355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Северянин » Полное собрание стихотворений » Текст книги (страница 62)
Полное собрание стихотворений
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 21:06

Текст книги "Полное собрание стихотворений"


Автор книги: Игорь Северянин


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 64 страниц)

6. ТВОИ СТИХИ

Твои стихи “не по сезону”:

В них дух романтики высок.

Я строгой критикой не трону

Нетронутости милых строк…

В них отзвук рыцарской эпохи:

Роброны, фижмы, менуэт,

Любовь и страсть, мечты и вздохи -

Все то, чего отныне нет.

В твоих стихах слегка жеманно,

Мечтательно, светло, тепло.

Ты нам поешь о чем-то странном,

О том, что навсегда ушло.

Обворожительно и грустно

Становится при чтеньи их:

Ты увлекаешь нас искусно

В века и дел, и чувств иных.

Ты, хрупкая, ценима мною,

И, если знать желаешь ты,

Твои стихи не что иное,

Как очень “хрупкие цветы”…[61]61
  Помещено в виде предисловия при сборнике стихов Валентины Перниковой (примечание автора).


[Закрыть]

Замок Hrastovac

В словенских горах

13 июля 1933

7. ИСКРЕННИЙ РОМАНС

Оправдаешь ли ты – мне других оправданий

не надо!-

Заблужденья мои и метанья во имя Мечты?

В непробуженном сне напоенного розами сада,

Прижимаясь ко мне, при луне, оправдаешь ли ты?

Оправдаешь ли ты за убитые женские души,

Расцветавшие мне под покровом ночной темноты?

Ах, за все, что я в жизни руками своими разрушил,

Осмеял, оскорбил и отверг, оправдаешь ли ты?

Оправдаешь ли ты, что опять, столько раз

разуверясь,

Я тебе протянул, может статься, с отравой цветы,

Что, быть может, и ты через день, через год или

через

Десять лет мне наскучишь, как все, оправдаешь

ли ты?

Замок Hrastovac

11 июля 1933

8. ФЕЯ СВЕТА

Я жду тебя в замке, седом и старинном,

Которому вскоре шестьсот,

Стоящем в холмистом краю у долины

В преддверьи альпийских высот.

Пока я живу в нем, я замком владею

(Кому и владеть, как не мне?).

Я жду тебя в замке, как добрую фею

Из Боснии черной, извне.

Ты пишешь: “Несу тебе солнце!” Ты пишешь:

“Тебе возрожденье несу!”

И тем, что ты пишешь, мне в сердце колышешь

Отраду в словенском лесу.

Ты слышишь ли сердца растущие стуки,

Скорбь ночью, восторг по утрам?

Ты видишь ли в муке простертые руки

За Дрину, к босанским горам?

Я гибну. Я слабну. Я гасну без света.

Почти ничего уже нет.

Я жду тебя в замке, мне данном на лето,

Как фею, несущую свет!

Замок Hraslovac

13 июля 1933

9. УЕХАЛА

Вот и уехала. Была – и нет.

Как просто все, но как невыразимо!

Ты понимаешь ли, как ты любима,

Какой в душе остался жгучий след?

Переворачивается душа:

Еще вчера – вчера! – мы были двое,

И вот – один! Отчаянье такое,

Что стыну весь, не мысля, не дыша.

Мы все переживали здесь вдвоем:

Природу, страсть и чаянья, и грезы.

“Ты помнишь, как сливались наши слезы?”-

Спрошу тебя твоим же мне стихом.

Ты из своей весны шестнадцать дней

Мне радостно и щедро подарила.

Ты в эти дни так бережно любила…

Я женщины еще не знал нежней!

Замок Hrastovac

27 августа 1933

10. ТЕПЕРЬ…

Теперь о верности не говорят,

Обетов не дают и не ревнуют,

И беспрерывную любовь земную

Меняют на любвей короткий ряд.

