданной делу!

– Если ты настаиваешь на соблюдении правил, сир, мне придется последовать за женихом во Фрию. Разумеется, не хотелось бы огорчать ни высшего мага, ни тебя. Однако и Ардо необходимо уберечь от левийских патриотов, видящих врага в каждом, в ком течет фрийская кровь.

– Ты радеешь о собственных мелочных интересах, когда твоя родина на грани войны?! – на этих словах лицо моего собеседника вытягивается, превращаясь в суровую, ледяную маску. Где-то в области позвоночника по коже бегут испуганные мурашки, но я усилием воли задвигаю свой страх куда подальше.

– Жизнь жениха – не такая уж и мелочь для меня, сир. Впрочем, в чем-то ты прав. Судьбы служителей – ничто перед судьбами стран и народов. А значит наше с Ардо отсутствие Левия даже не заметит.

Капитан внимательно рассматривает мое лицо. Пытается, наверно, выцепить черты мягкой, как глина, послушной Лии среди моих дерзких высказываний. Не получается. Нехотя заявляет:

– Ну, да ладно! Я уверен, что в такой отчаянной ситуации одно исключение можно сделать и Верховный не будет против. При условии, разумеется, что это исключение останется в тайне. Это все?

– Да, сир. Спасибо.

Он решительно направляется обратно в пещеру и я семеню следом. Ловлю на себе пытливый взгляд Ардо и мрачноватый Сандера.

Капитан присаживается у костра. Достает из своей сумы помятые темно-желтые бумаги и размашисто выводит на верхней странице строчку за строчкой. Затем вынимает из малюсенькой баночки сургуч, и тщательно прикладывает к нижнему углу бумаги. Торжественно протягивает лист озадаченному Ардо и заявляет:

– Пропускная грамота выдается служителю Ардо Кроу по убедительной просьбе невесты Лии Клерр. Твоя поездка к родителям во Фрию будет протекать под протекцией Верховного Мага. Однако все, здесь присутствующие, обязаны сохранить это в тайне.

Мужская составляющая нашей четверки – все, как один, хоть и с разным выражением лиц, особым образом складывают пальцы правой руки, левую прижимают к груди и произносят в унисон:

– Клянусь.

А потом выжидающе смотрят на меня. Встрепенувшись, я поспешно, кое-как повторяю этот жест и выдавливаю из себя то же слово:

– Клянусь.

С трудом давлю улыбку. Братство бесконечных тайн, ей-богу! Теперь бы еще не забыть, от кого какие секреты полагается оберегать! Как говорил один умудренный опытом человек: «чтобы врать, нужно иметь отличную память». Надеюсь, моя карта памяти такое сдюжит!

Глава 8

Капитан, важно нахохлившись, утверждает: раз наша с Сандером миссия провалена, мы обязаны немедленно вернуться в Храм. Восстановить силы для новых свершений, а также, как и полагается, провести некоторое время в комнатах для раздумий. Ардо же может хоть сейчас отправляться во Фрию. Причем «во Фрию» в исполнении капитана звучит почти, как «ко всем чертям!»

– Я все же предпочту спокойный сон рядом с невестой незамедлительному расставанию, – невозмутимо возражает парень, приземляясь рядом со мной на остывшие камни и совершенно не обращая внимания на колкие, осуждающие глаза капитана. По вопросительным взглядам понимаю, что он хочет сказать:

Как тебе удалось уломать, капитана, Лия?

Что еще я не разглядел за твоей кажущейся простотой?

Понимать-то понимаю, но под прицелом зорких глаз сира Краммера и его больших ушей-локаторов ничего ответить не могу. Сижу, улыбаюсь загадочно и кутаюсь в свой плащ. Похоже, в подобных обстоятельствах спать принято сидя. Пытаюсь пристроиться к стене, ерзаю, как уж на сковородке, но мне в любой позе некомфортно: то в лопатки врезается твердый выступ, то шея затекает, то позвонки слишком упираются в стену.

О, моя спина… Умоляю, продержись эту ночь! Возможно, уже завтра я смогу, раздобыть для тебя нормальную кроватку.

Отрываю кусок длинной тесьмы от плаща и вешаю кольцо, полученное от Ардо себе на шею.

Мне кажется, в свете последних событий я не смогу заснуть, но стоит мне, смирившись с тем, что удобнее больше не будет, закрыть глаза, как сознание стремительно погружается в липкую, холодную воронку дремоты, в которой плавают обрывки сегодняшних событий.

Ведьма превращается в капитана и сражается с Ардо на мечах. Под бряцанье их стали над нами носится огромная сиренево-розовая чайка, на шее которой привязан небольшой тубус. Падает кроваво-красный снег. Глядя на него, дрожу то ли от холода, то ли от страха. Сандер одной левой отбивается от крыс, а правой пытается всучить мне дудочку. Стараюсь его убедить, что никогда не ходила в музыкалку, но он упрямый, как черт. «Играй», – твердит он, и его фанатичная, безумная вера в меня по капельке просачивается в грудь. «Ты сможешь! Просто играй!» Внезапно на розовом небе проступают одно за другим четыре светила, прогоняя холод и снег. Когда я почти поддаюсь на уговоры, обхватив пальцами дудочку, до меня доносится оглушающий шепот:

– Лииияяя! Гдеее ты?

Просыпаюсь в слезах, как свою ощутив тоску того существа, что меня ищет. Мне так жаль его, потерянное, одинокое создание, что охота тут же, стремглав броситься наружу, чтобы найти беднягу, которому я так нужна, прижать к груди, утешить, убаюкать, укачать. Только где его искать?

Проморгавшись немного, окончательно стряхнув с ресниц остатки сна, осматриваюсь. От огромного костра осталась лишь жалкая горстка серой золы. В пещеру проникает рассеянный, мягкий свет, едва озаряя в густом полумраке две скрюченные фигуры у стены напротив.

При виде них робкая надежда на возвращение в свою прежнюю жизнь исчезает вместе с остатками дремы. Я все еще здесь. Заснула – и проснулась сюда же. Этот мир обречен стать моим домом, хочу я того или нет. От обиды гулко колотится сердце. Где бы ты ни была, злая, коварная ведьма, замуровавшая меня среди чужаков, обещаю: однажды мы с тобой поквитаемся!

Утренняя прохлада бодрит, ветерок освежает легким дуновением кожу лица. Несмотря на это, мне тепло. Даже жарко. Вопреки своим ожиданиям чувствую себя неплохо отдохнувшей, но первая же попытка встать заканивается неудачей.

Обнаруживаю себя завернутой в огромную бархатистую пеленку – ночью Ардо прижал меня к себе и закутал нас обоих в свой безразмерный плащ. Наверно, именно в тот момент в моем сне потеплело.

Его рука под плащом обнимает за талию, борода щекочет висок – он совсем рядом, до безобразия, до неприличия близко! Собираюсь воспользоваться ситуацией – хоть одним глазком подсмотреть за ним спящим. Медленно, осторожно поворачиваюсь и… натыкаюсь на его ясный, незамутненный взгляд. От неожиданности вздрагиваю. Отвожу глаза, как нашкодивший воришка.

– Я такой страшный по утрам, что ты не в силах удержать на мне взгляд, тростинка? – усмехается он, чуть склонившись, обжигая ухо горячим дыханием.

– Спасибо, что мм… согрел меня этой ночью. Но в следующий раз попрошу все же спрашивать моего согласия.

– Как скажешь. Отныне, прежде, чем тебе помогать, обязательно дождусь твоего официального одобрения!

Пытаюсь кое-как выпутаться из двойного кокона ткани и его рук. Барахтаюсь неуклюже, он же и не думает мне содействовать, пока я пыхчу, стараясь развернуться. Ждет, чтобы попросила о помощи. Ну уж нет! Не дождется!

К моменту вылета бабочки из своего кокона – слишком громко она при этом пыхтела! – просыпаются и Сандер с капитаном. Наступает время первых в этом мире утренних процедур.

Глядя на остальных, учусь чистить зубы веточкой хвойного дерева с довольно мягкими, ароматными иголочками, по твердости и густоте напоминающей обычную щетку. После чистки зубов во рту остается приятный, сладковато-терпкий вкус. Странно… Я дома зубы после завтрака чистила.

Умываюсь, пользуясь ледяным источником, текущим тут же из скалы. От холода тонюсенькие пальцы мгновенно немеют, дыхание перехватывает, кожа лица и рук горит, будто обожженная. «Зато бодрит не по-детски!» – убеждаю себя, мерно клацая зубами.

Впрочем, кого я обманываю? Мне бы душ сейчас, с утречка теплый, неторопливо томный, чтобы смыть с себя вчерашнюю грязь, деликатно, бережно сполоснуть сонную вялость, чашку горячего капучино с капелюшкой миндального сиропа – вот и все, чего мне не хватает для полного счастья!

Время завтрака. Не успеваем мы с Сандером затолкнуть в рот по-спартански лаконичные пилюльки, как капитан и Ардо вынимают из своих сит целое пиршество – огромные ломти хлеба и округлые куски чего-то желтого, напоминающего чеддер. Протираю глаза. Мне не снится? Передо мной настоящая еда?

Максимально бесшумно сглатываю подступившую слюну. И опять лавина вопросов в голове. Если я сейчас попрошу поделиться припасами, как это расценят окружающие? «Лией Клерр овладели бесы чревоугодия»? Или «бедная девочка проголодалась – нельзя же так себя изводить»? Хотя какая разница? Сандер вон, по вине предыдущей Лии уже много дней нормально не ел, а мое тело слишком явно напоминает о дистрофии! Не время стесняться.

Не успеваю раскрыть рта, как Ардо отламывает добрый ломоть хлеба, кусок желтой субстанции и деловито протягивает мне. Поблагодарив за щедрость, забираю еду и тут же передаю ее Сандеру.

– А ты? – тот косится за мою спину, как раз в сторону Ардо, и часто-часто мотает головой, отказываясь от угощения. – Ты должна поесть сама, сира.

– Именно это сира сейчас и сделает! – с нажимом заявляет жених и всучает мне еще один ломоть с сыром, который на сей раз принимаю на свой счет и огромным усилием воли принимаюсь есть цивилизованно: откусывая маленькие кусочки и тщательно прожевывая. По вкусу это и правда хлеб с сыром. Местный бутер, не иначе!

Капитан, с аппетитом уминая свой завтрак, не забывает похвалить и Ардо, разделившего снедь с ближними, как и подобает доброму служителю. Сам однако – лицемер несчастный! – делиться ни с кем не спешит.

После завтрака мы скатываем плащи в тонкую узкую трубочку и пристраиваем их в ситу, над магическими артефактами. Затем, прихватив свои нехитрые пожитки, примерно пол часа шагаем гуськом по узкой тропинке, ведомые капитаном, пока не выходим на широкую, протоптанную сотнями ног дорогу.

Какое-то время идем, разбившись на пары, причем капитан заставляет нас с Ардо шествовать впереди – наверно, чтобы не шушукались у него за спиной. Чувствую, как сира Крамера бесят мои разговоры с женихом, как жадно он к ним прислушивается, пытаясь уловить не только слова, но и интонации. Особо тут не поговоришь, даже если и возникла бы такая необходимость.

Вскоре дорога подходит к развилке, над которой высятся деревянные указатели с выжженными на них незнакомыми названиями.

– Здесь мы расстанемся, – заявляет быстро нагнавший нас капитан. – Ардо двинется в Приар, остальные идут в Велиарх.

Коротко кивнув парню, он и не думает дать нам минутку для прощания. Вместо этого, как ни в чем ни бывало, продолжает размеренной, энергичной поступью движение в объявленный пункт назначения. Сандер, обескураженно поглядывая на меня, топает вслед за капитаном, слегка от него отставая.

Уже в сотый раз за недолгое знакомство с сиром Крамером меня раздирает возмущение. Ну, допустим, у меня, Лии Трофимовой, возлюбленных нет. Но ведь у Лии Клерр – той, чье место я занимаю, есть жених, и они оба имеют право на нормальное, качественное прощание! Тем более, война на пороге, драконы за каждым кустом, крысы-мутанты, тайная полиция. Сегодня жив, завтра мертв.

Из чувства противоречия, назло капитану подхожу к смуглокожему красавцу поближе и вкладываю пальцы в его широкие, теплые ладони. Его горящие надеждой глаза прикованы к моему лицу в ожидании вердикта. Наверно, он все еще верит, что невеста передумает и снова, в очередной раз удивит решением отправиться во Фрию. Нет. Сюрпризы устраивать я, конечно, люблю, но так далеко заходить не собираюсь.

– Береги себя, Ардо! Надеюсь в нашу следующую встречу увидеть тебя в добром здравии!

– Мне дороги твои слова, Лия Клерр. У нас, у фрийцев, есть примета: чем короче прощание, тем скорее следующая встреча. Знай, мои мысли остаются с тобой! – его ладонь на секунду опускается мне на щеку, большой палец, нежно поглаживая, невесомо скользит по коже. Затем он спокойно разворачивается и шагает по уходящей в Приор дороге.

Гляжу на его высокий силуэт, широкую спину, с каждым шагом уменьшающуюся в размерах, и все больше грустнею. Ловлю себя на мысли, что расставаться по-фрийски я не умею. Не готова я так быстро его отпустить. Жаль, что он фриец. Жаль, что война. Жаль, что расстаемся именно сейчас.

