Текст книги "Белое безмолвие смерти"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Сергей Зонин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

Глава 24

Самсэль ещё раз прошёлся вдоль кладки яиц, осторожно поглаживая её светящимся жезлом. За последние несколько суток те здорово прибавили в размерах. Если продолжать в том же темпе, через неделю можно ожидать первого пополнения. После этого скрывать проект станет слишком сложно, придётся привлекать рыцарей из числа самых преданных. И сдержанных – накладывать иллюзорную внешность молодые инсекты научатся ещё не скоро, а натуральный облик его расы вызывал у большинства людей инстинктивную вспышку ксенофобии. Хорошо ещё, что члены Ордена привыкли в первую очередь смотреть на ауру, а уже потом на внешность. Но ухаживать за выводком юных тараканов, каждый из которых через два дня после рождения сможет разорвать тебя пополам, не слишком напрягаясь – солидное испытание для человека, даже если подопечные на сто процентов светлые. А в стопроцентности покровитель не был уверен – детские ауры очень нестабильны, хотя у его вида с этим и несколько лучше, чем у переменчивых млекопитающих. Принадлежность к той или иной стихии задавалась в основном генетикой и условиями роста зародышей. Условия-то он обеспечил, какие смог, а вот с генетикой хуже. Среди его предков уже во втором поколении было двое тёмных.

Скорее всего, двух или трёх с каждого лотка придётся отбраковать прямо в колыбели, прежде, чем орденцы их увидят. Хотя пока все малыши выглядели почти идеально, сквозь прозрачную скорлупу яиц пробивалось мягкое сияние. У воинов уже начали формироваться крупные жвалы, у учёных – выпуклые головы на тонких шеях. Касту снабженцев Самсэль решил пока не создавать – с этим и люди неплохо управляются, а у него до появления первой матки каждый зародыш бесценен. Как это смертные говорят, на вес золота? Глупость, золото он мог создавать тоннами, что и проделал недавно, как только узнал о финансовых проблемах Ордена. Так вышло дешевле, чем расплачиваться заряженными амулетами, и не привлекало лишнего внимания, если тратить осторожно и с умом. А вот зародышей-гомункулов создавать – работа тонкая, не на один год, особенно, когда ингредиентов и пособий под рукой нет и достать невозможно. Он не был уверен, взялся бы за такую авантюру или нет, не окажись более простого выхода. Помогла предусмотрительность – пять тысяч яиц в пространственном кармане, прихваченных из инкубатора ещё тогда, при побеге из первого, родного мира. Собирался основать колонию, если попадёт на необитаемую планету… В страшном сне тогда не мог представить, что однажды эти малыши окажутся его единственной армией. Здешние светлые… хорошие ребята, но как иерархи – ноль. Конечно, если бы с ними поработать пару столетий, заняться обучением да селекцией, вышла бы такая армия, что и в соседние миры заявиться не стыдно. Люди – благодатный материал, если знать, как взяться за обработку. Но увы, у него не было и десяти лет.

С двумя лотками он рискнул – напрямую ещё до рождения посвятил Свету, подержав яйца в потоках чистой энергии около часа. Выживут немногие, слишком тяжело неокрепшим душам принять стихию. Но уж те, что справятся – будут героями без страха и упрёка, гениями-революционерами, возможно даже мессиями… Учится его раса быстро, взрослеет ещё быстрее – физическая зрелость через три недели, интеллектуальная за полгода. Дай хотя бы десять лет, и эти малыши обгонят его по всем статьям. Но опять же, время, время… Придётся использовать элитных воинов в качестве пушечного мяса, гнать сквозь чародеев потоки энергии, которые вероятно их сожгут, заставлять техников и учёных работать на износ, круглосуточно, а маток – непрерывно откладывать яйца… Хорошо ещё, что его народ к этому приспособлен, инсекты не испытывают комплексов относительно превращения себя в расходный материал. Личность ничто, колония всё.

