355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Северянин » Полное собрание стихотворений » Текст книги (страница 46)
Полное собрание стихотворений
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 21:06

Текст книги "Полное собрание стихотворений"


Автор книги: Игорь Северянин


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 64 страниц)

11

Hй lй ne росла на дальнем юге

В именье дяди-старика

Без вдохновительной подруги,

Без родственного языка,

Без материнской несравнимой,

Теоретически-любимой,

Единой ласки, без отца,

Без образного образца…

Трех лет ей не было, как спали

Уже родители в земле,

В большой усадьбе при селе.

Ах, двадцать девять лет опали

С тех пор, как почиют в гробах

Родные листья на дубах.

12

Ее дубы! У них спросить бы

О многом, памятном лишь им:

О днях до горестной женитьбы,

О спальне с шелком голубым,

Об одиночестве духовном,

Телесном, – всяческом, – о ровном

Теченьи весен, лет и зим,

Чей ровный плеск невыразим,

О брате матери – о дяде,

Больном печальном старике,

С бессменной книгою в руке

Сидящем у окна, о взгляде

Его помимном и немом,

Как весь – теперь сгоревший – дом.

13

Росла одна и, кроме Феклы

И англичанки Харингтон,

Не отражали в доме стекла

Ни одного лица. Ни стон,

Ни смех людской не долетали

В заклятый круг ее печали.

Когда ж ей стало десять лет,

От мисс остался только след:

Язык английский, строфы Шелли,

Любимого поэта мисс,

И аткинсоновский “Ирис”,

Что впитан спальней. Неужели

Воспоминаний смолк черед,

Их нет, и жизнь спешит вперед?

14

Как будто нет. А впрочем… впрочем,

Дай вспомнить: кажется, что есть

И внучки дядя бедный – вотчим.

Он в гувернеры взят – прочесть

Курс гимназический. Он учит

Родному языку и пучит

Глаза, когда ребенок вниз

Сойдя, “Прошу вас” в “If you pleas[35]35
  ”Будьте добры” (англ.).


[Закрыть]
”,

Забывшись, превратит. Филолог,

За нежность к Герцену, изъят

Со службы, обучать был рад

По совести, и честно долог

Урок учителя. Лет в семь

Она прошла по классам всем.

15

В семнадцать лет она узнала

Все то, что удалось узнать,

Из юношеского журнала

Стараясь тщетно жизнь понять.

Ну как же можно тут резвиться,

Когда не более, чем тридцать,

Во всем именье было книг:

Книг не выписывал старик,

Довольствуясь своей бессменной,

Единственной, чей переплет

Он неизбежно клал в комод,

Упрятывая в сокровенный

Потайный ящик. Что за том

Был то, никто не знал о том.

16

Она не раз его просила

Купить ей книг (не про Ягу!)

И получала только мыло

И от Балабухи нугу…

Он говорил слов десять в месяц

(Сюжет веселенький для пьесец!)

И за семнадцать лет пять раз

Впрягались кони в тарантас,

Хотя был Киев верст за восемь…

На слезные ее мольбы

Добряк пожевывал грибы

И говорил несвязно: “Озимь

Поспеет – будет”, и затем

Ставал на две недели нем.

17

Немудрено, когда Фостирий

Вдруг появился в их дыре

(Их дом был отдан штаб-квартире

На срок маневров на Днепре)

И познакомилась с ним Лена,

Отчаявшаяся от тлена

Обставшего, немудрено,

Что ею было решено

Принять немедля предложенье,

Чтоб только жизнь переменить,

Порвав с живой трупарней нить,

И броситься в изнеможеньи,

Раз выхода иного нет,

Пожалуй, даже в высший свет!..

18

…Они живут уже пол-лета,

Отбросив всякий этикет.

Гоняют шарики крокета,

Почти влюбленные в крокет…

Простые ситцевые платья

Зовут в зеленые объятья

К ним расположенных ветвей,

Их увлекает соловей,

И сравнивать то со Ржевусской,[36]36
  Олимпия Баронет.


[Закрыть]

То с Зембрих северный комок,

Что так очаровать их мог,

Они не в шутку любят: русской

Душе доступно чувство то:

Она – прозрачнее Vatteau.

19

Как хорошо из душной спальни

В оранжевый росистый час

Бежать, смеясь, к мосткам купальни,

Быть светской куклой разучась…

Как хорошо в воде прохладной,

Любуясь кожей шоколадной,

Стянувши в узел волоса,

Плескаться добрых полчаса…

Как хорошо ловить руками

Неуловимо карася,

И вновь, и вновь воды прося,

Купальню оплывать кругами.

В воде привольно и свежо…

Как молодо! Как хорошо!

20

А разве плохо, крикнув Груню,

Идти “по ягоды-грибы”

В июне и в леса к июню

Навстречу, может быть, судьбы?…

А разве плохо ледовые

На сыроежки рядовые

С почтеньем осторожно класть?…

Смеясь над мухомором всласть?…

И, перепачкавшись в чернике,

Черникой зубы почернить,

И, утеряв тропинки нить,

Поднявши до колен туники,

Болотничать до тьмы в лесу,

Приняв за зайчика лису?…

21

Пять дней в неделю были днями,

А два совсем ни то – ни се:

Он приезжал, и вмиг тенями

Вокруг подергивалось все…

Смолкали ветреные шутки,

Собаки забивались в будки,

На цыпочках ходил лакей,

И веял над усадьбой всей

Дворцовый сплин. И наши девы,

Меняя в день пять раз костюм

И слушая “высокий” ум,

Ныряли грезами в напевы

Уже грядущих дней пяти,

Воззвав ко времени: “Лети!”

22

Но обескрыленное время,

Казалось, улыбалось зло,

Постукивало скукой в темя

Хозяек молодых, ползло.

Однако, к полдню воскресенья

Зачатки явны окрыленья,

И только подан лимузин.

Оно над рощицей осин

Уже выращивает крылья.

Когда же скроется авто,

В какую высь оно зато

Взлетает, выйдя из бессилья,

И снова жизнь глазам видней,

Ушам слышней… хоть на пять дней!

23

Елена в парк идет. Олунен

И просиренен росный парк.

В ее устах – прозрачный Бунин,

В ее глазах – блеск Жанны д'Арк…

А Кириена за роялем,

Вся преисполнена Граалем,

Забыла про кузину Lugne,

А Lugne вошла душой в июнь…

Она вошла и растворилась

В олуненной его листве

И, с думою о божестве,

Присела у пруда. Свершилось:

Она увидела в тени

Дубовой грустные огни.

24

Не поняла сначала – что там,

И только грусть их поняла

И, внемля отдаленным нотам

Рояля, думала: “Что мгла

Таит? откуда эти блики?

Что за сияющие всклики?

Как их печальна бирюза!”

И вдруг постигла: то – глаза!

Не испугалась: были жданны.

Немного вздрогнула: уже!

Ее костюма неглиже

Не вспомнилось. Как чувства странны!

Как пахнет белая сирень!

И эта ночь – как лунный день…

25

Леандр спросил: “Как ваше имя?”

Елена отвечала: “Lugne”…

И было третье нечто с ними:

Луна расплавленная – лунь…

Вдали играла Кириена,

И таяла сонаты пена,

И снова вдруг Леандр спросил:

– Кто вас лишил так рано сил?-

И не ответила Елена…

И наступила тишина,

Их встречею поражена…

В кустах шарахнулась измена…

В испуге ухнула сова…

И Lugne шепнула: “В тридцать два”…

26

И вмиг опомнилась, и едко

Спросила: “Что угодно вам?”

Он встал, – глаза хлестнула ветка.

Он фразы не нашел словам…

И подошел к ней, скромный, стройный,

Желанный и ее достойный,

Из их родного далека

Знакомый многие века…

– Не узнаешь? – спросил. Хотела

Ответить “да”, сказалось “нет”,-

И омрачился лунный свет,

И в краску бросило все тело…

– Не узнаешь? Мечту свою?…-

И Lugne шепнула: “Узнаю…”

27

Шепнула и… проснулась. В парке

Лунела сыро тишина,

И были нестерпимо ярки

Подробности лесного сна.

Дом спал. Давно умолкла Кира.

И потому, что было сыро

И поздно, Lugne пошла домой,

Все повторяя: “Мой ты… мой…”

И с той поры в душе Елены

Неповторимые глаза;

В слезах молясь на образа,

Она их ощущала плены,

И предвкушенная любовь

Окрашивала жизни новь.

28

Riene с широкими глазами

Еленин выслушала сон

И побледневшими устами:

– Леандр… Леандр… Но кто же он? -

– Он мысль моя! – и Кириена,

Пугаясь странного рефрена

В устах кузины, с этих пор

Не заводила разговор

Про этот бред. И Lugne молчала,

Меж тем, все думая о сне,

Сама с собой наедине

Припоминала все сначала,

И явью сон готов был стать,

Но вдруг все путалось опять…

29

Уже и день Преображенья,

А там пора и по домам

На молчаливые сраженья -

Уделы девствующих дам…

Обидно ехать из деревни,

Когда все краше ежедневней

Простерший листья старый клен,

Как гусьи лапы на балкон,

Когда нагроздена рябина

И яблонями пахнет сад,

Когда ряд пожен полосат,

И золотеет паутина,

Когда в настурциях газон,

Но Петербург сказал: “Сезон”.

В ее руках – одна неделя,

А там она сама в руках

Не упоительного Леля,

А мужа в английских усах…

Lugne с Кирой жадно ловят миги

И, отложив на время книги,

С утра до ночи по лесам,

Внемля крылатым голосам,

Блуждают в полном упоеньи,

Поблекнувшие от тоски,

Целуя желтые листки,

И, жниц усталых слыша пенье,

Сочувствуя судьбе крестьян,

Готовы сами в сарафан…

31

В лесу, над озером, на горке,

Белеет женский монастырь,

Где в каждой келье, точно в норке,

Прокипарисенный пустырь.

Там днем – молитвы покаянья,

Смиренье, кроткость, воздыханья,

Души и тела тяжкий пост…

Но не для всех тот искус прост,

Не все покой приемлют души,

Не все покорствуют-тела,-

Творятся тайные дела,

Слова протеста слышат уши,

И видел восходящий день

Шарахающуюся тень…

32

Подруге предлагает Кира

Пройтись когда-нибудь пешком -

Беру клише – “в обитель мира”,

С котомкою и с посошком,

Как ходят толпы русских странниц,

Что для вертушек и жеманниц

Из города совсем смешно,

Но радостью озарено

Для наших милых богомолок.

И, не откладывая план,-

На удивление крестьян,-

Они выходят на проселок

И лесом, уходящим вспять,

Идут в лаптях верст двадцать пять.

33

В котомках хлеб, с водою фляжка.

В глазах и подвиг, и восторг.

Люба им каждая букашка,

Чужд жизни суетливый торг.

И нет следа от светской дамы

В крестьянке, слушающей гаммы

Лесов, будящих в ней экстаз,

С подъятой к небу синью глаз.

Их занимает каждый шорох.

Их привлекает каждый куст.

Впивай улыбку этих уст!

Впивай улыбку в этих взорах!

И если скажешь: “Что ж, каприз”,-

За этот дам я первый приз…

34

Каприз! Что значит это слово?

Ты только вникни глубже в суть!

Ужели ничего иного

Не можешь ты в него вдохнуть?

Каприз капризу рознь. Все в свете

Каприз, пожалуй… Но и дети

Оттенки могут различить.

Каприз ведь и больных лечить,

Быть музыкантом, адвокатом,

Любить вот эту, а не ту,

В уродстве видеть красоту

И апельсин сравнить с закатом…

Не в том вопрос – в ком смех иль стон,

Вопрос: нам нравится ли он?

35

– Riene! ты, друг мой, не устала?-

– Немного, Lugne. А ты? – Чуть-чуть.-

Прохладнее к закату стало,

Уже кончается их путь.

Они мечтают о ночлеге.

Навстречу едут: две телеги.

– Далеко ль до монастыря? -

– Еще не выблеснет заря,

Как вы дойдете. За оврагом

Тропинка вправо от села.-

Lugne белкой скачет, весела,

Ей Кира вторит бодрым шагом.

Березки встали в ряд невест.

А вот блестит церковный крест.

36

Так шли они. Шла служба в храме.

Помылись наскоро, и – в храм,

Стоящий в соснах, точно в раме,

Прекрасней всех на свете рам.

В тот день паломников не видно,

Что, впрочем, вовсе не обидно:

Молитва любит меньше глаз.

Блажен, кто жар молитвы спас,

Кто может искренне молиться

И смысл молитвы разуметь!

В лучах зари лампадок медь

Оранжевеет, и столица

Со всем безверием своим

Отвратна путницам моим.

37

Поют на клиросе монашки,

И попик седенький чуть жив,

Свершает службу. “Грех наш тяжкий”,-

Вздыхает старица, сложив

В дрожащий крест руки пергамент,

Угаслым взором на орнамент

Взирая, точно в нем сам бог,

И эхо удлиняет вздох.

По церкви вьется синий ладан,

И, как в тумане голубом,

Елена прислонилась лбом

К холодным плитам. Вдруг отпрядан

В смятеньи Кириены взгляд,

Чуть обернувшейся назад.

38

Елена встала.– “Lugne, родная,

Прости, но ты назад взгляни”…

И, легкий возглас испуская,

Елена видит: те огни!

Да, это он, – но стой исправней,

Не вздрагивай! – знакомец давний,

Чье имя точно, олеандр,

Гость сна в сирени – он, Леандр!

– Его ты знаешь? – Знаю вечно!-

– Но кто же он? – Он мысль моя!-

– Прости, не понимаю я…

Lugne, ты больна? – Riene сердечно

Глядит в глаза ее. Но прочь

Helene из церкви: “В ветер! в ночь!”

39

За ними – он. Они – аллеей,

Ведущей к озеру. Челнок,

Со смятою на дне лилеей,

Воткнулся в розовый песок!

Челнок столкнуть старалась тщетно

Riene, пока вдруг незаметно,

Но, твердой подчинен руке,

На гофрированном песке

Не сполз на озеро. Взглянула:

Леандр пред ними, шляпу сняв:

– Простите, может быть, неправ,

Что я без разрешенья… – Гула

Вечерний ветер нес волну,

И кто-то молвил: “Обману…”

40

Она смотрела, не мигая,

Не отрывая росных глаз,

Как грусть его, ей дорогая,

Из глаз Леандровых лилась.

Молчала Кира в потрясеньи,

Вбирая отблески осеньи,

И зеркалом спала вода,

И были миги, как года.

Потом все трое сели в лодку

И, ни о чем не говоря,

Туда поплыли, где заря

Сгорала – к дальнему болотку.

Не слышал этот вечер слов.

Закат был грустен и лилов.

41

Они проснулись на восходе,

Их к полдню встретил старый дом.

Сердца исполнены рапсодий:

Ушли вдвоем, пришли втроем.

В пути сдружились как-то сразу:

За фразою бросая фразу,

За смехом смех, за взглядом взгляд,-

Друг другом каждый был объят.

Писать друг другу слово дали

Все трое, дали адреса,

Запоминая голоса,

И, распрощавшись, долго в дали

Полей смотрели, где он шел -

Велик и мал, богат и гол.

ЧАСТЬ II
1

Будь верен данной тайно клятве,

Вдыхай любви благой озон!

…Уже в Мариинском театре

Открылся Глинкою сезон.

Уже кокотки и виверы

К Неве съезжаются с Ривьеры,

Уже закончился ремонт,

Уж разложил ковры beau-monde,

Обезгазетил все картины,

Убрал чехлы, натер паркет

И, соблюдая этикет,

От солнца скрылся за гардины.

И снова в воздухе висит:

Модэль. Журфикс. Театр. Визит.

2

Уже меня рисует Сорин,

Чуковский пишет фельетон.

Уже я с критикой поссорен,

И с ней беру надменный тон.

Уже с утра летят конверты,-

В них приглашают на концерты

Ряд патронесс и молодежь.

Уже с утра стоит галдеж

В моей рабочей комнатушке

От голосов, и ряд девиц,-

Что в массе площе полендвиц,-

Вертя игриво завитушки,

Меня усиленно зовут

Читать им там, читать им тут.

3

Уж – это ли не хохот в стоне?

Не хрюк свиньи в певучий сон?-

К нам Чехов в устричном вагоне

Из-за границы привезен.

Как некогда царя Сусанин,

Спасает тело юный Санин

От слишком духовитых душ,

В ком вовсе нет души к тому ж…

Уже зовет на поединок

Из ям военщину Куприн,

Уж славит Леду господин

Каменский, как бесстрастный инок,

И испускает “чистый” вздох,

Беря попутно четырех

4

Уж первый номер “Аполлона”,

Темнящий золото руна,

Выходит в свет, и с небосклона

Комета новая видна;

То “Капитаны” Гумилева,

Где лишнего не видно слова,

И вот к числу звучащих слов

Плюссируется: Гумилев.

Уже “Весы” крушат пружину,

Уже безвреден “Скорпион”,

Стал иорданский вял пион,

Все чаще прибегает к джину

Бесплатных приложений Маркс;

Над “Нивою” вороний карк!

5

Все импотентнее Буренин,

С его пера течет вода,

И, сопли утерев, Есенин

Уже созрел пасти стада…

И Меньшиков, кумир столовых,

Иудушкой из Головлевых

Работает, как гробовщик,

Всесильный нововременщик.

И Розанов Василь Василич,

Христа желая уколоть,

Противоставит духу плоть,

И как его ты ни проси лечь

На койку узкую, старик

Влюблен в двуспальный пуховик…

6

У Мережковской в будуаре

На Сергиевской ярый спор

О божестве и о бездари,

Несущейся во весь опор.

Уже поблескивает Пильский,

И жмурит обыватель в Рыльске

Глаза, читая злой памфлет

Блистательнее эполет.

Уже стоический упадник,

Наркозя трезвое перо,

Слагает песенки Пьерро,

Где эпилепсии рассадник…

Завод спасительных шестов

Бердяев строит и Шестов.

7

Мадонну зрит Блок скорбно-дерзкий

В демимонденковом ландо,

И чайка вьет на Офицерской

Свое бессмертное гнездо!

Патент Александринке выдав

На храм, своей игрой Давыдов,

Далматов, Ведринская жнут

Успехи вековых минут.

И на капустник дяди Кости,[37]37
  Варламов. (Прим. автора.)


[Закрыть]
-

Утонченного толстяка,-

Течет поклонников река -

Смех почитающие гости

Где злоязычная Marie[38]38
  Савина. (Прим. автора.)


[Закрыть]

Всех ярче – что ни говори!

8

Испортив школьничий характер,

Придав умам вульгарный тон,

На всех углах кричат Ник Картер

И мистер Холмс, и Пинкертон.

Неисчислимы Конан-Дойля

Заслуги (скрой меня, о Toila,

От них!): в кавычках “ум” и “риск”

И без кавычек: кровь и сыск.

Аляповатые книжонки!

Гниль! облапошенный лубок!

Ты даже внешностью убог…

Чиновничьи читают женки,

Читает генеральшин внук,

А завтра Кольке по лбу “тук”.

9

Уже воюет Эго с Кубо,

И сонм крученых бурлюков

Идет войной на Сологуба

И символических божков.

Уж партитуры жечь Сен-Санса -

Задачи нео-декаданса,

И с “современья корабля”

Швырять того, строфой чьей я

Веду роман, настала мода,

И, если я и сам грешил

В ту пору, бросить грех решил,

И не тебе моя, хам, ода…

Плету новатору венок,

Точу разбойнику клинок.

10

Уж ничегочат дурни-всёки[39]39
  Две разновидности футуризма: “всёки” и “ничевоки”. (Прим. автора.)


[Закрыть]

(Так, ни с того и ни с сего!)

И вс чат тщетно ничевоки

И это все – как ничего.

С улыбкой далеко не детской

Уже городит Городецкий

Акмеистическую гиль,

Адамя неуклюжий стиль.

Уж возникает “цех поэтов”

(Куда бездари, как не в цех!)

Где учат этих, учат тех,

Что можно жить без триолетов

И без рондо, и без… стихов!-

Но уж никак не без ослов!..

11

Глаза газели, ножки лани

Так выразительны без слов,

И Анну Павлову с Леньяни

Поют Скальковский и Светлов.

Кто зрил Кшесинскую Матильду,

Кто Фелию Литвин – Брунгильду

В своей душе отпечатлел,

Завидный выпал тем удел.

Сакцентив арию, Медея

Дуэтит: “Ni jamais l`tendre…[40]40
  “Никогда не слышать…” (фр.).


[Закрыть]

(Раз император Александр,

В мечтах из Мравиной содея

Любовницу для сына, нос

Приял в том храме нот и поз).

12

Уже теснит “Динору” ““ Tоска”,

И, жажде своего лица,

Слегка звучит мой славный тезка -

Сын знаменитого отца…[41]41
  Игорь Стравинский. (Прим. автора.)


[Закрыть]

Уже “Любовь к трем апельсинам”,

Желая Карлу Гоцци сыном

Достойным стать, смельчак-игрок,

Почувствовав, сдает урок

Сергей Прокофьев свой последний.

Уже – скажи ему mersi -

В огромном спросе Дебюсси.

Артур Лурье вовлек нас в бредни,

И на квартире Кульбина

Трепещут “Сети” Кузмина…

_

13

А вот и сфера “нежной страсти”,

Цыганских песенок запас.

Улыбка Вяльцевой (жанр Насти!)

И Паниной непанин бас…

Звезда счастливая Плевицкой

И маг оркестра Кусевицкий,

И (валерьянки дай, Феррейн!)

Вы, авантюры Ольги Штейн.

Процесс comtesse[42]42
  Графиня (фр.).


[Закрыть]
O'Pypк-Тарновской

Два стиля – comte'a Роникер

И (до свиданья, хроникер

Судебный!) ателье Мрозовской,

Где знать на матовом стекле

И Северянин в том числе!

14

В тот день и гордый стал орабен,

Когда в костре своих страстей

Раздался в гулких залах Скрябин -

Во фраке модном – Прометей.

И пред “Поэмою Экстаза”

Неувядающая ваза

С тех пор поставлена. Огонь

Антонов, тех цветов не тронь,

Как тронул гения! И по льду

Исканий жадная толпа

Скользит (о, шаткая тропа!)

К Евреинову, Мейерхольду

И даже… к Карпову. Тихи,

Евтихий, о тебе стихи…

15

А вот и Вагнер на престоле.

И “Нибелунгово кольцо”,

В России тусклое дотоле,

Бросает жар толпе в лицо.

Но я описывать не стану,

Как к “Парсифалю” и “Тристану”

Под гром Ершова и Литвин,

Спешат гурманы нот и вин…

А вот и ты в фаворе, Римский,

Великий эпик и чарун!

Волнуют переплески струн

Твоих, как день цветущий крымский,

И я готов сто верст пешком

Идти для встречи с ““Петушком”…

16

А Бенуа? а Добужинский?

А Бакст? а Сомов? а Серов?

Утесы на низине финской,

Огни нас греющих костров.

И с ними ты, гремящий в прерьих

Краях, универсальный Рерих,

И офортисты (ecoutez)![43]43
  Послушайте! (фр.).


[Закрыть]

Рундальцов и старик Матэ.

Вершина горных кряжей Врубель,

Кем падший ангел уловим,

Ты заплатил умом своим

За Дерзость! Необъятна убыль

С твоею смертью, и сама

С тех пор Россия без ума…

17

Уж маска сдернута с Гапона,

Уж пойман Бурцовым Азеф,

И – к революции препона -

Оскален вновь жандармский зев.

Уже пята грядущих хамов,

Врагов искусств, святынь и храмов,

Порой слышна издалека,

И горьковского босяка

Удел для молодежи ярок

(Получше драгоценность прячь!)

Уж кается в записках врач,

Уже скитальческий огарок

Затеплен в молодых сердцах

На трепет ужаса в отцах…

18

Неугомонный Пуришкевич

Вздувал годами в Думе гам,

И в “Русском слове” Дорошевич

Рулил к заморским берегам…

Друг именинниц и театров,

Гиппопотам Амфитеатров,

Большой любитель алых жал,

Господ Обмановых рожал.

И Витте делал миллионы

На государственном вине,

И пьяный луч блестел извне

От императорской короны,

И, под правительственный шик,

Свой разум пропивал мужик.

19

В пылу забот о нем и спора

Учащийся впадал впросак:

Вблизи Казанского собора

Нагайкой жег его казак.

Хотя в те дни и были ходки

Везде студенческие сходки,

Но мысль о мыльном пузыре

Нас оставляла при царе,

Как царь оставлен близ придворных,

При всех советниках своих -

Льстецах злоумных и лихих,

Среди коварных и проворных,

И обречен давать ответ

За то, чего и в мыслях нет.

20

Беду вия над царским домом

В еще незримые венки,

Вхрипь “Колокол” зовет к погромам

Под “Русским знаменем” шинки.

И “Пауком” ползя, Дубровин,

Уже от злобы полнокровен,

К евреям ненависть сосет,

Навозом “Земщина” несет,

И за “оседлости чертою”

Растет антироссийский дух,

И, чем плотней перинный пух,

Тем больше мстительной мечтою,

Закрыв в тоске бесправный рот,

Томится “презренный” народ.

21

Россия, Ибсеном обрандясь,

Об “еgо” вспомнила своем

(Прошу отметку эту, Брандес,

Внести в очередной свой том!)

Уайльда, Шоу, Метерлинка -

У каждого своя тропинка

В душе к дороге столбовой,

У каждого художник свой.

Эстетность, мистика, сатира

И индивидность – из частиц

Всех этих русских, с сердцем птиц,

Плоть автора “Войны и мира”,

Уже формировался, но

Сформироваться не дано…

22

В те дни, когда сверкала Больска,

Как златоиглый Cordon rouge[44]44
  Красный шнурок (фр.).


[Закрыть]

Иллиодором из Тобольска

Зло ископаем некий муж.

И у Игнатьевой в салоне,

Как солнышко на небосклоне,

Взошел сибирский мужичок.

И сразу невских женских щек

Цвет блеклый сделался пунцовым,

Затем, что было нечто в нем,

Что просто мы не назовем,

Не пользуясь клише готовым,

И – родине моей на зло -

Гипнотизеру повезло…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю