Текст книги "Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Среди государств-конкистадоров прошлого, оставивших кровавый след в истории племен и народов Аравии, следовало бы назвать Португалию и Голландию, Турцию и Англию. Установление своего господства в зоне Персидского залива португальцы начали с захвата острова Сокотра (1506), лежащего напротив Южного побережья Йемена. Превратив его в сторожевой пост Лиссабона у Баб-эль-Мандебского пролива, и блокировав, таким образом, движение судов из Красного моря в Индийский океан для венецианцев и других своих конкурентов в торговле, португальская флотилия разделилась. Один отряд кораблей, руководимый Тристаном да Кунья, проследовал в Индию, а другой, во главе с д’Альбукерки, легендарным «конкистадором Востока», двинулся в направлении Ормуза. По пути туда д’Альбукерки захватил и разграбил практически все крупные портовые города Южной Аравии: Аден, Маскат, Хор Факкан и Джульфар. Стремясь раздвинуть на Востоке границы Португалии как можно шире, он огнем и мечом подавлял любое сопротивление сарацинов (арабов), даже ничтожно малое. Пленных из числа молодых и крепких мужчин использовал в качестве гребцов на кораблях. Всем другим, остававшимся в живых, даже пожилым мужчинам и женщинам, отрезал носы и уши – ставил «клеймо Афонсо», как говорили в племенах Южной Аравии (1). В сентябре 1507 г. отряд д’Альбукерки появился у побережья Ормуза.

Слух о зверствах д’Альбукерки, о сожженных им дотла арабских городах, дошел до Ормуза еще до прибытия туда д’Альбукерки. К встрече с португальцами ормузцы готовились. Правитель Ормуза Сайф эд-Дин собрал на острове большое войско, численностью не менее 30 тыс. чел. Сосредоточил у острова более 400 парусников, включая весь свой военный флот, насчитывавший 60 кораблей. Количество матросов на судах составляло не менее 2,5 тыс. чел. (2).

Д’Альбукерки располагал всего лишь 7 кораблями и 460 матросами. Несмотря на это, отряд его смело вошел в бухту Ормуза и бросил якорь в центре группы военных кораблей арабов. Один из них, «Мири», оснащенный самыми современными для того времени боевыми орудиями, оказался прямо напротив флагманского корабля д’Альбукерки. Переговоры, начатые сторонами, шли медленно. Д’Альбукерки понял, что Сайф эд-Дин просто-напросто тянет время, поджидая подхода новых сил; и отдал приказ готовиться к бою. Решение было смелым и даже дерзким. Капитаны португальских кораблей, немало повидавшие на своем веку, и те вначале зароптали, но д’Альбукерки смог убедить их начать сражение. Шквал огня, обрушенный палубной артиллерией португальцев на парусные суда арабов, сразу же пустил на дно два стоявших рядом военных корабля ормузцев. Двадцать арабских парусников, подошедших к кораблю, на котором находился д’Альбукерки, и осыпавших его градом стрел, португальцы расстреляли в упор, и буквально разнесли их в щепки. «Мари», флагман ормузского боевого флота, взяли на абордаж. В ходе разгоревшейся схватки португальцам удалось поджечь еще 30 парусников ормузцев (3).

Видя, что военный флот Ормуза практически выведен из строя, а город – в огне, Сайф эд-Дин распорядился прекратить сражение, и направил к д’Альбукерки посла с предложением о мире. Ормуз сдался и перешел в руки португальцев. Сайф эд-Дин, некогда «всесильный сюзерен Персидского залива», сделался вассалом Португалии.

Отстроив на Ормузе хорошо укрепленный форт, Лиссабон удерживал за собой этот важный в стратегическом отношении остров, контролирующий вход в Персидский залив, до 1622 г. Вытеснил португальцев с Ормуза персидский шах Аббас I (правил 1587–1629).

В 1650 г. португальцев изгнали из Маската, где оставалась единственная их на тот момент цитадель в Южной Аравии. В 1720 г. они навсегда ушли и из бассейна Персидского залива, покинув упорно удерживаемый ими остров Кишм, или Длинный остров, как его называли арабы Аравии.

Известно, что Мир Бахадур Ийас Сайфин, пятнадцатый суверен Старого Ормуза, крупного торгового центра прошлого, располагавшегося на Персидском побережье, в 20 километрах от Ормузского пролива, «дабы уберечь народ свой от новых набегов татар», перенес его с суши на остров Джарун, переименованный впоследствии в Ормуз. На протяжении последующих 200 лет островной Ормуз играл заметную роль в обмене товарами между Европой и Азией. Под властью Нового Ормуза находились одно время многие прибрежные города на территории, простиравшейся от мыса Ра’ас-эль-Хадд, что на границе Омана с землями Эш-Шамал (ОАЭ), до полуострова Мусан– дам, упирающегося в Ормузский пролив. Даже Бахрейн платил тогда дань Ормузу.

Повествуя о Новом Ормузе, известный арабский путешественник Ибн Баттута (посещал остров в 1332 г.) отзывался о нем как о «большом красивом городе с рынком, наполненном товарами со всего света». Русский купец-путешественник из Твери Афанасий Никитин, бывавший на Ормузе в 1469 г., называл его «великой пристанью», где «все, что на свете родится, есть».

Судьба д’Альбукерки, «дьявола-португальца», как о нем говорится в сказаниях арабов Аравии, захватившего Ормуз и сделавшего его короля данником португальской короны (1507), складывалась непросто. Оклеветанный завистниками и недоброжелателями, он некоторое время пребывал в опале. Но деятельная натура и связи в высшем свете помогли ему выпутаться из сложившейся ситуации и получить пост генерал-губернатора португальских владений в Азии. В 1515 году д’Альбукерки вновь появился у берегов Аравии. На сей раз – во главе крупной эскадры, в составе 26 кораблей с полутора тысячами солдат. Цель похода состояла в «усмирении мятежного Ормуза» и восстановлении вассалитета острова по отношению к португальской короне.

«Поставив Ормуз на колени», д’Альбукерки не на шутку испугал персов. Шах Исмаил поспешил направить к нему послов с заверениями о мире и дружбе с Португалией. В качестве ответного шага д’Альбукерки послал в Персию свое посольство. Было оно, свидетельствуют хроники тех лет, более пышным, чем персидское. А подарки, доставленные властелину Персии, – в разы богаче тех, что он получил от шаха.

Погасив «мятеж сарацинов» на Ормузе, и уничтожив флот арабов неподалеку от Адена, д’Альбукерки возвратился в Индию, где вскоре и умер (1515 г.)

В 1521 г. король Ормуза, власть которого являлась к тому времени лишь номинальной, попросил португальского губернатора помочь ему заставить правителя Бахрейна, бывшего – до завоевания острова Португалией – вассалом Ормуза, вновь стать его данником, чтобы, в свою очередь, «надлежащим образом платить дань», возложенную на него португальцами. И такая помощь последовала. Бахрейн в ходе предпринятой военной кампании захватили, шейхов племен, оказавших сопротивление, схватили и казнили. Однако по завершении экспедиции сбором таможенных пошлин на Ормузе, равно как и в некоторых портах Прибрежной Аравии и Персии, некогда подвластных Ормузу, но перешедших в руки Лиссабона, португальцы стали заниматься сами. Такое решение мотивировали тем, что дань, наложенная ими на Ормуз, выплачивалась не полностью и не вовремя, что требовало, дескать, установления прямого контроля над сбором таможенных пошлин в портах, иными словами, – над главным источником доходов короля Ормуза. Аналогичные правила ввели португальцы и в подконтрольных им шейхствах Прибрежной Аравии.

Эти действия спровоцировали новую волну мятежей. Вспыхнули они одновременно, в одну и ту же ночь, на Ормузе, в Маскате и в Диббе. И вскоре опалили Бахрейн и Катиф. Расправившись с мятежниками (1522), португальцы взяли себе за правило «выявлять и устранять среди сарацинов шейхов-смутьянов заблаговременно». Притом непременно и с пристрастием.

После подавления мятежа португальцы заставили короля Ормуза перебраться на остров Кишм, где он вскоре и пал от руки убийцы. Офицеры его личной гвардии, организовавшие заговор, возвели на трон утерянного уже, по сути, королевства принца Махмуда, сына убиенного ими короля. С ним португальцы тут же подписали новый договор, увеличив размер дани до 60 тыс. золотых монет в год. В 1543 г. обязали платить 100 тыс. дукатов. Вынести такое бремя подати король Ормуза был уже не в силах. И тогда все таможенные пошлины, собираемые на Ормузе и в некогда подвластных ему землях в зоне Персидского залива, стали напрямую поступать в руки португальцев, минуя казначейство вассального им короля Ормуза. Блистательная и славная некогда династия правителей Ормуза окончательно сошла со сцены истории и угасла.

Турки впервые появились в Персидском заливе в 1509 г., практически вслед за португальцами. В отличие от первых, активных военных действий до 1538 г. не предпринимали. В 1538 г. турецкий флот под руководством самого наместника Порты в Египте вышел из Суэца и взял курс на Маскат. Это был ответ Константинополя на блокаду Лиссабоном Красного моря. Захватить Маскат турки, однако, не смогли. Не удалось сделать это им и во время второго морского похода к берегам Южной Аравии, предпринятого в 1546 г. Овладели они Маскатом только в 1552 г., после 18-дневной осады города мощной турецкой эскадрой, в составе 30 боевых кораблей и 16 тысяч янычар. Последовавшая затем военно-морская экспедиция против Ормуза успехом не увенчалась. Португальцы разузнали о планах турок, успели подготовиться – и отразили морскую атаку турецкой эскадры во главе с Пири-беем.

Место Пири-бея занял Мурад-паша, бывший корсар. Султан поручил ему «сделать все возможное и невозможное», но «неверных из Персидского залива изгнать». Выполнить высочайшее распоряжение не удалось и ему. Разбитый португальцами под Маскатом, он с жалкими остатками своей флотилии бежал в Басру, где его схватили и предали смерти.

Руководство военно-морскими действиями турок в зоне Персидского залива возглавил Али Шалаби, больше известный под прозвищем Кятиби Руми, блестящий офицер, участник многих сражений в Средиземном море. Однако и его постигла неудача. Два морских сражения, которые он имел с португальцами, закончились не в его пользу. Во второй раз, например, португальцы, извещенные о выходе турецких кораблей из Басры, устроили им засаду в районе Маската. Практически все корабли турок, попав под обстрел, затонули. Оставшиеся из них буря угнала в Индию, откуда Али вернулся в Константинополь после трех лет скитаний.

В 1559 г. турки сделали еще одну попытку овладеть Ормузом, – и попали в ловушку, устроенную им португальцами. Чтобы «высвободить свои корабли из плена» и вернуть их в Басру, им пришлось выплатить португальцам огромную контрибуцию, золотом и оружием.

Последняя схватка турок с португальцами в зоне Персидского залива произошла в 1581 году. Тогда, чтобы потеснить турок из временно захваченного ими Маската (операцию предпринял наместник турецкого султана в Йемене), к берегам Южной Аравии пришла из Индии мощная португальская эскадра. Неожиданно появившись у побережья, она наглухо блокировала Маскат с моря. Осознав невозможность удержания города имевшимися у них силами, турки Маскат оставили (4).

Попытки Порты вырвать гегемонию в бассейне Персидского залива из рук Португалии закончились ничем.

Шах Аббас I, выбивший – при поддержке англичан – португальцев с Бахрейна (1611) и потеснивший их с Ормуза (1622), за помощь, оказанную ему Британской империей в борьбе с Португалией, освободил англичан от уплаты таможенных сборов в Бендер-Аббасе. Более того, закрепил за ними часть от этих сборов. Цель шаха состояла в том, чтобы с помощью британцев превратить Бендер-Аббас во «второй Ормуз». Надо сказать, что преференции и льготы, предоставленные им англичанам в Бендер-Аббасе, действительно, способствовали резкому росту коммерческой активности в этом порту. Позже, когда англичане оставили Бендер-Аббас (Гомберун) и перебрались в Бендер-Бушир (Абу Шихр), где открыли штаб– квартиру английского резидента в Персидском заливе, главным портом в этом районе стал Бендер-Бушир.

Ормуз же угас окончательно. Когда в 1821 г. на нем побывал упоминавшийся уже в этой книге, Дж. Фрейзер, то остров представлял собой жалкое зрелище. Сохранились только минарет, переделанный португальцами в маяк, стены руинированного форта, крепостной вал, испещренный снарядами, да каменные резервуары для сбора воды. О временах былого владычества Лиссабона там напоминали две пушки. На обеих из них имелись выбитые на металле даты изгнания португальцев с острова. Рядом лежали «снаряды прошлого» – каменные ядра. Действовал соляной промысел. Гарнизон Ормуза насчитывал «80 солдат маскатского имама». Вооружены они были, говорит Дж. Фрейзер, также, думается, «как и 200 лет тому назад, – обоюдоострыми мечами, изготовленными частью в Йемене, а частью в Египте, и щитами». Прежде чем вступить в рукопашную схватку с врагом, воины, по словам Дж. Фрейзера, поднимали свои мечи вверх, заставляя клинки, содрогаясь, издавать звук, и только потом бросались на врага. Чтобы не поранить себя обоюдоострыми мечами, надевали на руки длинные перчатки, сшитые из кож гиппопотамов. Кожи эти попадали в мастерские ремесленников Маската с Занзибара.

В ряде городов во владениях турок в Аравии, включенных при Сулеймане Великолепном (1520–1566) в состав Турецкой Азии, функционировал телеграф. Регулярное телеграфное сообщение поддерживалось, как следует из донесений российских дипломатов, между Меккой и Джиддой на севере полуострова, и между городами Сана, Таиз и Ходейда – на юге.

Острая борьба за господство в зоне Персидского залива после ухода из него Португалии развернулась между Англией и Голландией. Впервые голландцы громко заявили о себе в регионе в 1625 году. И, по иронии судьбы, – в совместной с англичанами военно-морской операции против португальцев. Последнюю факторию голландцев в бассейне Персидского залива, располагавшуюся на острове Харк, арабы захватили в 1765 г.

Начало целенаправленного и планомерного продвижения Англии в бассейн Персидского залива можно датировать 1622 г., временем изгнания португальцев с Ормуза. Реализовывая в данном районе мира план Pax Britanica, Англия постепенно сосредоточила в своих руках все полномочия по обеспечению и поддержанию там порядка, а с 1864 г. – санитарного контроля и карантинной службы. До появления в водах Персидского залива судов других иностранных компаний, в том числе русских и немецких, Англия сохраняла за собой и монополию на пароходное сообщение с этим краем (5).

История проникновение Англии собственно в Аравию открывается 1798 г., когда англичанам удалось заключить выгодный для них договор с султаном Маската. По нему Маскат обязался «держать строну Англии» во всех возникавших тогда в зоне Персидского залива межгосударственных спорах. Более того, не предоставлять – ни голландцам, ни французам, ни кому бы то ни было другому, кроме Англии, – ни баз, ни льгот, ни преференций. В 1839 г. в руки Англии перешел Аден.

История «подпадания Адена» под власть Британской империи свидетельствует, что первую разведывательную миссию в этот крупный порт Южной Аравии англичане предприняли еще в 1609 г. Выполнял ее некто капитан Шарки (Sharkey), на судне Ост-Индской компании. Встретили его там вначале приветливо. Затем, заподозрив в дурных намерениях, поместили в тюрьму, вместе с двумя другими офицерами судна. Заплатив выкуп, капитан смог выбраться из нее. А вот его коллеги, не имевшие денег, чтобы откупится, оказались в Сане, в темнице; и вышли на свободу годом позже.

В 1610 г. Аден в тех же целях посетило еще одно судно Ост-Индской компании. В 1820 и 1829 годах там побывал капитан Хайнис (Xaines), звезда военного флота Ост-Индской компании. И, наконец, в 1839 г. два британских военных корабля бомбардировали Аден. Англичане взяли город штурмом и сделали его форпостом Британской империи в Южной Аравии.

В 1867 г. под протекторат Англии перешел Бахрейн. В 1799 г. англичане заняли остров Перим, что у входа в Красное море, но вскоре оставили его. Вновь высадились на нем в 1857 г., а в 1861 г. разместили там постоянный военный гарнизон, поставив, таким образом, под свой контроль судоходство в Красном море.

В 1839 г., когда англичане овладели Аденом, через Суэцкий канал, находившийся под их контролем, прошло 3341 судно, в том числе 2405 – английских. Суммарный объем грузов, перевезенных в 1839 г. через Суэцкий канал, составил 10 753 798 тонн; из них 7 977 728 тонн – под английским флагом. Иными словами, четыре пятых суммарных объемов торговли в Красном море приходилось тогда на Британскую империю (6).

Безраздельно хозяйничая в регионе, Англия болезненно реагировала на любые проявления активности в нем других государств. Особенно – на сокращение ее дивидендов от торговли и морских перевозок (грузовых и пассажирских) в связи с активизацией в зоне Персидского залива в конце XIX – начале XX столетий деятельности России, Франции и Германии. Статистические данные, приведенные внешнеполитическим ведомством Англии по данному вопросу, наглядно демонстрируют роль и место Англии в морских перевозках в зоне Персидского залива. Так, из 1528 торговых судов (с суммарным тоннажем 3 924 524 тонны), заходивших в Аден в период с марта 1913 г. по март 1914 г., количество английских пароходов составило 767 (немецких, к примеру, – 180) (7).

По информации английских дипломатов, Джидду, ведущий порт бассейна Красного моря, в 1910–1911 гг. посетило 374 торговых судна; в 1911–1912 гг. – 322, а в 1912–1913 гг. – 287, в том числе 222 английских, 39 – русских и 26 —датских (8).

Манама (Бахрейн) в 1911–1912 гг. приняла 52 иностранных торговых судна (с 82 561 т. грузов); 47 из них были английскими (с грузом в 79 181 т.). Суммарный ежегодный объем торговли Бахрейна с внешним миром в 1911–1914 гг. оценивался в среднем примерно в 4,2 млн. ф. ст. (1903 г. – 1 892 897 ф. ст.; 1907 г. – более 2 млн. ф. ст.). В 1909 г. он составил более 3 млн. ф. ст., а в 1911 г. – 4 349 093 ф. ст. Примерно 45 % суммарного объема торговли приходилось на жемчуг (в 1911 г. на сумму в 1 928 000 ф. ст.) (9).

Катар и Катиф (порт на северо-восточном побережье Аравии) в те годы прямыми связями с бомбейскими купцами, через которых и осуществлялась в основном торговля аравийским жемчугом, не располагали. Свой жемчуг они сбывали через Бахрейн.

Количество пилигримов, прибывавших в Джидду морским путем, по данным внешнеполитического ведомства Англии, составляло (тыс. чел.): 1909 г. – 71 254; 1910 г. – 90 051; 1911 г. – 86 024; 1913 г. – 83 295. При этом английскими пароходами ежегодно перевозилось примерно по 50–60 тыс. паломников (10).

Маскат в 1912–1913 гг. посетило 113 судов (с 168 516 т. грузов), в том числе 98 английских, 14 немецких и одно русское. Если в 1906–1907 гг. на долю британских пароходов приходилось 93 % суммарного тоннажа доставленных в Маскат грузов, то в 1912–1913 гг. этот показатель упал до 75 %. В то же время доля немецких судов в суммарном грузопотоке увеличилась с 2 % в 1906–1907 гг. до 23 % в 1912–1913 гг. (11).

Кувейт в 1913 г. принял 63 парохода (с 121 482 т. грузов); из них 62 – английских (12). В список 18 иностранных пароходных компаний, совершавших в начале 1900-х годов рейсы в порты зоны Персидского залива и квалифицировавшихся англичанами в качестве их конкурентов, они включили и три российских:

– «Русскую пароходную компанию»: осуществляла 1–2 рейса в год по маршруту Одесса – Ходейда (Йемен);

– «Русское общество пароходства и торговли» (РОПиТ): выполняло рейсы в Маскат и в порты бассейна Персидского залива;

– «Русский добровольный флот»: занимался перевозкой войск и грузов из Одессы на Дальний Восток; суда компании посещали порты Южной Аравии, в том числе Аден и Маскат (13).

Характеризуя деятельность бриттов в зоне Персидского залива, шейх Бахрейна, как вспоминал американский миссионер С. Цвемер, говорил ему, что «инглизы подобны муравьям». Стоит одному из них найти кусочек мяса, то есть поживиться чем-то, как за ним тут же устремляется сотня других (14).

Деятельность англичан в зоне Персидского залива координировали два британских резидента (в Бендер-Бушире и в Адене), исполнявшие также обязанности английских генеральных консулов. Наиболее инициативными из них арабские историки называют сэра Льюиса Пелли и полковника Росса.

Рассказывают, что Льюис Пелли лично решил в свое время посетить Эр-Рияд, встретиться с эмиром ваххабитов, и составить о нем собственное представление. В 1864 г. на одном из имевшихся в его распоряжении английских военных кораблей (дислоцировался в Бушире) Льюис Пелли прибыл в Кувейт, и трижды оттуда обращался к эмиру ваххабитов с просьбой разрешить ему побывать в Эр-Рияде. Настойчивость и терпение возымели успех: на третий по счету запрос Льюис Пелли получил положительный ответ; и 18 февраля 1865 г. выехал в Неджд. В течение первых 10 дней пути передвигался, по его словам, по голой и безмолвной пустыне, не встретив ни одного поселения. Верблюдов за это время удалось напоить только один раз. Пятого марта прибыл в Эр-Рияд. На второй день получил аудиенцию у эмира Фейсала; и, судя по всему, смог расположить его к себе. Подтверждением тому – состоявшаяся вскоре еще одна встреча. На ней уже обсуждались конкретные вопросы. Вели разговор и о национально-патриотических выступлениях арабов против турок и об экономике края, в том числе о сельском хозяйстве в Нед– жде, и способах сбора воды. Л. Пелли заявил о готовности Англии оказать помощь Неджду в налаживании телеграфного сообщения. Увидев в Л. Пелли человека решительного, имевшего собственную точку зрения на все происходившее в Северной Аравии и способного, к тому же, «постоять за себя», что особо ценят бедуины, эмир проникся к англичанину уважением и установил с ним доверительные отношения. Проявлением расположения эмира к Пелли стало приглашение английского резидента посетить конюшни эмира на пастбище в Хардже, в Йамаме (у арабов Аравии это считается знаком– демонстрацией доверия и уважения к иностранцу) (15).

Большая заслуга в укреплении влияния Англии на Арабском побережье Персидского залива принадлежит полковнику Россу. Занимая этот пост в течение 15 лет (1876–1891), он, по выражению российских дипломатов, «установил полный контроль Англии над Бахрейном и Маскатом», сделал вассалами британской короны шейхов Эш-Шамал (ОАЭ). В 1887 г. добился от правителей шейхств в землях Эш-Шамал письменных обязательств, что ни при каких обстоятельствах они не станут входить ни в какие соглашения и договоренности ни с кем, кроме Англии. Более того, не будут разрешать представителям других иностранных держав, не проконсультировавшись на этот счет с Англией, находиться и действовать на территориях их шейхств. Не проходило и недели, говорил лорд Керзон, вице-король Индии, чтобы к Россу в Бендер-Бушир не обращались за содействием и арбитражем либо арабы, либо персы. «Полковник Росс, – отмечается в отчете русского консульства в Багдаде за 1891 г., – успел до некоторой степени распространить свое влияние и на центральную часть Аравийского полуострова, и даже на Неджд». Насколько весомыми были авторитет и влияние этого человека в крае, подчеркивается в отчете, видно из того, что сами англичане называли его «некоронованным королем Персидского залива» (16).

Сохраняя за собой преобладающее положение в бассейне Персидского залива, и разворачивая наступление на владения Порты в Аравии, Англия в то же время стремилась не допустить расширения там влияния Российской империи. Политико-дипломатические и торговые акции Санкт-Петербурга являлись предметом пристального внимания Лондона. Деятельность России в этих краях, как следует из докладных записок российского МИД, имела целью «наблюдение за действиями англичан, заботу о развитии нашей торговли и оказание содействия мусульманам-паломникам» (17). Архивные документы свидетельствуют, что акцент в своих практических делах в данном регионе Россия ставила на конкуренции с иностранными державами в торгово-предпринимательской деятельности, и, заметим, мирными средствами. От акций военно-силового характера, «чреватых воспламенением региональных конфликтов», Россия дистанцировалась.

Однако английская дипломатия характеризовала политику Российской империи в зоне Персидского залива как однозначно «враждебную британским интересам». В информационно-справочных материалах, подготовленных Историческим департаментом внешнеполитического ведомства Англии для британской делегации на Парижской мирной конференции (январь 1919-январь 1920), сказано, что российская дипломатия стала проявлять внимание к зоне Персидского залива вообще и к Аравии в частности, начиная с 1881 г., то есть со времени открытия в Багдаде российского консульства.

Особенно болезненно англичане восприняли свой проигрыш в противостоянии с Россией в Персии. Влияние России на Тегеран в 1880-х годах увеличилось настолько, говорится в документах МИД Англии, что Санкт-Петербургу удалось даже блокировать реализацию Британией проекта по строительству железной дороги в Южной Персии, «предпочтительные права» на сооружение которой она получила от шаха в 1888 году. По соглашению с Россией от 1889 г., которое иностранные дипломаты, в частности французские, квалифицировали не иначе как «звонкой пощечиной», нанесенной русскими бриттам в Персии, персидское правительство отошло от своих договоренностей с Англией насчет прокладки железной дороги. Обязалось не заниматься ее строительством в течение 10 лет (впоследствии срок действия соглашения пролонгировали до 1910 г.).

Другими, по признанию самих английских дипломатов, весьма болезненными для британских интересов акциями русских в данном районе мира были следующие:

– демонстрация Андреевского флага кораблями Военноморского флота России (1900–1903);

– создание в 1900 г. «Русского общества пароходства и торговли» (РОПиТ);

– открытие в 1903 г. субсидированной российским правительством пароходной линии «Одесса – порты Персидского залива» (что содействовало «продвижению там коммерческих интересов России»);

– направление «чумовых миссий» в Южную Персию и Аравию (оказали эффективную помощь арабам и персам в борьбе с эпидемиями чумы) (18)

С началом XX столетия, говорится в аналитических записках МИД Российской империи, «Императорское правительство признало необходимым начать новую политику в Персидском заливе – политику дела» (19). В контексте такого подхода оно установило с этим регионом непосредственные торговые сношения, открыло банк в Бендер-Бушире, осуществило акции военной дипломатии, направив в воды Персидского залива (1900–1903) корабли Военно-морского флота Российской империи «Гиляк», «Варяг», «Аскольд» и «Боярин», и, наконец, учредило там сеть своих дипломатических представительств.

Возросшую активность русских в зоне Персидского залива в Лондоне восприняли как однозначно угрожающую английским интересам. Активизация торгово-промышленного капитала России в Персидском заливе, успехи там русской дипломатии были настолько для англичан ощутимыми, что данный вопрос специально рассматривали в палате общин английского парламента (январь 1902 г.). Дискуссии велись под углом зрения необходимости разработки эффективных контрмер по обеспечению в регионе политических, военно-стратегических и коммерческих интересов Англии, «недопущению дальнейшего упрочения в бассейне Персидского залива позиций России», ее «обаяния среди местного населения».

Особое внимание акцентировалось на том, что наибольшую опасность этим интересам представляло бы «приобретение Россией порта в Персидском заливе». Высказывались мнения о необходимости жестких мер по защите торговых интересов Англии. Верх одержала точка зрения, изложенная министром иностранных дел Великобритании виконтом Кранборном. Указав на то, что Лондон ни при каких обстоятельствах «не может уступать своего первенства в Персидском заливе», он заявил, что английское правительство «будет зорко охранять здесь британские интересы». Рельефно прозвучала мысль о том, что создание Россией или любой другой европейской державой порта в Персидском заливе явится серьезной угрозой британским интересам в этом крае, противиться чему Лондону надлежит решительно, притом всеми имеющимися у него средствами. Данную точку зрения Лондон официально довел до сведения Санкт-Петербурга через английского посла в России, подчеркнув, что английское правительство предпримет все усилия по сохранению status quo в Персидском заливе и поддержанию там интересов британской торговли (20).

В контексте такой политической установки Лондон начал предпринимать в отношении России в зоне Персидского залива демарши политико-дипломатического и торгово-экономического характера.

«Английские негоцианты, – докладывал посол России в Константинополе И. А. Зиновьев, – твердо решили сделать все, что от них зависит, чтобы помешать успеху наших коммерческих предприятий»; и, действуя в данном направлении через своих представителей в Персидском заливе, «проводят соответствующую обработку шейхов арабских племен» (21).

Приняв на вооружение тактику гибкого реагирования, России удалось парировать направленные против нее действия Англии. Русский торгово-промышленный капитал уверенно завоевывал позиции на новых для него рынках зоны Персидского залива. Повышенным спросом пользовался там русский ситец. Некоторые его виды, по сообщениям российских дипломатов, английские коммерсанты «начали даже подделывать и реализовывать в Аравии под именем русских» (22).

Благодаря совместным усилиям министерств иностранных дел, финансов, военно-морского ведомства, а также русского торговопромышленного капитала, России к 1904 г. удалось установить достаточно динамичные торговые связи с Аравийским побережьем Персидского залива. Русские товары стали проникать далеко в глубь Аравии. Представление местного населения о военно-морском могуществе Англии как исключительном было серьезно подорвано демонстрацией в Персидском заливе мощи русского Военно-морского флота.

Отрицательно сказались на «политике дела» Российской империи в зоне Персидского залива драматические события русско– японской войны. Ослабленная поражением в войне с Японией, нуждавшаяся в иностранных займах, Россия оказалась перед неизбежностью политических компромиссов с прежними соперниками в «персидско-аравийском регионе», в том числе с Англией, которая настойчиво ставила перед Санкт-Петербургом вопрос о «размежевании сфер влияния в Азии», о сворачивании действий России в Персидском заливе.

31 августа 1907 г. в Санкт-Петербурге состоялось подписание англо-русского соглашения, знаменовавшего собой поражение России в схватке с Англией за расширение своего влияния в зоне Персидского залива. Английской дипломатии не удалось, однако, включить в это соглашение специальное положение о Персидском заливе и, таким образом, добиться от Санкт-Петербурга официального признания Россией монопольного положения там Великобритании. Вместе с тем, англичане смогли разломать жесткий каркас соперничества в данном регионе в треугольнике Англия-Германия-Россия. Выведя из игры Санкт-Петербург, они сузили возможности для политикодипломатического маневрирования Германии и основательно упрочили позиции Великобритании (23).