Быть может, так и надо. Может быть,

Все это на Земле закономерно,

Где преходяще все и все неверно:

Ведь там, где смерть, бессмертной нет.

Как слышно, стал равниною Синай,

Стал плоскостью, ненужной больше ныне.

…Я не скажу тебе: “Не изменяй”,

Но так же не сказал бы: “Измени мне”.

Замок Hrastovac

1 сентября 1933

11. МЕСТА…

Они тобой проникнуты, места,

С тех пор, как ты уехала отсюда:

Вот, например, у этого куста

Таились от людского пересуда.

Вот, например, по этому пути,

В очарованьи платьица простого,

Ты в замок шла обычно от пяти,

Да, от пяти до полчаса шестого.

Вот, например, растущий на лугу

Поблекший чуть, голубенький цикорий.

На нем гадала ты. “Я не солгу”,-

Он лепетал в прощающем укоре.

Здесь все пропоцелуено насквозь,

И здесь слова такие возникали,

Что, если б влить в бокал их удалось,

Они вином заискрятся в бокале!

Замок Hrastovac

2 сентября 1933

12. ПО РЫЦАРСКОЙ ТРОПИНКЕ

Закатным солнцем озаренная

И солнце озарив закатное,

Влекуще-недоговоренная,

Идет высокая и статная.

Идет тропинкой средь акации

Под ветками ореха грецкого.

И столько романтичной грации

В движеньях тела полудетского.

Тропа все круче между выемки.

Лицо идущей так мечтательно.

И платье бежевое с синеньким

На ней сидит очаровательно.

А я в окно смотрю, трепещущий

И упоенье предвкушающий,

На стан ее, в закате блещущий,

Прикосновений ожидающий…

И вот уж входит бессловесная,

Самоуверенно-смущенная,

Желанная, всегда прелестная

И, может быть, слегка-влюбленная…

Замок Hrastovac

2 сентября 1933

13. ДИВО

Я видел свершенное диво.

Узнав, будешь им пленена.

В той роще, где было правдиво,

Взошли наших чувств семена.

В той роще, куда и откуда

Ходили с тобой по утрам,

Я видел свершенное чудо,

И роща отныне – мой храм.

Ты помнишь ли наши посевы?

Всю искренность помнишь ли ты?

О, все вы, – о, все вы, – о, все вы

Теперь превратились в цветы!

И алостью дикой гвоздики

Покрылась земля, где твоим

Ставал под усладные всклики,

Где двое ставали одним…

И так как все слишком правдиво

Для правду забывшей земли,

Свершилось воистину диво,

И чувства цветами взошли!..

Замок Hrastovac

7 сентября 1933

14. МОГЛО БЫТЬ ТАК…

Могло быть так: лет двадцать пять назад,

Там, на воспетой Пушкиным Неве,

Слегка желтел зеленый Летний сад,

В осенней было небо синеве.

И Мраморный дворец стоял в плюще,

Пустело поле марсовых потех.

Я в мягкой черной шляпе и плаще

Дорожкой проходил с одной из тех…

И бонну с девочкою лет пяти

Мы у Крылова встретили тогда

Дитя у нас сверкнуло на пути,-

Как с неба падающая звезда.

Могло быть так.

…И вот, лаская Вас,

Отделаться от мыслей не могу:

Оно – одно: сиянье Ваших глаз

И – девочка на невском берегу!

Замок Hrastovac

16 сентября 1933

15. ТЫ ОТДАЛАСЬ…

Ты отдалась вчера на редкость мило:

Так радостно, так просто отдалась.

Ты ждущих глаз своих не опустила,

Встревоженных не опустила глаз.

Была скромна. Слегка порозовела.

Чуть улыбнулась уголками губ.

Покорливое трогательно тело,

И вступ в него – упругий, сладкий вступ.

Ты девушкою, женщина, казалась

По некоторым признакам, но все ж

По-женски и со вкусом отдавалась,

Да так, что, вспомнив, вздрогнешь и вздохнешь.

