355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Хуан Марторель » Маска майя » Текст книги (страница 10)
Маска майя
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 18:58

Текст книги "Маска майя"


Автор книги: Хуан Марторель


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Так что же на ней написано, Аугусто? – спросил Ги Лаланд. – Я полагал, что вы уже все растолковали.

– Да, хотя должен признаться, что смысл текста недостаточно ясен. Он описывает празднование или церемонию, однако не объясняет ее причины. Также ни на одном из глифов не представлена дата, что тоже достаточно странно. Бог Неба Чан К’у главенствует на стеле, а позже появляется снова, уже пониже, как участник того, что похоже на некую церемонию.

– Большая стела празднования в Наранхо… Вы помните послание из храма, которое нас привело к Уашактуну? Оно указывает нам: то, что мы видим здесь, мы должны найти в Наранхо! – Николь была крайне взволнована.

Фабрисио наблюдал за ней в течение нескольких секунд, прежде чем ответить:

– Господи, конечно! С самого начала, изучая эту стелу, мы были уверены, что церемония, о которой идет речь, происходит здесь, в Уашактуне! Нам это представлялось логичным… – Гватемалец повернулся к каменному блоку с новым интересом.

– А причем тут бог Неба, Аугусто?

– Да, конечно, Хулио. Извини. Стела показывает нам, как Чан К’у возносит молитву Ицамне, великому богу-создателю, который изображен над ним. Таким образом, бог Неба занимает среднюю позицию, поскольку ниже представлен народ майя. Посмотрите на этот рисунок. – Фабрисио показал в центр стелы. – На ступенях этой лестницы мы видим Ицамну, Чан К’у и наконец благодарный народ. В самом низу изображения отсылают нас к городу Караколю. Смотрите, вот глиф, который указывает на Караколь. Мы предположили, что стела была воздвигнута в память о победе Уашактуна над городом-соперником, но сейчас я в этом сильно сомневаюсь, – закончил он, дергая себя за усы.

– Дайте мне посмотреть, – сказала Николь, нахмурив бровь. – Возможно, я не все поняла, но мне кажется, что я слежу за ходом мысли тех, кто оставил нам эти надписи. По крайней мере, до сегодняшнего дня у меня все получалось. – Она пожала плечами. – В храме мы увидели головоломку, подсказавшую нам, где искать следующий объект, а еще – к какому месту относится то, что мы найдем. – Посмотрев на лица коллег, она поняла, что выражается не слишком ясно. – Смотрите, в храме мы поняли, что должны искать в Уашактуне, но еще мы там узнали, что стела, стоящая сейчас перед нами, приведет нас в Наранхо.

Первым отреагировал Ги Лаланд.

– Понял! Что бы мы тут ни открыли, мы уже знаем, что это приведет нас в Наранхо, но то, что мы найдем там, приведет нас в Караколь. Блестяще!

– Да, так оно и есть, – согласилась девушка. – Отдельно взятая часть головоломки ничего нам не дала бы, даже истолкованная правильно, поскольку мы не знали бы, как она связана с остальными.

– И это вновь отсылает нас к храму, который был найден первым. – Теперь заговорил Хулио Ривера; он был очень взволнован. – Без того, что изображено на его стенах, мы бы никогда не смогли пройти всю цепочку.

– Отлично, Николь. Просто великолепно. – Аугусто Фабрисио, сидевший на раскладном стульчике, казался совсем маленьким. – Если и существуют боги, указующие нам путь, без сомнения, ты – одна из них.

Девушка улыбнулась. Жан положил ей руку на плечо.

– Спасибо, но пока это всего лишь болтовня. Если мы не расшифруем послание, заключенное в рисунках стелы, мы никуда не продвинемся. А это уже ваш вопрос. Поэтому смелее, мои дорогие коллеги.

– Глиф, представляющий Чан К’у, находится на высоте третьей или четвертой ступени, – сказал Лаланд, – но точно определить это нельзя. Может быть, даже на пятой…

– Правильно, – согласился Хулио Ривера. – Не кажется ли вам, что создатель стелы намеревался указать нам на нечто конкретное?

– Возможно, нам это не потребуется. В настоящий момент мы согласились, что рисунок отсылает нас к лестнице Наранхо [47]47
  Город майя Наранхо не пощадили ни время, ни грабители развалин. Одно из наиболее сохранившихся строений – это лестница, ступеньки которой покрыты надписями.


[Закрыть]
и что именно там нас ожидает новый след, ведущий к Караколю, – высказал свое мнение гватемалец. – Вряд ли мы сможем извлечь что-либо еще из этой стелы. На ней нет ни текстов, ни дат, ни какого-либо числа, которое могло бы нам подсказать, о чем думать. Всего лишь то, что мы видим… И действительно, это кажется очень простым по сравнению с посланием, которое нам пришлось расшифровать в храме.

– Вполне логично. – Николь налила себе лимонада. – Нет смысла усложнять послание. Предполагается, что его смогут понять только те, кто расшифровал первое, заручившись одобрением богов.

– Похоже, мы начинаем в них верить, – засмеялся Хулио Ривера. – Возможно, ты попала в точку, Николь. Наранхо докажет это.

– Один вопрос, – вмешался Жан, присевший возле своей невесты, – почему у головоломки столько частей? Мы знаем, что должны идти в Наранхо, а потом в Караколь. Почему нельзя было послать нас прямо из храма в то место, где хранится маска?

Воцарилась тишина, которую первым нарушил Фабрисио.

– Хороший вопрос, мой юный друг. Может, потому, что замыслы богов непостижимы?

– Или потому, что каждый город хотел привнести что-то свое. Возможно, их жители были очень самолюбивы и старались лишний раз напомнить о себе. Посмотрите на…

Речь мексиканца прервал голос, зовущий Николь оттуда, где начиналась сельва. Все повернулись и увидели Стана, направлявшегося к ним быстрым шагом. За телевизионщиком в нескольких шагах следовал его помощник Пьер. Николь посмотрела на часы: черт побери, как пробежало время! Было уже больше двух часов дня, и неудивительно, что ее товарищи с Французского телевидения уже успели добраться сюда из Тикаля. По плану они должны были задержаться в городе и немного поснимать, а потом присоединиться к группе. Но что-то в лице Стана заставило девушку предположить, что случилось неладное.

– Передатчик, Николь, передатчик! – воскликнул француз, поравнявшись с группой. – Кто-то украл у нас передатчик. Теперь мы не сможем связываться с Парижем по спутнику. И похоже, проблему так просто не решишь.

18

Город майя Караколь, 628 год н. э.

На город опускался вечер. Главная площадь, и вся эспланада вокруг нее, и соседние улицы были забиты людьми. Даже площадка возле сельвы была расчищена, чтобы зрители могли расположиться здесь. Это был праздник сбора урожая, один из важнейших в ритуальном календаре майя, хотя, без сомнения, удавался он только тогда, когда урожай был хорошим.

Торжества начались с самого утра. Жрецы Тлалока тоже собирались отправлять свои обряды, но король К’ан ответил им категорическим отказом: в этот день воздавали хвалу жизни и природе, поэтому жертвы были недопустимы. Последователи бога дождя уступили его требованию, но не могли не заявить, что в таком случае за гнев бога они не будут нести ответственности. Их церемонии привлекли немало людей, хотя и не больше, чем все остальные.

Больший успех имело представление, состоявшееся на большой пирамиде, где разыгрывались сцены создания мира. На платформе, построенной примерно на середине высоты огромного сооружения, актеры сначала показали, как боги устанавливают три камня, ставших центром Вселенной. Публика выразила одобрение, когда громадное синее полотно стало подниматься к вершине пирамиды, символизируя разделение неба и земли, но самые восторженные восклицания раздались в тот момент, когда между тремя камнями возникло Мировое древо. Оно медленно поднималось перед богами, в то время как грохот барабанов и литавр все усиливался. Дерево заранее спрятали под платформой, а теперь проталкивали снизу вверх, но все равно зрелище получилось эффектное.

В финале из пирамиды вышел К’ан II. Король облачился в наряды, в которых он блистал в день своей коронации. Он нес скипетр в форме змеи, представлявшей бога К’авииля, [48]48
  К’авииль – бог перемен и видений.


[Закрыть]
а на голове у него возвышался треугольный убор бога У’уналя, [49]49
  У’уналь – бог королевской власти.


[Закрыть]
украшенный длинными золотистыми и зелеными перьями кетцаля. При виде короля все присутствующие разразились радостными возгласами и криками «ура!».

Барабаны умолкли, и король заговорил со своим народом. У него был сильный голос, легко проникавший во все закоулки площади, и толпа внимала ему молча.

– Я – помазанник богов, – сказал он, – и моя воля – их воля. Но эта воля в результате становится также и вашей, поскольку долг короля – служить своему народу, чтобы желания каждого из вас совпадали с желаниями тех, кто распоряжается вашими жизнями и обязан удовлетворять ваши просьбы. Итак, каждый должен трудиться, чтобы боги чувствовали себя удовлетворенными и продолжали одаривать нас изобилием, как и в этом году. – Какое-то время он молчал, обводя взглядом переполненную площадь. Его фигура с высоты помоста казалась очень величественной. – Давайте же не будем делать ничего такого, что могло бы их прогневить, и давайте не будем менять обычаи, которые на протяжении многих бак’тунобеспечивали процветание нашему народу.

По окончании церемонии Балам, Чальмек, Синяя Цапля и Никте расселись на земле, оживленно болтая. У каждого в руке был стакан со взбитым какао, в который они добавили несколько капель октли. [50]50
  Полученный путем ферментации сока американской агавы, октли(испанцы называли его пульке) имеет сильные опьяняющие свойства.


[Закрыть]
Эту опьяняющую жидкость стали подавать лишь несколькими минутами раньше. Дворцовые служащие разливали ее в небольшие стаканы, которые их помощники преподносили желающим. Обычай подавать октливо время праздников и даже секрет его изготовления были заимствованы у Теотиуакана совсем недавно. Тольтеки принесли с собой не только обсидиан и бога Тлалока; они были также ответственными за то, что эта внешне безобидная жидкость заняла важное место в обычаях общества майя.

Король К’ан приказал, чтобы раздачу угощения не начинали до наступления вечера, когда уже завершатся все церемонии и люди устанут. Но длинные очереди, образовавшиеся при объявлении о доставке октли, ясно показали, что никто не хотел уходить, не попробовав этого напитка, усыплявшего чувства и веселившего дух.

Сын короля Наранхо подсаживался к ним несколько раз, но затем покинул их надолго. Черный Свет в последнее время сильно нервничал и совершенно замкнулся в себе. В обществе учеников шамана он почти всегда молчал, и даже его интерес к Никте, казалось, иссяк.

Он продолжал ходить на занятия к Белому Нетопырю и, как всегда, присутствовал на собраниях во дворце, но потом исчезал, не задерживаясь даже на несколько секунд, чтобы поболтать с присутствующими.

– Мне жаль его, – говорила в этот момент Синяя Цапля, потому что Черный Свет стал предметом их разговора, – его что-то беспокоит, или он просто устал от нас. Дело в том, что так нельзя стать счастливым.

– Его положение становится трудным, – вмешался Чальмек. – Он так и не приспособился к нашему городу, а кроме того, мы редко с ним соглашаемся в чем-либо.

– Не так просто с ним согласиться, – Балам не улыбался, – учитывая, как он себя ведет. Он не сделал ни малейшей попытки проявить любезность. Даже изображать ее не счел нужным.

– Это трудно, Балам. – Синяя Цапля посмотрела на него с нежностью. – Он наверняка тоскует по своим близким, ведь он покинул Наранхо уже очень давно.

– Но ведь и Никте находится вне дома, – Чальмек улыбнулся принцессе, – а мы все стали ее друзьями, правда?

– Правда, – засмеялась принцесса, – но это действительно непросто. Когда я только прибыла сюда, я была очень напугана. Хорошо, что сейчас у меня есть вы. – Ее взгляд остановился на Синей Цапле.

– Ладно. Давайте о нем забудем, чтобы не испортить праздник. – Балам взглянул в свой стакан и увидел, что тот пуст. – Если вы закончили, предлагаю прогуляться по сельве. Здесь слишком много людей.

– Великолепно! – Никте захлопала в ладоши. – Октлисразу ударяет мне в голову, особенно если я сижу без движения.

Все поднялись, пока Чальмек допивал свой напиток.

– Как вы посмотрите на то, чтобы отправиться к Белой лагуне? – Балам уже чуть-чуть захмелел и произнес эти слова почти не задумываясь, глядя Никте в лицо. Внезапно перед его внутренним взором возник образ ее обнаженного тела. – Нам вполне хватит времени сходить туда и вернуться до наступления ночи.

Принцесса чуть заметно вздрогнула, но улыбка тут же озарила ее лицо.

– Очень хорошо! А почему бы и нет? Все согласны?

Балам шагал рядом с Никте по узенькой тропинке, ведущей к Белой лагуне. Октлиразвязал ему язык, и юноша стал остроумным и разговорчивым. Принцесса также пребывала в хорошем расположении духа, и ее смех словно будил спокойную зелень сельвы.

Балам чувствовал, как по его жилам растекается веселье и бурная радость. Казалось, вечер обволакивал их своей прозрачной тишиной. Деревья и кусты обступали их со всех сторон. Казалось, время остановилось, даря иллюзию вечной молодости. И самое главное, рядом с ним была девушка, которую он любил.

Дойдя до водоема, он оглянулся в поисках своих друзей, но не увидел их. Чальмек и Синяя Цапля остались позади: вначале они еще могли различать их голоса, но теперь вокруг звенели только звуки сельвы.

Он остановился, прислушиваясь, и даже сделал несколько шагов назад, чтобы вернуться за ними.

– Куда ты идешь? – спросила Никте с невинным видом.

– Чальмек… Синяя Цапля. Они должны были идти за нами.

Принцесса надула губки.

– Балам Кимиль, тебе так не хочется оставаться со мной наедине?

Молодого человека словно парализовало, и некоторое время он не знал, что ответить. Никте назвала его полное имя, а он даже не подозревал, что она его знает. Он также не понимал, что подразумевала девушка под своим вопросом, и даже не догадывался, какой ответ окажется адекватным.

Она стояла перед ним, с иронией глядя на него и вскинув брови. Ее кожа слегка загорела, на ней была белая туника с пурпуром, доходившая ей до лодыжек. Волосы она зачесала назад, оставляя лоб открытым, и вплела в них пестрые цветы. Балам подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой.

Он забыл о Чальмеке и Синей Цапле, а также обо всем, что не было чувствами, готовыми выплеснуться наружу в любой момент. И он начал говорить. Он не осознавал, что делает, потому что слова рождались скорее в его сердце, чем в мозгу.

– Не хочется, Никте? Прошу тебя, не шути. Говорят, что у вас, женщин, есть особый дар и вы всегда знаете, когда мужчина в вас влюблен. В таком случае, ты, должно быть, знаешь, что с того самого дня, когда я увидел тебя в Тикале, я не переставал думать о тебе и тысячу раз благодарил богов за то, что они привели тебя в Караколь и я могу быть рядом с тобой. Но я скажу тебе, что страдаю, потому что мне теперь недостаточно только видеть тебя и ожидать, что время от времени ты будешь вспоминать обо мне и улыбаться мне. – Балам приблизился к девушке, и теперь она оказалась совсем рядом. Она слушала его молча, глядя ему прямо в глаза. – Но я также страдаю от мысли, что однажды ты уйдешь или будешь смотреть на другого… – Юноша замолчал, потому что внезапно почувствовал себя взволнованным до глубины души. – Прости… Я не должен был этого говорить. – На миг он отвел глаза от принцессы. – Прости меня, если тебе было неприятно. Мужчины…

– Вы, мужчины, весьма глупы, – перебила его Никте. – Вы слишком кичитесь своим умом, а между тем ни во что не вникаете. – Несмотря на резкие слова, ее тон был мягким. – Я помню тот день в Тикале так же хорошо, как и ты. И скажу тебе одно: я увидела тебя прежде, чем ты увидел меня. Я смотрела в окно дворца, а ты сидел там со своими, пытаясь изобразить высокомерие, но в глубине души ты был немного напуган. – Балам собирался что-то ответить, но она приставила палец к его губам; юноша отпрянул, почувствовав, какой он холодный. – Я решила сама вручить тебе подарок от имени нашего города.

Никте улыбалась, а глаза ее сияли особым светом. Она сделала еще шаг к Баламу.

– И я прекрасно помню игру в мяч, когда я страстно молилась, чтобы ты воздал по заслугам этому надменному Черному Свету. И боги меня услышали. Они часто это делают, знаешь? – Теперь ее пальцы гладили щеку юноши. – Я также попросила их, чтобы ты и я однажды смогли остаться наедине, в сельве, чтобы никто нам не мешал…

Балам обнял руками Никте за талию. Он заметил, как его сердце забилось чаще, а тело охватил странный жар.

– Но… Синяя Цапля? Чальмек?

Принцесса лишь весело улыбнулась.

– Мужчины действительно очень глупы. Они оба сейчас находятся далеко отсюда. Об этом позаботилась Синяя Цапля.

– Синяя Цапля?

– Да. В самом начале прогулки она подошла ко мне и сказала: «Идите вдвоем в лагуну; я сама займусь Чальмеком». Но мне не хочется больше говорить, а тебе?

Они теперь были как одно целое. Балам чувствовал, как бьется сердце девушки, как ее груди прижались к его телу.

То, что случилось потом, было прекраснее, чем то, что Балам часто видел во сне; это было прекраснее, чем все сны, вместе взятые.

Даже животные, находившиеся в тот момент недалеко от лагуны, молча удалились, не желая осквернять своим присутствием ритуал, унаследованный от предков, уготованный Природой для всех нас; ритуал, который ни в коем случае нельзя нарушать.

Спустя некоторое время, когда вечер уже подходил к концу, обнаженные молодые люди направились к лагуне. Они шли, держась за руки и, не разжимая пальцев, погрузились в воду.

19

Город майя Караколь, 628 год н. э.

Балам не помнил, чтобы он когда-либо видел Белого Нетопыря таким озабоченным. Его приемный отец был человеком, очень редко позволяющим эмоциям отразиться на своем лице. К такому выводу молодой человек пришел, прожив много лет рядом с ним. Нужно было хорошо знать верховного жреца, чтобы догадаться по какому-либо незначительному жесту, устраивает ли его что-то или, наоборот, ему это неприятно, однако Баламу удалось понять, что этот видимый недостаток эмоций был результатом железной внутренней дисциплины.

Но тем вечером шаман не скрывал своего дурного расположения духа, и Балам слушал его с уверенностью, что, наверное, случилось нечто очень скверное, раз его учитель изменился до такой степени.

– Я уже поговорил с королем, – начал шаман, – потому что он первый, кто должен узнать об этом. Его хотят убить, Балам! – выпалил Белый Нетопырь на одном дыхании, пристально глядя в глаза юноши. – Эти проклятые жрецы Тлалока желают убить его и захватить власть, чтобы затем распоряжаться ею самостоятельно или передать кому-нибудь другому, – пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. – Нам здорово повезло, что мы сумели разузнать об этом. Ты, должно быть, многое повидал, сын мой…

– Я? Но если не…

– Подожди. Разумеется, ты ничего не понимаешь, потому что мои слова покрыты туманом переполняющего меня негодования. Я начну все сначала.

Балам молчал, зная, что халач виникрасскажет обо всем, как всегда, подробно и с вопросами можно подождать.

– Ты меня предупредил, что на прогалине в сельве они устраивали сборища, желая сохранить их в тайне, и что они стакнулись с людьми из соседнего Наранхо. Все это указывало на заговор. И все указывало на жрецов, которые думают, что можно изменить наш образ жизни, и верят в то, что их бог могущественнее наших.

Он выглядел уже более спокойным, хотя, рассказывая это, крепко сжимал руки в кулаки.

– Я установил секретное наблюдение за главными жрецами Тлалока и попросил оповестить меня в ту же минуту, как только они покинут город. И вчера это случилось, Балам. Двое из них отправились в сельву, к прогалине. Я с легкостью следил за ними: снова белый нетопырь летел среди деревьев и успел догнать их. Скажу тебе, что тот сильный запах, который от них исходит, в этом случае сыграл мне на руку. Зная, что они направляются на прогалину, я обогнал их, чтобы первым оказаться на месте. Но их поджидал еще кто-то. Должно быть, это был тот же самый человек, которого видел ты. Его сопровождали воины, которые расположились неподалеку, оставаясь на страже.

– Тебе не кажется, что они приходили из Наранхо?

– Не знаю, но думаю, что, скорее всего, так оно и есть. Ты шел за ними, и они двигались по направлению к этому городу. Кроме того, увиденное мною позднее это подтверждает. Жрецы вскоре пришли и почтительно поприветствовали этого человека, хотя и не называли имени. Собрание было коротким; они только подтвердили друг другу, что все идет по плану и что наш король будет убит. К счастью, они уточнили, когда именно: они собираются сделать это через двенадцать дней, по окончании вайеба, во время церемонии установки статуи у восточного входа в наш город, то есть на Новый год. Король тогда находится непосредственно среди людей, становясь уязвимым. Это попытается сделать один из танцоров, которые, как ты знаешь, закрывают свои лица. Чего они не назвали, так это его имени.

– Но в таком случае король останется невредимым! Ему достаточно будет там не показываться.

– Балам, этим мы немногого достигнем. – В глазах шамана появилась тень упрека. – Они снова предпримут попытку, и мы не будем знать когда и где. Мы даже не сможем публично обвинить жрецов, потому что у нас не будет доказательств. И тем более не сможем даже намекнуть, что в этом замешано соседнее королевство. Также кажется вполне вероятным, что кто-то из чужаков помогает им изнутри.

– Черный Свет?

– Может быть. – У Балама появилось ощущение, что Белый Нетопырь предпочел на этот раз не называть имени Никте.

– Но тогда… если мы подождем… К’ан II не подвергнется опасности.

– Это очевидно, сын мой, но, идя по этому пути, мы тоже не получим особых преимуществ. Мы с королем говорили об этом, и оба пришли к одному и тому же выводу: остается только позволить им осуществить свой план до конца.

– Нужно постоянно следить за двумя жрецами, которых ты видел на прогалине.

– Очень осторожно, Балам, очень осторожно. Если они что-нибудь заподозрят, все пойдет насмарку. Лучше подготовить для них ловушку, чтобы они в нее попали. Если наш замысел увенчается успехом, мы избавимся от них навсегда. Но нашего короля больше всего беспокоят взаимоотношения с Наранхо. Мы ни в коем случае не можем снести подобное оскорбление.

Балам вопросительно посмотрел на своего учителя.

– Война, сын мой, грядет война. Похоже, что иногда боги не довольствуются тем, что мы живем в мире.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю