Текст книги "Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

В 1950-х годах в Рас-эль-Хайме не было ни школ, ни больниц. Сыновей на учебу отправляли, исходя из финансового состояния той или иной семьи, либо к родственникам и знакомым в Шарджу, либо в Кувейт, тогдашний центр образования Прибрежной Аравии. По словам пожилых жителей эмирата, окончив школу, научившись читать Коран и овладев «искусством письма и счета», они неплохо, порой, зарабатывали. Так, за декламирование айатов из Корана в домах соплеменников, куда их приглашали, будь то в связи с рождением ребенка или по случаю смерти члена семьи, им давали по «четверти, а иногда и по полрупии».

За годы, прошедшие с начала образования ОАЭ, федерации семи княжеств, жизнь в Рас-эль-Хайме и в землях Эш-Шамал в целом коренным образом изменилась. Там, где еще в конце 1960-х годов не было ни электричества, ни шоссейных дорог, ни медицинского обеспечения, туристы могут видеть сегодня роскошные отели и яхт-клубы, представительства именитых мировых компаний и банков, крупнейшие на Ближнем Востоке «парки солнечной энергии», и многое другое.

Главная достопримечательность эмирата Фуджайра – мечеть Ал-Бидийа в селении Ал-Бадйа (правительство ОАЭ находит обоснованным внесение ее в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО). Отличительная особенность этой мечети (заложена в 1450 г.), в сравнении с другими, возведенными в то же время, – куполообразная крыша, поддерживаемая изнутри стоящей посередине храма каменной опорой. По своему внешнему виду здание мечети напоминает храмовое культовое сооружение Древнего Йемена. Легенда гласит, что в земли Фуджайры, где, кстати, располагалось в прошлом одно из поселений великих финикийцев, мигрировавших с Дильмуна (Бахрейна) в Средиземноморье, пришли и осели племена, покинувшие Йемен. Шейх-старец одного из них, последний из первых йеменцев-переселенцев, захотел построить храм, подобный тому, что был на его прародине, в Йемене, вблизи Ма’риба. Для этого пригласил известного йеменского мастера. Когда храм воздвигли, а скрывавшие его строительные леса разобрали, то перед взором собравшихся людей предстало невиданное там никем дотоле сооружение с куполом. Удивленные способностью мастера «поднимать своды в небо», обитатели тех мест обозвали его гордецом, посягнувшим, дескать, на то, что под силу одному только Богу. И доброе имя искусного зодчего, как это часто случается, незаслуженно опорочили (24).

В Фуджайре находится один из старейших на Аравийском побережье фортов, построенный более 300 лет тому назад.

Фигурирует Фуджайра и в «Книге рекордов Гиннеса», притом несколько раз. Впервые эмират попал в эту «скрижаль мировых достижений» в 2009 г., когда представил специалистам «энциклопедии Гиннеса» национальный флаг ОАЭ, нарисованный на крышах 413 автомобилей (по случаю 38-й годовщины со дня образования ОАЭ). В 2010 г. – очередной рекорд. На сей раз – в связи с исполнением на сцене, то есть на ограниченном пространстве, бедуинского танца йала, с участием 285 мужчинами. Тогда же зафиксировали еще один рекорд. Его установил участник танца, житель Диббы, древнейшего города в землях Эш-Шамал (сам Неарх, легендарный флотоводец Александра Македонского, считал его главным перевалочным пунктом морской и караванной торговли негоциантов Южной Аравии). Меч, подброшенный в воздух диббийцем (обязательный элемент военных танцев аравийцев), взлетел на высоту 21,275 метров. И, наконец, рекорд 2011 г., когда в центре Фуджайры появился памятник символу мужества и доблести арабов Аравии – мечу. Монумент-меч, воздвигнутый в центе Фуджайры, – самый большой в мире, высотой в 14,94 м. (25).

Следует сказать, что холодное оружие – это непременный атрибут национального костюма араба Аравии прошлого. «Кинжал, – заявляют бедуины, – символ чести мужчины; как имя человека, он шествует с ним по жизни». Кстати, самый большой в мире кинжал – весом 120 кг, длиной 2,7 м. и шириной 23 см. – изготовил мастер в

Дубае; ожидается, что скоро его предъявят для экспертной оценки специалистам «Книги рекордов Гиннеса». В настоящее время в ней фигурирует аравийский кинжал ханджар, длиной 91,5 см. и шириной 21,6 см.

Туристическая «жемчужина» Аджмана, самого загадочного эмирата в землях Эш-Шамал, – это хорошо сохранившийся форт XVIII столетия, где в наши дни находится Национальный музей. Эмират основало (1800 г.) правящее в нем и поныне семейство Аль Нуэйми, поселившееся в этих краях вместе со своим племенем (бану наим) в конце XVII столетия. Аджман, к слову, тоже претендует на то, чтобы попасть в «Книгу рекордов Гиннеса». В 2013 г. по случаю празднования 42-й годовщины со дня образования ОАЭ в Аджмане вывесили приветственный плакат, скомпонованный из 5500 выпущенных в ОАЭ почтовых открыток (площадь плаката – 121 кв. м.) (26).

К месту, думается, будет упомянуть о том, что в ОАЭ проживает обладатель самого маленького в мире Корана. Длина миниатюрного списка Священной книги мусульман – 5,1 см., ширина – 8 см. Владелец раритета – христианин Мухаммад Амиль Исса, поселившийся в ОАЭ в 1989 г. По его словам, данный список Корана его предки обнаружили в Ал-Кудсе (Иерусалиме), лет 400 тому назад.

Объединенные Арабские Эмираты – это первая в арабском мире федерация, не распавшаяся с течением времени (образована 2 декабря 1971 г.), уверенно перешагнувшая 40-летнюю черту «зрелости» и имеющая достаточно прочный фундамент для дальнейшего наращивания ткани взаимодействия семи ее участников во всех областях жизни. В ранней античности земли ОАЭ (Эш-Шамал) принадлежали Магану. Объединенные Арабские Эмираты, говорил первый президент федерации, шейх Заид, это – «дерево, которое год от года становится плодороднее, и все глубже пускает корни».

В седом прошлом всю Прибрежную Аравии в зоне Персидского залива древние мессопотамцы делили на две части – Дильмун и Маган. Первая включала в себя территории, входящие сегодня в состав Бахрейна, Кувейта, Катара и Эль-Хасы (северо-восточная провинция Саудовской Аравии), а вторая – нынешние Оман и ОАЭ. К своему легендарному прошлому аравийцы относятся с подчеркнутым уважением и вниманием. Изучению истории края и полуострова в целом уделяют повышенное внимание в школах. На цели образования в ОАЭ расходуется 20 % государственного бюджета федерации (27).

Интересная история – у национального флага ОАЭ. Представлен он четырьмя цветами: белым, черным, красным и зеленым. Автором идеи краеведы называют 19-летнего ’Абдаллу Мухаммада ал-Ма’ина, ставшего впоследствии дипломатом (занимал должность посла ОАЭ в Чили). Цвета на знамени символизируют благородные качества аравийцев, воспетые в одной из поэм широко известного в Прибрежной Аравии поэта Сафи ад-Дина ал-Хилли. Храбрость и доблесть, составляющие основу муравы, кодекса чести бедуинов, отображены красным цветом. Любовь к жизни – зеленым. Гостеприимство – белым. Способность преодолевать тяготы жизни в пустыне и стойкость в схватках с врагом представлены черным цветом.

Гиды, правда, приводят туристам и другую трактовку цветов национального стяга ОАЭ. Зеленый, помимо того, что является официальным цветом ислама, ассоциируется у арабов Аравии еще со счастьем и плодородием. Белый цвет символизирует такие, издревле высоко чтимые здесь, человеческие ценности, как чистоту помыслов и поступков. Черный отображает главное богатство страны и основной источник стремительного роста благосостояния народа – нефть. Красный – это символ независимости.

В 1960-х годах, рассказывал журналистам один из пожилых членов племени хассани, проживающего в горах Диббы и Фуджайры, дорога из Диббы в Рас-эль-Хайму, куда ездили для продажи фиников, занимала на ослике 4 дня, а из Диббы в Шарджу и Дубай – 8 дней. Стоимость сезонного урожая фиников, что он собирал в своем саду, составляла 20–30 рупий. Мешок муки или риса стоил тогда, для сравнения, 2 рупии (28).

Со времени образования ОАЭ многое в жизни эмиратцев изменилось: 93 % процента коренного населения страны, практически полностью в 1960-х годах не умевшее ни читать, ни писать, сегодня – грамотное. ОАЭ занимают 29 место в списке 142 самых процветающих наций мира (2012); Кувейт, к слову, – 38, а Саудовская Аравия – 52.

Примечание.

ОАЭ – 17-я крупнейшая экономика мира. Эмираты находятся на 23 месте в списке самых безопасных для жизни человека стран планеты, и на 32-м по уровню оказания медицинских услуг населению. В период с 1971 по 2011 годы ВВП ОАЭ увеличился с 20 млрд. долл. до 230 млрд. долл. США (2012 г. – 295, 782 мрд. долл.; 2013 г. – 280, 272 млрд. долл.). По расчетам специалистов, ВВП ОАЭ в 2018 г. может составить 462 млрд. долл. США. ВВП на душу населения в эмирате Абу-Даби оценивался в 2013 г. в 109 000 долл. США. Власти ОАЭ ставят перед собой задачу увеличить ВВП на душу населения к 2021 г. на 65 %, и войти в десятку ведущих стран мира по этому показателю. На долю экспатриантов приходится 88,5 % населения ОАЭ (2006 г. – 85 %). Суммарный объем внешней торговли ОАЭ в 2012 г. превысил 136 млрд. долл. США (29).

ОАЭ – третий по величине в Западной Азии получатель прямых иностранных инвестиций. В 2012 г. они оценивались в 9,6 млрд. долл. США (2007 г. – 14 млрд. долл.). В 2012 г. в страны «аравийской шестерки» в целом было вложено 26 млрд. долл. США. Более 83 % этих инвестиций аккумулировали ОАЭ и Саудовская Аравия (30).

Динамично развивается банковский сектор. Активы Национального банка Абу-Даби, к примеру, занимающего 50-е место в списке 500 самых безопасных банков мира, превысили 82 млрд. долл. США (2012 г.)

Дубай удивляет ростом алмазной торговли. В 2011 г. суммарный объем операций с алмазным сырьем в Дубае составил 39 млрд. долл. США (31).

ОАЭ занимают 9 место в мире по плотности миллионеров среди населения страны (40 человек из каждой тысячи). Эмиратам принадлежит 15 место в мире по количеству очень богатых людей на одну тысячу человек (три из каждых ста тысяч обладают состояниями в размере более ста млн. долл. США). В 2013 г. суммарный размер семейного богатства 57 тыс. семей в ОАЭ составлял 400 млрд. долл. США (32).

20 из 100 самых высоких зданий в мире находятся в ОАЭ, в Абу-Даби и Дубае. О богатстве жителей этих аравийских эмиратов говорит и то, что в Абу-Даби, к примеру, общественным транспортом пользуется сегодня лишь один процент населения (33). Минимальная заработная плата для коренных жителей эмирата Абу-Даби установлена властями в размере 3,562 тыс. долл. США в месяц.

ЧАСТЬ VIII
ОМАН
Странички из дневника времен одного древнего султаната Аравии.

Путешествие по лабиринтам времени.

Великие исследователи-портретисты Омана.

Россия и Маскат: устраняем пробелы.

