Текст книги "Вариант "Ангола""

Автор книги: Игорь Борисенко

Соавторы: Денис Лапицкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Добежать до лаборатории до конторы – минутное дело. О том, чтобы никого не разбудить, я даже не думал: если мое страшное предположение оправдается, всем станет не до сна…

Я ковырялся в шкафу, когда за окном, прямо возле смотровой вышки, что-то блеснуло голубым. "Молния, что ли? Неужели дождь будет?" Но раздумывать было некогда – я был слишком занят поисками счетчика. Ага, вот он!

Я выскочил на крыльцо, когда путь мне преградила высоченная фигура.

"Дядя Лаврик?", мелькнула мысль. Я успел лишь подумать, что никакой это не дядя Лаврик – незнакомец был высоким, но каким-то суставчатым, и двигался странно… А в следующее мгновение – шширх! – сверкнула ослепительная голубая вспышка, меня с головы до ног словно прошила ледяная искра, и я покатился по ступеням.

* * *

Сознания я не потерял. Но странная вспышка (так вот что я видел из окна – стреляли по часовому!) словно мгновенно лишила меня всех чувств, кроме зрения и слуха: я не чувствовал ни рук, ни ног, не мог пошевелить даже пальцем. Хорошо хоть, что упал я удачно, не носом в землю, и мог хоть чуть-чуть следить за происходящим.

Суставчатый незнакомец был больше всего похож на невероятно высокого и столь же невероятно худого человека, затянутого в матовую черную кожу. Абориген? Черта с два – вряд ли у человека может быть треугольная голова и сияющие желтые глаза. А кроме глаз, на гладком лице больше не было ничего: ни носа, ни рта… Темнота словно сгустилась, породив еще двух таких же чудовищ.

Да кто же это такие?

Двигаясь медленно и очень плавно, чужаки, держа в трехпалых левых руках короткие, чуть сужающиеся к концу цилиндры, прошли мимо меня, даже не удостоив взглядом: похоже, были совершенно уверены в том, что я не представляю никакой опасности.

Они беззвучно поднялись по ступеням, и вошли в контору.

Если бы я мог, я бы закричал – но язык не слушался меня. Послышался знакомый звук, и за окнами конторы сверкнула вспышка, потом еще одна, и еще, и еще…

Через несколько минут они вышли и направились к зданию лаборатории.

Я задергался – вернее, попытался задергаться, но безуспешно. Там ведь Зоя! Там Володька, там ребята!

Ну хоть кто-нибудь бы очнулся, поднял тревогу! Оружие у всех под рукой – врезали бы из полудесятка стволов, от этих уродов и лохмотьев бы не осталось!

Но тревогу никто не поднял: шедший первым чужак открыл дверь, и за окнами снова замерцали голубые вспышки.

"НЕЕЕТ!"

Еще пара минут – и все трое вышли из здания. Но теперь один из них тащил какие-то мешки… Да они же алмазы уносят! Все – и наши, и взятые с боем! Хотя к черту алмазы: сейчас я хотел лишь бежать к Зое…

– Эй! – вдруг раздался оклик. – Что такое?

Кричали откуда-то сзади, я не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто это был – но по голосу узнал Гришу Кондратьева. Ударил луч света от фонарика, заплясав по угольно-черным телам.

Чужаки замерли, словно в руках у Кондратьева был не фонарик, а мощнейший прожектор, и его луч ослепил их.

"Стреляй, Гриша!", хотелось закричать мне, но язык по-прежнему не слушался.

И тут Кондратьев увидел лежащего меня – а может, мешки с алмазами за спинами чужаков.

– Ах вы, гады! – закричал он, и тут же загрохотал автомат.

Он попал – одного чужака пуля сбила с ног, я даже видел, как полетели в стороны какие-то черные куски, но двое оставшихся вскинули свои цилиндры, послышался уже знакомый мне звук, сверкнули две вспышки, и автомат замолчал.

А потом раненый чужак с трудом поднялся на ноги, и все трое скрылись в темноте.

* * *

Возможность двигаться вернулась примерно через час. По телу прокатывались обжигающие волны жара, конечности бессистемно подергивались… Но это постепенно проходило, и вскоре я со стоном смог подняться на ноги. Спотыкаясь, добрался до Кондратьева – тот тоже корчился на земле, пытаясь вернуть утраченный контроль над телом.

– Гриша, как ты?

– Жжы-ы-ыть мооожно, – нижняя челюсть бойца жутко дергалась. – К-к-кто эттто был?

– Не знаю, – я было пожал плечами, и тут же пожалел об этом: мышцы так скрутило судорогой, что левое плечо подтянуло аж к уху. – А-а, гадство…

Я помог Грише подняться, и так, опираясь друг на друга, мы сказочным Тяни-Толкаем зашагали в лабораторию.

К счастью, все были живы – только точно так же корчились от судорог, отходя от воздействия странных вспышек. Несколько минут спустя все собрались в лаборатории – приковылял даже Клюйко, которого нападавшие вырубили на вышке.

– Что случилось? – Зоя, сидя на койке, дрожала, словно ее бил озноб. – А, Саша?

Я рассказал о том, что видел, потом заговорил Кондратьев.

– Я сначала думал, что это из наших кто-то – но потом смотрю, трое их, и здоровые все, как кони, да еще рюкзаки тащат. Ну и влупил…

– А они? – у Вейхштена мелко подергивалась щека.

– Ну… одного вроде срезал, только он потом все равно ушел, – поник головой Гриша.

– И алмазы утащили, – негромко сказал я.

Все оцепенели. Лица выражали целую гамму чувств – растерянность, страх, безысходность…

– Гады, – Раковский шваркнул кулаком по столу.

– Это что же получается…, – пробормотал Попов, бесцельно крутя в руках пинцет. – Все… все зря?

– Что значит – "зря"? – Анте устало привалился к косяку. – Догоним. Отобьем.

– Ну что ты говоришь, Илия, – махнул рукой Горадзе. – Какое там "дагоним", какое там "атабьем"? Нам самим ноги уносить надо!

– Лаврентий…, – Анте прочистил горло, – ты ищешь оправдание для того, чтобы все бросить и уходить?

Горадзе побагровел.

– Да как…

– Тихо вы! – крикнула Зоя. Я и не подозревал, что она так может!

– Бросить алмазы мы не имеем права, – продолжала она. – Кроме того, врагов всего трое…

– Вот имэнно, что трое! Их трое, а нас пятнадцать – и что мы смогли сдэлать?

– Они застали нас спящими…

– Да мы даже нэ знаем, кто это такие! – воскликнул Горадзе.

– Хороший вопрос, – кивнула Зоя. – Саша, Григорий – вы их видели… Кто это мог быть? Португальцы? Или местные – в смысле, аборигены?

Гриша только плечами пожал – мол, понятия не имею. Все смотрели на меня.

– Я думаю, что это… что это ни те, ни другие.

– Кто же тогда?

– Ну…, – я замялся. – Звучит дико… Но… Черт! В общем, я думаю, что это… вообще не люди.

– Марсиане, что ли? – устало усмехнулся Попов. Все остальные тоже заулыбались – но эти улыбки были такими вымученными…

– Не удивлюсь, если так, – я чувствовал себя полным идиотом, но я говорил именно то, что думал. – Понимаете, они не похожи на людей. Черные, лица плоские – только глаза, больше ничего нет…

– Знаете, Саша, – мягко сказал врач, – по-моему, вы просто переутомились… Всем тяжело, все устали. А на улице еще и темно, хоть глаз выколи, как же их хорошо разглядеть? Мало ли что могло показаться.

– Товарищ Вершинин правду говорит, – буркнул Кондратьев. – Точно такие они и есть, как он сказал – чернющие, и глаза страшные, аж жуть.

– Понимаете, бывает так, что…, – начал было доктор, но тут заговорил Данилов.

– Ничего Сане не показалось, – прохрипел он. – Пусть он видел их в темноте – но я-то одного видел прямо как вас сейчас. И лампа тут светила. Он прямо ко мне подошел…

Доктор аж подпрыгнул, когда Данилов попытался подняться.

– Лежи, не двигайся!

– Мне лучше, – Данилов, скрипнув зубами, поднялся, и спустил ноги на пол. – Честное слово, лучше. Вот сюда он подошел, склонился прямо надо мной, потом прямо за бинты цапнул – и ходу.

– Кристалл! – я хлопнул себя по лбу. – Не за бинты он цапнул – кристалл схватил!

– Какой еще кристалл? – непонимающе посмотрел на меня Попов.

– Ах да, вы же ничего не знаете…

Я рассказал о кристаллах из третьего ящичка – об их удивительном подобии и не менее удивительных свойствах. Попов долго рассматривал практически затянувшуюся царапину, а потом сказал:

– Значит, заживляет раны…

Он перевел взгляд на Данилова.

– Ну-ка, посмотрим…

Он снова заставил краснофлотца лечь, а потом осторожно разрезал испятнанные кровью бинты. Несколько минут он сосредоточенно изучал рану, а потом поднял голову, и сказал:

– Ничего не понимаю. Это или переворот в науке, или… или чудо.

– То есть…

– То есть рана выглядит так, словно ей, по меньшей мере, недели три, – покачал головой Попов. – Некротической ткани нет, воспаления нет, гноя нет – даже стадия грануляции практически завершилась, началось рубцевание… Невероятно!

– Я же говорю, лучше мне…, – сипло сказал Данилов.

– Верю, голубчик, верю… Я теперь и в чудесные кристаллы верю, и в марсиан… Но как такое может быть? – Попов посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

– Если бы я знал… Могу только сказать, что причина такого улучшения – определенно тот кристалл, который унесли нападавшие.

– Выходит, за кристаллами они и приходили? – спросил Вейхштейн.

– Возможно… Я бы за таким сокровищем и сам куда хочешь пошел.

Володька намек понял.

– Значит, ты тоже за то, чтобы попытаться отбить алмазы?

Я кивнул.

– И кристаллы. А главное – узнать, где они их добывают. Ну или делают…

– И узнать, КТО они такие, – добавил Вейхштейн.

– А может быть, это все-таки люди? – даже как-то жалобно спросил Попов. – И это у них такие маскировочные костюмы?

– Нет, – я покачал головой. – Не костюмы. Эти… эти существа – они ростом под два метра, но худые, как будто из спичек сделаны. Да у меня рука толще, чем их бедро! Не может человек быть таким. И движутся они не как люди – быстро, плавно.

Я вдруг вспомнил, кого мне напомнили незваные ночные гости.

– Они на богомолов похожи очень. Как будто и человек, и богомол одновременно…

Горадзе передернуло.

– Гадость какая…

– Гадость, – кивнул я.

– И кто же это, если не люди? – спросил сидевший в самом углу Новиков. – А, товарищ Вершинин?

– Я не знаю. Но мне кажется, что это какое-то механические существа.

– Механическое существо, – медленно сказал Анте, словно пробуя слова на вкус. – Вроде как живой автомат? Или чудовище Франкенштейна?

Последних слов я не понял, как, похоже, и остальные присутствовавшие.

– Но это невероятно, – покачал головой Анте. – Никому не под силу создать такое.

– Не более невероятно, чем кристаллы, – сказал я.

Горадзе что-то пробормотал по-грузински.

– Что? – переспросил Раковский.

– Я говорю: сдается мнэ, это далеко не последняя загадка, – глядя в сторону, сказал главный инженер. – А вдруг мы сможэм с ними дагаварытся?

– То есть? – повернулся к нему Анте.

– Ну как… Они жэ магли убить всех ночью – но не убили!

– А вдруг они били на поражение – но не рассчитали? В смысле, не рассчитали мощности заряда – пес знает, что у них за оружие…, – поморщился энергетик. – Хотя, конечно, было бы здорово, если бы с ними можно было договориться… Но вряд ли стоит на это надеяться.

Несколько секунд в комнате было тихо, а потом Зоя сказала:

– Значит, так. Откуда кристаллы, кто такие нападавшие и можно ли с ними договориться – это все вторично. Наша первейшая задача – вернуть алмазы. Начинаем готовиться к выходу. У нападавших и так фора во времени – если долго провозимся, след потеряем. Так что…

– А как же старшина? – сказал я. – Он же не знает, что произошло… Нужно его подождать.

– Чего меня ждать, – раздался из коридора знакомый голос. – Я уж тут минут двадцать сижу, вас слушаю.

Радченко вошел в комнату.

– Быстро вы, Степан Семенович, – улыбнулась Зоя. – Как же я рада вас видеть!

– Всю ночь шел, – Радченко смущенно потер переносицу, и стало ясно, что он порядком устал. – И, похоже, не зря. Я так понимаю, кто-то ночью напал. Потери есть?

– Нету, – откликнулся Новиков. – Все живы. А Гришаня даже одного вражину зацепил.

– Потерь нету – хорошо. А то, что зацепил – я уж знаю, – сказал старшина. Он вытащил из кармана тряпку, развернул: – Это я во дворе нашел. Вы тут люди ученые, подумайте, что это может быть.

В тряпке оказался черный лоскут, измазанный густой темно-синей жидкостью. Похоже, это был один из тех ошметков, которые отлетели от чужака, в которого всадил очередь Кондратьев.

Попов вцепился было в лоскут, но Вейхштейн охладил его пыл:

– Стоит ли терять время? С каждой минутой нападавшие все дальше. К тому же у нас не все… здоровы, и смогут держать темп.

– Если речь обо мне, то я задерживать не буду, – ровным голосом сказал Данилов. – Справлюсь. А тряпку эту можно с собой взять.

– В самом деле, – поддержал его я. – Эх, жалко, тут собаки нет – она бы нас в два счета на похитителей вывела.

– Там и без того след хороший, – Радченко присел на тумбочку, прислонив автомат к кровати. – Из того, которого Гриша подранил, прямо брызжет – капли эти синенькие далеко видно.

– А вот это нам даже очень на руку, – Зоя посмотрела на часы. – Хорошо – сорок минут на сборы, и выступаем.

* * *

Мы отдалились от ограды прииска на добрых две сотни метров, когда Раковский сказал:

– Думаю, достаточно.

Горадзе положил на землю катушку провода, и подсоединил взрывмашинку.

Мы находились на одном из холмов, окружавших прииск, и теперь могли окинуть его одним взглядом. Какой же он небольшой! Солнце еще висело низко, и в ложбине покуда лежала тень, но взгляд легко различал все здания – лаборатория, контора, жилые бараки, цех, а вон, на склоне холма, овощные грядки… Воронка, где добывали алмазы, отблескивала серебром – вода из реки продолжала поступать. Скоро в ложбине будет самое настоящее болото… Но прежде нам нужно обратить в руины все строения.

Я с трудом сглотнул вставший в горле шершавый комок, взглянул на Зою – она, не стесняясь, плакала. Я ее понимал: мы провели на прииске всего несколько дней, но успели в какой-то степени сродниться с ним, словно это был маленький кусочек Родины, затерянный на бескрайних африканских просторах. Что уж говорить о тех, кто провел здесь несколько лет жизни, своими руками возводил здания, преодолевал тяготы и лишения, чтобы извлечь из этой тяжелой красной почвы невзрачные кристаллы, столь нужные изнемогающей в страшной войне Отчизне…

– Рвем? – тихо спросил Горадзе, словно надеясь услышать "нет".

Зоя протянула руку:

– Я сама.

Она положила руку на рычаг – и замерла. Одно движение – и пути назад не будет. Собственно, его и сейчас уже нет, ибо не только мы идем по следу, но и по нашему следу идут враги. Но все же пока прииск не разрушен, кажется, что туда можно вернуться, укрыться, спастись – и ждать помощь…

И Зоя медлила. Я видел, как ее пальцы, сжавшиеся было на рычаге, разжимаются, губы ее чуть заметно шевелились…

– Зоя…, – тихо сказал я.

– Все, – выдохнула она, и повернула рычаг.

…Еще несколько минут спустя наш маленький караван – впереди шестеро бойцов и старшина, потом Раковский, Анте, Горадзе, Вейхштейн и мы с Зоей, лошади – Звездочка и Ночка, навьюченные тюками с поклажей, двое солдат замыкающими – двинулся вперед.

Мы шли по следу из синих капель, оставленному одним из ночных нападавших.

Их и в самом деле было очень хорошо видно на бурой земле, на желто-зеленой траве.

Интерлюдия III

…Картина складывалась предельно ясная. Хорошо выбранное место, довольно грамотно организованная засада, несколько мощных фугасов, высокая плотность огня – ну и результат соответствующий.

Искореженные остовы машин, обгоревшие трупы, больше похожие на обугленные манекены, жирные хлопья сажи… Герц представил, как все произошло, и содрогнулся. Ползут грузовики по ухабистой дороге, балагурят солдаты – и вдруг взрывы, куски металла рвут в клочья людей, решетят машины, а потом со склонов обрушивается настоящий огненный шквал. Налет длился от силы несколько минут, и он очень сомневался, что солдаты охранения успели сделать хотя бы с десяток выстрелов. Зато нападавшие патронов не пожалели: в выкопанных на склоне стрелковых ячейках дно усеяно гильзами. Самые интересные гильзы, конечно, в пулеметном гнезде. Характерная форма, не менее характерная закраина – гильза от русского мосинского патрона: уж кто-кто, а Герц, немало побывший на Восточном фронте, на них насмотрелся. Точно такие же гильзы перед самым выездом по тревоге привезли с берега, где неизвестные положили отделение португальцев.

Русский автомат и русская граната, доставленные с берега Абреу, теперь вот еще и русский пулемет… Более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что это не случайные совпадения. Герц бы дорого дал, чтобы сейчас здесь находилась команда опытных экспертов – наверняка здесь еще куча всяких мелочей, которых он просто не замечает. Да и нападавшие перед отходом подожгли лес. Хорошо хоть, растительности на холмах не так много, и огонь пировал не слишком долго – но все же это здорово усложняет дело…

О налете на колонну ему сообщили из Камукулу – маленькой деревушки по дороге из Чикамбе в Квиленгес. Разгромленный конвой обнаружили носильщики-байлунды, доставлявшие в Квиленгес груз тканей. Герц усмехнулся: использовать труд представителей низшей расы дешевле, чем гонять по разбитой дороге грузовик. Один из носильщиков припустил до Камукулу бегом, откуда по единственному в деревушке телефону местный исправник, даже более толстопузый и никчемный, чем майор Диаш, дозвонился до Бенгелы, сообщив о нападении. Как только Герц с взводом солдат примчался (ну, "примчался" – это громко сказано, потому как добирались восемь с половиной часов) сюда на двух полугусеничных вездеходах, толстяк встретил его гениальной догадкой: мол, на конвой напали аборигены, обстреляв его зажигательными стрелами, оттого и пожар. Дурака, чтобы не мешал, пришлось едва ли не пинками спровадить обратно в деревню.

– Господин гауптман! – на вершине холма показался лейтенант Абреу. Вид у него был еще тот – мундир перемазан сажей, лицо чернее, чем у негра. Впрочем, Герц и сам сейчас выглядел немногим лучше. – Господин гауптман, сюда!

Герц поднялся по склону, перешагивая через обуглившиеся стволы рухнувших деревьев. При каждом шаге из-под ног взлетали облака пепла.

– Вот, смотрите! – Абреу указал на хорошо заметные в мягкой почве следы, оставленные тяжело груженым грузовиком.

– Понятно…, – протянул Герц. – Разгромили конвой, взяли груз – и ушли на машине. Интересно, как далеко?

Приложив козырьком ладонь ко лбу, он осмотрел горизонт, словно надеясь увидеть где-то вдали пыливший по саванне грузовик. Грузовика, конечно же, не было. Но ведь следы-то были…

– Командуйте – по машинам, – сказал Герц лейтенанту. – Будем преследовать.

– Но… господин гауптман, – Абреу наморщил лоб. – Ведь скоро солнце сядет…

– И что? Пройдем по следам, сколько сможем, потом станем лагерем. Или ваши люди не смогут переночевать в поле?

– Смогут, – вытянулся во фрунт Абреу.

– Вот и хорошо. И… Черт побери, где рация? Нужно передать приказ по приискам, чтобы усилили патрули. Не хватало еще, чтобы эти ублюдки, разгромившие конвой, еще и разграбили какой-нибудь прииск!

– Сразу после нападения на конвой? – вновь удивился Абреу.

– А вы уверены, лейтенант, что здесь действует всего одна группа? – вопросом на вопрос ответил Герц. – Кстати, почему вы еще здесь? Я же отдал приказ – по машинам!