Из-за этого в неконкурентных мирах складывалась совершенно парадоксальная ситуация. Большинство населения если и испытывало какие-то эмоции вообще, то отрицательные. Чем создавало, казалось бы, идеальную почву для усиления тёмных магов и иных тварей. Но при этом обратить неконкурентную особь ко Тьме было практически невозможно. Гражданин муравейника просто не понимал, что это такое – жить для себя, и как может разумное существо осознанно вредить обществу. Эгоизм представлялся ему какой-то странной разновидностью психического заболевания. Вот и получалось, что тёмные в таких мирах набирали огромную, непредставимую мощь, но при этом оставались немногочисленными изгоями. Светлые же пользовались полной поддержкой населения, легко могли вербовать миллионы сторонников… но при этом вынуждены были беречь, как драгоценность, каждую капельку силы. Так что уж к чему, а к энергетическому кризису Самсэлю было не привыкать. Наоборот, богатая и обильная дармовой силой Земля казалась ему неуютной – не давала повода для самосовершенствования. А в Носфере с этим всё в порядке, почти как дома. Малейшая ошибка – и вылетаешь за борт жизни вместе с миллионами подопечных.

Он уложил на место последнее яйцо, сияющее, словно огромная жемчужина, вернулся в человеческий вид и коснулся коралла, приказывая тому изменить форму. Стена исчезла, открывая первую переходную камеру. Всего их было три, каждая с другим паролем. Может быть, перестраховка, но на родине, ещё до вознесения, он привык строить именно так, да и ситуация располагала к небольшой паранойе. Никто не должен заподозрить, что здесь происходит. К сожалению, непрозрачность «квантовой пены» была палкой о двух концах. Находясь в выводковой камере, архангел понятия не имел, что творится снаружи. Секрет создания амулетов Пустоты, скрывающих хозяина и в то же время позволяющих видеть окружающий мир, закрывающих от враждебной магии и не мешающих применять собственную, был пока непостижим даже для него. Хотя может, и к лучшему, если вспомнить, КТО эти амулеты создаёт и для чего обычно применяет… На свои знания и умения Самсэль, по крайней мере, мог положиться.

Первым, что он увидел, выйдя из третьей переходной камеры, были фрагменты человеческих тел. По мозгам ударило ощущение чужой смерти. Души, не успевшие ещё уйти на Белые Равнины, в панике носились над тем, что недавно было их земным пристанищем. Крови, разумеется, тоже было много, но она не бросалась в глаза – белая броня рыцарей создавалась таким образом, чтобы не пачкаться даже в бою, а на коралловом полу красные потоки были не очень заметны. Поэтому картинка казалась жутковатой, но подчёркнуто стерильной – словно кто-то порубил на куски десяток манекенов, облачённых в рыцарскую броню.

– Впечатляет? – донёсся голос с потолка. – Я не была уверена, оценишь ли ты, мне до сих пор не приходилось работать на зрителя из светлых.

Ощущение опасности пронзило с ног до головы. Чистой силы в его гостье было не так уж много – примерно, как у низшего демона, или семи-восьмитысячелетнего вампира. Пожалуй, приложив всю свою мощь и немного ума, он мог бы уничтожить это создание, хотя и не был, как оно, оптимизирован для боя душой и телом. Но тварь была всего лишь исполнительным органом, на её месте скоро появилась бы другая. А то, что стояло за ней… Чувства Самсэля воспринимали это, как готовую обрушиться тёмную волну высотой до неба. Стихия. Лишённая личности, но обладающая разумом и волей. Если и не сама Тьма, то нечто близкое к её локальному воплощению в мире. Способное сожрать на завтрак десяток покровителей и не подавиться. Лишайник, бывший Вечный Лес. Как же его изуродовало всё-таки… Он никогда не встречался с эльфами лично, но записей об этой расе в информационных полях вселенной хватало. Даже земные писатели, в большинстве своём не имевшие магических способностей, сумели кое-что уловить на уровне подсознания. Перворождённые всегда были чистыми и преданными союзниками Света. Ангел собирался заняться этой проблемой позже. Опоздал – растению надоело ждать и оно сделало первый ход.

– Ты убила четырнадцать человек, только чтобы произвести на меня впечатление? – уточнил он, собирая силу в плотный сгусток. Сколь бы малы не были его шансы на победу в схватке с этой бестией, если ответ положительный, придётся убивать. И не потому, что эти люди были ему так дороги, или заела совесть. На его уровне неизбежно приходилось учиться жертвовать пешками, а привязанности, как и рефлексия, были инсекту несвойственны. Но некоторые вещи просто нельзя простить, оставаясь при этом светлым.

– Не совсем, – глаза Осы игриво блеснули, она заметила сгущение энергии, и ей явно понравилась перспектива драки. – Твои ребята напали первыми. Но раз уж они были так любезны, что предоставили материал для композиции, разве я могла не воспользоваться?

Серафим чуть разочарованно прищёлкнул. Бестия не лгала.

– Признаю, это моя вина. Не успел обучить их самоконтролю. Тогда приношу извинения…

– Да не за что извиняться, мне понравилось. Если у тебя есть ещё такие красивые парни, можешь направлять ко мне, я всегда с удовольствием.

– Парней я поберегу. Оставим это между нами, насекомыми. Ты ведь пришла за мной?

– Да, но не в том смысле, что ты думаешь, светлый. Я не собираюсь тебя убивать. Во всяком случае, не сразу. Мох хочет сделать тебе предложение, от которого ты вряд ли откажешься…

– Там, откуда я прибыл, была похожая крылатая фраза. Насчёт безотказных предложений… Хорошо, Оса, я тебя выслушаю. Надеюсь, это не переход на сторону Тьмы? Твой хозяин должен знать, что такие варианты безнадёжны. Я не мог бы изменить, даже если бы хотел.

– Я знаю, и Мох тоже. Поэтому моё предложение будет строго обратным.

– Ты хочешь перейти на сторону Света?! – инсект редко испытывал человеческие чувства, но сейчас ему не пришлось имитировать изумление. Удивить ангела – это дорогого стоит.

– Не я. Мох. Тьма устарела и не имеет шансов на выживание в сложившейся ситуации. Твой проект более перспективен. Мох хочет к нему присоединиться. Снова стать Вечным Лесом.

Вот это заставило Самсэля забыть даже о погибших людях. Он сам собирался предложить эльфам подобное! Но думал, что придётся вынуждать силой и магией, вероятно – воевать, чтобы заставить их признать такую перспективу. А тут ему преподносят чуть ли не на блюдечке решение одной из главных задач! С Лесом в качестве союзника, он сможет… да практически всё! Он явно недооценил наследственную мудрость организма-колонии…

– Мох владеет способом обратной трансформации? – на всякий случай уточнил он. – Он может превратить дроу в светлого эльфа? Я могу, но это требует добровольного сотрудничества объекта. Мне казалось, ваш характер – главное препятствие.

Он указал на трупы, иллюстрируя свои слова. Оса отрицательно качнула усиками.

– Не владеет… да если бы он и мог, дроу всё равно не согласятся. Кроме того, классические эльфы не смогут выжить в условиях кризиса. Лес должен принять новую форму, светлую, но более крепкую и живучую, чем раньше. И создать новый вид эльфов, принципиально иной. Старые бесполезны. Они будут отброшены, как осенние листья. Выживут только беременные женщины, которые проживут ровно столько, чтобы дать жизнь новой расе.

– Даже так… – для Самсэля и его планов это было даже удобнее, чем возиться с изменениями. Но вслух одобрить план геноцида он не мог – опять же, светлые ценности. – Остальные дроу умрут, как только Мох откажет им в поддержке?

– Нет. У моих бывших сородичей запасено достаточно энергии на чёрный день. Королевы подозревали, что так однажды будет. Но ещё до разрыва значительная часть населения будет уничтожена в междоусобных войнах, массовых жертвоприношениях и кровавых оргиях. Это будут в основном воины и маги, те, кто может доставить значительные проблемы соседним народам, Лесу или твоему плану. Уцелевшие более-менее крупные соединения без труда добьёт Судия, орки или твои воины. Потом ещё будет голод, он ударит в основном по тем, кто сражаться не может или не хочет. В итоге выживет не более пяти сотен самых хитрых и осторожных. Эти со временем перемрут от старости, все их дети будут уже новой расы.

Десять секунд царила пауза. Могло показаться, что архангел шокирован нарисованной картиной планомерного истребления целой расы, но на самом деле он лишь прикидывал возможные последствия. Нельзя сказать, что инсект был совсем уж лишён сострадания, но дроу были его исконными врагами – тёмными, и к тому же опасными безумцами. Они обречены при любом раскладе, в том числе и в его собственных планах.

– Хорошо продумано. Но если часть выразит желание стать светлыми эльфами, я им помогу.

– Сколько угодно. Они всё равно умрут от старости, или тебе придётся менять им всю энергетику. Мох это в любом случае не беспокоит.

– Очень хорошо. Я не мешаю вам, вы не мешаете мне. Но ты сказала, что пришла за мной. Условия можно было передать, и не убивая моих людей. Ты не так глупа, чтобы раздражать потенциального союзника лишь для развлечения. Значит, вам нужно что-то более весомое, за чем приходят лично. Хотите, чтобы я помог в перерождении Леса?

– Ты и так поможешь, если воплотишь свой план. Личного присутствия для этого не нужно, только много Света. А встреча с тобой нужна для другого, ты прав. Мох желает, чтобы ты стал отцом новой эльфийской расы. Я же подготовлена, чтобы стать её матерью.

Он вернулся в нормальное время и тут же ощутил облегчённые телепатические импульсы от своей команды. Только Всадницы остались на месте, когда их Владыка принял боевой облик – их, похоже, было невозможно смутить или напугать. Инна инстинктивно перешла в боевую трансформацию, едва увидев это железное страшилище рядом с собой, и сейчас торопилась принять человеческий вид, чтобы скрыть свой испуг. Червелюди Лемарга, вместе с Раэроном, попрятались в стенах и полу, оставив снаружи только органы зрения, словно подлодки с выпущенными перископами. Пришлось почти минуту убеждать всех, что это именно он, и что приступ драконьего гнева ушёл, оставив прежнюю личность.

Потом ещё больше времени отняли восторги и комплименты по поводу его превращения. Влад едва успел отдёрнуть крыло, когда вампирша захотела провести по нему пальцем – сработала система безопасности. Пришлось объяснять, что если бы девушка нечаянно отрубила себе палец, то восстанавливать его пришлось бы не пару часов, как обычно, а несколько лет. Эл-металл практически без сопротивления рассекал не только большинство известных материалов, но и каналы прохождения магической энергии, что превращало его в эффективное оружие против магов, нечисти и даже не очень сильных ангелов с демонами.

– Влад, а пулю из этого металла нельзя сделать? – с интересом спросила Лизана. – Был бы неплохой сюрприз для большинства наших противников…

База данных и тут не подвела.

– В принципе можно, хотя металл слишком лёгкий – всё равно понадобился бы стальной или свинцовый сердечник, чтобы пуля сохраняла какую-то стабильность. Главная проблема в том, что такую пулю нечем выточить, а ведь потом надо ещё вставить в патрон…

Голова разочарованно качнулась в воздухе. Влад окинул ружья своим новым взглядом.

– Впрочем, для сюрприза у вас и так хватает боеприпасов. Выбирайте патроны с серой маркировкой – это антимагические. Они и сквозь щит пройдут, и почти любую нежить в пыль превратят. С красной тоже очень хороши – эти с искрой первородного пламени.

Одна из голов изумлённо присвистнула. Непонятно, как это у неё получалось при отсутствии лёгких. Лица Всадниц остались спокойны, но глаза вспыхнули изумлением и восхищением. Эту стихию девушки знали, её возможности, как оружия – тоже.

– Влад… это ты подарил своему слуге власть над такой силой?

– Если бы… Я и сейчас не могу ею управлять, всё-таки вампир, несмотря на все технические навороты. Обычным огнём – да, а этим – даже не прикоснуться. Это Вениамин сам, умник…

– Тогда он очень серьёзный противник, Влад. Со времён Эрцихаля первородным пламенем в этом мире не овладел полностью никто, кроме самого Дракона. Даже истинные демоны не постигли эту стихию. Егибна и Янара могут управлять ею, но не сотворить.

– Ну вот. Все мне круглые сутки рассказывают, насколько круты мои настоящие и будущие враги, а потом удивляются, чего это я превращаюсь в ходячую выставку фантастического оружия. Тут, девчата, иначе нельзя, как я понял. Съедят.

«Дураком был, дураком и остался, – вздохнул Хребет. – И советчика дополнительного в голову установил, будто меня тебе мало, а всё не впрок. Пойми, наконец, что здесь тебя сожрут в любой броне и с любым количеством стволов! Потому что сила – она не в полимерных мышцах и даже не в мозгах. Сила должна быть в решениях! А для тебя есть только три типа решений: вооружиться, бежать, спрятаться. Ну и зачем тогда вооружался? С такой политикой ты хоть в супердредноут себя преврати, всё равно далеко не улетишь».

«Ещё один любитель подрезать крылья мечте…»

«Ага, и что же у тебя за мечта, герой? Запереться в танке, и чтоб никто тебя, бедненького, не трогал? Ничего не скажешь, достойно Владыки Девятимечья, в самый раз!»

Влад заткнул собеседника (он теперь знал, как это делается), и обратился к своей команде:

– Ну что, мальчики-девочки, отдохнули немного, потренировались, пора за работу. Снаружи, конечно, Егибна и толпа других горячих поклонников, но пока мы тут отсиживаемся, гибнут люди и нелюди. Передвигаться будем все одной командой, так легче отбиться в случае нападения. Летать здесь все умеют, скользить в земле – не все, так что формируем авиагруппу. Я впереди, Раэрон с броневиком за мной, Инна в машине, Всадницы прикрывают тылы. Если Лемарг кого-то выделит, его «детишки» идут справа и слева от Раэрона. Сразу поднимаемся на уровень туч, чтобы с земли не было заметно. Вопросы?

Инна потупилась.

– У меня один… ну, чисто технический. Я хочу сказать… Раньше я кормилась твоей кровью, а теперь… – она неуверенно указала пальцем на сверкающие шипы.

Глаза механического монстра задорно блеснули. Он хотел ещё и улыбнуться, металл на морде был достаточно гибким, чтобы обеспечивать мимику, но вовремя понял, что такой оскал может заставить в ужасе бежать и самых преданных друзей.

– Хорошо, что ты спросила, а то я бы и не узнал об этой функции. Пассажирский отсек!

Броневые пластины на груди раздвинулись, и открылась пульсирующая кроваво-красная сеть жгутов – то ли сосудов, то ли мышечных волокон. Сеть в свою очередь расплелась, лопнула, выстреливая наружу тысячами хищно шевелящихся щупалец. За ней находилась мягкая ткань, похожая на шёлк или гладкую шкурку какого-то зверя. В этой ткани постепенно сформировалось углубление по форме человеческого тела.

– Не бойся. Этот модуль специально создан для транспортировки не-мёртвых. Он, конечно, может высосать и переварить пассажира, если я того захочу. Но для тебя – это самое безопасное место во всём Носфере, обещаю. Оно не только удовлетворяет все потребности вампира за счёт моих ресурсов, оно также лечит любые повреждения, и будет постепенно совершенствовать тебя, превращая в высшего вампира и наделяя новыми способностями.

Инна подошла и с размаху врезала своему сюзерену прикладом по морде. Для этого ей пришлось подпрыгнуть почти на два метра. Приклад не сломался лишь благодаря заклятию.

– За что? – проскрежетал Влад, мысленным приказом успокаивая Всадниц. Помня приказ Владыки, женщины не стали хвататься за мечи, даже не изменились в лице, но покушение на их живого бога вызвало настоящую бурю гнева и недоумения в мыслях.

– За то, что мог подумать, будто я тебя боюсь! – заявила вампирша. – В отличие от некоторых, я помню, что в любом облике ты остаёшься моим другом детства.

– Да ну! А пять минут назад? Или это ты от радости в боевое обличье перекинулась?

– Это инстинктивно! – возмутилась девушка. – Не считается! Я говорю о тех случаях, когда успеваю подумать. Так-то кого угодно напугать можно…

– Ладно, не считается так не считается. Боец Гелла, вам объявляется строгий выговор за избиение старшего по званию в неположенное время, а также три наряда вне очереди за небрежное отношение к казённому имуществу! Занять место в пассажирском отсеке!

– Слушаюсь, мессир! – вампирша довольно ухмыльнулась, когда щупальца подхватили её и начали укладывать в импровизированный гроб. И тут же хихикнула.

– Так и знала, Воланд, что ты это всё затеял только с целью меня облапить. Не то, чтобы я была против, но мог бы и просто сказать…

– Блин… вот об этом я забыл, – искренне признался Хранитель.

Щупальца легко проникли под одежду, и теперь внедрялись в тело пассажирки, объединяя её нервную и кровеносную систему с некромеханическим конструктом Влада.

– Мессир, вы зараза! – взвизгивала Инна, извиваясь на шёлковой подкладке, которая тоже нагло приставала к телу, растворяя по пути куртку, брюки, обувь и нижнее бельё. – Ай! Ни стыда ни совести! Я же не чувствовала щекотки с тех пор, как умерла!

Но её смех скрывал растущее возбуждение. Она не могла толком описать, что же с ней происходит, но процесс оказался неожиданно приятным – как секс и кровавый укус одновременно, только ещё интимнее. Щупальца проникали в неё глубже и тоньше, чем самый внимательный и умелый любовник, при этом насыщая силой и энергией, как кровь вампирского патриарха. По существу, они с Владимиром становились одним целым, и не только телесно – девушка вдруг поняла, что часть души Воланда, часть Духа Предела находилась в ней с момента обращения в вампира, заменяя её собственную утраченную душу. И теперь эта частичка оживала, почуяв близость целого, радостно тянулась к нему навстречу. Каждым мгновением своей не-смерти Инна была обязана только Белому Судии.

Всадницы с благоговением и завистью наблюдали за процессом. Им такая близость не будет доступна никогда. Они всего лишь оружие… А эта, дерзкая, слабая, трусливая, совершенно не понимающая, какая невероятная честь ей выпала – стать первым вассалом Владыки…

Во взглядах марионеток Лемарга читался профессиональный интерес. Влад не мог прочитать их, как Всадниц, но легко понимал. Пришелец сравнивал возможности живой и мёртвой плоти, сопоставлял метод соединения этих двух организмов с теми, которыми владел сам, фиксировал реакции объекта, прикидывал возможные слабые стороны и преимущества…

Броневые створки захлопнулись за мгновение до того, как оргазм Инны взорвал массивный корпус Хранителя изнутри. Несколько секунд оба корчились в волнах наслаждения, не способные отделить себя от другого. За какие-то мгновения они узнали друг о друге всё.

Слов не было. Были единые на двоих мысли. И ощущение безграничного счастья.

«Воланд, ты дурак. У меня же мужчины больше года не было… А ты… ты…»

«Знаю. Теперь знаю».

«Дурак и сволочь. Я люблю тебя, дубина».

«Знаю, ласточка. Я тебя тоже. Очень люблю».

«Знаю…»

После всего, что Инна пережила с Королём Улиц, секс ассоциировался у неё в основном с унижением и болью. И даже не столько из-за того, что было с ней самой (два или три случая девушку бы не сломали, она всегда отличалась сильным характером), сколько из-за всех мерзостей, происходивших с другими, которые приходилось видеть, слышать, телепатически ощущать, а порой и обеспечивать косвенно.

Она любила своего «Воланда», была готова отдать за него жизнь, но это была любовь без сексуального оттенка, как к отцу или брату. Если бы друг детства проявил к ней интерес, как к женщине, она бы отдалась ему, но сомневалась, что сама сможет получить удовольствие. Но Хранитель держался удивительно ровно, даже в экстремальных ситуациях не проявляя ничего, кроме мягкой заботы. Поначалу Гелла чувствовала облегчение, потом просто привыкла, и стала воспринимать такое отношение, как единственно возможное.

А Владимиру по роду профессиональных обязанностей нередко приходилось иметь дело с жертвами насилия. И некоторые принципы служебного соответствия он усвоил крепко. В частности, полный запрет на сексуальный интерес к пострадавшим. Это не просто злоупотребление служебным положением, это может серьёзно усилить травму. А тут ещё непрошеные отношения вассалитета, перешедшие из детской игры в нечто гораздо более серьёзное. Это тоже накладывало свои моральные ограничения.

И наконец, Владимир никогда не был эксгибиционистом. Не то, чтобы мужчина был сильно стеснительным или закомплексованным, он просто был убеждён, что всему своё место и время. Личные отношения он считал на то и личными, чтобы не демонстрировать их всем желающим. Это касалось не только секса, но и таких изъявлений чувств, как объяснения в любви или поцелуи. А за всеми его действиями с определённого момента наблюдал Меч. Едкая и наглая личность, с которой, вдобавок, сложились не самые дружественные отношения. Признав необходимость самого артефакта, Владимир отнюдь не собирался баловать его спектаклями из своей романтической жизни. Воспринимал себя, как на задании с навешенными жучками: понятно, что по долгу службы бывает нужно предоставить другим право наблюдения за собой, но с такими наворотами идут внедряться в банду, а не дарить цветы любимой девушке. А с тех пор, как несколько болезненных щелчков по самолюбию заставили выучить, что Хребет свободно читает мысли носителя – Влад и думать на эти темы старался поменьше. Первым делом спасти Носфер… ну а девушки, а девушки потом. Когда Меч можно будет с чистой совестью зашвырнуть подальше.

«Так ты меня берёг… А я думала, что тебе неинтересна… Знаешь, оно наверно и к лучшему. Я о Мече как-то не подумала, а ведь он действительно… Он и сейчас нас слышит?»

«Не-а, – самодовольство железного зверя окатило девушку тёплой волной. – Я его отключил. Тут такая база данных по Пределу, и по магии вообще… я теперь могу по желанию делать всё, что раньше получалось инстинктивно, и много другого».

«Здорово! Тогда, пользуясь случаем, ещё раз – я люблю тебя, Воланд!»

«И я тебя, ласточка. Ты у меня прямо в сердце сидишь. В прямом и переносном смысле».

«Зараза ты… Мне так хорошо… Ладно, милый, полетели, а то там Всадницы нервничают. Мы теперь всё равно будем вместе, чем бы не занимались».

«Да, верно. Сейчас только с подключением разберусь окончательно… Знаешь, носить в себе любимую девушку гораздо приятнее, чем колючие кости с нездоровым чувством юмора».

Он вызвал внутренний интерфейс. В голове тут же всплыло знание, что подключение некросущности завершено, повреждений не обнаружено, и можно начинать преобразование в малый разведывательно-диверсионный модуль. Влад вздрогнул и хотел отключить эту опцию, но разум Геллы тут же потребовал более подробной информации.

«Это я беру! – заявила девушка, едва ознакомившись с описанием. – Прокачка возраста до пяти тысяч лет, имплантированная броня, сенсоры, три вида вживлённого оружия… И главное, постоянная энергетическая и информационная связь с тобой! Даже если я отправлюсь на другой континент, мы всё равно будем одним целым!»

«Ага. А замену личности на боевые программы ты тоже берёшь?»

«Это можно отключить, – небрежно отмахнулась Инна, – вот здесь. Начинай преобразование. К моменту прилёта в Твердыню я как раз буду готова».

Хранитель покачал головой и запустил процесс. Он знал, что это полностью безопасно, даже повысит шансы на выживание, но всё равно волновался за любимую. Хотя… теперь ведь они будут одной сущностью, и никто не сможет убить Инну насовсем, пока цел её сюзерен. Даже если кто-то разрушит тело, а это станет весьма непростой задачей, Влад сможет возродить её в пассажирском отсеке.

«Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть. Гелла, выходи за меня замуж?»

«Воланд! В Книге Бытия не то имелось в виду! Там же сказано – человек прилепится! Человек, а не вампир! И вообще, я ещё молода, чтобы быть Владычицей! Тебе Меча и Дракона мало, извращенец? Ещё и со мной захотел слиться? Это уже оргия, а я девушка порядочная!» – приступ откровенности прошёл, Инна вернулась к обычному стилю их общения, разве что теперь была более раскованной и острой на язык. Даже экран поставила, чтобы не читать его памяти и не открывать своей. Влад знал, как эту защиту обойти, но не хотел обманывать доверие подруги.

«А если серьёзно?»

«Если серьёзно, это слишком большая ответственность. Я пока не готова её принять… Ты вообще понимаешь, что это такое – жена Белого Судии? Если не понял ещё, можешь на Егибну полюбоваться. Я такой стервой космического масштаба стать не хочу!»

«А при чём тут её семейный статус? Вредность своя, личная. А за счёт вредности и силу набрала… Упорная потому что. Или наследственность помогла…»

«Ничего-то ты, Воланд, в женщинах не понимаешь! Вы трое её такой сделали. Вы сами, и никто другой. И ненависть воспитали, и гордыню, и силу она у вас украла, не у кого-то… В общем, подумаю над твоим предложением. А пока за работу! И не мешай, у меня уже преобразование идёт… Это, кстати, довольно неприятно, так что брысь из моей головы!»

Хранитель тихо хмыкнул и пробкой вылетел из внутреннего мира в физический, одновременно «включая» Меч. Семь повисших в воздухе голов уставились на него с общим выражением: «ничего не видели, ничего не знаем, нас это не касается, готовы исполнять».

– Гм. Извиняюсь за нескромный эпизод, впредь буду лучше за собой следить. К старту все…

Он хотел закончить «готовы?», но в этот момент в голове взвыла дурным голосом система раннего оповещения. Опасность приближалась с Белых Равнин.

На опознание противника ушло около двух секунд. На то, чтобы выстроить Всадниц в боевой порядок и скомандовать Раэрону с Лемаргом уйти под землю на пару километров – пять.

Драки возвращались, чтобы взять реванш за поражение на Пике Кошмаров. Они знали, что за прошедшие дни их главный враг много раз впадал в драконий гнев, и сила его существенно возросла – а ведь даже на прежнем уровне он без труда разгромил целую стаю вместе с Матерью Клана. Но и сами они теперь подготовились значительно лучше.

«Щиты Предела, – выдохнул Меч. – Сука Егибна… Против них даже эл-мечи бесполезны…»

«Вижу, – включив увеличение, Владимир отчётливо различил круги белого пламени вокруг силуэтов рептилий, летящих над Белой Равниной. – А ты?»

«Я-то вскрою, но мне нужна почти секунда непрерывного контакта, чтобы выпить такой щит. Это на всю банду сто секунд… в идеале. А они ведь стоять на месте не будут, и за это время могут многое натворить. И не вздумай впадать в драконий гнев! Егибна идёт за ними, где-то на нижних слоях царства мёртвых. Она только и ждёт, чтобы отхватить от тебя ещё кусочек».

«Значит, спелись. Мои сенсоры её не берут, только первый слой и отчасти второй. Почему она лично не вступит в бой? Ей, бессмертной, вроде бояться нечего…»

«Страхует атакующих. Всех погибших, кроме тех, кого мы выпьем, будет подбирать, чтобы потом вернуть к жизни. Если нам удастся перебить всю сотню – тогда она и сама появится. Может быть. Она вообще лично с Судиёй в драку старается не лезть. Не знаю почему. Может, считает, что богам несолидно друг с другом махаться. Или боится, что ностальгия замучает».