Путешествие по лабиринтам времени. Португальцы, появившиеся в Прибрежной Аравии в 1506 г., удерживали Маскат до 1650 г. Силой уйти из земель Омана заставила их правившая в то время в стране династия Йа’руба. Сплотив и объединив оманские племена, она смогла создать к 1699 г. могучую морскую империю, «раскинувшую власть свою», по словам арабских историков, от Бахрейна до побережья Восточной Африки. Просуществовала династия Йа’руба более 120 лет (1624–1748). На смену ей пришла властвующая в Омане и поныне династия Аль Бу Саид. Заложил ее (1744) Ахмад ибн Саид из рода Аль Бу Саид, человек удивительной судьбы. Будучи простым погонщиком верблюдов, он, благодаря своим врожденным талантам воина и дипломата и присущим ему мужеству и отваге, смог стать (1741) правителем Сухара (Сохара), одного из крупнейших в прошлом торгово-портовых центров Оманского побережья, а потом и Маската. К 1749 г. возглавляемая им коалиция племен нанесла сокрушительное поражение персам, приглашенным в свое время (1737) в земли Омана для содействия имаму в прекращении межплеменных войн. После избрания его главой крупного межплеменного союза хинави, честно служил тогдашнему владыке, принадлежавшему к другому, равному по силе хинави, межплеменному союзу оманцев – гафири. Получив поддержку со стороны местного духовенства, сделался правителем Омана.

Ахмад ибн Саид удерживал бразды правления в Омане в течение 40 лет. После кончины имама (1783) власть в стране перешла к его сыну, Саиду ибн Ахмаду, а от него – к Султану ибн Ахмаду, погибшему в одном из морских сражений с пиратами кавасим (1804). Дело было так. Отправившись в Персию, чтобы проверить работу серных шахт, арендованных его семьей у шаха Персии, и встав на стоянку у острова Томб, он решил идти дальше без военного сопровождения. Пересел на небольшой парусник и проследовал в направлении побережья Персии практически без охраны. В тот же день, ночью, на его парусник напали пираты. Наскочили совершенно случайно: волею судеб, в одно и то же время оказались на одном и том же отрезке морского пути из Рас-эль-Хаймы в Линге, куда направлялись на свадьбу к родственникам. Завязавшаяся схватка, скоротечная и жестокая, закончилась гибелью имама. Некоторое время после смерти Султана ибн Ахмада страной правили (1804–1806) два его сына, Саид и Салим (совместно, но при регентах). В 1806 г. единовластным владыкой земель Омана стал Саид ибн Султан (Сайид Саид), и властвовал в Омане до 1856 г.

Сайид Саид, прозванный в народе Саидом Великим, отличался щедростью и экстравагантностью, любил оказывать разного рода «знаки внимания» главам дружественных государств. В 1833 г. послал в подарок президенту США Эндрю Джексону шахматы – с фигурками, вырезанными из рога носорога, богато инкрустированные драгоценными камнями. В 1842 г. отправил из Маската в Лондон, в подарок королеве Виктории (1819–1901), жеребца чистой арабской породы с приложенной к нему родословной, вышитой на шелке золотыми нитками. В 1844 г. аналогичный подарок сделал и президенту США Джону Тайлеру.

В 1840 г. Сайид Саид построил на принадлежавшем Маскату (до 1890 г.) острове Занзибар резиденцию, а в 1840 г. перенес туда столицу (с 1784 по 1856 гг. Маскат и Занзибар управлялись султаном Маската). В соответствии с распоряжением, сделанным им незадолго до смерти (1856), один сын, Тувайни ибн Саид, получил во владение Оман, а другой, Маджид ибн Саид, – Занзибар. Спор, возникший впоследствии между братьями по данному вопросу, рассматривал вице-король Индии, граф Чарльз Джон Каннинг (1812–1862), в ведении которого находились тогда подпавшие под влияние Англии территории Омана. В 1861 г. он утвердил «раздел», произведенный Сайидом Саидом, и обязал «владетеля Занзибара» выплачивать властелину Маската 7200 рупий в месяц (около 7000 фунтов стерлингов в год) в качестве компенсации за «самостоятельность на Занзибаре».

Печально прославился в истории Омана султан Баргаш ибн Саид. Сделавшись в 1870 г. властителем Занзибара (путем насильственного отстранения от власти брата Маджида), он тут же упек в темницу другого своего брата, Халифу, где тот провел, закованным в цепи, целых три года (1).

Под властью Маската, и довольно долго, находились такие крупные острова в зоне Персидского залива, как Бахрейн, Кишм и Ормуз, а также обширные владения в Бар аз-зиндж (в «землях черных людей», то есть в Африке). На договорной с персами основе султан распоряжался одно время и рядом территорий в Южной Персии (вдоль побережья от Бендер Аббаса до Линге; в 1868 г. шах Ирана аннулировал права султана на аренду этих земель) (2).

Примечание.

Нынешний султан Омана Кабус бен Саид родился 18 ноября 1940 г., в г. Салала (провинция Дофар на юго-западе страны). Начальное образование получил в частной школе в Англии. Там же, в г. Сандхерст, закончил Королевскую военную академию (1964 г.). Полугодовую стажировку проходил в Германии (ФРГ), в составе английского военного контингента. По возвращении домой проживал в г. Салала (отец Кабуса опасался, что образованный и деятельный сын может отстранить его от власти), где и провел около шести лет, находясь, по сути, под домашним арестом.

23 июля 1970 г. в стране произошел организованный англичанами дворцовый переворот. Саид бен Таймур отрекся от престола и покинул родные земли. Правителем Омана стал султан Кабус (26 июля 1970 г.). После прихода к власти приступил к осуществлению широких преобразований. Сразу же отменил все нелепые ограничения, такие, например, как еженощный комендантский час в Маскате, запрет на прослушивание радио и др.

Рассказывают, что в одном из окон дворцовых покоев его отца, Саида бен Таймура, стояла громадная подзорная труба. С ее помощью султан наблюдал за поведением подданных. Заметив курильщика или человека с запрещенным транзисторным приемником, отдавал распоряжение о немедленном задержании и наказании ослушника.

В Салале в годы правления Саида бен Таймура лишь один из жителей города «имел дозволение» передвигаться на мотоцикле – лечащий врач султана, иранец по происхождению. Велосипед и приемник коренной житель мог купить только с личного разрешения правителя.

Когда султан Кабус пришел к власти, в Омане насчитывалось 3 школы, 2 больницы; протяженность шоссейных дорог не превышала 10 км. Сегодня в стране 1000 школ, а медицинские посты – в каждом населенном пункте.

Султан Кабус бен Саид интересуется классической музыкой и военной историей. Увлекается верховой ездой.

У 74-летнего султана нет детей-наследников. Поэтому следующего правителя изберет совет правящего семейства. Если он не сможет прийти к единому мнению (правитель должен быть назван в течение трех дней), тогда решением данного вопроса займется Совет обороны. На специальном заседании председатель Совета в присутствии всех членов этого органа вскроет два оставленных султаном Кабусом (в разных, заметим, местах страны) опечатанных конверта с изъявлением его воли насчет нового владыки, и публично объявит об этом народу Омана (2*).

Самым экстравагантным правителем Омана XIX столетия арабские историки считают султана Фейсала бен Турки (1888–1913). В его старинном замке в Маскате имелась огромная клетка со львом. Туда, как и во времена кровожадного Салманасара, владыки древнего ассирийского царства, о жестокости которого были наслышаны и народы Южной Аравии, бросали провинившихся подданных султана. Так же расправлялись и с пойманными капитанами пиратских судов, грабившими в море торговые караваны оманцев, шедшие из Индии, Восточной Африки и с Занзибара.

Над замком этого правителя каждую пятницу поднимали красный флаг. Он оповещал жителей Маската о наступлении дня уммы (общины), времени отдохновения от трудов и посвящения себя радости совместной пятничной молитвы в соборной мечети.

Фейсал бен Турки первым из владык Маската завел паровой катер. По его распоряжению во дворце установили и первый в Омане электрический движок. Купол дворца, подсвеченный по ночам с помощью движка, служил маяком для входивших в гавань судов. Вскоре, однако, все эти «игрушки» султана, как о них отзывались жители Маската, вышли из строя. Починить их было некому, и от них тут же освободились, как от состарившейся и развалившейся мебели.

Во времена султана Фейсала бен Турки в Омане ходили самые, пожалуй, необычные в Аравии денежные знаки – медные монеты пайс и тавила. Первую из них, пайс, завезли в Маскат из Индии, где ее в свое время запустила в оборот Ост-Индская компания (оттуда же, кстати, попала в Оман и шейхства Эш-Шамал и рупия). Другая монета, тавила, представляла собой согнутую пополам простую медную полоску. Появилась в землях Омана еще во времена воинственных карматов (920), наводивших некогда страх и ужас на всю Аравию.

