Текст книги "Рабство. Маги. Суета (СИ)"

Автор книги: Игорь Дикарёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11 Эван. Удачная охота

Никто не лучше, никто не хуже. Просто все разные. Есть разумные, есть полу-разумные, есть неразумные. К разумным относятся эльфы, орки, люди, катарианцы, кентавры, тимурлины, тигролюды, гномы, наги. Полу-разумными являются лишь гоблины, побережники, хлории и обезьяны. Неразумны все прочие животные. (Отрывок из рукописи эльфов)

В очередной раз я отправился на охоту. Надеюсь, сегодня подстрелить оленя. К счастью, наш король не любитель охоты и поэтому простые граждане могут охотиться на кого хотят. Он вообще не любит ничего, кроме выпивки.

Вчера, когда я славно охотился и подстрелил двух зайцев, то увидел следы оленя неподалёку. Сегодня отправлюсь в то же самое место. Если удастся подстрелить животное, то часть мяса продам, а часть оставлю для семьи. Можно будет продать шкуру кожевнику, а рога – лекарю. Пару дней можно будет отдохнуть, а потом опять на охоту – добывать мясо.

Мы с женой и четырьмя детьми живём неподалёку от столицы в уединённой избушке. Охотников в наших краях мало, так как мало дичи. Большинство народа в столице, да и во всей Эйлонии, занимается рыболовством. А остальные обслуживают рыболовов. Кто-то плетёт сети, кто-то скручивает верёвки, а кто-то строит и ремонтирует лодки. Время от времени купцы отправляются в северные страны, чтобы продать копчёную и солёную рыбу, соль, рыбий жир, а назад привозят в обозах зерно и ткани.

Эйлонцы в большинстве своём рыболовы. Я тоже раньше жил, занимаясь этим нелёгким промыслом. Бросил лишь потому, что уже не мог переносить запах рыбы, и ушёл в лес с семьёй, чтобы стать охотником. Рыбаками по доброй воле не становятся. Ими мои земляки становятся лишь потому, что земли у нас либо бесплодные, либо каменистые, в отличие от Гарка, что находится к северу. У них там степи. Хорошая земля. Потому и живут они, выращивая зерно.

Важную роль в рыболовном промысле сыграло и соляное озеро, расположенное прямо в центре нашей страны. Солью мы можем пользоваться бесплатно. Но я слышал, что далеко на севере, куда не ходят наши караваны, соль продают по цене золота. Так что я не понимаю, как в тех краях живут люди. Ведь без соли и мяса не сохранишь, и рыбу не посолишь.

Кормёжка наша состоит в основном из опостылевшей рыбы. Купить её можно за бесценок. Ну а моя семья ещё и мясо бесплатное ест.

Король у нас в стране – тот ещё пропоица. Столицу почти никогда не покидает. Пьёт всё время. Хотя когда-то не было так. В своё время он даже один раз ко мне в дом с дружиной приходил, купил свежего мяса. Сказал, если какие проблемы будут – обращайся. Но потом у него дети умерли от непонятной болезни, а затем и жена к драглам отправилась, умерев во время родов. Ну, он и стал пить. Вопросы государственные решать перестал, по землям ездить, проверять, как люд простой живёт, тоже. Армия постепенно перестала существовать. Остался один лишь столичный отряд. Да и то лишь потому, что им командует толковый капитан – Рикс. Знаком я с ним.

Ну, а как армия исчезла, так пираты докучать нам стали. Высаживаются то тут, то там, да народ в плен уводят. Потом оркам продают. Столичный отряд, когда поспевает, бьёт гадов, когда не поспевает… Значит, быть моим землякам рабами. Я с семьёй поодаль от побережья живу, так что о пиратах можно не беспокоиться.

Ага, вот они! Следы оленя. Старые. Уже еле видно. А вот и новые! Ха! Десятину назад проходил здесь. Крупный. Видимо, самец, без гарема. Такого крупного не утащу целиком. Беда. Давно хочу эйхо купить или лошадь для охоты, да всё серебра не накоплю никак. Всё на семью уходит. Дешёвая в наших краях только рыба, остальное всё о-го-го сколько стоит.

