Текст книги "Зимний зной (СИ)"
Автор книги: Иден Бар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 26
Примирение
Антонина
Остановившись прямо посреди улицы, я немедленно пишу ему ответ подрагивающими от волнения пальцами: «Да», и «Привет» вдогонку. Данил тут же перезванивает.
– Але, – произношу ровно, стараясь ничем не выдать своего радостного смятения.
– Привет, – пауза, – я просто хочу уточнить статус наших отношений.
Он говорит сухо, деловито.
– И.. еще кое-что! Если ты хочешь быть со мной, то не должна врать мне. Никогда. Если хочешь остаться просто другом, тоже.
Слегка опешив от суровости его тона, я даже не сразу нахожусь, что ответить. Моя широкая улыбка меркнет.
– Слушай, ты сейчас серьезно?! – отвечаю немного сердито, – люди врут друг другу по мелочам, это нормально. Но если ты неврастеник или патологический ревнивец, то, конечно, у нас ничего не выйдет, не стоит даже начинать. У меня были причины соврать тебе! Я не изменяла или что-то подобное, и вообще ничего такого страшного не произошло, но ты не захотел даже выслушать…
– Я слушаю, – спокойно перебивает.
Делаю паузу, чтобы перевести дыхание, и в этот момент кто-то подходит ко мне.
Так близко, что я даже улавливаю приятный аромат мужского парфюма, и оборачиваюсь. Майор Ивакин! Неожиданно. Но что ему нужно?
Он улыбается, приостановившись в шаге от меня и явно желая что-то сказать. Тактично ждет окончания разговора.
– Ну, так что?! – нетерпеливо интересуется Данил.
Его голос звенит от напряжения, и я теряюсь, не зная, как лучше поступить в этой ситуации. Неверно истолковав мое молчание, майор мягко замечает:
– Простите, что помешал. Но уже довольно поздно, я провожу вас, если позволите?
– Кто это?! – «взвивается» голос Данила в трубке.
Мысленно застонав, принимаю решение «рубить» ему правду-матку.
– Майор Ивакин, – докладываю упавшим голосом, – я только что давала показания как свидетель в Управлении по борьбе с наркопреступностью. Алексей Васильевич тоже закончил свою работу и предлагает проводить меня до остановки.
Данил замолкает.
– В целях безопасности. Алексей Васильевич ведет дело, по которому я свидетельствовала, – добавляю на всякий случай.
– Ни фига себе, – реагирует ошарашено, – ладно, а когда сможешь перезвонить? Ты же не шутишь?! Я буду ждать. Вызови такси.
– Хорошо, – соглашаюсь.
– Да, пусть майор побудет с тобой, пока ждешь, – добавляет Данил.
Вздыхаю, искоса поглядывая на застывшего словно на вытяжку картинку-майора. Даже при тусклом уличном освещении заметно, как стильно он одет и какой зеркальной чистотой сверкают его красивые модные туфли.
Однако. Неужели они все тут, такие красавчики на работе?! Или это какой-то тайный дресс код борцов с нелегальным наркооборотом?
– Вызови такси и сразу позвони мне, как будешь дома, – требует Данил. И повторяет, – я буду ждать. Хорошо?
Счастливая, я прощаюсь с ним ненадолго и кладу телефон в карман.
Как, оказывается, все просто и легко, когда говоришь только правду. Почему же, находясь в отношениях, мы часто многое умышленно искажаем или додумываем сами?!
Ведь глупо очень. Опомнившись, я снова достаю телефон из кармана и благодарю майора, попутно объясняя, что собираюсь вызвать такси.
– Зачем такси, я подвезу вас! – тут же предлагает он, снова выбивая меня этим из колеи, – моя машина рядышком, на парковке. Куда вам нужно?
– Что вы, это неудобно, – отрицательно качаю головой.
Но майор продолжает настаивать на своем и даже уверяет, что возможно, нам по пути. Просит назвать адрес.
