Текст книги "Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Среди тотемов арабов Древней Аравии упоминаются историками прошлого, и довольно часто, финиковые пальмы; такие священные деревья обозначались у аравийцев словом «манахиль», что значит «пчельники (ульи) ангелов». Бытовало поверье, что время от времени ангелы спускались на них с небес, чтобы понаблюдать за жизнью людей, и «помочь им, если они воззовут об этом», в их бедах и горестях, просьбах и пожеланиях. Ни один листик с деревьев-тотемов не мог быть сорван просто так. Вопрошая пальмы-тотемы о помощи и поддержке, люди оказывали им знаки внимания и почитания: вешали на них одежды и ювелирные украшения. Обычай этот долгое время сохранялся в Аравии и с приходом ислама. Так, особой популярностью у коренных мекканцев и пилигримов, вспоминали путешественники, пользовалась пальма, росшая за Мекканскими воротами Джидды, у которой постоянно скапливались толпы народа.

Великий арабский историк Ибн Хишам (ум. 835) рассказывает, что до утверждения в Наджране христианства арабы Наджрана «поклонялись одиноко стоявшей высокой пальме», росшей в окрестностях города. Каждый год жители Наджрана «собирались у той пальмы, и справляли праздник в ее честь»; женщины развешивали на ней свои лучшие платья и украшения (22).

Пантеон идолов в Каабе во времена джахилийи насчитывал 360 истуканов. Идол Хубал, привезенный в Мекку из Сирии, почитался аравийцами богом дождя; по форме он напоминал собой мужчину. Именно перед ним мекканцы гадали на стрелах, когда хотели выяснить, к примеру, можно ли отправляться с тем или иным торговым караваном в путь, будет ли ему сопутствовать удача, или стоит повременить. На гадательных стрелах было написано: «да», «нет»; «делай», «не делай»; «медленно», «скоро». Собиратели древностей сообщают, что «обычай стрелогадания» пришел в Аравию из Вавилона.

Идол Сувах, привнесенный в Мекку из Йемена, походил по форме на женщину и считался божеством плодородия земли и плодовитости женщин. Идол Вадд (Вудд) слыл божеством небесного свода, покровителем купцов и мореходов. Идол Йа’ук, похожий по форме на лошадь, являлся божеством успеха; широко почитался в племенах Йемена. Присутствовал в этом пантеоне идолов Древней Аравии и могучий Васр, бог-орел; и Ал-’Узза, богиня стойкости и выносливости (ее изображали в виде акации); и идол девственности Дувар. Холмы Сафа и Марва венчали идолы Исаф и Найла. Идол Хабхаб, представлявший собой огромный камень, был тем местом в долине Мина, где древние арабы приносили жертвы богам, забивая животных. Над всеми этими идолами имелось высшее божество; о нем упоминают в своих стихах поэты Древней Аравии (23).

В седом прошлом жители «Острова арабов» давали детям имена идолов, которым поклонялись. Мальчиков называли рабами, а девочек дарами того или иного из них: Абд-ал-Вадд (Раб Ал-Вадда), например, или Дар-ал-Лат (Подарок Ал-Лат).

У древних арабов, к слову, существовал обычай совершать паломничества к святым местам целыми родами и племенами. Помимо Каабы, йеменцы, к примеру, предпринимали такие хождения– поклонения к храму идола-хранителя Саны (Эль-Макага), или к идолам в капище Риам. Финикийцы, выходцы с Бахрейна, – к храму Малькарта в Тире. В своей «Исторической библиотеке» Диодор Сицилийский пишет, что обычай этот, соблюдавшийся и среди набатеев, потомков Набита, сына Исма’ила, помог Атенею, военачальнику Антигона, захватить и разграбить блистательную Петру, непреступный город в скалах, одну из караванных столиц Древнего мира (23*). Антигона Одноглазого (384/382-301 до н. э.) историки Древнего мира считали одним из лучших полководцев Александра Македонского, получившего после его смерти (323 г. до н. э.) в управление часть Малой Азии. Впоследствии в борьбе с диадохами Антигон захватил Сирию, а 306 г. до н. э. принял царский титул.

Первым человеком, «изменившим веру Исма’ила и отца его, Ибрахима» (Авраама), веру в Господа единого, Ибн Хишам называет мекканца по имени ’Амр ибн Лухаййа ибн Кам’а. Отправившись в Аш-Ша’м (Сирия), чтобы поправить здоровье на водах горячего источника в районе Ма’аб, что в землях Ал-Балка’а, где обитали в те времена ’амалики, потомки ’Имлака (’Амлака) ибн Луза ибн Сима ибн Нуха (Ноя), он увидел, что они поклоняются вырубленным из камней идолам. ’Амр выяснил, что, отдавая почести идолам, люди взывают через них о «ниспослании дождя». Тогда, говорит Ибн Хишам, попросил он, чтобы дали они ему одного из своих идолов, которого ’Амр обязался «представить своему народу». Так попал к нему в руки идол Хубал, которого он и «привнес в Мекку».

О том, откуда взялись у арабов идолы в форме человека, одно из преданий арабов Аравии повествуют следующее. Сыновья Адама, Йакут, Идук и Насрин, родившиеся после Каина, Авеля и Сифа (Шиса), «были дружны между собой» и чтили истинного Бога. Когда один из трех братьев умер, то «печаль настигла других». Дьявол, видя скорбь их, явился к ним, и «убедил поставить в храме изображение того, кого они оплакивали». Братья последовали совету дьявола. Когда умер второй брат, то и его изображение, «сделанное из свинца и меди», тоже поместили в храме. Также потом поступили и после смерти третьего брата. Примеру тому начали подражать и другие дети Адама и их потомки. Таким путем, дескать, дьявол и «отвратил ум людей от почитания Бога единого». Но «настал потоп. Он уничтожил язычников и погреб в своих волнах идолов». Дьявол, однако, «разыскал этих идолов», и «подвиг новые народы к поклонению им».

По другому преданию, первые идолы в форме человека появились среди арабов как знак уважения по ушедшим из жизни благочестивым людям, Йагусу, Йагуку и Насрину, «жившим между Адамом и Ноем». По совету дьявола и «движимые желанием сохранить память о них», потомки этих людей высекли их изображения. Последующие же поколения, «забыв о причине появления этих изображений, стали чтить их за богов».

Арабы Аравии времен джахилийи (язычества), отмечает мусульманский философ и теолог Абу-л-Фатх аш-Шахрастани (1075–1153), поклонялись семи планетам. Звезды подразделяли на «счастливые» и «несчастливые» (воспринимали их как «жилища божеств»). Юпитер и Венеру, например, именовали «двумя счастливыми звездами», а Сатурн и Марс – «двумя гибельными». Семи планетам этим посвящали и дни недели; делили их тоже на «счастливые» и «несчастливые». Пятницу, главный день, установленный, по сказаниям предков, самим Авраамом в память о сотворении Богом человека, величали не иначе как «господином дней» (сейид ал-айам); и свято верили в то, что именно в этот день и свершится Страшный суд. Вечер пятницы (счастливого дня) считался у них лучшим временем для бракосочетаний. Среду же, особенно если она приходилась на последний день текущего месяца, воспринимали как «время несчастий»; и когда она наступала, то старались не покидать свои жилища.

Верили жители Древней Аравии во сны и предзнаменования. С вороном, зеленым дятлом и верблюдицей пепельного цвета связывали грядущие несчастья. О чем-то наводящем на человека страх, замаячившем на «горизонте жизни», аравийцы и сегодня говорят, что это, дескать, – «зловещее верблюдицы пепельного цвета и зеленого дятла, вместе взятых». В силу сказанного выше в особом почете у жителей доисламской Аравии были толкователи снов. К лучшим из них Шахрастани причисляет, кстати, и Абу Бакра, ближайшего сподвижника Пророка Мухаммада, ставшего после Его смерти первым «праведным» халифом.