Абреу козырнул, рывком развернулся и побежал к дороге. "По машинам!", донесся его голос из-за холма.

Герц посмотрел на солнце, висящее довольно низко над горизонтом. Сколько у них времени, прежде чем стемнеет? От силы полтора часа… Да, нужно связаться с Лусирой – если эти колониальные лентяи завтра не поднимут хотя бы один самолет, пусть пеняют на себя.

Он спустился вниз по склону, к дороге. Солдаты все еще бестолково сгрудились возле вездеходов. Ну за что ему такие мучения?

– По машинам! – заорал Герц, чувствуя, что теряет терпение. Разве они не понимают, что каждая минута на счету?

* * *

Однако «погоня» продолжалась недолго. Не прошло и получаса, как грузовик был найден – упершись разбитой решеткой радиатора в огромный камень, он спокойно стоял в небольшой ложбине, скрываемый от посторонних глаз свежесрубленным кустарником. Шины грузовика были пропороты, топливный бак пробит – похоже, эти люди не собирались оставлять противнику трофеев.

Да и находке как таковой радоваться приходилось – буквально в десятке метров от последней стоянки грузовика катила мутные воды неширокая речушка. Берег был истоптан, валялось несколько тряпок, разбитый ящик из-под консервов…

Он пнул ящик, и потянулся, заложив руки за голову.

Итак, что мы имеем?

Русские – Герц уже был на 90% уверен в том, что его противник именно охотящиеся за алмазами русские – атаковав конвой, скрылись на грузовике. Судя по тому, насколько методично, а главное, эффективно они действовали, грузовик, вероятнее всего, брошен тут не случайно. Можно предположить, что отсюда они ушли на лодках или плотах. Если так, то сейчас их и Герца разделяет несколько десятков километров…

Он вынул и планшета карту. Вот что странно – русские, атаковав конвой, двигались на юго-восток, совсем не в том направлении, где лежал Тихий Лес, про который сообщалось в досье Виэйру. А ведь за минувшие дни Герц уже почти поверил в то, что португальский капитан, так некстати скончавшийся от лихорадки, прав в своих подозрениях, и в Тихом Лесу и в самом деле кто-то окопался! Но зачем же русские движутся вглубь страны? Неужели их база там? Верится с трудом – ведь это чрезвычайно далеко от того места, где погибла подводная лодка, да и спасшиеся с субмарины люди шли отнюдь не сюда. Тогда почему же грузовик здесь? Думай, думай…

Герц разглядывал карту и намеченный синим карандашом путь нападавших. Стоп, а с чего он решил, что они движутся на базу? Почему не предположить, что они вообще уходят из страны? Выполнили задачу, напоследок разгромили конвой, добавив к своим трофеям еще несколько тысяч карат, и теперь движутся к границе? К слову, тут не слишком-то и далеко… Конечно, они не могут пользоваться дорогами и не должны показываться на глаза: но Герц отлично знал, какими скрытными могут быть специально подготовленные солдаты. В том, что здесь работают именно профессионалы, он не сомневался ни минуты. И это, к слову его отнюдь не радовало – под его-то началом далеко не первосортные бойцы. Насчет вина раздобыть, или поспать – это они мастера, а вот когда речь заходит о деле… Эх, да что тут говорить! Вон и сейчас несколько человек в вездеходе, достав засаленную колоду, уже играют в карты, остальные просто подпирают спинами борта. Один, правда, все найденный грузовик изучает – расшвырял кусты, все облазил, только в кабину еще не заглянул. Ага, ну вот и в кабину полез – взялся за ручку… Черт!

– Дурак, назад! – заорал Герц, но было поздно: любопытный солдат потянул за ручку, дверь заскрипела, открываясь…

Бабахнуло, кабина окуталась дымом, и изуродованное тело рухнуло на землю.

Герц вылез из-за массивного камня, за которым укрылся от взрыва.

Португальцев как ветром сдуло – половина вжалась в землю, половина пряталась за вездеходами. Вояки…

Герц еще раз сверился с картой. Итак, если противник уходит к границе, то нужно предупредить все гарнизоны по всему югу и востоку страны. Скорее бы завтра, скорее бы поднять самолеты!

Но завтра нужно как можно раньше выехать в Бенгелу, чтобы успеть прибыть туда хотя бы во второй половине дня – координировать поиски можно только из комендатуры, а никак не из затерянных в саванне деревушек.

– По машинам! – крикнул он. – Движемся в Хоку, там переночуем. И кто-нибудь – подберите этого болвана!

* * *

Было 15.35, когда заработала рация.

– Господин гауптман? – голос майора Диаша с трудом пробивался сквозь помехи и рев двигателя. – Срочное сообщение от летчиков!

– Останови! – приказал Герц, и водитель заглушил двигатель. – Слушаю вас, майор.

– Господин гауптман, пилот самолета засек пожар к северо-востоку от Лусиры!

– Какой еще пожар? Вы там огонь тушите, или ведете разведку? И что он вообще делает в том районе?

– Но дело в том, что это… Это в квадрате…, – Диаш назвал координаты.

Сверившись с картой, Герц присвистнул:

– Так, и что там?

Поняв по голосу, что гауптман сменил гнев на милость, Диаш осмелел:

– Пилот заметил пожар, и решил рассмотреть все поближе. Похоже, горит какое-то небольшое поселение – во всяком случае, пилот сообщает о нескольких разрушенных зданиях. Он сделал несколько кругов, но людей не было видно… Осмелюсь заметить, что этот населенный пункт не обозначен на наших картах…

"Ну еще бы!", хмыкнул Герц.

– Хорошо, майор. Мы сейчас около Коруфевы… Там заправимся, и выдвинемся в этот район. Направьте туда еще один взвод на вездеходах. А летчики пусть продолжают разведку.

– Да, господин гауптман…

К головной машине подбежал Абреу.

– Что-то случилось?

– Есть новости, лейтенант, – сказал Герц. – Сейчас мы заправимся в Коруфеве, и сделаем рывок на 80 километров к юго-юго-запад. Вполне возможно, что придется вступить в бой – так что пусть ваши люди будут готовы…

…Дымы над холмами они заметили издалека. Правда, около получаса пришлось ждать подмоги из Бенгелы, однако сейчас Герц чувствовал себя не в пример увереннее. Бойцы спешились, и редкой цепью двинулись следом за вездеходами.

К сожженному лагерю приблизились по всем правилам военного искусства – с выдвинутыми вперед разведчиками, под прикрытием пулеметов… Словом, если бы пришлось принять бой, Герц был вправе рассчитывать на успех.

Но лагерь был пуст.

Обращенные в руины, выгоревшие здания, широкое и странно круглое топкое озерцо в самом центре ложбины, похожей на четырехконечную звезду… Памятуя о ловушке в грузовике, стоившей жизни одному из бойцов, Герц приказал действовать как можно более осторожно и смотреть под ноги, опасаясь растяжек. Однако ловушек в покинутом лагере не оказалось.

Выходит, Виэйру был прав – прав от начала до конца. В Тихом Лесу и в самом деле имелась база противника, здесь и в самом деле кто-то обтяпывал свои грязные делишки.

Опершись спиной о борт вездехода, Герц закурил. Подошел Абреу, хотел что-то сказать, но Герц его опередил:

– Что вы об этом думаете, лейтенант?

– Я думаю, что это какой-то завод. Вон там – бараки для персонала, вон там – определенно какой-то цех, а там, по всей видимости, была подстанция – внутри взорванные трансформаторы. Наверное, они тут алмазы добывали. Я видел алмазный прииск в Чикамбе – тут много похожего, хотя все гораздо меньше.

– Все?

– Вроде все.

– Угу, – Герц затянулся, выпустил дым, и прищурился. – А вот я думаю, что всех ваших начальников надо к чертовой матери разжаловать в рядовые! Потому что некто умудрился построить у вас под носом целый завод – а вы ни сном, ни духом! Я понимаю, что жизнь в колониях расслабляет, но не до такой же степени! Судя по размерам бараков, тут работало не меньше сотни человек – а никто в Бенгеле даже не почесался! Хорошо устроились…

Абреу стоял, понурив голову. Потом сказал:

– Я нашел взрывной кабель. Он уходит примерно на двести метров от лагеря.

– И что? Конечно, они отошли подальше, прежде чем взорвать лагерь.

