Текст книги "Гитлеровская Европа против СССР. Неизвестная история второй мировой"
Автор книги: Игорь Шумейко
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
И 1812 год, и 1941 —1943 годы – примеры действия этого объединяющего страну инстинкта.
Второму, инстинкту роста, трудно подобрать определенное имя, но можно предложить образ: ребенок спит 23 часа в сутки и растет, растет. Большая часть сил идет на рост. И представьте тут умников-педагогов с их инициативами: «А давайте-ка не дадим ему спать. Поведем его на какие-нибудь полезные лекции, занятия».
Ведь вроде же и видят они объективную, зримую на всех картах уникальность случая России, но и от своих... люксембургских шаблонов и мерок отказаться не могут.
А «силы, идущие на рост», – не абстракция. Например, потраченных на поход в 1848 году в Венгрию (фактически поход по спасению Меттерниха, вдуматься даже жутко) «человеко-дней» и денег хватило бы дотянуть железную дорогу не только до Царского Села и Москвы, но и до Черного моря. После этого Крымскую войну уже проиграть было бы просто невозможно.
Справка. Первая железная дорога в Крыму.
Была построена высадившимися англичанами. От Балаклавы (их порт снабжения) – до окраин Севастополя. Сыграла огромную роль в снабжении армий союзников, осаждавших Севастополь.
Но если и ее, «Крымскую войну», не затевать, можно было бы успеть освоить Амурскую область – и тогда б действительно не отдавать Аляску... и т.д.
Аляску-то у нас любят вспоминать, тема действительно популярнейшая, вплоть до эстрадных песен, «аляскинские страдания». Но не вспоминают при том, что, когда ее, Аляску, отдавали, первые 40 человек только высаживались на месте будущего Владивостока! А ведь без Амурского края и Приморья выход к Тихому океану висел на нескольких якутских охотничьих тропинках. Гляньте только на карту, по сути – географический и геополитический казус. Тропинки тянулись поперек всех рек Ленского бассейна, горных хребтов и выходили к Охотску, который и по сей день выглядит изолированным «острогом» – памятником неподкрепленному героизму первопроходцев. И до середины XIX века более надежным, объемным был грузопоток на Аляску – через кругосветные морские экспедиции. Конечно, долго такое продолжаться не могло.
Строгий – не объедешь – выбор. Или – или. Или красоваться в Европе, или строить дороги в Сибири. Есть и еще внутриполитическое измерение этой дилеммы. Безработицу в деревне социологи называют «скрытой», перенаселение – «скрытым перенаселением». Сельскохозяйственная занятость – более эластичное понятие, и деревня может вмещать все большее и большее число людей. Но после достижения определенного коэффициента перенаселения взрыв становится неизбежен – как во Франции Людовика XVI или в России Николая II. С той только разницей, что в России эта «теорема» могла бы быть решена при наличии... правильно – все тех же дорог.
Глава 4. «РЮС-ГАРТЕН»
(«о санитарном кордоне», «евросанитарах» и одном упорно выживающем «пациенте»)
Второй важнейший фактор устойчивости государственного тела, помимо дорожного скелета, – естественные рубежи. Тема «естественных границ» стала практически главной в политических спорах начиная с XVIII века. Моря считались важнейшими из естественных границ, а, соответственно, «выход к морю» – естественнейшим движением континентальных государств.
Вот вам пример пронзительного недопонимания всей нашей трагической геополитики. В Стокгольме, неподалеку от смотровой вышки Катарина-Хиссен, экскурсоводы вам радостно покажут улочку двухэтажных домишек – «Рюс-гартен», «Русское подворье». И не менее радостно на ней фотографируются. Как же! Шведы, вишь, хранят память! Спасибо им!..
В этих домиках на Рюс-гартен действительно селились русские купцы. Проект – почти типовой: первый этаж – метров 20 квадратных – жилой. Второй, мансардный, вполовину меньше – склад товара. Эпоха возникновения этого «Рюс-гартена» – допетровская.
Ходили наши купцы по стокгольмским рынкам... как коробейники. Офени. Торговали с рук – мелочовкой. Сегодняшний близкий аналог их номенклатуры – в этих похабных «интуристовских» ларьках: матрешки, солдатские шапки, майки с дурацкими надписями. Сувениры.
А все более-менее серьезные партии классических «льна, пеньки, дегтя, хлеба, воска» закупались в России шведскими купцами, хозяевами побережья, «на корню». Вот во что выродилась внешняя торговля державы. В соответствующих главах истории вы найдете и термин «неэквивалентный обмен» – о российской торговле XVII века. Это, кстати, и есть вечный идеал всех кордоностроителей. И вся политкорректность, и «необходимость исторического покаяния», например, перед Чехией, Прибалтикой, Румынией и прочими ефрейторами кордонной службы, о работе которых на Гитлера можно исписать тома, все это – осколки того давнего их идеала: «русские подворья» в европейских столицах и русские коробейники с матрешками на улицах...
В общем, признаюсь, тяжелым взглядом провожал я стайки наших туристов, радостно «фоткавшихся» с экскурсоводами на той Рюс-гартен...
В общем, «в Европу прорубить окно» – это значило не только завоевать столько-то верст Балтийского побережья, но и создать инфраструктуру, без которой эти версты останутся разве что пляжами с очень прохладными песочком и водой.
Мои студенты, в общем-то, точно повторяют разные учебники по истории: «Иван Грозный начал Ливонскую войну – за выход к Балтийскому морю». Уточняю: Иван Грозный уже имел выход к морю, от устья Невы до устья Наровы – знаменитая Водская Пятина (кстати, точь-в-точь такой же, что имел СССР до 1940 года). Не было только портов. Получив 11 мая 1558 года Нарву, Иван Грозный и открыл на целых 23 – пускай даже военных – года настоящую морскую торговлю, с сотнями заходивших кораблей. Правда, в итоге потерял и Нарву, и исходную Водскую Пятину. Кстати, у Бориса Годунова была вполне успешная, хотя и малоизвестная у нас война со шведами, и потерянное Иваном Грозным побережье он вернул– таки! Но не успел оборудовать, а далее – самозванцы, смута и шведы, дошедшие до Новгорода...
ОДНАЖДЫ НА БАЛТИКЕУникальная геополитическая симметрия: положение СССР 1930-х и России 1990-х годов. Вопиющая уязвимость Ленинграда со сбившимися в кучу на промерзавшем мелководье («Маркизова лужа») военным, торговым, рыболовным флотами породила в 30-е годы ответ: «Даешь второй Кронштадт!» – ударная, стратегическая стройка в Кингисеппском районе на Лужской губе, примерно в 20 километрах на северо-восток от Ивангорода. Именно там и тогда, в устье Луги у поселка Вистино, в бешеными темпами сооружаемом порту, в качестве волнолома и был затоплен корпус настоящей «Авроры». Это, кстати, один из любимых телесюжетов основателя популярной программы «Взгляд» Владимира Мукусева, который в 2008 голу показал мне подробно все эти места, показал и копию своего знаменитого «взглядовского» сюжета.
В 1940 голу порты Эстонии, Латвии, Литвы сделали Усть-Лугу неактуальной, но в 90-е «маятник» вернулся в ту же точку. За одним важным отличием: СССР выстроил в бывшесоюзных республиках гигантские, первоклассные Новоталлинский, Вентспилский порты. И новонезависимые Эстония, Латвия заложили доходы от транзита в свои бюджеты. Плюс уже немыслимое для 1930-х годов дело: у нас заработало мощнейшее лобби. Дело прошлое, но можно напомнить о десятках статей, телепередач, выступлений политиков. «Строить новый порт – для России непозволительная роскошь», «Возможен ужасный удар по экологии». «Уже сложились грузопотоки, есть эстонские, финские, латвийские порты – надо использовать их»... Еврочиновники «опасались», что новый порт выйдет экологически грязным, элегантно забывая: а кто, собственно, построил Новоталлинский? (Ставимый ими – нам в пример.)
Первый раз я обратился к этому Балтийскому узлу в 1995—1996 годах, в интересное время. Глава Кингисеппского района Вадим Анатольевич Густов в то время уходил на повышение, в губернаторы Ленинградской области. А еще через два года его призовет в первые вице-премьеры страны сам Евгений Максимович Примаков. Характерный момент – не могу не забежать вперед по хронологической лестнице: переходя в вице-премьеры, Вадим Густов озвучил только одно личное требование: 15 миллионов рублей единовременной помощи Ивангороду – закрыть очередную дыру в бюджете несчастного города, расплачивавшегося валютой за водопровод, канализацию и прочее. (Вся инфраструктура когда-то единого города оказалась в Нарве, в другом государстве.) А «на районе» тогда остался вице-мэр, затем и мэр – Александр Юрьевич Дрозденко, он и рассказал мне о трудностях Иван– города, создания нового Усть-Лужского порта и проведения новой российско-эстонской границы... Реального проведения – не фломастером по глобусу, «на три пальца правее Ирака», к месту помывки сапог в Индийском океане, а кропотливого расписывания клочков и островков размером... иная дача в Жуковке поболе будет.
В 1944 году немцы оставили на руинах Нарвы—Ивангорода 4 (четырех!) уцелевших жителей. Восстанавливали город граждане всей страны, преимущественно из соседних Псковской и Новгородской областей, Белоруссии. С тех пор население Нарвы на 95% – русские. Новое, «этнически чистое» эстонское руководство было «десантировано» на город в 1992 году. С тех пор дискриминация русскоязычного населения Эстонии – факт, отмеченный в том числе несколькими комиссиями Совета Европы в десятках книг, докладов, справок. Неэстоноязычные не могут занимать государственные и муниципальные должности, ограничены в ведении бизнеса (особенно если дело связано с приобретением земли, недвижимости).
Кстати, эстонизация проводилась и в 20—30-е годы. Русским и даже немцам (недавним своим господам) насильно присваивали эстонские фамилии. Со знаменитой дотошностью бывших своих хозяев они переводили на эстонский язык и вручали паспорта: Ручьев – становился Оя, Лосев – Пыдер. А вот Золотаревых они записывали Кульдмаа (Золотая земля), с немецким же формализмом проигнорировав золотарную службу.
Сегодня главная дискриминация – языковая и культурная. Высшее образование на русском языке – этой возможности жители на 90% русскоязычного северо-востока Эстонии лишены. Из 14 средних школ Нарвы – 13 русскоязычные, но продолжить образование их выпускникам негде. Русскоязычные вузы фактически запрещены. Однако внове ли нам обходить любые барьеры?.. Есть в России Современная гуманитарная академия (СГА), по сути, «мегауниверситет», имеющий уникальные телекоммуникации вплоть до своих спутников, через сеть филиалов дающий качественное высшее образование в России и на многих «островках» русскоязычного мира. И когда Эстония запретила открытие филиала СГА в семидесятитысячной Нарве (что, в общем-то, ожидалось), он был открыт в Ивангороде. 11 000 жителей Ивангорода – это мало по рассчитанным стандартам СГА для филиала, но, как и ожидалось, сюда пошли учиться нарвитяне. Конечно, это – полумера, и вообще – типично русское: «голь на выдумку хитра», но, что самое интересное, это абсолютно частная инициатива, фактически бизнес-проект СГА, где-то на грани самоокупаемости. А если порой и за гранью, убыточен, то гигант – «мегауниверситет» – его поддерживает из здраво-практических соображений:
1) рядом 70-тысячный русский, по сути, город;
2) да и весь северо-восток Эстонии (уезд Ида-Вирумаа) – район почти компактного проживания русскоязычных;
3) да, ликвидировали эстонские власти русскоязычные вузы;
4) но отбить тягу к образованию – на это и десяти Ансипов не хватит;
5) значит, пойдут русские через речку в Ивангород учиться.
Именно тогдашнего мэра стратегически важнейшего в России Кингисеппского района Александра Юрьевича Дрозденко я и приглашу в эксперты по... практической геополитике.
«ЭКСПЕРТЫ И ДУХОВИДЦЫ»А.Ю. Дрозденко: – Рабочая комиссия по описанию прохождения границы (так она правильно называлась) работала 2 года. Непременные участники: глава администрации, землеустроитель района, представители «силовых структур». Выставляются так называемые номерные точки, как правило, по фарватеру реки Нарова, далее идет описание: «Правее острова «большого», затем выходит на мыс такой– то...», далее состыковка. Сложности – в позиции эстонского руководства. Общеизвестны их территориальные претензии к России. В Ленинградской области это полоса в 5 км, захватывающая Ивангород, до деревни Комаровка. Своих представителей они не прислали, но уведомили, что результат этой работы они возьмут, даже выкупят.
И. Шумейко: То есть рисунок отвергаемой границы они все ж купили. Будем надеяться (эстонцы-то даром и копейки не потратят) — приобрели карты для серьезных переговоров, и вопрос границ, территориальных претензий закроется наконец.
Дрозденко: А в 1994-м, когда граница еще не охранялась, «Кайстелит» – военизированные эстонские отряды – перешли реку и установили пограничный столб у деревни Комаровка, вмиг ставшей знаменитой на всю Европу. Много трудностей вызывает нынешняя граница – бывшая административная граница Ленинградской области и ЭССР. Нам, например, был полностью закрыт выход из реки Нарова в Чудское озеро. Водная граница шла почему-то не по фарватеру, как обычно в мировой практике, а ровно по российскому берегу. Отодвигали ее к фарватеру в обмен на другие озерные участки. Просьбы были и у эстонцев: иногда их дороги разрывались границей, объезды прокладывать дорого. И мы могли бы отдать немного территории – но строго в пределах согласованного еще в третьем туре переговоров принципа: вода – за воду, земля – за землю...
За это время произошло много событий, в том числе неприятных. Особенно что касается строительства первой очереди порта – угольного терминала. Сегодня не понимать значения этого порта – значит совершенно не понимать перспектив экономической политики России. Германия готова брать 17 млн. тонн угля ежегодно. В прошлом году Россия вывезла 5 млн. тонн, и в основном через порты Эстонии, Латвии. В эстонской прессе прошла информация, что если в ближайшее время не начнется строительство порта в Усть-Луге, то эстонское правительство возьмет кредиты, прежде всего в Германии, и начнет строительство.
Шумейко: То есть мощь углепотока позволяет построить терминал — я так понимаю? НО ОДИН. Или там, или тут — первый решит проблему, и под второй уже никто не даст и копейки.
Дрозденко: Да. И если мы хотим сохранить российскую угольную промышленность как таковую, нам нужно решить проблемы транзита. Был разговор с Вадимом Анатольевичем Густовым, что немцы вложатся при наличии хотя бы политической декларации, что правительство будет поддерживать это строительство, именно эту транспортную линию. Понятно, что сейчас этих денег у России нет, и у шахтеров денег нет. Но можно неизбежные расходы на инфраструктуру: подъездные ж/д и автодорога, подходной канал, линии электропередачи – связать с не менее неизбежными расходами на реструктуризацию угольной промышленности. Высвобождаемая часть шахтеров может работать на этих объектах.
Шумейко: Эх, Александр Юрьевич! Такую прекрасную картину портите: таллинский порт пыхтит за всю Россию, Усть-Лужские сооружения 30-х годов заносятся илом и песком, «Мемориал» там ставит памятник жертвам, шахтеры баррикадируются в шахтах, их семьи на рельсах и федеральных трассах, радикалы мегафонят впереди колонн протеста — в общем, все при делах...
Дрозденко: Да... Я прекрасно понимаю, какая борьба идет вокруг этого проекта. Основная часть транзита идет сейчас через Прибалтийские республики, Финляндию. И есть определенное, мощное лобби, которое, пока успешно, блокирует усилия России по строительству угольного терминала. И кстати, вот еще почему. Ведь инфраструктура: ж/д и автодорога, подходной канал, линии электропередачи – сработает и тогда, после угольного, дело дойдет до нефтяного терминала, контейнерного, зернового, терминала минеральных удобрений, железнодорожно-автомобильной переправы.
В любой стране инфраструктура принадлежит государству, оно и берет причальные сборы, плату за проходной канал. Частные инвесторы хотели бы вкладываться уже непосредственно в портовые сооружения. То, что портовое хозяйство выгодно, мы доказали на примере лесного порта. В 1998 году на базе причалов и складов Ленрыбхолодфлота в Усть-Луге была создана компания «Фактор», которая занялась перевалкой леса. 400 000 кубов отправили в первый же год, а сейчас владельцы планируют довести объем до 1 000 000 кубов. А ведь этот порт в устье реки предназначен для обслуживания небольших кораблей класса «река—море».
Бельгийская фирма «Де смет», закупающая растительные масла по всему миру, в том числе и в Краснодарском крае, тоже хочет поставить завод по рафинированию и розливу в Усть-Луге. То есть определили, что на территорию России оптимальнее попасть через этот порт. Питерские бизнесмены хотят ставить контейнерный терминал – оценили, наверное, степень загруженности и «схваченности» своего собственного порта.
Сейчас мы с правительством Ленинградской области решаем вопрос придания Усть-Луге статуса официального порта. Это учреждение портовой администрации, таможенного терминала. Сейчас картина такая: судно обрабатывается у нас, а затамаживаться/растамаживаться идет в порт Высоцк (на северном берегу Финского залива). Это, кроме всего прочего, еще и потеря календарного срока, так как Высоцк замерзающий, а мы нет. Но таможня, администрация там, а мы... мы решаем вопросы по мере сил.
Шумейко: Да, Александр Юрьевич. Что-то в школе такое проходили. Солидный английский город, а голосовать едут по месту расположения какого-то замка трехвековой давности. Он бывает уже под водой — значит, на лодках голосуют. Называлось это система «гнилых местечек»... Но а каков будет настоящий морской порт на Лужской губе?
Дрозденко: Ведь это практически незамерзающая акватория. То есть при регулярном движении зимой ледокола не требуется. Ключевая точка будущего экономического роста. Наш экспорт плюс – еще нельзя забывать – транзитные грузы. Обслуживание всей Средней Азии, Китая. Немаловажно, что юридически теперь строительство порта – это не частное дело Ильи Михайловича Баскина...
Примечание. Это была целая история, связанная с покупкой прибрежных земель, отнявшая несколько лет.
А теперь контрольный пакет – у Российского правительства. Остальные терминалы – думаю, ничего страшного не будет, если это окажутся частные терминалы. В общем, несмотря на кризис, есть такое объективное явление, как рост экономики Кингисеппского района. Если в 96—97-м годах мы были дотационным районом, в 98-м году вышли «на ноль», то в 99-м году мы стали донорами областного бюджета...
И ПОСТСКРИПТУМ ИЗ 2000-ХПомню, как тяжело «проходили» в 1995—1996 годах материалы об Усть-Луге. Кто там? Что там? Ощущение, что несколько одиночек-энтузиастов в Ленинградской области схватились с международным монстром при полном равнодушии всей страны. Вроде и победили, и отмечены: новый глава района Александр Дрозденко тоже ушел на повышение в Ленинградскую область, а непосредственный руководитель проекта – Владимир Якунин – стал главой российских железных дорог. Но по отклику в общественном сознании все это было похоже на... выигрыш нашими где-то очень-очень далеко одного непринципиального футбольного матча, права на трансляцию которого вдобавок не были выкуплены...
Понимание приходит с запозданием. Вот в 2006 году нужен был ответ на действия другого ветерана «санитарно-кордонной службы» – Литвы, грозившей отрезать сообщение с Калининградской областью. На переговорах с литовцами нужен был ответ – реальная альтернатива (не дирижабли какие-нибудь!) железной дороге, перерезаемой литовцами. Санкт-Петербург, превращающийся в песенно-декоративный порт, просто не мог ничем помочь в этой ситуации. И что ж оказалось? Единственный реальный, проверяемый, просчитываемый ответ: паромная линия Калининград – Усть-Луга, наш самый глубоководный порт на Балтике. Само его наличие лишило Литву позиций транспортного монополиста, и тогдашний кризис благополучно разрешился...
Завершаю свой геополитический экскурс в город – крупнейший порт России времен Ливонской войны, возвращающий свое значение в нынешние времена.
Глава 5. LEBENSRAUM И ВЕЛИКАЯ (ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ) ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ
Наиболее рискованная глава... Вроде бы я намекаю в своем заглавии на некую однопорядковость политики Lebensraum im Osten (нем. – жизненное пространство на Востоке) и эту уже почти пресловутую Энергетическую хартию. И этим словно еще раз сопоставляю авторов – то есть фюрера и нынешний Евросоюз. Сложность в том, что некоторые стереотипы въелись в сознание настолько, что и многие европолитики, да и наши сторонники «открытых обществ», пожалуй, совершенно искренне считают отказ России ратифицировать Энергетическую Хартию недопустимым эгоизмом, попыткой давления...
Глава Евросоюза (Председатель Европейской комиссии) Жозе Мануэль Баррозу: «Не дадим сегодня энергоресурсам расколоть Европу, как раньше ее раскалывал коммунизм».
Юрий Вдовин, либерал, эколог, специалист по справедливому распределению ресурсов:
«...ратификация Договора Энергетической хартии (ДЭХ) неоднократно откладывалась. Формальных причин и поводов выдвинуто достаточно, но главное, видимо, в том, что для России, к сожалению, энергоресурсы превращаются в единственное средство поддержания себя в виде влиятельной международной силы, способной влиять на иностранных потребителей энергоресурсов благодаря их зависимости от наших поставок нефти и газа. Ратификация же ДЭХ вводит этот документы в правовую базу РФ и во многом уравнивает партнеров по договору и ослабляет возможность энергетического шантажа (курсив мой. – И.Ш.)... Других способов подъема благополучия в экономике страны и повышения ее авторитета в мире нынешняя власть не хочет знать, потому что это требует реальных, а не имитационных реформ в экономике, что, в свою очередь, требует и реальной демократизации страны, а не суррогата в виде идиотской суверенной демократии (...)»
Действительно, как России быть хорошим энергопартнером без дрейфа в энергомонополисты, энергошантажисты? Ведь продавать-то нефтегаз нужно Евросоюзу, где, хотим или нет, сложились определенные ценности, фобии. Если просто назвать их стереотипами, предвзятыми штампами – делу это не поможет...
Тут нужен пример действительно неожиданный, резко расширяющий мыслительные горизонты. Мне еще в 2005—2006 годах довелось публиковать материалы о самом, пожалуй, «святом бизнесе» для Европы – альтернативной энергетике. О мощном триумвирате: Германе Шеере, Клаусе Тиссене и нашем Жоресе Алферове, более других продвинувших солнечную энергетику. О генеральной идее Шеера – создании аналога МАГАТЭ – «Международного агентства по возобновляемой энергии». Сегодня Герман Шеер, создатель IRENA (латинская аббревиатура «Международного агентства по возобновляемой энергии»), принимает совершенно заслуженные поздравления. Агентство работает, тысячи и тысячи солнечных батарей – работают...
Но вот какая цифра времен моей работы над альтернативноэнергетическими статьями мне запомнилась более всего. Она проверяема, да и вообще – очевидна. Одна и та же солнечная электростанция в России в самом среднем исчислении будет давать в 2 раза меньше энергии, чем в Германии.
Это самый объективный показатель, удельная энергия солнца, приходящаяся на квадратный метр, там и там.
И еще информация – тоже на уровне буквально учебника «Природоведения», пятого, кажется, класса. Энергия ветров, рожденных также от неравномерного прогрева солнцем атмосферы, убывает с Запада на Восток. Поэтому в Европе, особенно в Приморской Европе, можно ставить ветростанции. А вот до городов Сибири (Кызыл, Иркутск, Красноярск...) господствующие атлантические ветры доходят столь ослабленными, что главная там проблема – смог. Даже самые малые загрязнения воздуха при многонедельном безветрии накапливаются шапками над городами.
Итог этого – признаю – странного экскурса в «Природоведение»:
Если подсчитать точнее (и это будет необходимо сделать!), то окажется, что солнечной и ветровой энергией Россия в сравнении с Европой сильно обделена. Наверное, на два-три порядка. (Есть же еще такое понятие: извлекаемая энергия.)
Но что такое наши нефть и газ? Та же солнечная энергия, только сконденсированная и сбереженная за миллионы лет! Вот до какого убийственно простого вывода пока не доходила европейская мысль. Вот прекрасное новое поле для применения еще Гуго Гроциевого «естественного права»! Ничто мне не препятствует свести всю энергетическую коллизию к следующей простой аналогии. У г-на X ящик сгущенного молока, а у г-на Y – цистерна цельного молока. Y говорит: молоко настолько важный особый, жизненный продукт, что в его владении не должно быть места шантажу, монополизму, и потому давай обеспечим «равный доступ» к твоему ящику сгущенки!
А г-н X возражает: «Моя сгущенка!» – получая за это обвинения в «сгущеночном эгоизме», «сгущеночном монополизме», «сгущеночном шантаже». И так у всех СМИ навязывается в зубах термин «сгущенка», что все просто забывают (и г-н X, к сожалению, тоже), что «сгущенка» – это все же молоко. Которого у г-на Y – целая цистерна.
Единственная хитрость в том, что Энергетическая хартия своим 18-м параграфом вроде бы признает «национальный суверенитет над природными ресурсами». Они только требуют право на покупку, грубо говоря – трубы. НО и трижды суверенные ресурсы под землей будут бесполезны, если выход из этой «подземной кладовой» окажется в чужих руках.
В конце концов – метан есть и на Юпитере! И все его отличие от метана, горящего в вашей конфорке, – это наличие – да! – газпромовской трубы...
Суверенитет вполне может остаться побрякушкой для аборигенов, вспомните: в то же самое десятилетие Большого выкручивания рук нам навязывали не только ДЭХ, но и СРП (Соглашения о разделении продукции). Печальной памяти «Проект Сахалин». В эпоху колониализма этому соответствовало другое памятное название – «концессии»: Земля ваша, можем и флагштоков с вашими государственными флагами понатыкать на каждые три метра, но законодательство ваше здесь приостанавливается, получайте долю натурой и уж сквозь наш забор даже и не подглядывайте. Африка, Латинская Америка могут многое вспомнить об «эпохе СРП».
Кстати, эту «Великую Энергетическую хартию вольностей» не ратифицировала и Норвегия, тоже хозяин изрядного запаса углеводородов («сгущенки» – в нашем нарочито приземленном, бытовом примере).
А если уйти от этой «бытовухи», то можно совершенно основательно заявить: труба Газпрома – да, это переносчик углеводородов, бывшей солнечной энергии. Но и солнечные, ветровые электростанции тоже, по сути, переносчики солнечной энергии.
И если б вы установили правило, что каждый второй ветряк, каждая вторая батарея отдадут свою электроэнергию России, тогда можно говорить и о вашем доступе к газпромовской трубе. В аналогичных объемах, в пересчете на те же килокалории солнечной энергии.
Ну ладно, Ирак, имевший ранее программу «Нефть в обмен на продовольствие», сейчас имеет «Нефть в обмен на демократию».
Но нам-то предлагают «Газ – в обмен на справедливость»! Так справедливо ли будет напомнить вам о других формах той же энергии?! Кстати, и Норвегия (тоже, кстати, хозяин больших запасов сгущенки) не ратифицирует эту... Великую хартию энергетических вольностей. Но тут находятся оправдания.
Еще раз – Юрий Вдовин, либерал, эколог, специалист по справедливому дележу энергии:
«Вот тут-то Россия и апеллирует к Норвегии – она тоже не ратифицирует договора. Однако тут много неприличного лукавства. Норвегия действительно не ратифицирует договора. Но Норвегия – демократическое правовое государство. С давними традициями. И мотивация своего отношения к ратификации договора у нее абсолютно убедительная, не угрожающая ни демократии, ни правам человека, ни рыночным отношениям ни в самой Норвегии, ни в странах Европейского союза. Меняющиеся на демократической основе норвежские правительства сделали выбор не ратифицировать этот документ. В МИДе Норвегии корреспонденту газеты Aftenposten (22 ноября 2006 г.) сказали, что хартия открывает возможности для заключения частными фирмами договоров о сотрудничестве, которые могут противоречить норвежской конституции. Иначе говоря, нефтяные компании могут использовать, руководствуясь договором и хартией, международный арбитраж вместо норвежского суда. Именно это может противоречить норвежской конституции. Но при этом следует помнить, что, в отличие от России, Норвегия является частью внутреннего рынка ЕС, входит равноправным и равнообязанным членом в его единое экономическое пространство, и, кроме того, как член ВТО, Норвегия автоматически своими торговыми обязательствами не противоречит, а полностью соответствует в своей деятельности идеям Договора к Европейской Энергетической хартии. Поэтому формально иностранные инвесторы защищены от возможной дискриминации со стороны норвежских нефтяников и газовиков.
Ситуация с Россией совершенно другая. ЕС беспокоит, что Россия все больше и активнее использует свои энергетические ресурсы в политических целях, что противоречит основной идее хартии. Кроме этого, страны ЕС обеспокоены и тем, что добыча энергетических ресурсов в России не самая экологически безупречная (курсив мой. – И.Ш.). И климатические изменения в мире все больше беспокоят сообщество стран ЕС. Обоснованно или не обоснованно – пока второй вопрос. Во всяком случае, именно поэтому ЕС хочет, чтобы Россия открыла свои энергетические рынки для инвестиций иностранных компаний и содействовала бы внедрению их современных и экологически более приемлемых технологий (курсив мой. – И.Ш.) и при этом гарантировала бы им юридическую защиту.
Все это было особенно заметно во время последней встречи ЕС и России в Лахти, в октябре, если следовать записям, сделанным представителем испанского МИДа. Эти записи оказались в корзинах для мусора и стали, таким образом, достоянием прессы. Согласно этим записям, канцлер Германии Ангела Меркель указала на то, что, когда Путину напоминают о ратификации договора, он «переводит стрелки» на Норвегию.
Именно тем, что нами не подписан договор, можно объяснить и «войны» на Сахалине с ТНК ВР и вокруг «Ковыкты». Конечно, может, договор с ВР и требовал коррекции, но главное все-таки не в этом, а в потенциальной утрате возможности политического давления на потребителей и партнеров по бизнесу.
Монополизм – вот суть и двигающий мотив набирающей обороты реанимации идеи возврата статуса сверхдержавы для теперешней власти в России, живущей традиционными советскими категориями конфронтации с демократическим миром. Так сладко вспомнить, как мир трепетал в страхе перед непредсказуемой советской ракетно-ядерной сверхдержавой! (...)».