Замок Hrastovac

15 августы 1933

16. В ТЕ ДНИ…

В те дни, отмеченные всходом

Медовых наших двух недель,

Когда цветы нам пахли медом

Затем, что их касался Лель,

В те дни, когда на лов морены

Шел к мельничному колесу,

И засыпали цикламены

Под вечер в буковом лесу,-

В те дни ты мне принадлежала

Так много ярких, острых раз

И губ своих вонзала жало

Мне в губы меж дурманных фраз.

В те дни все пахло оголтело,

Но больше прочих мне сродни

Был запах женственного тела,

Изнеможенного в те дни…

Замок Hrastovac

16 сентября 1933

СТАРЕЮЩИЙ ПОЭТ

Стареющий поэт… Два слова – два понятья.

Есть в первом от зимы. Второе – все весна.

И если иногда нерадостны объятья,

Весна – всегда весна, как ни была б грустна.

Стареющий поэт… О, скорбь сопоставленья!

Как жить, как чувствовать и, наконец, как петь,

Когда душа больна избытком вдохновенья

И строфы, как плоды, еще готовы спеть?

Стареющий поэт… Увлажнены ресницы,

Смущенье в голосе и притушенный вздох.

Все чаще женщина невстреченная снится,

И в каждой встреченной мерещится подвох…

Стареющий поэт… Наивный, нежный, кроткий

И вечно юный, независимо от лет.

Не ближе ли он всех стареющей кокотке,

Любовь возведший в культ стареющий поэт?

Замок над Дравой.

Словения.

11 сентября 1933

В ПОИСКАХ ИСТИН

Я в поисках истин по свету езжу,

Но всюду лишь похоть, коварство, расчет.

И женщина стала почти что вещью,

Листком, что рассчитан на скользкий прочёт:

Рекламной листовкой, что в руки наспех

Суют на проспекте – скорей бы раздать!

Сойдешься с такою, и будут распри:

Ты сирина ловишь – поймаешь дрозда…

Где женщина – книга страниц на триста,

Причем не хватает не меньше двухсот?

Вот их бы восполнить мечтою артиста,

Страницы душистей сиреневых сот!

Тойла

10 ноября 1934

НИЧТО В ЧЕМ-ТО

Во встречи вдумываясь впроскользь,

И от скольжений изнеможен,

“Ты, тающая, не из воска ль?”-

Я вопрошаю таящих жен,

Таящих таянье и, в силу

Уплыва в темень небытия,

Дающих все, что б ни спросила

Душа взыскующая моя.

И знаю: ужас в том, что ровно

В таящих что-то нет ничего,

Что таящие хладнокровно

Не стоят пламени моего…

Тойла

10 ноября 1934

НЕЧТО СОЛОВЬИНОЕ…

У меня есть громадное имя,

Ослепительней многих имен.

Ах, я мог потягаться бы с ними,

Но для этого слишком умен…

Я – единственный и одинокий,

Не похожий совсем на других:

Легкомысленный, но и глубокий

И такой неудобный для них…

О бессмертьи своем не забочусь

И пою, как поет соловей.

Я влюбляюсь в мелькнувшую тотчас,

Остываю, пожалуй, скорей…

Да и как бы могло быть иначе,-

Часто ль плоть принимает Мечта?

Но чем чаще мои неудачи,

Но чем лживее женщин уста,

Тем все крепче и пламенней вера,

Что я гибну в напрасной алчбе,

Что искать ее в новых – химера,

Что она, как и раньше, в тебе.

Тойла

3 октября 1934

ЯБЛОНЬКИ

Ах, убежал бы я в предлунье бежевое,

Но обессиливает шаг тоска:

Вот эти яблоньки меня удерживают

И их сажавшая ее рука…

Рука под шарфиком парижским, зябленькая,

Оберегавшая мой каждый шаг.

Не удивительно, что с яблоньками

Связует нежного моя душа…

Вновь целомудрие подруги ландышевое

Мне ль, опрометчивому, уязвить?

Душа вечерняя, от мук оранжевая,

Изнемогающей полна любви…

Тойла

9 февраля 1935

СОЛНЦУ ПРЕДВЕШНЕМУ!

Так и хочется перекреститься на Солнце,

Потому что в нем больше, чем в ком-нибудь, Бог -

Полевого, лесного предвестник зелёнца

И румянца на лицах, гонящего вздох!

Этот воздух, пьянительный и богомольный,

Говорит, что начнется на днях ледоход,

Говорит мне о Пасхе, такой колокольной,

Что еще на Земле я остался на год…

Что еще – о, восторг! – ты, загарная бронза,

Позлатишь мой мертветь начинающий лик…

Так и хочется перекреститься на Солнце,

Потому что я Бога в нем видеть привык!

Тойла

20 февраля 1935

КАПЕЛЬ

Вы понимаете, что значит

Просолнеченная капель? -

Зима, смеясь, от счастья плачет,

Весны качая колыбель.

О, зиму смерть не озадачит:

Растаять – план ее и цель…

…В глазах моих лучится влага -

Капель зимы души моей.

Ах, в ней отчаянья отвага:

Познать восторг последних дней.

Торопит смерть при спуске флага,

И я… я помогаю ей.

Тойла

26 февраля 1935

ДАЛМАТИНСКАЯ ФАНТАЗИЯ

Ты слышишь, Аллочка, как захрустели шины?

Мы поднимаемся на снежные вершины.

Каттарро ниже все. Все ближе – ближе Ловчен -

Вершина зовкая, какой нет в мире зовче…

Ты в исступлении. Ты плачешь: “Вот где наше!”

И губ гранатные протягиваешь чаши.

“Вдыхай букетики моих мечтаний”,– шепчешь,

И прижимаешься ко мне все крепче, крепче…

О, возвышающее вышины изгнанье!

Адриатическое сникло побережье.

Дух изумрудящийся опрозрачен синью.

“Дай мне замерзнуть здесь, – ступай один

в Цетинье…”

Пять лет не встретившись, одним дышали вздохом:

Отдать ли смерти то, что собрано по крохам?

Само ведь Счастье едет с нами в экипаже.

Дай губы, Аллочка: тебя нигде нет слаже…

Тойла

3 марта 1935

ПИСЬМО ДО ПЕРВОЙ ВСТРЕЧИ

Знаешь, Ляля, милая, родная,

Дорогая Лялечка моя,

Что тебе скажу я, умирая,

Потому что жить не в силах я?

Я скажу тебе, что слишком поздно

Ты была дарована судьбой

С ласковой своею и серьезной

И с такою родственной душой.

Я скажу тебе, мой день весенний,

Мой лесной прохладный ручеек,

Что устал я слишком от сомнений,

Что совсем, совсем я изнемог.

Женщин ведь встречал я богомольно,

Видит Бог, и честно, и светло!

Ну и что же? было больно, больно

Под конец и очень тяжело:

Все не тех судьба мне даровала,

Да и сам для них бывал не тот.

А душа тебя одну искала,

И летел за годом новый год.

И летел и к сроку в бездну падал.

Я же в поисках изнемогал.

Мне тебя, тебя лишь было надо,-

Я во всех одну тебя искал!

И теперь, когда уж нет ни силы,

Ни огня былого, – ничего,

Я тебя встречаю, друг мой милый

Гаснущего сердца моего.

Что могу теперь и что я смею,

Мученик, измучивший других?

Как же мне назвать тебя моею

В грустных обстоятельствах таких?

Не могу я жить, тебя печаля:

Не вместит греха такого грудь.

Откажись, пока не поздно, Ляля,

От меня! Забудь меня, забудь!..