Стою, размышляю, как несправедлива жизнь, пока до меня не доносятся окрики отчаянно размахивающего руками Сандера:

– Ай! Ай!

Только через пару секунд до меня доходит: он кричит: «Догоняй», но потоки воздуха сносят большую часть звуков в сторону леса. Небо вдруг оказывается затянутым тяжелыми сизыми тучами и вовсю готовится к дождю. Порывы ветра сносят меня в сторону, вынуждая идти зигзагообразной, пьяной походкой.

Повиливая, припускаю за своими провожатыми. К моменту, когда я с огромным трудом догоняю своих попутчиков, из туч, безо всякого предисловия в виде мороси ухает тяжелая стена дождя. К счастью, прозрачная, теплая и без запаха. И, хотя тяжелые капли непрерывно молотят по голове и плечам, я воображаю, что принимаю теплый, приятный массаже-душ. Прямо, как утром заказывала! Очищаюсь от пота, пыли, грязи и усталости.

Через некоторое время понимаю, что с ассоциацией я поторопилась. Душ хорош тем, что его можно и выключить, и настроить. Когда же мокнешь под резкими струями воды час, второй, третий, поневоле закрадывается мысль, что вода, смыв с кожи всю грязь, скоро примется смывать твою плоть, слой, за слоем, сливая ее в жижу под твоими ногами.

Мучительно долгая дорога, которой не видно ни конца, ни края. Ноги тоскливо чавкают по лужам. Все больше жалею себя. Дождь, потеряв всякий стыд, снова превращается в ливень.

– Нет ли у нас какой-нибудь магии, защищающей от дождя? – украдкой спрашиваю у Сандера, потеребив за локоть.

– Есть. Шапка-непромокайка. Но служители не имеют права тратить на себя столь дорогостоящую магию – произносит он, сочувственно оглядывая мой жалкий, насквозь промокший вид. – Мы привычны к трудностям. И ты привыкнешь. Со временем.

Однако через несколько минут парень все же подходит к нашему предводителю почти вплотную и что-то ему говорит. По счастью, нахожусь достаточно близко, ветер дует в мою сторону, и я слышу почти весь разговор, несмотря на скрадывающий звуки ливень:

– Капитан, в пещере Троллей… Ты собирался дойти до ближайшего портала и оттуда перенестись в Храм… твои планы, очевидно, поменялись, но я переживаю за сестру… скоро мы будем проходить очередной портал…

– … слишком жалостлив… Ей нужно преподать урок… поставить на место… Гордыня – величайшая беда… не нужна строптивая служительница…

Так вот оно что? Все мои нынешние страдания – всего лишь месть за уязвленное самолюбие? После этих слов дышу часто-часто, пытаясь прийти в себя. Обидно до ужаса! Похоже у местного сообщества накопилась острая нехватка представителей профсоюза! Меня одолевает дичайший соблазн подойти к нашему главарю и потребовать у него если не телепортацию, то хотя бы магические шапки. Топнуть своей тонкой ножкой прямо по грязи, заявить, что и шага больше не ступлю в сторону храма, пока не создаст нам с Сандером нормальных условий для жизни.

Но в глубине души прекрасно понимаю: это крайняя мера. Если уж и давить на рычаг своей ему необходимости, то только во имя чего-то стоящего. Зонтик в списке приоритетов – предпоследний снизу! Закусив губу, продолжаю молчаливо плестись в хвосте нашей процессии. Настойчиво убеждаю себя, что все плохое однажды заканчивается.

И правда, плохое заканчивается, как только мы достигаем селения и капитан внезапно, без предупреждения сворачивает в сторону большого, серого дома с грязно-темной крышей. Быстрые, тихие переговоры – и хозяйка, худощавая женщина с угрюмым, неласковым взглядом, соглашается предоставить нам ужин и ночлег за скромную плату.

Моя радость слегка утихает, когда, запив черствый хлеб холодным, горьковатым молоком, мы отправляемся почивать в комнату для прислуги, навещающей сегодня родню. Здесь нет кроватей. Только сено навалено на пол вдоль стены.

Я-то надеялась на мягкую, сухую постель, чистые простыни, нормальную подушку, а получаю, в итоге, клочок сена под голову, мокрую одежду, второй кожей прилипшую к телу, да влажный плащ вместо одеяла. Брр.

Хочется расспросить Сандера о многом: о Храме, о Левии, о традициях служителей, но капитан не дает никакой возможности пообщаться без свидетелей. Его назойливое присутствие необыкновенно утомляет и все больше злит. Так и не обновив нисколечко вчерашнюю базу данных, незаметно для себя отключаюсь.

Следующим утром, полузамерзшая и совершенно упавшая духом, уныло завтракаю со своими спутниками остатками вчерашнего ужина, после чего мы вновь отправляемся в путь.

Дождь утих. Судя по тому, как основательно подсохла дорога, закончился он много часов назад. Обходя очередную лужу, мрачно размышляю. Все утро, с тех пор как проснулась, потираю внутренний сгиб локтя. Уже с ночи кожа на этом месте отчаянно зудит. Зудит так сильно, что я не на шутку тревожусь.

Может, в том подгнившем сене обитают клопы или блохи и сейчас самые активные их представители мигрировали на мою покоцанную юбку? Или же это банальная аллергия на местную пищу? Забавно, если подобная напасть проявляется только у иномирян, и меня поймают на такой малости! А если у меня чесотка? Что тогда? Где найти врача? И есть ли тут нормальные врачи или только сомнительные целители вроде меня? Те, что лечат кого-то, сами не понимая, как и кого.

К счастью, прежде, чем успеваю вконец запаниковать, капитан объявляет привал на обед в тени огромного, пышного дерева и отходит по нужде. Судя по скорости, с которой он рванул за ближайшие, метрах в ста кусты, нужда у него накипела невероятно сильная! Наконец-то, его всевидящее око заслонит густая листва, а ум займется делами поважнее, чем шпионить за моей скромной персоной!

Пользуясь его отсутствием, внимательно, не таясь разглядываю локоть и вижу, что мой ранее незаметный шрам в виде восьмерки порозовел и припух. Это место и чешется, как безумное.

Сандер подходит поближе и нахмурившись рассматривает шрам. Под его удивленно-испуганным взглядом чуть не плачу. Не пугай меня, дружище! Я и так на пределе.

– Что это, Сандер? И почему эта штука на коже так чешется?

– Это помолвочный знак. Всего лишь символ твоей принадлежности Ардо, у него такой же. Старый, блаженный Антс как-то рассказывал, что у редких, просветленных дев этот символ в самом буквальном смысле указывает на жениха. Если шрам у девы распух – значит, ее суженый в беде.

– За «просветленную деву» спасибо, конечно! Но разве Ардо не должен уже быть во Фрии, в безопасности?

Парень бросает короткий взгляд на небо – сверяется с местными часами, затем с сомнением качает всклоченной головой.

– Уверен, что ливень тоже его задержал. Сейчас он может находиться как на территории Фрии, так и в левийском приграничье.

– Странно, что у него проблемы. Ведь протекция верховного мага предполагает содействие беспрепятственному переходу через границу?

Сандер лишь разводит руками и растерянно пожимает плечами. Сам весь в непонятках. Я задумчиво произношу:

– Вчера мне приснилась розовая почтовая птица, летающая над капитаном.

– Вот так совпадение! Мне показалось, капитан вставал позапрошлой ночью, в пещере. Я почти уверен, что расслышал вопль его креака.

Почтовый креак капитана. Граница. Его поединок с Ардо в моем сне. И крики Сандера, чтоб я поскорее включалась в игру! Внезапно все части мозаики складываются по своим местам в единую, цельную картинку. Меня терзает раскаяние, что свой сон-подсказку я проморгала. Даже не прислушалась, не присмотрелась, не попыталась понять. Отбросила, как бессмысленную мешанину из пережитых впечатлений.

Усаживаюсь на небольшой, приплюснутый камень, нагретый жарким солнцем, ситу спускаю на землю и жду. Через несколько минут к нам возвращается сир Крамер. Его глаза, оживленно блестящие, кажутся чужими на морщинистом, усыпанном старческой гречкой лице.

Старый вояка привык отражать внезапные удары и отработал на них особое чутье. Поглядывает внимательно то на меня, то на Сандера. Правую руку привычно кладет на бедро, поближе к рукояти меча, который однажды там крепился. Кожей чувствует, что удар вот-вот состоится и готовится к защите. Торжественно заявляю:

– Попрошу тебя, капитан, отправить своего креака на границу с новой грамотой для Ардо. Примерно такой же, какую вы написали ему вчера. Я продиктую, что писать.

– Чем тебе не угодила первая? – холодная насмешка в его голосе неприятно коробит. – Объяснись, любезная сестра, будь так добра!

– Видишь ли, твоя первая грамота по какой-то причине не сработала. Боюсь, ты послал на границу второй документ, отменяющий первый. В самом деле, к чему лишаться доброго служителя, когда есть шанс свалить неудавшийся переход через границу на предвоенную неразбериху?