Текст книги "Проект «Повелитель»"
Автор книги: Игорь Гор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Что? Что там? Лес есть поблизости? – Окликнул его Лис.
Он чувствовал себя не в своей тарелке. Отсутствие леса его пугало. Не спрятаться, не скрыться. Голым и беззащитным чувствовал он себя. Как когда-то в детстве, когда попался с соседской курицей. И чтоб не прибил дядя Петя, пришлось перекинуться, сменить лисий облик, на человеческий. Так и стоял он, потупив взор, прикрывая руками срам.
Рот был полон крови и мелких куриных перьев, которые он боялся сплюнуть. Опасаясь вызвать очередной приступ гнева скорого на расправу соседа.
– Чего там? Чего молчишь? Или мне подняться?
Рус, как зачарованный, уставился вдаль и не отвечал.
– Рус! Ты оглох что ли? Сейчас поднимусь и уши тебе прочищу!
Тот нехотя отозвался.
– Подниматься не надо… Тут такое… кажется, мы пришли. Холм обойди, сам увидишь.
Николай заспешил по железке вокруг холма и остановился. Руслан скользнул с холма к нему. Прямо за холмом дорога ощутимо шла вниз. В конце её валялось скопище жеванных, скомканных железных змеев. И прямо за ними внизу…
Внизу раскинулся каменным зверем город. Его безбрежная шероховатая и пупырчатая шкура из битых кирпичей и бетонной крошки, угадывалась в зарослях бурой поросли кустарника, начиналась неподалеку в полу километре от них и протянулась от края до края, скрываясь за горизонтом, вздымаясь буграми холмов. Каменные глыбы громоздились одна на другую, создавали небольшие холмы. И чем дальше, тем выше они были. Смазанные и оплывшие под бесконечным дождем, занесенные песком и ветром в жаркий период, заросшие редкой травой, но все же угловатые, с намеком, на бывшие строения. Чуть дальше торчали остовы невиданных зданий, словно сломанные кости гигантского животного. За ними грозно вздымались громады целых домов подпирающих небо. Корявые голые деревья с пожухлой и редкой листвой, пробившиеся среди развалин, тоже казались не живыми порождениями мертвого города. Серое промозглое небо, как саваном накрывала все видимое пространство, туманом оседая на окраинах. От этого город казался ещё больше. Там и сям из развалин зловеще выпирали ржавые и мятые конструкции непонятного назначения, навсегда утратившие первоначальный облик и смысл своего существования. И от того казались остатками какого-то первородного зла, вырвавшегося из темных недр земли.
– Матерь Божья! – Выдохнул Лис, – Это и есть город?
Руслан чуть заметно кивнул, всё ещё пристально разглядывая открывшуюся картину.
– Это сколько тут народа жило? У меня пальцев на руках не хватит…
– Не только у тебя, а у всей нашей деревни, даже если и на ногах прибавить.
– Пасмурно. Стемнеет тут рано, – неожиданно и без переходов продолжил Николай, – ночлег бы подыскать.
– Это точно, обсушится, нам не мешает. Пошли..
– Куда?
– Да вон туда, до того «улья» доберемся, – указал Руслан на ближайшую, более-менее целую пятиэтажку, виднеющуюся за развалами. Из-за неё выглядывали разномастные дома, стоящие грозными нестройными рядами мертвых воинов. Черными провалами окон смотрели они на незваных гостей.
* * *
Мы с Хаймовичем с тревогой смотрели, как неуверенно и шатко ступает на трос Луиза.
Трос противно и ржаво скрипел. Хоть испытан он был уже моим весом и Хаймовичем. Но ладони вспотели от волнения. Нестерпимо хотелось их вытереть, но я держал конец страховки. Особой надобности в ней не было. Но все же… Луиза была привязана к верхнему тросу. Оступись она сейчас, то просто повиснет на нем, и страховочной веревкой я просто подтащу её к этому берегу. Но почему-то очень не хотелось всю эту надежную систему старого Хаймовича проверять на практике. Голова у него, конечно, варит, но надежность веревок и тросов ещё та. Я иногда ловлю себя на мысли, что я трус. Хотя, для меня есть два вида трусости. Первая, личная, перед неизведанной опасностью. С ней я борюсь просто, засучиваю рукава и лезу бить морду. А вот со второй труднее. Это трусость за близких, когда я боюсь как бы чего с ними не случилось. Однажды помню в детстве, когда меня подобрал дед. Случилось это не сразу, а месяца через два, когда я уже отъелся на дедовских харчах, залечил старые раны. Ночью мне вдруг пришло в голову, что дед умер. Уж не знаю, почему такая блажь нашла. То ли оттого, что он не храпел эту ночь как обычно. Но мне стало страшно и невыносимо грустно. И я прорыдал всю ночь, до утра уткнувшись в подушку. Мне было ужасно жалко себя и деда. И я поклялся, что сделаю всё чтобы он прожил подольше. Потому как добрых людей я в жизни кроме матери, которую помнил смутно, не встречал. А дед был, несомненно, очень добрый, раз просто так взял меня жить к себе. Жили мы с дедом по-разному… то дружно, то не очень. Все-таки я сбегал на волю с пацанами, и бывало пропадал неделями. Но всякий раз, возвращаясь, прятал глаза из-за того, что чувствовал себя виноватым. Вот, не было меня, а вдруг дед нуждался в моей помощи? Вдруг с ним что случилось, а он рассчитывать мог только на меня? И этот ужас, крутящихся в моем воображении всяческих бед и напастей какие с ним могли приключиться по моей вине, были для меня куда как страшнее его ругани. И я облегченно вздыхал, когда видел его живым и здоровым. А слова его о моем разгильдяйстве пропускал мимо ушей. Я знал, что это он просто за меня волновался, вот и накипело. Пусть пар выпустит.
Луиза шла осторожно, но уж больно медленно. А тут как на грех, завел свою песню Максим младший. То ли Хаймович его неловко держал, то ли он по мамке соскучился. Луиза, услышав эту сирену, заспешила и конечно сорвалась. Коротко взвизгнула и повисла на тросе, упустив нижний трос из под ног. На счет три, я втащил её на берег. Косой с Розой на том берегу было занервничали, но быстро успокоились.
– Розу вяжи! – Крикнул я Федору.
– Крепко привязывай, как свою! – Добавил я зачем-то, и стушевался. Господи! Опять из меня этот страх за близких лезет. И как с ним бороться? Вот Роза только шаг сделала а у меня уже сердце забилось как голубь в силках. Страх этот свой я конечно скрываю как могу. Но видимо что пробивается, потому как однажды Роза вдруг ни с того, ни с сего сказала: – Толстый, ты конечно убийца как все. Но люблю я тебя за то, что у тебя есть сердце. И стукнула кулачком в мою грудь. А я широко улыбнулся. Знала бы она, какое это сердце. Сердце насмерть перепуганного зайца.
Ну, шагай же ты! Никаких нервов не хватит смотреть на её неловкие, скованные страхом движения. Слава богу! Перебралась. Косой двинулся следом, почти не глядя под ноги скользнул к нам. Вот и перешли. На том берегу остались мои провожающие. Они вылезли из-за кустов, стояли молча и смотрели нам в след. Две пары глаз с непонятным выражением. Хоть бы хвостом махнули, лохматые. Пошарился я в их мозгах, но ничего не понял.
Может потому, что в спешке? Непонятны мне были собачьи мысли.
– А Душмана мы потеряли, – вздохнул Хаймович, – он остался на том берегу. Остался в прошлом. И друзья, и враги, остались в прошлом.
– Значит, время наживать новых, – подмигнул мне Косой и бросил камешек на тот берег. Псы шарахнулись в сторону. Но камень не долетел, а с шипением вошел в воду под самым берегом. Тонкая струйка дыма взвилась над водой.
– Ты прав Федор, всему свое время. Время сеять камни и время их собирать. Пойдем.
За это день надо постараться пройти как можно больше. Серёжа, веревки прибери, пригодятся, – кивнул Хаймович Шустрому, стоящему неподалеку.
Отошли мы метров на сто, углубляясь в практически разрушенный дачный поселок, как что-то заставило меня обернуться. Нет, не взгляд в затылок. Его я давно не чувствовал. Что-то неуловимо и разительно изменилось, что-то произошло сзади неожиданно и мгновенно. Не люблю я неожиданности. Обернулся я резко и всем корпусом. Мои тоже инстинктивно дернулись, хватаясь за оружие. Ничего и никого позади не было.
Ни реки, ни диких собак. За нашей спиной стоял густой непролазный лес.
* * *
– Вот скажи, – сказал Николай, перепрыгивая с валуна на валун, – За каким лешим, тебе понадобилось идти напрямки по этим развалинам?
– Идти меж холмов, значит неминуемо угодить в засаду. Ворлоки так засады и делают, или забыл? Чему тебя только учили?
– Да нет тут никаких Ворлоков. Они камни не едят. А здесь крупнее зайца вряд ли что найдется. А ноги поломать тут раз плюнуть. Смотри!
Руслан обернулся на крик и увидел нечто темное выползшее на соседний холм.
– Это, что ещё за жук переросток?
– А это мы сейчас посмотрим, – ответил Лис, натягивая тетиву.
Стрела шла ровно в бок жуку, но скользнула по панцирю и уткнулась в землю. Жук развернулся и, выставив перед собой клешни, бодро заспешил к обидчикам.
– Блин! Тетива от дождя раскисла, – оправдывался Коля, прицеливаясь.
Вторую стрелу постигла та же участь, она отскочила от пологого лба. А жук приблизился на добрых двадцать шагов, и стало понятно, что размер у него не шуточный. Рус нервно оглянулся и увидел, как ещё двое жуков обошли их сзади.
– Хорош стрелы переводить, бежим!
Лис перекинул лук через плечо и пустился догонять Руслана. Жуки пошли наперерез.
Друзья их опередили и с разгона взлетели на развалины соседнего дома. Вдруг Руслан вскрикнул и пропал из виду. Кусок плиты, на которую он прыгнул предательски накренилась и он ухнул в открывшуюся дыру под ней.
– Рус! Ты как?! – крикнул Коля, наклонившись над дырой. Из дыры тянуло сыростью и воняло незнамо чем. С перепугу Коле показалось, что яма эта бездонная и ведет до самой преисподни. В низу что-то зашуршало…
– Жив?
– Да жив я, жив… – не своим голосом отозвался Руслан, словно у него зубы болели.
Сзади зашуршало, Николай потянул из-за пояса топорик. И как раз вовремя. Протянувшуюся клешню отбросило тяжелым обухом. А лезвие топора гулко стукнуло по панцирю.
Панцирь треснул как яичная скорлупа, из трещины вступила сукровица. Вторая клешня щелкнула, норовя ухватить за ногу, но Коля прыгнул вперед, высоко подняв ноги. Перепрыгнул через жука, как через костер, на встречу двум подоспевшим сотоварищам членистоногого. Плевать мне на них, лихорадочно думал Коля, с этим бы успеть разобраться. Не обращая внимания, на приближающихся жуков, Лис с разворота вогнал топор в спину, не успевшему развернутся жуку. Топор пробил панцирь и чмокнул, заходя в студенистые внутренности. Жук дернулся и крутанулся на месте, вырывая топор из рук. Лис прыгнул в сторону, выпустив рукоятку. Мама дорогая! Что делать? Разом, оставшись безоружным, Лис растерялся. Раненый резвость заметно подрастерял, но друзья его клацали клешнями и жаждали крови. Со всей прытью они устремились к нему.
Лис закружил вокруг тварей, норовя подобраться к раненому за топором. Твари были шустрые, но и Лис не промах. Однако, товарища они стерегли и скорости не сбавляли.
Пару раз клешни зацепили таки ноги. Боли Николай не чувствовал, но сапоги придется шить новые, мельком подумал он, чувствуя, как горячие струйки крови потекли по икрам.
Отчаявшись решить проблему быстро. Он решил пойти на хитрость. Побежать, увлекая за собой тварей и внезапно развернувшись добраться до подранка и заветного топорика раньше преследователей. Сломя голову он кинулся вниз с развалин, и жуки бросились за ним. За своей спиной Коля вдруг услышал грохот откидывающихся камней и громкий с завыванием рык. Это ещё что? – подумал он, чувствуя, как волосы поднимаются на затылке. Мельком взглянув назад, он увидел, как на вершине опрокидывается в сторону кусок плиты и серое пыльное чудище с роговыми наростами бросается за ним вдогонку. Вот оно, сделав гигантский прыжок, давит когтистой ступней одного жука! Хватает зубастой пастью второго и давит, давит клыками. И под давление жук лопается, истекает зеленой жижей. Грозные клешни бессильно вцепились в горло ящера. Но тому всё ни по чем. Желтые глаза с вертикальными зрачками на миг покрылись прозрачной пленкой.
Это он моргнул так, подумал Коля. И всё. Пожеванный жук сдался и треснул окончательно. Ящер мотнул головой и выплюнул побежденного противника.
– Уа-а-а! – Заревело чудище, высоко задрав морду к небу.
– И чего бы я так орал? – спросил Лис, сообразив, что это за чудище.
Но ящер его вроде как не слышал. Злым взглядом он окинул окрестности и остановил своё внимание на Коле.
– Рус, ты чего?
Ящер сделал шаг. Коля шагнул назад.
– Рус, ты того… Не хулигань..
Зверь плотоядно облизнулся.
Коля бросился бежать вокруг холма. По ту сторону лежал жук, вяло, шевеля конечностями. На ходу, выдернув топор, Николай обогнул холм и столкнулся нос к носу с Русланом.
– И куда это ты собрался?
– Да от тебя придурка подальше… а то сожрешь как-нибудь и не заметишь.
– Ты чего? – удивился Руслан.
– Того! Я ему Рус, Рус, а он облизывается и на меня как на мясо смотрит.
– И это вместо благодарности… Я его от жуков спас, а он?
– Это кто кого спасал? Пока ты в яме отдыхал, я тут их умотал до потери пульса.
– Ага, вижу аж портки мокрые, – рассмеялся Руслан, широко раскрывая рот. Зубы у него были белые и ровные, только вот между зубов торчали какие-то ошметки зеленой слизи.
Лис дернул плечом, стряхивая со своего плеча руку Руслана. Руслан сморщился и зашипел.
– ?
– Руку я выбил, когда падал, – пояснил он.
– Это ничего, сейчас доберемся до той хибары … обсушимся. Ты бы оделся, что ли?
– А? – Руслан только сейчас заметил, что он совершенно голый. – Боюсь, вещички мои в яме остались..
– Ну, пойдем, глянем на твою берлогу, – буркнул Лис.
В берлоге, кроме ржавых труб и одежды Руслана, ничего интересного не было.
* * *
– Ущипните меня, – попросил Хаймович, тараща глаза на лесную чащу.
Зря он это сказал, ой, зря! Судя по зловещему виду Феди – Косого, он ущипнет так, что мама не горюй. Да и женщины, что затравленно оглядывались по сторонам, тоже были не прочь сделать Хаймовичу приятное. К счастью сковородок под рукой не наблюдалось.
Один Шустрый равнодушно хлопал ресницами. Он, кажется, даже был немножко рад новому приключению. Чего про нас не скажешь. Хаймович, видя общее настроение, не стал ждать пока на него нападут, а начал причитать сам.
– Ох, я старый дурак! Ну, знал же, чувствовал, что река граница времен… Теперь все понятно.
– А мне нет, – сказал я, – давай Хаймович, проясняй ситуацию.
– Откуда лес взялся? И куда теперь идти, и что делать?
– Извечный вопрос русской интеллигенции, что делать, и кто виноват? – Задумчиво ответил дед, пряча глаза, – вот и выходит, что во всем виноваты евреи.
– Дед, ты свою вину на каких-то евреев не списывай! – оборвал его самобичевание Федор. – Сам завел нас черт знает куда!
– Водил Моисей свой народ сорок лет, пока не привел в землю обетованную..
Я психанул, зная, что рас дед впал в состояние прострации, надо срочно его из этого состояния выводить.
– Ты чего городишь! Нам сорок лет с тобой мыкаться терпения не хватит! Тебя вон Косой или женщины порешат!
– Тут такое дело, – промямлил Моисей Хаймович, – Раз тут лес стоит, которого не было. Значит, мы попали в то время, когда дачного поселка тут не было. Либо в то время, когда от него ничего не осталось. Мы либо далеко в прошлом, либо в будущем.
– А, по-моему, мы в глубокой заднице! – Заорал Косой. – Ты только посмотри! Лес и спереди и сзади! И никаких дорог! Домов тоже нет, через мост перешли утром, а тут темнеет. Ночевать под сосной предлагаешь!
– Это дело. – Опомнился старый, – хорошо, что у нас тесаки имеются. Надо лапок еловых нарубить да шалаш сделать.
Федор зло развернулся и, вытащив из-за пояса тесак, пошагал к ближайшей елке. Надо ли говорить, что срубил он её всю, искромсал просто. Мы бросились помогать. Не скажу, что тесак, с локоть длинной, такое уж удобное орудие для рубли веток… Ковали мы их с дедом, прежде всего от собак и торков отмахиваться. Но все лучше, чем ничего. Я стал рубить ветки неподалеку от Федора. Таким злым я его давно не видел и всерьёз опасался, как бы он на деда в горячке не бросился. Но все-таки работа успокаивает. Пока мы нарубили веток, Роза их таскала и укладывала. Сережка с дедом сооружали шалаш, связывая из веток гнездо для ночлега. Надо же и веревка пригодилась. Дед как в воду глядел. Я пригляделся к сооружение, оно здорово смахивало на крышу от дома, или дом ушедший в землю по самую крышу. Ночевать, одним словом, будем на чердаке. Лишь бы дождь не пошел.
К ночи тучи над головой, обычно тяжелели и могли пролиться на землю, не дожидаясь рассвета. Как в шалаше переживем дождь, меня тревожило. Тревожила и неопределенность нынешнего положения. Что будет завтра и вообще?
Меж тем, женщины развели костер и уже оживленно переговаривались, что-то стряпая на огне. Запах горячей тушенки донесся до нас с Федором, в животе заурчало, и слюни рекой потекли во рту. Я судорожно сглотнул.
– Пойдем?
– Не хочу.
– Да не переживай ты, выживем. Ещё и не в таких переделках бывали.
– Толстый, ты кому говоришь? Если б мы вдвоем попали одно дело… а тут ребенок. Зима на дворе. Бля! – В сердцах бросил Федор.
– Ничего, ничего… – похлопал я Федю по плечу и потащил к костру.
* * *
– Это когда-нибудь прекратиться? А? – Спросил Лис у неба. – Сеет и сеет целый день. Мокрый насквозь.
– А что ты хотел, осень.
Руслан в лопнувшей и кое-как сшитой одежде выглядел печально, по тугому хвосту волос на затылке стекала вода, стекала она и по лбу. Пробиваясь через брови капли застили глаза. Руслан утирал лоб рукавом, но помогало это мало, дождь усиливался.
– Я вот думаю, как они в этих ульях жили? Я тут пять рядов насчитал один над другим.
Они что друг другу на головы гадили?
– Дойдем, посмотрим.
– Да, дошли уже. Дверей не вижу. А ты видишь?
– Может на другой стороне. Давай обойдем.
На другой стороне дома двери нашлись. Дверной проем, они не закрывали, а лежали рядом.
– Деревянные? – Удивился Лис.
– А ты что думал? Двери каменные как дома, или железные? – фыркнул Руслан.
Поднявшись по ступенькам, друзья оказались на площадке первого этажа. Дверей на площадке было четыре, три железных и лишь одни деревянные. Друзья переглянулись.
Николай торжествующе улыбнулся. Железные были закрыты наглухо. Лишь деревянные гостеприимно распахнуты внутрь. Судя по их виду, они не сами так распахнулись. Треснувшее полотно двери ощетинилось щепками. Руслан принюхался. Пусто, кивнул он.
С топорами наготове они зашли в квартиру. В квартире царил бардак. Куча вещей валялась под ногами.
– Они даже крынки из железа делали, – донесся голос Коли из кухни. – Гончары видать вывелись.
– А с деревом у них туго, – добавил Руслан, – так, что со стрелами надо бережней.
– Ух, ты! Ларь, какой! До потолка! Деревянный!
– Не… сгнил уже весь. Видишь не дерево, труха одна, опилки.
– Короеды поработали.
– На костерок сгодится.
Рус выломал дверцу. Коля оторвал вторую.
– Может до верха обойдем, проверим, вдруг тут короеды эти, ну которые..
– Жуки? Да, черт с ними, – устало махнул Руслан, – Дверь входную подопрем, чтоб не внезапно не напали.
– Прям здесь, запалим? А дыму куда? Тяги нет.
– Сейчас, – Руслан слегка приласкал окно топором, и оно обиженно зазвенело разбитым стеклом.
– Во! Другое дело. В кухне уже до нас кто-то выбил.
– Тут вообще кто-то сильно постарался, пол города в развалинах. Не иначе как после великой войны.
– А чего они не поделили? Вот сколько нам староста пояснял, я так и не понял.
– Думаешь, он сам знает? – Ухмыльнулся Руслан. – А вот в книжице моей думаю про все сказано.
Рус похлопал себя по груди. Пакет прилип к голой груди и важно чавкнул, мол, да, знаю.
* * *
Заснуть было трудно. Посторонние звуки леса раздражали чрезвычайно. То сова закричит, то ещё какая живность голос подаст. Помимо этого, я внутренним взором постоянно держал контроль над окружающей местностью. Ничего крупного и опасного к нам не приближалось, утомившись я все таки забылся. И на границе сна и яви было мне видение… Уж не знаю, то ли насыщенный хвойный запах на меня так подействовал, то ли непривычная обстановка, но приснился мне сон будто я маленький. Сижу где-то на развалинах и плачу. И развалины те незнакомые, идти куда не знаю. Да и некуда мне идти. И до того мне одиноко и обидно, что слёзы просто ручьем льются. Тут из ниоткуда подходит страшный дядька. Вроде и не бандит он, и не людоед, но страшно мне от того, что я точно знаю – ОН чужой! И облик его течет и меняется, что не узнать и не запомнить. И душа у него потемки. Не чувствую я в нем ни злобы, ни жалости. Он берет меня за руку, и я не в силах сопротивляться иду. И вот привел он меня куда то и говорит, что я должен сделать то-то и то-то. Бубнит и слова горящими знаками прописываются в моей голове. УК-Т-УК-ЗА-УК-ЧТ, УК-Т-УК-ЧТ-20001-УК-ЗА-00010-УК-ЗП-00010-УК-ЗА-57370-УК-ЗП-740FF-УК-СА-УК-АВ-УК-Т-УК-ЧТ-УК-ЗП-60080-УК-СА-УК-Ц-УК-АВ…. Мозг мой вопит от ужаса, этой бесконечной белиберды. Мне, кажется, он лопнет от бесконечных знаков и чисел. Но вот чужой бубнить прекращает, и я сижу один в большой и холодной комнате. Что мне делать? Что делать?
До моего слуха донесся какой-то посторонний звук, Максим младший что ли заплакал?
Но нет! Плачь, раздавался где-то неподалеку. Я всполошился. Кто-то чужой рядом.
Поднялся, вытаскивая свою руку из под Розы. Потревоженная, она сонно окинула меня взглядом и тут же проснулась. Ага! Тоже дошло! Выскочив из шалаша, увидел что опоздал, не первый я на плач вышел. Светало. На опушке леса стоял Хаймович и что-то говорил какому-то ребенку с соломенными волосами. Лишь подойдя ближе, увидел, что ребенок тот с меня ростом и возрастом. Просто сидит он на земле и усиленно мотает сопли на кулак. Одет чужак был в куртку из собачей шкуры. Куртка была вся исцарапана и порвана. Клочки шерсти висели там и сям. Штаны неопределенного происхождения, оканчивались видавшими виды сапогами. От таких видов сапоги раскисли окончательно и казали грязные пальцы с треснувшими ногтями. Н-да…
– И откуда эта жертва инцеста? – спросил из-за моей спины Федор у Хаймовича.
Хаймович аж поперхнулся.
– Федор, ты откуда таких слов набрался?
– Ну, ты же сам нам с Толстым объяснял, что от кровных связей придурки рождаются.
Хаймович, озадаченно рассматривающий чужака, ответил:
– Судя по внешнему виду местный. Битый час с ним разговариваю, но что случилось и кто такой добиться не могу.
Меж тем, сквозь непрестанное хныканье доносились вполне определенные слова:
– Бросили меня… плохой Лис и Руслан плохой… бросили меня бедного, у-у-у!
– Жалуется он, что ли на кого? – сказал Федя, прислушиваясь к бессвязной речи. – Э! Откуда, братан? Что случилось?
Косой потряс незнакомца за плечо.
– Бросили меня… в-э-э-э! Плохой Лис и Рус плохой, бросили!
– Понятно, все кругом плохие, один он хороший. Ябеда, какой-то…
Чужак неожиданно оживился.
– Да! Ябеда! Я – Ябеда! – Ткнул он указательным пальцем в себя.
– Ябеда – хороший! Лис плохой!
Подумав, серьезно добавил: – Руслан тоже плохой!
– Ни хрена себе у него кликуха! Ябеда! Как он с такой кличкой выжил? У нас бы давно грохнули, – удивился Косой.
Хаймович угрюмо взглянул на Косого.
– Вот этим наш мир от ихнего и отличается. Это, прежде всего жалостью. В старину всегда жалели таких людей. Называли их убогими. Страшный грех такого обижать. И если существует Ябеда, значит, люди здесь живут правильные, с пониманием законов Божьих.
– Да? – Удивился Федор. – А какой толк от дефективных то? Корми его, одевай? А зачем?
– Федор, – строго сказал, как отрезал, Хаймович, – Мы с тобой уже этот вопрос обсуждали, и возвращаться не будем! И мне этот мир нравится!
– Жрать хочешь? – Дернул за рукав чужака Шустрый.
– Да! Кушать очень хочу, – ответил тот, указывая пальцем в открытый рот.
– На, – протянул Сережка кусок вяленого мяса.
– Ты откуда пришел? – Спросил я. – Где твоя деревня?
– Там!
Ябеда неопределенно махнул рукой, отчаянно вгрызаясь в твердый кусок.
– Ага, значит, деревня существует, что весьма обнадеживает, – заметил Хаймович.
– Что это? – указал Сережка пальцем за наши спины.
Мы, не сговариваясь, обернулись. За нашими спинами из-за вершин деревьев поднималось красное зарево.
– А это друзья мои, называется восход солнца!
Хаймович рассмеялся счастливо и загадочно.
* * *
– … загадки все конечно мне разгадать не удалось, но главное я понял. Проблемы нужно было решать, чем раньше, тем лучше. Оказавшись в городе, я по наивности своей попал в затруднительное положение. Потеряв счет своим годам, я в глубине души остался ребенком. Иначе никак не оправдать мои ошибки. Просто последние со… две лет, я привык уже к другим людям, к другим нравам. О существовании человеческого коварства и подлости стал забывать. Оговорюсь. Новое племя людей идеальным не было, и человеческие пороки в том или ином виде существовали, и возможно со временем они приобретут ту глубину и извращенность, которая была при крушении цивилизации. Но хочется верить, что до этого не дойдет… все таки мне обещали… И хоть я не склонен верить им на слово.
Но вариант развития человечества по другому пути радует и вселяет надежду..
* * *
Руслан шевелил губами, вполголоса читая чуть видимые при свете костра строчки.
Рядом на рваном матрасе дрых Коля, выводя носом замысловатые рулады. Над костром висела одежда на веревке протянутой с угла до угла комнаты. Костер затухал. Красные угли, в которых угадывались прессованные опилки, дымно тлели. Руслан в поеденном молью свитере, найденном в хате, нехотя оторвался от заветной книжицы и разломав, вынутый из ларя ящик, подкинул в костер. От шума проснулся Николай и, окинув взглядом дымную комнату и серость за окном, сказал:
– Совсем обалдел! Ты спать хоть ложился? Разбудишь, когда солнце встанет.
– При такой погоде, боюсь, мы его не скоро увидим, – ответил Руслан, продолжив чтение.
Но Коля его уже не слышал, он перевернулся на другой бок и завел прежнюю песню.
– Мяу! Мяу! – Донеслось с лестничной площадки.
Рус удивленно поднял брови. Надо же, кошка!
Пепельно—дымчатый наглый кот возник на пороге. Он проник, через небольшую щель оставленную во входной двери. Саму дверь они подперли тяжелым металлическим ящиком, непонятного назначения, но щель пришлось оставить, чтоб не угореть. Ветра на улице почти не было, и комната быстро наполнялась дымом. Кот, определил по глазам Руслан. В этом он никогда не ошибался. Самки нежнее смотрят.
Наглый кот прошелся по комнате, принюхиваясь к железному горшку, в котором они давеча варили оленину. Видя, что с крышкой ему не совладать. Он направился к Руслану, заводя знакомую кошачью песню, под названием – мурлыканье. Знал, подлец, что на людей она действует безотказно. Рус подождал, когда кот подойдет, почесал его за ухом, погладил по голове и, внимательно вглядываясь в большие желтые глаза, пытался определить, а не перевертыш ли он. Но нет, пожалуй, кроме него и Лиса тут таких нет. Вряд, ли.
А кот все же был странный. Ни одна животина дым не любит. И в дым вряд ли зайдет.
Если только не оголодает сильно. На доходягу он не похож. Странно, может, за людьми соскучился? По виду домашний, раз сам пришел. Значит, где-то есть люди. Или были.
Будем искать, решил Руслан. Не век же им с Лисом вдвоем куковать.
* * *
– Не смотри на солнце, – Хаймович отвесил подзатыльник Шустрому, – говорю не смотри, зрение попортишь!
Мы шли распаренные. Солнечное тепло грело щеки как огонь у печки, только ласковей.
Не смотря на указания Хаймовича, каждый из нас нет-нет бросал украдкой взгляд на ослепительный огненный шар, висящий в небе. В лесу царила весна. Пели птицы, насекомые стрекотали на все голоса. Под солнечным светом женщины раскраснелись и оттого казались ещё более желанными. Даже Федор оттаял и, подойдя к старому, попросил прощения, что наорал на него. Положительно мир изменился к лучшему! Дед нашел какую-то траву сочную и смахивающую по вкусу на чеснок. Сказал, что это черемша. Жуем. Правда, воды у нас мало и пополнить её запасы к вечеру очень бы надо. Толку от Ябеды, как и предсказывал Косой, оказалось никакого. Где деревня он не знал, в лес пошел с какими то Лисом и Русланом. Они его по какой-то причине бросили. Вот он и плутает. Догадываюсь, почему бросили … Нудный он. Зато Сережка нашел себе собеседника. На его расспросы Ябеда отвечал охотно. И я прислушивался к разговору, мотая на ус. Другое дело, что полезного практически не было ничего. Он вообще меня интересовал. Ябеда? Людей недалекого ума, типа Дюбеля, я читал как открытую книгу. Все было просто, понятно, и предсказуемо. Не таким оказался Ябеда. Когда он говорил, в голове у него была такая каша, что разобраться было невозможно. А когда молчал, то отключался полностью. Тишина.
О чем думает трава? Вот так и Ябеда, просто дышал и все… Поразительно, как он все-таки выжил?
Утром пока мы с открытыми ртами ждали появление солнца. Хаймович провел кое, какие раскопки. Выбрав заметный холмик. Саперной лопаткой, которую он таскал с собой, он углубился по пояс в рыхлую жирную землю и обнаружил шифер. Из чего он сделал вывод, что мы в будущем. Когда все нам известное уже полностью разрушено и поглощено лесом. Солнечный рассвет был первым признаком того, что мир этот благополучен. Природа взяла своё. Что дома она под слоем листвы и земли похоронила, это мы поняли. А вот солнце для нас было в новинку. И новинка эта всем приглянулась.
Впрочем, сказать, что от Ябеды совсем толка не было, значило бы слукавить. Это он ненароком вывел нас на едва заметную тропу. Тропа была звериная или человеческая непонятно. Но, что до воды мы дойдем по ней, Ябеда обещал. По крайней мере, утвердительно кивал головой. Хаймович зачем-то достал карту и компас, что-то кумекая. Понятно уже было, что нет тут привычных дорог и направлений. И старый его план дойти до объекта № 7844 просто рассыпался. А новый был прост и привлекателен. Найти людей, деревню, и жить с ними (раз они такие хорошие по утверждению Хаймовича и юродивых не обижают). Ну, а не получится, построим дома сами. Тем более что у нас всё лето впереди.
Настроение было прекрасное, даже комары его не могли испортить. Но что-то примерещилось мне впереди. Что-то большое и опасное. Тревожный голосок запел над ухом.
Или кошки на душе заскребли. Но я скомандовал привал.
– Ну вот, – сказал Косой, усмотрев что-то на тропе. – Нагадил кто-то? Случайно не ты, Ябеда?
Ябеда замахал головой, но, увидев кучку, перепугался.
– А кто?
– Миша…
– Какой Миша?
– Косолапый, надо полагать, – сказал Хаймович присматриваясь, – И недавно. Подсохнуть не успело. Максим ты случайно не его почувствовал?
– Не уверен Хаймович, что-то большое … и не одно, – пожал я плечами.
А что я мог ответить, там впереди была какая-то мощная холодная страсть. Никогда не думал, что такое сочетание возможно. Холодная страсть? Там кто-то спаривался.
Ощущение было мощное, и я это чувствовал. Заразные эмоции захватили меня. Посмотрел на Розу и покраснел.