Тойла

23 декабря 1934

«Моя любовь к тебе вне срока…»

Моя любовь к тебе вне срока:

Что значит время при любви?

О не пытай меня жестоко,-

На искус мой благослови!

Со мною ты – светло я счастлив,

Но и в разлуке ты со мной!

Я верю в звезды, что не гасли б,

Когда б весь мир погас земной.

Я знаю, рано или поздно

Мы две судьбы в одну сольем.

Не бойся жить до срока розно:

Порука – в имени моем.

Таллинн

18 марта 1935

ВЕРНЫЙ ПУТЬ

Ты идешь по бездорожью,

Ищешь троп куда-нибудь.

Возвратись в природу Божью:

Это самый верный путь.

Город давит, город в тягость

Тем, кто выращен не в нем,

Вешних трав кто знает благость,

Кто святым горит огнем.

Ах, недаром в час досуга

За город уходишь ты,

Где в пыли томятся луга

Пригородные цветы.

Бедные цветы-калеки:

Им лишь грезить о полях,

Что прорезывают реки

В колосистых берегах.

Таллинн

21 мая 1935

В ЧЕРЕМУХЕ

В черемухе, цветущей над рекой,

Живет скворец, чьи перья – бронза в черни.

Под деревом ужу я в час вечерний.

С другою я, но сам я не другой.

Я тот же все: такой же одинокий,

Как и всегда, упрямый и больной.

Я знаю, под поверхностью стальной

Идет голавль, гордец голубобокий.

Я чувствую его незримый ход,

И убежден, что он достойно клюнет.

И, в бой вступив со мной, лесу наструнит

И будет мною вытащен из вод.

Но женщине меня не победить,

Как властно головля я побеждаю,

И не удастся рыболову Маю

Меня на дамский пальчик подцепить.

Pь hajф gi

Лето 1935

ВИНИТЬ ЛИ?

У каждого правда своя,

И каждый по-своему прав.

Винить ли тебе соловья

За песню греховных отрав?

Винить ли невинный цветок,

В чьем запахе скрыта вина?

Винить ли бурливый поток,

Вздымающий камни со дна?

Винить ли за жало змею,

Спасающуюся у ржи?

Винить ли подругу мою

За чуточку бережной лжи?

Pь hajф gi

Лето 1935

ОТРЕКШАЯСЯ ОТ СЕБЯ

Из-за ненужной, ложной гордости

Она, прожив с ним много лет,

Нашла в себе довольно твердости

Представить, что былого нет.

А между тем, в былом вся молодость,

Все счастье, вся она сама.

О, сколько скопческого холода!

Без проблесков весны зима!

Я знаю, дружба настояшая

Все оправдает, все поймет.

Свята душа, в скорбях горяшая,

Бескрыл и низок сердца лет.

Pь hajф gi

Лето 1935

НЕГРЫ НА СЕВЕРЕ

У шоколаднотелой Персюльки

В ушах забавно-пестрые висюльки.

На побережье северной реки

Она сидит в сквозной зеленой тюльке.

Пасет стада баранов Фертифлюр

Под медленно алеющей рябиной,

И Пепекеке, грустен и понур,

Над суковатой трудится дубиной.

Десятый год не видели песков

Взрастившей их, живившей их Сахары.

Десятый год живут в стране снегов,

Про африканские забыв загары.

Я иногда люблю под вечерок

Пройти в деревню черных колонистов

И к Персюльки усевшись на порог,

Изнежить душу в соловьиных свистах.

Вокруг голубоватые белки

Глаз негритянских, грустных на чужбине.

О дальнем юге грезит Персюльки

И о цветущей – пусть в мечтах! – пустыне.

И старый Марля ужин подает,

Такой невкусный вкусам африканским.

И сердце мне горячей болью жжет,

Когда сердцам я внемлю чужестранским.

Pь hajф gi

24 августа 1935

ЗАБОТЫ ПЕРСЮЛЬКИ

Смотрит из окошка Персюльки,

Как несет из лавочки кульки

С клюквой, сельдью, брюквой и шпеком

Фертифлюр, пловец по южным рекам.

И ревниво думает: “А вдруг

К Ильме заходил кудлатый друг.

И, разнежась, отдал Ильме той,

Что принадлежит лишь мне одной.

Ах, недаром Ильма каждый раз

Бирюзу своих лучистых глаз

Льет в его пылающий агат,

А бездельник, кажется, и рад.

Подожди ж ты, глупый Фертифлюр!

Вот затронет сердце мне амур,-

Отомщу тебе я в добрый час.

Бирюза и у мужских есть глаз.

Не забудь, что вправо, за горой,

Да не день, а вот уж год второй

Златокудрый Эльмар, эст-кузнец

Предлагает мне сковать венец.

Пепекеке нас благословит!..”

А пока печалью взор повит.

И сквозь слезы трудно счесть кульки

Из окна глядящей Персюльки.

Pь hajф gi

24 августа 1935

ПЛЕННИК ГОРОДА

Я осень убиваю в городе,

Распластываю святотатственно,

Привыкший различать в аккорде

Ее лесов зов некий явственно.

Из обволакиваний осени

В былые годы – ясно помнится -

Я песни создавал на озере,

Когда душа была паломница.

Лик девственный проституирован

Моей души бездарным городом,

Но все ж его победа – Пиррова

Над тем, кто был и будет гордым.

Таллинн

14 октября 1935

ЗАБЫТЫЕ ДУШИ

Она, с кем четверть странствия земного

Так ли, иначе протекла,

Она меня оставила без крова

И на бездомность обрекла.

В совместно нами выстроенном доме,

В его прохладной теплоте,

Уже никто не обитает, кроме

Двух душ, забытых в пустоте…

Таллинн

14 октября 1935

ЗДЕСЬ – НЕ ЗДЕСЬ

Я здесь, но с удочкой моя рука,

Где льет просолнеченная река

Коричневатую свою волну

По гофрированному ею дну.

Я – здесь, но разум мой… он вдалеке -

На обожаемою моей реке,

Мне заменяющей и все и вся,

Глаза признательные орося…

Я – здесь, не думая и не дыша…

А испускающая дух душа

На ней, не сравниваемой ни с чем,

Реке, покинутой… зачем? зачем?

Таллинн

14 октября 1935

ГАРМОНИЯ КОНТРАСТОВ

Летишь в экспрессе – жди крушенья!

Ткань доткана – что ж, в клочья рви!

Нет творчества без разрушенья -

Без ненависти нет любви…

Познал восторг – познай страданье.

Раз я меняюсь – я живу…

Застыть пристойно изваянью,

А не живому существу!

Таллинн

14 октября 1935

ОДНА ВСТРЕЧА

О пушкинской мне говорит Татьяне

Уснувшей уходящее лицо!

Я остерегся бы (мы с ней в романе!)

Пред нею стать невольно подлецом.

Она уютно незамысловата,

Обезоруживающе проста.

Целую я растроганно и свято

Ее покорствующие уста.

В своих противоречьях гармонична

И в низостях невинных высока,

В своей обыденности необычна,

Она ведь та, кого я так ласкал!

Вот так ручей щебечет на поляне,

А поглядишь – его почти и нет.

О пушкинской напомнила Татьяне

Мне эта встреча на отлете лет.

Таллинн

10 октября 1935

КОЛЫБЕЛЬ ЖЕНСТВЕННОСТИ

У женщины должен быть лунный характер,

И чтобы в ней вечно сквозила весна,

Манящая с нею кататься на яхте -

Качели солено-зеленого сна…

И ревность должна ее быть невесомой,

И верность должна ее быть, как гранит.

О, к ласковой, чуткой, влекуще-влекомой

Мужчина всегда интерес сохранит.

За женственность будет любить голубую,

За желтые, синие солнышки глаз.

Ах, можно ли женщину бросить такую,

Которая всячески радует вас?!.

Таллинн

Октябрь 1935

ТЩЕТНАЯ МЕЧТА

Я женской женственности жду,

Той, исключающей вражду,

Той, в силу всяческих вещей,

Так успокаивающей…

Но не развратных хитрых дур

Ждет женственности трубадур:

В избытке брошен сей товар

На повседневности базар…

Нет, женственность моя четка:

Она добра, тонка, чутка

И очень нравственна при том,

И изобилует умом…

Когда взор женский мягко-лжив,

Я от страданья полужив.

Когда же честен, но суров,

Я от досады нездоров.

О, где ты, женственность-мечта,

Та восхитительная, та

Со всепрощением в очах

И восхищением в ночах?

Таллинн

26 октября 1935

ВЛАСТЬ ДЕРЕВНИ

Города выдумывают войны

И навязывают их деревне,

Потому что помыслы их гнойны

В бестолочи пакостной и нервной.

Стоит их деревне не послушать,

Нечего им сразу станет кушать.

Перестанут грозно хмурить брови:

Ах, голодным будет не до крови…

– Господа с портфелями! Довольно

Претворять кошмар корыстный в были.

Дайте жить деревне богомольно,

То есть так, как вы давно забыли.

Таллинн

27 октября 1935

СОНЕТ О ВЕРНОСТИ

Не будучи сам верным по натуре,

Я верность в женщине ценить привык.

Я сдержанный люблю ее язык

И глаз тепло прохладное лазури.

Я не хочу, чтоб колыхали бури

Безоблачный и девственный дневник.

И, вместе с тем, чтоб в грусти не поник

Росистый взор, и стан не стал понурей.

Я умудреннее с годами стал.

Неверностью довольно я блистал

И даже почернеть успел от блеска…

Уж не бренчу я звеньями измен:

Должно быть, предыдущая Кармен

На сердце след отпечатлела резко.

Таллинн

27 октября 1935

ПЕРВЫЙ УЛОВ

Как трогателен колкий окушок,

Тобой на днях уловленный впервые!

Смеялась глуповато-хорошо,

Таща его в часы вечеровые.

О, видел я, как ты была горда

Сознаньем первой выловленной рыбы.

Ты в этот миг постигла города:

Не более, чем каменные глыбы.

Благословен да будет твой улов,

От города навек тебя отнявший,

Отдавший мне тебя без лишних слов

И пробудивший нежность к речке нашей.

Я не устану славить некий шок,

Тебя потрясший вдруг при первой рыбе.

Как восхитителен твой окушок,

На вечеревшем пойманный изгибе.

Таллинн

27 октября 1935

В ЛЕСУ ОСЕННЕМ

В лесу осеннем, обезлиственном,

Вдыхая прелый аромат,

Я стану вновь поэтом истинным,

Уйдя от городских громад.

Ногой по мшистой топи хлюпая

И жадно вслушиваясь в тишь,

Предам забвенью вздорно-глупое,

Что, город, ты в себе таишь.

Мне так неудержимо хочется

К сплошь прооз ренным лесам,

Где станет вновь душа пророчицей

И я собою стану сам!

Таллинн

29 октября 1935

ГИМН ВОКЗАЛУ

Даже странно себе представить,

На кирпичный смотря забор,

Что, оставив плевок заставе,

Можно в черный умчаться бор!

В бор, где вереск, грибы да белки,

Воздух озера молодой

И ручьи, что чисты и мелки,

Влагой бьющие золотой.

Шеломящие мозг подводы

На булыжниках городских,-

Тишины моей антиподы,-

Боже, как я устал от них!

Город душу обрек страданью,

Город душу мою связал.

Потому нет прекрасней зданья

В каждом городе, чем вокзал!

Таллинн

31 октября 1935


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю