Текст книги "Гитлеровская Европа против СССР. Неизвестная история второй мировой"

Глава 19. «ТАК ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С ЭТОЙ ПОБЕДОЙ?!»

Прежде всего наша победа во Второй мировой (равно и поражение в «холодной»), преемственность Объединенных Европ (берлинской и брюссельской) – все это должно быть включено, прочно вмонтировано в единый исторический процесс, несмываемо уже вписано в истинную, а не политкорректно-удобную картину XX века. Для того и собирались в этой книги эти важнейшие примеры: битва у Мерс-эль-Кебиры, Мюнхен, упредительные захваты Мемеля, Исландии, Прибалтики, факты реального коммерчески обусловленного функционирования Объединенной (Гитлером) Европы, «чешских бронированных ног и рук у Гитлера»... чтобы очертить настоящий контур «Большой войны» XX века. А не Войны Правильной, но с некоторыми поправочками– уточнениями, как в памятных «таблицах Брадиса». То есть все было правильно, за исключением некоего набора событий из дальнего чуланчика, к каждому из которых пришпилено примечание: «Это не считается», «Это мы пошутили», «Это мы нечаянно», «А это... как вообще вы вспомнили?!!»...

Право «Большой войны» должно служить объяснению тяжелых неудобоваримых фактов не только той войны, но и последующего периода. Любая страна, отразившая смертельно опасную агрессию, обязана принять меры против возможных повторных попыток. Советский Союз, как говорено уже много раз, воевал не только с Германией, но и с Европой. Потому Сталин и был обязан принять меры: отрезать не только у Германии – Восточную Германию, НО и у Европы – Восточную Европу. Воевавшие, знакомые вплотную с «Большой войной» Рузвельт и Черчилль признали это право Советского Союза. И очень показательно: признали они это право СССР не в разгар войны, в Тегеране! А в Ялте, за считаные недели до ее, войны, окончания, ПОСЛЕ того, как СССР очередной (и последний!) раз на Европейском театре военных действий, во время Арденнского кризиса спас их своим броском к Одеру.

Это право СССР на материальные, территориальные гарантии против повтора агрессии имело своим следствием и обязанность – обустройство буферной территории. Была ли задача безнадежной? В принципе с идеей своего «функционального» существования государства этого региона были хорошо знакомы – роль «санитарного кордона» против СССР в 20—30-х годах они выполняли более-менее умело. В Объединенной Европе Гитлера они тоже были вполне исполнительны.

Ресурсы? Ведь санитарно-кордонную службу этим странам– лимитрофам (теперь уже не против, а в интересах СССР), конечно, нужно оплачивать.

Но тот период как раз и был уникальнен: чуть ли не ежемесячно от западного блока отпадали колонии, а в СССР как мановением волшебной палочки открывались то «второе Баку» (нефтяное Поволжье), то «сибирские кладовые». Победы коммунистов в Китае, Индонезии рассматривались почти как решающие в геополитическом поединке.

Против нас был только слабый опыт хозяйственной и социальной организации (а в сравнении, допустим, с немецким в Прибалтике, можно сказать, и полное его, опыта, отсутствие). Ну и, конечно, то самое «отсутствие теории». Хотя, если задуматься, у нас была и солидная временная фора, запас доверия. Это годы восстановления, разбора завалов (и в прямом, в том числе, смысле слова). Простая и реальная работа. Образно выражаясь: поставить цепочки людей, передающих кирпичи, смогут и... очень недалекие менеджеры.

Опять же, и от какой-либо ответственности за эти разрушения (и войну) коммунисты стояли абсолютно дальше всех. И объективно, «по правде», дальше всех, и, что очень важно, в общественном сознании – тоже дальше большинства партий и групп. Иначе выражаясь, когда перед выжившим миром во всю величину встал исполинский вопрос: «Как же это случилось? (фашизм)» – все, от юристов и философов до писателей и кинорежиссеров, в своих работах составляли свои списки виновных, причастных. И если все эти списки свести в один итоговый, коммунисты справедливо там окажутся замыкающими... В этом направлении работало даже известное «частное определение» Нюрнбергского трибунала в адрес философа Ницше – ведь «предтеча фашизма» (это Ницше по официальному приговору Нюрнберга) был одновременно и самым известным и последовательным врагом «коммунистического проекта».

В общем, то была эпоха «до резунов», и уравнять, например, исполинский, геополитический факт Мюнхена с какой-то записочкой на полях мексиканского дневника Троцкого: «... а Сталин-то ведь тоже небось хотел...» – это ни в какую, даже буковскую, голову еще не приходило.

Но вот когда завалы по обе стороны «железного занавеса» разгребли и нужно двигаться дальше, вот тут отсутствие теории (настоящей, работающей), так беспокоившее Сталина, стало постепенно осознаваться... НО... следующие кремлевские поколения, похоже, уже и не очень-то понимали, о чем тут речь. («Лозунги, транспаранты к первому/седьмому числу нарисовать и повесить успели – значит, «пункт по идеологической работе можно считать закрытым».)

И вопрос, «чем заполнялся этот вакуум», имеет прямое отношение к вышезатронутым темам. Опять характерный пример отставания наших «идеологов».

Стараниями наших ученых, промышленников, военных теоретиков давно утвердилось и потому не требует пояснений понятие «асимметричный ответ». Общеизвестны примеры, когда в период «гонки вооружений» в ответ на миллиарднодолларовые угрозы США наши ученые предлагали почти копеечный ответ в другой плоскости противостояния, полностью, однако, нейтрализующий угрозу... Но вот именно наши «идеологи», по-моему, и прозевали в своей сфере хлесткий «асимметричный ответ».

От врагов «марксизма-ленинизма», «Капитала» и т.д. они ожидали ответа, опровержений примерно того же формата. Что идейные соперники «по ту сторону занавеса» пишут свой «Антиманифест», «Антикапитал» (был же вроде этот... «Антидюринг»). И к нам эти «антитома» пойдут, наверное, маршрутами той же «Искры». Потому так усердно, упреждающе и бомбили беднягу Джона Кейнса, или «Теорию конвергенции». Книги Кейнса, наверное, более всего походили внешними признаками на «их ответ Марксу».

Недействительные ответы оказались абсолютно «асимметричными». Первую и Вторую мировые войны «марксизм– ленинизм» объяснял через (помните?) «закон неравномерности развития империалистических держав».

А вот Буш в том же, цитированном, интервью нашему НТВ по случаю 60-летия окончания Второй мировой объяснил главную вину фашизма: «несоблюдение прав меньшинств» (дословно). И весь получается смысл Великой войны и Победы – это всемирное утверждение прав меньшинств.

Интервью это «не проходное», с ним и сегодня можно ознакомиться на официальном сайте Госдепартамента США. И даже контекст того разговора был, насколько это возможно, благожелательный к России. Там президент Буш, после важнейшего признания равной ответственности СССР, США, Британии за послевоенное устроение мира, раздела на сферы влияния и ялтинскую систему, далее и выдал этот пассаж. Корреспондент НТВ (Владимир Соловьев) указал г-ну Бушу на факты ущемления русских и фашизацию латвийской политики. И Буш обещал защитить, указать Вайре– Фрейберга.

Анонс Госдепартамента:

Президент Буш заявляет, что опыт Второй мировой войны подчеркивает необходимость толерантности. «Уважать демократию — значит уважать права меньшинств», — заявляет Президент российскому телевидению.

Вопрос. В России мы очень обеспокоены ростом неонацизма в балтийских государствах, когда русских ветеранов войны публично унижают, когда оскверняются памятники русским солдатам и в то же время 8 мая планируется открыть памятник нацистской бригаде, которая хорошо известна не только боевыми действиями против русских, но и довольно мерзкими вещами, которые были обычны для эсэсовских войск.

Президент. Да. Когда я поеду в балтийские страны, у меня будет такое обращение: важно уважать демократию, но уважать демократию – значит уважать права меньшинств. Иными словами, подлинная демократия провозглашает, что меньшинства важны и что воля большинства не может подавлять меньшинство.

А что касается того, почитают ли страны нацизм, конечно, это следует отвергать. Нацизм был разгромлен. Мы празднуем разгром нацизма. Мы не хотим, чтобы нацизм вернулся.

Экстремистская точка зрения состоит в том, что можно попирать права меньшинств. Нацисты уничтожили миллионы евреев, например, и это классический пример того, как попирались права меньшинств. И мы никогда не должны забывать уроки того, почему мы воевали вместе в годы Второй мировой войны. Поэтому я рассчитываю выступить с этим призывом к толерантности (...)

Вот чем хорош этот пример: даже позитивный (для России) ход Буша все равно оставляет ощущение взаимонепонимания, ощущение легкого абсурда. Абсурда – на фоне этой почти трогательной заботы: ну наконец-то есть место, где эти русские – меньшинство! Значит, будем защищать! Вывод напрашивается: да будьте вы (по контексту беседы – русские) всегда и везде меньшинством, и наша защита вам гарантирована! И главное, он при этом абсолютно искренен. Действительно, инстинкты – они не лгут! Он защитит нас, стань мы меньшинством!

Мне это напомнило следующую историю. Один французский граф разводил в своих прудах больших и ценных рыб (осетровых, кажется). Сосед, истекая слюной, вспомнил о непоколебимом инстинкте (врожденном рефлексе) собаки-водолаза: нырять и вытаскивать на берег все, что там шевелится в воде. И вот тот хитрец, прокравшись, загонял собаку в графский пруд. И тот верный водолаз вытаскивал – «спасал» осетров. Инстинкт – великое дело.

Максимально добросовестно обращаясь с Бушевой цитатой, можно предположить вариант: в условиях телеинтервью президент упомянул «права меньшинств» для краткости, а вообще имел в виду весь комплекс «прав человека». Но и тут ошибки нет, и Буш по-своему прав, сводя весь «Билль о правах» (десяток «Поправок к Конституции США») к соблюдению прав меньшинств именно как к индикатору. Примерно так же ученые-экологи абсолютно упрощают: «Если в реке водятся раки, значит, эта река чистая. Значит, и другая живность там есть». То есть маршируют открыто по улицам меньшинства, какие-нибудь сайентологи или, допустим, геи, – «значит, и с остальными свободами (прессы, совести, собраний) тоже все полный ОК!».

Нам это немного странно представить, что у кого-то есть модель развития мира, которую он считает верной, рабочей, действующей, и где пружинка, приводящая весь мир в движение, – борьба за права меньшинств (ну или даже ладно – за весь «Билль о правах»)! И что русских в Латвии защитят не потому, что они боролись с немецко-латышскими фашистами, а потому, что они на данный момент – четко зафиксированное статистическое меньшинство (национальное).

Или, для сравнения, вообразите «лекцию в окопах 1945 года», адресованную тем солдатам, кто как раз своей кровью сейчас зальет, загасит печи Освенцима. Вообразите политрука, инструктирующего: «Сейчас вы подниметесь в атаку, пойдете под огнем, но обязательно должны к вечеру взять населенный пункт Аушвиц (Освенцим) – и знайте, что вы идете в бой за святое, за права меньшинств!..» Ну чистый желтый дом.

Да вряд ли и солдатам, высаживающимся в Нормандии, говорили о «страшной, нечеловеческой угрозе, нависшей над меньшинством, над всей парижской гей-богемой! Знайте, бойцы, что там, в Париже, сейчас ждут вас Анри Жид, Кокто!..».

И, завершив на этом круг примеров, вернемся теперь к «асимметричным ответам» в идеологии. Так когда же эти «ценности» (совести-собраний-печати-меньшинств) действительно появились на авансцене мировой политики?

Кстати, кому-то покажется, что в этой дружной четверке (та, что строкой выше, в скобках) одно подкрепляет другое, и каждое – каждого, и всех вместе. Буш, например, в этом вроде бы уверен... так же, как и в «Великой мировой войне за права меньшинств»... Но ведь многим, возможно, и покажется ровно наоборот, что одно дискредитирует другое. И тогда заподозривший свободу совести/печати/собраний – в простом прикрытии их «союзника» из дружной четверки – «меньшинств», – он будет, наверное, только еще критичней, еще подозрительней относиться и к самим свободам совести/ печати.

Вот для чего, уважаемый читатель, в эту историю «Второй мировой. Перезагрузки» попали и тема «Войны и справедливости» (Шесть перьев с каждого гуся королевства), и «Проблемы PR-отдела корпорации «Российская Федерация». Да, мы, как справедливо заметил Андропов, «не знаем общества, в котором живем». А если все же попытаться «узнать»? Тут-то мы должны обратиться прежде всего именно к войне.

(К вопросу, открывающему эту главу)

К моим «перезагрузочным» размышлениям по поводу итогов Второй мировой у меня был еще один, внешний повод: как раз к моменту завершения работы над первым изданием книги подходила к концу и эпопея, документальный фильм Виктора Правдюка «Вторая мировая. Русская версия». И после всех рассказов о блокаде Ленинграда, битвы под Москвой, Сталинграде, Курской дуге, войне на Западном фронте – автор, где-то... уже в 57—60-й сериях (названия серий очень колоритные: «Уроки в багровом свете итогов», «Кто победил во Второй мировой войне?») добрался-таки и до своих ... «исторических выводов»... И начал при этом убедительно и неудержимо... усаживаться в калошу.

Пункты его, Правдюка, «анализа».

1) «Германия вместе с СССР разгромила Польшу» – этот тезис он повторял просто постоянно (я насчитал более 8 раз):

– Но тогда ведь и Британия вместе с Германией разгромили Данию (введение войск в Исландию). Британия вместе с Германией разгромили Францию (уничтожение французского флота в Мерс-эль-Кебире, ДО подписания французами мира с Германией), Чехия и Литва (в ее мемельской части) вместе с Германией напали на СССР... Получается, нет вообще ни истории Второй мировой войны, более того, нет и самой Второй мировой войны, а есть хаос нападений, деклараций, взаимных обвинений, какая-то невообразимая каша вроде правдюковского фильма.

2) «Жаль, что Нюрнбергский процесс провели победители. Итоги войны можно было бы правильно разобрать, если бы Нюрнбергский процесс доверили провести нейтралам. Потому как победители были в итоге такие же жестокие, как и фашисты».

Итак, вперед, Ирландия, Швеция, Швейцария, вас приглашают. Судите вы, поставщики германского железа (шведы), или вы, хранители нацистского золота (швейцарцы), взвешивайте...

Что тут и ответить? Как все могли заметить, автор фильма Виктор Правдюк говорил все вот это, сидя под огромной иконой. Весь фильм – его прямая речь шла в этом подиконном интерьере. Надеюсь, что это была не просто деталь съемочного реквизита. Да вроде и сама тема предполагает обращение к религиозным авторитетам: ведь всякий суд (тем более Нюрнбергский процесс!) неким образом можно соотнести с главным судом человечества – Страшным Судом.

Объясниться попробую с помощью одного из главных христианских мыслителей: святого (для католиков) или блаженного (для православных) Августина. Его книги «Исповедь», «О граде Божьем» и в целом «система Августина» на тысячелетие «определили сознание и культурный облик европейского человека». Фразу Августина «Верую, чтобы понимать» повторяют в любой церкви мира. «Учитель и предвосхититель» Петрарки, Кьеркегора, Ницше. Интерпретатором Августина считали Мартина Лютера. Толстой, Достоевский, Фрейд – его ученики.

Прямо об этом – о войне, о степени военной вины – Августин не говорил ничего, но есть вполне работающая аналогия – его постулат о массе греха (massa peccati): «Первородный грех плюс условия нашей мирской жизни постоянно ведут к нарастанию массы греха». Поссидий, епископ Каламский ученик и первый биограф Августина, пишет:

«Передавал он установления, которым надлежит следовать в жизни и делах человеку Божьему (имеется в виду священнику): не просить для кого-то жены, не давать рекомендации собирающимся служить в армии. В каждом случае он (Августин) представлял причину:

1) чтобы супруги, ссорясь между собой, не бранили того, кто устроил их брак, священнику следует только закрепить уже заключенный союз, благословить взаимную приязнь; 2) чтобы плохо проявивший себя на военной службе не разделял позора с рекомендовавшим его».

«Конкретно мыслящие» могут недоумевать по поводу этих правил: все-таки семейные катастрофы, как и провалы на армейской службе, – более редкие варианты, чем нормальная семейная жизнь и нормальная служба. Значит, если священник все же будет рекомендовать жен или солдат на службу, сумма благодарностей в итоге перевесит сумму претензий.

Так вот, первейший знаток человеческой души Августин отвечает:

«Не перевесят. Не пересилят».

И это относится уже к нашей теме: допустим, освободили от фашистского рабства миллион человек, тысяча погибла при этом, пятьсот расстреляли – ну сгоряча, подозревая в пособничестве, в боевой обстановке. И что, тут можно «включать статистику»? Бросать на баланс – миллион благодарностей и полторы тысячи проклятий?

В самой основе человеческой жизни лежит это: мирская благодарность как бы растворяется в мирской жизни, расходуется в процессе ее поддержания, а грех, масса греха накапливается... Среди открытий Августина Блаженного надо, пожалуй, числить и этот «кумулятивный эффект».

Польза, верно, потому и польза, что используется, исчезает. Использованный – синоним пустого. Тогда явится «конкретная» полезность какой-либо вещи, когда с ней произойдет... что происходит с бензином в камере сгорания. А грех, получается, – субстанция совсем иного рода. Богословы поучений давно вывели основу общехристианского учения Блаженного Августина:

«Грех не побеждается никакой кучей добрых дел, но только Благодатью Божией».

И надо только правильно применить этот фундаментальный постулат христианства «к нашей теме». То, что военные прегрешения освободителей будут припоминать, а пользу от освобождения забудут, – это вполне в природе человека. И потому не надо, пытаясь этого избежать, заискивать перед нейтралами, просить их провести тот «Нюрнбергский процесс». Их якобы преимущество перед освободителями – только в неучастии в войне, то есть в непроживании определенного периода жизни, в ненакоплении массы греха. Это ведь, по сути, преимущество годовалого младенца перед стариком. И еще, кстати (если уж предлагалось тут «нюрнбергить» – невинным в войне детям)... – то и здесь применима одна важная мысль Августина. Много лет он исследовал психологию младенцев, беседовал с матерями, сам много наблюдал детей. Вывод его перечеркивает целые века банального сюсюканья, однако и печален: «Младенцы невинны по своей телесной слабости, а не по душе своей» (Августин – «О граде Божием»).

Так что попытка «перенесения Нюрнберга» куда-нибудь в благополучный, мирный Стокгольм сродни попытке заменить сегодня судей (возможных взяточников и грешников) на ребенка лет двух («до этого возраста он ведь не знает, что такое взятка»).

Третий пунктик Правдюка:

3) «Наезд» на маршала Жукова. Якобы операция «Марс» – крупнейшее его (Жукова) поражение.

Это авторам фильма какой-то американский полковник «открыл глаза». Они, авторы фильма, как бы и сами удивляются (может, и искренне), насколько все жутко, тотально все скрыто в этой войне, замолчено, и вдруг вот оно – «потрясающее открытие-разоблачение американского полковника!».

Действительно, в период Сталинградской битвы, на другом участке фронта, подо Ржевом, наши войска долго и безрезультатно атаковали немцев, понесли громадные потери. При изолированном взгляде на этот отрезок войны, на этот отдельный отрезок фронта можно действительно ужасаться бессмысленности наших атак, чудовищности потерь. НО... А если увязать эту операцию «Марс» именно с параллельной битвой у Сталинграда?..

Нет, все же правильно писал (хотя и по другому поводу) геополитик Андрей Паршев: «Понять всю гениальную стратегию Кутузова (тоже критикуемого многими) можно, только если понять и признать безоговорочное тактическое (на поле боя) превосходство Наполеона!»

И нам сейчас надо только признать безоговорочное, подавляющее превосходство вермахта той поры – в маневренности, в скорости перебросок и разворачивании больших войсковых групп, и тогда картина станет понятнее. Абсолютная важность, приоритетность Сталинграда вроде бы всем известна. Но ведь и так же хорошо известно, что одна только переброшенная группа Манштейна чуть не прорвалась к окруженной 6-й армии Паулюса – чуть не повернула ход главной битвы войны.

Потому и надо было «связывать, перемалывать» ржевскую группировку самыми «бессмысленными и кровавыми атаками», потому что иначе они (немцы) гораздо скорее, эффективнее «включили» бы ее на юге! Гораздо быстрее и удачнее, чем мы свои «освободившиеся подо Ржевом» армии. Доказательств тому за 41—42-й годы накопились десятки. Тот же Манштейн переброшен в Крым – и полный наш разгром. Наш Барвенковский выступ под Харьковом – немцы туда перегруппировались, ударили и... собственно, из-под Харькова и домаршировали до Сталинграда и Кавказа. И, кроме того, – проверьте! – в предыдущую зимнюю кампанию (1941/42 г.) немцы уже сидели «в котле» под Демянском – и успешно деблокировались! И чтобы это не повторилось под Сталинградом, нужно было связывать всевозможные «немецкие излишки» на всех фронтах!

И вот таких, изолированных по времени или месту, примеров в истории войн можно набрать бесконечно. Доказать все и вся. И проигрыш Веллингтоном Ватерлоо, и абсолютную непобедимость Гитлера, и бездарность «мясника Жукова», и все-все-все... Нужно только вычленить необходимый кусочек из цепи истории, как тот американский полковник. И потом... миллионы разом посвященных в тайну замрут ошарашенно... «Тут нам истопник и открыл глаза!..» – так, кажется, было в одной песенке Галича.

RS. И так закономерно, что у Правдюка смысловой провал сопровождается и ярким стилистическим провалом! Обратил ли кто внимание на само название той киносерии: «Уроки в багровом свете итогов» – это же чистая вампука!