Текст книги "Полное собрание стихотворений"

Автор книги: Игорь Северянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 64 страниц)

НА ЛЕТУНЕ

Валерию Брюсову

Король на плахе. Королевство -

Уже республика: и принц

Бежит, сестры спасая детство,

В одну из моревых провинц.

И там, в улыбности привета,

У острых шхер, у сонных дюн,

Их ждут – и палуба корвета,

И комфортабельный летун,

Вперед! – осолнечен пропеллер,

Стрекочет, ветрит и трещит.

Моторолет крылит на север,

Где ощетинен бора щит.

Скорбит принцесса. В алой ленте

Лукавит солнце, как Пилат.

Злодея мыслит в президенте

Беглец из мраморных палат.

И, очарованный полетом,

Дарит пилоту комплимент,

Не зная, что его пилотом -

Никто иной, как президент!

1912

ГАЗЭЛЛА

Мой мозг словами: “Ты больной!”– сжимаешь ты,

И хлыст упругий и стальной сжимаешь ты.

Я хохочу тебе в лицо, я хохочу,-

И, в гневе, хлыст своей рукой сжимаешь ты.

Над головой моей взнесла свистящий хлыст,-

Ударить хочешь, но с тоской сжимаешь ты.

“Живи, люби, пиши, как все! и будешь – мой…”

Меня в объятьях, – и с мольбой, – сжимаешь ты.

Немею в бешенстве – затем, чтоб не убить!

Мне сердце мукой огневой сжимаешь ты.

Веймарн

1912. Август

РОНДЕЛИ

О Мирре грезит Вандэлин,

О Вандэлине грезит Мирра.

Она властительница мира,

И он – вселенной властелин.

Люблю я в замке меж долин

Внимать душою, полной мира,

Как Миррой грезит Вандэлин,

Как Вандэлином грезит Мирра.

Под стрекотанье мандолин

Дрожит моя больная лира,

Что Мирры нет, что в мире сиро

И что – всегда, всегда один -

Грустит о Мирре Вандэлин.

1911

ВРУБЕЛЮ

Так тихо-долго шла жизнь на убыль

В душе, исканьем обворованной…

Так страстно-тихо растаял Врубель,

Так безнадежно очарованный…

Ему фиалки струили дымки

Лица трагически-безликого…

Душа впитала все невидимки,

Дрожа в преддверии великого…

Но дерзновенье слепило кисти,

А кисть дразнила дерзновенное…

Он тихо таял, – он золотистей

Пылал душою вдохновенною…

Цветов побольше на крышку гроба:

В гробу – венчанье!.. Отныне оба -

Мечта и кисть – в немой гармонии,

Как лейтмотив больной симфонии…

1910. Апрель

ДЕМОН

Княжне Ар. Шахназаровой

Кавказ! Я никогда не видел

Твоих ущелий, рек и скал

И на арабце, чуя гибель,

В ущельях скользких не скакал.

Но страстная волна Дарьяла

В моей душе рождает гул;

Мне сердце часто повторяло,

Что порывается в аул.

Там где-нибудь в грузинской сакле,

Под стон унывной каманчи,

Еще легенды не иссякли -

Грез неистечные ключи,

Мне верится, твои Тамары,

О магнетический Кавказ,

Еще волшбят в чинарах чары,

Еще не кончили свой сказ…

Еще не высохла Арагва;

Еще не вымер Синодал,

Но Демон пламенно и нагло

Уж не возникнет между скал:

Теперь, когда проник в Эдем он,

Воссев на покоренный трон,

Томится пресыщенный Демон,

И ни о чем не грезит он…

1911. Ноябрь

НА СМЕРТЬ ФОФАНОВА

Поэзия есть зверь, пугающий людей.

К. Фофанов

Пока поэт был жив, его вы поносили,

Покинули его, бежали, как чумы…

Пред мудрым опьяненьем – от бессилья

Дрожали трезвые умы!

Постигнете ли вы, “прозаики-злодеи”,

Почтенные отцы, достойные мужи,

Что пьяным гением зажженные идеи -

Прекрасней вашей трезвой лжи?!

Постигнете ли вы, приличные мерзавцы,

Шары бездарные в шикарных котелках,

Что сердце, видя вас, боялось разорваться,

Что вы ему внушали страх?!

Не вам его винить: весь мир любить готовый

И видя только зло, – в отчаяньи, светло

Он жаждал опьянеть, дабы венец терновый,

Как лавр, овил его чело!..

Я узнаю во всем вас, дети злого века!

Паденье славного – бесславных торжество!

Позорно презирать за слабость человека,

Отнявши силы у него.

Дылицы

1911. Август

НАД ГРОБОМ ФОФАНОВА
ИНТУИТТА

Милый Вы мой и добрый! Ведь Вы так измучились

От вечного одиночества, от одиночного холода…

По своей принцессе лазоревой – по Мечте своей

соскучились:

Сердце-то было весело! сердце-то было молодо!

Застенчивый всегда и ласковый, вечно Вы

тревожились,

Пели почти безразумно, – до самозабвения…

С каждою новою песнею Ваши страданья множились,

И Вы – о, я понимаю Вас! – страдали от

вдохновения…

Вижу Вашу улыбку, сквозь гроб меня озаряющую,

Слышу, как божьи ангелы говорят Вам: “Добро

пожаловать!”

Господи! прими его душу, так невыносимо

страдающую!

Царство Тебе небесное, дорогой Константин

Михайлович!

1911. Май

ЛЮБОВЬ И СЛАВА

Я полюбил двух юных королев,

Равно влекущих строго и лукаво.

Кого мне предпочесть из этих дев?

Их имена: Любовь и Слава.

Прекрасные и гордые! владеть

Хочу двумя, чарующими, вами.

В ответ надменно блещете очами,

И я читаю в них: “Не сметь!”

Влекусь к Любви, – заносит ржавый нож,

Грозя гангреной, мстительная Слава.

К ней поверну, молю ее, – “Направо!-

Кричит Любовь: – А я-то что ж?”

“Вы обе дороги”,– стенаю. “Нет!”-

Ответствуют мне разом девы:

“Одну из нас, – кому свои напевы

И жизнь свою вручишь, поэт!”

Я выбрать не могу. Прочь, Смерть! – Рабов

Удел – самоубийство! выход найден:

Дай, Слава, мне питья из виноградин,

Tы отрави его, Любовь!

1912

ГЕРОИЗА

Мне улыбалась Красота,

Как фавориту-аполлонцу,

И я решил подняться к Солнцу,

Чтоб целовать его уста!

Вознес меня аэроплан

В моря расплавленного злата;

Но там ждала меня расплата:

Голубоперый мой палан

Испепелен, как деревянный

Машинно-крылый истукан,

А я за дерзновенный план,

Под гром и грохот барабанный,

Был возвращен земле жеманной -

Живым и смелым. Ураган

Взревел над миром, я же, странный,

Весь от позора бездыханный,

Вином наполнил свой стакан,

Ища в нем черного безгрезья

От вдохновения и грез…

И что же? – в соке сжатых гроздий

Сверкал мне тот же Гелиос!

И в белом бешенстве ледяном,

Я заменял стакан стаканом,

Глотая Солнце каждый раз!..

А Солнце, в пламенном бесстрастьи,

Как неба вдохновенный глаз,

Лучи бросало, точно снасти,

И презирало мой экстаз!..

…Ищу чудесное кольцо,

Чтоб окрылиться аполлонцу,-

И позабывшемуся Солнцу

Надменно плюну я в лицо!

1911. Декабрь

РЯДОВЫЕ ЛЮДИ

Я презираю спокойно, грустно, светло и строго

Людей бездарных: отсталых, плоских, темно-упрямых.

Моя дорога – не их дорога.

Мои кумиры – не в людных храмах.

Я не желаю ни зла, ни горя всем этим людям,-

Я равнодушен; порой прощаю, порой жалею.

Моя дорога лежит безлюдьем.

Моя пустыня, – дворца светлее.

За что любить их, таких мне чуждых? за что убить их?!

Они так жалки, так примитивны и так бесцветны.

Идите мимо в своих событьях,-

Я безвопросен: вы безответны.

Не знаю скверных, не знаю подлых; все люди правы;

Не понимают они друг друга, – их доля злая.

Мои услады – для них отравы.

Я презираю, благословляя…

1911

МОИ ПОХОРОНЫ

Меня положат в гроб фарфоровый

На ткань снежинок яблоновых,

И похоронят (…как Суворова…)

Меня, новейшего из новых.

Не повезут поэта лошади,-

Век даст мотор для катафалка.

На гроб букеты вы положите:

Мимоза, лилия, фиалка.

Под искры музыки оркестровой,

Под вздох изнеженной малины -

Она, кого я так приветствовал,

Протрелит полонез Филины.

Всем будет весело и солнечно,

Осветит лица милосердье…

И светозарно-ореолочно

Согреет всех мое бессмертье!

1910

СЕКСТИНА

Я заклеймен, как некогда Бодлэр;

То – я скорблю, то – мне от смеха душно.

Читаю отзыв, точно ем “эклер”:

Так обо мне рецензия… воздушна.

О, критика – проспавший Шантеклер!-

“Ку-ка-ре-ку!”, ведь солнце не послушно.

Светило дня душе своей послушно.

Цветами зла увенчанный Бодлэр,

Сам – лилия… И критик-шантеклер

Сконфуженно бормочет: “Что-то душно”…

Пусть дирижабли выглядят воздушно,

А критики забудут – про “эклер”.

Прочувствовать талант – не съесть “эклер”;

Внимать душе восторженно, послушно -

Владеть душой; нельзя судить воздушно,-

Поглубже в глубь: бывает в ней Бодлэр.

И курский соловей поет бездушно,

Когда ему мешает шантеклер.

Иному, впрочем, ближе “шантеклер”.

Такой “иной” воздушен, как “эклер”,

И от такого вкуса – сердцу душно.

“Читатель средний“ робко и послушно

Подумает, что пакостен Бодлэр,

И примется браниться не воздушно…

И в воздухе бывает не воздушно,

Когда летать захочет шантеклер,

Иль авиатор, скушавший “эклер”,

Почувствует (одобришь ли, Бодлэр?),

Почувствует, что сладость непослушна,

Что тяжело под ложечкой и душно…

Близка гроза. Всегда предгрозье душно.

Но хлынет дождь живительный воздушно,-

Вздохнет земля свободно и послушно.

Близка гроза! В курятник, Шантеклер!

В моих очах de clair,[8]8
  Молния (фр.).


[Закрыть] а не “эклер”!

Я отомщу собою, как – Бодлэр!

1910. Весна

IV. ЭГО-ФУТУРИЗМ

ПРОЛОГ

Вы идете обычной тропой, —

Он – к снегам недоступных вершин.

Мирра Лохвицкая

I

Прах Мирры Лохвицкой осклепен,

Крест изменен на мавзолей,-

Но до сих пор великолепен

Ее экстазный станс аллей.

Весной, когда, себя ломая,

Пел хрипло Фофанов больной,

К нему пришла принцесса Мая,

Его окутав пеленой…

Увы! – Пустынно на опушке

Олимпа грезовых лесов…

Для нас Державиным стал Пушкин,-

Нам надо новых голосов.

Теперь повсюду дирижабли

Летят, пропеллером ворча,

И ассонансы, точно сабли,

Рубнули рифму сгоряча!

Мы живы острым и мгновенным,-

Наш избалованный каприз:

Быть ледяным, но вдохновенным,

И что ни слово, – то сюрприз.

Не терпим мы дешевых копий,

Их примелькавшихся тонов,

И потрясающих утопий

Мы ждем, как розовых слонов…

Душа утонченно черствеет,

Гнила культура, как рокфор…

Но верю я: завеет веер!

Как струны, брызнет сок амфор!

Придет Поэт – он близок! близок!-

Он запоет, он воспарит!

Всех муз былого в одалисок,

В своих любовниц превратит.

И, опьянен своим гаремом,

Сойдет с бездушного ума…

И люди бросятся к триремам,

Русалки бросятся в дома!

О, век Безразумной Услады,

Безлистно-трепетной весны,

Модернизованной Эллады

И обветшалой новизны!..

1911. Лето

Дылицы

II

Опять ночей грозовы ризы,

Опять блаженствовать лафа!

Вновь просыпаются капризы,

Вновь обнимает их строфа.

Да, я влюблен в свой стих державный,

В свой стих изысканно-простой,

И льется он волною плавной

В пустыне, чахлой и пустой.

Все освежая, все тревожа,

Топя в дороге встречный сор,

Он поднимает часто с ложа

Своих кристальных струй узор.

Препон не знающий с рожденья,

С пренебреженьем к берегам,

Дает он гордым наслажденье

И шлет презрение рабам.

Что ни верста – все шире, шире

Его надменная струя.

И что за дали! что за шири!

Что за цветущие края!

Я облеку, как ночи, – в ризы

Свои загадки и грехи,

В тиары строф мои капризы,

Мои волшебные сюрпризы,

Мои ажурные стихи!

1909. Июнь

Мыза Ивановка

III

Не мне в бездушных книгах черпать

Для вдохновения ключи,-

Я не желаю исковеркать

Души свободные лучи!

Я непосредственно сумею

Познать неясное земле…

Я в небесах надменно рею

На самодельном корабле!

Влекусь рекой, цвету сиренью,

Пылаю солнцем, льюсь луной,

Мечусь костром, беззвучу тенью

И вею бабочкой цветной.

Я стыну льдом, волную сфинксом,

Порхаю снегом, сплю скалой,

Бегу оленем к дебрям финским,

Свищу безудержной стрелой.

Я с первобытным неразлучен,

Будь это жизнь ли, смерть ли будь.

Мне лед рассудочный докучен,-

Я солнце, солнце спрятал в грудь!

В моей душе такая россыпь

Сиянья, жизни и тепла,

Что для меня несносна поступь

Бездушных мыслей, как зола,

Не мне расчет лабораторий!

Нет для меня учителей!

Парю в лазоревом просторе

Со свитой солнечных лучей!

Какие шири! дали, виды!

Какая радость! воздух! свет!

И нет дикарству панихиды,

Но и культуре гимна нет!

Петроград

1909. Октябрь

IV

Я прогремел на всю Россию,

Как оскандаленный герой!..

Литературного Мессию

Во мне приветствуют порой.

Порой бранят меня площадно,-

Из-за меня везде содом!

Я издеваюсь беспощадно

Над скудомысленным судом.

Я одинок в своей задаче,

И оттого, что одинок,

Я дряблый мир готовлю к сдаче,

Плетя на гроб себе венок.

Дылицы

1911. Лето

ПОЭЗА ВНЕ АБОНЕМЕНТА

Я сам себе боюсь признаться,

Что я живу в такой стране,

Где четверть века центрит Надсон,

А я и Мирра – в стороне;

Где вкус так жалок и измельчен,

Что даже, – это ль не пример?-

Не знают, как двусложьем Мельшин

Скомпрометирован Бодлэр;

Где блеск и звон карьеры – рубль,

А паспорт разума – диплом;

Где декадентом назван Врубель

За то, что гений не в былом…

Я – волк, а Критика – облава!

Но я крылат! И за Атлант -

Настанет день! – польется лава -

Моя двусмысленная слава

И недвусмысленный талант!

1912

ПРОЩАЛЬНАЯ ПОЭЗА

(Ответ Валерию Брюсову на его послание)

Я так устал от льстивой свиты

И от мучительных похвал…

Мне скучен королевский титул,

Которым бог меня венчал.

Вокруг талантливые трусы

И обнаглевшая бездарь…

И только Вы, Валерий Брюсов,

Как некий равный государь…

Не ученик и не учитель,

Над чернью властвовать устав,

Иду в природу, как в обитель,

Петь свой осмеянный устав…

И там, в глуши, в краю олонца,

Вне поощрений и обид,

Моя душа взойдет, как солнце,

Тому, кто мыслит и скорбит.

1912

ПОЭЗА О КАРАМЗИНЕ

Известно ль тем, кто, вместо нарда,

Кадит мне гарный дух бревна,

Что в жилах северного барда

Струится кровь Карамзина?

И вовсе жребий мой не горек!..

Я верю, доблестный мой дед,

Что я – в поэзии историк,

Как ты – в истории поэт!

1912

ЭПИЛОГI

Я, гений Игорь-Северянин,

Своей победой упоен:

Я повсеградно оэкранен!

Я повсесердно утвержден!

От Баязета к Порт-Артуру

Черту упорную провел.

Я покорил Литературу!

Взорлил, гремящий, на престол!

Я, – год назад, – сказал: “Я буду!”

Год отсверкал, и вот – я есть!

Среди друзей я зрил Иуду,

Но не его отверг, а – месть.

– Я одинок в своей задаче!-

Прозренно я провозгласил.

Они пришли ко мне, кто зрячи,

И, дав восторг, не дали сил.

Нас стало четверо, но сила

Моя, единая, росла.

Она поддержки не просила

И не мужала от числа.

Она росла, в своем единстве

Самодержавна и горда,-

И, в чаровом самоубийстве,

Шатнулась в мой шатер орда…

От снегоскалого гипноза

Бежали двое в тлень болот;

У каждого в плече заноза,-

Зане болезнен беглых взлет.

Я их приветил: я умею

Приветить все, – божи, Привет!

Лети, голубка, смело к змею!

Змея! обвей орла в ответ!

II

Я выполнил свою задачу,

Литературу покорив.

Бросаю сильным на удачу

Завоевателя порыв.

Но даровав толпе холопов

Значенье собственного “я”,

От пыли отряхаю обувь,

И вновь в простор – стезя моя.

Схожу насмешливо с престола

И ныне, светлый пилигрим,

Иду в застенчивые долы,

Презрев ошеломленный Рим.

Я изнемог от льстивой свиты,

И по природе я взалкал.

Мечты с цветами перевиты,

Росой накаплен мой бокал.

Мой мозг прояснили дурманы,

Душа влечется в Примитив.

Я вижу росные туманы!

Я слышу липовый мотив!

Не ученик и не учитель,

Великих друг, ничтожных брат,

Иду туда, где вдохновитель

Моих исканий – говор хат.

До долгой встречи! В беззаконце

Веротерпимость хороша.

В ненастный день взойдет, как солнце,

Моя вселенская душа!

1912. Октябрь

ЗЛАТОЛИРА
ПОЭЗЫ. КНИГА ВТОРАЯ

Лидии Рындиной

посвящяется автором эта книга

I. ЖИВИ ЖИВОЕ

ЭГОПОЛОНЕЗ

Живи, Живое! Под солнца бубны

Смелее, люди, в свой полонез!

Как плодоносны, как златотрубны

Снопы ржаные моих поэз!

В них водопадят Любовь и Нега,

И Наслажденье, и Красота!

Все жертвы мира во имя Эго!

Живи, Живое! – поют уста.

Во всей вселенной нас только двое,

И эти двое – всегда одно:

Я и Желанье! Живи, Живое!

Тебе бессмертье предрешено!

1912

Веймарн

ПОЭЗА ВОЗМЕЗДИЯ

Моя вторая Хабанера

Взорвалась, точно динамит.

Мне отдалась сама Венера,

И я всемирно знаменит!

То было в девятьсот девятом…

Но до двенадцатого – дым

Все стлался по местам, объятым

Моим пожаром золотым.

Возгрянул век Наполеона

(Век – это громогласных дел!)

Вселенского Хамелеона

Душа – бессмертный мой удел.

Издымлен дым, и в льстивый танец

Пустился мир, войдя в азарт.

Я – гениальный корсиканец!

Я – возрожденный Бонапарт!

На острова Святой Елены

Мне не угрозен небосклон:

На мне трагические плены,

Зане я сам Хамелеон!

Что было в девятьсот девятом,

То будет в миллиард втором!

Я покорю миры булатом,

Как покорял миры пером.

Извечно странствуя с талантом

На плоской лосскости земной,

Был Карлом Смелым, был я Дантом,

Наполеоном – и собой.

Так! будет то, что было, снова -

Перо, булат, перо, булат…

Когда ж Земли падет основа -

О ужас – буду я крылат!..

Веймарн

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ
СОНЕТ-ОТВЕТ

(Акростих)

Великого приветствует великий,

Алея вдохновением. Блестит

Любовью стих. И солнечные блики

Елей весны ручьисто золотит.

Ручьись, весна! Летит к тебе, летит

Июнь, твой принц, бессмертник неболикий!

Юлят цветы, его гоньбы улики,

Божит земля, и все на ней божит.

Рука моя тебе, собрат-титан!

Юнись душой, плескучий океан!

Самодержавный! мудрый! вечный гордо!

О близкий мне! мой окрылитель! ты -

Ваятель мой! И царство Красоты -

У нас в руках. Мне жизненно! мне бодро!

1912

САМОГИМН

Меня отронит Марсельезия,

Как президентного царя!

Моя блестящая поэзия

Сверкнет, как вешняя заря!

Париж и даже Полинезия

Вздрожат, мне славу воззаря!

Мой стих серебряно-брильянтовый

Живителен, как кислород.

“О гениальный! О талантливый!” -

Мне возгремит хвалу народ.

И станет пить ликер гранатовый

За мой ликующий восход.

Пусть на турнирах словоборчества

Стиха титаны и кроты

Берлинства, Лондонства, Нью-Йорчества

Меня сразить раскроют рты:

Я – я! Значенье эготворчества -

Плод искушенной Красоты!

1912

МОЯ МЕЧТА

Моя мечта – моряк-скиталец…

Вспеняя бурный океан,

Не раз причаливал страдалец

Ко пристаням волшебных стран.

Не раз чарующие взоры

Сулили счастье моряку,

Но волн изменчивые горы

Вновь к океану-старику

Руль направляли у голландца,

И с местью тайною в глазах

Пускался он в морские танцы

На сумасшедших парусах.

Стремился он победоносно,

Своим безумьем смел и горд,

И, прорезая волны грозно,

Вплывал в разбуженный фиорд.

Еще встревоженные волны

Грозили смертью рыбакам,

Еще испуганные челны

Стремились в страхе к берегам,

Еще, как дьявольские трубы,

В горах не замерли гудки,-

А он, смеясь над сушей грубо,

В порыве злобы и тоски,

В своем отчаяньи скитанья

И без надежды в якоря,

Спешил на новые страданья,

Стремился в новые моря.

Пусть мне грозит небесный палец,

Но дерзновенно я почту

Мечту – как он, моряк-скиталец,-

Мою гонимую мечту!

1908

10 августа

НА CMEPTЬ ЛЕРМОНТОВА

Погиб поэт, невольник чести…

М. Ю. Лермонтов

Пал жертвой лжи и зла земного,

Коварства гнусного людского

И низкой зависти людей

Носитель царственных идей.

Погиб и он, как гениальный

Его предшественник-собрат,

И панихидой погребальной

Страна гудит, и люд печальный

Душевной горестью объят.

____________________

Но не всего народа слезы

Сердечны, искренни, чисты,-

Как не всегда пунцовы розы,

Как не всегда светлы мечты.

Для горя ближних сердцем зорок,

Не забывал ничьих он нужд;

Пускай скорбят – кому он дорог!

Пускай клеймят – кому он чужд!

И пусть толпа неблагодарна,

Коварна, мелочна и зла,

Фальшива, льстива и бездарна

И вновь на гибель обрекла

Другого гения, другого

Певца с божественной душой,-

Он не сказал проклятья слова

Пред злом кончины роковой.

____________________

А ты, злодей, убийца, ты, преступник,

Сразивший гения бесчестною рукой,

Ты заклеймен, богоотступник,

Проклятьем мысли мировой.

Гнуснее ты Дантеса – тот хоть пришлый,

В нем не течет земель славянских кровь;

А ты, змея, на битву с братом вышла,-

И Каин возродился вновь!..

Не лейте слез, завистники, фальшиво

Над прахом гения, не оскорбляйте прах,

Вы стадо жалкое, ничтожно и трусливо,

И ваш пастух – позорный страх.

Вас оценят века и заклеймят, поверьте,

Сравнивши облик каждого с змеей…

И вы, живые, – мертвые без смерти,

А он и мертвый, – да живой!

СОЛНЦЕ ВСЕГДА ВДОХНОВЕННО

Солнце всегда вдохновенно!

Солнце всегда горячо!

Друг мой! сольемся мгновенно:

Наше желанье – ничье.

Жизнь безнадежна и тленна,

Мигом трепещет плечо…

Солнце, как мы, вдохновенно!

Солнце, как мы, горячо!

1909

ВДЫХАЙТЕ СОЛНЦЕ

Вдыхайте солнце, живите солнцем,-

И солнцем сами блеснете вы!

Согреют землю лучи живые

Сердец, познавших добро и свет.

Вдыхайте небо, живите небом,-

И небесами засветит взор!

С любовью небо сойдет на землю,

А мир прощенный – на небеса.

Мыза Ивановка

ЭХО

Ради шутки, ради смеха

Я хотел бы жить всегда!

Но ответило мне эхо:

“Да!”

Повтори… еще… сначала…

Кто бессмертен, как мечты?

Снова эхо отвечало:

“Ты!”

1909

Мыза Ивановка

AVE MARIA

О, Дева-Мать, возрадуйся блаженно!

Господь с Тобой, носившая Его,

Хранителя бессмертья моего!

Да будешь Ты меж жен благословенна,

Благословен плод чрева Твоего!

ПЕВИЦА ЛИЛИЙ ПОЛЕЙ САРОНА

1 Есть ли счастье на свете сильней любви?

2 Слава тем, чья любовь побеждает смерть!

Мирра Лохвицкая

Певица лилий полей Сарона,

Тебе корона!

К тебе у трона

Сойдутся мира всего пути,-

Лишь захоти!

Полей Сарона певица лилий

Тщета воскрылий…

Тщета усилий…

Мы не достигнем твоих высот -

Снесет, снесет!..

Да воцарится

Цариц царица

Сарона лилий полей певица!

В короны солнца возоблекись,

Балькис!

СИМФОНИЯ

Схороните меня среди лилий и роз,

Схороните мена среди лилий.

Мирра Лохвицкая

Моя любовь твоей мечте близка.

Черубина де Габриак

У старой лавры есть тихий остров,

Есть мертвый остров у старой лавры,

И ров ползет к ней, ползет под мост ров,

А мост – минуешь – хранятся лавры

Царицы грез.

Я посетил, глотая капли слез,

Убогую и грубую могилу,

Где спит она, – она, царица грез…

И видел я, – и мысль теряла силу…

Так вот где ты покоишься! и – как!

Что говорит о прахе величавом?

Где памятник на зависть всем державам?

Где лилии? где розы? где же мак?

Нет, где же мак? Что же мак не цветет?

Отчего нагибается крест?

Кто к тебе приходил? кто придет?

О дитя! о, невеста невест!

Отчего, отчего

От меня ты сокрыта?

Ведь никто… никого…

Ни души… позабыта…

Нет, невозможно! нет, не поверю!

Власти мне, власти – я верну потерю!

Взрою землю!.. сброшу крест гнилой!..

Разломаю гроб я!.. поборюсь с землей!..

Напущу в могилу солнца!.. набросаю цветов…

– Встань, моя Белая!.. лучше я лечь готов…

“Забудь, забудь о чуде”,-

Шептала мне сентябрьская заря…

А вкруг меня и здесь ходили люди,

И здесь мне в душу пристально смотря…

И где же?! где ж?! – у алтаря.

Из черного гордого мрамора высечь

Хотел бы четыре гигантские лиры,

Четыре сплетенные лиры-решетки -

На север, на запад, на юг, на восток.

У лир этих струны – из чистого золота прутья,

Увитые алым и белым пушистым горошком,

Как строфы ее – бархатистым, как чувства -

простым.

А там, за решеткой, поставил бы я не часовню,

Не памятник пышный, не мрачный – как

жизнь – мавзолей,

А белую лилию – символ души ее чистой,

Титанию-лилию, строгих трудов образец.

В молочном фарфоре застыло б сердечко из

злата,

А листья – сплошной и бесценный, как мысль,

изумруд.

Как росы на листьях сверкали б алмазы и

жемчуг

При Солнце, Венере, Авроре и мертвой Луне.

И грезил бы Сириус, ясный такой и холодный,

О лилии белой, застывшей в мечтаньи о нем.

____________________

И в сердце пели неба клиры,

Душа в Эдем стремила крылия…

А сквозь туман взрастала лилия

За струнной изгородью лиры.