Тут до меня доходит – я ему нравлюсь! Он улыбается так обезоруживающе, что на него даже не получается рассердиться за настойчивость.
– Нет, это неудобно, – повторяю решительно и тут же, при нем звоню в службу такси. Слушая гудки в трубке, прибавляю, – пока мы с вами разговариваем, машина бы уже приехала!
Так и происходит, потому что такси прибывает буквально в течение десяти минут, пока мы еще немножко болтаем. Мне даже не приходится просить майора постоять рядом, он охотно остается со мной и сам.
Время уже действительно позднее, и эта отдаленная от центра города, слабо освещенная улица не самая безопасная, несмотря даже на близость полицейского управления.
С момента вызова мною такси, как по мановению волшебной палочки, майор меняется. Мой страх того, что он начнет пытаться флиртовать, к счастью, не оправдывается.
Он перестает быть навязчивым, и какое-то время мы спокойно говорим ни о чем. Снова став серьезным и даже слегка отчужденным, он производит приятное впечатление. Но я все равно чувствую облегчение, когда такси, наконец, подъезжает. Благодарю майора. Мы прощаемся.
Дома сразу, едва разувшись и присев прямо в коридоре, я набираю Даню.
– Рассказывай, – требует он сходу подробностей.
И я вываливаю на него целый ушат информации, хотя, само собой, в значительно смягченной версии. Примерно в той, которую озвучила дяде Ване. Вообще, Зимин не производит впечатления тревожного человека, но все же довольно долго отчитывает меня за то, что я была неосторожна и не рассказала ему обо всем сразу.
– Я испугалась, – говорю, впрочем, чувствуя, что он не очень-то верит этому, – там был какой-то антинаркотический рейд. Шманали всех, извини за выражение, в том числе и меня! Пока я под подпиской о невыезде. Не знаю, как надолго. Прохожу по делу как свидетель, но все равно это очень неприятно, можешь мне поверить.
– А я подумал, ты решила меня бросить! – признается, шокируя меня.
– Да с чего ты это взял?!
– Ну раз нет, то значит супер, – отвечает уклончиво, – когда увидимся?
– Когда захочешь, – выдаю, не подумав.
– Круто, – жарко дышит в трубку, и я почти физически ощущаю его ликование.
Мое собственное тело тут же отзывается. В плену сладкого томления, я тоже уже предвкушаю скорую встречу. Ненадолго замолкаем, оба.
– Ладно, раз ты пока невыездная, приеду сам, – коротко резюмирует Данил, – осталось только придумать, когда.
– Давай, – быстро соглашаюсь, – а где ты сейчас?
– В Новосибирске, в гостинице. Но уже завтра на рассвете лечу в Вильнюс, а оттуда в Дубай. На сутки.
– В Дубай, ого. Неужели у тебя и там концерты?
– Нет, снимаем клип на новый совместный трэк с Клаудиа, – отвечает Данил как-то обреченно.
Мне тоже становится невесело.
– Ясно. Пакуешь чемоданы на завтра? – спрашиваю, лишь бы не молчать.
– Я их пакую минут за пятнадцать в среднем, – усмехается, – мое время на сборы из любого отеля! Все опыт, сын ошибок трудных.
Я улыбаюсь тоже, но идиотская, растущая в геометрической прогрессии ревность больно скребет мое сердечко своими когтистыми лапами.
И с тоской вспоминаю о том, как их прошлая совместная композиция гремела на всю страну, это был хит о любви номер один! Я закрывала глаза и уши. Тогда казалось, что они пели отовсюду. Неужели и в этот раз будет также?!
– А че там за майорчик, кстати, с чего он добренький такой? – вдруг вспоминает Данил с ревнивыми нотками в голосе, – простите, провожу… что это было?!
