Текст книги "Зимний зной (СИ)"

Автор книги: Иден Бар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 30

Предчувствие грозы

Данил

– Даник, дорогой, – нестандартно начинает продюсер, и это как-то сразу напрягает.

Вначале просто интересуется, на месте ли мы. Я отвечаю, но Юрия Шмильевича уже как будто всего изнутри распирает важная информация, которой ему не терпится поделиться.

Еле дослушивает меня, чтобы затем продолжить с пафосом:

– Хорошо. Ты не зря трудился все эти годы и твоя карьера, наконец, делает новый виток! Кажется, мои молитвы услышаны.

Че он несет? Где Вирмантас и где молитвы, какой еще виток?!

– Вы о новом сотрудничестве, или что имеется в виду? – неподдельно заинтересовываюсь.

– Ты самородок, мой мальчик! И поверь, еще станешь звездой номер один в руках настоящих профессионалов. А мне, увы, больше нечего тебе дать. Ты перерос наш скромный лейбл, признаю. Я передаю тебя «Graffit star»…

Тут Юрий Шмильевич выдерживает драматическую паузу. Ненавижу этот театр, но как продюсер он и вправду гениален.

Если не считать того, что мой мозг сейчас просто отказывается, мягко говоря, принимать озвученную действительность.

– Не благодари, – усмехается.

– И в мыслях не было! – дерзко отзываюсь, – меня вполне устраивает и наш скромный лейбл.

Он, похоже, даже на какую-то секунду теряется. Потому что просто замолкает. Не ожидал? Или все уже решил, без меня?!

– Не горячись так, Данил, – в его тоне ощутимо сквозят стальные нотки, – ты должен быть благодарен, а что я слышу вместо этого? Документально, если хочешь знать, ты уже там, в их главном московском офисе! Тебе уже даже к нам заезжать без надобности…

Меня передёргивает. Я перебиваю его:

– Юрий Шмильевич, давайте обсудим это по приезду в Москву!

Мой голос звучит жалко, паника захлестывает меня.

– Да что тут обсуждать, Дань? – произносит недовольно. И я, не ожидавший такого предательства от него, почти теряю всякую надежду, – ты не понимаешь, какой уровень работы тебя ждет?! Не дури. Это ж не сравнить…

– Подождите! То есть, как передаете… Как вещь, по телефону?!

В моей груди давит и жжёт не выраженными чувствами.

Слил как тушку, вместе с брендом! Да, у него есть все права на мое имя, мои песни.

Я батрачил на этого человека за нищенский процент несколько долгих лет, почти без единого выходного. Но не жаловался, и был рад тому, что имел. Потому что знал – эта работа в счет моего будущего.

А теперь он так просто, ни слова не сказав, взял и отдал этот бренд и меня самого, как крепостного, в бессрочное пользование человеку, которого, он знает, я не уважаю.

Тимур Урусов – тупой высокомерный мажор, хотя и хваткий, не спорю. Но конкретно для него я бесталанный выскочка, детдомовец, что он не раз давал мне понять при личных встречах. Не особо церемонясь.

Так что это вообще удивительно, чем я его заинтересовал! Хотя, нет, если вспомнить о его нахальной сестрице.

Выходит, они решили, что я буду безропотно пахать на одного и трахать вторую?!

Но так не будет. Пошлю их всех, и начну, пожалуй, с Вирмантаса.

Не беда, обойдусь без бренда ZIMMA и без старых узнаваемых песен. Я запишу новые, неважно, с новым продюсером или без него!

– Не стоит так со мной разговаривать, Данил. Не ценишь ты добра, – злобно цедит Юрий Шмильевич, – забыл, откуда взялся, без роду и племени?!

Вот тут становится окончательно ясно, что дальнейший разговор с ним не имеет смысла.

– Вам-то что до моего происхождения? – спокойно реагирую.

– Ладно, давай не будем ссориться! – произносит он уже более миролюбиво, – тоже не хочу, знаешь… Ты же мне как сын.

От этой наглой лжи я морщусь. Все-таки очень хорошо, что мне не приходится видеть сейчас его рожу перед собой.

Было бы очень непросто сдержать эмоции.

– Эй, Данька, – весело спрашивает, видимо, расценив мое молчание как смирение и покорность судьбе, – ну ты чего, завис там?

– Юрий Шмильевич, а… мне уже как, в Москве в ваш офис не являться, сразу идти в «Graffit star»? – решаю закосить под дурачка.

Хотя мне убить его хочется.

Слышу, Вирмантас усмехается, продолжая играть в доброго дядю. Только вот актер из него так себе!

Автобус, накренившись, наконец, выбирается из фанатской пробки благодаря подоспевшим ментам, и Тоха просыпается. Почему-то во всех странах бывшего Союза фанаты особенно дикие.

– Ну что ты, Даник, я всегда тебе рад, приходи в любое время, – смеётся. Ага, это если бы у меня было время с той загрузкой, которая планируется в чудном продюсерском центре Тимура. У него даже сестра сутками работает.

Ну, ничего, на один визит время найду.

Я прощаюсь с ним, а перед глазами уже стоит светлый образ Машеньки Громовой. Его юрисконсульта.

Вообще то, в продюсерском центре Вирмантаса не один юрист, но именно ей довелось заняться однажды документальным оформлением наших с ним деловых отношений.

В итоге, помимо контракта, у нас с несвободной Марией случился короткий, но яркий роман. Я никогда не страдал повышенной совестливостью, поэтому Машин муж-импотент ничуть не мешал мне наслаждаться ее обществом, а ей раскрывать в себе новые женские грани.

Спустя какое-то время эти отношения сошли на нет. Маша, умная и красивая женщина, не собиралась расставаться с мужем. В том, что кроме секса, он ее вполне устраивал.

Поэтому я до сих пор в подробностях помню тот день, когда щедрая во всех отношениях Маша сказала мне, что у нее есть для меня прощальный подарок. Совершенно особенный.

Мы валялись в кровати у нее дома. Голые и уставшие, муж в отъезде, одна сигарета на двоих – все по классике.

– Мой львеночек, – сказала она, забирая у меня сигарету, – этот хитрый лис, наш продюсер, обдирает тебя как липку и будет обдирать еще долгие годы! Это факт.

– И?

Я не спорил с ней, я соглашался. И даже отвлекал от болтовни и от сигареты, пока она не сказала главное:

– И мне это показалось несправедливым! Я решила немножечко исправить ситуацию там, где это было возможным.

– Каким образом?

– Дело в том, что при составлении контракта Вирмантас забыл уточнить один пункт. А именно, размер материальной компенсации артисту в том случае, когда продюсер расстается с ним по своей инициативе! По умолчанию, в наших типовых контрактах эта сумма равна размеру стопроцентного гонорара за десять последних концертов, данных артистом, без вычета комиссии продюсеру. Щедро, согласись! Даже очень скромный артист у Юрия Шмильевича на квартирку себе в Москве заработает.

– Соглашусь. Не знал о таком пункте! – искренне заинтересовался я. Задумался, даже сигарета потухла.

– Ты что же, контракт свой не читал?! – посмеялась надо мной Маша.

– Просмотрел, – признался честно, – кажется, было что-то такое. Меня тогда больше интересовал процент от общего гонорара, мои штрафные и все такое. Инициатива Вирмантаса за его же бабки, это же от него зависит!

– Ну, ты правильно мыслишь, – голая девица напротив уже снова настраивалась на шаловливый лад, но я, зафиксировав ее покрепче, заставил закончить свою мысль:

– И что же ты сделала? Конкретно.

– Конкретно, я не убрала этот пункт. И не спросила о нем, хотя должна была бы. А он подписал!

– Я все же не очень понимаю…

– Сейчас поймешь! Вирмантас ещё ни разу не расторгал контракты с артистами по своей инициативе. Только по соглашению сторон, это очень удобный для него пункт, в связи с налогообложением и прочими моментами. Если же расторгнешь ты, считай, отдашь последнее, еще и должен будешь! Короче, лови совет от коварного юриста – будете разбегаться, вспомни об этой бомбе замедленного действия. Он пока о ней ни сном ни духом, а ты, если все сделаешь правильно, получишь хорошие отступные…

Скоординировав Тоху, я получаю еще немного времени для телефонных переговоров. Судя по ребятам из моей отныне бывшей команды, никто ничего не знает.

Звоню Марии Громовой. Здороваемся, и она сразу дает понять, что уже в курсе всего.

– Маш, твой подарок в силе? – спрашиваю, затаив дыхание. От этого сейчас многое зависит.

– Конечно, – вздыхает, – как вступил в силу с момента подписания, так и действует! А ты совсем забыл обо мне, гадкий мальчишка… Не звонишь, не пишешь.

Расплываюсь в улыбке.

– Спасибо, Маш! Ну, ты ж помнишь, я его заслужил, – шучу недвусмысленно, – а теперь извини! Я уже занят.

Эта новость, похоже, немного ее расстраивает.

– Что будешь делать? – спрашивает Маша.

– Пока не знаю. Подумаю еще, – отвечаю, хотя это неправда.

В голове моей уже рождается дьявольский план. Я должен опередить их обоих, и Тимура и Вирмантаса.

– Но тебе точно не грозят никакие санкции? – уточняю у нее.

– Точно, – хмыкает Маша, – я скажу, что спрашивала, а он ответил делать типовой. Вирмантас часто бывает рассеянным, к тому же, никак не сможет опровергнуть мои слова. Он, кстати, уже передал тебя, не вникая, по своей инициативе. Так что удачи на новом месте! И… я все так же буду рада видеть тебя иногда, если захочешь.

– Ладно, подумаю, Машунь. Пока, – прощаюсь с ней.

Я не подумаю.

Смотрю на часы и перезваниваю своей будущей жене. Ровно через двадцать минут, как и договаривались.

Глава 31

Невеста

Антонина

Звонок Данила застает меня в общественном транспорте, на котором я добираюсь из больницы домой. Снимаю трубку, снова здороваемся.

Происходящее кажется мне нереальным – то смешным и нелепым, то волшебным и загадочным. Но, в любом случае, я чувствую себя счастливой.

Улыбаюсь как дурочка, а старушки напротив глазеют на меня с нескрываемым любопытством. Вот не любят у нас счастливых людей, и все тут! Сидела бы я мрачная и насупленная, никто бы не обратил внимания.

– Ну что, решилась? – весело спрашивает Даня.

– На что? – кокетливо уточняю.

– На то, чтобы связать наши судьбы, – объясняет он очень серьезно, даже терпеливо.

– Навсегда, – добавляет.

– Конечно, – отвечаю ему просто.

Слушаю, как звонко щебечут за окном птицы. Трамвай, качнувшись на рельсах, тормозит, и в приоткрытые двери вагона, ероша мои волосы, врывается поток теплого воздуха.

Смеюсь. Решительно все сейчас кажется мне прекрасным и удивительным!

Совсем как Константину Левину, герою романа «Анна Каренина», когда он почти также как я, бродил по городу накануне своей женитьбы на любимой девушке. Во времена Константина браки по любви были редкостью.

Я испытываю абсолютно тот же чистый восторг, как у него, когда совсем простые и обыденные вещи вдруг видятся в каком-то новом, удивительном свете.

– Тогда я все готовлю к твоему приезду! Ну и ты давай, собирайся уже потихоньку, – деловито продолжает Данил.

Его почему-то не удивляют приступы моего периодически накатывающего, беспричинного веселья. Хмыкаю:

– Это как, вещи в чемодан складывать?

– И не только, – спокойно отвечает, – я перезвоню тебе вечером, обсудим конкретнее. Ты сможешь в понедельник уволиться, так чтобы одним днем, без отработок?

Замолкаю. От такого темпа у меня перехватывает дыхание.

До меня постепенно доходит, насколько все серьезно. Данил начинает убеждать меня, но этого и не требуется. Я легко соглашаюсь на все, что он предлагает даже несмотря на то, что главный его аргумент звучит как «а чего тянуть».

А действительно, чего?

В тот момент все, что мы задумали, кажется мне естественным, и даже единственно верным. Жизнь так коротка! В чем смысл терять время, если можно не терять, а жить и любить в полной мере, вместе?

Одинаково счастливые и довольные друг другом, а еще, воцарившимся между нами взаимопониманием, мы прощаемся до вечера.

Я лечу домой на крыльях любви, с бешено бьющимся сердцем, с целым роем мыслей в голове. Мне они совершенно не подвластны, и я тщетно, долго пытаюсь усмирить и упорядочить их.

Бросив это гиблую затею, вернувшись домой, я бесцельно и радостно слоняюсь по квартире, роняя вещи. Твердо решаю уволиться в понедельник.

И в понедельник же, как договаривались, купить билет в Москву. Хотя, можно это сделать и сегодня онлайн. Я не особо задумывалась, но до отъезда мне предстоит целая куча дел.

Впрочем, я больше не боюсь ни дел, ни трудностей. Чувствую в себе невероятный подъем, сейчас мне все «по плечу»! Для меня как будто нет ничего невозможного.

– Антонина Сергеевна Зимина, – говорю своему отражению в зеркале, и снова смеюсь.

Представляю на миг лица бывших коллег-учителей по нашему провинциальному интернату. То-то все удивятся, когда узнают!

С волнением думаю о том, как расскажу о свадьбе дяде Ване и родителям. Накатывает неожиданное желание надеть белое платье, почувствовать себя красивой.

А вечером звонит Данил.

Мечты о платье, и о маленьком празднике в узком семейном кругу рассеиваются как дым. Но я уже и сама понимаю как это неважно.

Неромантичный Данил, к тому же, публичный человек, предлагает мне быструю тайную роспись в одном из московских районных загсов. Наверное, это к лучшему.

Вместо слов любви и пылких признаний первым делом он интересуется, есть ли у меня загранпаспорт.

– Есть, – подтверждаю со вздохом.

– Супер, а сможешь сфоткать и сбросить мне, все странички? – тут же реагирует.

Я вяло спрашиваю зачем, хотя, в общем, уже сама догадываюсь. Однако ему удается меня удивить!

Данил хочет, чтобы я приехала к нему с одним маленьким чемоданчиком из самых необходимых вещей, и попала, что называется, с корабля на бал. Вернее, в тот же день, на собственную свадьбу.

Просит быстренько передать хозяйке съемную квартиру, отправить родителям мои ненужные вещи и уже во вторник быть в Москве.

Почувствовав легкое головокружение и дрожь в ногах, я присаживаюсь.

– Я договариваюсь с загсом на вторник, так подходит? – говорит Данил, по сути, ставя меня перед фактом, – распишемся, и в тот же день махнем на Бали! На месяц или больше, считай это нашим свадебным путешествием. Деньги у нас есть. Давай я тебе сейчас перешлю немного, чтобы не было проблем с билетом и квартирой, напиши куда…

Впервые, я ощущаю страх. В воздухе витает что-то странное.

– Ты просто расслабься и не думай ни о чем, – мягко увещевает он.

Но я так не могу. К чему такая спешка?!

– А как же… твой гастрольный график, работа? – спрашиваю растерянно.

Данил не дает моей бдительности и шанса, веско ответив:

– Я беру отпуск! Кроме того, расхожусь с продюсером. Вторник важный день, запомни. У нас состоится окончательный расчет. Потом у меня в городе кое-какие дела, но к тому времени, когда ты приедешь, я уже весь твой! Расскажу, если хочешь, обо всем позднее. Не по телефону, ладно?

– Ладно, – киваю.

Я верю ему.

– Но все так быстро, – все же тяну неуверенно, – больше похоже на то, что мы бежим куда-то!

Но, что бы я ни говорила, давно уже плавлюсь как кусочек масла на раскаленной сковороде, и все, сказанное Данилом, кажется мне истиной в последней инстанции. Он вторит мне:

– А так и есть! Мы бежим. Друг к другу…

После нашего разговора я еще долго сижу, не двигаясь. Потом иду к шкафу как зачарованная, распахиваю его с улыбкой на лице.

Господи, какая ерунда, подумаешь, свадьба, платье! У меня как раз есть подходящее.

Белое простенькое платьице до колена, но приталенное и с изящным рукавом-фонариком. К нему остается только подобрать такие же белые туфли-лодочки.

Может быть, распустить волосы, завить легкие локоны? Будет просто, но со вкусом. Даже цветов не нужно.

Сейчас только одно имеет значение. Мы любим друг друга! Все остальное неважно.

Глава 32

Роковой вторник

Главный офис продюсерской компании «Graffit star», Москва

В величественный, исполинских размеров кабинет президента компании Тимура Урусова уверенно входит его сестра, яркая блондинка. За ее спиной маячит секретарша с беспокойным взглядом, которая, впрочем, тут же исчезает, убедившись, что шеф не против этого визита.

Двигаясь с грацией юной Мэрилин Монро и также напоминающая ее внешне, Катя прямо с порога направляется к бару. Там наливает себе что-то, звякнув бокалами.

– Привет, Тим! – через плечо бросает хозяину кабинета.

– Привет, – откликается он из-за недр своего стола.

Нехотя отодвигает от себя эффектную брюнетку, привалившуюся к этому самому столу пятой точкой:

– Погуляй пока!

Эффектные брюнетки – слабость Тимура Урусова. Сейчас они с брюнеткой не делали ничего, выходящего за рамки приличий, хотя могли бы.

Но Кате нет до этого никакого дела. Пусть и нечастая гостья здесь, она чувствует себя как дома. Спокойно опускается, с бокалом в руке, на низкий широкий диванчик цвета кофе с молоком, ожидая внимания брата.

Девушка напротив томно улыбается Тимуру. Скашивает глаза в сторону дверей, ведущих из кабинета в зону отдыха.

– Ты придешь ко мне попозже? – спрашивает с придыханием.

Он кивает и бесцеремонно шлепает ее по попе, поторапливая. Провожает взглядом и только затем, наконец, медленно, лениво поднимается из-за стола.

Идет к сестре, бесшумно ступая по густому напольному ворсу своими мягкими дизайнерскими мокасинами, так похожими на домашние тапочки.

Все в этом кабинете призвано смущать, и поражать воображение кричащей роскошью. Какой-нибудь российский певец болгарского происхождения совершенно точно сошел бы здесь с ума от счастья.

Однако во всем этом, конечно, присутствует тонкий психологический расчёт, который всегда оправдывается. Ибо всяк сюда входящий невольно задумывается как о масштабе личности самого Тимура, так и о размерах его бездонного кошелька.

В громадном помещении царят все оттенки бежевой пастели и золота в мягких теплых тонах. Стеновые панели, мебель выполнены исключительно из дорогих сортов дерева с использованием сложнейшей резьбы и фрезеровки, и украшены сусальным золотом.

Мебель в этом кабинете настолько дорога, что сама по себе выступает его эксклюзивным украшением. Из окон открывается вид на самое сердце Москвы.

Но и это ещё не все. Непосредственно к кабинету примыкают сложные разветвления из нескольких комнат – комнаты отдыха, просторного санузла, сауны и спальни.

Даже сам Тимур Эльдарович своей несколько экзотической внешностью дополняет этот кабинет как вполне полноценный "элемент" декора.

Коренастый, мощный и смуглый, он довольно привлекателен. Тело его, красивое и ухоженное, густо «забито» татуировками, что придаёт Тимуру странный, даже опасный вид.

Как носитель преимущественно восточного генофонда он, в отличие от своей белокожей, голубоглазой и курносой сестры по матери, кареглазый и темноволосый. А модная аккуратная бородка с усами лишь подчеркивают это.

Тимур очень молод для своей должности, на вид ему не больше тридцати пяти.

Поравнявшись с диванчиком, он вальяжно разваливается на нем и с любопытством заглядывает в бокал сестры.

– Что-то я не наблюдаю здесь Данила Зимина, – произносит она как бы задумчиво.

Крутит бокал в руке, покачивая его темное янтарное содержимое. Затем делает глоток и вперяет в брата требовательный взгляд.

– Где, на моем столе? – хохотнув, уточняет он.

– На моем! – отвечает Катя зло и веско, – деньги переведены, Вирмантас всем доволен, а артиста не видать.

Тимур морщится.

– Не суетись, – только и произносит он в ответ.

Вздыхает, встает и тоже идет к бару, но не за спиртным. Ворчит что-то о целой куче дел на сегодня и необходимости быть в тонусе.

Скользит скучающим взглядом по батарее дорогих бутылок, перед тем как взять там маленькую коробочку, внешне очень напоминающую табакерку. Возвращается, ставит ее на прозрачный журнальный столик.

И Катя невольно засматривается на тонкую работу ювелира – «табакерка» выполнена из белого золота с красивой инкрустацией в виде россыпи дорогих камней. Но тут Тимур открывает ее, и все очарование рассеивается.

Он готовит «дозу» из белой дорожки порошка. Сестра просто наблюдает за ним, никак не комментируя.

– Сам позвонит, – флегматично продолжает Тимур, закончив свои приготовления.

– А у него есть твои контакты? – с сомнением спрашивает она, снова делая глоток.

Закидывает ногу на ногу, придирчиво разглядывая носки модельных туфель на высоченной тонкой шпильке.

– Найдет, – коротко басит Тимур, – а еще лучше, придет и запишется ко мне на прием! Я так выстраиваю отношения с артистом с самого начала. Чтобы сразу понимал, кто его хозяин, и кто здесь рулит реально.

Катя смеется.

– Дай и мне попробовать, – тянется к порошку.

Но он не дает ей этого. Отрицательно мотнув головой, вдыхает «дозу» сам. Затем расслабленно откидывается на диване головой назад, прикрыв веки.

– Ни к чему тебе, – отзывается, – ты у нас и без того баба экзальтированная, а так совсем слетишь с катушек.

– Сам ты баба, – тянет она обиженно.

– Вон как на стенку лезешь в ожидании Зимина! – продолжает, – а я на этой дури уж лет десять, и никакого привыкания, веришь?

Катя кивает, с трудом скрывая свое нервное возбуждение. Тут брат прав, хоть он и сволочь редкая.

Катя знает.

– А то хуже буду работать, да?! – весело изрекает, но Тимур не удостаивает ее ответом.

Повисает недолгая пауза.

– У меня скоро день рождения, – говорит она, улыбаясь, – Тим, ты хоть помнишь?

– Ну да.

Брат открывает свои черные как ночь глаза и смотрит на нее, пытаясь разгадать, какая просьба за этим последует.

– Подари мне его на день рождения! – не затягивает она с интригой.

– Кого?

– Зимина.

– Бери! – ржет Тимур.

Когда их улыбки заканчиваются, он находит нужным уточнить:

– В каком виде, в торте мне тебе его запечь, что ли?! Так ты за этим пришла?

С довольным видом, Катя ныряет к нему под бочок и начинает ластиться, как кошка, поглаживая:

– Нет, в торте не нужно, а лучше отпусти-ка ты нас на Мальдивы, на недельку-другую! Мы потом все отработаем. Честно-честно.

Тимур усмехается.

– На Мальдивы?

– Ну да, – продолжает она уговаривать, – ты же знаешь, как мне важно иногда расслабляться?

– Ладно, черт с тобой. Забирай его, езжайте! Десять дней, и ни днем больше.

Он снимает с себя ее руки и снова идет к бару. Там, плеснув себе виски со льдом, падает в одно из кресел. Устало потирает переносицу:

– Мне тоже по душе этот пахарь, будем считать, пригодится.

– Но сдался он тебе, Катька! – вдруг добавляет осуждающе, – ты наиграешься, а мне потом ограняй этот кубический цирконий.

– Брюлик, – настаивает она.

– Кубик циркония, – стоит на своем Тимур.

Но сестра не спорит дальше. Вполне удовлетворенная разговором, она поднимается со своего места, одергивает юбку и проводит рукой по волосам.

– Ладно, не буду отнимать твое драгоценное время. Просто маякни, как он объявится.

– Само собой. Куда он денется...

В этот момент телефон Тимура начинает звонить. Взглянув на экран, он досадливо морщится и Катя, не справившись с любопытством, заглядывает туда тоже:

– Кто там?

– Так, один пафосный член...

– А я думала, он твой друг!

Она смеется. Машинально достает и свой телефон, чтобы посмотреть, нет ли пропущенных.

– А что, пафосный член не может быть моим другом? – реагирует на ее смех Тимур, сверкнув в улыбке белоснежными винирами, – вообще, рассказать тебе, что такое дружба?!

Но Катя молчит, нахмурив светлые брови. Быстро листает что-то в своем телефоне.

– Ну, че там? – спрашивает брат, делая вид, что это ему действительно интересно.

– Смс-очка, – отвечает растерянно, – от помощника Зимы, Крис переслала. Ну, нифига себе! Тимур!

Часом ранее

Данил

Паркуюсь под офисом бывшего шефа, здороваюсь с охраной. Здесь я пока за своего, но так будет недолго.

Бросив взгляд на наручные часы, оставляю машину и уверенным шагом иду в здание. На часах 10.55 утра.

Благодаря друзьям из офиса я знаю, что сегодня у Юрия Шмильевича, как и у меня, важный день.

Только для меня он не просто важный. Накануне я почти не спал, строя планы и решая организационные вопросы. Домик на берегу Индийского океана уже ждет нас!

Ровно через пять минут, в Кремле, Юрия Шмильевича будут награждать за какие-то там заслуги перед отечеством в сфере российской музыкальной культуры. Не персонально, конечно, а в числе таких же подобных деятелей.

Мне не доводилось бывать в Кремле на награждениях, но я в курсе, что там принято отключать телефоны, в том числе, на фуршетах, которые обычно устраивают для орденоносцев после церемонии.

Это означает, что у меня есть примерно полчаса времени, пока Юрий Шмильевич будет вне зоны доступа. Что ж, вполне достаточно для реализации моей задумки.

Мне всего-то нужно, немножко удачи сегодня! Потому что слишком многое на кону, и слишком много зависит от случая.

Здесь, в его офисе, находится моя страховка, которую я намерен забрать прямо сейчас.

Более того, я собираюсь нарушить закон, совершить некрасивый поступок. Хотя, такие как я, мало понимают в красоте.

Господин Вирмантас играет со мной не по правилам, а значит и мне можно!

Кроме того, теперь я не один. Теперь у меня семья и я должен думать, как не остаться без гроша в кармане, потому что пока не знаю, насколько затянется мой вынужденный отпуск и эта вынужденная борьба с Тимуром Урусовым.

Конечно, у меня есть кое-какие средства. Но я больше не могу рисковать.

Еще, нужно подумать о том, как мне выйти сухим из воды, или точнее, с минимальными потерями из этого гребаного «Граффит стар».

Поднимаюсь на лифте во владения Вирмантаса, вхожу в приемную. Там все, как и всегда, деловая обстановка. Ко мне синхронно поворачиваются «двое из ларца» – разбирающие у стола почту личные помощник и секретарь Юрия Шмильевича, Ваня и Вера. Оба молодые ребята, до тридцати.

В строгих офисных костюмчиках резко контрастируют со мной, одетым по-спортивному и с рюкзаком на плече. Хотя, в принципе, так я одеваюсь частенько.

Их лица выглядят немного растерянными. Конечно, все в офисе уже в курсе моего перехода в «Граффит стар» и, возможно, не ожидали увидеть меня здесь так быстро. Или вообще увидеть меня здесь хоть когда-нибудь.

Здороваюсь с Ваней и Верой, и ужом проскальзываю прямо в приоткрытую дверь, ведущую в кабинет шефа. Там внаглую располагаюсь за столом для совещаний. Ребята – за мной.

В целом, эта ситуация довольно обычна. Раньше я нередко подолгу ждал шефа в кабинете в его отсутствие.

– Вань, у меня есть десять минут, – огорошиваю первого, не давая им опомниться и сообразить, как бы выгнать меня отсюда половчее, – Юрий Шмильевич когда-то говорил, чтобы я подписал у вас бумагу о том, что у меня нет к продюсерскому центру имущественных и так далее претензий. Бумага готова?

Я, конечно, блефую. Ничего подобного он мне не говорил. Зато я знаю, как выкрутиться на эту тему в разговоре с ним, но попозже.

Мне просто очень нужно остаться в этом кабинете одному на пару минут, не больше. Даже на минуту!

Ваня выглядит озадаченным.

– Мне Юрий Шмильевич не говорил ничего такого, не припоминаю что-то, – тянет он.

Нетерпеливым тоном, я тут же предлагаю ему перезвонить шефу и уточнить. И они почти хором, восхищенно, со всеми ненужными подробностями рассказывают мне, почему сейчас никак – шеф на награждении.

Я тоже делаю радостное лицо.

– Молодец Юрий Шмильевич! – говорю им одобрительно.

Ваня и Вера кивают, не двигаясь с места. Стоят у стола, надо мной стойкими оловянными солдатиками.

Убедившись, что они вряд ли планируют покинуть свой пост до самого возвращения шефа, продолжаю:

– Вань, ну ты, может, спроси у юристов, сделают они мне такую бумагу по-быстрому? Я готов подписать. А то вдруг Юрий Шмильевич поругает тебя.

А вот это оказывается аргументом. Встрепенувшись, Иван уходит и я, с улыбкой из арсенала своих самых обаятельных, перевожу взгляд на давно и безнадежно сохнущую по мне Верочку:

– Можно попросить у вас стаканчик негазированной минеральной воды?

Ввиду нашей давней взаимной робости, с ней мы всегда на «вы». Даже не смотря на наше многолетнее рабочее общение.

Кивнув, секретарша исчезает в проеме двери, оставив ее открытой. Итак, у меня две минуты, или лучше будем считать, одна.

Я быстро подхожу к встроенному в стену кабинета сейфу. Открываю незаметную с виду «дверцу» и ввожу комбинацию цифр.

Вообще, в кабинете шефа не один сейф. У него есть и свой личный, куда доступ, по понятным причинам, закрыт, но шифр этого, так называемого «общаковского», я знаю.

В нем мы храним «резервные» деньги – излишки, полученные за проведенные концерты и мероприятия, для всяких разных непредвиденных нужд.

Тихо присвистнув, достаю запечатанные пачки купюр в характерных банковских обертках. Сто тысяч американских долларов.

Здесь больше, чем я думал, но меньше, чем Вирмантас должен мне в качестве официальной компенсации по контракту.

Складываю деньги в рюкзак и закрываю сейф. Если б я хоть на секунду думал, что он захочет по-честному вернуть мне то, что полагается, то не делал бы этого.

Больше того, я готов вернуть эту наличность по первому требованию, но при условии, если он переведет мне на счет то, что должен. Чего не будет.

Памятуя о патологической жадности бывшего шефа, уверен, что мне пришлось бы искать юристов и потом судиться с ним годы.

Поэтому, лучше скажу ему, что меня вполне устроит и эта сумма.

Когда Вера входит в кабинет с бутылкой воды и стаканом на подносе, я давно уже сижу за столом со скучающим видом.

С ней мы мило беседуем еще минут пять, прежде чем к нам забегает запыхавшийся Иван:

– Вот, Дань, смотри, подписывай!

Кладет передо мной бумагу с ручкой. Юристы обитают всего через пару кабинетов от нас. Пока что все идет по плану – я вижу, что они ожидаемо, в темпе «набрали» нечто шаблонное.

Быстро пробегаю глазами строчки и, отодвинув от себя бумаженцию, спокойно встаю. Закидываю на плечо рюкзак.

– Не совсем то, Вань, извини. Не подпишу, – отрицательно качаю головой.

И объясняю уже конкретнее:

– Понимаешь, такое заявление должно быть взаимным. Здесь еще надо указать, что у Юрия Шмильевича тоже нет ко мне претензий. Вот тогда окей. Ладно, не страшно, я ему позвоню, текст согласуем. Приеду в другой раз, ребят, спасибо!

Им не остается ничего другого, кроме как согласиться со мной. Я прощаюсь с Ваней и Верой, и ухожу, не позволив втянуть себя в дискуссию на тему моего нового, ненавистного продюсерского центра.

Уже этим вечером я, женатый человек, буду лететь в такое место, где меня не найдет даже Тимур Урусов.

Вернее, не найдет нас. В самой прекрасной в мире глуши, в тихом, безопасном местечке на берегу океана.

Снять там дом мне помог друг, музыкант Соммерт, «в миру» Миша Сомов. Так что звонить Вирмантасу, чтобы расставить все точки над «i» я буду уже оттуда.

Надеюсь, во всяком случае. Он может обнаружить пропажу денег как через час, так и через месяц с равным успехом. Насколько я знаю, заглядывает он в тот сейф редко и только по необходимости.

А прямо сейчас мне нужно съездить в банк. Как VIP клиент, я уже позвонил и договорился о времени визита.

Хочу, во-первых, подстраховаться и закрыть свой действующий «зарплатный» счет, перекинув сбережения с него на парочку новых, которые открою там же. И, во-вторых, на один из этих счетов я положу восемьдесят штук из своей сумки.

Оставшиеся двадцать мы прихватим с собой на Бали наличкой. По правилам, пересекая границу, один человек может провезти не более десяти тысяч евро.