Текст книги "Пристань Мертвого Дома (ЛП)"

Автор книги: Иан Эсслемонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Возможно, это одна из легендарный Теневых Лун, хотя подобные явления всегда предсказывались и ожидались заранее. Агайла рассказывала о них как о чем-то вполне управляемом и понятном, вроде затмений.

Колдунья обогнула угол купеческого дома и столкнулась с группой людей, загружавших повозку перед открытой витриной. Все замерли. Руки мужчин были заняты: свертки тканей, корзины, бочонки...

Один швырнул вещи в фургон и обернулся к товарищам. – Ну-ну, братаны. Посмотрите, что у нас тут.

– Что вы делаете... – выдохнула она, не веря глазам.

Заводила поддернул штаны и ухмыльнулся ей. – Разве не понятно? Помогаем бедным.

Она мысленно окинула себя взором и поняла, сколь нелепо выглядит, блуждая по улицам в вечернем наряде, уже порванном и грязном. И тут же хмуро моргнула. Внешний вид – сейчас это совершенно не важно! – Убирайтесь, – велела она им.

Они захихикали. Двое заходили со спины. – Сперва подари нам поцелуй, милашка, – потребовал главарь. – Один поцелуй, о госпожа Высоко-Велико...

Тут кони в упряжи заплясали, пятясь и дрожа. Главарь ощерился: – Погляди, что пугает треклятых коней. Эй, Гревин!

Один из его людей поспешил к лошадям, но не успел схватить за гриву ближайшего, как обе взвились в полном ужасе и понеслись прочь. Фургон загрохотал, пропадая в тумане, роняя ящики и горшки.

Главарь поднял глаза к тучам. – О, ради любви Опоннов! Чего смотрите? Ловите их!

Все уплелись, оставив Порван-Парус наедине с главарем и еще одним типом. Она попятилась, прижавшись к холодной стене. Садок шипел в руках, но она ничего не могла сделать, поняв вдруг, что придется открыто ударить по живым людям.

– Не заставляйте меня вредить вам... – сказала она, и голос ломался от страха.

Оба засмеялись – то ли не подозревая о ее силе, то ли разгадав изъян характера.

– Милашка, – плотоядно усмехнулся главарь, протягивая руки, – ты не смогла бы навре...

И тут произошло сразу многое. Чудовищная фигура вывалилась из дымки, оскалив зубастую пасть – мужчины заорали или попытались заорать – скорее это походило на потоки крови и прочих жидкостей, вырвавшиеся из их ртов. Она тоже кричала, Садок высвободился, порождая колоссальный взрыв света и энергии, ее отбросило, голова ударилась о камень, отчего перед глазами засияло еще сильнее. Больше она ничего не запомнила.

***

Картерон видел перед собой лишь мокрую мостовую, и то под самыми ногами. Затем услышал звуки шагов – ноги были явно человеческими – и решил идти следом за парочкой, спокойно и целеустремленно пробиравшейся сквозь кошмар. Кто это был, он не имел понятия. По крайней мере, они не пугаются происходящего.

Хотя, сообразил он, не должно ли это испугать его еще сильнее?

Наконец шаги затихли. Он прошел еще пару саженей и застыл, осторожно поднимая глаза. В узком переулке стояли двое, весьма непохожие один на другого. Тощий седеющий коротышка и невероятно грузный великан, скорее бродячий дольмен. На его плече лежала длинная алебарда, лезвием которой удобно было бы перерубить лошадиную шею.

Тощий выставил укоризненный палец. – Тебе не следовало бы выходить сей ночью.

Картерон безрадостно улыбнулся. – Вполне с вами согласен. А что вы двое делаете на улицах?

Он успел узнать их. Старикашка и его ручной громила были хорошо известны в заведении Щупа. Хотя он ни разу не видел их столь... трезвыми.

Гмм, тут же от них – или от одного из них? – донесся сладковатый запашок абсента.

– Мы выполняем некое задание, – сказал тощий.

– Да? И кто же вы такие?

– Фаро, – представился старикан, кивнув на башнеподобного спутника. – Тренеч.

Тренеч, похоже, не любил попусту бросать слова на ветер. Он молчал, крутя головой, ища что-то в ночи.

– А я...

– Мы знаем, кто ты, – оборвал его Фаро.

Картерон моргнул. – О?

– Работаешь на того, назойливого.

– Назойливого?

– Твой наниматель. Маг Тени.

– Ага... Понял.

– Он уже совался в Дом. Предупреждаю – мы не потерпим нового вторжения.

Картерон ощутил столь сильное смущение, что брови сошлись у переносицы. Он закашлялся. – А... как скажете...

Фаро хмыкнул, отчего-то удовлетворившись.

Неподалеку раздался устрашающий лай. Картерон вздрогнул и нервно обернулся, всматриваясь в сумрак и пляшущие тени.

– Кажется, тебе лучше идти с нами, – сказал Фаро. – Будешь в безопасности. Возможно, ты сумеешь подарить своему патрону немного здравомыслия.

Картерон обернулся, брови высоко взлетели. – Мой патрон? Поговорить с ним?

Фаро и спутник двинулись дальше. Картерон шел за ними – Да, – согласился Фаро. – Ибо он близится. И мы видим, что целью его является Дом.

Дом? Картерон удивлялся, шагая по улице и слепо щурясь в туман. «О чем они, ради Маэла? Арко, не дай убить себя, проклятый!»

***

Недуриан с размаху захлопнул дверь «Смешка» и прижался к ней, пыхтя в облегчении. Зубоскал чуть расслабился, так и не встав с бокового стула, и спрятал клинки в ножны на перевязи.

Маг утирал в лица холодную, как глина, влагу. Руки еще тряслись. «Слишком долго я не ходил в битву против открытого колдовства. Чертовски отдалился от всех этих столкновений Садков, Королевств, от яростных чудовищ».

Угрюмая выглянула из-за стойки. – Ну? Что там?

Он повел рукой, давая себе успокоить дыхание, и ответил: – Кажется, ваш наниматель устраивает представление.

Она скривилась, поглядев в темное окно. – Всё это?

– Да.

– Хорошо. Идемте, – вежливо кивнула она.

Он раззявил рот и почти истерически рассмеялся. – Вы так и не поняли...

Она схватила жакет; Зубоскал встал, как и Токарас, и Прощай. Вскочили и двое новичков, Даджек и просто Джек.

Угрюмая махнула им: – Вы охраняете бар. Зубоскал, ты со мной. Недуриан, и вы.

Он провел ладонью по лицу и снова глубоко вздохнул. «Продался за грош, костей не соберешь».

***

Пересекая каменный мост через жалкую городскую речку, Сестра Холодных Ночей с интересом увидела, как некий здоровяк карабкается по облицованной плитами стенке набережной. Весь мокрый, он пыхтел и фыркал, упрямо ползя вверх. Купание в такую ночь? Она пошла познакомиться.

Мужчина удивился, когда она вытянула его одной рукой. Встал, оглаживая грязную куртку. Голубоватый оттенок кожи говорил о принадлежности к народу напанов. – Спасибо, госпожа. Я Арко.

– Ночная Стужа. – Она пошла, он увязался рядом. – Не следовало гулять в такую ночь, – продолжила она. – Буря кое-что принесла.

– Знаю. – Он поднял бугрящиеся мышцами руки. – Я почти удавил одну тварь, будьте уверены. Но мы упали в реку, и пришлось отпустить.

Она глянула искоса. – Неужели? Пришлось?

Он скривился, проводя по коротко стриженной голове. – Не умею плавать.

– А. – Она гадала, имел ли он в виду одну из Гончих или другую нечисть Тени. Да, их возможно уничтожить – если вы достаточно могущественны. В эти дни мало что могло поразить ее, однако подвиг этого молодца стоил знакомства.

Она миновала улицы и площади, упорно приближаясь к узлу сил, проявившихся в городе. Наконец встала так близко, как было возможно в обыденном мире. Перед ней была площадь или, скорее, перекресток с питьевым фонтанчиком, который питал водопровод с возвышенной части острова.

На площадку выходило приземистое строение, которое местные жители прозвали Мертвым Домом.

Здесь уже собрались и другие зрители ночного спектакля.

Заметив людей сквозь сумрак, Арко понимающе крякнул. Поклонился ей и ушел к товарищам-напанам. С ними был маг, приятель Агайлы.

Конечно, служительница Ткачихи и бдящее око Чаровницы стояла тут же. Ночная Стужа подошла и кивнула ей. Агайла только поморщилась: – Что вам нужно, Старшая?

– Просто любопытствую.

Агайла скептически фыркнула.

– А ваш друг Обо?

Агайла фыркнула снова. – Лишь когда остров целиком погрузится под воду, он вылезет из башни.

На их глазах круговороты темноты и теней стали четче, напоминая облака поднятой трубочистом сажи, и внутри обрели вещественность две фигуры. Проявления сил всегда интересовали Сестру Холодных Ночей. Сейчас она видела мастерское владение Меанасом, но ощущала и нечто большее – нечто, не виданное за долгие века. Нити, тянущиеся из Старшего Королевства, кое все сочли потерянным – древнего Куральд Эмурланна.

Это затрагивало не только ее личные цели, это должно было вызвать всеобщий интерес. Что и показала иная фигура, следившая за происходящим из Тени и незримая для всех остальных участников. Высокая и тощая, в изъеденных временем доспехах, лицо – сухая кожаная маска и торчащие желтые зубы.

Она торопливо отвела взгляд. Ходящий-По-Краю, хранитель Тени.

Спираль необузданного потенциала стала туже и темнее. Энергии трещали, вырываясь молниями. Казалось, великая масса теней готова заползти во все уголки и трещины городка, нет, даже захватить весь остров. Тени сгущались и текли, и даже ее взор не мог пронизать жидкий сумрак сердцевины.

Концентрация могущества впечатлила даже ее.

Затем раздался грохот, словно ударивший всех в грудь; напряженные энергии рассеялись, теряя подобие врат. Ветры подули со всех направлений сразу. Тени таяли, оставляя на площади двух новоприбывших. Она уже знала их по Ли Хенгу. Коротышка-маг Меанаса и стройный боец на ножах, с которым ей довелось беседовать.

Сестра Холодных Ночей оглянулась на Ходящего-По-Краю, ожидая увидеть, что тот исчез. Однако он оставался, продолжая следить с еще большим вниманием. Меч был в руках, словно готовый выйти из ножен. Она проследила, куда он глядит – и вздрогнула. Четыре твари из древних легенд сходились к площади, прижав уши и опустив головы, явно охотясь на парочку в середине. Гончие Теней.

Все собравшиеся на улицах и переулках отшатнулись с пути бестий. Псы скользили вперед, перебирая лапами; тот ловкач, Танцор, встал заслонить спину магу, готовя клинки.

Она готова была похлопать в ладоши такой бесполезной смелости. Они ничего не смогли бы сделать, и никто не смог бы вмешаться. Звери порвут всех и вся. Даже Азатенаям случалось умирать в их челюстях.

Агайла почти прижалась к ней. Она была мудра и не поднимала свой Садок.

– Вы не можете прогнать их? – шепнула старуха.

Женщина покачала головой.

Агайла скрестила руки на груди. – Глупцы. Столько усилий, чтобы быть растерзанными в клочья, как многие до них.

Но Сестра Холодных Ночей украдкой глянула на Ходящего-по-Краю. Тот наблюдала, молчаливый и, кажется... встревоженный? – Может быть и по-другому, – сказал она.

Бестии сошлись с четырех сторон. Самая большая была серой, только брюхо белое. Глаза самки светились сапфирами, лапа прихрамывала после некоего сражения. Другой был чуть темнее – ее потомок? – глаза разные, один столь же синий, во втором золотой свет. Шкура третьего была грязно-желтоватой, вся в шрамах, а глаза почти черные; последний отличался иссиня-черным мехом. Глаза его сияли устрашающим кроваво-алым цветом.

Танцор что-то сказал компаньону через плечо. Сестра Холодных Ночей расслышала нечто вроде "самое время, чтобы..." И не удержалась от улыбки столь смелой браваде перед концом. Эти двое, по крайней мере, не опозорятся, прежде чем их порвут на куски.

И все же... она поглядывала на Ходящего. Древний муж – по иным слухам, создатель самой Тени – выглядел очень напряженным. Одна рука сжала рукоять, вторая – ножны, будто он готов был выхватить оружие и сделать шаг вперед.

Как странно. Никогда прежде он не вмешивался. Ни разу, пока многие гибли, пытаясь овладеть Тенью.

Однако некогда она слышала тихий намек собрата-Азатеная. Будто бы Ходящий-По-Краю устал быть хранителем и давно ищет достойного преемника.

Она удивленно поглядела на малорослого мага: неужели этот?

Дряхлый дальхонезец – хотя вовсе и не старый, видела она, умея проникать под любые чары – перебирал пальцами у груди, будто играл на скрипке. Или это была "кошачья колыбелька", детская забава, но вместо ниток его пальцы перемещали тени. Она не поверила глазам, когда веревки, целые спутанные канаты теней выползли из темных луж, туго захлестывая лапы всех четырех зверей.

Усилия мага оказались бы смехотворными, играй он одним Меанасом; однако здесь неоспоримо ощущалась сущность старшего Куральд Эмурланна. Маг каким-то образом овладел двумя садками и мог тянуть из двух источников силы.

Впрочем, даже такой беспрецедентной мощи оказывалось недостаточно. Загадочные звери сражались и, несмотря на бесчисленные путы, были все ближе к парочке наглецов. Приведенные в действие силы сделали воздух вязким, дышать стало тяжело. Камни под ногами трещали и ворочались, стираясь во прах. Нарастающая интенсивность напомнила ей сражения давних эпох, когда Старшие дрались, не заботясь о величине разрушений и бедствий.

Даже Агайла морщилась, сжав грудь руками, будто уже не могла вдохнуть. Напротив них старый маг, любитель рыбачить в доках, упал в обморок. Напан Арко поддержал его.

Итак, древних монстров ничто не могло повергнуть наземь. Они двигались, окутанные извивающимися жилами теней, рычали и брызгали слюной, решительно настроенные разорвать нарушителей границ на тысячу багряных кусков. Темнокожий коротышка в центре бури наклонился, опустив руки, словно вдавливал что-то в мостовую, дрожа от удвоенных усилий.

Новый источник силы взорвался надо всем, хлынув водопадом. Агайла потрясенно застонала. Сестра Холодных Ночей узнала новый ресурс, ставший доступным могущественному магу, и впала в гнев.

Она знала эти цвета, этот вкус – называйте как хотите – и не верила себе. «Как такое возможно?» Ей ли не знать, что эта Рана была запечатана? Закрыта. Нерушима. Именно она с братьями К'рулом и Драконусом запечатала ее в давние века. Они исцелили древние преступления так называемого Верховного Короля. Как этот тип смог прорвать чары? Она поняла и сжала руки, едва не зарычав.

«Тень. Разумеется. Разбитая, она пролилась повсюду и во всё. Таково твое прозрение, малыш?»

Она замерла, с любопытством подумав: «Ты видел, К'рул? Заранее? И за этим ты послал меня?» Может быть. Она расслабила плечи. Не ее задача вмешиваться. Пусть события развернутся. Лишь потом, предостерегал К'рул, она добьется своих целей.

Устрашающая мощь обрушилась на псов. Казалось, она способна крушить здания. Две Гончие упали, запутавшись в узлах и кандалах теней. Морды быстро были спеленуты, они могли лишь лежать на боках, пыхтя и вращая глазами.

Что до самой большой, серой с белым животом – глаза ее сияли синими звездами, она стояла, дрожа от бешеной ярости, отказываясь преклониться. Партнер мага, тощий и подвижный, подскочил к ней, воздевая нож.

Однако маг остановил руку друга. Нет, он придвинулся к морде бестии и, презрев вздернутые губы и лязгающие клыки, что-то шепнул на ухо. Уши праматери опустились, мускулистые плечи поникли. Маг отошел, сделав некий жест. Бесчисленные цепи и путы теней развеялись дымом. Псы встали.

Праматерь псов задрожала, отряхнулась; разрывая ветер воем, все четверо побежали прочь, рыча и лая от гневного разочарования.

Сестра Холодных Ночей выдохнула, сказав почти шепотом: – Никто после Дессимбелакиса...

– Что это было? – Агайла сверкала глазами и утирала льющуюся из носа кровь.

– Ничего особенного. Интересные времена, верно?

– Кто этот мелкий говнюк? – рычала колдунья. – Тут не только магия Садков!

– Да, да. Чаровница, несомненно, будет заинтересована.

– Она уже знает, – бросила Агайла, хлюпая носом.

«Конечно. Т'рисс следила через твои глаза».

На площади парочка подошла к хранителям врат Мертвого Дома. Маг и невысокий человек, которого она знала под именем Фаро, побеседовали. Ей хотелось услышать разговор, но бежать через площадь казалось неприличным. Она решительно двинулась туда, Агайла увязалась следом.

Когда они оказались у ограды, парочка вошла на землю Азата и приближалась к Дому. На миг грудь ее стиснул леденящий страх – о Древние, не хотят ли они напасть на Дом? Опасности подвергнется весь город...

Но столкновения не случилось. На ее глазах двое как бы растворились в тенях и пропали из вида на пороге.

Агайла дернула ее за рукав: – Что такое? Они вошли? Вы видите?

– Ничего не знаю.

Агайла неразборчиво забормотала и отпустила руку. – Не изображай тут загадочную богиню! Что ты видела?

– То же, что ты. Они исчезли. – Сестра кивнула хранителям, которые загораживали вход в сад. – Вы позволили им пройти?

Фаро кивнул, его приятель стиснул алебарду. – Именно так.

– Почему? – рявкнула Агайла.

– Они вежливо намекнули на ограниченность нашей роли.

– То есть?

Фаро промолчал. Не привычная к открытому отказу Агайла зарычала не хуже Гончей.

– Ты плохо знаешь Дом? – спросила Сестра Холодных Ночей.

– Да, – буркнула колдунья, не желая признавать отсутствие знаний. – Чаровница рекомендовала мне держаться подальше.

«Т'рисс все узнает». – Весьма мудро. – Она указала на хранителей. – Эти двое не обязаны отгонять входящих, лишь удерживать тех, что захотят выйти вон.

Фаро склонил голову в знак согласия.

– Те двое вошли в Дом?

Фаро лишь пожал плечами. – Мне все равно.

Агайла снова зарычала, а Сестра Холодных Ночей поклонилась, прощаясь. – Больше мы ничего не узнаем. – Она отвернулась. Напаны уходили, великан Арко нес бесчувственного мага.

– Интересные времена, – повторила она Агайле и, кивнув на прощание, ушла. За спиной туфли Агайлы захрустели по песку на мостовой, когда она понеслась в ином направлении.

Напоследок она всмотрелась в сумерки, ища присутствия хранителя Тени, Ходящего-По-Краю. Однако он также удалился.

***

Порван-Парус очнулась в мучениях – такой головой боли она никогда еще не испытывала. Моргая, огляделась. Она лежала посреди улицы, мокрая от росы и тумана; от бури не осталось и следа. Наступала заря.

Колдунья со стоном встала, взгляд случайно упал на мерзкие останки – два тела на улице, у каждого уже кормятся бродячие собаки и чайки. Ее чуть не вырвало.

Она брела, ощупывая покрытый сухой кровью затылок. Боги, это был сильный удар. Какая боль! Сколько же кирпичей на нее упало? Из носа тоже тянулись две бурые полоски.

Сжимая голову, она шагала через район особняков к Подъемной дороге, к Замку. Утренняя стража просто кивнула ей: будучи колдуньей, она могла уходить и возвращаться в любой час.

Порван-Парус забралась на верхний этаж и открыла дверь спальни, осторожно, чтобы не будить Мока. Стянула рваное платье через голову, бросила на пол; намочила тряпицу в тазу и вытерла лицо. Мок зашевелился под одеялами. Подойдя к широкой кровати, она стащила покровы.

В постели был не Мок. Там была ее служанка Вив, причем в одной тоненькой сорочке.

Девица сонно заморгала и вытаращила глаза, открыла рот, лицо побелело не хуже окружающих простыней. Она бросилась Парус на шею, зарыдав. – Не истребляйте меня! Он заставил! Угрожал, что продаст в рабство в Даль Хон, если я не!.. Прошу!

Порван-Парус хватала девицу зав руки, пытаясь стряхнуть с себя. Она смогла выдавить лишь несколько успокаивающих слов: – Тихо. Да. Хорошо.

Открылась боковая дверь и вошел Мок, теребя пальцами завязки на рубахе. – Ну-ка, давай... – начал он, затем поднял голову, брови взлетели. Он резко и нелепо расхохотался. Указал на кровать: – Она испугалась бури, так что я пустил ее поспать. И всё. Ничего особенного, милая.

Вив снова раззявила рот, невнятно всхлипнув. Лицо стало краснее шевелюры. Порван-Парус жестом велела ей уйти; едва взглянув на госпожу, девица закрылась простыней и выбежала.

Мок ринулся к шкафчику, налил себе вина. – Прошу, милая. Выглядит оно дурно, согласен. Но мог ли я желать другую, когда есть ты?

Она только покачала головой – больной, одуревшей, всклокоченной головой. – Я могу быть дурой, Обманщик. Но не настолько.

Он сел на стол и простер к ней руки. – Прошу! Девка? Отвлечение на миг. Ничего большего. Ничего серьезного. Правда. – Он взялся за бокал, но рука сильно дрожала.

Парус потрясенно поняла, что он боится ее. И лишь склонила голову. Боги, как она устала! От всего. – Я ничего тебе не сделаю, Мок. Между нами кончено.

Она вошла в кладовую, порылась, отыскав дорожную суму. Внутрь полетели рубашки, брюки и куртки, и Колода Драконов. Мок говорил за спиной, она старалась не слушать.

– Что значит кончено? – бормотал он. – Ты перестанешь быть маркизой из-за этого? Прояви благоразумие, детка. Понимание пропорций. Ну правда. Я тут думал, что ты уже повзрослела. Вместе мы были отличной командой. Слушай, если ты не хочешь близости – не проблема. Нет нужды спать вместе. Выбирай лишь самое лучшее, титул маркизы или даже королевы!

Она засовывала в суму туалетные принадлежности. Услышав последние слова, едва не подняла Садок, чтобы высказать все, что думает о его мерзких идейках.

Когда она оказалась у выхода, пират наконец показал свой нрав. – Чудно! – заорал он. – Была никем, такой и останешься! Хребет слабоват. Вали назад на ферму или к родителям-рыбакам! Кто там у тебя? Они никто и ты никто!

Она обернулась у двери, поглядев на него, красного и взъерошенного. – Лучше быть никем, чем с такой дрянью, как ты.

Вышла и услышала, как разбивается стекло о дверную створку.

***

Много позже она постучала в одну из дверей нижнего города. Прочную, из дубовых досок, сверху висит венок из редких трав, разноцветных и пахучих.

Дверь отворилась, она смотрела в лицо своей давней покровительницы и наставницы Агайлы. Похоже, старуха страдала от той же головной боли. Она была бледна, глаза покраснели и запали, волосы растрепались и потускнели... Однако она широко раскрыла теплые объятия, затаскивая гостью внутрь.

Лавка была точно такой же, что раньше, как будто время здесь не двигалось. Порван-Парус откашлялась. – Я была...

Агайла подняла руку, успокаивая ее. – Нет нужды, – проговорила она негромко. – Хочешь чая?

Порван-Парус ощутила, как великая тяжесть упала с плеч, и постаралась улыбнуться. – Спасибо. Это было бы... да, спасибо.

Пока она пила восхитительный травяной чай Агайлы, старуха смотрела на нее, будто пыталась заново снять мерку. – Что ты делала во время бури? – спросила она, похоже, только чтобы поддержать нейтральный разговор.

Парус слабо улыбнулась. – Провалялась без чувств почти всю ночь. Упала и ударилась головой.

– А, – кивнула Агайла. – Каковы же теперь твои планы? Я говорила, школы Кана приняли бы тебя в один миг. Я напишу письмо.

Порван-Парус покачала головой. – Нет.

Агайла подняла брови. – Нет? В самом деле?

– Нет. Я думаю о старомодных академиях магии в Тали. Они еще принимают учеников?

Агайла села. Поглядела на потолок, завешанный пучками сухих трав, веток и хрупких цветов. – Боевая магия в старом имперском стиле? Неужели? Думаю, это всё устарело.

Но Парус уже кивала головой: – Я хочу именно этого.

Изящная, похожая на птицу наставница вгляделась в чашку. – Как известно, две академии еще существуют. Но малозначительные, без веса при дворах...

– Мне плевать. Хочу учиться.

Агайла допила чай. – Ну если ты хочешь именно этого, я, разумеется, напишу рекомендации. Садись на первое же судно до материка.

Парус старалась скрыть румянец стыда. «После всего, что я наговорила этой женщине...» Глаза стали горячими, их жгли слезы. Ничто не пошло так, как ей хотелось. Все разваливается...

Агайла молча смотрела на нее. Затем произнесла: – Иногда бывает полезно поплакать.