– Там следы. Много следов. Похоже, что около полутора десятков человек, и пара лошадей. Уходят на юго-восток. И следы совсем свежие – похоже, что прииск покинули сегодня утром…

– А вот это – хорошая новость, – Герц щелчком отбросил окурок, и посмотрел на темнеющее небо. – Скажите солдатам, пусть разбивают лагерь. Завтра утром выступаем.

Козырнув, лейтенант побежал исполнять распоряжение.

Итак.

Полтора десятка человек атаковали караван.

Полтора десятка человек оставили прииск.

Вопрос – могут ли здесь действовать две независимых партии русских?

Ответ – нет. Конечно, умный человек всегда сомневается, но… Но это, похоже, не тот случай, когда сомнения уместны.

Значит, те, кто атаковал караван, и те, кто оставил прииск – с одного объекта.

Вопрос – может ли быть так, что это не две группы по полтора десятка человек – а одни и те же люди? Атаковали караван, для отвода глаз отогнали грузовик к речке, а сами вернулись сюда, в лагерь? Вполне может быть. Впрочем, даже если русские разделились, то след группы, взорвавшей лагерь, гораздо "горячее".

Завтра он снова вызовет самолет. Завтра они пойдут по следу – как гончие, преследующие раненого зверя.

Герц хищно улыбнулся.

И теперь русским не скрыться.

Владимир ВЕЙХШТЕЙН,

20-21 декабря 1942 года

События последних дней иногда казались мне нереальными. Сон, или там горячечный бред, не знаю – и при том нет никакой возможности очнуться. Чем дальше, тем больше неправдоподобности. Я-то думал, что попав на подводную лодку, плывущую в далекую Африку, очутился в необычном положении – как же, это была самая заурядная часть того, что со мной происходило! Теперь я запросто бреду по поросшему редколесьем африканскому предгорью, не имея ни крыши над головой, ни какого-нибудь определенного будущего. Мало того, иду по следу странных существ, которых всезнающий Вершинин назвал пришельцами со звезд! Он, видите ли, читал фантастические романы и точно знает, что больше неоткуда взяться таким невероятным созданиям… Но самое интересное во всех этих событиях – то, что я принимаю это как должное. Привык. Лишь изредка, как сейчас, во время короткого отдыха, накатывает чувство потерянного непонимания. Накатывает, чтобы через десять минут, когда надо вставать и идти, пропасть без следа.

Утром 20 декабря мы уничтожили прииск и двинулись всем отрядом на юго-восток, по следам, оставленным нападавшими. Сначала шли одной группой, но позже, когда перед нами встала река, решили сделать первый привал и заодно подумать, как же мы будем действовать.

В обсуждении участвовали все, кроме Клюйко и Быстрова, отправленных в дозоры. Пока Олейник кипятил на маленьком костре воду – попить чаю с галетами – остальные ожесточенно спорили по поводу сущности напавших на нас незнакомцев. Радченко и его ребята помалкивали, предпочитая не встревать в разговор ученых товарищей. Громче всех выступал Горадзе: сбиваясь на грузинский, он пытался доказать Вершинину, что на нас напали "самодвижущиеся аппараты искусственного происхождения", которые сделало здесь тайно какое-то буржуазное правительство. Вершинин был не согласен. По его мнению, наука на Земле еще не достигла подобных высот.

– Спорите, спорите, – вставил Радченко, когда два главных спорщика взяли паузу, чтобы отхлебнуть чая. – Для чего только, не пойму. Вот найдем и узнаем, от какой чертовой бабушки были посланы эти бесы.

Слово "бесы" тут же всем чрезвычайно понравилось, и впредь этих ночных гостей по-другому никто не называл. Разве что Горадзе все никак не мог отказаться от придуманного им громоздкого определения, но потом и он, пару раз запутавшись, сказал по-грузински что-то длинное и витиеватое, и тоже согласился на "бесов".

Я в дискуссии не участвовал, потому что было у меня другое занятие: разобраться с бумажками, которые нашли вместе с таинственными кристаллами. Почерк был размашистый, буквы крупные, однако разбирать его все равно было трудно. Есть в португальском особенности, которые даже в машинописном тексте трудно воспринимаются, а уж когда от руки накарябано… Кроме того, я ведь в данном языке отнюдь не был специалистом.