Текст книги "Абхазские сказки"

Автор книги: Хухут Бгажба

О том, как разлучилось Солнце с Месяцем

ОДНОМ селе жила хорошая девушка. По красоте и нраву другую такую девушку трудно было найти. А в другом селе, немного подальше, жил славный юноша. Он был прекрасный джигит, ничего не боялся, никогда не ленился и очень любил путешествовать.

Вот этот юноша услыхал об этой красавице. Но уж давно он дал клятву, что возьмет себе в жены только такую девушку, которая в один день сможет сшить для него всю одежду, начиная с бурки, кончая ноговицами и кожаными носками. Он сразу накупил материи для всей одежды и поехал к ней. Пришел, рассказал о своей клятве и пообещал, что если она за один день сошьет все это, он женится на ней.

Девушке он очень понравился, она полюбила его, и ей захотелось выйти за него замуж.

– Оставь свою материю, я сошью тебе всю одежду! – сказала она.

Они условились, что юноша придет на следующий день вечером, после захода солнца, и разошлись.

С раннего утра девушка принялась за работу. Она покроила всю материю и начала шить. Вечером, на закате солнца, у ней все уже было готово, даже чувяки с кожаными носками кончила, только не успела пришить пуговиц к черкеске и архалуку – времени не хватило. Если бы солнце поднялось чуть-чуть, хотя бы на такую высоту, какой длины бывает топорище, она все бы кончила, но солнце уже заходило. Тогда девушка, видя, что не сможет выполнить свое обещание, спустилась с балкона, взобралась на камень, что лежал перед домом, и стала молить бога:

– Творец наш, создавший меня, прошу тебя, приподними солнце на такую высоту, какой длины бывает топорище, чтобы я успела закончить свое шитье!

И желание девушки исполнилось: солнце, которое уже почти зашло, вдруг поднялось, и девушка смогла окончить в срок свою работу.

Тут пришел юноша. Все было хорошо сшито, все пришлось как раз впору, как будто девушка сняла с него мерку.

В день назначенной свадьбы он послал за невестой дружков-верховых и они привезли девушку. Три дня и три ночи гости не вставали из-за стола. Но вот кончился пир, и вечером жених, как принято, вошел в амхара. Только что они разделись и собрались лечь в постель, как кто-то неизвестный закричал со двора:

– Эй, хозяин! – и назвал жениха по имени.

– Хай! – быстро откликнулся жених.

– Иди скорей сюда! – сказали ему.

Хозяин тотчас же оделся, вышел из амхара и куда-то исчез. Молодая ждала-ждала, но в эту ночь он не вернулся. Пришел он только на рассвете, мокрый от росы. Наступило утро, и молодые так и не успели прилечь.

А вечером, только что они остались одни, неизвестный снова позвал хозяина и увел с собой. И опять он вернулся только на рассвете.

Третью ночь хозяин тоже пропадал – так каждую ночь, не пропуская ни одной, кто-то вызывал его и уводил с собой.

Надоело все это молодой жене, говорит она золовке:

– Каждый вечер твоего брата кто-то вызывает и затем они уходят, так что мы вдвоем, как муж и жена, ни одной ночи не оставались.

– Если так, – ответила золовка, – я прослежу за братом этой ночью и никуда его не отпущу!

Вечером золовка спряталась около амхара, чтобы подкараулить брата. Вот наступило время ложиться спать. Вдруг опять тот же самый голос вызвал хозяина, юноша вышел и пошел, не останавливаясь. Сестра бросилась за ним, догнала, поймала, но не смогла удержать – на глазах у сестры юноша стал превращаться то в змею, то в лягушку; девушка испугалась и выпустила брата. Он ушел, а сестра вернулась домой и рассказала все, что видела.

– Ну, на следующую ночь я его не пущу! – сказала тогда мать юноши, и вечером, притаившись, стала караулить. Наступило время ложиться спать. Снова кто-то позвал хозяина, снова он вышел из дому и пошел. Мать бросилась вдогонку, настигла, поймала, но лучше бы в ее руках оказался враг, чем сын: сперва он обернулся змеей и начал кусаться, потом превратился в лягушку, затем – в пламя и стал жечь. Мать долго его не пускала, наконец, не стерпела, выпустила, и он ушел.

Домой юноша вернулся, как всегда, усталым, изнуренным.

Тогда жена сказала:

– Вы не смогли его задержать. Этой ночью я сама поймаю его и не пущу!

В ту же ночь, когда муж вышел из дому, жена пошла следом и поймала его. Он, как и раньше, превратился в змею, в лягушку, потом стал пламенем, – все же жена не пускала его, пока он не скажет, куда уходит. Юноша молчал. Вдруг появилась какая-то женщина и говорит:

– Я прокляла этого юношу. Каждую ночь он будет уходить от тебя, потому что ты своей молитвой разлучила меня с ним, моим мужем, и мы из-за тебя больше никогда не сойдемся.

Оказывается, эта женщина была Солнцем, а славный юноша, который женился на девушке, был Месяцем.

До тех пор Солнце и Месяц жили вместе и никогда не разлучались, как муж с женой; теперь, по вине девушки, они разошлись и больше не могли сойтись.

Но и новый брак не принес счастья. Как только наступает вечер и молодые собираются лечь в постель, приходит Солнце и уводит супруга с собой.

Так продолжается и по сей день.

Ачарпын

Ы, конечно, знаешь, дад[10]10
  Дад – ласковое обращение старшего к младшему.


[Закрыть], то растение, из которого делают свирели – ачарпын.

Большой раскидистый куст ачарпына красовался в горах. Стоять бы ему да цвести на радость себе и другим. Но вот какой-то прожорливый козел подошел к кусту я начал объедать листья.

Ачарпын стал просить козла:

– Послушай, козел! Оставь ты меня в покое. Неужели тебе мало хорошей травы? Я вырос вовсе не для того, чтобы ты съел мои листья.

Но упрямый козел в ответ насмешливо заблеял и продолжал объедать листву.

Ачарпын опять взмолился:

– Эх, козел, козел! И не жалко тебе уродовать меня?

Бородатый обидчик обозлился и заблеял:

– Молчи, ты своими жалобами мешаешь мне как следует насладиться едой.

Тут козел стал на задние ноги и оторвал ачарпыну макушку, а копытами поломал ветки.

Ачарпын протяжно и громко застонал, и жалоба его донеслась до пастуха, который неподалеку пас коз.

– Кто это так жалобно плачет и о чем? – спросил пастух, оглядываясь, но вокруг никого не было. Стоял только куст ачарпына.

– Это я горюю, – сказал ачарпын. – Ты же видишь – глупый козел меня совсем изувечил.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе? – спросил пастух.

– Постарайся, и я отплачу тебе, – отвечал ачарпын. – Я умею петь не только печальные, но и радостные песни. Только дай мне для этого новую жизнь: срежь меня и заполни мою сердцевину человеческим дыханием. Тогда я стану твоим другом и спутником – звонкою свирелью. Под мою песню твои козы и овцы будут лучше пастись, будут давать много молока, хороших козлят и ягнят.

Пастух сделал так, как сказал ему ачарпын. Он срезал его и сделал себе свирель. И первая песня, которую он сыграл на свирели из ачарпына, была песня благоденствия стада.

Рождение озера Рица

ТО было так давно, что даже тысячелетний самшит, даже бурная река Бзыбь не помнят, как появилась Рица.

Но проведал об этом один пастух, который забрался в горы в поисках хорошего пастбища для своих овец. Ему же рассказал это предание звонкий, говорливый ручей. Пастух пересказал предание своим детям, дети – внукам, те – правнукам, а один из них повторил его мне.

…Когда-то в горах Абхазии, на том месте, где лежит озеро Рица, была долина, по которой протекала широкая, плавная река. Она несла свои воды к морю и была так спокойна, что даже ребенок мог безбоязненно в ней купаться.

По берегам реки раскинулись сочные пастбища, на которых пасла стадо молодая девушка Рица. Она была так красива, что с цветом ее губ не могли соперничать даже пунцовые горные тюльпаны, море не могло затмить голубизну и блеск ее глаз, а снега на вершинах гор казались черными по сравнению с белизной ее лица. Ее косы были похожи на длинных извивающихся змей, черных, как агат.

У Рицы было три брата: старший – Агепста, средний – Ацетук и младший – Пшегишха. Братья целыми днями бродили в горах и охотились на быстроногих джейранов. Вечером они возвращались к Рице и садились у костра, сеявшего яркие искры в ночное небо. Рица жарила мясо, а братья пели песни.

Горы слушали эти песни и, засыпая, кутались в густой туман.

Однажды братья простились с сестрой и отправились далеко в горы за добычей. Прошел жаркий день, горы окрасились багрянцем заката, а братья не возвращались. Рица долго ждала их, потом собрала стадо у реки и, не зажигая костра, легла на берегу. Она смотрела на первые звезды, звезды смотрели на нее и весело сияли ей лучезарными глазами. Радостью наполнилось сердце Рицы. Закрыла она глаза и запела песню. Голос ее лился так плавно и красиво, был исполнен такого обаяния, что ночные птицы перестали перекликаться и ручьи остановили свой бег. Вся природа внимала голосу Рицы.

Услышали эту песню два лесных разбойника – братья Гега и Юпшара. И сказал Гега:

– Брат мой, Юпшара! Поезжай и узнай, кто поет в долине? У кого такой чарующий голос?

Хлестнул коня Юпшара и помчался, не разбирая дороги, в ту сторону, откуда доносилась песня Рицы. Остановил он коня у обрыва и увидел девушку, лежавшую на речном берегу. Оцепенел Юпшара. Никогда еще не встречал он такой красавицы. Звериная страсть вспыхнула в злом его сердце. Он бросился к Рице и схватил ее в объятия. Рица стала взывать о помощи и забилась в его руках.

Увидел это горный сокол. Расправив крылья, он стрелой полетел к братьям и рассказал им о том, что грозит их сестре. Гнев запылал в сердцах братьев, они помчались стремглав, надеясь выручить сестру.

Но было уже поздно… Юпшара не выпускал Рицу из объятий. Тогда Пшегишха поднял свой богатырский щит и метнул его в насильника, да промахнулся, – щит упал поперек реки и запрудил течение. Вода хлынула на берег.

Рица увидела, что у ее ног разливается огромное озеро. Тоска наполнила ее сердце. Не смогла девушка перенести позора, горестно вскрикнула и бросилась в озеро…

Юпшара почувствовал ледяное прикосновение волн и обратился в бегство. Братья кинулись в погоню за ним и настигли. Агепста схватил его могучей рукой и швырнул в озеро. Но закипела вода, перебросила Юпшару через щит Пшегишхи и понесла в море стремительными волнами.

Тщетно цеплялся Юпшара за склоненные у берегов кусты, вырывая их с корнями. Не смог спасти его и Гега, бежавший вслед за ним по берегу…

А три брата, охваченные горем, окаменели, превратились в высокие горы. Стоят они и до сих пор над прозрачной глубокой водой озера, охраняя вечный сон Рицы.

ГЕРОИЧЕСКИЕ СКАЗАНИЯ О НАРТАХ

Нарт Сасрыква

APT Сасрыква был самым младшим, сотым сыном Сатаней Гуаши. Необычным было его рождение.

Однажды Сатаней Гуаша белила холсты на берегу реки Кубани. К полудню, устав от работы, она разделась донага и улеглась в тени кустарника. Дул приятный ветерок, а ее тело белело подобно только что снятому сыру. Отдохнув, она вошла в прохладную воду.

На другом берегу паслось стадо коров, а у самой реки спал Зартыжв – нартский пастух. Его лохматые брови касались травы, и ветер их шевелил.

Сатаней Гуаша сразу узнала его и крикнула:

– Это ты, Зартыжв? Взгляни сюда!

Этот оклик разбудил его. Подняв густые брови, он стал прислушиваться. Голос его очаровал. Присмотревшись, он увидел, что у дальнего берега, лежа на спине, плавает Сатаней Гуаша. У пастуха вскипела кровь в жилах, он был словно охвачен огнем. Зартыжв вскрикнул:

– Сатаней Гуаша, наша госпожа, не ты ли звала меня?

Услышав голос Зартыжва, которого Сатаней Гуаша давно приметила и к которому стремилось ее сердце, она ответила:

– Да, это я позвала тебя. Переправься ко мне, я скажу, что хотела.

После ливней Кубань сильно разлилась. Зартыжв бросился в реку, но ее быстрое течение отбросило его назад. Он опять ринулся в воду, но бурлящая река снова отнесла его к берегу. Третий раз бросился он в воду, опираясь на шест, но вода вырвала у него шест.

После этого пастух убедился, что ему не сладить с бурным течением. Он крикнул:

– Сил больше у меня нет, если попытаюсь снова плыть– утону. А ты вот что сделай: надень платье, повяжи платком голову, покажи весь свой облик.

Она исполнила желание Зартыжва.

Пастух долго глядел на нее и, напрягши все силы, крикнул:

– Сатаней, встань у большого камня. Я в него пущу стрелу.

И он натянул тетиву. Стрела сверкнула, как молния. Испуганная Гуаша укрылась за камнем.

Стрела впилась в камень, и на нем возник человеческий образ. Увидев его, Гуаша догадалась, что здесь проявилась волшебная сила.

И снова крикнул ей пастух:

– Высечь этот образ на камне тебе поможет лишь искусный кузнец Айнар. У него клещи вместо левой руки, правая служит молотком, а нога – наковальней.

Гуаша привела кузнеца. Он трудился над камнем три дня. И, наконец, камень принял человеческий облик.

И тогда он сказал ей:

– При рождении этого витязя у соседа ожеребится кобыла и вырастет из жеребенка араш необыкновенной силы и красоты. Сатаней, постарайся раздобыть этого жеребенка для своего сына, рожденного из камня, – этот конь будет под стать ему.

Сатаней спрятала под мышку каменное изображение и пошла домой. Она держала его в тепле целый год, скрывая от людей.

Накануне перевоплощения каменного облика Сатаней Гуаша соткала добротный холст из конопли, отбелила его на солнце, разложив на берегу, а из белоснежной шерсти наткала сукна.

Затем Сатаней Гуаша начала шить черкеску, архалук и башлык. С утра она трудилась и не заметила, как наступил вечер. К вечеру одежда была готова.

Люлька, в которой раньше лежали ее девяносто девять сыновей, стояла у нее в горнице, но ей захотелось иметь особую колыбель. Она пошла к кузнецу Айнару и сказала ему:

– Тебе одному известно, что случилось со мной. Я опять нуждаюсь в твоей помощи.

– Что тебя тревожит, Сатаней Гуаша? Если тебе что-нибудь надо, Айнар-кузнец не пожалеет своих рук, своего молота, наковальня у него всегда готова, и огонь никогда не гаснет.

– Я хочу иметь колыбель! Но она не должна походить на обычную. Ты знаешь, что тот, который в нее ляжет, не будет похож на других детей. Для него колыбель должна быть выкована из стали, она должна сама качаться и не должна скрипеть.

– Хорошо, такую колыбель я могу приготовить, – сказал Айнар-кузнец.

– Я надеюсь на твои золотые руки. Но, Айнар-кузнец, вот что я еще хотела сказать тебе. Ты начнешь ковать колыбель. Твой огонь днем и ночью будет гореть, твой молот будет греметь, как гром. Мои сыновья, которые сейчас в походе, могут вернуться и спросить тебя, чем ты занят? А что ты ответишь? Неужели ты скажешь им о том, что делаешь колыбель для их брата, который должен родиться? Тогда они пристанут ко мне и станут расспрашивать. Что я им отвечу?..

– Не беспокойся, Сатаней Гуаша, Айнар-кузнец не только умеет мастерить, но и мастер хранить тайны. Работать буду бесшумно, и дым не будет подыматься над кузней. А сталь в моих руках, как мягкий воск.

Сатаней Гуаша вернулась домой. Всю ночь не утихал ураган, хлестал град, гремел гром.

Но в нартском селении люди спали спокойно. Только два человека не спали: Сатаней Гуаша и Айнар-кузнец.

Могла ли Сатаней Гуаша спокойно почивать? Она трепетно ожидала воплощения каменного образа. Всю ночь она ходила по горнице взад и вперед. Долго обдумывала, какое имя дать новорожденному. Много имен она перебрала и, наконец, остановилась на имени Сасрыква.

Айнар-кузнец тоже не сомкнул глаз в эту ночь. Он трудился у своей наковальни. От удара его молота, как звезды, сыпались искры. Он ковал колыбель.

Стало рассветать. Небо прояснилось. Как только солнечные лучи коснулись снежного хребта, в доме засуетились женщины. Все обрадовались. Родился мальчик.

Но никто не мог дотронуться до младенца – он был огненно-красный. Что было делать? Как кормить? Женщины не смели его коснуться. Они стояли вокруг новорожденного, не веря своим глазам.

В ту же ночь у соседа ожеребилась кобыла, но жеребенок не походил на обычных жеребят. Никого к себе не подпускал, ударом копыт отбрасывал того, кто пробовал к нему подойти. Прослышав об этом, Сатаней Гуаша обрадовалась:

– Жеребеночек, жеребеночек, ровесник моего сына, только ты под стать ему!

В ту же ночь младшему дали имя Сасрыква – человек из камня, а жеребенка назвали Бзоу.

Что же было делать дальше с младенцем? Решили вызвать Айнара-кузнеца. Войдя в горницу, он начал его осматривать.