Хмыкаю. Вот не получается говорить всю правду, не получается! Что будет, если я начну рассказывать Данилу обо всех, кому понравилась, или он мне, что еще хуже? Не сойдем ли мы с ним оба с ума в один далеко не прекрасный день?!
– Да так, вышел из здания почти одновременно со мной. Просто вежлив очень, – откликаюсь, – не бери в голову. Кстати! Я тебя ревную к Клаудиа.
Слышу его довольный смешок в трубке, и продолжаю, умело смещая фокус с майора на певичку:
– Видела ваш прошлый клип. Может быть, я ошибаюсь, конечно, но она там всю песню смотрела на тебя как кошка на мясо!
– Это режиссёрская задумка! – смеётся, – ну, ладно. Ты права. Не встреть я тебя семнадцать с половиной дней назад, у нас бы с ней точно сложился… ээ, романчик.
– Романчик? – тяну недоверчиво.
Сердце, гулко ухнув, вдруг проваливается куда-то в пятки. Значит, да. Она влюблена в Данила! Я тоже заметила.
– То есть, ты хочешь сказать, что не встреть меня снова, у вас с ней могли бы сложиться отношения и со временем, ну теоретически, семья?!
– Ну нет, такого я бы не сказал точно! – восклицает Данил, и от веселости его тона меня тут же "отпускает", – какое богатое воображение. Как у всех девочек, да? Понимаешь… в шоубизе, да и вообще, все так легковесно, что ли. Бывает, конечно, у кого-то что-то серьёзное. Но лично для меня, чтоб ты знала, единственный человек, с которым можно задуматься о настоящей семье – это ты.
Он говорит об этом просто, но с такой трогательной и даже почти детской откровенностью, что я замолкаю. От удовольствия. Дыхание перехватывает – я чувствую, как краснею.
Все потому что это очень важное для меня признание, важные слова.
– Мне так приятно, – отвечаю ему, – я могу признаться тебе в ответ, что это взаимно! И вообще, Данил. Я так соскучилась…
Он слушает меня, затаив дыхание. Но слова почему-то быстро иссякают. Наверное, от волнения.
– Я бы слушал тебя вечно, – подтверждает он мою догадку, – но уж лучше бы увидел!
– Теперь это зависит от тебя.
– Не от меня, – вздыхает, – вернее, не только. И не ревнуй к Кате, слышишь?! У неё нет шансов. Я даже постараюсь объяснить ей это.
– Хорошо бы! – радуюсь.
Данил больше не вспоминает о майоре, и вообще ни о чем постороннем. Мы говорим только о нас. Сейчас, сидя на неудобном стульчике в полутемной прихожей и слушая его, я чувствую себя абсолютно счастливой.
На экране вдруг загорается вторая линия – Елка. С той поры, как она спасла меня, мы сдружились еще больше, и как раз завтра вечером должны увидеться. Я пригласила ее к себе в гости, и даже решила испечь пирог с вишней по такому случаю.
Данька, как и большинство парней, не любит долго говорить по телефону. Поэтому, договорившись со мной о точном времени следующего «созвона», он нежно прощается.
Все во мне горит и пышет ярким пламенем из сплошь положительных эмоций. В этом пламени есть все – от страсти до любви, самой искренней и глубокой.
Это случилось совсем не быстро и, наверное, даже незаметно, зато теперь я в полной мере ощущаю ее. Любовь.
Как ни странно, но тем сильнее и страшнее мысль о близости с Данилом. Это не комплексы, скорее, что-то непонятное, необъяснимое, или возможно, просто страх нарушить нечто прекрасное и недосказанное между нами, нарушить ощущение волшебства.
Вместе с тем, я хочу перейти с ним эту грань, и как можно скорее.
Улыбаясь собственным глупейшим, лишенным всякой здравой логики мыслям, перезваниваю Елке. Здороваемся, болтаем. Она моментально, каким-то внутренним чутьем улавливает мое возвышенное и романтичное настроение, и я брякаю, не подумав:
– Танюш. А я, наверное, скоро в Москву перееду!
– Почему вдруг? – удивляется.
– Да нет у меня тут перспектив никаких. Фирма, в которой я работаю, планирует проводить сокращение. Мы же только посредники на этом рынке, нас почти полностью поглотили производители. Скоро это посредничество не будет работать совсем!
– Ясно. Но почему Москва?!
– А почему бы и не Москва? – весело парирую.
Подруга неожиданно загорается моим энтузиазмом:
– Да и правильно! Я, такая же, как ты, авантюристка! Поддерживаю. И вообще, помочь могу. У меня в Москве есть приятельница очень хорошая, работает в крупном издательстве. Если тебя так к СМИ тянет, составит протекцию! Только они, наверное, поставят тебе условием доучиться журналистике хотя бы на заочном. Сможешь?
Я с изумлением убеждаюсь, что окончание этого дня, будто в противовес его такому грустному началу, открывает для меня целую лавку чудес! Окрыленная ее предложением, горячо выражаю свою готовность доучиться чему угодно хоть дважды.
Похоже, Татьяна Ивакина в моей жизни и есть тот самый добрый ангел, которые так редко, случайно или вовсе нет, но встречаются. На долгом или недолгом жизненном пути одним людям встречаются другие люди, разные. И все они для чего-то нужны и чему-то учат.
Кто-то просто опыту, а кто-то несет в себе добро и радость, и даже, возможно, перемены. Глобальные.
Из переписок в WhatsApp
«Татьяна. Я, кажется, пропадаю…»
«Алексей. Не пугай меня с утра пораньше :). И крестись, если кажется. Что опять случилось?»
«Опять Антонина Брежнева. Но такая новизна чувств – восторг! Тем, что вообще мной не заинтересована, можешь себе такое представить?! :) Короче, получил я вчера очередной отворот-поворот :(»
«Зато разобрался, откуда восторг :) значит, ты уже на полпути к выздоровлению!»
«А тебе бы только шутки шутить! Я тут на полном серьезе голову ломаю, как мне с ней хотя бы одного свидания добиться…»
«Ок, не буду мешать :)»
«Злая ты :) а мне, между прочим, помощь нужна»
«Какого рода помощь? :)»
«Есть одна идейка, ты главное поддержи»
«Надеюсь, без криминала :) Излагай. Тоня, кстати, в Москву собирается. Насовсем. Я ей там помочь хочу немного с работой…»
«В Москву, почему?!»
«Извини, подробностей не знаю»
«Ну ты с ума сошла, ей помогать? Лучше мне помоги!»
Глава 27
Рай в песчаных дюнах
Данил
Международный аэропорт Дубай встречает нас простором, ультрасовременными интерьерами и длинными рядами пальм в кадках. Этот аэропорт – автономный кондиционированный мир с бесконечными магазинами, ресторанами, отелями, спа центрами и ещё чем угодно.
Солнце и горячий воздух нещадно палят и обжигают легкие только за его пределами, внутри же – комфортный туристический рай. Исключительный сервис. Исключительная безопасность.
Мы проходим паспортный и таможенный контроль в рекордно короткий срок. Мог ли парень вроде меня когда-нибудь даже просто помечтать о таком месте? Вряд ли. Фантазии бы не хватило.
Забираем багаж и выходим в город. На спецстоянке уже ждет авто представительского класса – в «Graffit star» обо всем позаботились.
Я знаю, что ими арендовано сразу несколько крутых локаций в Бурдж-Халифа, а также местное видеооборудование и студия звукозаписи.
Вообще, звук мы будем писать попозже, в Москве, но это уже их заморочки. Красиво жить не запретишь, да и Вирмантас привык смотреть Тимуру Урусову в рот, ни в чем тому не переча.
Смотрю на часы. Разница во времени между Питером и Дубаем один час. Мысленно прикидываю, что пока заселимся, обед, съёмки допоздна, туда-сюда… короче, послушать Тошу по радио я не успеваю!
Слушать ее ночные эфиры с некоторых пор стало моим тайным маниакальным пристрастием. Ее голос радует, и я могу слушать его бесконечно. Все равно я редко сплю в то время, когда она работает.
Еще, мне всегда мало Антонины. Поэтому «догоняюсь» как могу, компенсируя недостаток общения прослушиванием скучных питерских новостей по ночам. Музыка, которую она ставит, мне ни о чем, хотя, уверен, что эту музыку выбирает не она. А жаль.
Даю помощнику задание найти и записать для меня сегодняшний ночной эфир на «Питер плюс FM». Уточняю, что нужны только новости.
Он удивляется, но фиксирует эту информацию в своем органайзере, никак не комментируя.
Наконец, прибываем на место. Отель «Четыре сезона», равно как и наш обед, на высоте. Я чувствую себя почти как шейх Рашид. Видимо, «Graffit star» спецом задает мне соответствующее рабочее настроение. Значит, все должно быть очень круто.
После душа и перекуса едем работать. Машинально повторяю про себя текст песни, хотя сегодня в этом нет большой необходимости. Почти в каждой ее строчке про любовь, а в голове – сплошь Антонина!
На улице самый солнцепек. Я смотрю сквозь идеально чистые стекла авто на прохожих, и они слепят мне глаза своими белыми одеждами. Выходим в густой тяжелый зной, обволакивающий как кисель, и бредем сквозь него до самого съёмочного павильона. Стараюсь не вдыхать раскаленный воздух слишком глубоко – такое впечатление, что им можно подавиться.
Зато практически любое помещение в Дубае кондиционировано, и в павильоне ожидаемо царит холодный спасительный полумрак. Едва войдя, я с головой окунаюсь в закрытую творческую атмосферу.
Здесь все суетятся: осветители устанавливают свет, операторы занимаются видеооборудованием, и повсюду вполне живописно навалено всякой аппаратуры.
Катю, нашу главную звезду, мы замечаем чуть ли не с порога. Она сама встречает нас. Впечатляет откровенным вечерним «луком» после яркого солнца и пыльного зноя улицы. Визажисты тоже уже постарались на славу – Тоха даже подвисает на минуту.
Катя замечает это и, победно улыбаясь, задерживает на мне долгий взгляд своих густо усыпанных блёстками глаз, от которого делается не по себе.
Хищно улыбается. Здороваемся. Она подходит, близко, и вообще ведёт себя так, как будто этого последнего разговора не было. Ну и супер! Не терплю бабских истерик.
Клава профессионал, и мы почти сразу приступаем к работе. Меня чуть-чуть готовят гримеры, затем я переодеваюсь и выхожу на площадку.
По задумке режиссёра, в клипе предусмотрено несколько локаций: в баре, на пляже и в постели. Сегодня снимаем сцену в баре.
Листаю сценарий. В постели, конечно, Тонечке не понравится – я должен быть голым, в белых простынях. Катя подо мной, надо мной… ну, не совсем голый, конечно. Торс. Но снято будет уже понятно как.
Хотя, может, и к лучшему?! Пусть посмотрит на меня, на мое тело. Может это что-то зажжет в ней, или ревность подтолкнёт Тоню к тому, чтобы подпустить меня, наконец, к себе поближе?
Я так давно хочу ее, что это даже кажется странным! Не могу нацеловаться досыта, мне всегда ее слишком мало. Если раньше я робел, то сейчас вообще не вижу смысла тянуть со сближением. Чего она ждет?! Мне этого не понять.
Я не хочу давить на нее, но… короче. Щепотка ревности нам точно не повредит!
Задумавшись, не сразу замечаю, что нас с Катей снимают. Пластично изгибаясь, она красиво приземляется рядом со мной на высокий стул у стойки бара. Я уже покручиваюсь на таком же.
Смотрю, как шевелятся Катины ярко-красные губы, повторяющие незамысловатый мотивчик нашей песни. Наблюдаю ее улыбки и ужимки, а передо мной – Антонина Брежнева. Голая.
Минуты текут, но голос Алана возвращает меня к реальности, беспощадно выдирая из мира сладких грез и мечтаний.
– Стоп! Снято. Шедеврально, Данил, – режиссёр радостно жестикулирует, – было очень чувственно. Смэш-кат. Перерыв!
Было очень чувственно это, наверное, антикомплемент от режиссёра-гея. Алан очень модный и очень дорогой, но уже почти штатный в «Graffit star».
Вся съемочная группа вдруг куда-то теряется. По павильону ползет приятный запах сигарет и кофе, а услужливый Тоха уже тащит для меня огромный картонный стаканчик с двойным эспрессо.
Катька становится странной. Взглянув на нее, я с какой-то внезапно накатившей безнадегой понимаю, что разговора «по душам» не избежать. Мне же, напротив, хочется отойти от нее подальше.
Отдохнуть от Кати, подышать воздухом свободы. Но она упрямо накатывает на меня как волна, постепенно подбираясь, обрушиваясь, завлекая в свое пустое общение.
Нахально нарушает мое личное пространство прикосновения и глупыми вопросами, и душит меня каким-то приторным, хотя наверняка мега эксклюзивным парфюмом.
– По-моему, это хит! – мурлычет, прижимаясь ко мне без спроса. Обнимает, как бы в шутку, – Алан говорит, что ещё бы чуточку больше страсти… поддать… попробуем? А может, порепетируем вне площадки?!
Ну, точно, как кошка. Лукаво щурит глазки с длинными замысловатыми стрелками и ждёт моей реакции, не стесняясь Тохи. А он даже не думает скрывать свой щенячий восторг ею. Наблюдает за нами, капая слюной. Меня сейчас воротит от них обоих.
Катя предложила мне это впервые! Раньше все ограничивалось полунамеками и горячими взглядами.
Меня забавляет ее напористость.
Хотя, ведь не появись в моей жизни Тоша, я пошёл бы с ней репетировать. Но сейчас – нет. Меня больше не интересуют случайные связи.
– А мне Алан говорит, что все итак супер! – отзываюсь, снимая с себя ее цепкие руки, уже вовсю изучающие мое тело.
Хихикая, Катька пытается увлечь меня куда-то за декорацию. Думает, я так играю с ней. Но я упорно остаюсь на месте, глядя на нее откровенно насмешливо.
– Погуляй немного, ладно? – бросает она Антону капризно, заводясь от моей холодности еще больше.
Он переводит вопросительный взгляд на меня, и я коротко киваю.
Антон уходит. Катя кладет руки на ремень моих брюк, поглаживая.
– Детка, не напрягайся так! Я буду нежной, – пытается острить.
Смеётся и играется со мной, стараясь укусить в прямом смысле, словно мы с ней давно уже любовники.
В который раз, я грубо отодвигаю ее от себя.
– Кать, успокойся, – прошу, – и послушай.
Она настораживается, но только на мгновение.
– А я уже все забыла, – жарко шепчет, – подумаешь, захотел уединиться с фанаткой…
– Ты опять не поняла? – удивляюсь.
На самом деле, мне не хочется делать ей больно.
– Ты меня не интересуешь, – терпеливо объясняю, – фанатки, и кто-либо еще здесь не причем.
Она замолкает, бледнея. Замирает в неподвижности. Я разговариваю с ней, как с душевнобольной:
– Помнишь, о чем мы с тобой говорили?!
И Катю как отрезает. Какое-то время мы просто молчим.
– Как ты узнала про ту девушку, кто рассказал? – вырывается у меня зачем-то.
Она хмыкает и театрально вздыхает. Выдает в ответ нецензурное словечко, но тут же снова улыбается, по-детски доверчиво заглядывая мне в глаза.
А ведь с виду – девочка девочкой! Но я-то уже знаю ее, такая по головам пойдёт. Та еще щучка.
Объективно отмечаю, что Катя красивая. Сейчас почему-то особенно. Но это холодная, не трогающая меня красота. Какая-то бездушная, медийная.
– Считай, просто узнала, – блестит глазами, не отрывая от меня загадочного взгляда.
Я радуюсь, что не успел оказаться с ней в одной постели – девочка очень «липучая».
– Ты же был другим со мной раньше?! – продолжает.
– Все, что было раньше, забудь! Я в гримерке с Тохой, если что. Встречаемся на площадке через полчаса, – заключаю жёстко и иду, не оглядываясь.
Лучше горькая правда и не затягивать с этим! Тем более, когда так долго доходит.
Не хочу никакой жести, но мне все еще предстоит разобраться, кто из моей команды сливает информацию. Катя ничего не расскажет.
– Ладно, я подожду тебя! Потому что точно знаю, чем ты так зацепил Тоню Брежневу, – несется мне в спину. Одно это имя останавливает.
Я замедляюсь и оборачиваюсь. Умом понимаю, что не стоит развивать эту тему с Катей, но спрашиваю раньше, чем успеваю подумать:
– Чем?
Во всём, что касается Тони, я больной! Меня легко завлечь любой информацией.
– Своим статусом, конечно, – Катины глаза разгораются диким огнем, – но я этого не боюсь. У нее в Питере все слишком серьезно с ее парнем!
– С каким парнем?! – напрягаюсь.
Да врет она все, это ж ясно.
– Есть у нее начальник на радио. Любимый, – ехидная усмешечка, – не знал?
– И что?
– Ну, у него тоже статус. Старый грузин, жутко неприятный, как по мне, но любовь у них была сумасшедшая! – хохочет.
– Ты че покурила?! – мрачно спрашиваю, и с каждой секундой все больше жалею, что позволил втянуть себя в этот тупой треп.
В ответ Катя уверенно озвучивает имя, которое мне не о чем не говорит. Потом радиостанцию и адрес, они верные.
– Долго готовилась?! – презрительно хмыкаю.
– Да. Мне она интересна. Тоня, – отвечает просто.
– Почему?
Воспроизвожу в памяти того парня с цветами под подъездом, но он никак не тянет на старого грузина и программного директора питерской радиостанции.
– Потому что она интересна тебе, – пожимает плечами.
Крадучись, обходит меня по кругу.
– Но рано или поздно придет время, когда эта Тоня тебе надоест. Тогда она вернется к Герману, если он ее простит, конечно…
Я молча разворачиваюсь в сторону гримерки, не собираясь слушать дальше ее бред. Катя на удивление резво догоняет меня:
– Герман даже уволил ее, когда узнал о ваших свиданиях! Не веришь?! Он может подтвердить тебе. Хочешь?
Останавливаюсь.
– Ты че, купила какого-то мужика на радио?!
Катя фыркает:
– Он потом простит ее, увидишь. Не беги от правды. Милые бранятся, только тешатся! И кто знает, вдруг в это время рядом с тобой окажется кто-то более достойный?!
Скрестив руки на груди, перекрывает мне собой дорогу. Прожигает страстным взглядом.
– Более достойный это ты, что ли?! – усмехаюсь.
Я, честно, не хочу грубить, не хочу портить нашу запись сегодня. Но от этого Германа у меня уже скулы сводит, а внутри вскипает глухая, едва контролируемая ярость. Боюсь сорваться и наорать на Катьку, чтоб не лезла, куда не просят.
– Ну, я, – снова дерзко подходит.
Стою, не двигаясь.
– Тебя трахнуть, что ли, некому, Кать?! – интересуюсь. Это, в самом деле, удивительно.
– Есть кому. Да меня полстраны хочет! Но мне не нужен лишь бы кто, – отвечает без запинки.
– А кто тебе нужен? Тот, кто не хочет тебя?
Я вижу, что попал куда-то в больное место. Ее всю передергивает.
– Думаешь, самый умный, да?! – вскрикивает запальчиво.
На нас обращают внимание, но ей уже все равно. Катю несет дальше:
– Ты многого не знаешь. Но узнаешь, Данечка, скоро. И тогда придешь ко мне сам. Ну, а я еще подумаю, простить ли мне тебя. Хорошо подумаю!
Развернувшись, удаляется, взметнув вверх нелепый шлейф над мини-юбкой. Мнит, наверное, что за ней осталось последнее слово.
Дура! Но меня уже тоже всего трясет. Хочу позвонить Тоне немедленно, чтобы спросить, кто такой этот Герман Мискарьянц и какую он сыграл роль в ее жизни.
Мне очень надо знать это. Знать, чтобы не позволить тоскливой, постепенно захлестывающей меня безнадеге разрастись, пустить во мне корни, отравить существование. Имя ей – ревность.
А еще, неясность, которую я так ненавижу.
Я не верю Кате, не верю никому! Зато верю в Антонину Брежневу, и верю в нас. Мы обещали говорить правду друг другу. Все остальное не так уж важно.
Берусь за телефон, но сегодня, кажется, все против нашего разговора. Алан беспричинно сокращает перерыв. Меня дергают со всех сторон по самым разным рабочим вопросам, в результате чего я никак не могу найти возможность уединиться больше чем на пять минут.
Но пять минут маловато для того, что я хочу ей сказать.
Это не мешает нам обмениваться какими-то нейтральными смс-ками типа: долетел норм, работаю, скучаю...
А все из-за того, что мы ещё не достаточно, мать твою, близки! До сих пор я тщательно подбираю слова в страхе излишне надавить на нее своими чувствами, быть навязчивым. Это все еще так тяжко. Но необходимо, я понимаю.
В студии работаем до глубокой ночи, расходясь в редкие перерывы с обиженной Катей в противоположные концы съёмочного павильона.
Возможно, странно, но наш конфликт никак не влияет на результат проделанной работы, а напротив, даже добавляет в запись какую-то перчинку. Катя становится веселой и злой, непривычно молчаливой за кадром.
Она царапается как дикая кошка, прикасаясь ко мне по сценарию, и явно стремясь причинить физическую боль. Меня это только смешит, а ее, судя по всему, сексуально заводит.
Катя как будто обдумывает, с какого фланга нанести по мне следующий удар. Я чувствую ее яростное напряжение и какую-то нечеловеческую сосредоточенность на мне. Она хочет сбить меня с ног своим напором, овладеть хитростью или силой, добиться своего любым путем!
Из всего этого мог бы выйти неплохой секс, но я уверен, что она бы тут же использовала против меня эту информацию.
Обычно такое поведение присуще мужчинам. Но эта девочка не привыкла к отказам, да и вряд ли ее даже можно назвать девочкой.
Она – хищник, расчетливый и опасный, благодаря своему влиянию в этом мире. Моем мире, в том числе, и у меня нет никакого желания играть с ней. Даже если я уже случайно зацепил ее интерес.
Ближе к ночи Тоха приносит мне запись радиоэфира. Вместо голоса Антонины я, нахмурившись, долго слушаю как вещает какая-то тетка. Может быть, это замена или что-то типа, не может же Тоня работать там каждый день?!
Прошу у помощника записи предыдущих эфиров, которые пропустил из-за занятости, и он находит их. Но там та же херня – чужие голоса.
Пытаюсь покрутить в голове сказанное Катей. Сопоставляю факты, выстраивая хоть какую-то логическую связь. Без увольнения, без Германа Мискарьянца.
И у меня нихрена не получается.
