Текст книги "Участковый: Назад в СССР 2 (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Покончив с изучением полки, я выдвинул единственный ящик стола и обнаружил внутри журнал для записей и револьвер Наган, офицерского образца с самовзводом. Патрон в барабане остался только один. И сдаётся мне, это тот самый наган дяди Саши, который я искал дома.

– Что пацан, узнал свою игрушку? – неожиданно спросил Воронцов, необычно сиплым голосом.

Несмотря на то что доктор Кац обещал пару часов, хранитель катакомб пришёл в себя намного раньше и теперь не сводил глаз с меня.

– Что-то я плохо помню, как потерял этот револьвер – ответил я, решив сразу начать прощупывать почву.

– Верю, что не помнишь. Участковый, да я вообще удивлён, что после процесса принудительного обнуления твоего сознания во тьме, ты хоть что-то помнишь.

Слова Воронцова подтверждали факт, по крайней мере, одного появления дяди Саша в катакомбах. И этот визит состоялся незадолго до моего чудесного воскрешения в его опустевшем теле. И как, мне кажется, само воскрешение и возврат в прошлое, напрямую связаны с теми событиями.

– А вот вас, доктор Кац, я здесь точно увидеть не ожидал – признался Воронцов и, повернувшись, посмотрел на моего напарника.

Патологоанатома, пронзительный взгляд связанного хранителя не смутил. И даже более того, он поднял камеру и начал его снимать.

– Советую здесь ничего не фотографировать – сказал Воронцов, повысив голос.

– А то что? – с нажимом спросил я

– Да ничего. Просто примета нехорошая. Все, кто фотографировал аномалии, плохо закончили свои жизни.

Несмотря на проигранную схватку и связанные конечности, Воронцов вёл себя слишком развязно. И это меня насторожило. Он выглядел истинным хозяином этого места, которому докучают временные посетители.

Пожалуй, пора ему показать, что мы готовы на многое. Быстро обдумав ситуацию, я выставил на стол спортивную сумку и принялся вытаскивать различные инструменты, взятые с собой не только для банального устрашения клиента. Если честно, то кое-чем мне уже приходилось пользоваться в своей прошлой жизни.

Противогаз с длинным шлангом и бочкообразным фильтром. Пара разнокалиберных молотков, туристический топорик, зубило, стамеска, садовый секатор и прочий разнокалиберный инструмент, выкладывался в неровный рядок. Увидев это, Воронцов нагло ухмыльнулся, дав понять, что не боится.

– Лейтенант Расторгуев, ну ты же у нас настоящий комсомолец. Разве ты сможешь пытать живого человека? Это, не ваши краснопёрые методы, совсем не похоже? – со злым укором проговорил Воронцов.

– Если честно, то ты прав. Мастером пыток меня назвать трудно. Опыта маловато. А вот сделать человека инвалидом, это я умею. Да и убивать мне не впервой.

– Не верю. Ничего подобного я в тебе раньше не замечал – уверенно изрёк Воронцов. При этом наглая ухмылка словно поселилась на его надменном лице.

– Ну не верь – сказал я и, схватив молоток, стремительно шагнул к нему.

Расчётливо запахнувшись, я вбил средний палец оппонента в деревянный подлокотник.

Если честно, то вскрик человека, долгие годы водившего меня за нос, и, в конце концов, подставившего под засаду серийного убийцы, доставил удовольствие. Улыбочка мигом стёрлась с перекошённой рожи Воронцова. Он зло зашипел и упёр в меня, наполненный ненавистью взгляд.

– Пустышка, да что ты себе позволяешь? Такие, как ты, должны, таких как я за километр обходить. Да ты на меня даже глаза должен бояться поднимать.

– Ну извини, что не оправдал твоих ожиданий. Видишь ли, я уже своё отбоялся, после того как потерял всё. Теперь же я пришёл собрать кровавый урожай с вашей грёбаной тайной организации – вполне честно признался я, и судя по изменившемуся выражению лица Воронцова, он мне склонен был поверить.

Посмотрев на почерневший ноготь и выделившиеся капельки крови, я определил, что он через час отвалится.

– Ну так что, Антон Львович Воронцов, будем дальше тебя резать и кости тебе ломать, или просто поговорим по душам? – спросил я и занёс молоток над головой.

Сейчас я не блефовал, и проницательный Воронцов, это сразу считал.

– Ладно, давай поговорим. Хотя термин по душам к тебе, лейтенант, навряд ли применим. Те, кто остаётся в аномалии больше чем на сутки после закрытия портала, выходят оттуда пустыми. Конечно, тебе повезло. Ты не попал в когти озверевший пустышкам, но, когда я открыл портал снова, от тебя осталась только тень человека. Именно из-за этого я тебя и отпустил, дожить последние месяцы, медленно увядая в пьяном бреду.

– Разве я похож на увядающего человека? – спросил я.

– Сейчас нет – признался Воронцов, после небольшой паузы. – И это меняет моё представление о том, что такое невозможно.

– Вот про это мы и поговорим. Я хочу узнать всё о вашей тайной организации вечноживущих. Аномалиях и порталах, раскиданных по окраинам Москвы. Ты мне расскажешь про ваши ублюдочные ритуалы, сопровождаемые настоящими жертвоприношениями.

– Конечно, меня удивляет, что ты про всё это как-то узнал, и я, если честно, совсем не против всё рассказать, но есть одно большое, «НО». – Воронцов широко улыбнулся, явно что-то только что почувствовал. – Видишь ли, лейтенант, момент для своих расспросов ты выбрал крайне неподходящий.

Едва хранитель портала договорил, на столе гулко задребезжал старинный телефонный аппарат. Он заставил доктора Каца вздрогнуть и выключить камеру.

– Кто тебе может звонить в это время? – спросил я.

– Не знаю – вполне честно ответил Воронцов. – Те, кто сегодня намеревался наведаться сюда в гости, точно придут без звонка. И я тебя уверяю, лейтенант, ты этих названных гостей, точно не захочешь увидеть.

Выслушав Воронцова, я подошёл к столу и поднял трубку.

Глава 26
Инициация

– Иваныч! Тут эти приехали! – возглас Кошеля вырвался из хриплого динамика, подтвердив самые плохие опасения.

– Гена, успокойся. Обрисуй конкретно, кто приехал?

– Четыре машины. Скорая помощь, армейский козёл, Мерседес и чёрная Волга – скороговоркой выпалил Кошель.

– Сколько человек.

– Я насчитал не меньше одиннадцати рыл. Но скорая с козлом заехали в арку, и весь вид перегородили, так что сколько их там точно, сказать не могу.

– Наташку видел?

– Не знаю. Какая-то расфуфыренная баба в полупальто и шляпке, точно из Мерседеса вылезла. Ещё вроде из скорой кого-то выводили. Но кто это был точно не знаю. А ещё один из этих в милицейскую форму одет. С ним из козла вылезли двое военных с автоматами. Иваныч, что делать? Ну не в ментовку же мне звонить?

– Гена, успокойся. Никуда звонить не надо. Всё нормально. Чего-то подобного я ожидал. А сейчас возвращайся в комнату пенсионера и продолжай наблюдать за происходящим. Твоя задача – увидеть и запомнить, как можно больше. Потом мне всё расскажешь и опишешь.

– А как же вы там?

– Не беспокойся, мы тут сами разберёмся – пообещал я и повесил трубку.

После этого посмотрел на Каца с Воронцовым.

– Участковый, а я ведь тебя предупреждал. Не тот ты момент выбрал, чтобы ко мне в гости наведаться – ехидно заявил Воронцов.

– Ну почему же, не тот момент. Как раз тот самый – возразил я. – А прибытия твоих гостей я ожидал. Они в частном секторе накануне девчонку умыкнули. Видать, выбрали в качестве следующей жертвы. Ну ничего, просто так им её использовать не получится. Пусть сначала сами кровью умоются.

С этими словами я вытянул из спортивной сумки ППШ и пристегнул его к карабину под мышкой. Сбрую, позволявшую подвешивать оружие и носить, не используя рук, я смастерил ещё днём. За основу конструкции взял образец, используемый спецназом в будущем.

Затем я достал обрез и охотничий жилет с проделанными к нему подсумками для ношения патронов и двух дисковых магазинов.

– Браво, лейтенант. Вижу, ты подготовился. Но вот только этого маловато будет. Мои гости тоже не с ножами сюда припёрлись – уверил Воронцов, и в этот момент я осознал, что он не особо рад прибытию Графини с кучкой упырей, оставшихся от некогда могущественного тайного общества.

– Они не пройдут через гермодвери. Там четыре толстенные кирпичные перегородки и по полторы сантиметра стали в два слоя. Такое без взрывчатки не пробить – возразил Кац.

Среагировав на это, Воронцов нервно хохотнул и снова заговорил.

– Артём Абрамович, а вот тут вы не правы. Графиня знает о гермодверях. Неужели вы думаете, что они не привезли с собой медвежатника, способного их вскрыть. Наверняка они уже ворвались в квартиру и прямо сейчас спускаются в подземную галерею.

Кац покачал головой.

– Медвежатник им не поможет. Я знаком с конструкцией подобных замков и потому в каждом оставил ключ, недовернув его на пол оборота. Теперь отмычки не помогут и гермодвери, с той стороны, можно вскрыть только автогеном.

– Ещё раз, браво. Артём Абрамович, а всё-таки вы не зря на полставки едите хлеб эксперта криминалиста – вполне искренне похвалил Воронцов Каца. Но неужели вы думали, что мои гости подобный вариант, не предусмотрели. Вы что, до сих пор не поняли? Да я их и не собирался пускать к входу в аномалию добровольно. Так что они настроены на штурм.

Новая вводная заставила меня по-другому воспринять те крупицы информации, что приходили раньше. Получается Воронцов не просто кочевряжился и набивал себе цену, споря с посланником Графини. Он реально противопоставлял себя ей и хотел удержать контроль над аномалией.

А уж не из-за этого ли, он серьёзно поплатился, и в будущем, провёл десятки лет, сидя в инвалидной коляске? В прошлом варианте событий это случилось без моего участия, и произошло до тех изменений, которые непременно привнесены моими действиями.

Думаю, этим противоречием можно попытаться воспользоваться. Пока я не знаю, как, но на Воронцова нужно повлиять. Быстро обдумав сложившийся расклад, я снова повернулся к Кацу.

– Артём Абрамович, а скажи-ка мне как эксперт, сколь у нас имеется времени, если у них имеется автоген?

– Четыре гермодвери, плюс ещё одна. – Доктор указал на гермодверь оборудованную глазком. – Конструкция гермодвери и запора, делает бесполезным обычную вырезку замка. Им придётся делать сквозные надрезы, в восьми точках и срезать выпущенные механизмом язычки. Чтобы не ошибиться, каждый надрез сантиметров по десять. Но и после этого стальная гермодверь сразу не поддастся. Придётся хорошенько постучать кувалдой и поработать ломами. Мы бы с тобой, Саша, при наличии газорезки и инструментов, каждую гермодверь вскрывали не меньше часа.

– Они откроют намного быстрее – уверил Воронцов, и мы снова посмотрели на него. – Видите ли, господа незваные гости, все, кто неоднократно побывал на той стороне и испытал множество эпизодов прилива живительной силы, с каждым разом становятся немного сильнее. Так что обычные люди нам не конкуренты.

Сказав это, хранитель портала напрягся и потянул правую руку на себя. В процессе демонстрации, верёвки жалобно затрещали и путы начали ослабевать. Было видно, что ещё пара таких попыток и Воронцов сможет самостоятельно освободить руку.

– Справиться со мной, тебе это не помогло.

Среагировав на моё замечание, Воронцов оскалился.

– Вы вкололи мне две порции какой-то гадости. Да и от моей главной точки силы, квартира находится далековато. Ну и главное, насколько я понял, тебе, лейтенант, удалось недавно побывать внутри озёрной червоточины. Там ты вволю набрал дармовой жизненной силы, вылившейся из ручного палача Графини. И даже не отрицай. Это ведь ты помешал сделать то, к чему эта высокородная шлюха, так давно стремилась.

Проницательность Воронцова меня не удивила. Тем более, после нашего нападения на квартиру, сопоставить факты и понять, кто именно влез в дела общества вечноживущих, не так уж и трудно.

– Да, я побывал в червоточине – признался я, не собираясь отрицать очевидного. – А теперь я бы хотел узнать побольше, о вашем грёбаном обществе и аномалиях.

– Ты хочешь продолжать допрос, за два-три часа до собственной, неизбежной гибели? – удивился Воронцов.

– Антон Львович, ну почему же сразу допрос? Давайте я отложу железки в сторону, и мы просто поговорим, как цивилизованные люди. Так сказать, обменяемся информацией. Вы мне расскажете о том, с чего всё это началось, и к чему, по мнению Графини, должно привести. А я расскажу о вашей дальнейшей судьбе. И уверяю вас, как раз про это, я знаю практически всё.

Выслушав меня, Воронцов ухмыльнулся, но надменная улыбка всё-таки исчезла с его лица, уступив место задумчивому выражению. Видимо, хранитель портала инстинктивно почувствовав, что я не вру насчёт рассказа о его будущем, и это заставило призадуматься.

– Ну, решайтесь. Чего вы теряете? Тем более, раз вы уверены, что нам с доком осталось жить всего несколько часов.

Едва я договорил, со стороны гермодвери послышалось едва различимое шипение. А ещё через секунду, потухла настольная лампа. Похоже, это заработал автоген. Доктор Кац включил фонарик и снял телефонную трубку. Затем отрицательно замотал головой, дав понять: связи с внешним миром у нас больше нет.

– Зря вы не разрешили своему человеку снаружи вызвать милицию. Это могло бы немного задержать Графиню – сказал Воронцов, но без прежней заносчивости.

– Значит, они даже милиции не боится – предположил я.

– С теми, кто решил во что бы то ни стало, именно сегодня, захватить аномалию, сто процентов приехал человек с реально большими полномочиями, связями и правильными корочками в кармане. Так что даже начальник местного РОВД, будет обязан при личной встрече, просто отдать ему честь и ретироваться, чтобы не мешать. Силовая группа тайного общества, теперь тоже под рукой Графини.

– Ничего, мы попытаемся с ними справиться – заявил я и постучал по прикладу автомата.

– Похвальная бравада, молодой человек. Мне даже немного жаль, что у вас ничего не выйдет.

Выслушав Воронцова, я почувствовал, что он не прочь откровенно поговорить, но что-то ему мешало начать диалог. А между тем нам надо было спешить, ибо времени заставить его говорить, осталось не так уж и много.

Конечно, у нас в запасе имеется вариант отступления, через подземный лаз, ведущий в подпольное производство цеховиков. Но пока мне не хотел раскрывать Воронцову свои дальнейшие планы. Пускай думает, что мы с Кацем обречённые смертники.

– Антон Львович, ну не ломайтесь, словно гимназистка. Вам это не идёт. Пожалуйста, расскажете нам, когда это всё для вас началось? Ведь был тот момент, когда вы узнали о существовании порталов? – подчёркнуто вежливо попросил я и указал на гермодверь, за которой расположились катакомбы с аномалией.

Выслушав просьбу, Воронцов какое-то время нас рассматривал и заговорил лишь тогда, когда со стороны перегородки, начали доноситься едва различимые звуки ударов.

– Хорошо. Я кое-что вам расскажу, тем более я всё равно ничего не теряю. А вы унесёте это знание в могилу. Но перед этим развяжите мне одну руку и дайте выпить. Заначка находится вон там – огласив требование, Воронцов кивнул на этажерку из книжных полок.

Быстрый обыск, позволил обнаружить за книгами потайную нишу. Там была спрятана сабля в ножнах. Причём на куске ткани, в которую было завернуть холодное оружие, виднелась свежая кровь. Я не подал виду, что заметил засохшие потёки.

Ещё в нише стояло несколько пузатых бутылок с выцветшими этикетками дореволюционного образца и пара коньячных бокалов. Открыв одну из бутылок, я учуял запах хорошего коньяка и не скупясь плеснул жидкости в один из фужеров. Затем я разрезал стилетом, уничтоженного брата Графини, путы на правой руке Воронцова и передал ему бокал.

Явно узнав стилет, Воронцов покрутил янтарную жидкость в фужере, и проследил, как она стекает по стеклянным стенкам. Затем сделал один глоток. После этого он повторил процедуру дегустации несколько раз, используя луч фонаря для лучшей оценки содержимого посуды. И только спустя минуту хранитель червоточины заговорил.

– Интересная вещь, эта потусторонняя тьма. Из человека вытягивает жизненную силу и душу за сутки, после закрытия портала. Сделает из любого живого пустышку, одержимого только жаждой крови. А попавшие туда на полгода коньяк или вино, наоборот, становится чуть ли не живой водой. – Воронцов повернулся к Кацу и указал на бутылки, стоявшие на столе. – Артём Абрамович, я знаю, что вы ценитель подобного. Попробуйте, эта живительная влага, придаст вам немного уверенности. А то несмотря на внешний вид, внутри у вас всё трясётся.

– А мне выпить не предложите? – спросил я, и, решив подыграть Воронцову, плеснул в фужер, предназначенный для Каца.

– Нет. Молодой человек, на вас я ценный продукт переводить не стану. Внутри вас собственный стальной стержень имеется. Кстати, раньше я его там не замечал.

Как только Воронцов договорил, со стороны перегородки послышался грохот, и пол под ногами вздрогнул.

– Первая преграда рухнула – констатировал Кац и взялся за протянутый ему фужер.

– А значит, времени у нас осталось ещё меньше – подхватил я.

– Ну что ж, тогда пора немного раскрыть вам глаза на то, куда вы влезли по глупости – сказал Воронцов и, отсалютовав Кацу своим бокалом, снова отхлебнул коньяка.

– Для меня всё это началось в двенадцатом году. Наполеона я лично не видел, но тех, кто деревянную Москву сжёг, знал лично.

Выяснилось, что Воронцову больше двух сотен лет от роду. Родился он в 1775 в семье старого московского дворянского рода. К моменту нашествия французов был в воинском обер-офицера. И продвигался по линии медицинского департамента военного министерства.

Лично участвовал в Бородинском сражении. В сражении на Березине. Входил с русской армией в захваченный Париж. Стал инспектором военных госпиталей после разгрома Наполеона.

– В вашем возрасте, доктор Кац, я объездил всю Европу и побывал на полях десятков сражений. Конечно, лично в штыковую атаку не ходил, но через мои руки военного хирурга, прошло столько раненых, что я уже тогда потерял счёт операций по ампутации конечностей и извлечении пуль из тел солдат и офицеров.

– Антон Львович, и как же вас угораздило влезть в это дерьмо? – спросил я.

– Я уже упоминал. В тот момент я был в горевшей Москве. Помогал выводить из пылающего города бесконечный караван подвод с нашими раненными. В определённый момент мне пришлось, вернувшись за отставшей частью госпиталя. В процессе мы оказались в огненной ловушке, и тогда я понял, что раненых уже не спасти. Добрый конь вынес меня из зоны сплошного огненного шторма, а потом пал, где-то невдалеке от этого места. И в тот момент, когда я, обожжённый и едва дышащий, начал отчаиваться, меня внезапно потянуло к аномалии.

– Значит, вы нашли её случайно? – уточнил я.

– Нет, молодой человек. Никакой здесь случайности нет. – Воронцов отрицательно покачал головой. – Меня потянула к себе открытая червоточина. Видимо, я изначально был на неё настроен.

– И кто именно в те времена открыл портал?

– Разумеется, граф. Он был настоящим, потомственным, владельцем этих земель. Позже, для перекрытия аномалии, именно он построит здесь большую швейную мануфактуру. Кстати, в те времена, рядом с ним жёнушки ещё не было. Она тогда ещё не родилась. Зато рядом с ним была кучка старых, членов тайного общества вечноживущих. Все они собрались в подвалах имения графа и проводили кровавый ритуал, способный передать им море живительной силы.

– Наверняка эти упыри воспользовались войной и приносили людей в жертву каждый день? – догадался я.

Воронцов кивнул.

– В те несколько дней, в Москве погибли десятки тысяч, а здесь сотни. Граф обезумел от такого количества дармовой силы и возжелал провести самый масштабный ритуал поглощения жизненной энергии. Разумеется, на фоне происходящего катаклизма, пропажу сотен слуг, прочего дворового люда и крестьян, никто не заметил. Война всё списала.

– И вам эти сектанты помогли излечить ожоги? – предположил я, и Воронцов зловеще ухмыльнулся.

– Разумеется, нет. Если бы меня обнаружили, то тут же использовали в качестве жертвы, наряду со всеми остальными. Просто мне немного повезло. Тяга аномалии привела меня в подземелье, и я увидел настоящий зиккурат из тел, сваленных перед раскрытым зевом червоточины. Я лежал и наблюдал, как граф и его высокородные сподвижники, по одному убивают людей. Видел, как упыри меняются местами. Одни группы заходили в портал, чтобы насладиться пиршеством, а другие выходили наружу и занимали место на эшафоте, продолжая выполнять функции безжалостных палачей.

– И что вы сделали?

Этот вопрос Каца, заставил Воронцова замолчать. Он выпил коньяк залпом и протянул мне фужер, требуя его наполнить. Разумеется, я это сделал. А когда залил его до краёв, новый грохот оповестил, что вторая гермодверь пала плод напором людей Графини.

– Я ничего не сделал – нехотя признался Воронцов. Хотя у меня и было с собой оружие, я просто лежал, наблюдал за происходящим и бинтовал обожжённую руку. Я не стану уверять, что хотел помочь ожидавшим своей участи жертвам. Это далеко не так. В тот момент я банально боялся, что меня заметят. И одновременно с этим не мог уползти, притянутый влиянием аномалии.

– И чем же это всё кончилось?

– В какой-то момент червоточина насытилась, и тьма выплеснулась наружу, поглотив усадьбу графа и окрестности.

– Это как?

– А вот так. Потусторонняя часть аномалии увеличилась на этот объём, а сама усадьба и окружающая её территории исчезла из нашего мира. Разумеется, все мы, оказались во чреве тьмы. На какое-то время меня накрыли волны жизненной энергии. Они буквально за несколько минут излечившие все раны. Ну а в процессе я понял, что и сам изменился.

– Значит, аномалия вас сама инициировала – подытожил Кац.

– Да, Артём Абрамович. Именно так. Тяга и проникновение на чужую территорию, закончилась небольшой катастрофой и моей спонтанной инициацией.

– И что потом? – спросил я.

– А затем начался жёсткий откат. Первыми пришли в себя вновь инициированные и старые члены общества вечноживущих. Началась паника. В то же время растекающийся во тьме, остатки жизненных сил, начали истлевать, превращаясь в ничто.

Лицо Воронцова исказила болезненная судорога. Видимо, это крайне болезненные воспоминания давали о себе знать.

– Вы когда-нибудь видели, как встают сотни мертвецов, желающих только одного, отведать вашей плоти?

Я вспомнил свою встречу во тьме с нежитью и представил картину начавшего шевелиться зиккурата, сложенного из человеческих тел.

– Почти всех инициированных убили восставшие мертвецы. Мне помогла отбиться сабля, что сейчас лежит на столе, и два заряженных пистолета.

– И как вы выбрались? Ведь выход из червоточины наверняка переместился в другое место.

– Если честно, то не знаю. Поначалу инстинктивно следовал по пути движения последних искр жизненной энергии. Но они указали только правильное направление движения. А затем мертвяки вошли в боевой раж и начали не просто медленно преследовать, а бегать за всеми живыми. В результате меня загнали на лестницу, а потом на крышу огромного дома.

– А разве тьма не мешала вам ориентироваться? – спросил я, вспомнив, как на той стороне темно.

– Разумеется, тьма мешала, но не везде. В момент катастрофы, усадьбу встряхнуло и кое-где начались пожары. К тому же повсюду метались очаги блуждающего света. Они были похожи на тающие сгустки реальности, оставшейся от нашего мира.

Воронцов тяжко вздохнул.

– Я стоял на краю крыши и осматривал неприглядные внутренности аномалии. А когда уже подумал, что это конец, обнаружил внизу необычный сгусток тьмы.

– И вы прыгнули.

– Да, я разогнался, убегая от выбравшийся на крышу мертвецов, и совершил прыжок веры. Как видите, тогда мне повезло.

– И на этом всё?

– Если бы это было так, то я жил не просто долго, а, возможно, даже счастливо. Однако я обречён на страдания. Как только я очухался в нашей реальности, увидел, как стремительно уменьшается присосавшийся к кирпичной стене портал. И когда он практически схлопнулся, оттуда появилась рука. Ну а дальше я совершил самую большую ошибку, в своей никчёмной жизни.

– Тот, кого вы вытащили из червоточины, оказался графом – догадался я.

Воронцов кивнул и выпил остатки коньяка. И как только он это сделал, раздался довольно-таки ощутимый грохот, сотрясший шлюзовую камеру.

– Это была третья гермодверь. Пожалуй, нам пора отсюда уходить – сказал Кац и спешно вытянул из кармана связку ключей.

А буквально через пару секунд, в отделяющую нас от людей Графини гермодверь, аккуратно постучали.