– Пусть растет и множится род великих нартов! – сказал он, протянул свои огромные клещи, захватил ребенка и понес в кузницу. Затем он опустил его в расплавленную сталь, чтобы закалить тело. Ребенок барахтался в огненной жидкости, словно купаясь в теплой воде.

Кузнец теми же клещами снова захватил его. При этом правая нога мальчика, которой касались клещи, осталась не закаленной. Едва ребенок оказался дома, он закричал:

– Мать, я очень голоден, накорми меня!

Айнар-кузнец взял железную миску, наполнил ее расплавленной сталью и поднес к губам ребенка. Тот с жадностью проглотил сталь. Трижды Айнар наполнял миску и три раза ребенок осушал ее.

Утолив голод, он обратился к матери:

– Мама, мама! Я спать хочу.

Сатаней Гуаша обняла ребенка и понесла в спальню. К ее удивлению и радости теперь от ребенка шло человеческое тепло.

Тут мальчик спросил ее:

– Мама, куда ты уложишь меня, где моя колыбель?

– Она была готова до твоего рождения. Ее сейчас принесут.

Сатаней Гуаша послала человека к Айнару за колыбелью. Но посланец тут же вернулся и сказал, что колыбель никто не может сдвинуть с места. Пошел другой человек, но и тот повторил то же самое. Ни с чем вернулся и третий посланец. Сатаней Гуаша стала стыдить их за то, что они не в силах поднять детскую колыбель.

В это время раздался голос Сасрыквы:

– Мама, оставь их в покое, не брани. Я сам принесу колыбель, мне хочется немного размять ноги.

Сатаней Гуаша обернулась и увидела, что двери дома открыты настежь и на пороге стоит маленький Сасрыква. Он был одет в черкеску, на ногах были ноговицы, а на плечах красовался башлык.

– Нан[11]11
  Нан – форма ласкового обращения.


[Закрыть], что ты выдумал! Твое ли дело ее таскать? Ты можешь опозорить род нартов. Люди скажут: когда у них родился сын, ему даже не принесли колыбели.

Едва она успела это сказать, как Сасрыква уже вышел из нартского двора.

Напрасно пыталась его догнать Сатаней Гуаша. Она бежала за ним, а Сасрыква шагал не спеша. Дойдя до колыбели, он поднял ее, отнес в горницу нартов и лег в нее. Едва он успел растянуться, как колыбель сама начала качаться. А мать села рядом и запела колыбельную:

 
Качается колыбель, качается…
Спокойно засыпает ребенок, чудом рожденный,
Направо – дыгу-дыгу[12]12
  Дыгу-дыгу – звукоподражание в такт покачивания колыбели.


[Закрыть], налево – дыгу-дыгу!
Сатаней Гуаша пришла, встав над сыном,
Поет нартскую колыбельную.
Направо – дыгу-дыгу, налево – дыгу-дыгу!
Расти, как вешний день, расти, как зимняя ночь,
Луна роняет свои лучи в колыбель.
Направо – дыгу-дыгу, налево – дыгу-дыгу!
 

Возвращение из похода нартов, братьев Сасрыквы, совпало с днем его рождения. Братья вернулись с большой добычей.

Подходя к дому, братья запели песню, извещавшую мать об их возвращении.

Сатаней Гуаша, услышав песню, воскликнула:

– Унан, какая радость, невредимыми вернулись мои сыновья!

Но ее охватило раздумье: возвращение сыновей ее и радовало и тревожило. Что скажут они, когда увидят младенца? Что она ответит, если они спросят – кто отец ребенка? Раз родился ребенок, нельзя это скрыть. Об этом узнают, если не сегодня, то завтра… «Так пусть же сейчас узнают, что у них родился брат!» – решила она и, подняв колыбель ребенка, поставила ее во дворе, под ветвистым ореховым деревом.

Нарты въехали во двор и спешились. Каждый при этом гулко ударил плетью о землю. Затем они вошли р свой большой дом и уселись за длинным накрытым столом. Они ели и пили, провозглашая здравицу матери. Младшие нарты обслуживали за столом старших братьев.

Три младших нарта вышли во двор. Вдруг они заметили под ореховым деревом колыбель. Она качалась сама и в ней спал ребенок глубоким сном. Удивленные нарты окружили колыбель. Один из них хотел остановить движение люльки. Но едва он коснулся ее рукой, как пошатнулся и упал. То же самое повторилось и с двумя его братьями.

– Айт[13]13
  Айт – возглас удивления.


[Закрыть], что случилось с нами? Мы великанов побеждали, а не можем остановить детскую колыбель! – закричали братья и бросились гурьбой помогать друг другу. Но не тут-то было– скоро братья упали от усталости и уснули возле колыбели, так и не добившись ничего.

Сасрыква мирно спал, он даже не заметил возни братьев вокруг него. Во сне он рос. Как только он уперся головой и ногами в стенки колыбели, тотчас проснулся и привстал. Он увидел, что возле колыбели спят трое нартов, но не окликнул их.

– Мама, мама! – закричал Сасрыква.

– Я здесь, что ты хочешь, сыночек? – отозвалась Сатаней Гуаша.

Она не отходила от стола, где ее сыновья пировали, но все время думала о ребенке.

– Мама, где мой конь, я хочу прокатиться верхом, – сказал Сасрыква и выскочил из колыбели.

– Дитя мое, в ту ночь, когда ты появился на свет, родился и конь для тебя. Сейчас его приведут.

Она тотчас послала человека, чтобы он оседлал и привел коня. Но вскоре прибежал конюх и рассказал, что присланный не смог даже взнуздать коня. Он только собрался его заарканить, как конь ударил копытом и разбил ему голову.

– Айт, собачий сын – так ему и следовало, если не умел накинуть аркан на жеребенка! – сказала Сатаней Гуаша, рассердившись, и послала другого.

Но второй посланец погиб от огненного дыханья, выходившего из ноздрей коня, – он почернел и превратился в уголь.

– Опять случилась беда! – сообщили конюхи.

Еще больше рассердилась Сатаней Гуаша.

– Айт, несчастный, неужели он был из воска, что растаял от дыхания коня! – сказала она и тут же хотела послать третьего.

Но Сасрыква крикнул:

– Не беспокойся, мама! Я знаю, где мой конь, я пойду и приведу его.

– Подожди, нан, – люди скажут, что нарты пожалели брату дать коня со своего двора. Сейчас тебе приведут другого коня.

И Сасрыкве оседлали коня из нартского табуна. Сасрыква вскочил на него, но конь ушел в землю по колена. Привели другого коня, но и тот не выдержал богатыря. Ни один конь из табуна не подошел.

Тогда Сасрыква, взяв уздечку, пошел к своему арашу.

Подойдя к нему, он сказал:

– Зачем ты, Бзоу, губишь людей? Что тебя сердит?

Конь со ржанием повернулся к нему и стал тереться головой о его плечо. Сасрыква взнуздал араша и привел его на двор. Сатаней Гуаша с радостью встретила сына, передала ему железное седло, которым он и оседлал коня.

– Пусть будет кормом тебе эта молотая сталь, – сказала мать Сасрыквы, протягивая Бзоу полную торбу.

Сасрыква вскочил на араша, и тот полетел в горы, стараясь ударить всадника о скалу и отбить ему ногу; но Сасрыква разгадал эту хитрость и вовремя подтянул ногу. Тогда Бзоу помчался к морю, чтобы утопить Сасрыкву. Тот, подобрав поводья, стал на седло. Тут Бзоу ринулся ввысь, чтобы разбить его о небесную твердь. Но Сасрыква скользнул под живот араша. Тогда араш кинулся стремглав вниз, чтобы ударить его о землю. Сасрыква устроился на седле, поджав ноги. Почувствовал араш власть всадника, подчинился ему и не пытался с ним спорить.

Сасрыква стал приучать коня к послушанию: чтобы он почувствовал еще больше силу хозяина, перебрасывал его через нартский дом, при этом он успевал обежать дом и поймать коня на лету.

За время испытания араша Сасрыква вырос на один локоть и вершок. Это удивило нартов и они подняли тихий ропот:

– Милая матушка, кого видят наши глаза? Мы ждем твоего слова. В жилах Сасрыквы течет нартская кровь, и он не отстанет от нартов в удальстве. В это мы верим. Но наш отец – старик, больной, слепой, сидит у очага. Не от него же родился Сасрыква! Прости нас за дерзкие слова. Чей же он сын, и какого он рода?!

– О, славные мои сыновья! Клянусь моей жизнью, вам стыдиться за него не придется. Этот мальчик, который стоит с вами рядом, настоящий нарт. Ни в чем он вам не уступит, хотя и не зачат в материнской утробе. О, сыновья мои, он рожден по воле высших сил. Его образ впервые был воплощен в камне, лежавшем на берегу Кубань-реки, и ему суждены многие подвиги.