Сыновья Исма’ила, рассказывает Ибн Хишам, покидая Мекку и уходя жить в другие земли, брали с собой на память о Каабе камень из ограды Храма. Где бы они потом не селились, ставили этот камень, и, совершая обход, поклонялись ему, как делали это в Мекке, у Каабы. Со временем они забыли, чему поклонялись раньше, «сменив веру Исма’ила и Ибрахима на другую», веру в Бога единого – на веру в истуканов-идолов, символизировавших собой множество выдуманных ими богов (24).

После смерти Исма’ила присматривали за Каабой его старшие сыновья, сначала ’Аднан, потом – Набит, а после них – Ибн ’Амр Аль Джурхуми. Происходил он из рода джурхумитов, заложенного Джурхумом, двоюродным братом Катура (оба рода пришли в земли Мекки из Йемена, и поселись там). Род джурхумитов возглавил Мудад ибн ’Амр; шатры свои они разбили в районе горы Куайкинан, что на северной окраине Мекки. Род Катура, во главе с богатырем ас-Самайдой, обосновался в районе горы ’Адй’ад, на южной окраине Мекки. Мудад брал установленную обоими родами плату за посещение Каабы с тех паломников, кто входил в Мекку с севера, а ас– Самайда – с тех, кто являлся с юга. Со временем оба рода начали враждовать между собой, претендуя на обладание абсолютной властью в Мекке. Вражда переросла в войну, венцом которой историки называют вошедшую в легенды арабов Аравии схватку в Фадихе, небольшом местечке вблизи Мекки, у горы Абу Кабис. Род Катура потерпел поражение. Богатырь ас-Самайда пал в бою. Согласно условиям мира, заключенного между родами, вся власть в Мекке перешла к джурхумитам, и сосредоточилась в руках Мудада (Мадада), главы этого рода.

С течением времени джурхумитов потеснили из Мекки племена бану кинана и бану хуза’а. Покидая Мекку и возвращаясь в Йемен, Мудад Аль Джурхуми и род его забрали с собой из Ка’абы (Каабы), две из нескольких хранившихся в Храме фигурок с изображениями газелей, надругались над Каабой и засыпали Священный колодец Замзам. Шли годы, и заведовать Каабой, а потом и управлять всей Меккой стало племя хуза’а, отстранив от дел племя кинана, своих сторонников и соратников в борьбе с джурхумитами. Один из потомков Исмаила, ’Аднан, женился на дочери вождя хуза’аитов, а его правнук, Фир, по прозвищу Курайш, стал родоначальником нового племени – бану курайш.

Прошло еще двести лет и знатный род курайшитов, «богатый числом мужчин в нем и скотом», окреп настолько, сообщают арабские хронисты, что начал претендовать на власть в Мекке. Сговорившись с племенем кинана, обиженным хуза’аитами, курайшиты вытеснили из Мекки племя хуза’а. Кампанию по изгнанию хуза’аитов возглавил Кусай, потомок Фира в седьмом колене.

Впоследствии за заслуги Кусайа перед курайшитами знамя войны хранили и «разворачивали», выступая против врага, только в доме Кусайа. Более того, делал это один из потомков Кусайа, и никто другой. Там же, в доме Кусайа, «держали совет» по тому или иному злободневному для курайшитов вопросу.

Законы и правила жизни, установленные Кусайем, блюли в Мекке строго. Злодеяний и несправедливостей не терпели. Мекканца за совершенный им недостойный поступок из города изгоняли. Все брачные договоры среди курайшитов скрепляли «под сводом обители Кусайа». Когда курайшитка достигала совершеннолетия, то есть 12-ти лет, ее одевали в сарафан, строго определенной формы и цвета, что указывало на то, что эту юницу можно было брать в жены. И делали это, опять-таки, в доме Кусайа. После чего он лично препровождал ее по улицам Мекки, как бы оповещая мекканцев, что она – на выданье. Традиции, заложенные Кусайем, соблюдались курайшитами и после его смерти.

Кусай ввел и такой обычай, как оказание помощи паломникам, «водой и пищей»; и отвечал за это при своей жизни. Ежегодно каждая семья в Мекке обязана была выделять на нужды пилигримов определенную часть домашнего скота, который забивали в целях приготовления еды для них. Кусай сам варил в котле мясо и раздавал его им на улицах Мекки. «Богомольцы, – заявлял он, – гости Дома Господа», а значит – и курайшитов, «слуг Дома Господа» (25).

Шло время, гласят предания мекканцев, и людские пороки, такие как зависть и ненасытность, образовали трещину и в монолите сплоченности курайшитов. Права на хранение ключей от Каабы и знамени войны, на управление источником Замзам и сбор скота на нужды паломников начали жестко оспаривать между собой два именитых клана: бану ’абд манаф и бану ’абд ад-дар, во главе с Хашимом, заложившим род Хашимитов, к которому принадлежал Пророк Мухаммад. Понимая, что дальнейшее противостояние может привести к утрате контроля над Меккой, стороны заключили договор. Обязательства, взятые по нему, сводились к тому, чтобы спорные вопросы, возникающие между ними, решать только миром; «с оружием в руках друг против друга не выступать, и друг друга не предавать».

После исполнения обряда клятвы, проходившего у стен Каабы, участников одной из двух заключивших договор сторон стали называть в народе ал-мутаййабун (надушенными), а другой – ал-ахлаф (союзниками). Первое прозвище закрепилось за членами клана бану ’абд манаф. И вот почему. Сойдясь у стен Каабы, они и их сторонники в лице нескольких других влиятельных родов из племени бану ку– райш, следуя обычаю предков, скрепили между собой союз, опустив руки в блюдо с благовониями. Затем, касаясь надушенными руками стен Каабы, поклялись в верности друг другу и в соблюдении договоренностей, заключенных с бану ’абд ад-дар.

Членов другого родоплеменного клана, бану ’абд ад-дар, в голос поклявшихся у стен Каабы в том, что друг друга они ни при каких обстоятельствах не предадут, и своих договоренностей с бану ’абд манаф не нарушат, начали именовать союзниками (ал-ахлаф).

Затем обе партии встретились вновь и, договорившись между собой о разделе полномочий в Мекке, объявили о «вечном мире». За бану ’абд манаф закрепили права на управление источником Зам– зам и сбор скота для приготовления пищи для паломников, а за бану ’абд ад-дар – права на хранение знамени войны, ключей от Каабы и Дома совета старейшин. Так, пишет Ибн Хишам, удалось сохранить фундамент власти курайшитов, заложенный в Мекке Кусайем.

Некоторое время спустя уже между всеми кланами курайши– тов был оформлен вошедший в сказания арабов Аравии знаменитый «Союз чести». Старейшины кланов собрались в доме ’Абдаллаха ибн Джуда’на, «самого пожилого из них», и при нем, как признанном всеми свидетеле, объявили о заключенном ими «Союзе чести». Суть его состояла в «клятве честью», друг перед другом, в том, чтобы не допускать в Мекке никаких притеснений, ни в отношении коренных жителей, ни гостей города, прибывающих в Мекку, будь то по делам торговым, либо на поклонение Каабе. Случись же такое, обязались делать все от них зависящее, чтобы не оставалось вследствие этого ни одного обиженного или притесненного человека, за которого они бы не заступились, все вместе и решительно.

Тогда же курайшиты постановили, что исполнять таваф, ритуальный обход вокруг Каабы, пилигримам надлежало впредь в «одеждах паломников», то есть в ихрамах, а при отсутствии таковых – без одежд. После этого мужчины, не имевшие ихрамов, действительно, обходили Каабу обнаженными. Женщины при подобных обстоятельствах совершали таваф в нижних рубахах.

Рассказывая о Мекке, уместным представляется упомянуть о длительном споре между иоктанидами, южанами-йеменцами, и исма’илитами, северянами-мекканцами, двумя крупными, знатными и древними народами «Острова арабов», относительно того, какой город «земли арабов», Аравии, должен почитаться у них в качестве главного: Мекка или Сан’а’ (Сана). Исма’илиты аргументировали право на главенство Мекки «значением Каабы», ее ролью и местом в жизни племен Аравии. Иоктаниды – «древностью земель и народов Йемена», потомки которых, переселившись в Хиджаз, заложили, дескать, и там поселения великие, и даже являлись смотрителями Каабы.

Дошло до того, говорится в преданиях племен Южной Аравии, что йеменцы попытались «устроить противовес мекканской Каабе». Дело было так. Химйаритские князья, сыновья Ас’ада ибн ’Амра, задумали заложить в Сане такой же храм как в Мекке, дабы «возымел он перевес над мекканским». И поэтому задались мыслью похитить Черный камень. Предприняли набег, но до Мекки не добрались. На пути туда «кинаниты остановили и опрокинули их». В Йемене, уже во времена ислама, правоверные разрушили (по приказу Пророка Мухаммада) древний языческий храм, называвшийся, к слову, Каабой Йемена.

Посланник Аллаха. Матерью ислама, рожденного в пустыне, был, по выражению американского миссионера и исследователя Аравии Сэмюэла Цвемера, сабеизм, отцом – иудаизм, а вот акушеркой и сестрой-сиделкой – Восточное христианство (26). Рождение ислама совершалось на глазах истории, на Аравийском полуострове.

В 570 г. Амина, жена мекканского торговца ’Абдаллаха, сына ’Абд ал-Мутталиба, самого влиятельного члена курайшитов, «господ Мекки», родила мальчика, нареченного Мухаммадом. И уже сто лет спустя, отмечает С. Цвемер, имя этого человека произносили с минаретов 10 тысяч мечетей пять раз в день муаззины на трех континентах, где утвердился ислам, религия, которую начал проповедовать в Аравии Мухаммад (27). Быстрому распространению ислама, по мнению С. Цвемера, способствовали гений Пророка Мухаммада и талант его преемников-последователей, четырех «праведных» халифов. Содействовали широкому утверждению ислама и слабость Восточного христианства, и шаткость позиций Римской и Персидской империй в землях Востока вследствие их острого противостояния там, и, конечно же, «сила меча арабов» и их «любовь к сражениям».

«Произрастание ислама на мекканской почве», говорит С. Цвемер, подготовили люди, отрицавшие идолопоклонство и верившие в единобожие, которое проповедовал Ибрахим (Авраам). Они считали, что веру Ибрахима извратили, и что явление нового пророка среди мекканцев непременно случится. Имена некоторых из этих людей названы в работах древних арабских историков и собирателей древностей. Ибн Хишам, к примеру, упоминает в своих сочинениях четверых из них. Варака ибн На’уфаль, сообщает он, двоюродный брат Хадиджи, первой жены Мухаммада, слыл человеком хорошо образованным, знал несколько языков, «разбирался в иудаизме и христианстве»; и, «укрепившись в христианстве», последовал Писанию. ’Убайдуллах ибн Джахил, человек «круга Вараки», принял ислам, бежал от преследований курайшитов в Абиссинию, где «переменил веру, перешел в христианство и умер христианином». ’Усман ибн Хувайрис, «влекомый желанием познать веру христиан», прибыл в Константинополь, и удостоился чести побеседовать с самим императором Византии. Впоследствии, став христианином и оставшись жить в Константинополе, служил при дворе императора. Не менее интересна и судьба Зайда ибн ’Амра, четвертого из друзей-единомышленников. Он не уверовал ни иудаизм, ни христианство, но отрекся от идолопоклонства, заявив, что поклоняется Богу Ибрахима.

Мухаммад принадлежал к курайшитам, к правящему клану Мекки, религиозно-культурного центра Аравии. Ядром созданной Мухаммадом уммы (общины мусульман) стали:

– жена Пророка, знатная купчиха-курайшитка Хадиджа, женщина волевая, с «сильным умом и характером», как писали о ней арабские историки;

– богатый купец Абу Бакр ас-Сиддик, друг Мухаммада и преданный сподвижник (считался самым сведущим человеком в области родственных связей курайшитов);

– Зайд, приемный сын Мухаммада, и ’Али, двоюродный брат Пророка (кстати, он первым из мужчин «принял ислам из рук Посланника Аллаха») (28).

Проповедовать ислам, веру в единого Бога, Пророк Мухаммад начал в возрасте сорока лет. Отмеченный Богом и историей Его народа, отличался многими талантами, в том числе монарха и полководца. Роста, по свидетельствам современников, был выше среднего, сухощавого телосложения, «повелевающей наружности», с острым, буквально пронзавшим человека насквозь взглядом. Массивную голову Пророка украшали раскидистые брови, ярко-черные волосы и длинная густая борода. Передвигался Пророк походкой уверенной и твердой.

Где-то в году 605 Каабу перестроили: подняли и укрепили стены, впервые за всю историю существования Храма накрыли крышей. И сделали это потому, что Каабу обокрали. Воры проникли в Храм ночью. Ограбление Каабы явилось происшествием из ряда вон выходящим, и не могло не шокировать мекканцев. Часть похищенных сокровищ вскоре обнаружили – в доме вольноотпущенника Дувейки. Наказание последовало незамедлительно: вору отрубили кисть правой руки и на десять лет изгнали из города.

Плотницкие работы, связанные с сооружением крыши Храма, выполнял нанятый мекканцами плотник с одного из зашедших в Джидду судов. В качестве строительного материала использовали обломки византийского корабля, потерпевшего крушение вблизи Джидды. Руководил работами, согласно преданиям, то ли капитан того самого судна, «знакомый с архитектурой» и согласившийся помочь курайшитам, то ли некий «копт, проживавший тогда в Мекке».

По завершении работ надлежало водрузить на место Черный камень. Тут-то между кланами и начались перепалки из-за того, кто из курайшитов более достоин того, чтобы сделать это. Когда спор, казалось, зашел в тупик, старший по возрасту среди курайшитов, присутствовавший на собрании старейшин, созванном для обсуждения данного вопроса во дворе Храма, предложил довериться решению третейского судьи в лице первого из вошедших в ограду Храма курайшитов. Судьба распорядилась так, что им оказался Мухаммад. Надо сказать, что к тому времени Мухаммад пользовался уже среди соплеменников репутацией человека исключительно честного, порядочного и надежного. Имея в виду не допустить возникновения ненужных обид и распрей между соплеменниками, Мухаммад поступил следующим образом. Снял плащ со старшего по возрасту курайшита из числа собравшихся у Храма старейшин, расстелил его на земле и поместил на него Черный камень. Затем выбрал из всех двадцати пяти кланов курайшитов четверых самых уважаемых в Мекке мужчин и предложил, чтобы они, взявшись за четыре угла плаща, поднесли Священный камень к Восточному углу Храма. Там Мухаммад снял Черный камень с плаща и установил его на прежнее место (29).

На сороковом году жизни, когда Мухаммад, уединившись в пещере на склоне холма неподалеку от Мекки, предавался раздумьям и размышлениям, Он получил первое откровение. Произошло это в понедельник, в августе 610 года. Так родилась новая вера – ислам, которую Мухаммад, внимая наставлениям Господа, переданным ему через архангела Джабра’ила (Гавриила), стал «распространять среди своего народа».

Бытует легенда, что оригинал Корана Господь начертал на «скрижали огромной величины», названной «сохранной доской» («лявх ал-махфуз»), содержащей «определения Божии, относящиеся к настоящему, прошедшему и будущему». Копию с этого самого оригинала, написанную на папирусе, архангел Джабра’ил перенес «на самое нижнее небо», в месяц Рамадан. Оттуда, в ночь того же дня, известную в исламе как «ночь могущества» (лейлат-ал-кадр), он и начал «ниспосылать слова Господа», то есть Коран, Мухаммаду, отрывками, по обстоятельствам, в продолжение 23 лет – «в руководство для людей» (29*).

Годы, посвященные Мухаммадом утверждению новой веры в Мекке, были для Посланника Аллаха не только тяжелыми, но и опасными для жизни. Вначале над Мухаммадом и его сподвижниками мекканцы только насмехались, притесняли и оскорбляли. Швыряли, например, если встречались с ними на улицах, пыль в лица; забрасывали нечистотами их жилища. Затем, утратив надежду на возможность переубедить Мухаммада и заставить последователей Посланника Аллаха отказаться от своего Учителя, решили физически расправиться с Мухаммадом. Пророк, которому исполнилось к тому времени 53 года, бежал в Йасриб (сентябрь 622 г.), переименованный впоследствии в Мадину (Медину), Город Пророка. В Йасрибе Мухаммад открыто занялся проповедью нового учения. Оттуда ислам распространился по землям Аравии; и со временем, перешагнув моря и океаны, сделался религией многих государств и народов мира.

Йасриб, фигурирующий в сочинениях Птолемея под названием Ятриппа, заложил, разбив там свой шатер, Йасриб ибн Кабиа’, внук ‘Арима, сына Сима, сына Ноя. У Лучезарной Медины, к слову, 95 названий, в том числе: Владычица стран, Купол ислама, Сердце веры, Убежище истины и др. Легенда гласит, что на одной из возвышенностей в окрестностях Медины, на горе Ухуд, Моисей захоронил своего брата Аарона, скончавшегося там, когда они проходили по тем землям. Во времена Пророка Мухаммада численность населения Медины не превышала 17–19 тыс. человек, включая 9 тыс. арабов и 7–8 тыс. иудеев.

В Медине есть колодец ’Арис, куда халиф ’Усман, по одному из сказаний, уронил печать Пророка. Пытался отыскать ее, но все попытки оказались тщетными, не увенчались успехом: «колодец не отдал ’Усману печать Посланника Аллаха». С тех пор вода в нем считается наделенной свойствами излечивать людей от болезней, телесных и духовных.

Главная святыня Медины – Масджид ан-Наби, Мечеть Пророка, где стоят четыре гробницы: Пророка Мухаммада, «праведных» халифов Абу Бакра и ’Умара. Четвертая гробница – пустая; уготовлена для Иисуса Христа. В сочинениях собирателей арабских древностей упоминается о поверье ранних мусульман во второе пришествие Христа. Произойдет это, дескать, перед Страшным судом, когда Иисус еще раз возвратится на землю. Спустившись с небес к людям, возвестит им о близком наступлении суда. Умрет, и будет погребен в уготовленном Ему месте, близ Пророка Мухаммада. Когда наступит всеобщее воскресение, оба пророка восстанут из гробниц и вознесутся на небо. И там Бог, Единый и Всемогущий, повелит Иисусу «отделять людей верных от неверных».

Из работ историков ислама известно, что, утвердившись в Медине, Пророк направил посольства в ряд крупных стран тогдашнего мира, состоявших в тесных торговых отношениях с Аравией, с личными письмами к их владыкам, содержавшими призыв обратиться в ислам. Все они, скрепленные личной печатью Пророка, начинались словами: «От Мухаммада, Посланника Аллаха…». Реакция на них властелинов Египта, Византии и Персии, к примеру, хотя и была по форме разной, но по сути – одной и той же: отрицательной. Правитель Египта встретил посольство, как подобает, с почестями. Однако от прямого ответа на призыв принять новую веру уклонился. Мотивировал это тем, что данный вопрос – чрезвычайно важный, чтобы отвечать на него незамедлительно, не обдумав все связанное с ним досконально. В подарок Мухаммаду послал дорогие одежды; ларец с драгоценными камнями; белую ослицу, белого мула и белого жеребца – верховых животных древних пророков и царей; и двух красивых девушек – Марйам и Ширану. Впоследствии наложница Марйам (коптянка) родила Мухаммаду сына, названного им Ибрахимом, – в честь пророка Ибрахима (Авраама) (30).

Так же повел себя и император Ираклий. Содержание послания, адресованного ему и зачитанного послом, внимательно выслушал; письмо из рук посла принял… и положил на подушку, рядом с троном. Обсуждать затронутую в нем тему насчет обращения в ислам никак не стал. К послу и сопровождавшим его лицам отнесся благосклонно. Устроил в их честь обед, щедро одарил и отпустил с миром. Больше к этому вопросу не возвращался.

Отношения с Аравией у Флавия Ираклия Геракла (Августа Младшего), императора Византии (правил 610–641), складывались, к слову, непросто. Хроники тех лет свидетельствуют, что вскоре после восшествия на престол он назначил некого ’Усмана, араба, принявшего христианство, «правителем Мекки в провинции Аравия», о чем официально уведомил курайшитов в письме, доставленном в Мекку тем же ’Усманом (31). Ничего, кроме улыбки, оно у курайшитов не вызвало. Аналогичным образом Ираклий отреагировал и на обращение к нему Мухаммада с призывом о переходе в ислам.

Письмо Пророка шаху Хосрову чуть было не стоило жизни послу, доставившему его владыке персов. Дело в том, что ко времени прибытия посольской миссии ко двору шаха, армия Хосрова, которую персы называли «пятьюдесятью тысячами золотых пик», отвоевала у Римской империи Палестину, Каппадокию, Армению, захватила Египет (619) и Ливию, и распространила власть Персии до Карфагена. Шах сделался властелином Иерусалима, и перенес Святой Крест в Персию. Именно в это время, на пике триумфа, славы и военных побед, к нему вдруг пожаловал какой-то мусульманин из далекой Аравии с посланием от Мухаммада, начинавшимся словами: «От Мухаммада, Посланника Аллаха, Хосрову, шаху персидскому.». Неужели этот араб смеет ставить свое имя впереди имени шаха Персии, владыки мира? – взревел разъяренный Хосров. Выхватил письмо из рук посла и «разорвал в клочья», не пожелав даже узнать его содержание. Отпустив посла, надиктовал распоряжение своему наместнику в Йемене. «До сведения моего дошло, – говорилось в нем, – что в Йасрибе появился сумасшедший из племени курайшитов, возомнивший себя пророком. Образумь его. Если это невозможно, то пришли мне его самого, или его голову».

Мухаммад, узнав, что Хосров письмо разорвал, даже не ознакомившись с тем, что в нем написано, произнес слова, ставшие пророческими. Точно также, сказал Пророк, Аллах поступит и с его царством, которое распадется на клочки (32). И действительно, в 627 г. византийский император Флавий Ираклий Геракл, сын известного полководца, экзарха Африки, захватил Персию, а в 628 г. взял Дастагерд, резиденцию «царя царей», как величал себя Хосров. Шаха убили; созданная им империя распалась. Армения, Месопотамия, Сирия и Египет вновь подпали под власть Византии, а Животворящий Крест Господень возвратился в Иерусалим.

Персидская империя, заметим, являлась одно время величайшей империей мира; процветала с VI в. до н. э. по VII в. н. э., и простиралась от Северной Греции на западе до Пенджаба на востоке.

Аллах, гласит предание арабов Аравии, предрек «падение надменных персов» еще при рождении Мухаммада. Земля в их владениях при появлении на свет Мухаммада «колыхалась так сильно», что дворец персидского царя, «потрясенный до основания», едва не развалился на части; несколько башен дворца рухнуло на землю. В ту тревожную для персов ночь владыка персов видел во сне «дикого могучего верблюда, укрощенного арабским всадником». Так вот, верблюд этот, «тяжело нагруженный, с арабом на спине», передвигался по караванному пути так быстро, что опередил даже «лошадь, не имевшую поклажи, и вошел в город первым, загородив ей дорогу». Утром шах рассказал о своем сне прорицателю Сатиху (древние арабы называли таких людей ’аррафами). Внимательно выслушав, он поведал царю, что сон этот есть не что иное, как весть о великой грядущей опасности, грозящей Персии со стороны Аравии (33). Что «возвысится там вождь, который возвеличит арабов»; что «появится потом из числа их много царей великих»; и что земли арабов «кратно расширятся». Впоследствии мусульмане, действительно, вторглись в Персию и одержали там победу.

Трагично сложилась судьба посланца Пророка с письмом к вождю гассанидов. До цели он так и не добрался. Был убит в городе Му’та; пал от руки Шурахбила ибн ’Амра, вассала императора Ираклия (34).

Надо сказать, что все посланцы Пророка, отправлявшиеся в «земли другой веры» (отбирали их из разных племен, среди которых историки ислама упоминают курайш, дамра, калб, лахам, асад, хузайма, баджила и некоторые другие), слыли среди соплеменников людьми умными и образованными, блестяще владели «искусством слова». Каждый из них «говорил на языке народа, к которому его посылали» (34*).