Я пошёл по следам животного. Лес был редкий. Это хорошо, ведь увижу я его издалека. Но в то же время плохо – он тоже может увидеть меня. А желания бегать за ним нет совершенно. Хочу убить быстро, сразу, оставаясь незамеченным. А то бывает, сразу не подстрелишь, так потом приходится несколько дней бежать следом. Олень травоядный, ему целыми днями грибы, ягоды, да травы кушать надо. А я бегу за ним, гоню, питаться не даю. А сам на ходу вяленым куском рыбы перекушу да водой из мешка запью.

Но возраст уже не тот, чтобы бегать по несколько дней. Детей я поздновато завёл – духи не давали обзавестись. Так что теперь они со мной на охоту не ходят, рано ещё. Погодки они у меня. Старшей семь, младшему четыре.

Надо убить сразу. Первой же стрелой. Иначе… Не хочу трое суток играть в догонялки.

Боковым зрением заметил какое-то движение. За деревьями промелькнуло что-то чёрное. Остановился, перевёл взгляд. Ничего. Наверное, показалось. Пошёл дальше по следу.

Через две десятины увидел его. Крупный, с большими рогами. Сильный. Непонятно, почему такой остался без гарема. Что-то ест.

Я аккуратно достал лук из-за спины, натянул тетиву, стал аккуратно подкрадываться. Ветер дует на меня, так что зверь не должен почувствовать мой запах и испугаться. Звук шагов его тоже не напугает – за годы охоты я научился ходить по лесу бесшумно.

Я крался, постепенно приближаясь на дистанцию, подходящую для прицельного выстрела. Вот я уже рядом, достаю из колчана две стрелы. Одну держу в левой руке, вместе с луком, а вторую кладу на тетиву. Если первая стрела не попадёт, то успею выстрелить ещё раз, прежде чем олень скроется в лесу.

Я натянул тетиву…

– Завр меня подери…

С другой стороны оленя, будто ниоткуда, появилось чёрное чудовище с восемью длинными лапами, с заострёнными пальцами на них, с головой, напоминающей рыбью с огромными зубами. Мгновение – и чудовище воткнуло конечность с сомкнутыми пальцами в шею оленя. Тот упал замертво, даже не успев ничего понять.

Я стоял с натянутой тетивой и не знал, что мне делать. Что же это за тварь такая? Кто её послал в эти земли? Неужто духи бездны прогневались?

Пока я размышлял, тварь впилась острыми зубами на вытянутой, словно у щуки, морде в плоть жертвы, разрывая её на куски. Мои пальцы вспотели, и я случайно выпустил стрелу, которая полетела прямо в чёрную тварь. Стрела отскочила от панциря существа, которым было покрыто её тело, напоминающее паучье.

Чудовище подняло голову, уставило свой взор на меня и застрекотало, будто кузнечик-переросток.

Я побежал.

– Духи предков, схороните меня! Рано мне к вам присоединяться, у меня дети ещё малые совсем!

Я бежал и молил предков защитить меня. Назад оглянуться было страшно. Больше я не хочу видеть эту тварь. Я не оборачивался, но чувствовал, что она вот-вот догонит меня. Тут я запнулся обо что-то или тварь сбила меня с ног, и я полетел вперёд. Впереди был глубокий овраг, и мой полёт вперёд превратился в падение. Я ударился несколько раз, прежде чем увидел камень, на который летел прямо головой. Мой дух покинул моё тело.

К счастью, пока лишь на время. Я очнулся от холода. Понял, что лежу прямо в ручье, своим телом перекрыв его течение и создав плотину. Справа от меня была уже большая лужа, а вода тоненьким водопадом стекала с моего живота. Я с трудом поднялся на ноги. Меня трясло от холода, болели все кости. Тело было в ссадинах. Где-то я потерял свой лук. Кружилась голова.

Я осмотрелся. Чудовища не было видно, не было и его следов. Видимо, тварь посчитала меня мёртвым и не стала даже подходить. Нужно скорее найти лук и идти домой.

– Что с тобой, Эван? Ты весь грязный и весь в крови! Где твой рюкзак, почему одежда изорвана? Что случилось?

– Так много вопросов, дорогая. Я убегал от зверя и упал. Но всё хорошо, я цел.

– Как? Какого зверя?

– Я… Я не знаю… Я никогда не видел ничего подобного и не слышал от других охотников о таком. Это страшная тварь. Ужасная, похожая на драглов, – сказал я и сам испугался своих слов.

Моя супруга схватилась за голову и еле слышным шёпотом произнесла:

– Неужели последние времена наступают?

– Не знаю… Возможно… Надеюсь, что нет.

– Ах! Защитите нас, духи предков!

– Не переживай так, радость моя. Может быть, это просто хищник, который забрёл к нам из далёких земель. Хищник, о котором мы не слышали, – сказал я, чтобы успокоить супругу, сам не веря своим словам.

– Хоть бы было так.

– Я ничего не поймал. Тварь сожрала оленя, которого я выслеживал несколько часов.

– Ничего, поедим рыбу.

Я не смог толком выспаться. Всю ночь я видел страшных чудовищ, подобных тому, что недавно встретилось мне.

Я решил не идти на охоту. Отчасти потому, что не выспался, и охотник сегодня из меня был никудышный, а отчасти потому, что боялся вновь встретить ту тварь. У нас было немного серебра, так что можно было не охотиться несколько дней.

Я решил навестить нескольких знакомых, чтобы узнать у них слышали, ли они что-нибудь о подобной твари.

Глава 12 Саян. Социальные отношения

Тот, кто жаждет спастись, должен искать благословенные земли. Драглы не будут в них проводить жатву. Ищущий благословенные земли должен довериться своему обонянию, ибо благоухают они. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).

Дни шли. Копать глину становилось всё тяжелее. Скудная кормёжка силы не восстанавливала, да и времени на отдых было не так много. Если местный день также, как наш, состоит из двадцати четырёх часов, то спали мы, наверное, по восемь, а работали по пятнадцать или около того.

Вокруг деревни постепенно появлялась стена. Часть рабов продолжала копать глину и строить из неё и соломы стену, а часть занималась выпасом эйхо и уходом за ними. Кстати, местный воевода в отставке откуда-то пригнал целое стадо этих существ. Так что рабам приходилось пасти и обслуживать примерно пару тысяч голов скота. Видимо, воевода решил сделать скотоводство своим источником заработка.

Ещё нескольких рабов отправили на кузню в помощь местному громадному орку-кузнецу. У меня была мысль попытаться попасть к нему в протеже, а потом открыть ему пару секретов ковки (я ведь металлург по образованию, как-никак, ну и ковкой металла увлекался раньше). Но затем Олаф сказал, что в кузне место самое гиблое, а работа самая тяжёлая. Да и такого, чтобы орки кого-то из рабов отпускали за заслуги или ещё по какой причине, он никогда не слышал. Исключением был лишь праздник Светила. Так что я решил лишний раз не высовываться.

Несмотря на пламенную речь орка в первый день нашего здесь пребывания, я решил испытать судьбу и попытаться сбежать. Конечно же, на это я подбил своих товарищей.

Надсмотрщиком в тот день был Седой. Так мы между собой называли этого орка за его седые волосы. Иногда случалось такое, что Седой отлучался на какое-то время после обеда. Может быть, он уходил к какой-нибудь орчихе или практиковал послеобеденный сон, но другие надсмотрщики себе такого не позволяли. После обеда мы выждали момент, когда он уйдёт. Тогда я, Марон, Терн и Олаф заложили глиной свои мотыги, чтобы исчезновение четырёх рабов не так бросалось в глаза, и побежали через ручей.

Мы готовились заранее, так что на том берегу у нас было припрятано несколько фруктов, кусок сыра и немного сухарей, завёрнутых в кусок грубой ткани. Этого было мало, но это всё, что нам удалось насобирать. Я, как самый крупный из нас четверых, взял мешок, а остальные пошли налегке. Сначала мы бежали, потом перешли на быстрый шаг. Прошло часа два после побега. Нас наверняка уже хватились. А это значит, что скоро по следам отправится погоня. Я уже пожалел о задуманном и содеянном, ведь степь была ровной до самого горизонта, словно по ней проехались огромным катком. А травы здесь хоть и были сочными и толстыми, но в высоту расти почему-то не стремились, и видно нас было издалека. Любой орк верхом на эйхо должен был нас заметить за несколько километров.

К счастью, нам попался какой-то ручей, который мы издалека не заметили. Видимо, укрыться в степи всё-таки можно. Мы решили спуститься к ручью и продолжить путь вдоль него. Я обернулся: погони не было.

Несколько часов мы шли вдоль ручья. Быстро стемнело и было принято решение остановиться на привал. Достали провиант, съели сыр и сухари, яблоки решили оставить на следующий день. Большим количеством провианта нам запастись не удалось, ведь основной едой была каша, её в ткань не завернёшь и под рубаху не спрячешь. Спать решили по очереди. Первым дежурил я. Я так и не понял, что же произошло тогда. Это я уснул, а потом ударился головой об камень или же я потерял сознание от удара по голове. Но очнулся я тогда, когда нас четверых связанными везли обратно в деревню.

Побег не удался.

По возвращению в деревню у нас узнали, кто был зачинщиком. Я признался во всём. Тогда у меня на глазах моих друзей отлупили кнутами по спине, превратив их спины в кровавое месиво. У меня в горле застыл ком. Мне при этом ничего не сделали. После один из орков сказал, что на первый раз нас прощает, но в следующий раз наказание будет более жестоким.

После того случая я пытался бежать ещё два раза, но уже в одиночку. В первый раз меня заметил маленький орчонок и уже собирался позвать взрослых, едва увидев меня, но я сказал, что меня просто отправили искать новое место, где много хорошей глины. Орчонок поверил, но мне пришлось вернуться к работе. Второй раз я дошёл до того же места, что в первый, но останавливаться на ночлег не стал. Перекусил, попил воды из ручья и вышел из поймы. Шёл в темноте прямо по степи. Так я шёл два дня. Припасы кончились, у меня не было воды. Я выбился из сил и понял, что умру от жажды если ничего не предпринять и отыскал в степи дорогу. Там наткнулся на орков, едущих верхом на эйхо, которые сперва избили меня, но воды в конце концов дали.

В тот раз в качестве наказания меня, кроме того, что избили, заставили ещё после смены рыть колодец в одном из дворов деревни.

В течение следующих нескольких дней я часов по шестнадцать добывал глину вместе со всеми, а затем ещё часа по четыре копал колодец. Благо наказан я был не один – ещё один раб в тот день пытался бежать, независимо от меня. Так что я копал землю, а с помощью ведра её черпал другой раб. Таким образом, отдыхал я в лучшем случае четыре часа в сутки. До воды мы докопали за пару недель. Неделя местная, кстати, состояла из десяти дней. Ещё столько же времени мы выкладывали сруб из брёвен в колодце, чтобы его стены не обвалились. На этом наказание закончилось. Я наконец-то мог работать всего по шестнадцать часов, чему был несказанно рад. Видимо, этого орки и добивались. Скажи кому: человек из двадцать первого века радуется шестнадцатичасовому рабочему дню. Интересный воспитательный метод. Может быть, орки и не настолько тупы, насколько говорит Олаф. Может быть, у них просто с дикцией проблемы?

Тем временем орки решили максимально избавить себя от хлопот и переложили часть обязанностей надсмотрщиков на самих рабов. Были назначены десятники. Им с утра орки давали задания, а те отвечали за их исполнение. Им разрешалось использовать палки и кнуты для наказания провинившихся. Если дневное задание десяток рабов выполнял, то надсмотрщику из числа людей выдавали дополнительную порцию еды, если нет, то лупили кнутом по спине так, что спина превращалась в отбивную. Всё просто. Кнут и пряник в прямом смысле этого слова. Само собой, такая практика отдаляла десятников от остальных рабов и постепенно делала их более жестокими.

Никто из нашей четвёрки, к счастью, надсмотрщиком назначен не был. К нам приписали ещё шестерых и назначили десятника. Наш десяток на этом берегу ручья и ещё один на другом отвечал за копку достаточного количества глины. Работа не самая сложная, но тупая до невозможности. Лупи себе мотыгой по глине, а потом лопатой закидывай её в корзину носильщиков. Те в свою очередь стаскивали глину в специальную яму, куда кроме глины сыпали солому. Из получившейся смеси с помощью деревянных формочек лепили кирпичи и высушивали их прямо на степном Солнце. Потом из кирпича возводили стену, смазывая стыки всё той же глиной. Дожди здесь были редкостью, так что о размыве стены можно было не переживать. Лишь изредка её придётся подправлять. Пока что высота стены была совсем смешной: не больше метра в высоту. Но с каждым днём она становилась всё выше. А отношения всё более напряжёнными. Один раб из нашего десятка поскользнулся на глиняном склоне и, падая, сбил ещё одного. Вдвоём они покатились по камням вниз, к ручью. В итоге первый свернул себе шею, а второй сломал ногу. Оба, понятно, теперь не работники. Однако стена сама себя не построит, так что норму нам никто убавлять не собирался. В тот день план мы не выполнили, и десятник наш, Мартин, серьёзно отхватил плетей.

Другой случай произошёл накануне. Наша четвёрка мало-помалу вынашивала план побега. Терн начал готовить себе лук. С помощью мотыги мы срубили прочный побег молодого дерева, прекрасно подходящий на роль древка. Положили его неподалёку от места работы для просушки и прикрыли соломой, чтобы никто не увидел. Как назло, именно по этому месту прошёл орк, решивший проверить, как свою службу несёт десятник.

Он наступил прямо на древко. Затем он избил им Мартина, последним ударом сломав о его голову.

После каждого такого случая Мартин становился всё более жестоким. Постоянно кричал, требуя от нас восьмерых выполнения нормы, которую раньше мы делали вдесятером. Избивал нас палкой за малейшую оплошность. Частенько применял кнут.

У меня вся спина была в неуспевающих заживать рубцах, да и не у одного меня. Мы дружно начинали ненавидеть Мартина. Однако делать что-либо с ним не спешили. Напасть на десятника значило то же самое, что напасть на орка. За это страшным образом наказывали. Смерть – вот то, что ждало рабов, отважившихся напасть на своих хозяев. Да и смерть была не простой, в лучшем случае ограничились бы сажанием на кол.

В общем, мы терпели. Терпели до поры до времени. Вечно так продолжаться не могло. Мы решили избавиться от Мартина и подстроить всё так, словно это был несчастный случай. Несмотря на всё то, что со мной произошло, мне всё равно всё ещё было как-то не по себе от того, что я собираюсь сделать. Я убедил своих друзей сперва поговорить с Мартином. Мы поговорили и попросили его вести себя спокойнее и помогать нам при необходимости вместо того, чтобы сразу же избивать. Это ни к чему не привело, кроме как к получению очередной порции палок.

Тогда я согласился с остальными, хотя знал, что после убийства сохранять хладнокровие не смогу, но и оставлять всё как есть, тоже не хотел. Мы всё продумали. По крайней мере, нам тогда так казалось.

Спуститься к ручью, на берегу которого мы добывали глину, можно было не везде: из-занашей глинодобывающей деятельности берег стал отвесным. Мы спускались каждый день по одной и той же тропе, идущей между засохшим деревцем и высоким валуном.

И дерево, и валун находились примерно на середине довольно крутого спуска, поэтому между ними мы не шли, а скорее бежали, подгоняемые силой тяжести. Мы натянули между ними украденную Терном жилу эйхо, которую он хотел пустить на лук.

Мартин всегда ходил позади нас, спускался по тропе и садился на пенёк срубленного когда-то давно дерева. Оттуда он осыпал нас проклятиями, наблюдая за нашей работой.

Так было и в тот день. Предпоследним шёл Терн, за ним следом спускался Мартин. Все рабы из нашего десятка знали о натянутой жиле, а надсмотрщик нет. Он споткнулся о неё и упал. Терн тут же ударил его сзади со всей силы камнем, завёрнутым в тряпку, чтобы не оставить ссадин. Шея хрустнула. Тут же Терн стал отвязывать жилу, чтобы спрятать, а я подложил под ногу Мартина один камень, а под шею другой, чтобы всё выглядело так, словно десятник споткнулся об один камень и сломал шею о другой. Конечно, изучив место смерти, даже не судмедэксперт из нашего времени, а любой воин из этого мира понял бы, что всё было не так, как мы хотели представить. Но мы надеялись, что в смерти простого десятника из числа рабов никто не будет особо разбираться. И не стали бы разбираться если бы не одно но. Но о нём я узнал значительно позже.

Чтобы нас не заподозрили в убийстве, мы отправили человека к оркам, чтобы он сообщил о смерти десятника. Спустя несколько минут раб вернулся в сопровождении трёх вооружённых орков. Орк, выглядевший самым старшим, присел возле трупа, перевернул его на спину, взял за подбородок и повертел голову мертвеца то в одну сторону, то в другую, хмыкнул. А затем сказал:

– Ну? Чего встали? Будто смерть никогда не видеть! Быстро за работу! А этого утащите в конюшню. Там его разрубить другие рабы на части и скармливать эйхо. Эйхо любить мясо, но редко есть. Сегодня у них будет пир. А ты, – орк обвёл нас взглядом и показал пальцем на Терна. – Ты теперь новый десятник.

Примерно на такой исход мы и рассчитывали. Тут же двое потащили тело к конюшням, а остальные принялись за работу. Норму нужно было выполнить норму, иначе Терна ждали бы сегодня палки.

Вечером, как обычно, мы отправились в барак. На входе меня за руку схватил орк и сказал:

– Ты будешь идти со мной.

Он повёл меня к самому большому дому деревни, в котором, насколько мы знали, жил тот самый бывший воевода императора орков, которому пожаловали эту землю. Однако мы его никогда не видели. Подведя меня к входной двери, орк сказал:

– Входи. Как зайти, так ты идти прямо до конца и никуда не сворачивать. И смотри без глупость, иначе ты больше не будешь бояться смерти, ты будешь умолять о ней. Такие тебя ждать пытки. Иди.

Я вошёл внутрь. Сворачивать здесь было особо некуда. Весь первый этаж был одним большим помещением, украшенным коврами. Посреди стоял длинный деревянный стол, окружённый скамьями. Слева и справа от входа располагались лестницы, ведущие в подвал и на второй этаж. В конце зала на настоящем деревянном троне сидел крупный старый орк, с седыми, коротко стрижеными волосами. На нём был надет халат с золотым узором. На поясе висел крупный кинжал, который для человека сошёл бы за меч. Помещение освещалось двумя большими люстрами со свечами вместо лампочек.

Жестом орк показал подойти к нему.

Я не осмелился ослушаться. Минуту мы молча смотрели друг на друга. Первым начал орк. Говорил он на удивление чисто и грамотно для зеленокожего.

– Я знаю, что сегодня произошло. Мой сын Джакс видел, как ты подстроил смерть десятника. Он погиб не случайно. Знаю я и то, что ты пытался бежать в тот день, когда обманул моего сына. Ты сказал ему, что тебя отправили на поиски глины, хотя это было не так. Я много повидал на своём веку, и я знаю таких, как ты. Ты никогда не успокоишься. От тебя будут одни лишь неприятности. Большинство моих сородичей просто убили бы тебя уже при первой попытке бегства, а голову принесли бы в деревню в назидание другим. И это было бы правильным решением. Но не единственным. Я более дальновиден.

Не так давно я был воеводой у нашего императора. За время службы мне удалось получить много золота, но оно не бесконечно. Сейчас, когда я устал от войн, а боевых ран у меня слишком много и они постоянно дают о себе знать, я решил уйти от войны и заняться семьёй. Сейчас у меня три жены, один сын и две дочери. Когда-нибудь моё золото закончится, и я не хочу, чтобы мои дети остались без медяка в кармане и шли кому-то прислуживать. Поэтому своё богатство я буду приумножать! Когда стена будет закончена, освободившиеся от этой работы рабы будут заниматься изготовлением сёдел, пасти и доить эйхо, работать в кузнице. Всем оркам нужен сыр и масло, чтобы есть, нужны сёдла, чтобы ездить верхом, нужны клинки, чтобы разить своих врагов. У меня будет всё это. Всё это для меня сделают мои рабы. Но тебе нет места среди них!

Тут у меня ком в горле встал, а по спине пробежала капля ледяного пота. Неужели он сейчас зарежет меня своим кинжалом? Ему это не составит труда. Несмотря на возраст, в нём чувствовалось нечто смертельно опасное. Нечто, от чего стоит держаться как можно дальше. Он мог за доли секунды вскочить со своего трона и вспороть мне брюхо.

– Не нужно пугаться, раб. Если бы я хотел тебя убить, я бы не рассказывал тебе всё это. Не надо думать, что я такой добрый и мне жалко убивать подобных тебе. Но зачем убивать то, что может принести тебе пользу? Спокойно работать ты не можешь – ты уже доказал, что от тебя исходят одни лишь проблемы. Но у тебя сильный дух. Дух воина. Я долго за тобой наблюдал, а после сегодняшнего случая твёрдо решил, что отправлю тебя в столицу. Скоро будет праздник и пройдёт множество смертельных поединков. Из тебя выйдет толк. Через месяц состоится праздник Светила. Ты, червь, наверняка даже не знаешь, что это такое, но я объясню.

Это главный праздник у нас, орков. Он проводится раз в четыре-пять лет. За это время подрастает новое поколение орков. За это время младенцы превращаются в детей, а дети взрослеют. Но орк, если ему суждено родиться мальчиком, не может считаться взрослым, если не прошёл обряд посвящения. Обряд заключается в том, что орк должен убить вооружённого противника. Если идёт война, то противника можно убить в бою, а на празднике просто отметить это событие. Если же на войне противника убить не удалось, то молодой орк всё равно обязан сразиться с кем-либо.

Чтобы считаться совершеннолетним, взрослым орком, в древние времена многие юноши шли на братоубийства. Убивали других орков, родных, жителей соседних племён. Чтобы такого не допускать, наши мудрые предки придумали праздник Светила. Но убить слабого или незащищённого человека считается постыдным. Поэтому мы создали школы гладиаторов. В которых готовят бойцов специально к празднику. Школа готовит из рабов воинов, которые сражаются с возмужавшими юношами-орками. За это родители орка платят школе хорошие деньги, независимо от исхода поединка. К тому же бой проходит на арене, на которой полно зрителей. Зрители, чтобы посмотреть бой, тоже платят деньги хозяевам рабов. Ну и конечно же, можно делать ставки на того, кто по твоему мнению победит, и заработать на этом кучу золота.

Мой брат владеет одной из таких школ. Он обучит тебя и будет выставлять на бои. Деньги, которые будут платить школе, мы разделим с ним пополам. Я не думаю, что ты сможешь победить хотя бы в трёх боях, но тем не менее. Как говорят, с паршивого эйхо шерсти клок. Ну, а чтобы у тебя был стимул, знай, что, если ты убьёшь двадцать четыре молодых орка, то обретёшь свободу согласно нашим законам и сможешь идти туда, куда пожелаешь. Сегодня вечером прибыл караван с припасами из столицы. Завтра утром он поедет назад, а ты поедешь с ним. У тебя есть вопросы?

Вопросов у меня было очень много, но главный из них был «за что?». За что мне всё это? В книгах, которые я читал про попаданцев, на них просто сыплются рояли вместе с кустами. Они тут же обретают сверхспособности, куют булат и дамаск налево и направо, одновременно с этим убивая могучих драконов и спасая сексапильных принцесс; становятся магами и правителями, строят в средневековье железные дороги и изобретают порох или, на крайний случай, наследуют трон, а бывает, становятся демиургами. За что со мной-то так? Почему я – раб? Неужели мне суждено через месяц погибнуть от меча едва достигшего половой зрелости орка? Но спросил я о другом:

– А выбор у меня есть? Варианты какие-нибудь? Например, получить свободу сразу, а не убивая двадцать четыре орка?

– Единственное, что ты можешь выбрать, так это смерть прямо сейчас и прямо здесь. На столе возле тебя лежит нож. Схвати его и попытайся меня убить, раб.

Я обернулся. Нож действительно имел место быть. Но я не самоубийца. Нет, не сейчас. Пока есть шанс, я буду за него держаться. Если уж мне не суждено выбраться из этого мира, то постараюсь хотя бы выживать в нем как можно дольше. Пусть из меня сделают гладиатора, пусть сделают настоящего воина. В этом мире способность убивать мне пригодится.

В тот день я попрощался с друзьями. Утром следующего дня меня затолкали в клетку из бронзы, стоящую на одной из телег. К счастью клетка была гораздо просторнее, чем моё первое обиталище в этом мире. Жаль только, что крыши над головой здесь не было, а степное солнце беспощадно пекло. Благо хоть у всех рабов уже давно на головах были самодельные соломенные шляпы.

Пол в клетке был застелен соломой. Я лёг, под голову положил пучок соломы побольше, смотрел на проплывающие мимо облака, во рту держал соломинку.

Дорога была прекрасна. Не нужно было работать. Кормили при этом лучше, чем в деревне. Так и прошла неделя пути. Я нежился на солнце днём, а ночью зарывался в солому. Копил силы для гладиаторской школы.