Текст книги "Ковчег"

Автор книги: Игорь Удачин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Выделывая замысловатые па, Мурки продолжал скользить по сцене и размахивать стойкой, заводя сам себя. А вскоре на заднем плане разыгрывающегося шоу появился пропадавший все это время в операторской Музыкант ― в пышном кудрявом парике и с электрогитарой наперевес. Всласть подурачившись и успев запыхаться, под смешки «ковчеговцев» Музыкант в конце концов присоединился к сидящим в зале.

– Молодец, – обратился к нему с похвалой Виртуал, – начало ободряющее. Видимо, вечеринка удастся ― как думаешь?

– Будут и другие сюрпризы, – отмахнулся светящийся от удовольствия организатор представления. – Эй, дамочка! – обратился в следующую секунду он к Женщине, одновременно кивая на Занудина. – Дай-ка я подсяду к своему приятелю. А ты уж готовься принять под крылышко поющего для нас гостя.

Женщина без споров уступила место Музыканту и пересела за свободный столик. Занудину показалось, она была только рада этой рокировке.

– Ну что, дружище, как отдыхается?

– Замечательно, – соврал Занудин.

– Вот и превосходно, – отозвался в свою очередь Музыкант, не обращая внимания на понурый вид Занудина. – Выпьем?

– Мне пока хватит. Может, чуть попозже…

Музыкант наполнил свой бокал и в три глотка осушил его. После чего хитро подмигнул Занудину, пощелкал пальцами, снова налил и снова выпил, прекрасно обходясь без компании.

– Ладно уж, сегодня зеленый свет всем вольностям! Гулять так гулять!

Вскоре музыка смолкла, и блестящий от пота Мурки объявил об окончании своего короткого, но зажигательного попурри.

– Присоединяйся к нам! – позвал Музыкант.

Мурки принял приглашение и с вальяжностью, присущей, наверное, только коронованным особам, спустился в зал.

– Да у вас тут, я погляжу, настоящий пир, – бросил он по дороге, присвистнув.

Гость казался дерзким и напыщенным, но, скорее всего, являл собой просто доброго балагура, очутившегося по обыкновению не в том месте и в кругу не той компании. Каким-то образом это ощущалось.

Мурки приблизился к столику Занудина и Музыканта.

– С кем не знакомы ― Фрудди, – наклонился Мурки к Занудину для приветствия.

Одновременно верх его цилиндра откинулся, и из головного убора выпрыгнул большой пластмассовый пенис. Застигнутый врасплох, Занудин подскочил на месте и хотел было вспылить.

– Шутка, – поспешил примирительно потрепать его по плечу Мурки, обезоруживающе засмеявшись и натягивая при этом верхнюю губу на чересчур выдающиеся передние зубы. – Не обижайтесь, дорогуша.

Пенис на пружине легким движением был запрятан обратно в цилиндр. Занудин остыл и даже улыбнулся в ответ, хоть и выглядело это жутковато ― словно лицевые мышцы расползлись по сторонам, захваченные щипцами.

– Фрудди, голубчик, – уже в следующий момент атаковала Мурки до невозможности возбужденная Женщина, – будьте душкой, составьте мне компанию! Пойдемте скорее к моему столику!

Что-то смущенно промычав себе под нос, Мурки поддался натиску Женщины и покорно последовал за ней.

Занудин обернулся к Музыканту, но соседа по столику рядом не оказалось ― вероятно, снова улизнул в операторскую.

В подтверждение тому на сцене выросла огражденная канатами площадка.

– Внимание! – раздался из рубки голос Музыканта. – Следующий номер нашей увеселительной программы – поединок! Да-да, вы не ослышались, самый настоящий бой! Итак. В красный угол ринга приглашается-а-а… Брумс Лю!! Встречайте!

Из-за кулис бодро выскочил маленький, обнаженный до пояса китаец и, виртуозно перемахнув через канаты, занял отведенный ему угол. «Ковчеговцы» выглядели довольными и находились в нетерпении, кто же займет место соперника.

– В синий угол, – торжественно продолжил Музыкант, – приглашается-а-а… Иоанн Подтупный!! Прошу!

Второй участник намеченного поединка оказался просто-таки человеком-горой. Богатырь вышел на сцену, постукивая по полу огромным металлическим стержнем. В руке великана, как оказалось, этот неподъемный предмет исполнял роль прогулочной трости. Подойдя к канатам, он отставил стержень в сторону, потер ладони. Не спеша проследовав на ринг, в недоумении занял свой угол.

– Что за белиберда? Я должен бороться с этим лилипутом?!

– Сходитесь! – безапелляционно произнес Музыкант, не желавший затягивать прелюдию.

– Это я-то лилипут?! – взвился Брумс Лю, и его точеное желтое лицо покрылось малиновыми пятнами.

– Не я же, – усмехнулся гигант, презрительно отворачиваясь.

А уже в следующий миг случилось непредвиденное.

Молнией преодолев разделявшее их с Иоанном расстояние, Брумс Лю с кошачьим воплем взметнулся в воздух и огрел великана ребром ступни по челюсти.

Не от силы удара, а, скорее, от неожиданности, либо по какой-то третьей причине, Подтупный грузно перевалился через канаты и распластался по полу.

– Поражение! – без запинки отреагировал на произошедшее Музыкант и раскатисто рассмеялся.

«Ковчеговцы» в зале оживились.

– Вот так вот… – почесал оранжевую бородку Виртуал.

– Китаец победил! – разухабисто заверещал Даун, хлопая в ладоши. – И не говорите теперь, что рост – главное!..

– А по-моему, это недоразумение, – заступился Виртуал за великана, который был несомненно оглушен неловким падением и теперь непонимающе мотал головой, сидя на сцене. – Надо заметить, даже правила толком не оговорили.

– Кто с ринга вылетел, тот и проиграл, – встрял Жертва, принимая сторону карлика. – Чего тут непонятного!

– Коротышечья солидарность, – махнул рукой Виртуал.

– Я вот вам историю расскажу, тоже был как-то случай… – затараторил Поэт, стараясь привлечь к себе внимание окружающих, но его тут же оборвали.

– Лучше эту громадину обратно не пускать, – по-женски деловито высказалась Женщина. – Он же китайчонка на кусочки разорвет, а потом будет этими кусочками в нас с ринга пуляться. Смотрите, какой у него кровожадный вид. Это совсем не эстетично.

– Я считаю, нужно продолжать, – пробубнил Виртуал без всякой надежды переспорить большинство.

– Нет уж! Я в присутствии моего кавалера не желаю принимать участие в этих живодерских забавах, – заявила Женщина, поглаживая Мурки по руке и явно красуясь.

– Итак! – напомнил о себе Музыкант, которого из зала видно не было. – Я рад, что вы хорошенько развлеклись и даже впали в азарт и прения, но последнее слово все-таки за мной… Поражение! Победил Брумс Лю!

– Поражение?! – возмутился Иоанн, пришедший к этому моменту в себя. – По-ра-же-ние?!

– Поражение, поражение, – подтвердил Музыкант, передразнивая Подтупного.

– Ах ты, бес! Да у меня никогда в жизни не было поражений, ирод ты окаянный!! Тут наплевал кто-то или набрызгал чем… я поскользнулся!

– М-м… я и в самом деле пролил на том месте коктейль, – вполголоса признался Поэт (так, что было слышно только близ сидящим) и, кривляясь, высунул язык.

– …никогда не было поражений! – продолжал неистовствовать Иоанн Подтупный. – Никогда! Слышишь?!

– Ну вот не было, а теперь пусть будет… для разнообразия, – стоял на своем пошедший на принцип Музыкант. – В общем, поражение ― и точка!

– Я тебе дам «поражение и точка»!! – заревел великан.

Схватив металлический посох, он одними руками изогнул его в дугу и в бешенстве бросил об сцену, проломив пол.

– Поражение, – назло повторил Музыкант и шумно высморкался.

Доведенный до белого каления, гигант безадресно погрозил огромным кулаком куда-то ввысь и кинулся в зал, к столикам.

– Где сидит этот умник?! А ну, выкладывайте!

– Там… – моментально уменьшившись в размерах, пролепетал Поэт и ткнул пальцем в направлении кулис. – Красная лестница… два марша вверх… прямо и сразу налево…

– Так-то лучше! Сейчас он у меня попляшет! – Подтупный бросился за кулисы.

– Эй, Поэт, – послышался укоризненный голос Музыканта. – Хм… нет слов… Ты держался до последнего! Кремень!

Поэт, невинно пожимая плечами, протирал салфеткой запотевшие очки.

– Надо китайчонка позвать выпить, – спохватилась Женщина. – Чего он там стоит, скучает? Неудобно.

– И вправду, – согласился Виртуал.

– Уважаемый, – водрузив очки на нос, замахал Брумсу Лю Поэт, – подходите к нам, прополощите рот шампанским!

Из рубки в это время послышался шум возни. Однако очень скоро все стихло.

Первой мыслью Занудина была ― не стряслось ли чего непоправимого с Музыкантом? Но уже в следующий момент Занудин признался себе, что ему все равно…

Виртуал с Поэтом как ни в чем не бывало угощали за соседним столиком Брумса Лю шампанским.

Вскоре ринг со сцены куда-то исчез, а в зал спустился живой и невредимый, непринужденно насвистывающий Музыкант.

– Все в порядке? – бережно поправляя прическу, осведомилась Женщина.

– Да, в порядке. Пришлось отправить этого геркулеса обратно. Какие же порой упрямцы попадаются… а еще и дебоширы!

Музыкант уселся рядом с Занудиным и налил себе выпить.

– Так что же дальше? – напомнил о своем присутствии Брумс Лю. – Боев больше не намечается? Я бы еще размялся немного, если честно.

– Уф, – Музыкант неторопливо осушил бокал. – К мордобитию возвращаться не станем, не вдохновляет. Как насчет дуэли на пистолетах?

– На пистолетах? – удивился Брумс Лю и почесал костяшками лоб.

– Именно, – кивнул Музыкант, – на пистолетах. Что-то мне подсказывает, это будет забавно… Не думай слишком много, Брумс, тебе не идет. Возвращайся на сцену, дракон. Сейчас я подыщу достойного соперника для тебя.

Брумс Лю, сверкнув глазами, молча удалился.

– Занудин! – по-ребячьи подпрыгнул в кресле Музыкант, точно осененный блестящей мыслью. – Ты умеешь стрелять?!

– Нет, – категорично помотал головой Занудин.

– Жаль. Это бы тебя развеяло. Ну что ж… – Музыкант огляделся по сторонам. – Эй, праздные алкоголики, кто-нибудь будет стреляться?

«Ковчеговцы» брезгливо развели взгляды по сторонам. Жертва то ли фыркнул, то ли подавился смешком. Остальные вовсе не издали ни звука. Создавалось впечатление, все как на подбор ― заправские дуэлянты, которым просто наскучили их бесчисленные победы.

– Может, я? – неуверенно отозвался Мурки, поднимаясь.

Музыкант с минуту раздумывал.

– Нет, – решил он наконец. – Кажется, у меня есть идея получше.

Женщина по-хозяйски вернула Мурки на место. А в руке Музыканта как по волшебству вырос микрофон. Небрежно развалившись в кресле, расставляя сочные паузы между словами, он объявил:

– На сцену… приглашается… Брэндом… Лю!

Раздались жидкие хлопки. Из-за кулис вышел стройный молодой парень полуазиатской наружности. По возрасту он казался ровесником Брумсу.

– Сын?.. – опешил Брумс Лю, не веря своим глазам.

– Папа?.. – врос в пол Брэндом.

– Ну хорошо, хорошо, – скорчив гримасу, показал большой палец Музыкант, – воссоединение семьи отпразднуем чуть позже… Даун! Будь добр, организуй мероприятие. Я тебе, кажется, оставлял кое-что на хранение.

Карлик послушно сорвался с места и с черным футляром в руках взбежал на сцену.

В футляре находились два старинных пистолета с позолоченными рукоятками. Вручив их Брумсу и Брэндому, карлик не задерживаясь ретировался.

Руки Брэндома дрожали. Брумс исподлобья взирал в зал.

– По-моему, это плохая шутка, – крикнул Брумс Лю, обращаясь к Музыканту.

– Брось! Они краской заправлены. С пищевой, кстати, добавкой…

Отец и сын Лю недоверчиво переглянулись.

– Да ладно вам! – сорвался изрядно захмелевший Музыкант. – У вас ― встреча в физическом воплощении, а у нас ― вечер развлечений. Все честно! Ты мне, я тебе – и все довольны.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил Брумс. – Как это, м-м… делать?

– Вставайте спиной к спине, – воодушевленно кинулся разъяснять правила Музыкант. – Руки опустите. По моей команде начинайте расходиться. Сцена маленькая, поэтому десять шагов каждый ― и достаточно. Поворачиваетесь лицом друг к другу. Пиф! Паф! И вся петрушка.

– Ладно. Считай, – Брумс Лю приблизился к сыну, и их спины соприкоснулись.

Музыкант ткнул молчаливого Занудина в бок, весело оглядел приготовившихся к зрелищу «ковчеговцев».

– Э-э… раз… два… три… четыре… пять… вышел зайчик погулять, хе-хе…

Отец и сын Лю, оба напряженные и чуть ссутулившиеся, стали расходиться.

– …шесть… семь… восемь… девять… У-ух… десять!

Лю медленно повернулись, обменялись немыми взглядами и прицелились.

А затем грянули выстрелы.

Настолько синхронно, что слились в единый оглушительный хлопок.

У Занудина екнуло сердце. Не нужно было обладать исключительной проницательностью, чтобы понять ― пистолеты оказались заряжены по-настоящему. Никакой краской здесь и не пахло. Музыкант солгал.

Первым повалился навзничь Брэндом. Из его шеи, словно из сорванного крана, хлестала кровь. Смерть наступила мгновенно.

Брумс качнулся, но устоял – пусть и ненадолго.

Вытянув перед собой трясущуюся руку, словно с желанием вцепиться в горло ускользающему врагу, сделал несколько путающихся шагов к краю сцены и только тогда упал и замер. Его рана в груди выглядела не настолько безобразно как у Брэндома, но и она в конечном итоге оказалась смертельной.

С минуту в зале висела гробовая тишина.

Молчание нарушил Музыкант:

– Выпил лишнего, каюсь. Не удержался от соблазна съюморить по-черному.

– Музыкант, это свинство с твоей стороны, – надула губы Женщина. – Мы хотели развлекаться. А то, что ты устроил, совсем не располагает к веселью.

– Да уж, обхохочешься, – нахмурился Виртуал. – Даун, Жертва, не в службу, а в дружбу – уберите-ка «это» со сцены.

Жертва и карлик, продемонстрировав явное неудовольствие, все же поднялись со своих мест и отправились «прибраться».

Шмяк! – ни с того ни с сего шлепнул ладонью по столу Поэт.

– Всегда ты так! Идеи воруешь, пострел! – окрысился он на Музыканта, раздосадованно мотая головой. – Ведь я же Ияна Крозного с отпрыском позвать хотел… Теперь сюрприза, конечно, не получится.

– Не кипятись, – отмахнулся Музыкант. – Было бы из-за чего вопить.

– Плагиатор, – презрительно добавил Поэт и вновь увлекся своим коктейлем.

– Тебе тоже не понравилось? – повернулся Музыкант к Занудину. – Гм… ну судя по видочку… можешь не отвечать.

Занудин не стал бы отвечать и без одолжений. Языкочесания попросту не хотелось. Все, что он чувствовал сейчас, можно было описать двумя словами: безграничная апатия. Его окружали чудовища ― в этом он больше не сомневался.

– Странно, – продолжал рассуждать наедине с собой Музыкант, – когда-то мои вечеринки славились фантазией. Недовольных не было, могу поклясться. А теперь не угодишь никому. То ли я сдавать начал, то ли еще в чем-то дело… Ну и плевать! Вон, пусть очкарик… – Музыкант пренебрежительно кивнул в сторону Поэта, – в следующий раз Маикофского пригласит. Будем стихи вечер напролет слушать. Поиграем в утонченных натур… Тьфу!

– Все сделано, – бросил карлик, возвращаясь назад вслед за Жертвой. – Надеюсь, сегодня больше никого не придется отскребать от сцены? Лучше бы фокусников каких-нибудь позвали… иллюзионистов.

– Мы тут сами себе иллюзионисты, – задумчиво произнес Виртуал и захрустел ананасом.

Было видно, что настроение у всех безнадежно испорчено. И загвоздка крылась не в двух трупах, только что убранных со сцены – ведь умерли всего-то те, кто уже и являлись, по сути, мертвецами, – проблема таилась в чем-то ином. В атмосфере! В духе вседозволенности, которая сперва опьяняет и доводит до высшей степени экзальтации, но потом неумолимо опустошает все внутри, обесценивает смысл любого желания, атрофирует способность к обычной человеческой радости ― той, что не растопить на дровах чужого горя, страха, безумия, купленного угодничества и украденной веры.

– Фрудди, ну куда же ты?.. Хочешь бросить меня одну? Чтобы я напилась и сидела рыдала от скуки?! – послышались капризные восклицания Женщины, вновь заставившие Занудина вынырнуть из омута раздумий и вернуться к неприглядной действительности.

– Дорогуша, я уже рассказал вам все анекдоты, которые знал, все чудные происшествия и глупые сплетни! – взмолился Мурки, начиная теряться в идеях, каким же образом отделаться от внимания настырной Женщины.

– Да оставь ты его в покое, – отозвался со своего места Поэт, не поворачивая головы.

– Ну конечно! Забыла кого-то там спросить! – вспыхнула Женщина, воткнув кулаки в бока. – Помолчал бы, Поэт!

– До чего же постылый народ эти бабы… Была б моя воля, всех женщин искоренил бы в преддверии Нового Мира. А мужики и почкованием размножаться научились бы. На худой конец – делением… – Поэт мечтательно вздохнул.

– Вот твой бы худой конец ― взять и отделить к лешему, раз без надобности! Женоненавистник проклятый!

– Но-но-но! – возмутился Поэт, поперхнувшись.

Благодаря этой с пустого места разгоревшейся перебранке Мурки все же удалось улизнуть от Женщины. Теперь он сидел бок о бок с Занудиным и сверлил взглядом Музыканта. Как Мурки ни старался, он не мог скрыть того, что сильно взволнован.

– Музыкант… мне надоело все это! Ты кое-что обещал. А теперь сидишь отвернувшись, словно вообще позабыл о моем присутствии!

Музыкант устало вздохнул.

– Я ничего не обещал тебе, Фрудди. Я сказал «может быть». Улавливаешь разницу? Дрянной вечер… настроение паршивое… я напился, в конце концов… Давай в следующий раз это обсудим. Не пори горячку, ладно?

– В следующий раз! – горько усмехнулся Мурки. – Понимаешь ли ты разницу «следующего раза» для вас и для меня?.. Ты не держишь слово, а это удручает… Впрочем, я и так уже убедился, что мы для вас тут такое… Чертовы самозванцы, нечистоплотные некроманты, дьявол вас побери!

Музыкант зло сверкнул глазами.

– Только не надо корчить из себя поруганную невинность, Фрудди! Такие, как ты, кто имел на Земле богатства больше, чем мог потратить, тащил в постель все, что шевелилось, проводил жизнь в постоянном необузданном угаре – такие даже после смерти обречены виться у пепелища своих неистлевших страстей. Вы ― рабы земного плана существования, потому что только грязь материи дарила вам подлинные наслаждения. Вы не смогли и не захотели очиститься от ее соблазнов. На ваших уже сгнивших в земле щиколотках и запястьях по-прежнему гремят браслеты цепей, которые не отпустят…

Губы Мурки дрожали. Он потупил взор и в бессильной ярости сжимал кулаки.

Занудин хотел встать и уйти, потому что чувствовал себя лишним в этом столкновении, но Музыкант удержал его.

– Куда это ты? Сядь-ка. Взгляни на нас, Занудин. Я безжалостный демон, да?! А он жертва?.. О! Сначала они как крысы сбегаются на запах бесхозного сыра, получают то, к чему стремится их суть, пищат от восторга, взбираясь по головам друг дружки, – а когда сыра не остается, тут же пускаются на поиски виновников собственного чревоугодия: их заманили, обольстили, с ними обошлись дурно и непростительно!.. Как тебе это нравится, Занудин? Ответь.

– Мне нечего сказать…

Музыкант хмыкнул.

– Ну, ладно. Ступай, Фрудди. Допивай свое шампанское и не докучай больше, мы все обсудили. Я сегодня не в настроении, уж извини за неоправданные надежды.

Побелевший Мурки бросил свой цилиндр на пол, с хлопком раздавил его ногой и удалился. Из раскуроченного цилиндра снова выпрыгнул и задергался пластмассовый «розыгрыш».

– Ути-пути, – провожая Мурки помутневшим взором, ухмыльнулся Музыкант. – Теперь они думают, что тут дом свиданий и бюро по выполнению всех «мертвячьих» прихотей в придачу… Какие же жалкие… жал-ки-е… – Музыкант расправил плечи, откупорил бутылку коньяка, разлил себе и Занудину. – Все! Черт с ними, с развоплощениями. Утомили. Давай-ка, Занудин, выпьем вот этого песочного, покрепче.

Занудин поднял бокал и задумчиво наблюдал за неприкаянным Фрудди. Повесив голову, тот бесцельно блуждал по залу, бормоча проклятия.

– За устройство Совершенного Мира! – привлек к себе внимание Занудина Музыкант. – Польза в нашем деле от этих шутов смешна, пора уже признать… Хорошо хоть, годятся на то, чтоб скоротать порой в их компании время, развеять поганую скуку. Ну а компиляторы, будь уверен, сами сделают все, что от них требуется… За устройство Совершенного Мира и за компиляторов! Ты ведь, Занудин, я так считаю, почти уже один из нас…

Рука Занудина дрогнула, и коньяк пролился на скатерть.

– Неудачный тост? – нахмурился Музыкант.

Занудин шумно выпустил воздух из легких.

– Я бы… – хрипло произнес он и осекся, упустив мысль. Именно в этот момент стало ясно, что вечер на пороге своего апогея…

Двери зала гулко распахнулись, пренеприятно затрещав петлями. Нетрудно было догадаться, чьим повадкам соответствовал подобный стиль заходить в любое помещение. Первым на пороге «конференц-зала» показался Джесси. За ним следовал неразлучный Факки. Мурки, оказавшийся ближе остальных к Панкам, застыл от неожиданности на месте.

– Что-о-о! – сиреной взвыл Джесси. Смятый ирокез на его яйцеобразной голове встал торчком, а лицо побурело от негодования. – Вы кого к нам на хату привели? Педера-а-аста?!

Ненавистный взгляд молодчика сверлил Фрудди Мурки насквозь.

– Ну е-мое, – покачал головой Факки, засучивая рукава.

Фрудди выглядел растерянно, но не сказать, что напуганно.

Загорланив наперебой, Панки резво бросились с кулаками на Мурки. Однако совершенно неожиданно повстречали отпор.

Как оказалось, Мурки не только хорошо пел, но и прилично боксировал. Налетев на сочный апперкот, Джесси заплетающейся поступью отплясал вправо и медленно опустился на пол с маской недоумения на лице. Факки хлестким хуком сдуло влево.

Помотав головами, Панки переглянулись.

– Сдается мне, силы не равны, – озадаченно пролепетал Факки.

– Ты прав, придурок, – согласился Джесси, потирая ушибленный подбородок. – Сгоняю за форой! Я мигом!

Вскочив на ноги, он опрометью долетел до ближайшего столика и схватил пустую бутылку из-под шампанского. После чего размахнулся и отколол бутылочное дно о подлокотник кресла.

– Вот это другое дело! – гримасничая, Джесси неторопливо возвратился обратно. – Надеюсь, наша усатая барышня примет в подарок эту замечательную «розочку»? Только предупреждаю ― она, как и положено, немножко колется…

Мурки опустил руки и медленно попятился, пытаясь выиграть время и сообразить, что противопоставить новой угрозе.

Только сейчас Занудин пришел в себя. Первое, что он сделал – оглянулся на остальных «ковчеговцев». Женщина прикрывала ладонью рот. Поэт пил свой коктейль, роняя мутные капли на пиджак. Музыкант вяло улыбался, поглаживая живот. Виртуал сидел как загипнотизированный. А Даун и Жертва толкали друг друга в плечи.

Для всех это было очередным развлечением. Повода для вмешательства никто не находил. Но вот Занудин… Занудин чувствовал, как внутри него просыпается огнедышащая лава. Это ли не момент, чтобы выплеснуть накипевшую желчь, медленно отравлявшую его весь день напролет?

Занудин оттолкнул кресло и выскочил из-за стола. Но в следующий момент не удержался и с грохотом повалился на пол.

– Куда ты понесся-то, ей-богу? – понуро покачал головой Музыкант.

К собственному прискорбию Занудин вынужден был признать, что с нескольких рюмок успел наклюкаться как мальчишка. Но при всех «за» и «против» остановить себя уже не мог. Снова оказавшись на ногах, он поспешил влиться в гущу событий.

Фрудди спиной уперся в стену – отступать было некуда.

– Ха-ха-ха, – заливался Джесси, пританцовывая и кривляясь.

Острое стекло со свистом рассекало воздух. До вытянувшегося струной Мурки оставались считанные сантиметры.

– Сзади! – закричал вдруг опомнившийся Факки, но опоздал.

Подоспевший Занудин на удивление ловко заломил Джесси руку выше лопаток и повалил Панка лицом вниз.

– Ты чего?! – заверещал Джесси, выпучив глаза. – Мы же пошутили!

– Сейчас возможно и пошутили. А вот шутку прошедшей ночи я не понял и прощать не собираюсь!

Занудин выхватил у Джесси из руки колотую бутылку и, стащив с юнца штаны, с остервенением полоснул «розочкой» по белым ягодицам.

– А-а-а! – взвыл Джесси и тотчас лишился сознания.

Занудин вскинул яростный взгляд в поисках второй потенциальной жертвы ― но Факки и след простыл…

К месту непредсказуемо развернувшихся событий подбежала побледневшая Женщина. По ее пятам подтянулись остальные «ковчеговцы».

– Мальчик кровью истекает! – запричитала Женщина. – Несите скорее бинты!

«Ковчеговцы» нерешительно топтались на месте.

– Подмыть его сначала надо, – заметил Виртуал, поморщившись. – Вон ведь… обделался…

И в самом деле: из заголенной промежности Джесси, пузырясь, смешиваясь с кровью, стекали испражнения. Картина была не для брезгливых.

– Подмыть?! – поддавшись соблазнам наваждения, не своим голосом воскликнул взбеленившийся Занудин. – Ну подмыть так подмыть!

Звонко чиркнув молнией на брюках, Занудин извлек наружу свое мужское достоинство, деловито встряхнул и оглядел сгрудившихся вокруг Джесси «ковчеговцев». Выражения их лиц странным образом раззадорили. Занудин упивался своим сумасшествием. Он имел… да-да, имел на это сумасшествие право! Плеск брызнувшей струи нарушил гробовое молчание в затхлом беззвучии «конференц-зала»…

– А вы знаете… вы определенно опасный субъект, Занудин, – произнес Виртуал, который на протяжении всего вечера становился все задумчивее и задумчивее, а теперь и вовсе казался каким-то отчужденным персонажем. Взгляд его, прикованный к омываемым ягодицам Джесси, выражал бессмысленность и абстракцию.

Струя вскоре иссякла, и Занудин не спеша, потряхивая запястьем, застегнулся.

– Шоу закончено? – устало поинтересовался Музыкант, собираясь уйти. Его шатало из стороны в сторону от обилия плещущейся в утробе выпивки.

Однако в эпицентре событий вновь возник Фрудди Мурки. Нос певца пылал, а на усах белели остатки вынюханного кокаина.

– Ну нет, дамы и господа… Шоу должно продолжаться!

С этими словами Мурки разорвал от выреза до бедер свой шикарный шелковый костюм. Наружу вывалились внушительные гениталии, и по ягодицам несчастного Панка ударила новая мощная струя…

Оставаться здесь дольше Занудин не мог. Круто развернувшись, он упругим шагом направился к выходу из «конференц-зала». Но не дотянув всего нескольких метров до двери ― не выдержал и побежал…

Он был противен сам себе. Быть может, и убегал сейчас тоже… от себя! Легко прикрываться оправданием: попал в логово к чудовищам… А разве самому так долго превратиться в чудовище, если духом тощ, если не умеешь оставаться человеком в любой ситуации, как бы провидение тебя не испытывало?!

Низкий потолок. Корявые ступеньки. Высаженная плечом дверь… Пробегая через «наркогримерку», Занудин споткнулся о короб с надписью «не кантовать» и растянулся плашмя среди наваленного на полу хлама. Тяжело дыша, сел, сплюнул, пихнул ногой короб. Тот нехотя накренился и завалился набок. Не зная ― зачем, Занудин подполз к нему ближе и со злостью принялся сдирать тугой скотч, серпантином разбрасывая лопающиеся ошметки над головой. Распаковав короб, выудил наружу увесистую бронзовую статуэтку и рассеянно повертел в руках ― это была Фемида. Выражение глаз Занудина сделалось матово-хмурым. Словно подловив себя на каких-то противоречивых мыслях, он впервые заглянул в нещадную перспективу ожидающей впереди пустоты…

Занудин вздрогнул и, признаться, не сразу понял, что именно вывело его из прострации. В «наркогримерке» по-прежнему не было никого: ни один из «ковчеговцев» даже и не подумал его догонять. Руки холодила гладкая бронза. Занудин опустил глаза на статуэтку и обомлел… Ожившая Фемида сучила ножками и замахивалась на Занудина своим миниатюрным бронзовым мечиком.

Это уж было свыше всяких сил! Изрыгая бессвязные проклятия, Занудин выронил дьявольскую статуэтку и, вскочив на ноги, продолжил свой оголтелый бег. Под подошвами хрустели шприцы и хлопали пакеты из-под сока. Не помня себя Занудин взбежал по винтовой лестнице и через номер Панков выбрался в пустынный коридор.

До комнаты оставались считанные шаги, но чтобы преодолеть это скромное расстояние, потребовалось упорство, граничащее с героизмом. Жизненные силы как из продырявленного сосуда вытекали из Занудина ― ощущение пришло стихийно и не на шутку пугало. Занудина мутило. В жарком тумане вибрировали стены и потолок. Ноги подкашивались. С каждой секундой он чувствовал себя все слабее. Занудин торопился добраться до постели, чтобы заснуть. На час. На сутки. А может – навсегда!

– 3 –

Занудин заболел – и очень серьезно…

Потянулись аховые дни, каких не пожелаешь и злейшему врагу. С момента возвращения из «конференц-зала» Занудин ни разу не покинул своей комнаты, даже не открывал окна, чтобы ее проветрить, ― фактически не поднимался с постели. Рези во всем теле, мигрени, эпилептические припадки, которых никогда раньше не было, доводили до безумия, до отчаянного желания конца… Временами отнимались ноги, кожа трескалась и облезала, а глаза распухали так, что больно было дотронуться, и казалось, еще чуть-чуть – полопаются переспелыми сливами. «Не могу больше, не вынесу! Лучше преставиться!» – ночами напролет стенал Занудин, но никто не приходил в его номер, какой бы шум он ни поднимал. На столике у изголовья Занудин каждое утро обнаруживал свежезаваренный чай и еду. Занудин не притрагивался к пище, та портилась, а потом на ее месте появлялась свежая. Это был настоятельный знак, что Занудин хоть и в опале, но под присмотром. И все же самое невыносимое ― ни одного живого лица! Постоянные страх, боль и кошмары, которые видишь наяву… Занудин не знал, что с ним происходит. Оставаться на этом свете было сущим адом. Занудин постоянно вспоминал ангела-хранителя и уповал на его помощь. Даже теперь он не ждал спасения ни от кого кроме безвозвратно отнятого друга и наставника. Память словно огнем прожигали слова Занудина-маленького, произнесенные на прощание…

«Ты ведь хотел вернуться в Анфиладу Жизней?.. Если ты по-прежнему хочешь этого и намерения твои чисты – знай, у тебя все получится…»

«Уж не старуха ли с косой меня туда сопроводит?» – размышлял Занудин, замирая. И ошибался.

Анфилада действительно явилась ему в одну из этих мучительных ночей, но записывать себя в покойники было рано. Провалившись в сон, Занудин каким-то образом понял, что он вернулся!.. Он не встретил в анфиладе Абрикоса, но самое главное – ему и не требовались больше поводыри. Занудин ВИДЕЛ сам!

С чувством трепета и безграничной благодарности вновь бродил Занудин по нескончаемому ряду удивительных комнат. И только одна на этот раз привлекла его внимание. Занудин не мог не почувствовать, что это особая для него комната ― и замедлил шаг.

«Эту комнату я творил последней! – осенило Занудина, хотя неожиданная догадка вряд ли могла быть подкреплена каким-то вразумительным объяснением. – Только вот… много же я напортачил в ней, чудак и неумеха… Пусть будет стыдно, если понятие стыда здесь уместно. И пусть никогда Уроки не проходят даром! Мы сами придумываем эти Уроки для себя. Зачем? Хороший вопрос. Чтобы учиться Счастью, чтобы учиться радости Вечности…»

!!Вспышка!!

* * *

…И непроглядный мрак рассеяли прямоугольники ослепительного света на потолке…

…Женщина в белом халате поднимает и раскачивает Занудина на розовых мясистых руках…