В 930 г. карматы захватили Высокочтимую Мекку и вывезли оттуда Священный Черный камень Достопочтимой Каабы, который удерживали в «плену», в Эль-Хасе, в течение более 20 лет. Карматы были мужественными, дисциплинированными и хорошо обученными воинами. Царство их с центром в Эль-Хасе и форпостом на Бахрейне многие исследователи Аравии называли «Аравийской Спартой». Когда Абу Тахир, вождь карматов, подошел к Багдаду всего с 500 всадниками и предложил жителям города «сдаться или умереть», то в ответ услышал ядовитые насмешки стражников. Смысл их сводился к тому, что, «наскочив» на крепостные стены Багдада, Кармат (прозвище Абу Тахира) «расшибется о них также, как разбиваются о камень капли дождя, не оставляя на нем ни следа, ни царапины». Переговорщик, выехавший из города на встречу с Абу Тахиром, сообщил ему, что Багдад, окруженный глубокими рвами и высокими стенами, защищают 30 тыс. бойцов, справиться с которыми 500 ратникам, даже таким, как карма– ты, едва ли под силу, ибо это – выше человеческих возможностей. То, что Багдад обороняет сильное войско, – это правда, ответил Абу Тахир. Правда, однако, и то, что среди защитников Багдада нет и трех таких латников-конников, как те трое, что за моей спиной. Сказав это, он повернулся к всадникам и приказал одному из них вонзить себе в грудь кинжал; другому – войти в стремительные воды реки, и добраться вплавь до противоположного берега, усеянного лучниками противника; а третьему – броситься головой вниз с близлежащей скалы на находившуюся под ней сторожевую башню. И все трое, не задумываясь, тотчас выполнили приказ своего военачальника. Поведай горожанам обо всем, что ты видел и слышал, сказал Абу Тахир. И предупреди их, что «если к наступлению ночи город не будет сдан, то поутру он будет взят», а защитники посажены на цепь и уведены в рабство. Багдад, как и говорил Абу Тахир, карматы, действительно, захватили и разграбили, а старшин города собрали на центральной площади и казнили (3).

Великие исследователи-портретисты Омана. Одним из них смело можно назвать лейтенанта Дж. Уэлстеда. Во время службы в Индии его направили на полуостров с заданием тщательно, насколько можно, исследовать южные и юго-восточные земли Аравии. В ноябре 1835 г. он высадился в Маскате, имея в виду пройти оттуда вдоль побережья и добраться до Дарайи, столицы ваххабитов. Султан Маската, Сайид Саид, принял офицера английского флота тепло. На память о встрече подарил ему меч. Посоветовал оптимальный маршрут передвижения. Предоставил лошадь и вручил рекомендательные письма, адресованные шейхам племен, по землям которых пролегал дальнейший путь исследователя, – с обращением об оказании содействия «отважному и любознательному инглизу».

Первым, кто в землях Эш-Шамал приютил у себя лейтенанта во время его путешествия, было племя бану абу амр. Несмотря на то, что оно в свое время пострадало от действий англичан вследствие предпринятой ими карательной экспедиции против племен кавасим, встретили чужеземца в племени приветливо. Надо сказать, что Уэлстед умел находить общий язык с арабами, искренне интересовался их обычаями, что не могло не остаться у них незамеченным. Для гостя разбили шатер, поставили у входа почетный караул, а вечером устроили дийафу, то есть празднество (высший у бедуинов знак внимания к чужеземцу). Неизгладимое, судя по всему, впечатление произвел на лейтенанта мужской военный танец – с «подбрасыванием в воздух обоюдоострых мечей, длиной не менее 3 футов» (около 92 см.).

Сопроводив гостя до границ своих земель, племя бану абу амр передало его под опеку бедуинов из племени бану джанаба. Число воинов в нем составляло, по подсчетам лейтенанта, не менее 3500 человек; состояло оно их двух профессиональных кланов – рыбаков и проводников караванов. Кланы эти, что абсолютно не характерно для плотно спаянных внутри себя аравийских племен, друг с другом практически не общались. «Сыны пустыни», то есть бедуины-кочевники, «людей, живших морем», сторонились. Браков между собой не заключали; совместных маджалисов (встреч) и гуляний не устраивали.

Главным открытием, сделанным лейтенантом Уэлстедом в Южной Аравии, стали обнаруженные им, в Хадрамауте, в 100 милях от Адена, развалины древнего замка (Накаб ал-Хаджр). Камни в окружавшей его мощной защитной стене, высотой 30–40 футов, с двумя сторожевыми башнями, были уложены так плотно, что между ними не проходило даже лезвие ножа. Замок имел два входа: на севере и на юге. Так вот, на его стенах лейтенант увидел и скопировал старинные письмена. Буквы неизвестного ему алфавита (химйаритского, как потом выяснилось), величиной в 8 инчей (20 см), позволили лейтенанту воспроизвести их с абсолютной точностью (4).

Владения Омана, рассказывает лейтенант Уэлстед, простирались тогда вдоль побережья до нынешнего эмирата Абу-Даби. Коренное население представляли два крупных межплеменных союза – хинави и гафири.

Интересные воспоминания о Маскате, Оманском побережье и об Ормузе первой половины XIX столетия оставил Джеймс Фрейзер (1738–1856). В начале 1821 г., находясь в Бомбее, он познакомился с доктором Эндрю Джуксом, назначенным вскоре главой миссии Ост-Индской компании для проведения коммерческих переговоров в Персии. Он-то и предложил Джеймсу присоединиться к его миссии. К тому времени Джеймс Фрейзер уже довольно долго пробыл в Индии, куда приехал из Шотландии (1813 г.). Успел поработать в торговой компании в Каликуте (Калькутте) и поучаствовать в научной экспедиции, организованной его братом, Уильямом Фрейзером, в целях поиска истоков рек Ганга и Джамны. Предложение доктора Э. Джукса принял охотно.

Судно «Френсис Верден», на борту которого находилась миссия Ост-Индской компании, вышло из Бомбея 14 мая 1821 года. По пути в Персию побывало в нескольких портах Омана, в том числе в Маскате, о чем Джеймс Фрейзер и поведал в своем увлекательном «Описании путешествия в Хорасан в 1821 и 1822 гг.». 5 июля 1821 г. достигло побережья Омана, и бросило якорь у мыса Ра’ас ал-Хадд (Мыс оконечности земли), где находился небольшой одноименный городок. Заложили его в целях защиты земель Омана от набегов ваххабитов.

8 июля шхуна вошла в бухту Маската, на берегу которой красовался древний город. Самым большим зданием в нем был стоявший у воды дворец владыки Омана. На северо-западной стороне города, на скале, возвышался форт с несколькими сторожевыми башнями, соединенными между собой высокой оборонительной стеной с 2–3 батареями орудий на ней. Напротив этого форта располагался еще один. Первый назывался Великолепный (Джаллалли), второй – Превосходный (Камалли). Скалы, свисавшие над бухтой, пишет Дж. Фрейзер, венчали небольшие фортификационные сооружения со сторожевыми башнями. Население города насчитывало 10–12 тыс. чел., в том числе около 1 тыс. индусов, выходцев из Синда, Катча и Гуджарата (5). Улочки Маската «кишмя кишели рабами», рослыми, как на подбор, и крепко сложенными.

Упоминая о местных женщинах, Дж. Фрейзер отмечает, что сообщить что-либо конкретно о них, об их внешности, он не может, так как с головы до ног их «укрывали длинные черные покрывала, служившее им и мантией, и паранджой одновременно». Выглядели женщины, по его словам, как «монахини, сбежавшие из своих келий».

Повествуя о проживавшей в Маскате общине индусов, Дж. Фрейзер говорит, что ее роль в торговых делах Маската с Индией являлась для Омана настолько важной и значимой, что имам взял купцов-индусов под личную опеку и защиту. Им разрешалось свободно исполнять свои религиозные обряды и иметь собственные храмы, посвященные в том числе богине Кали Деви, убившей, по легенде, шайтана. Службу, однако, надлежало проводить «без лишнего шума», как подчеркивалось в указе имама. Двумя влиятельными артелями торговой общины индусов в Маскате Дж. Фрейзер называет ювелиров из клана джейнитов и ростовщиков из касты банйанов.

Центром коммерческой деятельности купцов-индусов на Оманском побережье считалась тогда, Матра, небольшой, в описании Дж. Фрейзера, городок в трех милях от Маската, где они держали торговые ряды, меняльные конторы, отделения «денежных домов» и ювелирные мастерские.

Маскат, замечает Дж. Фрейзер, – одно из самых «облюбованных моряками» мест на Аравийском Побережье. Здесь мореходы пополняют запасы воды и продовольствия. В горных районах Омана – множество финиковых рощ, фруктовых садов и виноградников. Оттуда в Маскат регулярно подвозят свежие фрукты: виноград, белый и черный; персики и плоды манго, сладкие и сочные; гранаты и лимоны, и, конечно же, финики. Они в Омане – в изобилии, восклицает путешественник.

Маскат, продолжает Дж. Фрейзер, богат рыбой; сортов ее в прибрежных водах такое количество, что и не счесть. Есть устрицы, мелкие, правда, но вкусные. Рынки отменно снабжаются мясом. Коз в стране – бесчисленное множество, коровы – двугорбые, молока дают много. Масло – в избытке, и разных сортов. Домашний скот в окрестностях ряда городов, где пастбищ недостает, кормят сушеной рыбой, слегка приправленной истолченными в порошок финиковыми косточками. Много домашней птицы. Быстро портящиеся продукты – рыбу, мясо, фрукты и овощи – поставщики, имеющие на то специальные разрешения от городских властей, завозят на рынки Маската ежедневно. Сбывают оптом, владельцам лавок. Что не удается реализовать в течение дня, распродают по вечерам, по минимально низким, символическим, можно сказать, ценам; и только в специально отведенных для этого местах, за городской стеной (6).

Погода летом – несносно жаркая. Состоятельные маскатцы проводят это время года в горной деревушке Сардаб, а правитель Омана – в летней резиденции в местечке Буркха, расположенном в 50–60 милях к востоку от Маската.

Деньги в султанате, вспоминал Дж. Фрейзер, ходили разные. За сто немецких крон, например, в меняльных конторах давали 217 бомбейских рупий. Вместе с тем, цены на товары на местных рынках торговцы устанавливали только в местных мухамиди; 20 медных монет мухамиди равнялись одному испанскому доллару. Мелкие местные медные монеты назывались гузами; 20 гуз, составляли один мухамиди, а полтора мухамиди приравнивались к 1 франку (7).

Важной статьей собственного вывоза Омана были финики. В Маскате их ежегодно продавали на сумму 90-120 тыс. долл. США, а в других портах Омана – еще на 40 тыс. долл. Неплохой доход в казну давала торговля солью, поступавшая в Оман с принадлежавших тогда Маскату «соляных полей» Ормуза. Хороший спрос имела сера. Ее добывали в шахтах Хумира, что в Южной Персии, находившихся в то время в управлении Маската (8).

Основу жизнедеятельности составляла торговля. Маскат традиционно являлся важным местом складирования товаров и обмена ими. В 1821 г. в личном распоряжении правителя Омана насчитывалось пять военных судов, в том числе два фрегата: «Шах Аллум» с 50 орудиями на борту, и «Керолайн», оснащенный 40 пушками. Личный транспортный флот имама состоял из 6 большегрузных судов (2 буггало и 4 баттила), совершавших в сопровождении боевых кораблей торговые экспедиции в Индию и на Цейлон, на Мадагаскар и в земли Юго-Восточной Африки.

Полицейские функции в городах выполняли группы бедуинов– наемников из приграничных районов страны. Основные средства из казны расходовались на содержание правящего семейства и королевских конюшен, а также на проведение карательных акций против бунтующих племен на суше и пиратов на море. Ежегодные доходы имама превышали его расходы примерно на сто тысяч долларов.