Текст книги "Расчёт по-королевски (ЛП)"

Автор книги: Хизер Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

Эльза

Я боролась с зевотой, но эту битву явно проигрывала. Поэтому я попробовала зевнуть с закрытым ртом, при этом округлила глаза и добавила кивок головы, чтобы не было заметно, как мне скучно. И что я устала. Мне не хватало около двух часов хорошего, крепкого сна.

Мэтт вернул на полку книгу, которую нашёл там и решил показать мне.

– Небольшой фанат классики?

Та древняя книга была о финансах.

– А это разве классика?

– Может быть, для кого-то.

Его угрюмая, но лёгкая улыбка попыталась меня задобрить, но всё, что я испытывала в ответ, было раздражительностью. С дамой такое бывает в случае вынужденных отношений, даже с таким достойным человеком. Особенно после того, как её отец заставил её провести несколько так называемых "качественных" бесед с указанным человеком.

– Исполни свой долг, – было ответом Его Светлости, когда я надавила на него вопросом о том, почему я не могу попить чай со своей сестрой. Но нет, она чаёвничает с Кристианом, а я здесь, пытаюсь вести светскую беседу с Мэтью.

Но светская беседа нам и нужна.

– Где находится то, что ты сейчас называешь домом?

– Моя семья обосновалась во Франции, но я рассчитываю мотаться между Парижем, Римом и Нью-Йорком.

А, всё верно, он же говорил, что живёт здесь, в Штатах.

– Тебе нравится Нью-Йорк? Я ещё не была там, но надеюсь однажды побывать.

– Это выдающийся город, в нём столько жизни! – в его глазах блеснул тусклый огонёк. – Делает ли меня предателем ЕС то, что я скажу, что предпочту его любому из больших городов, в которых рос?

– О, да, такая возможность есть.

– Если бы я мог, – сказал он дрогнувшим, но спокойным голосом, – я бы счастливо жил там до конца своей жизни.

Не эта ли грусть отражается в его глазах?

Когда он повернулся лицом к книгам, я поборола импульс дожать его насчёт этого или просто напомнить ему, что Ваттенголдия находится очень далеко от Нью-Йорка. Правда, это может поощрить интимность, притом, что такая близость была, безусловно, нежелательна. Неуклюжая светская беседа быстро переросла в неловкое молчание.

Вчера было легче общаться, когда было только подозрение. Сейчас же у меня было подтверждение, что наши родители желают создать из нас пару, и я не могла подобрать слова.

Мне нечего было ему сказать.

***

– Хорошо проводишь время?

Дурацкая Шарлотта со своим оптимизмом. Я опёрлась на ближайшие ко мне перила и разглядывала пышные сады.

– А ты как думаешь?

Она хихикнула в то же время, как малыш позволил себе дикие вопли плача.

– Как твои встречи?

По крайней мере, я услышала такие слова.

– Ужасно скучные, вот так.

– Они насчёт настила?

–Шарлотта, я всей душой люблю тебя и Дикки, но отдай кому-нибудь ребёнка, хорошо?

– Что?

– РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, ОТДАЙ РЕБЁНКА НЯНЕ!

Верховный глава Малайзии и король Камбоджии резко и испуганно посмотрели в мою сторону. Они находились на довольно приличном расстоянии и не могли слышать мой разговор по телефону, во всяком случае, пока я говорила нормально. Я робко улыбнулась перед тем, как ускользнуть по дорожке к лестнице, ведущей к дороге.

К счастью, пока я сбегала от унижения, Шарлотта дала отдохнуть нашим барабанным перепонкам и сделала то, о чём я попросила.

– Итак, – сказала она, как только стих детский ор, – ты рассказывала мне о своих встречах?

– Они абсурдны, – я кивнула проходившему мимо сторожу, когда повернула к дороге, направляясь в сторону дальних владений замка. – И, если честно, оскорбительны. С нами нянчатся. Для наследников здесь нет никакой реальной работы. Я даже не имела возможности применить хоть что-то из так называемых "тем для диспута" Его Светлости. Вот последняя встреча, где я была!? Никому нельзя было говорить. Как тогда представлять Ваттенголдию на мировой арене?

– Твой отец уже обозначил, к кому склоняется?

Я вглядывалась в пасмурное небо. Казалось, что тучи очень скоро раскроются и расплачутся. Но я пока не собиралась возвращаться. Я пошла на риск оказаться под дождём, пока не смогла бы спокойно дышать. Следующие пять минут я посвящала Шарлотту в курс всех кровопролитных деталей, которые могли случиться всего за полтора дня. Она тихо слушала (я уверена, что она делала многочисленные записи), аккуратно вытаскивая из меня всю историю.

Когда я закончила, она сказала:

– Я за Мэтью. – И потом, уже не так резко. – Он тебе хотя бы нравится?

– Полагаю, он довольно мил.

– Так себе похвала.

– А что ты хотела, чтобы я сказала? Что я обезумела от любви к нему в момент нашей встречи? – вынужденный взрыв смеха вырвался из моей груди. – Ради Бога. Да такого не бывает, особенно на КРБ.

– Я влюбилась в Джозефа, как только увидела его...

Я оборвала её. Из-за чрезмерной уравновешенности воспоминания Шарлотты о том, как она и ее муж впервые встретились, были искажены.

– Ты выплеснула в его лицо бокал и обозвала его козлом на весь ресторан. Потом ты безостановочно скулила о нём следующих два дня.

– Всё было совсем не так!

Я не сдавалась.

– Всё было так плохо, что тебе пришлось платить мне по евро за каждое упоминание его имени или оскорбление. Я тогда неплохо заработала.

– Я говорю о том, – она с трудом подбирала слова, – что любовь с первого взгляда действительно возможна.

– Любовь с первого взгляда – это городская легенда. Похоть с первого взгляда? Признаю, это вполне возможно. Но этого не случилось с Мэттом, – заверила я её. С Кристианом? О, да. – Он порядочный парень, но искры нет. Ни одной. Он для меня как брат – или, как минимум, такой, каким я представляю себе брата.

– О, Эльза, – тихо сказала она. – Мне так жаль.

– Ты думала, что была возможность того, что я приеду на королевский рынок брака и найду свою любовь? – издевалась я. – Нет здесь таких везунчиков.

– А что насчёт Прекрасного Принца?

Я остановилась посреди дороги.

– У меня нет Прекрасного Принца.

– Тот красавчик, с которым ты встретилась вчера...

С которым я столкнулась.

– Тот, за которого Его Светлость хочет выдать замуж Изабель?

– Ты действительно думаешь, что это может произойти, а как же помолвка Изабель с Альфонсо?

Я развернулась к главному зданию и уставилась на него.

– Боюсь, что помолвки больше нет. Изабель отказывается обсуждать Альфонсо, тем более сказать мне, в чём для неё выгода от участия в КРБ.

Это удивило Шарлотту ничуть не меньше, чем когда-то меня.

Глава 19

Кристиан

Какое, блин, счастье, что ужин закончился.

С нами сегодня ела Изабель, и ещё Мария-Елена. Волчица была в прекрасном настроении, потчуя обеих дам великими рассказами об Эйболенде и её остроумных, очаровательных сыновьях, росших в столь сказочном месте. Только вот дамы, вынужденные терпеть эти приукрашенные истории, превратились на всё то время в деревянные статуи. И мы, послушные сыновья, были не лучше.

Мы не были единственными в подобной ситуации. Такие же несчастные наследники и правопреемники сидели за похожими столами под тусклым освещением от ламп и гирлянд повсюду вокруг нас.

Потом, когда Изабель извинилась, чтобы отойти попудрить носик, я прямиком устремился к её сестре. Каждый раз, когда кто-нибудь поворачивался и заговаривал с Эльзой, я замечал то, каким мрачным было её лицо. Я не мог выдержать мысли о том, что она была такой же несчастной, как и я. Я понимал – то, что ей придётся пережить, было неоспоримо иррационально само по себе, но я думал лишь о том, что единственные моменты счастья, которые были у меня в Калифорнии, проходили в её компании.

Даже когда мы препирались. Даже когда она сбила меня с толку в коридоре. Даже если бы мы просто сидели друг с другом рядом в тишине.

К тому же, я заинтригован её начинанием.

Я догнал её в тот самый момент, когда пара монархов, с которыми она говорила, отошли к другой жертве.

– Ты меня разочаровываешь, – её манящий аромат вскружил мне голову, отчего мне было сложнее пытаться вести себя непринуждённо. – Посмотри на себя, сама воспитанность. Я ожидал, что ты будешь набрасываться на всех.

Самая хитрая и коварная улыбка, которую я когда-либо видел, предназначалась только мне. – Я думала, мы решили, что на этой неделе безумствуют только девственники.

Из меня вырвался одобряющий смешок.

– Ты, наконец, признаёшь, что не девственница?

– Да ты хам, и когда речь идёт о твоей истинной личности, то и снег может пойти. Ты и сам это знаешь?

Только она улыбалась так же широко, как и я.

– Да. Мне также кажется, что мой долг – признать, что множество людей безумствуют: и девственники, и не девственники. Очевидно, это то, что нужно делать.

Я был уверен, что она хотела сильно рассмеяться, но всё, что я получил, это плотно сжатые губы, сдерживающие смех.

– Со мной ты можешь смеяться. Обещаю, возражать не буду.

– Знаешь, насчёт чего я возражаю? – она шагнула ближе. – Если наши родители будут смотреть на нас.

Моя веселость угасла, когда я украдкой взглянул в указанном ею направлении. Хотя принц Густав и Волчица перемешались с несколькими правителями других микрогосударств, их внимание было приковано к нам. Хуже того, моя мать явно была не рада тому, что с этой ваттенголдской девушкой был я, а не другой.

Да пошла она!

– Не желаете прогуляться?

Облегчение, которым засияли глаза Эльзы, стоило гневной лекции, которой, я уверен, буду отчитан позже. Я провёл её сквозь толпу людей подальше от неодобрительных взоров наших родителей, к намного более спокойной и менее людной части сада.

Глубокий вздох облегчения сорвался с её губ:

– Сейчас ты лучше всех для меня.

Мой пульс скакнул от её заявления, как и мой член. Чёрт, эта женщина выглядела потрясающе сегодня. На ней было мерцающее чёрное платье, которое напомнило мне о чём-то прямо из прошлого, о чём-то из этого места и его истории, и её красота была одинаково неземной в алебастровом свете ламп, окружавших нас.

Пока я упивался её обликом, я очень явственно понял, как сильно она мне нравилась. До боли. И это за такое удивительно короткое время – больше, чем какая-то другая женщина, с которой когда-либо встречался.

Моё равновесие резко покинуло меня.

Я сказал, надеясь, что слова будут звучать весело, а не шокировано от такого откровения.

– Могу поспорить, ты говоришь это каждому парню, который уводит тебя с КРБ.

Она покопалась в своей маленькой сумочке, которую носила, и извлекла комок бумаги.

– Кстати о них, ты видел это?

Валькирия стала злой. Интересно. Я вытянул скомканный шарик из её руки и наклонился к одному из близстоящих фонарей.

– В любом случае, я абсолютно уверен, что это не моя вина.

– О, ха-ха, – она вздохнула, пока я раскрывал смятую массу. – Я не обвиняла. Я просто жаждала разделить с кем-нибудь моё возмущение.

У меня в руках было недавно изданное расписание, сообщавшее о походе на рассвете для наследников короны. "Для укрепления критического отношения и связей со своими коллегами на чудесной природе" – было написано жирным шрифтом. Сразу представилась картина, где люди, которых я не знаю, держатся за руки и ухмыляются, как маниакальные придурки, пока бредут по тропе. "Будьте готовы, потом написать вдумчивое эссе с подробным описанием преимуществ сильных отношений между современными королевскими особами в двадцать первом веке, для обсуждения на специальном обеде только для наследников".

Я спросил:

– Это что, шутка?

– Биттнер дал это мне, тоже с извиняющимся видом. Так что, думаю, нет. Он не из тех, кто любит разыгрывать. А тебе Паркер ещё не принёс?

Вероятно, Паркер, взглянул на это бумажонку и выбросил в ближайшую урну. Именно это собирался сделать я с посланием для Эльзы. Я снова свернул его в комок – в тот вид, каким его получил – и затолкал в свой карман.

– Нет. И если он так уж предан мне, то никогда не принесёт.

Она прислонилась к белой стене.

– Когда это Десятилетний Саммит стал летним лагерем для наследников?

– Если это так, то, возможно, нам полагается потребовать с них песни у костра и жареный зефир.

Она ударяла носком по окрашенной плитке под ногами.

– Ты раньше бывал в летнем лагере?

– Увы, нет, но я видел их в фильмах. Зефир там часто фигурировал.

Её это позабавило.

– Да ладно, Кристиан, неужели ты помешан на зефирках?

Крики и звук от аплодисментов. Мы оглядели кусты, за которыми скрывались, пытаясь найти источник такого веселья. В воздух поднимались бокалы с шампанским, а лица многих монархов светились улыбками.

От этого страшного зрелища сводило пальцы на ногах.

– Какого блин фига? – пробурчала Эльза, её глаза сужались, в то время как сама она подавались вперёд.

А мне было всё равно, что бы и с кем бы ни происходило. Намного сильнее я был сконцентрирован на женщине напротив меня. Потому что, будем говорить как есть, эти возгласы не могли сулить ничего хорошего. Точно не здесь. Не на КРБ.

– Что ты спрашивала? – напомнил я.

Её внимание вернулось ко мне. И я должен признать, мне очень нравилось быть там. Её губы, подкрашенные сегодня в, очень вкусно выглядящий, красный цвет, скривились в проницательной ухмылке. Это небольшое движение загипнотизировало меня.

– Мы обсуждали твою очевидную одержимость зефиром.

Интересно, какие на вкус эти красные губы. Она думает о зефире. Мне хочется смеяться, даже если почти невозможно оторвать глаза от её изумительного рта. Как такое возможно? Как мог я так запасть на кого-то через два дня после знакомства?

– По правде говоря, – пробормотал я, – я никогда его не пробовал. Они всегда вызывали у меня подозрение.

Эльза чуть ли не подавилась от смеха при попытке сдержаться, и, клянусь, в этот момент, я больше не хотел ничего, только бы услышать его. Это моя новая цель: я услышу её смех до окончания Саммита.

– Что же такого подозрительного в зефире?

Я пожал плечами, ухмыляясь.

– Сложно выразить.

– Тогда у тебя получится никудышное эссе. Если ты не можешь объяснить, почему зефир подозрителен и не сто̀ит любви, тогда как вообще ты сможешь говорить о том, как важно держаться друг за друга членам королевских семей?

– Так как я очень сильно сомневаюсь, что буду писать подобное сочинение, это не будет проблемой.

Она улыбнулась мне, её губы стянулись к одному уголку, чуть выше другого уголка, и казалось, кто-то пришёл и ударил по затылку. Чёрт, эта женщина сексуальна. А что, если бы я поцеловал её? Я не представлял этой искры между нами, не так ли?

Я засунул руки в карманы.

– Ни твоей, ни моей, – сказала она мне. – Это будут наши новые начинания? Противостоять кому-то и отказываться от нелепых эссе?

– Смотря кому, – слава Богу, она, похоже, не обратила внимания на то, что я уже порядком завёлся. – Ты раньше противостояла кому-нибудь и отказывалась что-то писать?

Она склонила голову набок, словно обдумывая, и её длинные тёмные волосы рассыпались по обнажённому, кремового цвета плечу. Картинки того, как я оборачиваю её потрясающие волосы вокруг своей ладони, в то время как узнаю, что её губы настолько же сладостны, какими кажутся, заполнили моё сознание. Мне пришлось привалиться к стене, чтобы скрыть растущее влечение к ней. Господи. Соберись, Крис. Никогда раньше я не терял физического контроля над собой рядом с женщиной. Почему она? Почему сейчас? Почему здесь, из всех мест – чёртов КРБ?

– Чтобы ты знал, – она сказала, – я ужасно себя вела в университете, потому что я всё время отказывалась писать эссе.

Я многозначительно поднял бровь. Да ладно. Эльза оббивала носком линию точно так же, как я делал на протяжении многих лет, уж в этом я уверен.

Она закатила глаза и легонько пнула край моего ботинка.

– Хорошо. Я никогда не отказывалась выполнять задания. Это будет впервые. Так ты в деле или нет?

Протянулся женский кулачок. Я стукнул по нему, удивляясь тому, как такое короткое мгновение соприкосновения кожи с кожей ощущалось подобно прелюдии, от которой мне срочно надо бежать под холодный душ. И на мгновение показалось, будто на неё это незначительное касание произвело такой же эффект, как и на меня. Но потом она прокашлялась и непринуждённо сказала:

– Я знала, что могу рассчитывать на тебя.

– Но для начала нам нужно дождаться колдовского часа.

Она наклонилась, и аромат ванили накрыл все мои чувства. Это мой новый любимый запах.

– Это будет на вас, Ваше Высочество. А я нашла для нас начинание.

– На завтра, – подчеркнул я.

Одним пальцем она провела вдоль моего воротника от места чуть ниже моего уха до заострённого края под подбородком. В груди у меня застыл воздух, пока её палец не покинул меня.

– Три часа ночи – это завтра.

Я сглупил, когда позволил одной руке обвить её талию на кратчайший из моментов, при этом успев аккуратно её сжать. И теперь я возбудился в два раза сильнее, если такое вообще было возможно.

– Если мы собираемся забить на поход и эссе...

– О, мы действительно противостоим кому-то сейчас, – её голос был хриплый и мягкий на фоне болтовни за кустами, её глаза темнели в тёплом свете фонарей. – Мы ведь не идём в поход?

– Мы слишком устанем в походе после того, как поздно ляжем спать. Кроме того, он начнётся в пять тридцать утра, Эльз. Как много наследников, ты думаешь, в действительности, смогут встать? Мы точно не одни будем спать во время, так называемого, веселья. Если бы я мог поставить, то сказал бы, что никто не появится.

Я смотрел за тем, как она глубоко вздохнула, прежде чем сказать:

– Интересно. Продолжай.

– Поэтому моё начинание... давай пойдём по тропе с вьюном и устроим свой поход во время колдовского часа.

Теперь пришёл её черёд вскидывать брови. Она знала, что я говорил о том месте, что, должно быть, когда-то было впечатляющей тропой для прогулок: ряд из того, что в прошлом было виноградной лозой и плодовыми деревьями, покрытых вьюном, простиравшимся почти на милю по территории замка, которая теперь находилась в простоватом, но очаровательном запустении. Я выяснил, что тропа вела от дороги до замка.

– Я никогда не ходил в походы посреди ночи, – добавил я. – Это будет со мной впервые.

– Мне довольно сложно рассматривать это как поход. Люди всё время гуляли по этой тропе, пока она не пришла в упадок.

– Ты просто придираешься.

Кто-то позвал её по имени, и под "кто-то" я имел ввиду Мэтта. Как он вообще нашёл нас?

И тогда я услышал тихую просьбу:

– Принеси бутылку вина.

Замётано.

Глава 20

Эльза

– Клянусь, – сказал Мэтт по мере приближения к нам с двумя бокалами шампанского в руках, – никогда бы не подумал, что вы двое прячетесь за этими кустами.

Я сделала еле заметный шаг назад от Кристиана, осознав, что со стороны могло показаться, будто я практически залезла на него. Его «слишкомость» так сильно отвлекала меня.

– Ты нас обвиняешь?

– Только в том, что вы не пригласили меня к вам присоединиться, – он предложил мне один из бокалов. – Прости, для тебя нет, Кристиан. Я решил, что бокал полагается по тому случаю, что только что была объявлена первая официальная пара КРБ. Ура, мать его, гип-гип!

Я приняла бокал, отчаянно пытаясь подавить коварную дрожь, угрожавшую овладеть мной. Всего лишь второй день, а уже делаются объявления? И тогда до меня дошло. Все те аплодисменты и возгласы ранее были гротескными поздравлениями жертв КРБ с потерей былой свободы, когда можно было выбирать сердцем.

– Кто эти несчастные? – спросил Кристиан.

Мэтт отпил долгий глоток игристого вина.

– Моя сестра и один бедняга из Греции.

Я не знала, что сказать. Было видно, что Мэтта нисколько не устраивал этот вариант.

Кристиан издал низкий свист.

– Как она приняла это?

– Только так, как ей позволено: с высоко поднятым подбородком и улыбкой на лице, – гримаса Мэтта была полной противоположностью того, что он описал, когда поднял в тосте свой бокал. – Согласно слухам, сегодня будет, как минимум, ещё одно объявление.

Паника затрепетала у меня в груди, хоть я и понимала, что оно не может быть моим. Даже указав на своё предпочтение Мэтта, отец ещё не давал указаний. Надежда ещё теплилась, хоть и очень-очень маленькая.

Я еле слышно прошептала.

– Так скоро.

– Ты знаешь, кто? – спросил Кристиан.

– Нет, приятель, – Мэтт отпил шампанское. – Но, что я знаю, так это то, что Великая Герцогиня попросила вашего с братом присутствия.

Кристиан тихо выругался под нос. Я была поражена его спокойной яростью, даже больше, чем очевидным сочувствием, окрасившим лицо Мэтта. Неужели они боятся, что у Кристиана все шансы быть объявленным?

Человек, над которым нависла угроза, на мгновение застыл, чтобы потом расправить плечи.

– Тогда я лучше не буду заставлять Великую Герцогиню ждать.

Было бессмысленно сопротивляться желанию смотреть за тем, как он уходил. Я расстроилась от того, каким потерянным он был. Это чувство было мне незнакомо, особенно когда это касалось человека, которого я знала всего пару дней.

– Не завидую я ему, – сказал Мэтт, тоже смотря Кристиану в след.

Я медленно пила шампанское, которое он мне дал. Хотя на улице было прохладно, мой напиток был наполовину тёплым.

– О?

Он провёл рукой по своим рыжеватым волосам.

– Как хорошо ты знаешь Великую Герцогиню Эйболенда?

– Совсем не знаю, – признала я. – А что?

Мэтт прислонился к стене, вращая шампанское в своём бокале.

– Можно сказать, что Её Высочество внушает страх.

Я вспоминала, что знала о матери Кристиана. Она умна, элегантна, красноречива и ею восхищается большая часть мира за то, что она олицетворяла собой современного монарха, даже такой крошечной страны.

– Разве мы не можем сказать того же о большинстве родителей здесь?

– Полагаю, да, – он тихо произнёс. – И всё же, я не завидую домашней жизни моего друга, даже если... – его плечи осунулись, в глазах появилось отрешение.

– С тобой всё в порядке, Мэтт?

Улыбка, которую он наклеил на своё лицо, без сомнений, была той же, что его сестра минут пятнадцать назад продемонстрировала толпе.

– Я знаю, мы здесь как в окопе, но они только что подали самое вкусно-выглядящее мороженое. Не хочешь попробовать?

Я бы лучше воткнула спицу себе в глаз, чем вернулась на ту вечеринку, но из-за прожигавшего во мне новую дорожку любопытства, я последовала за ним к столу с десертами.

Несколько минут спустя, пока я поедала то мороженое крохотными ложками, я изо всех сил делала вид, что добросовестно слушаю рассказ Мэтта о них с сестрой, когда они были маленькими, но моё внимание было где угодно, только не здесь.

Ладно. Это была ложь – не история, которую он подробно излагал, которая, не сомневаюсь, была правдой, а то, что моё внимание было где угодно, только не здесь. Потому что это было не так. Оно было сконцентрировано на всего одной вещи.

Кристиан и Изабель стояли с моим отцом и Великой Герцогиней рядом с гостевым домом с видом на горы. Они пили шампанское, Изабель была бледна, а наши родители такими довольными собой. Какой кошмар!

А Кристиан? Его улыбка вынужденно натянута, все линии неестественны, что указывало неопытному свидетелю на тихую вежливость. Его Светлость, может, и думает, что Кристиану приятно то, что они обсуждали. Возможно, Изабель тоже. Но я, знавшая этого принца эти два дня, могла сказать, каким обозлённым и несчастным он был, и эти две эмоции определённо не были тем, что он чувствовал, пока мы прятались за кустами.

Были бы эти неестественные черты также натянуты на его лице, если бы рядом с ним стояла я, а не моя сестра? Отчего бы не помечтать, тем более после того, как он совершенно ясно дал мне понять, что ему больше никто не интересен на КРБ, кроме меня.

Вот же чёрт!

Может, я и не верю в любовь с первого взгляда, но, как я сказала Шарлотте, страсть с первого взгляда очень реальная, очень возможная вещь. Потому что, как ещё я могу объяснить своё внезапное помешательство на Кристиане?

Я вернулась мыслями к Мэтту и надеялась, что моя улыбка не была похожа на натянутую улыбку Кристиана.

– Это было приятно, – пробубнил он. Не только моё внимание было рассеяно, потому что он смотрел на свою сестру, стоявшую с мужчиной, который, должно быть, был её новоиспечённым женихом. – И Марго была счастлива. Я тоже. Забавно то, что мы оглядываемся назад и желаем того, о чём когда-то думали как о какой-то банальности, но в действительности, бывшее раритетом.

– Мы всегда оглядываемся назад в наши воспоминания по-другому, разве нет?

Теперь была его очередь обернуться и сфокусироваться на мне. Тихий выдох смеха сорвался с его губ.

– Полагаю, трава всегда где-то зеленее. Просто становится жаль, после того, как ты походил своими ногами по такой траве.

Я всунула ложку в моё мороженое, не зная, как правильнее было бы ответить. И в этом часть проблемы – я никогда не знаю, что сказать Мэтту.

Он отдал свою чашу проходившему мимо официанту перед тем, как подойти ближе.

– Прости меня. Я не должен был вываливать всё это на тебя.

Теперь стало ещё хуже.

– Думаю, у меня ностальгия, – продолжил он, – зная, что на этой неделе мы с сестрой будем вынуждены в конечном итоге оставить свои надежды и прошлое. Такое чувство, словно ты одет в смирительную рубашку, да?

Что-то во мне смягчилось от нежной меланхолии, на которую, наверное, он рассчитывал от меня. Я отдала свою чашу другому проходившему мимо официанту.

– Ты когда-нибудь хотел узнать, каково это родиться не в королевской семье? Не носить на своих плечах все эти ожидания?

Его улыбка была искренней, если не потухшей.

– Постоянно. Как и ты, я уверен.

Чёрт знает что. Наверное, наступило время выговориться самой. Сказать то, что никогда бы не подумала, что смогу произнести в его присутствии.

– Когда я была моложе, то расспрашивала своих одноклассниц об их жизни, о выборе, который им предоставлялся. Даже перед теми, кто был из богатых, влиятельных семей, было так много вариантов! – я очень тихо делилась с ним своими секретами в окружении громких голосов. – Я начала осознавать, что, хоть мне и были доступны очень многие вещи, которые другим и не снились, при этом я была обязана ожиданиями тысячам людей, которых даже не знала. И от этих ожиданий жизнь не всегда легче, особенно, когда тебя повсюду сопровождает такое ослепительно яркое освещение.

Он снова мягко выдохнул, усмехнувшись, только в этот раз с оттенком облегчения.

– В точку, – и тогда что-то ещё появилось в его глазах: не столько дружественность, столько понимающее сопереживание в купе с недавно обнаруженным уважением. – Хоть мне и не стоит говорить или даже думать. Потому что пока наследие моей семьи крепко держит меня, оно, вероятно, не идёт ни в какое сравнение с тем, что будет на троне.

Сейчас я видела его, с ног до головы. Я, наконец, заметила узкий чёрный ремень, который он одел поверх серой рубашки, свободные чёрные брюки в тонкую полоску, облегавшие его худощавое тело, и гладкие мокасины без шнуровки, что постоянно напоминало мне зелёный карандаш из коробки меланхолии. И я не переставала спрашивать себя, кем же на самом деле был Матье.

Но я знала точно, что его слова были взвешены искренностью, не важно, какими тяжелыми они для нас были. И тогда он подошёл ближе, неуверенно раскрыв руки; я глубоко вздохнула и шагнула в них ради короткого объятия. Это было приятно. Спокойно. Очень по-братски.

Что было не совсем тем, чего мы ждём от будущих супругов.